ГЛАВА 16
СВАДЕБНЫЙ ПЕРЕЗВОН
Вместо ног у провожатой Изольды был чешуйчатый оливковый хвост — это принцесса выяснила, как только глаза привыкли к размытому мельтешению искривленного подводного мира.
Плоский раздвоенный плавник, как маятник, колыхался из стороны в сторону, отталкиваясь от воды, позволяя своей обладательнице двигаться быстро и прытко, подобно настоящей рыбешке.
Значит, в спутницы терновой колдунье и верно попалась русалка, не знавшая на своем веку иной обители, кроме холодного омута… у утопленниц обычно имелись человеческие тела.
Попросить бы ее плыть помедленнее, размечталась принцесса, ослепшая от оплеух водорослей. Но мешкать нельзя, покуда Таальвен и Хёльм зажаты в тисках смертельных объятий!
Представляя, как зеленая пятерня накрывает безжизненные глаза Лютинга, как тянутся бескровные губы к бледным устам Северного ветра, Изольда что есть мочи молотила ногами, сея за собой облако мелких пузырьков. И русалка, раззадоренная веселой забавой, мчалась скорее.
В запальчивости своей она едва не вывихнула принцессе плечо, но вот вдали показались знакомые башенки исполинского пня. Болотный дворец нисколько не изменился, лишь гуще оброс мхом и ракушками.
— К крыльцу! — скомандовала колдунья, хлебнув с непривычки хлынувшей в рот воды.
Перистый хвостовой плавник русалки взвился, нечаянно вспоров штанину Изольды. Через минуту она уже опускалась на занесенные илом парадные ступеньки. Похоже, их давненько не чистили.
Каретный сарай в глубине подворья зарос роголистником, дверная створка болталась на одной петле. Изольда пригладила колом стоящую косу и оглядела темный вход в болотный чертог. Ни звука, ни шороха — что за зрелище ждет ее внутри? Русалка, сновавшая неподалеку, забила хвостом, подталкивая в спину. Видно, ей не терпелось выполнить приказ и уплыть восвояси.
«Ладно, — уговаривала себя колдунья, переступая порог. — На крайний случай есть ведь терновая магия».
И, преодолевая сопротивление воды, вошла в неосвещенный холл. Двигаться сразу стало легче, дыхание возобновилось. Только с мокрой одежды полило, как из прохудившейся кадушки.
Пустяки… Вооружившись ветряным кинжалом, она направилась в глубь дворца. Главное — отыскать Хёльма с Таальвеном.
Но залы и светлицы словно вымерли. Сколько бы ни рыскала по ним принцесса, натыкалась лишь на залежи ржавого хлама, некогда бывшего оружием, и кучи мусора. Длинные трапезные столы сплошь покрывала грязь, всюду царило запустение.
— Тааль, — наконец решилась нарушить могильную тишину Нзольда. — Хёльмвинд!
Рыхлые стены мигом впитали эхо, с потолка с противным хлюпаньем сорвалась дюжина мутных капель.
— Есть здесь кто-нибудь?
Тщетно было ждать ответа. Щупальца коридоров извивались до бесконечности, путницу по-прежнему окружали сырость да прилепившиеся к сводам улитки.
Так она и скиталась, вздрагивая при каждом шорохе, про себя отсчитывая гулкие удары сердца. Кое-где в напольных чашах теплились искорки торфяного пламени. Обнаружив такой светильник, принцесса старалась набрать горючего для маленького самодельного факела. Но сердцевина его быстро выгорала, и по большей части колдунья продвигалась в потемках.
Наконец стало очевидно, что на верхних уровнях заложников утопленниц нет. Если те и доставили их, как велено, то заперли в каком-нибудь стылом закутке. Именно так поступил бы Давен Сверр. Но вот беда: переходов в его чертоге не счесть. Какой из них выведет к нужной камере?
Раздобыв новую порцию топлива, принцесса чиркнула кресалом по кремню, запасливо хранившемуся в ее кошеле, и с третьего раза высекла искру. Торф задымился, рождая бледный голубой свет. С ним спускаться в покрытые мраком туннели было не так жутко.
Цок-цок — отстукивали по камню каблуки. Стараясь не оглядываться поминутно, Изольда забиралась все глубже, поднося светильник то к одному, то к другому зарешеченному окошку. Толку от этого было мало, ведь при таком слабом освещении дальние очертания клетушек четче не становились. Но принцесса верила: спутники ее непременно отзовутся, заслышав шаги. Обшаривать каждую запертую на засов тюрьму она остерегалась: вдруг наткнешься на пожелтевшие кости.
— Бам-м, — нарушил невеселую прогулку отчетливый стук. За ним последовал другой, третий. Будто кто-то колотил по прочной двери, стремясь вырваться наружу. Кровожадные стражи, которыми в прошлом похвалялся болотник? Обезумевшие от долгих лет на цепи узники?
Пристыдив себя за трусость, терновая колдунья встряхнулась и заспешила на звук. Вдруг это Хёльмвинд или Таальвен Валишер пытаются освободиться, пока она здесь трясется от страха?
Принцесса немедля перешла на бег. Узкий коридор вихлял как безумный. К счастью, несмолкающий грохот направлял точнее карты. И вот Изольда оказалась у нужной камеры.
— Хёльмвинд?
Чудилось, что секунду назад из-за двери долетали шипящие ветряные проклятия.
— Погоди немного, сейчас я тебя выпущу. — Вдев ножку факела в ржавое кольцо на стене, она примерилась к толстому тяжелому запору, которым запечатали тюремную дверь.
— Ис-с… — оживились по другую ее сторону в предчувствии свободы.
Услышав этот шепот, Изольда невольно замерла и попятилась.
— Хёльм… Это правда ты?
Из пересечения прутьев в верхней части створки высунулись тонкие черные пальцы и по-паучьи поползли вниз. Острые коготки тоненько заскребли по клепанному металлом дереву.
— Ис-с…
Принцесса в ужасе вжалась в осклизший камень за спиной. Чудо, что она не успела сдвинуть злополучный засов. Хоть бы он оказался зачарованным и выдержал натиск неведомого пленника.
Сообразив, что выпускать его не собираются, обитатель темницы взвыл утробно, остервенело забился. От тряски створка заходила ходуном.
Этого оторопевшая колдунья вынести не смогла и, проглотив рвущийся из горла вопль, наугад бросилась в темноту. Налево, направо, вверх по крутым лестницам — куда угодно, лишь бы не видеть, как крадутся пальцы-соломинки по щербатым доскам.
Провалы боковых туннелей так и мелькали, ноги несли не разбирая дороги. Несколько раз она падала, но мигом вскакивала, не замечая боли. И с каждым новым витком в расширенных зрачках сгущалась чернота растревоженной магии.
Наконец вдалеке показался просвет. С утроенным рвением Изольда завернула за очередной поворот и с разбегу налетела на что-то живое и мягкое.
— У-у-у! — взвыло у нее под боком, когда колдунья в панике заслонилась руками. Разозленные сливовые колючки змеями потянулись к противнику, оцарапали незащищенную плоть.
— Чтоб тебе подавиться! — заорал болотный король, откатываясь назад. Поначалу он подумал, что его настигла кикимора, вооруженная острыми кривыми когтями, и наперед простился с жизнью. Но скоро выяснилось, что никто не собирается кромсать его грудь на части. Вместо приземистой туши чудовища в сумрачной тени распласталось худосочное девичье тельце.
— Глазам своим не верю! — И без того длинное лицо вытянулось еще больше. — Терновая ведьма?
Потерявшая на время контроль Изольда пошевелилась. Зрение, слух медленно возвращались, а волшебные ветви, напротив, прятались под кожу.
