ГЛАВА 21
НА ПУСТОШИ
Поначалу они ехали верхом — под покровом вечера, по дуге огибая высоченные стены Тернового дворца. Затем, когда дорогу преградило сплошное решето шипастых веток, спешились, стреножили пританцовывающих коней. Углубляться в непроходимые заросли животные отказались. Не помогли ни шлепки, ни окрики.
— Давай оставим их здесь. — Изольда, предпочитавшая ненадежной конской спине размеренную и куда более безопасную прогулку, сдалась первой. — Все равно роща слишком густая, чтобы передвигаться в седле.
Спорить Лютинг не стал. Во-первых, цель похода была ему неизвестна, во-вторых, намного приятнее сопровождать принцессу, чувствуя землю под подошвами сапог. Открытие показалось королевичу занятным, и он принялся выяснять, в чем причина удовольствия.
Неприглядная истина обнаружилась почти сразу: идя за Изольдой по пятам, можно было ощутить себя ее тенью, постепенно отдаться во власть азарта, подогревающего кровь, заставить чужое сердце трепыхаться в возбуждении.
— Проклятье! — чертыхнулся сквозь зубы Таальвен Валишер, рывком нагоняя колдунью, чтобы пресечь всякий охотничий соблазн.
Сосредоточенное ее лицо недоуменно выглянуло из-под капюшона и снова спряталось.
— Без чар сквозь терновник не пройти… Возьми меня за руку.
Колючая стена перед путниками и верно срослась непролазно: сунешься — выцарапает глаза, невзирая на призывное благоухание. Но чем поможет прикосновение душелова в борьбе с древней магией?
Подступая к сливовому лабиринту вплотную, он поймал обтянутые перчаткой пальцы, сжал несильно.
— Что ты задумала?
Изольда с предосторожностью повернулась назад — поглядела на темно-зеленую гряду сияющего дворца. Из высоких окон лился свет, расплескиваясь по ухоженному саду. Шпили и острые коньки чернели на фоне звездного неба.
Вряд ли из башен видно что-то кроме смазанных пятен, в которые слилась Пустошь. Да и жилых комнат, за исключением королевских покоев, в этой части замка нет.
— Я собираюсь снять ветряной амулет, — она освободилась от прикрывающей голову ткани, — и побеседовать с Исгерд… Спрячемся в гуще кустарников. Вдалеке от любопытных глаз не так рискованно ее призывать.
Свободной рукой принцесса подцепила шнуровку и с наслаждением стряхнула цепкое ветряное украшение. Тут же живительное тепло заструилось по венам, заполнило легкие. Горечь, царапавшая нёбо, бесследно растворилась.
— Дорогу!
Словно по волшебству, шипастые дебри разомкнулись, пропуская путников. Тоненькая тропинка, как шелковая лента, прильнула к их ногам.
— Нужно укрыться поглубже, на случай сопротивления. — Пошатываясь от прилива сил, Изольда повлекла приморского королевича в ветвистую темноту. — Я постараюсь любой ценой сохранить спокойствие. Но если станет понятно, что мне не выстоять…
Кулон с чертополохом лег в ладонь Таальвена. О молчаливой просьбе ему предстояло догадываться самостоятельно.
— Ты правда хочешь испытать это опять? — спросил он без обиняков, разворачивая колдунью, чтобы оказаться лицом к лицу на узкой тропе.
— Нет. Но иной возможности безопасно потолковать с тьер-на-вьёр не придумать. — Она замялась, не отваживаясь поднять подбородок.
— Безопасно? — Отголоски томительного гложущего вожделения от охоты накрыли Лютинга жаркой волной. Поведать ли Изольде, что в качестве жертвы душелова она рискует не меньше, чем в поединке с терновой ведьмой? Или пускай верит, будто он без труда сумеет сдержаться, осадить себя?
— Я имела в виду сохранность жителей города, — в замешательстве пояснила принцесса. — Не желаю подвергать их нападкам разъярившейся колдуньи повторно.
— О чем ты будешь с ней говорить?
Не уверенная до конца в успехе собственного замысла, она потопталась на месте.
— Постараюсь донести, что вовсе не обязательно класть жизнь на алтарь мести Вее Эрне. Это не принесет ни облегчения, ни радости…
— Судя по воспоминаниям Исгерд, иного смысла у ее существования нет.
— Пока… Но есть шанс отыскать его заново.
В глазах королевича проскользнуло удивление, затмившее раздумья о неуемных фейланских инстинктах.
— Постой, ты намереваешься… спасти тьер-на-вьёр?
— Если получится… Ты верно подметил по поводу тернового колдовства: каким-то чудесным образом оно прижилось во мне. В Тьер-Леране я особенно остро чувствую, как прибывает, распускается могучая невидимая сила. Что для Исгерд, боюсь, означает погибель — бесповоротную, поскольку магию, чтобы возродиться, черпать будет неоткуда.
— Зачем же щадить злодейку? — Таальвен все еще пытался уловить суть сбивчивых рассуждений.
В ответ Изольда вскипела с внезапным негодованием.
— Но ведь тебя я помиловала, хотя соблазн навсегда покончить с оковами был велик! — Шины на висках вздыбились бунтующе. — И Стефан благородно простил бесчестные мои деяния… и Хёльмвинд не держит зла за обиды…
При звуке имени Северного ветра вспышка гнева угасла. Последняя фраза прошелестела тоскливо, словно приглушенная виной за все злоключения верховного.
— Не сердись, северинская принцесса, — попросил Лютинг, теряясь, как в дыму, в ее зыбкой печали. — Я лишь человек, чающий защитить что дорого. Но как и прежде, душа моя и тело в полном твоем распоряжении.
Откровение, поминающее давние свадебные клятвы, сдавило Изольде грудь. Зачем он повторяет их снова и снова, будто ставя в укор свою несгибаемую верность? Чтобы не выказать смущения, она рывком устремилась в гущу колючего леса, едва поспевая расчищать себе дорогу.
