Глава шестнадцатая. В лагере

Лагерь лежал у самого склона. Никакого ограждения вокруг не было, однако подле каждого из пяти одноэтажных деревянных бараков дежурили по двое стражников, одетых в черные плащи и маски-полумесяцы.

Юкон и не пытался вернуться к лестнице, где его бы наверняка заметили: припадая на одну ногу, он спускался по влажной траве. Сердце тянуло от мысли, что едва Фос проснется – бросится на помощь, но будет уже поздно. К этому времени Юкон со всем уже покончит.

Рыцари Тенебриса вели праздные ленивые беседы. Изредка обменивались шутками, делились новостями. Бараки под охраной стояли едва не впритык, и стражники свободно разговаривали, не покидая своих постов. Юкон насчитал десять человек охраны и еще пятерых прислужников, то кативших хлюпающую бочку, то чистящих стражникам и без того блестящие ботинки. У этих не было ни плащей, ни масок, и выглядели они откровенно жалко.

Юкон собирался уже незаметно продвинуться дальше, но вдруг остановился. Из барака справа рыцарь вывел молодую женщину в порванном на груди платье. Глаза ей завязали черной тряпицей, а руки – обычной бечевкой за спиной. Ее частичная нагота повергла Юкона в замешательство. Он оцепенело смотрел, как рыцарь в маске за локоть тащит пленницу на другой конец лагеря, к шатру. Именно оттуда прикатывали бочки и несли тарелки, над которыми поднимался пар.

– Шевелись! – подгонял рыцарь женщину, но она упрямо сопротивлялась и пятками взрывала мягкую землю. Лицо ее покраснело от усилий, сдавленные рыдания едва прорывались сквозь зубы.

– Что, не мог найти бабу посговорчивее? – бросил ему один из ближайших стражников, чем вызвал бурный смех по всему лагерю.

– А может, ему это-то и по вкусу? – поддакнули с другого конца, и снова раздался глумливый хохот.

Женщина тем временем вырвалась из хватки рыцаря, упала на колени и явно не собиралась двигаться с места. Один рукав ее платья был выдран с корнем, второй держался на единственном лоскуте. Когда она повернула лицо к зажженному факелу, Юкон разглядел длинную царапину от виска к подбородку.

– А может, ему нравится, когда смотрят? Так чего ты ждешь? Давай, прямо здесь!

Сутулый страж, похоже, не разделял их веселья и пришел в бешенство от издевательских смешков. Он стремительно выхватил из ножен меч и, поймав женщину за волосы, приставил лезвие к ее шее.

– Вскрою глотку и скажу, что пыталась сбежать, – предупредил он так отчетливо, что Юкон услышал каждое слово. – А ну встала, скотина.

Юкон тщетно искал с ним зрительного контакта. Тогда, вечность назад, подчиняя Битсари, он ни о чем не думал и ничего не ждал – нити сами собой появились в воздухе. Теперь же из глубины души рвался страх – а если не сработает? Если в тот раз ему просто повезло?

Но отступать было уже некуда.

Не сводя с парочки взгляда, Юкон нащупал в кармане камень, сжал его с такой силой, что острый край вонзился в ладонь, размахнулся и кинул в стражника.

Удар получился несильный, камень угодил в плечо. Рыцарь вздрогнул и завертел головой. Его напарники продолжали насмехаться и улюлюкать, а он определил, откуда прилетел булыжник. Видимо, его настолько уязвили насмешки, что он решил разобраться с возникшей проблемой самостоятельно.

Затаившись, Юкон ждал, пока рыцарь подойдет почти вплотную. Когда полумрака стало не хватать для того, чтобы скрывать Юкона и дальше, они встретились взглядами. Рыцарь приоткрыл рот, но Юкон уже схватился за серебряные струны в воздухе. В висках зазвенело, но он был готов. Бестолковый и беспорядочный поток мыслей словно обдал голову кипятком.

«Шпион! – вопил рыцарь, но только беззвучно разевал рот. – Взять его немедленно!»

«Тихо, – прикрикнул на него Юкон, и рыцарь послушно замолчал. – Иди сюда».

Остальные стражники все еще обсуждали, как именно их приятель обойдется с женщиной, которая так и лежала на земле, где бросил ее надзиратель. Подчиненный рыцарь незаметно скрылся в камнях и через пару минут стоял перед Юконом, безвольный и покорный. Он сразу утратил ту невидимую мощь, которой наделяла его власть над пленными. Юкон передал ему свое рыбацкое одеяние, а сам напялил на себя плащ с серебряной вышивкой на груди.

И остановился в замешательстве.

