Глава 6

Ангелы вернулись от Идиллии и чертили небеса, оставляя за собой нарочито яркие, хорошо заметные даже в солнечный полдень огненные следы; святые отцы Игниса явно хотели, чтобы крылатых стражей было бы видно отовсюду. Отряд магов разделился на четыре группы – чтобы войти в город незаметно. С одной пошёл Ричард, с другой – Рита Рикарди, ещё с одной – к удивлению некоторых, толстый целитель Динтра, который боевым магом и близко не был, а Эварха остался, как и прежде, в компании девы Хаэльдис (которая сделалась странно молчаливой и задумчивой), чародейки Клары Хюммель и валькирии Райны.

Черепушка Адальберт, как и прежде на Игнисе, впал не то в спячку, не то в обморок. Да он давно уже оставался тих и тёмен – похоже, магия Спасителя, которой тут всё было пропитано, дурно на него влияла.

В Лаонт они вернулись наутро третьего дня. К воротам, запертым по ночному времени, подошли загодя и смешались с толпой паломников, терпеливо ждавших первого колокола, с ударами какового город открывался. Райна по дороге раздобыла потрёпанную крестьянскую одежду, и теперь они с Кларой почти не отличались от усталых паломниц, прижимавших к груди походные узелки. Почти – потому что стать и выправку валькирии никакие лохмотья скрыть были не в силах.

Оружие они закатали в тряпьё и навесили этот тюк на Эварху – единственного мужчину в группе, дескать, несёт на торг товары, ухваты да кочерги, а что без повозки – так не у всякого в хозяйстве лошадка водится!

Хотя, пожалуй, в Игнисе – у всякого, решил Эварха после недолгого путешествия по окрестностям Лаонта. Ухоженные тут были земли, и хозяйства крепкие, сразу видно. Почти не встречалось нищих халуп да чумазых бродяг. Да что там почти – совсем не встречалось!

Дева Хаэльдис тоже это заметила.

– И чего им, монасям тутошним, не хватало? – пробормотала она, когда они тащились мимо одного из спящих хуторов. – Вона как живут, чистота везде, порядок! Трудись да радовайся! Так нет, ангелей выдумали, спасение какое-то…

Эварха только молча поддёрнул лямки, крепившие тюк у него на спине. Увесистый тюк, и с каждой пройденной лигой становившийся всё тяжелее и тяжелее.

Но сейчас, под сенью внушительной городской стены, ловец с наслаждением сбросил ношу. Сел, привалился к тюку спиной и отдыхал, невольно прислушиваясь к разговорам вокруг.

– Истинно говорю вам, спасение близится, – толковал чисто одетый дедок, по виду – не то бывший монах, не то просто деревенский книжник, любитель порассуждать. – А вы что думали, просто всё, что ли, сразу получите? Молитесь да трудитесь, и всё, что ли, само в руки упадёт? Не-ет, веровать надо! Веровать!

– Как же тут веровать-то, ежели церквы рушатся, что ни день, а Спаситель, милость наша, даже и пальцем не шевельнёт? – крикнула какая-то баба в добротной суконной накидке. – Почто еретиков не истребит, церквы не спасёт от разорения, а?

– Потому что ум у бабы короток! – Старичок подбоченился. Мужики вокруг захохотали. – Ты рассуди, рассуди сама – как веру-то испытывать, как понять-то Ему, достойны мы спасения аль нет? Ты ж небось кажный праздник в храме лоб разбиваешь, падре слушаешь – сколько о пророчествах толковано! Что для спасения не только усердие в трудах надобно иметь, но и в вере крепость!

– А что, Он в душах-то наших не читает, значится? – не сдавалась баба. – Кто верует и достоин, а кто нет?

– Э-э, совсем глупая! Он-то читает, а делаешь-то ты, болезная! Не Он за тебя дела творит, а ты, ты сама! И по делам твоим тебе и спасение выйдет!

– А что же раньше Он таково нас не испытывал? – тонко крикнул мужичок в грязноватой свитке. – Пока спасение-то не началось, а? Коль спасать начал, так, выходит, все мы достойны, почто ещё испытывать-то?

Старичок ответить не успел – ворота за спинами содрогнулись, тяжко заскрипели и громадные створки разошлись ровно настолько, чтобы впустить узкий поток повозок и путешественников. Эварха со вздохом взвалил на спину тюк.

Стольный град Лаонт лежал на побережье, на склонах пологих холмов, обнимавших бирюзовую округлую бухту. Самый высокий холм словно короной увенчан был нарядным собором, бело-чёрным, с колоннадой из тёмно-красного гранита, с овальным бронзовым куполом, увенчанным золотой стрелой, который виден был из любой точки Лаонта.

А вокруг собора, на склонах, вырос целый монастырский городок – храмы поменьше, службы, переходы, гостевые покои, трапезные и прочее. Эварха, рассматривая гору Святого Огня, – так дева Хаэльдис назвала холм, – невольно вспоминал монастырь Сил Святых и отца Бенедикта.

Где-то он сейчас?..

– Припрятать бы пока оружие, – хмуро сказала Клара Хюммель. Одни боги ведают, чего ей стоило расстаться, хотя б на время, со своей рубиновой шпагой. – Не пустят нас к собору со всем этим снаряжением. Дева Хаэльдис, ещё какого схрона у тебя здесь нет?

Дева задумалась.

– Имеем, как не иметь, госпожа чародеечка. У доброго прознатчика завсегда схроны имеются, думаю вот, где б понадёжнее… У них, у монасей-то здешних, таковой порядок по городам, таково присмотрено всё да расчищено, – не вдруг отыщешь закуток-то…

В конце концов, попетляв какими-то проулками и задами, они вышли к берегу ручья, на котором высились живописные руины давно заброшенной мельницы. Похоже, это была окраина большого сада, до которой у хозяина пока не дошли руки.

– Туточки, – распорядилась Хаэльдис. – Ежели мальчишки здешние не полезут, так никто и не найдёт…

От мельницы возвращались другим путём, и Эварха не переставал дивиться чистоте и красоте улиц Лаонта. Права всё же Хаэ – и чего этим монасям не хватало? Вон в каком порядке город держат, а судя по монастырю Сил Святых, и не только его. Жили бы да трудились во славу Спасителеву, никто б их храмы сейчас и пальцем не тронул! Нет, захотелось самим в Спасителя поиграть…

Самое удивительное, что богатые кварталы в центре Лаонта, возле самой святой горы, не так уж сильно отличались от кварталов окраинных. Не было тут роскошных особняков знати, чванливых верховых, плётками разгонявших путников на своём пути, не сверкали витрины богатых лавок с шелками и золотом – дома разве что чуть повыше да ограды позатейливее, а так то же, что и в пригороде. И улицы все выметены, канавы сточные прикрыты, мусор куда-то прибран. Будто все живут в достатке, да в чистоте, да в порядке… Словно у Спасителя за пазухой, как говаривал Мелге.

Клара Хюммель и валькирия Райна, похоже, на удивительный порядок в Лаонте внимания не обращали – воительницы, одно слово! Им задачу дали, они только о ней и думают, а всё остальное мимо. Да и что им до какого-то чужого мира – вон, у них в Долине порядка-то поболее, да и богатства тоже…

В ограду святой горы паломников уже пропускали. По одному, тщательно осматривая – у кованых ворот, украшенных золочёными перечёркнутыми стрелами, стояли два монаха в очень светлых сутанах. И сила Спасителя тут сгустилась, стала почти осязаемой – белый невидимый огонь, разлитый в воздухе. Казалось даже, что сами монахи светятся, как зажжённые свечи. Паломники проходили, низко опустив головы, кланяясь, иные даже на колени вставали у врат.