— Давен Сверр? — Опершись на колени, она удивленно заморгала, поползла к нему. Побледневший болотник тут же выхватил из-за пояса тупой обломок тесака.
— Не приближайся!
Похоже, за месяцы, что Давен Сверр провел в собственном чертоге в облике человека, нервы его совсем разладились. Немудрено.
— Я — не угроза тебе, — постаралась урезонить его колдунья, заправляя за ухо кудри, растрепавшиеся от бега. — Опусти свой нож.
— И не подумаю. — Опираясь на стену, болотник тяжело поднялся, заковылял в глубь зала. — Наверняка ведьмовская натура возжелала большего вероломства, чем то, что уже свершилось. Потому ты явилась убить меня!
— О каком коварстве ты ведешь речь? — Принцесса и сама выпрямилась, невзначай нащупала ветряной клинок в сапоге. — Я лишь выполнила твое пожелание.
— Ты прокляла меня! — Бывший болотный король оскалил мелкие зубы.
— Разве не этого ты хотел?
— Нет! — Осунувшееся лицо заострилось сильнее. — Я мечтал стать человеком, а не утратить силу.
— Боюсь, одно без другого никак не воплотить.
— И ты не озаботилась сообщить мне раньше?!
На мгновение гнев, что копился в закромах его души не один день, превратил Давена Сверра в прежнего властителя, скорого на расправу. Это избавило принцессу от остатков непрошеной жалости.
— Когда же я должна была во всем тебе признаться? — сжала кулаки она. — В минуту, когда ты топил в пучине моих друзей или угрожал смертью мне самой?
Болотник осекся. Первый шок минул, и до него помалу дошло, что швыряться необдуманными обвинениями — не только бессмысленно, но и опасно. В конце концов, перед ним тьер-на-вьёр, пусть и выглядящая как тощая девчонка. Не лучше ли выведать, что за заботы привели ее на дно омута?
Переменив позу на более расслабленную, он утер царапину на щеке рукавом и нехотя протянул:
— Что ж, возможно, я отчасти был неправ… Приношу свои извинения.
— Извиняйся сколько влезет, — хмыкнула принцесса, легко улавливая в угрюмом облике перемену. — Твоей беде все равно не поможет.
— Но вдруг подсобит твоей… Если причиной визита в Болотное царство послужила вовсе не моя скоропостижная кончина, — осколок ножа в пальцах Давена Сверра спрятался под грязной накидкой, — значит, у терновой ведьмы в болоте есть дела…
— Тебя они не касаются. — Изольда подбоченилась, крепче затянула пряжку на поясе.
Опыт настойчиво подсказывал: с пройдохой связываться не стоит. Но после гонки по лабиринтам подводного чертога она понятия не имела, где находится, не говоря уже о местоположении Таальвена с Хёльмвиндом. А Давен Сверр, сумевший выжить в катакомбах, неплохо здесь ориентировался. Может, всего разок обратиться к нему?
Украдкой она скользнула взглядом по впалым глазницам, выхватила из темноты изъеденные худобой черты — смертоносным бывший король не казался. Положим, в складках платья у него припрятано еще какое-нибудь оружие. Пустит ли он его в ход против той, от которой разумнее получить выгоду?
— Так чем тьер-на-вьёр занимается в Болотном королевстве? — дал волю своему любопытству Давен Сверр. — И откого улепетывала? Не от здешних ли Вор-Хала, заманивающих жертв подобием человеческой речи?
В памяти принцессы всплыла жуткая до тошноты картина встречи с недавним пленником. А ведь она действительно приняла издаваемые им звуки за ветряное наречие.
— В моих подвалах множество существ, с которыми лучше не встречаться, — хвастал дальше повелитель трясин. — Даже глупые утопленницы не забредают сюда. Именно потому я избрал эту пещеру своим убежищем: чем страшнее чудовища под боком, тем меньше охотников оказаться у их логова.
— А сам ты не боишься угодить в когтистые лапы? — Изольда не заметила, как исподволь втягивается в разговор.
— Нет. — Темные глаза Давена Сверра хитро взблеснули. — Я хорошо знаю нижние уровни, ведь лично приказал их выкопать. И ни за что не куплюсь ни на призывное бормотание Вор-Хала, ни на замковые ловушки. Ты же слышала о них, ведьма?
Сбитая с толку принцесса вгляделась в многочисленные провалы нор, ведущих из пещеры.
— Ямы со слизнями, зыбучие пески, живые и вечно голодные цветы исполинских пузырчаток — всего и не упомнишь… — Он царапнул по стене, по старой привычке затачивая ногти. — Если желаешь, могу провести мимо всего этого добра. За справедливую плату, конечно…
Принцесса покачала головой, мысленно отдавая должное его изворотливости. Не прошло и десятка минут, как трясущийся за свою жизнь узник сделался расчетливым вымогателем. То ли еще будет.
Подметив, что внимание ее привлек самый широкий туннель, болотник вдруг заявил доверительно:
— Этим коридором пользоваться не советую. Не далее как пару часов назад по нему промаршировала целая процессия.
— Вот как? — Изольда навострила уши, нарочно подогревая азарт собеседника.
— Судя по грохоту, мои непутевые подданные волокли кого-то в грибные темницы. Наверное, поймали свежатину.
Он мечтательно облизнул губы, верный былым аппетитам.
— Значит, прошли совсем недавно?
На ходу выуживая из-за голенища клинок, терновая колдунья решительно сунулась в круглый зев хода. Болотному королю от такого безрассудства на миг изменила выдержка.
— Ты оглохла? — кинулся вдогонку он. — Говорю же, тем путем следовать опасно!
Принцесса даже не оглянулась, знай, шагала, придерживаясь за мокрую стену.
— Безмозглая чародейка! — злобно чертыхнулся Давен Сверр.
Досадно утратить шанс на спасение после того, как в голове созрел план побега из подводного плена. Но что за блажь — бросаться наперерез ошалевшим болотным тварям, которых получалось так удачливо избегать до нынешнего дня.
На его счастье, уйти далеко Изольда не успела: первая же развилка, возникшая в тусклом сиянии грибов-гнилушек, заставила ее наморщить лоб.
— Куда теперь?
— Назад, — едва не дергая колдунью за ворот, вспылил бывший король, — пока болотные черти не обнаружили.
— Это были утопленницы, — повела плечом Изольда. — И они безобидны.
— Неужто? — Повелитель омутов аж поперхнулся возмущением. — Полюбоваться бы тебе, как голыми руками бестии расправляются с пойманными простофилями, мигом бы дурь из головы выветрилась! Или полагаешь, все они кроткие и разумные, как твоя драгоценная ветресса?
— Постой-ка. — Догадка вдруг озарила его угловатые черты. — Откуда ты знаешь, кто именно накануне шастал в коридоре?
Принцесса смахнула с виска капельки болотной влаги. Тайна ее, доселе служившая хоть малым, но преимуществом, трещала по швам. От этого в мыслях воцарился еще больший сумбур.
— Мне нужно попасть в темницу, которую ты упомянул. Поможешь разыскать ее быстро?
Но Давен Сверр уже учуял наживу и принялся за охотничью игру с пылом настоящего умельца.
— Так подводные девки поймали кого-то из твоих друзей! Неужели опять волка?
— Показывай дорогу или убирайся в свою нору, — оборвала терновая колдунья, стремясь остаться хозяйкой положения.