Головная боль мешала сосредоточиться, но хотя бы не валила с ног. Сохранить контакт надолго он решительно не мог – еще не забыл, каково пришлось на корабле. Оставить рыцаря в камнях тоже: едва контакт нарушится, он поднимет тревогу. Была бы веревка, он мог бы связать мерзавца, но ничего похожего под рукой не нашлось.

Юкон с сомнением покосился на один из крупных камней под ногами. Взвесил его на ладони, пока рыцарь продолжал стоять на месте и тупо смотреть перед собой. Без указаний он стал похож на маленького ребенка, растерянного и испуганного.

Другого выхода нет. А если вспомнить, что эта гадина собиралась сделать с женщиной…

Юкон, не закрывая глаз, размахнулся и ударил порабощенного по затылку.

Кровь брызнула ему на лицо. Рыцарь без чувств свалился между двух крупных валунов. Волосы у него на затылке слиплись и влажно блестели в лунном свете. От удара маска сорвалась и отлетела в сторону, на нее тоже попали багряные капли. Юкон зажал рот рукой, чтобы не взвыть от боли, пронзившей затылок. Всего лишь краткая вспышка, но ему показалось, что кто-то со всей силой вонзил ему топор в темя. Он несколько раз сглотнул, прогоняя тошноту обратно в желудок. Без сил присел на камень и попытался отдышаться.

Клочья серебряных нитей еще висели в воздухе, но внизу, под ногами, лежало неподвижное тело. Он не мог разобрать, жив рыцарь или нет. Неужели убил? Обрывки струн трепетали на несуществующем ветру. Ни встать, ни даже моргнуть Юкон не мог.

Лишь через пару минут собрал волю в кулак и подобрал маску. Кровь на ней уже успела остыть и, когда он надел ее на лицо, холодными каплями пристала к щекам. Юкон почувствовал ее липкое прикосновение, как она просачивается сквозь его кожу, как напитывает тело смертельным ядом. Он ведь не убил? Не мог же убить? Но рыцарь лежал лицом вниз, и кровь стекала у него по вискам и загривку.

Юкон рывком сдвинул маску на лоб, отпрянул в сторону, и его вырвало. Кровь стучала в висках, руки дрожали, будто тяжесть камня, раздробившего череп, навсегда осталась в предплечьях и запястьях. Он тяжело дышал и молился, чтобы никто из рыцарей не услышал плеск рвоты о камни.

Просидел неподвижно минут десять, цепляясь за ускользающую реальность. В глазах то темнело, то прояснялось, он не мог заставить себя подняться. Но ведь нужно! Что сделано, то сделано. Глупо теперь отступать. Только почему ноги ему не подчиняются, а грудь сжимается, как после долгого бега?

Рыцарь у его ног вдруг дернулся, коротко застонал. Юкон подскочил мгновенно, как змеей ужаленный. Он и не думал, что от радости может бросить в жар, но чувствовал, как вспыхнули щеки и потеплел холодный пот на спине. Вместе с теплом вернулись и силы.

И Юкон, надвинув маску до подбородка, заспешил обратно к лагерю.

Женщина продолжала неподвижно лежать на земле, но Юкон заметил, что раз в несколько секунд она осторожно отползает в тень камней. Он подошел к ней и властно приказал:

– Поднимайся, живо!

После чего нагнулся, чтобы схватить ее за руку, и тут же прошептал:

– Не бойтесь, я пришел помочь. Я вас освобожу. Только подыграйте мне.

Она лишь повернула к нему голову, явно прислушиваясь к новому голосу. И наконец кивнула. Он помог ей подняться, маскируя, впрочем, эту помощь грубыми рывками. Смех в лагере уже утих, все потеряли интерес к «свиданию» рыцаря и вернулись к прежним темам.

– Сколько там ваших? – спросил Юкон у женщины и незаметно ослабил повязку на ее глазах.

– Пятеро, – ответила женщина еле слышно. – Только в нашем бараке.

– Они могут подчинять?

– У всех завязаны глаза.

– А если развязать? Смогут?

Женщина слегка покачала головой:

– Надзиратели никогда не снимают масок.

У нее был тихий приятный голос, с оттенком неиссякаемой нежности. Вблизи она оказалась еще моложе, незначительно старше Инки, с грязными, неровно остриженными волосами. Кости сильно выпирали из-под бледной кожи.

Нет, на нее, как и на других, не стоит рассчитывать.

Только на себя.

Они прошли дальше, к шатру, но остановились за пару шагов. Здесь их уже было не различить с другого конца лагеря. Из палатки выбежал один из прислужников, прижимая к груди большую флягу, и, бросив на Юкона полный отвращения взгляд, ринулся к баракам.