– Благородные госпожин… ой, госпожи чародеечки! – Хаэльдис тронула Райну за локоть. – Вы, мнится, в храме-то Спасителевом отродясь не бывали и правил не разумеете. Так на нас с Эвархой глядите и делайте то же, что мы! Но то внутри. А нонеча-то, как к вратам подойдём, стойте, смотрите да рта не раскрывайте, то ясно? Я слово молвлю, вам не надобно.

Клара, помедлив, кивнула. Нелегко ей, должно быть, – без оружия, да ещё и слушайся всяких девиц без понятия и языка.

Однако дева Хаэльдис и впрямь дело говорила.

Она пошла первой, Эварха – за ней, а Клара и Райна следом. У ворот Хаэльдис без предупреждения бухнулась вдруг на колени и принялась отбивать поклоны лбом в брусчатку, бормоча вслух: «Слово Спасителя щит небесный, а сила его меч огневеющий…»

Один из монахов с участием склонился к ней.

– Я вижу, ты веруешь горячо, дочь моя, – прошелестел он. Эварха замигал – ему показалось, что монах окутан тонким коконом белого сияния, и даже лицо его слегка колышется, словно под водой. – Войди внутрь, пусть вера твоя укрепит нас. Ибо мы все есть путь к спасению, и каждый важен в этот час.

– Благодарение, благодарение, отче, – всхлипнула Хаэльдис, не переставая отбивать поклоны. Ловец поразился – по её лицу текли самые настоящие, искренние слёзы. Вот это талант, да ей цены бы не было на подмостках «Драмы Арендиля», лучшего и единственного театра в Вольном городе!

Однако вставать Хаэльдис не спешила, и понадобилась деликатная помощь обоих монахов, чтобы препроводить её в ворота. Конечно, при таком спектакле на Эварху, Райну и Клару Хюммель пристального внимания никто не обратил.

А вот дальше они старались особенно не выделяться. Шагали вслед за прочими паломниками, не поднимая глаз, пока не добрались до подножия собора Святого Огня. Именно до подножия – собор возносился на скальном выступе, венчавшем холм. Перед ним устроена была небольшая площадь, сейчас вся заполненная народом. За площадью, за ажурными створками, сейчас запертыми, виднелся нижний вход в собор – широкий, четвёрка лошадей пройдёт, и такой же высокий. Для особых торжеств, что ли?

Над этим входом, обрамлённым высокой колоннадой из красного камня, нависал ажурный балкон-площадка, украшенный гирляндами белоснежных цветов.

Очевидно, паломники ждали, что кто-то из местных церковных иерархов обратится к ним оттуда, потому что кто-нибудь нет-нет да и указывал на балкон в волнении.

С одной стороны, всё складывается удачно, решил ловец, – увидим наконец истинных владык Игниса, услышим, что они обещают здешнему народу, как объясняют странное заклятие, опутавшее, тянущее куда-то мир. С другой – большой риск. Сила Спасителя здесь достигает немыслимой плотности – почти как в памятном Эвархе монастыре Сил Святых. Магия, словно резкий белый свет, проникала в душу, высвечивая самые потайные уголки, обнажая скрытое – Эварха поймал себя на желании бухнуться на колени и покаяться во всех грехах, немедленно и прилюдно. Хаэльдис схватила его за руку, сжала – как видно, испытывала то же самое. Да уж, ей-то, лазутчице, цепному псу кардинала де Карраско, было в чём каяться…

Но какое счастье, что они не стали пользоваться магической маскировкой! Сейчас бы всё слетело, как шелуха.

Где-то недалеко должны быть Ричард д’Ассини, Динтра, Рита и остальные… Может, здесь же, в толпе, может, бродят вокруг собора; хотя каждая группа наметила для разведки свою часть святой горы, но на деле всё могло обернуться по-иному. Встретиться же условились после полудня в лагере для паломников, который остроглазая Райна приметила ниже собора, возле часовни с красной крышей.

– Чуете, кирия? – Райна склонилась к чародейке, но так, чтобы остальные тоже слышали. – Сила Спасителя здесь странная и словно волнами снизу идёт… Мы, Древние, хорошо такое ощущаем. Точно там костёр горит, а жар сюда поднимается. И всё больше, больше… Много я повидала на своём веку, но такое – впервые.

– Спасибо, Райна, – одними губами ответила боевая волшебница. – Значит, верно мы пришли, куда надо.

Толпа заволновалась, загудела – на балкон выступила процессия монахов в очень светлых, почти белых рясах. Ударил колокол собора – низко, торжественно. Сила пришла в движение, волны её накатывали откуда-то снизу – даже ловец это почувствовал; Эварху словно нездешним светом окатило – снова захотелось бухнуться на колени и биться лбом о брусчатку, вымаливая у Спасителя прощение. Многие вокруг так и делали, и над площадью поднялся вопль и стон.

Плечо сжали железные пальцы. Ловец опомнился, выдохнул сквозь стиснутые зубы, обернулся – валькирия ободряюще кивнула ему:

– Держись.

Монахи на балконе расступились, пропуская к перилам высокого человека в ослепительно-белой сутане и алой накидке с низко надвинутым капюшоном. В руке он держал высокий посох, увенчанный золотой Спасителевой Стрелой. Он поднял посох, и сила, повинуясь ему, пришла в движение. Стоны и мольбы вокруг приумолкли.

– Сам! Сам Великий вышел! – зашептались в толпе.

Снова гулко, торжественно ударил колокол.

– Братья и сестры! Смиренные чада Спасителя! – Голос разнёсся над площадью, словно говоривший стоял за плечом у каждого. – Сегодня большой праздник, день Первого Явления Силы, когда мы вспоминаем совершённые Спасителем чудеса. Но по воле Его мы сами теперь можем свершать небывалое, невиданное и не только для самих себя, но и – главное! – для других. Не только для нашего благословенного мира, но и для миров иных, пока не ведающих света Его.

Вновь ударил колокол, казалось, ему отзывается незримый океан разлитой вокруг силы.

– Слушайте меня, верные чада Спасителя! – Великий простёр руку над площадью. – Непросто даётся Спасение, и испытывает Он веру нашу каждый день, каждый час. Достойны ли мы живыми войти в царство Его? Достойны ли вести за собою других? Можем ли отринуть земное, собственное – ради Его воздвижения?..

Он перевёл дух, а паломники, безмолвствуя, все, как один, опустились на колени. Эварха чувствовал, что сейчас случится что-то очень, очень важное.

– В этот день, в праздник Первого Чуда, мы тоже совершаем чудо, – медленно продолжил тот, кого назвали Великим. – Ангельская рать Игниса растёт числом! Вернейшие из верных, твёрдые, аки адамант, в послушании своём, обретают жизнь новую, жизнь пламенных воинов Его! Узрите же, узрите и возгласите хвалы Его мощи!..

Он ударил посохом в пол – и створки нижних врат, что размером были словно для осадной катапульты, медленно и беззвучно разошлись. Ловца обдало горячим потоком силы, она хлестала оттуда, как из пробоины.

За створками виднелся такой же широкий и высокий проход, в глубине которого неровно колебалось белое сияние, живо напомнившее Эвархе ангелов. Он вглядывался в это сияние, покуда оно и впрямь не сложилось в бредущие к выходу крылатые фигуры.