— Ухожу, раз ты настаиваешь. — Нескладная фигура плавно повернулась назад. — Но имей в виду: топляки, обитающие в зарослях за стенами этой части дворца, нередко роют лазы в мои темницы. Залить их они не могут, так как чертог надежно зачарован от воды, но вот сожрать запертых в камерах пленников — запросто. Сам я не раз находил обглоданную черепушку или бедренную кость, когда приходил проведать несчастных.
— Стой! — в отчаянии Изольда прикусила губу. — Что ты хочешь в обмен на услуги провожатого?
— Собственноручно умертвить тебя, — откровенно признался болотный король. — Но для начала сойдет и свобода.
Слова так и сочились желчью, рассеивая напускную вежливость, как дым.
Теперь с ловкачом тем более следует держать ухо востро, напряглась колдунья, но чем она могла припугнуть давнего врага? Чарами — вряд ли, после того как он догадался о собственной важности.
— По рукам, — вздохнула принцесса, посматривая исподлобья. — Я вытащу тебя на берег, если поможешь найти Таальвена Валишера и Северного ветра…
— Сразу двоих? — От восторга он чуть не захлопал в ладоши: такая удача после череды мытарств. — За двойную подмогу полагается щедрое вознаграждение…
Изольда мрачно сложила руки на груди, ожидая подвоха. Но Давен Сверр заключил лукаво:
— Потолкуем о награде, когда вызволим первого твоего Дружка.
И, приблизившись к развилке, великодушно указал на один из туннелей.
— Ведьмы вперед, на случай, если по дороге нам встретится стража…
Каков мерзавец, смеет ею помыкать, хотя недавно ползал перед колдуньей на брюхе!
Держа наготове рукоятку голубого кинжала, принцесса молча потопала в полумрак — навстречу Лютингу или, если интуиция ее подвела, — прямо в разинутые клыкастые пасти.
* * *
От последствий тернового проклятия Давен Сверр отощал, сгорбился. Изольда видела, как болтается на нем мешком потрепанная одежда. Не ускользнули от ее внимания и выпирающие, словно лоза из ветхой корзины, полукружия ребер. По всему выходило, жизнь у заложника ее чар сложилась незавидная.
Оглядываясь на него через плечо, принцесса мимоходом отмечала, что самонадеянности в движениях бывшего короля поубавилось. Они сделались крадущимися, отрывистыми, как у притаившейся в засаде ласки. Впрочем, голод и лишения не избавили ее старого знакомого от капризов и дурных манер, лишь заставили скрывать их под маской лживой почтительности.
Как пить дать Давен Сверр мечтал броситься на нее, переломить ей шею, но на стороне колдуньи имелась магия. Защитит ли она свою хозяйку от бед? Утверждать с уверенностью принцесса не отваживалась. Иногда терновник и правда выручал, но происходило это в основном непроизвольно. Для того же, чтобы управлять колдовством всецело, требовалось учиться.
Кое-как ориентируясь по сиянию бледных поганок, Изольда обогнула остов продырявленного доспеха и выждала с минуту. Хвала богам, ни тех, кто притащил сюда латы, ни других, носивших их при жизни, слышно не было. Болотник также умудрялся не производить лишних шорохов.
Удостоверившись, что он следует за ней, Изольда продолжила путь. Интересно, как ему удалось продержаться в гиблом чертоге так долго? Наверняка приходилось прятаться в тесных норах, ночевать впроголодь…
Убеждая себя, что живодер заслужил расплату, колдунья вдруг пришла к неприятному умозаключению: чего же тогда достойна тьер-на-вьёр? А она сама, бесправно разящая всех неугодных колдовством? Суда, вечной темницы, более жестокого возмездия?
— Прибыли, — провозгласил провожатый негромко. — Грибная тюрьма аккурат за поворотом. Спускайся, если хочешь, а я покараулю.
Предложение смутило принцессу, но спорить на пороге предполагаемого узилища своих спутников она себе не позволила. Окатила Давена Сверра ледяным взглядом и юркнула за угол. Почти тотчас дорогу преградил глухой тупик.
— Ты обманул меня!
— Погляди себе под ноги, — проворчал нетерпеливо болотник, — да поживее, пока не набежали желающие нами попировать.
Последовав указанию, принцесса опустила голову и, верно, рассмотрела в полу люк с громадным кольцом — круглый и, похоже, страшно тяжелый. Но зато на нем не было ни единого замка или запора. Утопленницы не тревожатся о побеге своего пленника?
Одолеваемая дурными предчувствиями, она поднатужилась и потащила, затем рванула на себя, дернула в сторону. Крышка поддавалась с трудом. Пришлось умерить гордость и кликнуть на подмогу наблюдавшего за туннелем болотника.
— Мне возиться с черной работой? — кисло скривился он. — А потом велишь ботинки тебе вычистить?
Но Изольда была неумолима.
— Я согласилась взять тебя на сушу, если подсобишь в спасении моих друзей. В противном случае считай нашу сделку расторгнутой.
— Ох, ладно, ладно, — каркнул бывший король, хватаясь за кольцо. — Будь проклят тот день, когда я сподобился утопить тебя!
Несмотря на хилый вид, он оказался на удивление сильным. И дело у них заладилось: неподатливая дверца заскрежетала по земле, съехала.
— Тс-с! — зашипел на принцессу Давен Сверр, нервно оглядываясь по сторонам. — Клади осторожнее.
Покончив со злополучной крышкой, Изольда прильнула к краешку люка и свесилась вниз.
— Хёльм, Таальвен Валишер?
Изнутри пахнуло густым сладковатым душком — вроде бы гнилостным, но при этом заманчиво привлекательным. У Изольды даже голова закружилась.
— Тааль?
В темноте было слышно, как плещет тоненький ручеек, но различить дно или стены погреба не удавалось. Внезапно издалека раздался тихий сдавленный кашель, за ним сиплое прерывистое дыхание.
— Изольда? — медленно проговорил Лютинг. — Ты не чудишься мне?
— Слава праветрам! — От радости принцесса чуть не свалилась в темницу. — Прости, что так долго. Я искала вас с Хёльмвиндом повсюду, но треклятый дворец как подводный муравейник!
— Выходит, Северный ветер не с тобой? — сонно уточнил королевич. — Здесь его тоже нет…
Речь была приглушенной, вялой, будто он еле ворочал языком.
— Ничего. — Наобум шаря во мраке, принцесса силилась нащупать хоть кусочек тверди. — Вдвоем мы живо вызволим и его. Главное, что ты цел.
Узник замолчал, словно размышляя над спорным утверждением, и от волнения у терновой колдуньи засосало под ложечкой.
— Ведь с тобой все в порядке, правда?
— Да, — поспешил успокоить Лютинг. — Просто в голове туман и перед глазами сплошной мрак.
Она облегченно обмякла.
— С этой загадкой мы живо разделаемся: вытащим тебя наверх, и мир сразу обретет очертания.
Подрагивающие пальцы принялись распутывать завязки на плаще.
— Хватит копаться, — поторопил болотник, косясь на черный зев коридора. В компании тьер-на-вьёр или нет, в здешнем сыром закутке он — что мышь в западне. Если загонят в угол, не отобьешься.
— Кто там с тобой? — насторожился в своей тюрьме Таальвен Валишер.
Пришлось Изольде набраться храбрости и открыть правду.
— Давен Сверр.
— Что? — На сей раз окрик получился живым, выразительным. — Болотный король, которого мы считали мертвым?
— Я потом все объясню, ладно? — Она опустила в отверстие люка скрученную в канат накидку. — Попытайся ухватиться за плащ, что я тебе сбросила.
По шумному сопению приморского королевича можно было запросто догадаться: от новой компании он не в восторге. Но насчет несвоевременности пререканий принцесса рассудила верно.