«Муж, покорный слуга и тюремщик — вот кто ты для меня, Таальвен Валишер»…
Терн повиновался мысленным приказам с поразительной прытью. Новые коридоры образовывались быстро и слаженно, в их причудливых формах проглядывала гармония смертоносной красоты. При виде ее приморского королевича то и дело пробирал озноб, но смыкавшиеся за спиной стебли ни разу не задели его.
Зато нежный терновый цвет кружил голову крепким ароматом. Лепестки сыпались, как снежные хлопья. В их водопаде шагающая впереди колдунья выглядела лесным духом, сманивающим незадачливого путника с тропы. И сопротивляться ее чарам ничуть не хотелось.
— Вон там устроим поляну. — Принцесса ткнула пальцем в гнездо дебрей. — В сердце Пустоши надежнее всего.
Дыхание ее выровнялось. И даже то, что Таальвен следует по пятам, не мешало завладевшему Изольдой спокойствию.
— Расступитесь, — повелела она высоким кустарникам.
Уползая прочь, те бережно простерли шипастые лапищи над бредущими по Пустоши скитальцами.
«Естество беспристрастной магии во всей красе, — подумалось Изольде. — Готовой в равной степени защищать и разить по желанию повелителя». Славно, что она научилась худо-бедно управлять способностями со времен первого их проявления.
Чувствуя себя в зарослях как дома, колдунья обошла только что сотворенную поляну и шепнула Таальвену, пошевелив пальцами:
— Теперь отпусти меня и встань подальше, чтобы не пугать Исгерд… — Под чутким наблюдением она готовилась вновь столкнуться с давней соперницей. И хотя ей не хотелось снова оказаться во власти фейланских пут, довершила уверенно: — Но если почуешь угрозу, заставь ее уйти…
— Я верну тебя, — пообещал Лютинг, отстраняясь к границе песчаного пятачка до тех пор, пока сливовые побеги не ткнулись в лопатки.
Изольда кивнула, вслед за ненужными перчатками освобождаясь от плаща.
— Тогда приступим.
Глаза принцессы сомкнулись, разум погрузился в пустоту, отгораживаясь от шелеста, стрекота ночных насекомых. Чтобы обнаружить тьер-на-вьёр, требовалось углубиться в омут собственной души, на дне которого обреталась колдунья, не имеющая выхода из добровольной темницы. Но где именно ее искать?
— Исгерд, — шепнула девушка безмолвствующей тишине, присаживаясь на песок. — Я знаю, ты там, не прячься…
Чары вольно струились сквозь плоть, закручиваясь вдоль спины; кожу под ними чуть покалывало, но в целом обманчивое впечатление, будто Изольда — полноправная себе хозяйка, не менялось.
«Вспомни, как очутилась в постели с Хёльмвиндом, и легко от него отделаешься», — сказала себе принцесса. Безумные события той ночи всплывали смутно, но в их подлинности она не сомневалась.
«Пожалуйста, Герда, явись на мой зов. — Изольда снова потянулась в темноту. — Я желаю тебе добра…»
В следующий миг в глазах посерело, стало душно, как перед грозой.
— Добра? — Губы колдуньи гневно скривились. — Что ты именуешь добром, маленькая принцесса, — торжество своих личных надежд, преступную безнаказанность, ниспосланную убийцам?
Осчастливленная успехом, Изольда вскочила.
— Разумеется, нет. Я веду речь об избавлении от боли и одиночества, волею судьбы отравляющего жизни нам обеим…
— Потому беспринципный охотник-истязатель здесь? — Принудив ее обернуться, тьер-на-вьёр язвительно уставилась на фейлана. — Чтобы насильно избавить меня от печали? Мягко же ты стелешь, голубушка, да жестко спать!
— Таальвен пришел по моей просьбе, — принялась оправдываться Изольда. — Он не тронет тебя без надобности.
— Прямо цепной пес — стережет добычу, нападает по команде! — Округу окатило злым хохотом. И терновая ведьма, подчинив чужую телесную оболочку, направилась к Лютингу развязной походкой. — Всмотрись в эти очертания, принцесса, звериной натуры ему не обуздать. Голод так и полыхает в дурной фейланской крови… Поощряя его, ты ставишь под удар нас обеих!
Подобравшись, словно хищница на охоте, она описала вокруг королевича кольцо, вскинула руки, делая вид, словно пытается поразить его.
— Жалеешь, что не принял от меня легкую смерть, Лютинг Мак Тир? Помнишь, давным-давно я предлагала покуситься на жизнь златокудрой малышки-Изольды? Кончина твоя в том случае была бы милосердной…
Таальвен безропотно выдержал чернеющий взгляд, различая под его пеленой знакомую лазурь.
— Все такой же молчун… — Надувшись от показной скуки, тьер-на-вьёр нарочно хлестнула принца волосами по лицу. — С велеречивым Северным ветром много забавнее. — Никак не соображу, отчего девчонка предпочла такому красавцу тебя?
— Оставь его в покое! — вмешалась Изольда, лихорадочно стискивая виски. Но ненависть ведьмы к душелову сложно было сдержать словами.
— Я, признаться, рада, что не убила тебя, королевич, — осклабилась она, отмахиваясь от принцессы, как от назойливой мухи. — Расплата за дерзость в нынешних обстоятельствах куда более изощренная. И ее венец — невозможность отделить жгучую страсть душелова от твоей непутевой любви — усладит последние мои дни. Майся же от бессилия, Лютинг Мак Тир, пусть снедает тебя мешанина чувств, сплавленных в одну цепь. Ни за что ее не разорвать без утраты, а ты ведь больше смерти страшишься терять…
С каменным спокойствием Таальвен следил за злобными ужимками тьер-на-вьёр. Натянутые мышцы болезненно свело, но он по-прежнему не двигался с места, собираясь стоять, покуда Изольда не велит действовать.
К счастью, принцесса вовремя осадила распоясавшуюся ведьму.
— Хватит его задирать! — Мантия из колючек накрыла ее плечи, как ветвистая накидка. — Отвлекись от Тааля, давай потолкуем с глазу на глаз.