Хаэльдис вцепилась ему в рукав:

– Эварха! Ангели, чтоб меня иглобрюх сожрал!

– Лучше ты его, – машинально откликнулся ловец. Но и его пробрало дрожью при виде приближающихся врагов.

Народ же, напротив, приветственно загудел. Кто-то затянул торжественный гимн – соседи подхватили, и скоро вся площадь, как один человек, пела «Милость Твоя на нас, и огонь Твой в руке…» Эварха такого гимна не помнил, но старательно сделал вид, что поёт. Клара и Райна тоже.

Ангелы приближались. Сила текла сквозь них горячим потоком.

– Слышь, золотенький, энти не такие какие-то. – Дева Хаэльдис хмурила бровки.

Ловец пригляделся – и точно. И ростом-то эти ангелы с обычного мужчину, и черты лица у них хорошо просматривались, и крылья куда меньше…

– Зачем им разные ангелы? – поразился Эварха.

Ответила ему Клара Хюммель:

– Сдаётся мне, монахи решили взять числом. Как бы ни творили они своих ангелов, дело это совершенно точно небыстрое. Ну не могут здешние пальцами прищёлкнуть да и явить всем неисчислимую рать почти неуязвимых созданий. Вот и творят, что могут, – лишь бы побыстрее. Это верно, лучше иметь слабый полк, чем не иметь никакого.

Ангелов оказалось не так уж много – десятка, наверное, три. Но силу они всё равно являли грозную – вон какой поток магии вокруг них бурлит, грудь на грудь, один на один не одолеешь. Они выходили на солнечный свет, сияние блёкло, и, если б не призрачно-пламенные крылья за спиной, казались бы обычными монахами, разве что с чересчур бледной кожей. Ангелы поочерёдно вскидывали руки в благословляющем жесте, напомнив ловцу этим отшельника Августина, и взмывали в небо, подёрнутое лёгкими облаками. Силуэты не светились яростным светом – терялись, растворялись в облаках, и оставался только след тянущейся за ними силы.

Толпа на площади дружно склонила головы, принимая благословения, кое-кто снова пал на колени. Наконец все они скрылись в зените, и тогда вновь ударил колокол – в третий раз.

– Новое воинство, готовое сражаться именем Его, выступило. – Великий воздел руки, широко развёл, словно пытаясь обнять всю площадь. – Однако оно нуждается в поддержке нашей, а потому отныне в соборе Святого Огня служба прерываться не будет. День и ночь без перерыва клир и миряне будут молить Спасителя простить грехи наши и дать нам силы бороться с ними, приближать Великое Спасение. Лишь с ним, с истинным Спасением, окончится наша молитва! Если это случится через тысячу лет – служба будет длиться тысячу лет. Если завтра… но на всё воля и милость Спасителя. Да вознесётся молитва наша как яко стрела Его!

– Да вознесётся! – хором отозвалась толпа на площади.

Внутри лаонтский храм выглядел не менее величественно, чем снаружи. И тут без магии не обошлось – внутренность собора казалась куда больше его истинных размеров; почти бесконечный зал овальной формы, в три яруса обрамлённый рядами тех же краснокаменных колонн – за ними, как видно, прятались балконы или исповедальни. На выгнутом потолке – сцены из земной жизни Спасителя, написанные в тёмных тонах, зато окружность купола в центре – светлая, как само Спасение, в ней заключён Его лик с обычным выражением участливой скорби.

Толпа валила внутрь, зажигались свечи в руках и светильниках – кажется, сами собой, белым, бездымным пламенем. И впрямь магия здесь ощущалась всем телом, плотная, обжигающая – черпай хоть сколько, не вычерпать. Вот только с этой преображённой силой, неважно, от самого Спасителя она или от Его церкви, не больно-то много сделаешь – если ты, конечно, сам не церковный маг.

Вскоре, несмотря на огромное пространство, сделалось тесно и душно, люди стояли вплотную, некоторые молились вслух, некоторые молча отбивали поклоны… Где-то над головой вновь ударил колокол – и в ответ ему оттуда, где должен располагаться алтарь, ответил высокий и чистый голос:

– Грядущее спасение да восславим!

– Да восславим! – с воодушевлением подхватила толпа.

Началась служба. От духоты, от монотонных голосов, от силы, которая пришла в медленное, непрерывное движение – от всего этого голова у Эвархи быстро потяжелела, в глазах поплыло. Магия давила со всех сторон – чужая, душная, горячая; к счастью, Клара Хюммель довольно скоро скомандовала:

– Уходим, делать здесь больше нечего.

Выбрались на воздух, ловцу сразу полегчало, да и остальным, судя по лицам, тоже. И как там верующие столько времени торчат? Разве что до костей Спасителевой магией пропитались… И пока добирались до паломнического лагеря, оказавшегося значительно ниже собора, почти под самым холмом, Эварха всё никак не мог отдышаться.

Лагерь представлял собой полянку, прикрытую от солнца несколькими кусками парусины, натянутой между деревьями. В тени сидели и лежали обессилевшие паломники, посреди полянки стояла огромная бочка, откуда любой желающий мог нацедить себе в кружку воды; за порядком присматривали два послушника в тёмных сутанах.

Все маги уже были в сборе. Сидели чуть в стороне от остальных и даже не очень-то старались прикидываться богомольцами, хотя Ричард д’Ассини сменил куртку из кожи виверны на дерюжный плащ, а Динтра обрядился в подобие потрёпанной профессорской мантии. Рита Рикарди, отвернувшись, чтоб никто не видел, чистила тонкий кинжал. Мелвилл откровенно скучал.

– Ну и дела, дорогие мои спутники, – ворчал старый целитель. – Всё меняется с каждым часом, и не в лучшую сторону. Силы вокруг хоть отбавляй, а как пользоваться? То и дело заклятия стопорятся, сам задыхаюсь. Я сейчас даже синяка не вылечу! Виданное ли дело!

– Прибедняетесь, любезный Динтра, – фыркнула Рита, не оборачиваясь. – Всё вы вылечите, если надо. Просто силой этой пользоваться – брр… Жжётся.

– Если б только жглась!.. Ожог ради дела и потерпеть можно! Нет, она ведь и в заклятия укладывается всё хуже и хуже!..

– Это точно. – Клара устало выдохнула, откинула капюшон.

– Клархен, дорогая! – Ричард вскочил, чуть не обнял чародейку – к её, похоже, великому удивлению. – Что же вы так долго, мы уже думали браться за переговорник!

– Внутрь ходили, в сам собор. – Клара Хюммель с силой растёрла лицо ладонями. Кажется, даже ей пребывание в средоточии Спасителевой магии далось нелегко. – Не знаю, как на него чары его высокопреосвященства вешать, честное слово, не знаю… А ещё мы наблюдали, как здешние выпустили целую партию ангелов – откуда-то из недр горы, из-под собора. Лаборатории там у них, что ли?..

– Партию ангелов? – изумился Мелвилл. – Так вот что это было… Они их что, лепят, как гончар – горшки, по десятку в день?..

– Всё может быть. – Клара коротко пересказала увиденное. Остальные маги выход ангелов наблюдали только издали и могли оценить лишь выброс силы. Заклятиями же поиска или элементарной магометрией воспользоваться никто не рискнул – сила сейчас слишком изменена, слишком неподатлива.