Потоптавшись на месте, Лютинг наугад примерился, куда именно прыгать, и оттолкнулся от земляной почвы — мимо.
Изольда глубже сунула в яму запястье, перехваченное тугим хитроумным узлом.
— Чуть повыше…
О том, почему ее муж не замечает света, обозначившего выход пятном в полотке, принцесса предпочитала не думать. В конец концов, ей самой так же сложно разглядеть его в этих недрах.
Нацелившись на встревоженный голос, королевич предпринял новую попытку. И хоть кровь у него в висках оглушающе бухала, задел ткань накидки кончиками пальцев.
— Почти получилось! — возликовала Изольда. — Осталась всего четверть вершка.
Ноги Таальвена постепенно слабели. Создавалось впечатление, что он пролежал без движения неделю… Мышцы отказывались напрягаться, тяжелая голова соображала все хуже.
Но зов северинской принцессы был сильнее навязчивой истомы. Шепча его имя, она тянулась к королевичу, и, связанный клятвой верности, он обязан был перевернуть небо и землю, чтобы дать ей желаемое.
Вверх! Ладонь победно сомкнулась на кончике веревки. Изольда охнула, поддалась рывку, стремительно сползая в подземелье. И непременно свалилась бы, если бы ее вовремя не поймал болотный король.
— Неумеха! — принялся отчитывать он. — Раз духу не хватает, не берись.
Пальцы впивались в ее бедра, спину, как рыболовные крюки. О том, чтобы действовать бережнее, Давен Сверр не заботился.
Но принцесса, сцепив зубы, терпела. Лишь бы вытащил Таальвена на свободу. От неподъемной тяжести кисть у нее онемела, но разукрашенные терновником пальцы готовы были держать до последнего.
Наконец болотный король добрался до потрескивающей ткани, стал сматывать ее вершок за вершком. А едва рука приморского королевича показалась в провале, прытко нырнул за ней.
— Э, да он с момента нашей последней встречи избавился от хвоста! Твоя работа, тьер-на-вьёр?
Запыхавшейся колдунье было не до ехидных замечаний. Теперь, когда ее защитник оказался рядом, она окончательно убедилась: вид у него болезненный. Может, неразумные утопленницы ненароком изувечили узника?
Бережно прислонив изнуренного Таальвена к стене, Изольда принялась выискивать порезы, следы крови. Но алых пятен на одежде не было. Тогда, чтобы развеять все сомнения, она попыталась ощупать притихшего королевича.
Широкая ладонь тотчас перехватила ее тонкие пальцы.
— Не трать время попусту — я не ранен… — Грудь его вздымалась и опадала надрывно, тяжело.
— Но я ведь чувствую, что-то…
— Не так… — Лютинг слепо уставился на принцессу, и она разглядела, какими мутными и пустыми стали некогда яркие глаза. — Я по-прежнему ничего не вижу…
* * *
— Хорош убиваться, ему же не оторвали голову, — закатил глаза болотный король.
Причина, по которой тьер-на-вьёр целых четверть часа металась, словно муха в паутине, была искренне ему непонятна.
— Поверь мне на слово, люди и без глаз прекрасно обходятся, коли жизнь дорога…
Словно в подтверждение его зловещих намеков, Таальвен воинственно обернулся, без промаха определяя положение болотника в застившей свет темноте.
— Ну-ну! — Тот боязливо отступил в сторону. — Вернется твое зрение.
— Когда? Как? — Взвинченная Изольда позабыла о том, что нужно вести себя бесшумно. Лютинг же насупленно молчал, сохраняя прежнюю напряженную стойку.
— Твоего спутника ненароком разместили в ядовитой грибной темнице, — пояснил Давен Сверр. — Если вдыхать ее пары достаточно долго, то размякнешь, словно хлебная корка в молоке.
— Что это значит? — На всякий случай колдунья отпрянула подальше от тюремной ямы.
— Сначала исчезнет зрение, слух, потом откажут руки-ноги, оборвется дыхание… а дальше грибные корни просто впитают тебя с водой, как кашицу…
Изольда сглотнула, с трудом сдерживая гримасу отвращения. Она ведь и сама дышала отравленным воздухом.
— Но твой друг пробыл в подземелье слишком мало, чтобы превратиться в кисель. И вероятнее всего, не успел сильно пострадать.
— От твоих домыслов нам должно стать спокойнее?
Болотный король безучастно развел руками.
— Я ведь не всесильный чародей, чтобы знать наверняка…
При виде ухмылки на тонких губах внутри у Изольды все заклокотало: лиходей насмехается, да еще наслаждается чужим горем! Захотелось раствориться в зареве гнева, дать волю сокрушающему неистовству магии и пристукнуть болотника, как комара.
Но пламя под вскипающим котлом ее ярости остудил приморский королевич.
— Что Давен Сверр вообще здесь делает? — произнес он спокойно, будто осознание собственной слепоты ничуть не порушило его выдержки. — Ты обещала рассказать…
Принцесса опомнилась, стряхнула с пальцев искорки незваного волшебства.
— Помогает мне не заплутать в лабиринтах болотного чертога… я наткнулась на него случайно…
И, перескакивая от события к событию, кратко изложила все, что произошло с ней после погружения в темные глубины озера. Когда черед дошел до сожалений, что испытывала она из-за временной слепоты Лютинга, болотник притопнул нетерпеливо.
— Поворкуете, когда выберемся из переходов! Каждую секунду сюда могут нагрянуть черти.
К несчастью, он был прав. Пришлось отложить признания и поспешить за ненадежным провожатым, воровато семенившим по туннелю. Но как поспеет за ним Таальвен Валишер? Недолго думая, принцесса крепко сжала его ладонь и шагнула в полумрак.
— Иди за мной…
Спутник ее двинулся следом без лишних вопросов, да так уверенно, словно различал дорогу лучше, чем сама Изольда. Снедаемая сомнениями, она даже обернулась, но вместо изумрудного огня рассмотрела лишь белесую пленку, затянувшую его зрачки, — удивительно! Может, по волчьей памяти Тааль полагается на слух или острое чутье?
Невесть зачем отсчитывая боковые пролеты, колдунья вдруг вспомнила об одной детской игре. По правилам в ней завязывали глаза всем, кроме ведущего, игроки брались за руки и шли туда, куда он укажет. При этом зрячий обычно приговаривал, будто крадется по шаткому мостику над пропастью или замирает на краю обрыва… Остальным требовалось беспрекословно следовать его указаниям — прыгать, когда велят, пригибаться, уворачиваться.
Забава была одновременно веселой и страшной, иногда дети взаправду забирались под лестницы и в чуланы в поисках настоящих преград. Замковая ребятня даже прыгала в сено с покатых крыш амбаров, но Изольда присоединялась к ним крайне редко. Никто не решался тащить принцессу в лужу, служившую морем, или заставлять перелезать через забор. А уж отвечать за ее шишки — и подавно.
Потому с ней играли в основном скучные няньки и иногда Стефан. Но если он надевал на сестру повязку, то замковые коридоры полнились визгом.
— Осторожно, горный лев! — выкрикивал северинский принц, заставляя девочку припадать к полу. — Берегись, с люстры свесилась огромная змея!
Взбудораженная собственным воображением, она пищала, втягивала голову в плечи и стаскивала со лба платок, неизменно проигрывая изобретательному брату. Не потому что не доверяла ему, просто не могла вынести незримой опасности.