— Пусть тогда сгинет с очей! — огрызнулась нахально Исгерд. — Не могу ровно дышать в присутствии душелова, ярость так и клокочет…
— Клянусь, он свяжет нас обеих, если продолжишь упрямиться!
Колдунью под личиной принцессы перекосило.
— Если бы не знала, как все обстоит в действительности, сочла бы, что охота для тебя подобна неестественной утехе.
Пальцы ее скрючились, но ругань в адрес королевича все же поутихла. Взвинченная Изольда не стала ждать новой вспышки раздражения и без намеков вывалила правду:
— Я знаю, что твоя сущность блекнет, Исгерд. Тебя скоро не станет, и час этот все ближе…
— Тоже мне, новость. — С деланой небрежностью ведьма убрала за уши непокорные прядки. — Она истончается из века в век со смертью каждой твоей родственницы. Жаль, что все они сходили с ума так скоро, даруя мне считаные дни… Другое дело — ты.
— Но дальше разрываться на части не выйдет. — Сомнительную похвалу принцесса пропустила мимо ушей. — Ты умираешь!
— Так празднуй победу, счастливица, нежданно-негаданно обретшая мощь терновых чар!
— Они достались мне в довесок к целой веренице неприятностей, — напомнила Изольда, возмущенная беспочвенными обвинениями. — И отнюдь не милостью богов.
Не признававшая собственных упущений колдунья надулась, показывая: лично ее такие тонкости не тревожили бы.
— Ладно, не будем спорить. — Голос, принадлежащий Изольде, смягчился. — Мы забрались в сердце Пустоши не ради раздоров. Я хотела предложить помощь…
— Помощь? — Светлая бровь взлетела вверх. — Чем ты способна мне помочь?
Догадываясь, что следующая фраза вызовет всплеск противоречивых чувств в ее сердце, которым отчасти распоряжалась тьер-на-вьёр, принцесса заявила во всеуслышание:
— Тебе не обязательно исчезать, лишившись колдовства. Можешь остаться… со мной.
От неожиданности тьер-на-вьёр опешила, покосилась на зеленоокого фейлана, ожидая, что тот вот-вот рассмеется. Но улыбка не появлялась, из чего следовал разумный вывод: Изольда не шутит.
— Ты опилась бузинной настойки? — участливо поинтересовалась ведьма. — Или вконец ошалела от охотничьих пут, раз согласна добровольно тесниться ради меня в этом теле?
Но принцесса не растерялась.
— Я подумала, нам стоит прекратить изматывающее противостояние, и сосуществовать будет вполне сносно. Ведь мысли и чувства не так сложно разделить на двоих. Ты сможешь глядеть на мир моими глазами, наслаждаться тем, что радует меня. Разумеется, это не заменит собственную жизнь, но всяко лучше полного забвения.
Потрясенный Лютинг с трудом подавил желание хорошенько встряхнуть Изольду, отчитать за сумасбродство. Каждая частичка его восставала против ее необдуманного замысла. Что она творит? Сулить ведьме прощение — куда ни шло, но предлагать в качестве постоянного вместилища саму себя — неслыханно!
— Уверена, сыщется заклинание, связующее воедино две души, — размышляла тем временем вдохновленная принцесса. — Найдем его до того, как чары окончательно перейдут ко мне, и вместе выколдуем тебе будущее.
— Крайне сомнительное, коли на то пошло. — Тьер-на-вьёр копнула песок носком сапога. — Прозябать на задворках разума, подбирая крошки с чужого стола, безвольно соглашаться с каждым твоим поступком — унизительно… Кроме того, ты наверняка потребуешь как-нибудь удружить взамен.
— Верно, — подтвердила принцесса.
С самого начала она не собиралась скрывать обоюдной, по ее мнению, выгоды и, когда представился шанс подать ее в лучшем свете, выпалила взволнованно:
— Ты расскажешь мне все, что знаешь о терновой силе, научишь ею управлять и заодно поможешь избавиться от разрухи, воцарившейся за годы безветрия в Тьер-на-Вьёр…
— Неужто в тебе взыграл долг перед королевством? — развеселилась ведьма. — Вот так ирония… Взаправду оно даже не приходится тебе домом. Впрочем, колдовской памяти терновника противостоять невозможно. Кнутом ли, пряником он заставит тебя служить во благо этих краев…
— Так ты поможешь? — с надеждой обратилась принцесса сама к себе.
— Нет. — Ведьма горделиво отряхнула запыленный подол. — Ведь согласно твоему плану, надлежит примириться с Розой Ветров…
— Так и есть. — Тон Изольды сделался увещевающим. — Без нее Терновому королевству не восстановиться… Войны уже принесли уйму горя, не пришла ли пора оставить былое?
Раздосадованная тьер-на-вьёр аж подпрыгнула.
— Да ты, моя дорогая, поешь соловьем, когда самой нечем жертвовать! Но дай-ка мне разделаться с твоим распрекрасным волком, и поглядим, какие думы тебя одолеют над его истекающим кровью телом! Облегчит муки идея мира и всепрощения, или она покажется тебе жестокой насмешкой?
С растущей тревогой Изольда посмотрела на сливовые соцветия позади Таальвена. Пока что колючки вели себя смирно, но недооценивать их не следовало. Успеет ли она запретить шипам бесчинствовать, прежде чем они причинят ее защитнику вред?
— Вея Эрна виновата, не спорю. Но, быть может, она давно признала свои ошибки и мечтает загладить их…
— Чушь, она жаждет лишь господства! — грозно оскалилась колдунья. — Корыстолюбивая самозванка в царстве ветров… Не знаю, откуда ее принесло всем нам на погибель, — у первых крылатых никогда не было повелителя!
Подхваченная ураганом неудержимого гнева, принцесса захлебнулась чужой пульсирующей злостью, бессильно прикусила язык.