– Что ж, Клархен, прекрасная работа, очень важные вести. – Ричард в задумчивости попытался сдвинуть на затылок отсутствующий берет. – Скверно, что большая часть нашего арсенала тут бесполезна. Да что там большая, считай, весь!.. Сложные заклятия будут работать некорректно, простые… простых на всё задуманное не хватит. Демоны и бездны, как меня это раздражает! Столько силы, и всё зря!..

– Есть ещё архаичная магия, магия Древних, ритуальная, предметная, это должно работать…

– Скажи ещё, некромантия, – буркнул д’Ассини. – Что мы имеем в итоге, друзья? В итоге у нас практически неприступная, изрытая ходами и полная народу гора, полный народа собор и практически неработающая магия. Заклятия, которые Клархен раздобыла с таким трудом, сейчас… как бы это сказать… бесполезны.

– Вот поэтому, – медленно сказала Клара, – я предлагаю отступление. Мы должны вернуться в Долину, как следует подготовиться и потом бить наверняка. К нашим услугам все арсеналы и помощь мессира Архимага…

Ричард сморщился, будто лимон сжевал. А Эварха удивился – как так, столько магов уже погибло, столько народу пострадало на Идиллии, и вдруг отступить?! Неужели они не смогут ничего придумать, эти могучие маги из Долины?

– Вспомним, друзья, это ведь уже предлагалось, хоть и не мной. Сейчас – разумное решение, – продолжала Клара. – Риск крайне велик – мы можем потерять всё. Никого не выручим и сами здесь останемся.

– Узнаю ученицу мессира Коппера, – процедил Ричард. – Клархен, во имя всех богов бывших и небывших, что с тобой? Тебя обычно приходится, гм, сдерживать, а тут ты сама отступаешь?

– Простите меня, чтимые господа чародеи, только госпожин… госпожа Клара-то дело говорит! – встряла вдруг Хаэльдис. – Гибнуть за так мало толку! Туточки всё спокойно, ангели покамест никуда не летят. Можно и до дому сбегать, приготовиться! Не то нам с вами-то солоно придётся!

– У нас появился знаток магии Спасителя? – Рита Рикарди иронически вздёрнула брови.

– Дева Хаэльдис, так звать, – тут же подсказала Хаэ. – Сведуща в магии, гадании…

– …и ножевом бою, – закончила за неё Клара Хюммель. Дева метнула на неё неприязненный взгляд, но урок усвоила – умолкла. Когда разговаривают маги Долины – не лезь! – Хаэльдис видела на Идиллии, на что способны ангелы, спустившиеся в мир. Да вы и сами понимаете: десяток их устроит ад на земле, два десятка – вполне способны устроить ад в нашей Долине. Я бы не стала рисковать, дело слишком серьёзно. Мы уже понесли потери, каких давно не случалось. Как ты говорил, Ричард, – «не успеваем затыкать дыры в наших рядах»? Бить растопыренными пальцами смысла нет!.. Здесь нужна армия, настоящая армия, и мессир Архимаг во главе. Милорд мэтр верил в нас, в наши собственные силы и, сколь бы ни хотелось мне его беспокоить, иного выхода не вижу. Святоши Игниса слишком сильны для нашего отряда.

Если раньше по лицу кавалера д’Ассини могло показаться, что он случайно раскусил лимон, то теперь – словно вместо доброго вина ему в бокале подсунули чистейший уксус.

– И это всё? – протянул он недовольно. – Всё, что предлагает бесстрашная Кларисса Шварцхорн Хюммель? Бежать, поджавши хвостик, под крылышко к мессиру Архимагу, умоляя вытащить нас за шкирку из этого дерьма, точно слепых котят?

Динтра внушительно кашлянул.

– Дик, дорогой, если у тебя есть план…

– Разумеется, у меня есть план! – резко бросил тот.

– Ты же сам сказал – наш арсенал тут почти бесполезен!.. – неожиданно вступилась за Клару Рита Рикарди. – Я, как и ты, терпеть не могу, эээ, беспокоить мессира по пустякам, но не на кулачках же ты предлагаешь нам биться с местными!..

– На кулачках не предлагаю, – отрезал Ричард. – Однако помните, как мы заваливали самый первый собор? Помнишь, Рита?

– Ты что-то проделал с Лунным мечом? – сощурилась немолодая чародейка.

Кавалер кивнул.

– Обычные наши чары сработают тут откровенно плохо. Но вот наше оружие… – Он любовно погладил эфес. – Оно ведь так и создавалось, чтобы воспринимать, усваивать любую силу, какая только сыщется. Не с одинаковым исходом, нужно помнить о сродстве артефакта к источнику мощи, однако – оно способно.

– И? – Мелвилл в упор глядел на Ричарда. Эварха пригляделся – у того тоже имелся явно непростой меч. – Те заклятия, что разобрала Клара на Идиллии, мы на мечи не навесим…

– Нам и не надо ничего навешивать на мечи, для начала надо покончить с их способностью творить новых ангелов, – твёрдо проговорил д’Ассини. – Это прежде всего. А она, способность эта, явно связана с соборами. Эварха, досточтимый ловец! Трансформа твоей Древней ведь имела место не здесь? Тоже в соборе?

– Примерно, сударь д’Ассини. В монастыре Сил Святых, вроде как не слишком далеко отсюда.

– Хорошо!.. Очевидно, там у них вся магомеханика куда мощнее: фигуры, мультимагограммы, артефакты и прочее. Но ангелов поплоше они творят тут. Ударим по здешнему собору, убьём двух ракопауков – и веру пошатнём, и накроем хоть одно место, где вылупляются новые их воины. А потом за этот самый ковенант Сил Святых возьмёмся.

– Если, кхе-кхе, позволите, Дик, любезный друг… – закряхтел вдруг Динтра. – Кажется, набольшие Игниса поняли, чего мы стараемся избежать – крупных жертв среди непричастных, среди мирных обывателей. Этот же храм постоянно полон. Как быть с людьми, Ричард?

– Для начала заставим их всех покинуть собор, – пожал плечами д’Ассини. – Мы ведь так уже делали!

Динтра покачал головой.

– Всякая шутка удаётся лишь однажды. Раньше нам помогала внезапность, но теперь-то они готовы и ждут нас!..

– Я знаю, – нетерпеливо отмахнулся кавалер. – Но собор – это только часть нам предстоящего. Надо покончить с ангелами, вы не забыли, соратники?

Маги завздыхали, кто отворачивался, кто бормотал ругательства. Встречаться с крылатыми сущностями лицом к лицу никто не рвался.

– Надо ещё учесть движение самого этого мира, – подала голос Линда Монтресси. После гибели Гедеона она таяла как свечка – всё глубже западали глаза и щёки, всё бледнее становились губы; из неё словно уходила сама жизнь, хотя держалась она молодцом – ни слёз, ни стенаний.

– Верно, – согласился Ричард. – Игнис постепенно покидает Упорядоченное, и будь я проклят, если понимаю, куда он движется. Ты права, Линда, вносить поправку на это движение необходимо.

– Я прикину коэффициенты, понадобятся, – вызвалась Рита Рикарди.

– Я помогу, – кивнула Линда.

– Отлично. – д’Ассини потёр руки. – Для толпы в соборе нам нужен аттрактор и…

– Постойте, погодите! – вскинула руку Клара. – А как же кардинальские чары? Забыли? Дик, при чём тут собор и ангелы?

– Кардинальские чары, Клархен, мы подадим на сладкое. Немного от них будет толку, если завтра на нас выпустят сотню крылатых, а потом ещё и ещё. Но и то сказать – ты уверена, что они здесь сработают, как должно? С этим, будь оно неладно, движением Игниса к демонам в бездну, с силой Спасителя, вытесняющей всё остальное?..