– Идемте, только быстро, – шепнул он женщине и рывком дернул за собой к камням.

Они укрылись в крупной расщелине, где Юкон развязал женщине руки. Она смотрела на него изумленно, на маску, скрывающую половину лица, на плащ с блестящим полумесяцем.

– Кто вы такой? – прошептала она на выдохе, растирая запястья.

– Я из Луксмира, – решил обойтись без лишних подробностей Юкон. – Я могу вывести вас отсюда.

– Всех?

Он невольно поморщился.

– Не знаю. Сколько удастся, пока не заметят.

– Половина из рыцарей скоро напьется, – серьезно заметила женщина. – Они всегда напиваются и засыпают прямо под дверью. Если бы только незаметно отвлечь остальных…

– Вы сможете подняться? – Юкон взглядом указал на вершину Скалы. – С той стороны у меня есть друг, он поможет. Надеюсь, он еще там. Нужно только держаться левой стороны, и увидите пещеру на полпути…

Женщина молча уставилась на него, не моргая. По ее взгляду было понятно, что она никогда не выходила за пределы лагеря и уж тем более не видела Город-на-Скале. Но ей так не хотелось признаваться в этом, она так боялась потерять единственного союзника, что предпочла хранить молчание.

– Хорошо, – решил Юкон. – Поднимайтесь. Найдите пещеру. И ждите остальных. Если услышите шум – спасайтесь в одиночку.

Он слышал, как женщина заспешила наверх, и снова остался в одиночестве. Над лагерем занималась песня – из тех, которые поют, пока хмель еще не печалит. Она сопровождалась гортанным хохотом. В качестве аккомпанемента кто-то постукивал по пустому бочонку. Юкон хотел вернуться к исходному посту, но мир неожиданно снова поплыл перед глазами.

Пришлось сесть. Отдышаться. Не позволить сердцу выскочить из груди. Вспомнить о чем-то хорошем, о редких ночах с Дурочкой, когда он читал ей вслух, а она беззвучно смеялась. О том, как океан выбросил ему здоровенную рыбу на день рождения. И как они с Инкой встречали «Принца» в гавани, и как Тулар отчитывал его на корабле, а сам не мог скрыть радости от встречи со старыми друзьями… На этом счастливые воспоминания иссякли, и Юкон быстро заморгал. Моргать пришлось долго, но он тщательно удерживал отчаяние на привязи. Ничего-ничего, сейчас, еще минута, и пройдет. В прошлый раз ведь прошло? Он не может себе позволить снова лишиться зрения. Сейчас, когда рядом нет ни Тулара, ни отца – не может.

Очень медленно, будто нехотя очертания шатра и палаток начали проступать из темноты. Юкон щурился, напрягал глаза до слез, и ему казалось, что лишь усилием его воли исчезнувшие предметы возвращаются обратно в реальность.

Рыцари тем временем организовали круг возле бараков, в центре которого извивалась худая фигура мальчишки с завязанными глазами. Только теперь Юкон заметил в руках одного из стражников кнут, которым он бил мальчишку по ногам.

Мальчишка был едва старше самого Юкона. Он плакал, слезы прочерчивали полосы на грязном лице, под носом скопилась слизь. Ниже колен ноги его напоминали рыбьи жабры на вдохе. Но он продолжал вытанцовывать замысловатые фигуры, потому что только тогда рыцарь с кнутом щадил его лодыжки.

Юкон прыжком выбрался из-за камней, как ни в чем не бывало подошел к рыцарям и встал с ними в круг. Он смотрел на танец мальчишки, давился неестественным смехом и похлопывал себя по бедрам, как остальные. Он улюлюкал, когда мальчишка прекращал танцевать, как остальные. Он только старался не скрипеть зубами слишком громко. Он выжидал. И момент представился.

Мальчишка рухнул как подкошенный и больше не шевелился. Рыцарь справа от Юкона повернулся к нему, улыбнулся одним уголком рта и, сорвав маску, подбросил ее в воздух с победным возгласом:

– Я выиграл! Он продержался больше десяти минут. Монета моя!

Юкон уже вполне понимал, что второе подчинение за такой короткий срок дорого ему обойдется, но никак не ожидал, что боль из головы волной прокатится по спине и попытается выбить землю из-под ног и воздух из легких. Он чуть не задохнулся, на глаза навалилась тяжелая душная тьма, а в ушах зазвенело:

«Танцуй, мальчик, танцуй, кричи от боли. Что же ты не кричишь? Порадуй меня, дай мне почувствовать твои мучения…»

Юкон оторопело смотрел на рыцаря, пытаясь сопоставить его улыбку и алчность до чужих страданий. И эта жадность, с которой он пожирал несчастного мальчика глазами, удваивала боль, пожиравшую Юкона изнутри.