— Один за другим Вея Эрна подчиняла себе народы. Спроси ее на досуге, кем она была до того, как назваться ветряной владычицей? Ведьмой пустыни, повелительницей драконов? Пусть расскажет, как извела большинство своих приспешников ради власти. И если после всех признаний тебе достанет мочи спустить с обагренных кровью рук многочисленные грехи… — кулаки колдуньи осуждающе сжались, — то верши свое правосудие одна. Я предпочту смерть такому спасению!
— Исгерд…
— Брось называть меня этим именем! — рявкнула сердито ведьма. — Терновая принцесса умерла много веков назад. По вине той, которую ты оправдываешь. Прибереги же сочувствие для Розы. Когда я изувечу дух ее и плоть, оно точно понадобится!
Понимая, что тема исчерпана, Изольда все же попыталась задержать строптивую ведьму, но воли ее оказалось недостаточно. Словно разъяренный смерч, ведьма метнулась куда-то вглубь, выбив у принцессы почву из-под ног. И, заваливаясь назад, она с сожалением вскрикнула:
— Я не враг тебе, Герда!
А затем небо в прорезях веток взбрыкнуло, брызнуло звездами. Но вместо рыхлого песка Изольда ощутила под собой чьи-то сильные руки.
Таальвен Валишер… Всю напряженную беседу он не спускал с принцессы глаз, готовый в одночасье оказаться рядом. Ни чары, ни ведьмовские приемы не способны были оттолкнуть приморского королевича, заставить его испытать неприязнь к своей избраннице. В спазмах переходящего от души к душе тела он усматривал лишь мучения той, которую стерег самозабвенно. Оттого ладони прижали к себе сникшую принцессу так крепко. Но через секунду выяснилось: оборонять ее не нужно. Тьер-на-вьёр убралась добровольно, презрев щедрое предложение. Похоже, ни при каких обстоятельствах она не могла помыслить о примирении с Розой Ветров.
— До чего черна ее скорбь… — бессвязно шептала Изольда, приходя в себя после изматывающего, хоть и бескровного противостояния. Ватные ноги упорно не желали становиться на песок.
— Ты не можешь позволить ей остаться…
Отстраняясь от широких плеч Лютинга, принцесса с вызовом вскинула подбородок.
— Почему?
— Это неправильно, пагубно для тебя… — Рокот его голоса накрывал плотным тяжелым одеялом, из-под которого бессмысленно было выбираться. — Разве не мудрее избавиться от всех посягательств на свою свободу?
— Мудрее… — Наперекор слабости в онемевших конечностях Изольда выпрямилась. — Но как тогда поступить с печалью, от которой я стала неотделима? Прошлое терновой принцессы вросло в меня, как твой охотничий зов. От него не отвертеться.
Отваживаясь на дальнейшие пояснения, она дважды глубоко вдохнула и лишь затем окунулась в болотную зелень глаз напротив.
— Я не лгала Исгерд о желании обосноваться в Тьер-на-Вьёр… Звучит абсурдно, знаю. Но когда размышляю о том, как покину Терновый дворец, откажусь от королевских обязанностей, дух мой бунтует. Словно отпечатавшаяся на мне лоза все глубже пускает корни в этом неизведанном мире…
— Понимаю… — внезапно обескуражил ее Таальвен, поведя взором по кромке терновых завитков на ее шее. — Меня тянуло сюда со времен жизни в Долине ветров. Видимо, из-за Удела душеловов…
«Выходит, решение мое его не удивило, — с изумлением осознала колдунья, — и Лива прозревала будущее, печалясь, что мы с Таалем не возвратимся назад».
— Значит, ты не станешь тащить меня в родные края?
— Тащить? — Лицо приморского королевича оживила печальная усмешка. — Только если попросишь…
— А если повелю смириться с присутствием Исгерд? — дерзнула испытать его терпение на прочность принцесса.
Но суровый вид Таальвена, мигом сделавшегося серьезным, положил конец игре. И она пристыженно потупилась.
— Что толку спорить, если терновая ведьма и слышать не хочет о дружбе с Веей Эрной. Мой план провалился…
Подобрав с земли плащ, Изольда вслепую определила, где прокладывать дорогу к замку, и что-то тихо шепнула кустарникам. Сонные ветки разомкнулись, ласково осыпая принцессу сливовым цветом.
— Вернемся во дворец.
На обратном пути они шли порознь. В ежесекундном надзоре за тьер-на-вьёр не было надобности, так как и она, и принцесса Мак Тир изрядно растратили силы. Но все равно Изольда потянулась за янтарным медальоном, стоило колючей ограде окончательно поредеть.
— Не надевай его, — хрустя стебельками терновой поросли, промолвил Таальвен. — Пока я рядом, тебе не нужны ветряные оковы.
Оглядываясь в поисках перчаток, принцесса встряхнула плащ и привычно покрыла голову капюшоном.
— Я ношу его не ради защиты от терновой ведьмы. — В мягком мареве ночи узор на ее запястьях выглядел шитьем на прозрачном кружеве. — А чтобы Вея Эрна поверила в искренность моей дружбы, когда прибудет ко двору.
— Раз так…
Сопротивляясь всем своим естеством, Лютинг вручил колдунье ветряную вещицу. И тотчас лучистый ее свет, видимый ему во мраке, мигнул и потускнел.
«Я обещал не неволить тебя, Изольда, — рвалось с его языка. — Но мечтам твоим не суждено сбыться. Слышишь, как вскипает простор в предчувствии скорой беды? Я промолчу, чтобы не красть твой покой сейчас, спустя неделю ты и сама поймешь… Когда явится та, которую ты зовешь другом. Дорогу ей не преградят ни расстояние, ни верный тебе Северный ветер… Чего она возжелает? Что будет у нее в руках — оливковая ветвь или колдовское кольцо чертополоха, отнимающего по капле твою бесценную жизнь?..»
* * *
Ночь застала Хёльмвинда врасплох, как застигает незадачливого путника злодейка-беда. Только успело небо на востоке вылинять из василькового в тускло-голубое, как его затянуло звездным бархатным полотном, складки которого струились, оседали влажными тенями на камнях и деревьях.