Эварха сидел, слушал и чем дальше, тем чернее становилось у него на душе. Не было у этих чародеев никакого плана, они лихорадочно импровизировали, стараясь что-то сообразить прямо на ходу. Сила Игниса обжигала, он, никудышный маг, слабак по всем меркам, и то чувствовал это – словно раскалённый песок сёк кожу. Что ему здесь делать? Для чего? Проклятый этот мир уходит куда-то из сущего – да и хвала всем богам, Древним и иным, пусть провалится в небытие, и чем скорее, тем лучше. Убираться отсюда надо, покуда ещё можно. Видал он, Эварха, мёртвые миры, не один раз видывал; так что пусть и этот сгинет. Чем его обитатели лучше других?.. От судьбы не уйдёшь; всех не пережалеешь, жалелки не хватит. О себе позаботиться надо – о себе и о деве Хаэльдис, так звать.

Может, и впрямь – схватить её в охапку, да и поминай как звали? Золото лежит себе, ждёт; а со звонкой монетой они будут желанными гостями в любом мире, ибо Вольный город… что-то подсказывало Эвархе, что задерживаться там слишком надолго может оказаться вредно для здоровья.

Дева Хаэльдис притулилась рядышком, подозрительно тесно прижавшись к плечу Эвархи. Глядела она вниз, часто моргая, да водила в пыли прутиком.

– Ээ, Хаэ, послушай…

– Мм? – Она вскинула на ловца глазищи.

– Поговорить надо, – одними губами сказал Эварха, пока маги вокруг погрузились в спор о деталях какого-то многоэтажного заклятия, кое им предстояло сплести.

– Поговорить… – эхом откликнулась она. – О чём, золотенький?

– Ну вот хотя б о тех золотеньких, что ты в Междумирье прикопала.

– А-а, – протянула она, как показалось ловцу, с разочарованием. – Эвон ты о чём…

– А ты о чём? – понизил голос Эварха. – Нам с тобой теперь вместе тропу торить, дева Хаэльдис – так звать.

– В-вместе? – Глаза её распахнулись ещё шире, и вся она сделалась вдруг кем и была – совсем юной девчонкой, девушкой, тонкой, изящной, совершенно не похожей на цепную псицу хитроумного кардинала де Карраско.

– Вместе, – подтвердил Эварха и сам поразился, как легко это у него выговорилось. – Если ты, конечно, не против. Но мне казалось, у нас с тобой вместе неплохо так получается, а?

Она часто-часто замигала, как показалось ловцу – с испугом.

– Т-ты… ты… золото небось своё назад хочешь?

Эвархе пришлось напрячь свой чуткий слух полуэльфа, чтобы разобрать её слова.

– З-золото, да? А я… а меня…

– Тьфу ты! – рассердился ловец. – Чего «а меня-то», дева? Думаешь, обмануть хочу? Нет, не хочу. Хочу, чтобы мы с тобой и дальше шли бы. Вместе.

И он взял её за руку. Рука вздрогнула раз, вздрогнула два – и замерла, неожиданно-уютно устроившись в его ладони.

– Станем с тобой дела делать, зверей невиданных скрадывать, храмы древние вскрывать, сокровища добывать, артефакты всякие… за хорошую цену сбывать, я знаю кому…

Хаэльдис чуть отстранилась, глядя в упор на Эварху; губы её приоткрылись, и вся она вытянулась струночкой, словно ждала от ловца чего-то, ждала – и никак не могла дождаться.

– Воркуете, голубки? – вдруг возникла над ними монументальная, словно горный пик, Райна. – Воркуете, сговариваетесь?

Дева Хаэльдис вдруг отчаянно, до корней волос, залилась краской. Умоляюще воззрилась на грозную воительницу.

– Добрая господиночка… госпожинка Райна…

Валькирия усмехнулась. Наклонилась к ним, прошептала:

– Даже и не думайте. Чародеи пусть что угодно считают, а у меня с теми, кто от врага бежит, разговор короткий. Хочешь убедиться, дева, которая «в ножевой бой может»?

– Не… – замотала головой Хаэльдис. – Не губите, добрая госпожи…

– Райна. Просто Райна.

– Просто Райна, – послушно повторила девица. – Не губите, а? Ну сами же зрите, каково нам с волшебническим народом тягаться? Что нам делать тут?.. Только сгибнем зазря. И вам не поможем. Отпустите нас, не губите, Спасителем-богом прошу!.. Вы ж не из их числа, чего они вам?..

Валькирия внимала, полупрезрительно сощурившись.

– Я-то, может, и не их рода-племени, дева, да только есть такое слово – «честь». Слыхала, может?

– Ни, – замотала головой вдруг Хаэльдис. – Не про нас это слово, добрая госпожа! Сами видели – я что могу, то могу, то делаю. Схрон найти, провести, показать, разъяснить – это пожалуйста, это завсегда. И в бой ножевой тоже завсегда, коль со стражником каким, с двумя там, иль даже с пятёриком. А вот с сущностями, с ангелями… ни! Не могу. Только сгибну, никому не помогу, никого не спасу, добрая госпожиночка!

– Все сражаются. – От слов воительницы веяло древней кровью, вечным льдом и столь же вечными скалами над угрюмым морем. – Все сражаются, девочка. Никто не отступает, назад не поворачивает.

– Как это никто, а господинша Клара, разве она не…

– Тихо. – Валькирия положила ладонь Хаэльдис на плечо, и та мигом умолкла – потому что как раз заговорила Клара Хюммель.

– И это твой план, Ричард? Это всё, что есть? Не думай, что тебе удалось заговорить мне зубы. Пусть кто хочет, рассчитывает какие хочет поправки с коэффициентами, я вновь повторяю – отсюда надо уходить. Пока нас не утянуло вместе со всем этим миром бездна ведает куда. Спасителева магия всё вокруг забила – но обычная-то магия тоже едва просачивается. Мир словно… закукливается, я не знаю; и, судя по тому, что мы видели раньше, это излюбленный приём здешних заправил. Отрезать от источников, окружить непроницаемой стеной, задушить!.. Ну, Дик, повтори ещё раз, что у тебя есть план!.. Я принесла заклятия, могущие уловить ангелов; но, чтобы их применить, надо сперва отсюда уйти. Я бы сказала – выманить крылатых из Игниса, устроить им настоящую засаду, и не как та, с воронкой, а получше. Нечего тут время терять, Дик!.. Ручаюсь, ты сам всё прекрасно понимаешь, только из гордости упрямишься!..

Эварха широко раскрытыми глазами глядел на вскочившую чародейку. Вот так так, ну и дела! Тогда и впрямь надо уносить отсюда ноги, пока целы, и плевать на все и всяческие высокие слова. Дева Хаэльдис остаться здесь не должна, а всё остальное – включая и его, Эвархи, жизнь с честью – уже не важно.

– Мы ведь отправили весть в Долину с просьбой о помощи, – сквозь зубы процедил д’Ассини. – Мессир Архимаг уже должен быть обо всём оповещён. Быть может, они уже на пути сюда!

– Тогда тем более нет смысла лезть на рожон, – пожала плечами Клара. – Уйдём в Межреальность, дождёмся подмоги, и уж тогда…

Ричард явно собирался возразить, но тут неожиданно поднялся Динтра.

– Друзья мои, спорить можно долго. Но гляньте вверх.