Как же Лютинг Мак Тир ее переживает? Вериг ей или давно окаменел изнутри, словно прибрежная скала на северном побережье? Несокрушимый вид его говорил в пользу последнего, но теплая ладонь, в которой легко спрятать пятерню, убеждала: сердце королевича такое же горячее, как ее собственное. Нужно лишь разглядеть за рублеными чертами отражение того, по кому тоскует душа…
Но не теперь, не сегодня… Хёльмвинд нуждается в ее помощи, судьба Розы Ветров зависит от их похода. Значит, сердечные терзания подождут, решила принцесса и, едва сырые лабиринты сменились дворцовыми коридорами, потребовала показать покои утопленниц.
Давен Сверр нахмурился, но все же свернул в один из многочисленных залов. Раз ведьма желает развязать языки немым, словно устрицы, подводницам, он удерживать не станет. Как и соваться на рожон — пускай управляется сама!
Одна за другой распахивались двери заброшенных спален, пока принцесса продвигалась к самой дальней, за стенами которой слышалась тихая возня. Похоже, зеленоволосые прислужницы что-то не поделили.
Незапертая створка медленно отворилась. Лютинг, не дожидаясь сигнала, отпустил руку своей провожатой. Бывший болотный король шмыгнул в закуток, готовый спасаться бегством, если придется. Но Изольда не намерена была удирать от новоиспеченных служанок. Напротив, собиралась призвать их к ответу за то, что они сотворили с Таалем, и выяснить, куда горе-помощницы подевали второго ее спутника.
Увы, внятной беседы не вышло. Сразу за порогом колдунья обнаружила ворох гнилой соломы, в котором, будто в гигантском гнезде, возлежал Северный ветер — бледный и на вид неживой. И самое худшее — окружен он был босоногими утопленницами, приникшими к его бесчувственному телу.
Стаей диковинных птиц они облепили лежанку, длинные пальцы перебирали серебристые волосы, тянули, бесцеремонно гладили. Одна из девиц даже устроилась у верховного на груди, зарывшись носом в вырез его туники. Но места на «постели» хватило не всем, оставшиеся не у дел прелестницы вились у изголовья, сердито шипя. Более удачливые подружки скалились в ответ и плотнее припадали к своей добыче.
От такого зрелища кровь отхлынула у принцессы от лица. Схватив первую попавшуюся под руку вещь, она кинулась в бой, рыча во все горло:
— А ну прочь, рыбьеглазые, оставьте его в покое!
Щербатая посудина, которой оказался пущенный колдуньей снаряд, засвистела над головами болотных дев и, не причинив им вреда, громыхнулась о стену. Тут же в руках у Изольды очутился обломок копья, но надобности в оружии больше не было: всполошенные ее яростью, тюремщицы Хёльмвинда с визгом ринулись врассыпную.
— Да как вы посмели тронуть его? — рявкнула принцесса, мельком оглядывая неподвижного ветра. — По-вашему, Хёльм — ужин или очередная забава?
Синеватые следы от зубов лучше ответа пестрели на белой коже, пока утопленницы в страхе прятали лица под нечесаными космами.
— Собирались его сожрать? — Копье лязгнуло о камень, и виноватое хныканье сделалась громче.
— Кого? — простонал Северный ветер, с трудом разлепляя веки.
У колдуньи отлегло от сердца, и, позабыв о непутевых прислужницах, она опустилась в гнездо у его ног.
— Тебя, разумеется…
Придерживая гудящую голову, верховный вынырнул из гнилой соломы, озадаченно осмотрел синяки на собственных запястьях. Странно, откуда они? Затем поднял глаза на растрепанную колдунью и наконец вспомнил озеро и проклятых русалок.
— Мы все еще на дне болота? А мне грезились Сеам Хор, звонкая песня вьюг в пустых оконных проемах…
— Может, они ее тебе нашептали, — принцесса кивнула на болотных дев, — пока примерялись к угощению.
Ветер невольно оглянулся. Голодные утопленницы заулыбались маняще, колыхнулись к его постели.
— Стоять на месте! — приструнила Изольда. — Или превращу в слизней!
Несколько пар зеленых глаз спешно потупилось. Но в подлинности раскаяния засомневался бы и Таальвен Валишер, лишенный возможности наблюдать за плутовками воочию.
— Всех вас не мешало бы наказать за неповиновение, — строго проговорила принцесса, — да пользы от этого никакой. Надеюсь, хоть для поисков ветряной башни сгодитесь…
И указала на маленькое зарешеченное окошко.
— Принесите мне горловину спрятанного там рога, и я, так и быть, прощу ваши проступки…
Присмиревшие подводницы дружно проследили за ее жестом и остались подпирать стену как ни в чем не бывато. На их несмышленых лицах читался лишь испуг и одновременно нескрываемая досада от того, что не удаюсь испробовать свежего мяса прежде, чем терновая пришелица ворвалась в их логово.
— Не слишком они торопятся тебя уважить, — посетовал Хёльмвинд. — Может, подхлестнуть их сливовой лозой?
— Чтобы окончательно разогнать по углам? — Принцесса устало коснулась гладкого лба. — Где я потом возьму новых помощниц?
И повторила с нажимом, обращаясь к утопленницам:
— Ступайте в болото и отыщите ветряную цитадель!
Гладкий перстень на ее руке блеснул призывно, и внезапно Давен Сверр, таившийся в тени, злорадно захихикал.
— Так вот чего на самом деле хочет тьер-на-вьёр — добраться до затопленной крепости, заручившись поддержкой этих тупиц… Ой, держите меня тритоны…
Плечи, закутанные ветхим тряпьем, затряслись, сиплое дыхание толчками полетело из его гортани.
— Преклоняюсь перед твоей самонадеянностью, ведьма, но утопленницы здесь не помогут. Если бы ты хоть месяц пожила в болоте, знала бы: они не плавают дальше окрестных глубин, дни напролет карауля у поверхности, и вряд ли видели хоть треть моего царства… — Куда полезнее разослать по омутам вьюнов и угрей, расспросить местных кикимор, только вряд ли эти твари послушаются самозванку… — Сцепив костлявые пальцы в замок, он ухмыльнулся триумфально. — Пусть услужливость зеленоволосых подводниц не вводит тебя в заблуждение. Когда-то они были людьми, человеческие чувства еще тлеют в их застывших сердцах. Но попробуй покомандовать настоящими моими армиями, наводнившими норы, непроходимые водорослевые чащи, и узнаешь, чего стоит терновое колдовство в трясине!
— Неужто не существует способа извести этого скользкого выскочку? — вмешался в разговор Северный ветер. В высоком нескладном оборванце он без труда признал своего бывшего мучителя и не испытывал ни малейшего желания с ним любезничать. — Я бы затолкал кляп в его лживую пасть или сунул в погреб, если не умолкнет.
— Вот, значит, как терновая колдунья платит по счетам? — Болотник оскорбленно схватился за сердце. — Что ж, вяжите меня, раз приспичило, сажайте в темницу… Никто все равно не станет вам помогать. Придется топать в подводные дали самостоятельно. Надеюсь, времени у вас в избытке…
Догадываясь, что страстный монолог не иссяк, принцесса призвала на помощь все свое терпение, теша Давена Сверра пристальным вниманием.
— Но кабы тьер-на-вьёр была мудра, — подстегиваемый успехом, паясничал он, — то не тратила бы недели и месяцы на пешие прогулки в тине. А попросила бы помощи у истинного правителя топей — болотного короля.
— Я и есть болотный король, — изрекла Изольда без высокомерия, — пока ношу на пальце этот перстень.
— Ведьма, а наивна, как дитя… — От напускного умиления рот Давена Сверра разинулся в мелкозубой звериной улыбке. — Но вынужден тебя разочаровать: мое кольцо хоть и дает определенную силу, не делает носителя повелителем пучин. Убедись в этом сама, если не веришь, — заставь моих подданных подчиняться!