«Знать, постарались шустрые кобылицы Конн Киалдера — каменного короля из Изольдиной сказки, — не всерьез предположил ветер, выискивая в сумерках местечко для лагеря. — Это ж надо сочинить, будто звезды по ночному небосводу рассыпают они!»
Наконец сияющий льдом взгляд зацепился за крошечную ложбину на опушке редкого леса. Если сойти с проторенного тракта и спрягать коня в зарослях калины, стоянку будет почти не обнаружить. Разве что присутствие путешественника выдаст огонь. Но костры верховный подолгу не жег — довольствовался щепоткой волшебного порошка, что вручила ему терновая принцесса перед отъездом, а после того как колдовские язычки ослабевали, дров не подбрасывал. Ни к чему ему лишнее внимание падких на сплетни тьер-на-вьёрцев, да и прочей возможной компании…
Спешившись и удерживая скакуна в поводу, ветер направился к невысокому косогору, полого сбегающему с дороги прямо в густую траву. Эйалэ — а именно так он нарек ездовое животное — послушно трусил по вечерней росе, охлаждая вспотевшие бока. Темноты он не боялся, а руку искусного седока признал еще на тьер-леранской конюшне. Не фыркнул даже, когда Хёльмвинд сдавленно ругнулся, ощущая, как промокают до бедра заправленные в сапоги штанины. Опять ему ночевать, ежась от сырости, как в темницах Давена Сверра. Или теперь болотные катакомбы принадлежат Лотарэ?
Для дальнейших рассуждений голова Северного ветра была слишком тяжела. Версты, проведенные в седле, давали о себе знать. Да и привал он намеренно делал раз в день — к позднему вечеру. Так дышалось, думалось и спалось легче.
Укладывая узел с вещами в корневище вывороченного пня, Хёльмвинд в уме подсчитал, сколько суток тому назад шпили и башенки Тьер-Лерана исчезли с горизонта. Выходило чуть больше недели. За это время он успел проехать сквозь сады и долины, перейти вброд шумные весенние ручьи, полюбоваться ровнехонькой каменной кладкой окрест нарядных хуторков. И вопреки древним ветряным сказкам Терновая страна представала светлой и чудесной, как две капли воды похожей на свою единственную полноправную владычицу.
Голубые, словно аквамарин, и такие же чистые озера цветом пытались соперничать с лазурью ее глаз. Бездонные черные — лесные — напоминали о власти над ними древней магии. И пряная зелень трав, податливая, не до конца окрепшая, и хрупкая тонкость ветвей воскрешали в памяти знакомый образ. В монотонном цоканье копыт аукалось, что от него не скрыться ни за какими заслонами. Оттого заиндевевшее в костяном оплетье ребер сердце, чуждое всяким клеткам, беспрестанно покалывало.
— Ну сколько можно? — осерчал верховный, отслеживая новый приступ захлестнувшей левое предплечье боли. — Не хватало помереть от тоски!
Но на этот раз любовная хандра была ни при чем. Руку саднило из-за ожившего браслета. Тоненькие, как иголки, отростки чертополоха отделялись от него и впивались в кожу, прошивая плоть до самой кости.
— Буран! — зашипел узник ветвистых чар. — Не здесь, не сейчас, я ведь так близко…
Увы, Роза Ветров не способна была расслышать эти слова. Слишком долго она томилась в неведении и нынче не желала ждать, пока посланник ее достигнет чертогов Ветряного царства.
— Явись, Северный ветер! — требовал повелительный голос, и послушная ему магия ранила, влекла за собой изнутри.
По опыту зная, что сопротивление добавит страданий, верховный плюхнулся прямо на землю и вытянул перед собой распухшую кисть. Дышать он старался как можно глубже, но судороги, порождаемые браслетом, то и дело сбивали с ритма. Наконец сила их так возросла, что тело наперекор воле изогнулось в агонии, а суставы на пальцах захрустели. Последним, что приметил ветер в мире, окутанном обморочной мглой, стала чуть встревоженная любопытная морда коня, так и не привязанного на ночь. А после все померкло.
Дюжину или больше минут северный владыка тонул в зыбком сухом омуте, созерцая словно со стороны, как поток пепла обволакивает его застрявшую посреди пустоты душу. Затем тяжелая волна схлынула, и зрение понемногу начало возвращаться.
Барельеф, лоскуток цветастого полотнища, прикрывающий трещины в старинной кладке, капли воска на полу… Чтобы скорее разогнать пыль перед глазами, Хёльмвинд попытался надавить пальцами на воспаленные веки и обнаружил, что не может. Тело, разлученное с духом, не отзывалось на приказы. Отныне волшебный ободок чертополоха властвовал над ним безраздельно.
Словно подтверждая неутешительную истину, Вея Эрна, возникшая из всполохов и теней в глубине тронного зала, сверкнула янтарным ожерельем и поприветствовала чопорно:
— Здравствуй, Северный ветер!
Сей же час многочисленные светильники засияли ярче, и взору верховного открылось убранство главной ветряной светлицы, за недели его отсутствия сделавшееся еще пышнее. С потолка занавесами свешивались аршины присборенной ткани, обрамляя настенные фрески. Там, где их не было, красовались знамена и гирлянды лилового сухоцвета. Ни паутины, ни хлама — при взгляде на обиталище праветров на гостя снизошло неподдельное благоговение.
— Я похозяйничала здесь немного, — усмехнулась довольно ветряная владычица. Выражения лица своего посланника разглядеть она не могла, зато настроение благодаря тесной магической связи улавливала с завидным успехом. — Стало намного наряднее, правда? Почти как в былые дни, когда зал наполняли дивная музыка и веселые голоса…
— Тебе виднее, я их не застал, — откликнулся верховный отстраненно.
И хотя излишняя сердечность не была присуща его натуре, что-то в холодном голосе заставило Розу Ветров оторваться от спинки трона.
— Но станешь свидетелем рождения нового Ветряного царства — краше, могущественнее предыдущего! — Она повела гладко причесанной, покрытой плетеной узорной сеточкой головой, и на прямом проборе заиграли огненные блики. — Ради этого оба мы покорно сносим лишения и тяготы.