Эварха вслед за враз умолкшими чародеями поднял глаза.

Небесную голубизну исчертили огненные следы ангелов. И, широко разведя крылья, прямо над ними нависал их громадный предводитель, пристально глядя вниз, на сжавшийся плотным клубком отряд чародеев.

– Мы не уйдём с Игниса, – спокойно проговорил старый лекарь. – Они пока ещё не нащупали нас, но уже знают, где мы – примерно. Как только двинемся отсюда в Междумирье – окажемся у них как на ладони.

Маги молчали, уставившись в зенит. Предводитель ангелов смотрел вниз, и лицо его отнюдь не казалось теперь сочувствующим или хотя бы скорбным; Эварха, обмирая, вдруг понял, что сквозь белые одеяния крылатого воина, сквозь накинутую отцом Бенедиктом и его присными сияющую завесу пробивается вековечная тьма Древней, и острые зубы щерятся в злорадной торжествующей усмешке.

«Она ж меня ищет! – Ловца прошиб ледяной пот, все внутренности сжались. – Меня чует, моя кровь на ней!.. Не выпустит, нет, не выпустит!.. Сожрёт, слопает, на куски разорвёт, за всё посчитается!..»

Нельзя уходить. Некуда. Настигнет, а второй раз уже не пленить.

– Господа маги, досточтимые чародеи, – услыхал Эварха собственный голос. – Простите, что раньше молчал, надеялся, но…

– Что тебе, ловец? – неприязненно осведомился Ричард.

– Чего мне, господин хороший? Мне того, что чует меня Древняя. И, боюсь, не будет она рада со мной повстречаться. Кровь моя на ней, не забыли? Связь, какую не разорвать, покуда жив один из нас. Может, она б меня и не усекла, да мир силой Спасителя перекачан, что пузо пьяницы – крепким элем. Вот и… – Он развёл руками. – Извиняйте, высокочтимые, что так вышло. Не маг я, не чародей, на жизнь зарабатываю как могу. А тут такой заказ подвернулся…

Маги слушали его молча. Даже Ричард д’Ассини притих, глядя то на ловца, то на парящего в небесах крылатого гиганта.

– Тогда самое разумное, пока нас не атаковали – укрыться, сидеть тихо и ждать помощи, – рискнула нарушить тишину Рита Рикарди.

– А что, если помощи не будет? – вдруг проговорил Мелвилл. – Что, если отряд не дошёл? Что, если его перехватили по пути те же ангелы?

– Типун тебе на язык! – Ричард аж притопнул. – Не каркай, Мел!

– Я не каркаю, я лишь призываю быть готовым… к худшему.

– Нам вообще везёт, что до сих пор не углядели, – подала голос Линда.

Остальные чародеи лишь сумрачно переглядывались.

– Что ж, – легко пожал плечами Ричард, – кувшин моих ничтожных мыслей показывает дно, как выражались в одном далёком мире. Помощи мы можем не дождаться, никто и в самом деле не знает, добрались наши домой или нет. Вообще-то, если добрались, я не верю, что мессир Архимаг оставил это без внимания. А он, вы знаете, способен оказаться тут очень быстро.

– А что делать, если они атакуют? – Мелисса Отвин и Эдвин Сай сидели рядом, держась за руки.

– Стоять и умирать, – неожиданно бросила валькирия. – Прошу прощения, господа маги, но и я молчала достаточно. И больше от этого крылатого извращения нашей природы, природы Древних, бегать не стану. Почтенный ловец дело поведал, кстати, а никто и не заметил. Коль связь у него кровная с переделанной Древней, коль его кровь помогала ловушку замыкать…

– То она же и разомкнёт, – разом выпалили Динтра, Клара, Мелвилл, Ричард и даже Линда Монтресси.

Валькирия молча поклонилась.

– И скорее всего на том же месте, где прошла трансформа, – задумчиво продолжил д’Ассини. – Не могу ручаться, но… Досточтимый ловец! Скажи, магические фигуры, задействованные в преображении, – они уцелели?

– Насколько я помню, да, сударь. Они там в пол вделаны, истинным серебром да мифрилом выложены.

– Неизменяемое построение, – прогудел Динтра. – Для одного-единственного заклинания. Похоже на правду, Дик, друг мой, очень похоже…

– Стёкла там только побились, а так ничего, и стены остались стоять, и крыша.

– Отлично, ловец! Отлично! – И Эварху покровительственно хлопнули по плечу. – Что ж, друзья, дело ясное. Нам тут делать особенно нечего. Выбираемся из города – и в этот, как его, монастырь всех святых!

– Сил Святых, – пискнула дева Хаэльдис.

– Неважно, – отмахнулся Ричард. – Пробираемся туда, посмотрим, последуют ли ангелы за нами. А этот собор оставим в покое.

Усталые паломники и помогавшие им двое молодых послушников не обратили внимания на дружно поднявшийся отряд; однако Эварха, осмелившись наконец глянуть в небеса, лишний раз убедился, что никуда им не уйти – взор предводителя (или Древней?) неотступно следовал за ним. Крылатый великан чего-то выжидал, и вокруг него мало-помалу стягивалось всё больше и больше ангелов. Собирались, кружили, большие и малые, и в самой середине их стаи мерно вздымались и опускались крылья вожака.

– Дева Хаэльдис!

– Туточки я, господин хороший! Чего изволите?

– Выводи из города и кратчайшей дорогой – к монастырю. Сумеешь?

– Чего ж тут не суметь, господин любезный! Вы токмо скажите – с дракой выходить али без драки?

– Ополоумела, дева?! Ясное дело, что без!

– А коли без, тогда длинной дорогой придется. Кружным путём, через пригороды, да мастерские всякие, да склады…

– А ежели с дракой, то короткой?

– Ага, – уныло подтвердила дева. – Через большие ворота. И драка добрая выйдет.

– Это ещё почему?

– Ричард! – Мелисса вскинула руку.

Там, где стояли городские ворота Лаонта, медленно и торжественно опускался один «большой» ангел в сопровождении парочки «малых».

– Глазастая ты, однако, дева Хаэльдис! – не смутился Ричард. – Ну что ж, веди дорогой длинною! Авось проскочим.

Медленно подбирался мягкий вечер. Игнис был хорош – в тихих, умиротворённых лучах закатного солнца. Всё казалось по-прежнему, но именно что казалось.

– Солнце уже по-иному светить стало, – заметила Рита Рикарди.

– Закутывают мир, – прогудел Динтра с озабоченностью. – Закукливают, скоро никому хода не будет. Правда, не пойму, с каких сил – ангелы-то все тут!..

– Столько загнали, что хватает, видать. – Ричард озирался по сторонам. Вечерние улицы Лаонта опустели, на них выходила стража – монахи и, судя по светлым сутанам, далеко не последнего ряда. Чуть в стороне на вершине холма светился, озаряя низкие облака мерцающим светом, словно от великого множества свечей, великий Лаонтский собор.

И, словно тёмная река, разливалась от него многоголосая молитва. Текла опустевшими улицами, плескала в окна, заглядывала в двери – словно тысячеглазый, тысячеглавый монстр. Эварху аж мороз по хребту продрал; всю дорогу он лихорадочно косился на деву Хаэльдис, но та что-то совсем сникла – после отповеди от воительницы Райны.

«Мы ж сейчас как на ладони, – лихорадочно думал ловец. – Прёт по пустой улице толпа странных типов, при оружии, и за версту видать, что не местные; первая же стража нас ущучит! Ну же, господа маги, чего спите, чего чары хоть какие не наложите?!.. Или и впрямь не способны ни на что?»