Он отдал приказ: уже спокойно и уверенно, не сомневаясь, что рыцарь послушается. Не прошло и секунды, как порабощенный отправился на другой конец лагеря, где без единого сомнения собственным мечом рассек себе голень. На этот раз Юкон перенес всю тяжесть тела на левую ногу, чтобы, когда в правой заполыхает фантомная боль, не рухнуть рядом с мальчишкой.

Услышав вой раненого, рыцари Тенебриса побросали посты и, кто бегом, кто покачиваясь под грузом хмеля, ринулись на помощь с удивительным единодушием. А Юкон тем временем позволил себе разорвать контакт и заковылял к баракам.

От слабости его шатало и заносило. Теперь каждая из фантомных ран горела и раскалялась сильнее от движения. Но он упрямо следовал туда, где томились в ожидании узники, услышавшие вопли своих палачей.

Двери запирались снаружи на засов. Юкон даже не оборачивался. Он плохо видел, дома плавали перед глазами, а засовы весили целую тонну. Однако спустя минут пять ему удалось вскрыть один из бараков. Засов со скрипом поддался. Юкон вошел внутрь, потому как никто не вышел ему навстречу.

В нос ему ударил омерзительный запах, какой поселяется везде, где есть люди и нет отхожего места. Сырость усугубляла обстановку. Насколько он мог видеть в темноте, в стены барака вбили стальные кольца, к которым крепились веревкой руки узников. Узел был несложным, но развязать его самостоятельно не вышло бы даже при потрясающей гибкости.

– Идите налево, – шептал Юкон, развязывая руки первому узнику, чтобы тот вел своих людей следом. – Спрячьтесь за камнями, передвигайтесь медленно и бесшумно. Если можете, поднимайтесь вверх, пять шагов левее от лестницы. Вас там встретят. И ждите меня. Если будет погоня – бегите наверх.

Ни единого вопроса. Пленники один за другим исчезали из бараков. Они казались совершенно бестелесными, почти прозрачными. Юкон добрался до последнего, обливаясь потом. Иступленные рыдания за его спиной стихли, осталась только перекличка голосов.

Пять, четыре.

Он развязывал узлы уже на ощупь, не глядя. Освобожденные узники только и успевали, что броситься наутек.

Три, два.

Что он делает? Ведь уже давно должен был обойти лагерь и перейти в Тенебрис. У него есть цель. Но он пошел на поводу у жалости… Или нет? Мысли не задерживались, будто голова вдруг превратилась в решето. Что бы сказал отец? Где он сейчас? Уже ищет его? Весь план насмарку. Теперь не успеть, как ни старайся…

– Тревога! – вдруг завопил голос совсем рядом. – Пленные сбежали!

Один.

Поздно.

Юкон выскочил наружу, надеясь перехватить хоть чей-нибудь взгляд. Даже если третье подчинение превратит его в оболочку из боли, без зрения и слуха, так будет все же лучше, чем покорно сдаться в руки варваров.

Навстречу ему уже бежали рыцари, но их разъяренные взгляды проходили мимо него. Они искали узников. И нашли последнего, который так и остался стоять за спиной Юкона с широко распахнутыми глазами.

Юкон запоздало понял, что произойдет дальше. Он буквально повис на крепких серебряных нитях над плечами одного из стражников. Свет перед глазами померк, но он успел дать ту самую простую, уже знакомую команду: защищать.

– Эй, парень, – чье-то дыхание коснулось уха Юкона. – Слышишь? Вели ему сорвать с остальных маски. Я тебе помогу.

В окружившей Юкона темноте он уже не мог сказать, насколько плачевно их с пленником положение, но внял его просьбе. Сквозь заложенные уши доносились звуки борьбы и остервенелая ругань рыцарей Шанны. Ноги подкашивались, но кто-то придерживал Юкона за локоть, придавая сил на противостояние.

Когда тьма перед глазами стала более проницаемой, он заметил, что их с узником защищает не один, а двое порабощенных. И тот, кто должен был уже сбежать, стоял с Юконом плечом к плечу, а на исхудалом лице замерла мстительная улыбка.

Трава под ногами быстро окрасилась багрянцем. Звон стали оглушал. Юкон тяжело прислонился к стене одного из бараков. Его невыносимо тошнило, из глаз сами собой текли слезы. Но он держался на дрожащих ногах, считая секунды по одной, хотя сдаться хотелось все сильнее.