Сам с собою условившись впредь не прятаться от пронзительного крапчатого взгляда, Хёльмвинд кивнул и подтвердил:
— Ты права. Ожидание возвращения крылатых сестер и братьев в Тьер-на-Вьёр скрашивает трудности дальней дороги, а мысль, что они восстановят наконец утерянное равновесие и привнесут гармонию в мир, который порушили, греет сердце…
— Ну-ну, — высокий лоб владычицы прорезала одинокая морщинка, — я не была бы столь категорична. В конце концов, терновая принцесса виновата в бедствиях своего народа куда больше вынужденных покинуть родные края ветров. Вспомни сказания древности!
— Мне никогда их не забыть, — заверил северный владыка с затаенной печалью, от которой на душе у Вей Эрны стало непокойно вдвойне.
Дабы развеять неприятные подозрения, она поднялась, обдула чертог прохладным сквозняком и по-светски, насколько позволяло гложущее ее нетерпение, осведомилась:
— Как продвигается поход? Все ли в порядке с твоими спутниками?
Толстая коса, скрученная в жгут и часто перевязанная золотой тесьмой, извивалась за ее спиной, словно живая. Наблюдая за гипнотическими движениями, Хёльмвинд раздумывал, как ему поступить. Открыть правду о ветряных горловинах и прояснившемся прошлом Исгерд, не размениваясь на осторожные намеки, или же попытаться определить, что на уме у его скрытной повелительницы? Второе предпочтительнее, но требует времени. А его у истощаемых чарами собеседников почти не осталось.
Значит, придется рискнуть, подбодрил себя верховный и, отбросив колебания, отважно шагнул в неизвестность.
— С Изольдой и Мак Тиром все хорошо. Мы отыскали два оставшихся наконечника ветряных труб, сейчас они в моей суме — на пути домой.
— Чудесные новости! — Вея Эрна взмахнула безразмерными рукавами, на аршин приподнявшись над полом. — Впервые за годы скорби я беззаветно счастлива!
— Радостно слышать… Но это еще не все известия…
Полные губы ветряной владычицы приоткрылись в легком недоумении, тонкие подошвы матерчатых туфель вновь коснулись напольного камня.
— Благодаря воспоминаниям погибшей терновой принцессы, всплывшим в памяти Изольды, мы сумели восстановить большую часть событий минувшего. И ветрам в них отведена не самая выдающаяся роль…
— О… — На прекрасном лице отразилась смесь растерянности и разочарования. — Так защитное колдовство моего амулета не сработало?
Неприятно удивленный ходом ее мыслей, северный владыка всмотрелся в ее напряженную фигуру.
— Оно подействовало… Настолько разрушительно, что пришлось отказаться от оберега.
— Почему же ты раньше не сообщил?
— Вея Эрна… — Хлесткая его речь смягчилась, сделалась тише и одновременно доверительнее. — Ни к чему обсуждать медальон, когда на кону разоблачение самой важной ветряной тайны — той, к которой так или иначе имеет отношение всякий наш родич… Расскажи, как было на самом деле, — без лжи и недомолвок. Я имею право узнать все из первых уст.
— У тебя нет иных нрав, — одернула его Роза, гневно насупившись, — кроме беспрекословного подчинения своей повелительнице. Но им ты пренебрег!
Забывая, что физически не способен двигаться, ветер покачал головой.
— Я явился не за тем, чтобы осуждать. Обойдемся же без высокопарных упреков. Просто поведай мне правду. Взамен, обещаю, ты получишь горловины ветряных труб, как и завещала терновая принцесса.
Отчаявшись скрыть эмоции, Вея Эрна опять изменилась в лице.
— Я не ослышалась — ты сказал «терновая принцесса»? — Шлейф ее богатого наряда затрепетал. — Когда она успела присвоить этот титул и с каких пор отдает приказы моим подопечным?
Но прежде чем какие-либо пояснения слетели с языка Хёльмвинда, в глазах хозяйки ветряного чертога заметались воинственные искры:
— Чуяло мое сердце, рано или поздно тьер-на-вьёр пустит в ход свое коварство, так и случилось. Наверняка девчонка с ней в сговоре, алчет получить личную долю выгоды. Нельзя было полагаться на ее верность… Но ты, Северный ветер, как дерзнул меня подвести? — Впрочем, — черты ее озарились решимостью, — храни и дальше собственные секреты. Отныне я не стану уповать на твою честность…
Вслепую нащупав в сумрачном пространстве невидимого посланника, Роза двинулась к нему, прикрыла глаза, погружаясь в легкое оцепенение. При этом драгоценное ожерелье на ее груди налилось янтарным светом, запульсировало, а ссохшиеся цветочные головки в твердой смоле начали раскрываться.
Околдованный зрелищем Хёльмвинд попытался отвернуться и тут же почувствовал пронзительную боль. Виски сдавило, плоть обожгло, будто сквозь нее силились проникнуть бесцеремонные колючие щупальца. О том, чтобы противиться, не было и речи: ветер оказался связанным чертополоховой магией по рукам и ногам.
— Что ты творишь? — сумел выдавить он прежде, чем был окончательно обездвижен новой вспышкой чар.
Вея Эрна покачнулась от натуги.
— Тихо! — Чтение чужой памяти никогда не давалось ей легко, особенно теперь, когда мощи едва хватало, чтобы сдерживать противника. — Я лишь хочу разузнать, как ты переметнулся на сторону терновой поганки и глубоко ли она запустила шипы. Прекрати дергаться!
От присутствия чего-то инородного в голове Хёльмвинда охватило чувство, будто он теряет рассудок. Шепотки в ушах двоились, пререкались друг с другом, образы пережитого схлестнулись в пестрящий комок, в котором не различить цветов.