– Заклятие невидимости не работает, – прикусив губу, со злой досадой сообщила одна из молодых чародеек, Линда. Красивая, только совершенно, совсем погасшая, краше в гроб кладут.

– Ничего не работает, – эхом откликнулся другой маг, Эдвин Сай, недовольно кривя губы.

– Бывало и хуже! – приободрил своих Ричард д’Ассини. – Оружие вам на что, господа боевые маги? Забыли, с какой стороны за меч браться?

Мелвилл ухмыльнулся, потянул клинок из ножен. Славный клинок, признался себе Эварха, я б за такой из Пустошника всю его поганую кровь бы выпил – вдоль лезвия тянутся стремительные прямые росчерки, устремляющиеся к острию; сейчас по волосяным этим линиями проносились, срываясь и исчезая в сумерках, белые колючие искры, чем-то напомнившие ловцу те, что возникли, когда их с отцом Бенедиктом, братом Магнусом и остальными благословлял отшельник на подступах к монастырю – оружие, словно плуг, вспарывало густо разлитую вокруг силу Спасителя.

Остальные маги тоже взялись кто за что; Мелисса Отвин извлекла пару игольчатых кинжалов, Рита Рикарди явила изящную лёгкую саблю, Линда Монтресси – тонкую рапиру. Всех, однако, перещеголял Роб Кламон – дунул, плюнул, нажал на какие-то завитки своего вычурного посоха и тот мигом выдвинул из себя многочисленные крюки, шипы и острия, обернувшись устрашающего вида корсекой на длинном древке; центральное лезвие было словно как от хорошего двуручного меча. Весить это чудо должно было целую прорву, но тщедушный маг орудовал им, словно лёгкой тросточкой.

– Идём. – Ричард махнул рукой.

– Идём, – согласился лекарь Динтра. По его обнажённому клинку уже бежали, складываясь в неведомые надписи и вновь распадаясь, пугающего вида письмена.

Эварха беспомощно оглянулся. Эх, эх, даже и проулков-то по-настоящему тёмных да извилистых тут не найдешь, не то что в родном Вольном городе! Там-то он бы не поколебался, давно б уже его и след простыл – вместе с девой Хаэльдис, разумеется.

– Веди, – распорядился д’Ассини, и дева уныло кивнула.

С каждым шагом, с каждым поворотом сила Спасителя становилась всё гуще, всё осязаемей. Ангелы чертили крест-накрест небо над головами, словно их предводитель, уже почти отыскав дерзких, тем не менее никак не мог узреть их воочию; словно чуял, что они где-то рядом, но то ли на этой улице, то ли на соседней или вообще через две?

Вымощенные ровным камнем, чистые мостовые пустовали; ставни домов прикрыты, но изо всех щелей – трепещущий свет множества свечей. Отовсюду – приглушённое, зачастую нестройное, но исполненное истинной веры пение. Народ молился.

…На стражу в светлых сутанах отряд наткнулся куда раньше, чем рассчитывал Эварха, ещё не успев покинуть центр города, совсем недалеко от собора. Троица слуг Спасителевых вывернула из боковой улочки, столкнувшись с девой Хаэльдис, что называется, нос к носу.

– И-ик!

Дева с похвальной стремительностью выхватила пару коротких ножей без перемычек; монахи ответили с неменьшей расторопностью: скрестились руки в сложных жестах, волна жаркой силы окатила Эварху – святые отцы не растерялись, не промедлили.

Коротко свистнули клинки.

Лунный меч Ричарда д’Ассини, исчерченный рунами бастард Динтры, полыхающая рубинами в эфесе широкая шпага Клары Хюммель.

«Как они успели сговориться, кто что делает?» – мелькнуло у ловца. Сам-то он только и сумел, что броситься ничком на землю, увлекая за собой деву Хаэльдис, так звать.

Толстяк Динтра прокрутил мечом сложную мельницу, клинок танцевал, собирая вокруг себя туманную завесу, мигом сложившуюся в отпорную полусферу. Белая молния, так напоминавшая те, коими швырялись ангелы, рассыпалась облаком медленно гаснущих искр, а мечи Ричарда и Клары успели ударить в ответ.

Дева Хаэльдис что-то пискнула полузадушенно, дёрнулась под ловцом.

– Тихо! Не про нас этот бой!

Однако схватка кончилась, не начавшись, – два тела в очень светлых, почти белых сутанах застыли неподвижно, третьего монаха держал за шиворот сам Динтра, приставив короткий и широкий нож к горлу. Меч свой целитель уже успел спрятать – быстр старик, а по виду и не подумаешь!

– Мои комплименты, досточтимый целитель. – Ричард опустил клинок, шагнул к обмякшему пленнику.

– У тебя, приятель, есть два пути. Первый – ты отвечаешь нам на вопросы, и мы… мы тебя отпускаем. Второй – ты играешь в молчанку, и тогда, прости, нам придётся вскрывать тебе черепушку. В прямом и переносном смысле. Так или иначе, но мы узнаем всё, что нам потребно, так что…

Монах метко плюнул прямо в лицо кавалеру.

Разумеется, он не попал. Несмотря на всю меткость.

Ричард усмехнулся, встряхнул Лунный меч – капля слюны скатилась с отполированной поверхности, не в силах даже зацепиться.

– Вот так, и только так!

– Дик! Не время! – прорычал вдруг Динтра.

– О! Наш милый гость, оказывается, копит силу! – просиял вдруг д’Ассини. – Напрасно, дорогой, очень напрасно. А потому…

Монах дёрнулся, и в тот же миг Динтра выпустил его; обмякшее тело мешком шлёпнулось рядом с двумя другими.

– У нас нет времени возиться, – с непривычной яростью бросил лекарь. – Он ничего не скажет, скорее умрёт. А для должного вскрытия его памяти…

– Жаль, – сухо резюмировал Ричард. – Я собирался порасспрашивать его насчёт ангелов. Поднимайтесь, почтенный ловец! Кого вы там ловите? Мышей или крыс? И отпустите бедную деву, она сейчас задохнётся.

– Нас заметили, – проговорила Линда Монтресси.

– Ангелы сейчас будут здесь. – Динтра уже был каменно спокоен.

– Значит, надо задать им работу, – не менее спокойно ответствовал Ричард. – Возвращаемся, быстро! Собор полон молящихся, значит? Отлично!..

– Что ты задумал? – рявкнула Клара Хюммель так, что Эварха вздрогнул.

– Сейчас увидишь. – Улыбка Ричарда д’Ассини напугала бы самого свирепого ифрита. – Сейчас увидишь.

Рико не спалось. Ночи стояли тёплые, одно удовольствие лежать под открытым небом, глядя на звёзды, думать о Спасении, чувствуя рядом мохнатый бок Черныша.

Со Спасением что-то не складывалось, вот никак. Облегчение дел и трудов, что все, и стар и млад ощутили в самом начале, так и осталось, но более – ничего. Умершая родня не возвращалась; и вообще не происходило больше ничего из предсказанного. Зато поползли жуткие слухи, что в окрестностях стольного Лаонта рушатся один храм за другим, рушит их злая сила, пробравшаяся в Игнис, и никто ничего не может с ней поделать. Новый настоятель, понятное дело, всё списал на «испытание веры нашей,», но Рико ему не верил. Вот не верил, и всё потому что молодой монах сам тому не верил, твердил заученное, как велели. Что ж это за испытание такое? Спаситель всякую мысль слышит, во всяком сердце читает, что в книге раскрытой, – для чего Ему какие-то ещё «испытания»?