Изольда бессильно помяла тонкие кисти рук. Вера в собственное могущество, обретенная не так давно, стремительно истончалась. Но все же рядом стоял Таальвен Валишер, а Хёльмвинд заслонял от бед по другую сторону. Это вселило спокойствие в дрогнувший было голос.
— Даже желай я тебя использовать, — нарочно поддалась ходу его мыслей принцесса, — терновые чары необратимы… Что толку судить о власти, данной болотному королю, если я не могу вернуть тебе прежний лик?
— В том-то и суть, что можешь… — В мгновение ока Давен Сверр сделался предельно серьезным, кожа на выпирающих скулах натянулась. — Подумай хорошенько, мы ведь толкуем о твоем собственном проклятии, тьер-на-вьёр.
На что он намекает? Растерянно теребя обручальные перстни, Изольда уткнулась взглядом в гурьбу утопленниц, скучавших в отдалении, и про себя повторила слова, некогда сотканные из магии и ее жажды расквитаться:
«Никогда тебе не сбросить оковы моего колдовства… Разве что объявится сумасшедшая утопленница, обязанная тебе своей преждевременной кончиной, которая по доброй воле согласится стать твоей женой. Найдешь такую, и снова обретешь прежний вид!»
Не в этих же строках бывший король ищет спасение? Ведь нет ни одной обитательницы болотного чертога, сохранившей ясность ума и при этом безумной настолько, чтобы пожелать…
И тут низкий чужой голос разорвал петлю ее мыслей, глумливо швырнул в лицо знакомое женское имя:
«А как же Лотарэ? Ее можно попросить, потребовать…»
— Замолчи!
От нежданного окрика задремавшие от безделья болотные девы подскочили, кинулись наутек. Самая прыткая сумела извернуться и выскользнуть за порог, но следующую беглянку, метившую туда же, Лютинг изловил выверенным движением.
— Ты просишь недопустимого… И задумываться о таком не хочу!
Давен Сверр, не привыкший к ее пререканиям с тьер-на-вьёр, воспринял тираду на свой счет.
— Разве я нуждаюсь в сильном союзнике — властителе топей и омутов, чтобы добиться цели? Моим дружкам требуется провожатый и лекарство от слепоты? О нет… Мне довольно и того, что ты вытащишь меня на сушу, как условились…
При упоминании болезни Хёльмвинд бросил беглый взгляд на приморского королевича, но не заметил в его манере держаться ни малейшего намека на недуг.
Тем временем болотник напирал, вдохновляясь все больше:
— Твоя вина, ведьма, что придется засучить рукава и призвать на подмогу чары! Так хватит ныть — принимайся за работу или выметайся в трясину на поиски башни. Только не строй из себя безгрешницу, которой впервые приходится марать белые ручки!
— Кажется, король окончательно свихнулся, — доложил Северный ветер с ехидцей, отлепляя от рукава колючий стебель какого-то вьющегося растения. — Или захирел от сырости… То-то он несет чепуху…
— К моему стыду, он говорит о противодействии, что полагается любому заклятию… — От правды, в которой вынуждена была сознаться, Изольда едва не трепетала. — Обязательных условиях, выполнив которые, можно расколдоваться.
— Так от магии существует средство? — На секунду Хёльмвинд позабыл о гоноре.
— Зачастую непосильное, придуманное лишь затем, чтобы на словах уравновесить колдовское вмешательство… Но в случае с Таальвеном оно сработало.
— Удачно донельзя, — небрежно поддакнул верховный. — И что же нужно сотворить, дабы разрушить проклятие этого душегуба? Обратить его в пиявку? За ночь вычистить за него от ила все омуты?
Колдунья сдавленно качнула головой.
— Женить его на девушке, что добровольно согласится на брак после того, как болотник ее утопил…
— Какое изуверство. — Ветер сосредоточенно распутал шнуровку на горловине туники. Похоже, признание его не потрясло, во всяком случае, не настолько, чтобы отвлечься от наведения туалета.
— Но на что не пойдешь ради благого дела. — Походя задетый браслет на его запястье неприятно хрустнул. — Хватаем любую зеленокожую в этом хлеву и уговариваем произнести любовные клятвы… а дальше…
— Не выйдет, — опечалилась принцесса. — Обычные подводницы на роль невесты не годятся. Они — лишь подобия тех, кем были раньше, лишенные возможности соображать. Для обряда нужна девушка, понимающая, на что она идет.
— У тьер-на-вьёр не бывает простых задач, верно? Зря я полагал, что она ненароком поскупилась на колдовские ухищрения. Но раз так, участь короля безнадежна: невесту ему днем с огнем не сыскать.
— Если только мы сами не выберем ее из числа тех, кому можно повелеть пойти под венец… — озвучила роковую истину Изольда. — Понимаете?
Прозрачные очи Хёльмвинда почти сразу озарила догадка, и замешательство колдуньи сделалось очевидным.
— Лотарэ? — медленно вымолвил он, дивясь тому, как причудливо ткет свои нити судьба, отмеченная узором терновой магии.
— Лотарэ… — словно угощение, повертел на языке Давен Сверр. — Маленькая ветресса-утопленница, так некстати меня покинувшая… Всегда знал: не стоит ее отпускать…
Лотарэ — молчаливая, застенчивая, спасшая некогда жизнь самой Изольде… Здесь нечего было обсуждать. Но по мере того как рушились надежды призвать на помощь утопленниц, затея с возвращением болотного короля превращалась в единственную возможность, которую нельзя упускать.
В попытке найти иной выход терновая колдунья гонялась за подводницами, пока они не улизнули, — все до единой, объятые паникой. Смирившись с тем, что служанкам не дано уразуметь ее призывов, принцесса прильнула к решетчатому окну, намереваясь приманить русалок. Но кроме далеких теней, сновавших в подводных зарослях, около дворца никто не проплывал.
Пришлось вернуться к тому, с чего она начала, и вновь обратить внимание на Давена Сверра, преспокойно взгромоздившегося на недавнюю постель Хёльмвинда. Чтобы было сподручнее, он натаскал соломы к стене, выстроил из нее подобие кресла и теперь восседал на гнилой подушке с таким видом, будто трое спутников явились в его светлицу на поклон. Лютинга с Северным ветром он игнорировал с подчеркнутым безразличием, словно присутствие их нисколько его не тревожило.
Между тем мужчины успели перекинуться парой слов и, пока болотник суетился, выяснить, как лучше держать оборону, если придется. Таальвен Валишер, как прежде, слепо поводил обесцвеченными глазами, но, похоже, не слишком страдал от этого. У Хёльмвинда сложилось впечатление, что Мак Тир притворяется, когда тот запросто поймал за локоть крадущуюся подводницу. Но ветер списал странность на природную чуткость королевича. Сам он, в общем-то, тоже исхитрился бы вслепую обогнуть любые препятствия. По крайней мере, раньше это не составляло труда.
— Одолжи мне свой кинжал, — попросил Лютинг, нарочно отрывая принцессу от тщетного занятия.
Рукава ее рубахи насквозь вымокли, пока она бултыхалась в зеленой воде.
— Вот, держи. — Она вложила в мужнину ладонь узкий клинок и собралась было вновь сунуться в болото, но не для того Таальвен завел разговор.
— А теперь расскажи о Лотарэ… Каким образом ее можно использовать?
— Никаким, она моя подруга и не заслужила такого чудовищного жребия!
— Она ветресса, — веско напомнил Хёльмвинд. — И сделает все, лишь бы помочь своему повелителю… Другое дело, что нам из этой лужи до нее не дозваться.