Но самым невыносимым было господство чужой воли, диктующей, о чем думать. Под ее гнетом верховный заново проживал обрывки разговоров с Мак Тиром и тьер-на-вьёр, ночь, проведенную в тьер-леранской темнице, последние наставления Изольды перед отбытием…
— Хватит! — вырвалось из глубины скованного бесформенными путами сознания, когда сносить их стало не в мочь.
Будто от размашистой пощечины, Роза Ветров отшатнулась, заслонилась дрожащей ладонью.
— Да как ты смеешь упираться? Забыл, кто нынче решает твою судьбу?
От сердитых перекатов ее голоса огненные кисти на свечных фитилях затрепетали, а стяги, ниспадающие из-под потолка, испуганно захлопали по камню. Но снова забраться в чужой разум ветряная повелительница не осилила — из-за сопротивления Хёльмвинда, что опустошало ее. И ладно, она успела разведать все важное, пора заканчивать с болтовней.
— Подумать только, я собиралась сделать тебя самым приближенным своим советником, — картинно посетовала Роза, пережидая, пока к ней вернется хотя бы часть растраченной энергии, — даровать в награду за службу почти безграничную власть! Вообрази суеверный страх каждого существа в Тьер-на-Вьёр, лобзающего землю у твоих ног, Северный ветер, представь армию, которую мы сумели бы создать, дабы сломить гордость местных упрямцев и прочих иноземных князьков! Нам уготовано было ослепительное величие, но амбиций твоих хватило лишь на то, чтобы канючить о возвращении в Железный дом да ублажать бездарную терновую колдунью. Даже сюда ты заявился, тщась вырвать мое раскаяние и пощаду, — простодушный глупец!
Она хохотнула, чувствуя, как тело медленно избавляется от слабости, готовится к заклинанию, запасенному для отступника-ветра на крайний случай. Только бы ее способностей хватило, чтобы его удержать.
— Жаль расстраивать твои планы, верховный, но я не собираюсь мириться ни с новой жрицей терновника, ни с кем-либо другим. История моих завоеваний началась давным-давно — над колыбелью миров, угасших задолго до твоего рождения. И новоиспеченной терновой принцессе не суждено положить ей конец. Ведь девчонка, по сути, досадное препятствие, отсрочка, к которой я приспособилась за тысячелетия… Но символично, что с ней расквитаешься именно ты.
Янтарные точки в серых глазах вспыхнули и завертелись, ввергая и без того одурманенного Северного ветра в полный хаос. Короткая передышка от колдовских пыток завершилась.
— Воспрянь же, мой верный помощник! — сразила последним властным наказом Вея Эрна. — Яви истинную преданность своей повелительнице. Я возвращаю тебе то, что так долго обещала, — крылья!
И, выплескивая из недр своего естества остатки древней магии, она согнулась пополам, обрушила поток потрескивающей силы на Хёльмвинда.
Удар был оглушающим. От него ветряную башню слегка качнуло, а самого верховного повлекло сквозь пространство, швырнуло в безжизненную телесную оболочку, разрывая жилы, превращая одежду в лохмотья. В два счета вырвавшийся на свободу чертополох спеленал своего пленника, распластал по мокрой земле и, не дав опомниться, принялся всасывать в тесный кокон. Под его грубеющей корой кожа обнажалась, сходила с костей ошметками, а те в свою очередь крошились и заново выстраивали гибкий каркас диковинного хребта.
Разбитый, раздробленный на осколки Хёльмвинд осязал, как ввинчивается в плоть каждый хряшик — остро, варварски, — но не мог закричать. Исчезла сама способность произносить слова, звать на помощь. Вместо этого из груди, искромсанной чарами, исторгся отчаянный, нечеловеческий стон. В его надрыве чудилось нечто звериное.
Но терзать жертву до бесконечности колдовство было не властно. И кипящее озеро лавы внутри ветра понемногу начало остывать. А следом вернулись мысли.
«Что со мной? Я умер, окончательно утратил связь с поднебесным миром? Почему же тогда жжет от макушки до кончиков пальцев? Нет, по всей видимости, случилось нечто более страшное!»
Стараясь не потревожить тлеющие в теле очаги магии, верховный пошевелился, приник к трещине в чертополоховом панцире, но разглядел одни тени, окропленные нежной сизостью. Похоже, на востоке занималась молодая заря. Сколько же времени он провел в заточении? Одеревеневшие плечи шевельнулись, язык осторожно ощупал нёбо. Что-то не так…
Поднатужившись, Хёльмвинд уперся спиной в шершавый стебель, толкая, проламывая его, словно птенец — оболочку гигантского яйца. Странно, но поверхность почти мгновенно пошла мириадами трещин, захрустела.
«Будто прутик переломить», — подумалось Северному ветру, вытягивающему длинную шею выше ветвей калины.
Но ключ к успеху был не только в утихших чарах — перед зубчатым спинным гребнем мало что могло устоять. Острый его частокол начинался сразу за костяными рогами на голове северного владыки и тянулся до самого драконьего хвоста.
«Какого еще хвоста?!» — Дыхание у ветра перехватило, зрачки, и без того тонкие, от потрясения сузились сильнее. Вот что произошло: Роза Ветров превратила его в чудовище!
Пасть с рядами острых клыков разинулась в негодующем вопле, булавоподобная хвостовая пика прошелестела по траве, выкашивая ее под корень.
— Ра-ар!
«Невозможно! Немыслимо!» — Верховный заметался в припадке временного помешателства, хлопая исполинскими крыльями, раздувая ноздри, словно боевой конь. Содрать чешую, вытряхнуть себя из змеиной шкуры, покуда он способен соображать.
Но серебистые пластины на лапах и животе не поддавались, как бы ни царапали их изогнутые когти. А от чудовищных кувырков только трещали заросли калины да подрагивала земля.
«Она ведь вернется, — обдала холодом драконье сердце внезапная догадка. — Соберется с духом и затянет петлю… Колдунья, о которой предупреждали Эйалэ, Ирифи и тьер-на-вьёр, — освобожденная мной Вея Эрна…»
От неизбежности грядущего широкая Хёльмова грудь надрывно вздулась и опала, в уме возник образ той, что вскоре вынуждена будет отвечать за его поражение, — Изольда Мак Тир… Ее смерти желает ветряная владычица в первую очередь. И ради победы пожертвует всеми ветрами.