Шелестели тихо ветки сада над головой, зрели яблоки, перекликались ночные пичуги в общинном лесу за ручьём; пальцы Рико рассеянно гладили тёплую шерсть верного пса, как вдруг…

– Кра-а-а… кра-а-а…

Словно из-под земли, протяжный скрип; словно трутся друг о друга старые кости.

Рико с Чернышом подскочили разом.

Калитка распахнута, а от неё, шатаясь, вытягивая руки-грабли, медленно влачатся прямо к Рико две сгорбленные фигуры.

– Кра-а… за-а-чем зва-а-ал?! – протянула вдруг одна, чуток повыше.

– Кра-а… зва-ал чего?! – подвывала и другая, пониже.

И тут у пяток Рико словно крылья выросли. Рванул он что есть духу, птицей перелетев забор, через который только с лестницей и переберёшься; себя не помня, помчался по ночной улице селения, провожаемый заполошным лаем псов.

…И сам не понял, как очутился возле храма, запертого по ночному времени. Ударился со всего размаха в окованную железными полосами дверь – и кубарем полетел на холодные каменные плиты.

Забыл брат настоятель засов задвинуть, наверное.

Тяжело дыша, Рико поднялся. Рядом скулил Черныш, озирался испуганно – и было отчего.

Деревенский их храм стоял на краю холма, у самого обрыва; в окна, хоть и узкие, видно было далеко в ту сторону, где Лаонт.

И там сейчас поднималась всё выше и выше, слизывая ночные облака, клубящаяся огненная колонна, пламенный столп, и было это до того страшно, что Рико умудрился забыть даже и о двух жутких фигурах с их нелюдским «кра-а».

Звенящим потоком обрушились внезапно лопнувшие стёкла витражей; Рико, замерев, всё глядел и глядел, как огненный дракон, вставши на хвост, пожирает небо.

– Кра-а-а… – раздалось вдруг от дверей. Резко развернулся, зарычал Черныш, шерсть встала дыбом.

Две фигуры встали в проёме, вытянули руки; мальчишку окатила волна ледяного холода.

«Спаситель! Великий!.. Убереги, сохрани!..» – забилась горячая мысль. Рико пятился к алтарю, а две фигуры надвигались, не спешно, но и неумолимо, а с ними шёл ужас.

– Спаси-и-ите!.. – завопил Рико. В окнах плясали рыжие отсветы, огонь и не думал угасать, и он наконец разглядел лица своих преследователей.

Ох, лучше б он этого и не видел!..

Мёртвые. Мёртвые люди, долго пролежавшие под землёй, полуистлевшие, с обнажившимися частично костями черепов. И вытянутые руки с чудовищно длинными когтями, каких никогда не бывает у живых.

– Мамочка!..

– Кра-а-а!

Черныш залаял, собой загородив хозяина, но мертвяки не обратили на него никакого внимания. Шли себе и шли, пырились пустыми глазницами…

– Кра-а, за-ачем зва-ал?

И только тут до Рико дошло, кто это такие.

– Бабушка? Д-деда?

Вообще-то, они были «пра-», но какая сейчас разница!

Они не остановились, надвигались, шаркая ногами. Затхлый запах, словно всё вокруг разом покрылось плесенью.

– Спокойно, мои дорогие, – вдруг мягко прозвучало от входа, и мертвяки мигом замерли, словно оцепенев. – Иди ко мне, Рико.

Высокий человек в плаще несколькими широкими шагами оказался рядом с ходячими трупами. Молодой мужчина с небольшой бородкой, лицо открытое, приятное, но сейчас – напряжено.

– Осторожно, обходи их вдоль стены, – скомандовал он. От движения плащ распахнулся, Рико успел заметить потёртый пояс с несколькими пристёгнутыми к нему сумочками, как обычно ходят лекари. – Обходи вдоль стены, не приближайся!.. Они опасны, даже малейшая царапина – тихо, тихо, вы, оба!..

Дёрнувшиеся было мертвяки застыли.

– Твои? – не оборачиваясь, бросил незнакомец.

– М-мои, г-господине… – пролепетал Рико. А вот Черныш неожиданно завилял хвостом, словно предлагая новоприбывшему поиграть.

– Ты их позвал?.. Так я и думал. Сила есть, ума, эх, не надо, – покачал головой гость. – Ладно. Сейчас мы их обратно спать уложим. Рано им ещё, время не настало, да и не так оно всё должно было быть…

– Г-господине… кто ты? – вырвалось у Рико.

– Кто я? – улыбнулся его собеседник. – Лекарь я. Странствующий лекарь Фиделис. Умею таких вот бедолаг обратно в могилы укладывать. Тяжко им тут, душно, голод мучает, кровь живая с ума сводит. Иди, иди, Рико, мы их сейчас с тобой выводить отсюда станем. Тут-то мне совсем не с руки…

Рико весь дрожал – а назвавшийся лекарем Фиделисом незнакомец медленно пятился к выходу из храма, и двое мертвяков, то завывая, то скрежеща зубами, нехотя следовали за ним. Дальний пожар в стороне стольного Лаонта так и полыхал по-прежнему, но Фиделис не обращал на него внимания. Тяжело дыша, пятился и пятился к погосту, и на лбу блестел пот.

…На деревенском кладбище их ждали две разрытые ямы – в старой части погоста. Мертвяки выли, шатались, пытались зацепить лекаря когтистыми лапами – и промахивались совсем чуть-чуть, но так, что у Рико всякий раз замирало сердце.

Однако лекарь мастерски заставил ступить оба ходячих трупа в их могилы. Протянул руку – в ней зажат странный символ, мальчишка сперва подумал – стрела Спасителева, но нет, простой крест с удлинённой одной ножкой.

Мертвяки тяжело повалились навзничь, а лекарь вдруг проделал крестом сложное движение, да так, что разворошенная земля всплеснулась морскою волной, закрывая обе могилы.

И настала тишина.

– Уходи, мальчик Рико. – Лекарь тяжело дышал, согнулся, словно после быстрого бега. – Уходи, дорогой. Сила у тебя есть, истинная сила; потому и отозвались тебе и пёс твой, и предки. Вот только пса-то ты любил по-настоящему, и он таковым и вернулся – любовь твоя его вернула. А прадеда с прабабкой ты не видывал, не слыхивал, только и знал – что есть они. Вот и вернул – голодными кадаврами. Но не печалься, впредь только знай – без любви в этом деле никуда, – и врачеватель устало подмигнул. – А отсюда уходи. Будь готов и себя спасать, и близких. Огонь на краю неба видишь?

– В-вижу…

– Вот боюсь я, быть великим бедствиям, – вздохнул Фиделис. – Потому ни наставить тебя толком не могу, ни задержаться… но ты помни, ты и сам за небо уйти сможешь, и своих увести. Коль совсем скверно станет, не убежать и не спастись, на месте стоя – представляй, что строишь лестницу в небо, широкую да прочную, из лучшего кирпича, и что ступаешь по ступеням этим, всё выше и выше; а как из мира выберешься, троп тебе много откроется, все к другим местам населённым ведут, выбирай любую. Ну, понял ли? – Лекарь потрепал Рико по вихрам. – Молодец, по глазам вижу, что понял. А теперь прости, дорогой – пора мне. Не тебе одному в эту ночь помощь требуется.