Перебирая в мыслях все возможные хитрости, позволяющие связаться с родичами, он зашептал беззвучно невесомые ветряные строки. Но власти прикликать шторма или хотя бы доносить воздушные послания у них не было.
Глядя на бесплодные старания, принцесса отчетливее сознавала: втроем они в тупике, из которого ведет лишь один чудовищный выход. Ни один честный человек его не одобрит, но утаить подсказку от ветра равносильно лжи, а лгать ему, вытерпевшему столько горя по ее вине, Изольде не позволяла совесть.
Потому пальцы ее тянулись к завязкам мешочка при поясе, пока сердце неистово билось, а щеки покрывались румянцем. Что-то внутри ныло тревожно:
«Молчи! Пусть никто не узнает о верном способе приманить Лотарэ… Разве не чуешь, от него за версту несет раздором… Да и вам ли вершить судьбу ветрессы после года мучений во владениях болотника?»
Но прозрачный тонкий хрусталь уже переливался на свету, а губы щекотало потаенное откровение.
— От Либа в дар мне досталось кое-что… Разумеется, вы будете против его использования…
— Ветряной колокольчик! — ахнул верховный. — Все эти дни ты таскала его в кошеле?
Смущенная принцесса скрипнула подошвой сапога. То, как воспрял духом ее спутник, служило дурным знаком.
Кажется, Ветер ущелий смастерил игрушку для сестры сто лет назад… — продолжал он с азартом. — Почувствует ли Либ что-то, кроме смутной тревоги, когда раздастся звон? Или мелодия привлечет лишь Лотарэ, для которой и была вырезана вещица?..
— Хёльмвинд, постой… — Стремясь донести суть, принцесса попыталась перехватить его взгляд. — Избранница Давена Сверра не просто свяжет с ним жизнь, она останется здесь навсегда…
Но заманчивая идея настолько захватила верховного, что вытеснила угрызения совести. Пришлось Изольде воинственно закатать рукава и напомнить о долге перед ветрессой.
— Терновые чары не дадут Лотарэ покинуть пределы болот, пусть вызволять несчастную прибудет хоть целое войско! — мрачно пророчествовала она.
В ответ Хёльмвинд вытянул ладонь, хладнокровно отметая угрозы.
— Дай-ка…
— Ты же не обречешь на заключение не повинную ни в чем близняшку Либа? Это по меньшей мере нечестно!
— Пожалуй. Но жизнь не обязана быть справедливой, — возразил ветер с толикой сожаления. — Часто нам приходится жертвовать счастьем ради высшего блага. Мне не доставит удовольствия брак ветрессы с болотником, но, если иного пути, чтобы освободить Розу Ветров, нет…
— Ушам не верю! — с чувством воскликнула принцесса. — И это говорит старший верховный, красноречиво воспевающий свободу! Где она, когда речь касается чужих судеб? По какому праву ты навязываешь другим жертвенность, на которую идут лишь добровольно? Опомнись, Северный ветер, пока не стал таким же тираном, как ненавистный тебе Эйалэ, или угнетателем похуже!
От нещадности последних обвинений у нее самой защипало в глазах, но обида за Лотарэ не давала смягчиться.
Глубоко задетый Хёльмвинд изменился в лице. Чем угодно могла оскорблять его острая на язык колдунья, но и за сотню лет не нашла бы повода ранить сильнее. Голубые глаза сузились, речь заострилась, как ледяное лезвие, привычное вздымать снежные бураны.
— Что ты знаешь о наших традициях, человеческая принцесса, об укладе жизни ветров? Несколько легенд, пару веселых песенок? Приходилось ли тебе когда-нибудь думать о целом народе? Едва ли, ведь при одной мысли о собственном замужестве ты трусливо подалась в бега! А теперь смеешь упрекать меня в том, что я не забочусь о своей подопечной?!
Слова хлестали жестко, безжалостно, укротить их, когда от гнева и горечи все внутри плавилось, у ветра не хватало духу. Тем более необузданным чувствам он обязан был отчасти личной слабости.
— Можешь сколько угодно ратовать за благородство, — прогремел последний губительный выпад, — но не обманывайся, Изольда Мак Тир, блюсти его ты способна, лишь пока тяжкие решения за тебя принимают другие! К счастью, охотников предостаточно — тьер-на-вьёр и приморский королевич с мечом наголо всегда к твоим услугам!
В конце концов воздух в его легких закончился, и пересохшее горло болезненно обожгло.
Отшатнувшаяся, как от пощечины, принцесса отчужденно наблюдала за тем, как борется с кашлем ее обличитель, как прижимает тыльную сторону ладони ко рту. И хоть в ответ хотелось зарыдать, завопить от боли, она не проронила ни единого всхлипа.
— Видят боги, у тебя нет души, Северный ветер. — Изящный колоколец из резного хрусталя выскользнул из ее пальцев, с мягким стуком приземлился в солому. — Жаль, зеркала избавили тебя от метки тьер-на-вьёр. Она служила бы лучше ледяной пустоты, которую ты лелеешь внутри…
С этими словами Изольда развернулась на каблуках и вышла из комнаты, оставив своих спутников наедине с Давеном Сверром.
Как отрадно ему было видеть замешательство терновой ведьмы, наблюдать склоки и ссоры. Пусть эти трое разят друг друга, ему оттого только слаще. В конце концов, деваться им некуда, посему новая невеста и облик, по которому истосковались все члены, уже не за горами. А после он подумает, как изощреннее расквитаться с надоевшей мерзавкой-колдуньей.
* * *
О, Хёльмвинд, светлый, будто сияние в северных небесах, как мог ты быть столь жестоким? Неужели в холодном твоем сердце не сыскать ни капельки теплоты для той, что добровольно разделила с тобой тяготы опасной дороги? Или после всего, что она натворила, не добиться прощения?
Примостившись на крылечке болотного чертога, принцесса грустно наблюдала, как колышет течение ее потрепанную одежду. По правде, она могла бы подождать Ветрессу скалистых ущелий внутри, в относительной сухости, но намеренно скрылась в водяной толще, чтобы никто не потревожил.
Спутники ее без надобности не станут шнырять по коридорам, болотные девы от новой хозяйки шарахаются… Видно, досаждать Изольде снаружи посмеют лишь черти и кикиморы, но эти вряд ли пристанут с разговорами.
— Ну же, попробуйте напасть, — подзадоривала мнимых чудовищ принцесса, и заплутавшие в ближайших зарослях красноперки настороженно зарывались в песок. Гонять их было скучно и бессмысленно, потому очень скоро колдунья прикрыла глаза и целиком отдалась накатившей хандре.
Какая она, должно быть, дуреха: вздумала надеяться, что Северный ветер питает к ней чувства, когда в поступках его сквозили безразличие, неприкрытая вражда… Умница Лива не раз предупреждала о мотивах верховного, но так хотелось верить, что все на свете ошибаются на сей счет и только она одна разглядела истину.
В итоге она обвела вокруг пальца себя, ведь очевидно: Хёльмвинд не страдал от иных увлечений, кроме тернового наваждения. Она же непритворно полюбила его в час смятения и одиночества и до сих пор не могла отделаться от своей детской привязанности. Сначала ветер заменил ей обожаемого брата, после — друга, которого у нее никогда не было. И в конце концов стал еще кем-то — важным, необходимым, но не имеющим названия… в противовес тому, с кем насильно свела ее судьба.
Но теперь без толку изводить себя скорбными думами. Дружба их была иллюзией, очередной грезой в сонме ее фантомов…
От жалости к себе стало совсем невмоготу, и Изольда принялась усиленно думать о Вее Эрне. Помочь ей — вот что она должна сделать, а затем вернуться домой, выведав наконец правду о тьер-на-вьёр. И Лютинг Мак Тир отправится вместе с ней.