Он встретился глазами с одним из нападавших и заметил засохшие следы крови у него на скулах. Значит, рыцарь, сраженный им в камнях, все-таки выжил. И жаждал отомстить.

«Ни за что, – мысленно выплюнул ему в лицо Юкон. – Только не перед тобой. Перед тобой я не упаду. И не надейся».

Лишь уложив четверых, раб узника, стоявшего в поле зрения Юкона, пал от меча широкоплечего рыцаря, маску которого забрызгало кровяной росой. Теперь уже рыцарь Юкона бился один за всех.

– Уходи! – выдавил из себя Юкон сиплое мычание. – Я закончу.

Узник странно посмотрел на него, но не стал спорить. У него были большие печальные глаза навыкат. И больше ничего Юкон о нем не запомнил.

Он видел, как пал еще один противник. Пот пропитал рубашку насквозь и стекал из-под маски на грудь, холодный и липкий. Против завербованного осталось двое. Или один? Юкон понял, что у него двоится в глазах и что больше его никто не защищает – раб свалился к его ногам, выпустив фонтан крови из шеи. Появилось ощущение, что его собственное смятое тело начинает расправляться, а расплавленные кости – собираться обратно в скелет.

Последний выживший двигался на него, как дикий зверь, неся смертоносный обагренный меч над головой. Тот самый рыцарь, которого Юкон чуть не зашиб камнем насмерть. «А если бы убил, сам бы выжил», – невесело подумал он, чувствуя сладкий привкус дыхания смерти.

Меч рыцаря неожиданно нырнул вниз, и раздался звон стали, хотя Юкон все еще держал свое оружие перед глазами. Тень мелькнула рядом, отразив еще один удар, и вдруг на месте головы рыцаря снова вспыхнули зеленые огни.

Голова скатилась к его ногам. Меч звякнул, но звон летел как будто издалека. С самой вершины Скалы, если не с неба…

– Юкон! – услышал он смутно знакомый голос.

Теперь они спасены. Последний из рыцарей обезглавлен. Пленные бежали.

Что-то острое ткнулось ему между лопаток. Раздался короткий смешок, от которого мир снова обрел четкость в глазах Юкона. Он увидел отца, в брызгах крови, застывшего на месте с непроницаемым лицом. Меч в его руке плавно опустился к земле. Он не смотрел на сына – только поверх его плеча. В глазах билась тревога и вместе с ней – смирение.

– Вот и попались, птенчики, – пропела Шанна. – Как долго я вас ждала.

Арка плыла у Юкона в глазах. Острие меча подталкивало его в спину.

– Осторожнее, – предупредил Шанну Фос, которого тоже разоружили и взяли на прицел. – Не порань ребенка.

– Этот ребенок, – прошипела правительница Тенебриса, – поранил десяток моих рыцарей. Думаю, он заслужил немного боли.

– О, – Фос изобразил удивление. – Какие знакомые слова. Скажи, сколько раз ты сама слышала их от отца?

Меч порвал рубаху у Юкона на спине и обжег лопатку. Но потом вдруг вовсе исчез, и Юкон смог обернуться.

Его мать застыла напротив Фоса, и то острие, что оставило новый шрам на спине Юкона, упиралось престолонаследнику на два пальца выше кадыка.

– Ни слова, – процедила Шанна. – Ты проиграл, мой дорогой. И если не перестанешь болтать, я сперва отрежу тебе язык.

– Ты ведь ненавидела жестокость, – не дрогнул Фос. – Когда все изменилось?

– Вот когда, – она показала ему свободную руку в перчатке до самого локтя. – И все из-за тебя.

– Я бы убил его, дай ты мне время. Но ты справилась без меня.

– Нельзя доверять семейные тайны посторонним, – Шанна усмехнулась, плечи ее расслабились, она отступила.

Убивать она не собиралась. По крайней мере, не сейчас.

Трое рыцарей, появившихся вместе с правительницей, все это время дежурили поблизости, но Юкон только теперь заметил их в полумраке. Мертвый пес тоже был здесь – его сухое дыхание наполняло тишину мрачным ощущением скорой гибели.

– Надеюсь, вы оба соскучились по Тенебрису, – добавила Шанна. – Прошу.

Арка мерцала алым. У Юкона заныло сердце. Теперь, когда обратного пути уже не было, он жалел об одном – что отец очнулся прежде, чем Шанна миновала переход.

Тьма клубилась под светящимся сводом. Безо всякой команды Юкон зажмурился и погрузился в нее.