Нельзя позволить Вее Эрне выпить из костяных горловин! Нужно отнести их как можно дальше — в Тьер-Леран, под защиту терновой колодуньи, пока Роза не очнулась от своего волшебства.
Порешив так, льдисто-голубой дракон встряхнулся, подхватил дорожный мешок, надвое перекусив пень, некстати попавший на зуб, и взмыл в небеса, сминая лес, как поле молодых колосков.
«Выше — туда, где бьет наотмашь разреженный воздух, чтобы успеть защитить не ведающую об опасностях принцессу…»
И хоть в зверином облике Хёльмвинд был не столь молниеносен, как в ветряном, сильные перепончатые крылья взбивали облака как сливки. А следом по полям и долам стлалась хищная ломаная тень. Завидев ее, тьер-на-вьёрцы разбегались от ужаса. Женщины хватали детей и прятались под крыши домов и амбаров.
— Дракон! Дракон! — разносилось кругом во славу Северного ветра.
Что и говорить, ему стоило бы предвидеть враждебную встречу, но в тот миг верховного беспокоило исключительно благополучие Изольды да единокровных штормов с ураганами. О том же, как явится во дворец и объяснится с тьер-леранской армией, он беспечно не подумал.
* * *
Закусывая губу, чтобы не застонать, Роза Ветров приоткрыла один глаз, осторожно поерзала на узких ступенях тронного пьедестала. Судя по затекшим в неудобной позе членам, она пролежала без чувств около часа, упираясь расцарапанным лбом в острый каменный угол. Костяшки от падения были сбиты, локти пощипывало, а левая туфля валялась в паре вершков поодаль.
«Хорошо хоть, я твердо стояла на земле, когда потеряла сознание, — вздохнула с облегчением Вея Эрна. — Не то синяками бы не отделалась… Скорей бы восполнить запас колдовской силы и прекратить опасаться, что следующий всплеск магии закончится вековым беспробудным сном».
Вползая на трон, как ящерица, впиваясь ватными пальцами в подлокотники, ветряная владычица морщилась от боли. Сто лет она не испытывала недомогания после приступа колдовства. И ладно бы причиной стали полчища сраженных одним махом драконов, так нет же: одно маленькое преображение — и колени дрожат, а мысли туманятся. Невесомой, прозрачной, как стекло, энергии Хёльмвинда явно недоставало, чтобы ворожить в полную силу!
Воспоминание о дерзком строптивце вызвало у ветряной владычицы прилив раздражения. Отчего небеса не даровали ей более покладистого помощника — безотказного, не задающего лишних вопросов? Или среди верховных кротость подобна чуду? Взять хотя бы Ирифи, спутавшего своей повелительнице все карты в самый неподходящий момент. Если бы не его побег из Тьер-на-Вьёр с горсткой сородичей, глядишь, Вее Эрне хватило бы мочи сразить Исгерд. Но Кошачий Хвост оказался сердобольнее, чем она предполагала, и при виде гибели сестер своих и братьев пошел на попятную.
Велика потеря — пара сотен смертей… Сколькие уже пали во имя процветания Розы! И ведь Южный верховный прекрасно об этом знал, но был так покорен идеей царствования ветров, что отрекся от гласа совести. Ох, не следовало открываться коротышке так легкомысленно, но Вее Эрне требовался надежный сообщник. К тому же вытряхивать душу из терновой принцессы в ее планы не входило — в положении ветряной владычицы жилось вполне вольготно. Все, что она хотела, — приумножить власть, заручившись поддержкой самого влиятельного своего верховного.
Но вышло иначе… Тупице тьер-на-вьёрскому принцу боги отказали в прозорливости. В итоге он сподобился на единственное бестолковое нападение, в котором и был повержен. Ей же приходится расхлебывать последствия бездумных маневров до сих пор.
— Ничего, — проворковала она, залечивая ссадину на смуглом лбу. — Не за горами избавление от соперницы. Исгерд слаба, если верить обрывкам воспоминаний Хёльмвинда. Стоит испить из наконечников ветряных рогов, и я превзойду ее по силе. Надобно только изловить непослушного Северного ветра, у которого сейчас те находятся…
Но как? Перебирая в уме все возможные варианты, Роза Ветров сцепила в замок подвижные кисти. Давеча она лицезрела непокорность верховного владыки, обращенного в крылатого змея чертополоховыми чарами. И яростный рев, с которым он выворотил лесную опушку, отнюдь не вселял веры в легкое укрощение.
Чего греха таить, легкомысленно было колдовать в столь уязвимом, истощенном состоянии. Неудивительно, что ветряная владычица потеряла власть над своим слугой. Радовало одно: связь с ним не оборвалась. Колючие ветви по-прежнему прочно окольцовывали не руку, но звериную лапу. Благодаря их хватке можно выследить беглеца, подчинить, а затем использовать в борьбе против тьер-на-вьёр. Наверняка в присутствии виновницы чар неистовое драконье буйство поутихнет. Вопрос только в том, чтобы нагнать Северного ветра.
Прислушиваясь к возобновляющемуся току ветряной силы в крови, Вея Эрна коснулась босой ступней холодного пола. Пожалуй, подняться в воздух и пролететь сотню-другую верст она вполне способна. Главное — перехватить бывшего посланника до того, как крылья принесут его к границам Тьер-Лерана. Не то заветные ветряные реликвии окажутся в лапах терновой ведьмы! Чем же чертовка сманила ветра? Что исхитрилась посулить?
Образы прошлого в мятежной Хёльмовой голове ясности не внесли, лишь доказали: верховный предан колдунье беззаветно.
— Раз так, тебе не будет пощады! — процедила Роза, жадно впитывая живительное тепло сквозь выпуклости янтаря. — Я, как обычно, получу желаемое, прибавив к могуществу ветров голику терновой магии, — с верховным или без!