— Ох, — ресницы колдуньи взметнулись, — я ведь оставила его незрячего на попечение Хёльма и Давена Сверра — хороша жена!
Впопыхах она соскочила со ступеней, скрипнула парадными створками, но призрачное предчувствие в последний миг заставило обернуться. И ровно через секунду из зеленоватой болотной мути навстречу выступила высокая фигура. Она не спустилась сверху, вопреки ожиданиям, не вынырнула плавно — по-ветряному, а отделилась от водорослей — бесшумная как тень.
— Лотарэ! — Студенистая жижа во второй раз за день хлынула Изольде в глотку. — Кхе-кхе, уходи немедленно!
И чтобы не пускать ртом пузыри, подобно безмолвным русачкам, она впрыгнула в холл.
— Тебе нельзя здесь находиться!
Обеспокоенная ветресса подалась следом, бережно похлопала принцессу по спине.
— Ты в порядке, Изольда?
Сама она от воды ничуть не пострадала, наоборот, — посвежела, как распустившаяся кувшинка.
— Забудь обо мне! Скорее возвращайся к горному озеру, через которое сюда проникла. — Отдышавшись, колдунья ухватила подругу за руки и повлекла обратно в болотную зыбь.
— Погоди, я слышала звон. — Чтобы не наступить на длинный подол, Лотарэ приподняла просторное платье, и стали видны ее голые лодыжки. — Клянусь праветрами, то был наш с Либом хрустальный колокольчик…
— Именно поэтому тебе не следует здесь задерживаться, — затараторила принцесса. — Уплывай живее, пока Хёльмвинд не притащился на порог!
— Наш владыка? — Голубые очи ветрессы озарила искренняя радость.
Когда она часом ранее в сомнениях прощалась с солнцем и облаками, то и не мечтала о подобной встрече. Выходит, нелегкое решение покинуть поднебесный мир было навеяно провидением!
— Уже много месяцев от него нет вестей. — Лотарэ убрала с плеч разом позеленевшие волосы. — Неужто с момента исчезновения повелитель находился на дне болота?
— Нет. — Постепенно Изольде открывались неприметные с первого взгляда, но чуждые ветрам черты во внешности подруги. Пальцы у нее удлинились, скулы стали острее, лицо покрылось травянистыми пятнышками… — Ох, Лотарэ, ты выглядишь совсем как при первой нашей встрече!
— Неужели? — Задумчивое лицо приобрело чуть меланхоличное выражение.
— В точности! Нужно вытащить тебя на поверхность, пока перепонки не выросли. Вдруг во второй раз ты не сумеешь вернуться к прежней жизни.
Подхлестываемая собственным страшным пророчеством, колдунья принялась выпроваживать недавно прибывшую гостью из холла. Но та лишь казалась хрупкой и податливой и без труда отстранила принцессу.
— Прошу, объясни, что стряслось… я не уйду, пока не узнаю…
В робком обычно голосе промелькнула решительность. Пришлось Изольде быстро пересказывать историю своего с Хёльмвиндом и Таальвеном похода. В ней вскользь упоминались Роза Ветров, ветряные крепости и горловины рогов, что нужны для возвращения ее силы. Минуя остальные перипетии, удалось кое-как приплести и болотника с его неудачным проклятием. И мало-помалу причина тревоги принцессы стала вполне понятна.
— Вот оно что… — прошелестела Лотарэ, поправляя крошечную розовую лилию на поясе. — Кажется, я верно расценила знаки судьбы.
— О чем ты? — Всерьез проникаясь неприязнью к этому вездесущему понятию, Изольда вздрогнула.
— С тех самых пор, как я покинула подводное пристанище, мне не давали покоя сны… в каждом из них была вода — текла сквозь меня, манила…
При виде подернувшихся влажной дымкой очей ветресеы скверное подозрение завладело терновой колдуньей. Чтобы избавиться от него, она приблизилась к Лотарэ вплотную, опустила на ее талию похолодевшие руки.
— Прошу, успокой меня, что пришла сюда, ведомая одним только долгом… Скажи, будто поддалась мелодии злосчастного колокольчика, а вовсе не зову сердца…
— Это будет неправдой… — Плечи утопленницы покаянно поникли. — В самый первый раз я действительно не желала оказываться в недрах болотного дворца. Но после того как провела здесь год и затем выбралась на сушу, поняла: мне не стать прежней, жизнь ветрессы бессмысленна. Горы больше не трогают, сил хватает лишь на то, чтобы оторваться от земли… Раньше в подводной пучине я тосковала по светилам, но под их лучами мною овладела куда более разрушительная печаль. И даже Либ не способен теперь понять, отчего мое нутро разрывается на части. Я словно бы утонула давным-давно и не должна была возвращаться…
— Что за нелепицы! — вскинулась принцесса. Но Лотарэ поморщилась так страдальчески, что ей сделалось стыдно за свои упреки.
— День за днем я провожу у озера, оно внушает мне покой… Поначалу я журила себя за порыв вновь ощутить, как давит тяжелая толща на грудь, но он так притягателен, что не хватает сил противостоять… и вот нынешним утром, различив далекий колокольный звон, я решилась. Как же отрадно, что не зря. Теперь я сумею выручить Хёльмвинда и, возможно, обрести мир.
— Но… как же твой брат? — В отчаянии Изольда пустила в ход последнее оружие. — Он так скучал по тебе и вновь останется один-одинешенек…
— Он — Северный ветер. — Ветресса потупилась, сглотнула ком. — А я — больше нет…
Вконец раздавленная принцесса протерла глаза, не понимая, отчего все кругом стало мутным и расплывчатым. Добровольный уход Лотарэ из привычного мира был для нее сродни похоронам заживо.
— Все в порядке, — утерла ей слезы кроткая утопленница. — Позволь мне помочь вам с верховным владыкой хотя бы малостью… Обещаю, это сделает меня счастливой.
— Счастливой? — Чтобы осознать весь ужас положения подруги, колдунья нарочно представила, будто сама должна пойти под венец с Давеном Сверром. На мгновение сделалось жутко, но потом она вспомнила, что стояла с ним у алтаря рука об руку. И не сумела положить конец его бесчинствам. Может, седьмая невеста сподобится приструнить болотного короля?
«Прав был Хёльм, корящий тебя за слабость, — гадко саднило внутри. — Стоит случиться настоящей беде, в бой бросаются другие, а ты и рада отсидеться в сторонке…»
От досады она впилась ногтями в кожу на ладонях, провозгласила в жарком порыве:
— Раз спасти тебя я не способна, то прослежу, чтобы Давен Сверр не уронил и волоса с твоей головы! Нельзя позволить ему взяться за старое. Пусть правит с тобой на равных, как с болотной королевой, иначе…
Пока она подыскивала наказание пострашнее, ветресса застенчиво скользнула длинным рукавом по полу, усмехнулась тайком.
— Не волнуйся об этом. В конце концов, утонувшей девушке мало чем можно навредить…
— О, Лотарэ… — Изольда мгновенно растеряла прыть. — Не говори о себе, будто о мертвой.
— Не буду. — Лотарэ покорно опустила подбородок и, дождавшись, когда растроганная колдунья успокоится, вежливо попросила: — А теперь отведи меня к северному владыке… я опять слышу хрустальную мелодию…
Так и не уловив звона, терновая колдунья вздохнула и двинулась в знакомом направлении. Следом за ней, наслаждаясь запахом сырости, шла настоящая утопленница. Глаза ее видели в темноте, ступни не чувствовали холода, а сердце, если и билось, то страшно медленно.
