Глава четырнадцатая. Не оглядывайся

Он сумел забыться тревожным сном, когда первые, еще перламутрово-розовые лучи вычертили блестящий квадрат на полу. Глядя на танец пылинок в потоке света, Юкон задремал, и ему снилась Соро, безмолвная, смотрящая с укором, посреди тлеющих и дымящихся просторов Интермирья.

Поэтому, когда в дверь постучали, он обрадовался пробуждению. Руки и плечи ныли после спонтанной тренировки. Юкон встряхнул головой, окончательно развеяв сон, поднялся и открыл незваному гостю.

Сола вошла тяжелой поступью. Мрачным взглядом обвела комнату, будто сожалела, что такое добротное помещение досталось такому недоумку, как Юкон. Стояла она скособочившись, в руках перебирала бусы из сине-зеленого стекла. Юкон подумал, что вряд ли они принадлежали самой Соле – меньше всего она походила на любительницу украшений. Значит, кому-то другому.

«Кому-то, – горько усмехнулся Юкон. – Ясное дело. Обвинять, так не щадя».

– Поразительно, – проронила Сола вроде бы равнодушно, но как часто за таким безразличием кроется искренняя, самая сильная ненависть. – Поразительно, что из всех она выбрала именно тебя.

– Наверное, у нее это в крови, – в тон ей ответил Юкон. Он и без того чувствовал себя виноватым и не понимал, зачем Сола хочет раздавить его окончательно.

– Сомневаюсь. Ей неинтересно защищать слабых. Она бы никогда не пошла за тобой, будь ты похож на отца.

Юкон отпрянул, как от пощечины. Скулы у него и вправду заалели, стало нестерпимо горячо. Он никогда не думал, что Сола заговорит с ним в подобном тоне.

– И кто же должен был ей объяснить, как правильно? – едко поинтересовался он. – Вы давно ее бросили, променяли на жизнь в замке, так что нечего теперь жалеть и винить ее, тем более ничего плохого она не сделала!

– Я посвятила жизнь твоему отцу, – отчеканила Сола в ответ. – Благодаря мне он остался жив!

– Мне что, похвалить вас? – Юкон уже не сдерживал свой гнев. Все равно скоро ноги его здесь не будет. Терять-то уже нечего. – Меня это не касается. Я виноват в том, что Инка пропала. Но Асса обещала мне, что скоро они заберут ее и вернут домой…

– Обещала! – Сола посмотрела на него, как на последнего дурака. – Она ничего не решает. Она – всего лишь опытный менкур и ни шагу не ступит из Академии на земли Тенебриса. А Императору плевать на какую-то девчонку, когда на кону жизнь Козыря.

– Но…

– Чтобы освободить ее против воли твоей дорогой матери, придется захватить Тенебрис. Ты думаешь, они способны на это?

Юкон замолчал. Он хотел бы крикнуть Соле, что отец обещал освободить Инку и не посмеет обмануть. Но что он может? Шанна уже показала себя хитрым и умным воином и знает, на чьей стороне сила.

– И что вы предлагаете? Нам с вами отправиться за ней?

– Если бы я могла, – Сола уставилась в пол, и впервые Юкон уловил за ее опущенными плечами и поникшей головой тяжелый удушливый стыд. – Но я уже пять лет не держала меча в руках.

– Так вы хотите, чтобы это сделал я? – дошло до Юкона, и грудная клетка стала ощутимо мала для разбухшего сердца.

– Инка ей не нужна, – ответила Сола, и в ее коротком взгляде Юкон увидел все: мольбу, сомнение, загнанность и безнадежный страх перед отказом. – Ей нужен ты. Разве справедливо, что ты здесь, а она там?

Юкон кивнул. Ему нечего было возразить.

Сола, посчитав свой долг выполненным, ушла, оставив его в одиночестве.

Он встал у окна. Налетевший ветер растрепал ему волосы и еще долго тревожил то край балдахина на кровати, то страницы раскрытой книги на столе. Юкон поежился: дыхание осени уже ощущалось, хоть и не так остро, как в его прошлой жизни. В его прошлой жизни сентябрь подмораживал серую траву и порывистыми ветрами раскручивал флюгер на крыше дома Стервятника. А океан становился спокойнее, словно его одолевал сон. И Юкон, промерзнув до костей, тащил с пристани полную сумку, клацал зубами от холода, но чувствовал себя счастливым.

Как давно все это было.

В дверь снова постучали. Меньше всего Юкону хотелось видеть хоть кого-то еще, но возражать Императору, который уверенной поступью вошел внутрь, он не имел права.

– А я уже было подумал, что ты сбежал.

– От вас сбежишь, – в тон ему мрачно ответил Юкон.

Риад подошел к окну, подергал себя за рукава рубахи, поеживаясь от холода, и только через минуту продолжил:

– Фос искал тебя. Должно быть, собирался объяснить, что, как бы ни вела себя Шанна, ты должен ее простить.

– А вы решили его опередить и рассказать мне, почему я не должен этого делать? – хмыкнул Юкон.

– Нет. Подумал рассказать тебе одну историю. Мне кажется, она многое прояснит между нами.

– Так между нами есть какие-то неясности? – с вызовом спросил Юкон. – Мне не интересно.

– И все-таки я настаиваю. Она не отнимет много времени.

Юкон раздраженно махнул рукой. Что толку спорить?

Император вздохнул, потер ладони, согрел заскорузлые костяшки пальцев дыханием. Ногти у него были желтые, грубые, потрескавшиеся, и Юкон подумал, что они больше всего выдают почтенный возраст деда. Взгляд его зрячего глаза хватался за узкие облака, похожие на буруны, и не мог остановиться.

– Когда-то Сола служила защитницей в моей личной гвардии, – начал он задумчиво. – Она пришла ко мне совсем юной, такой наивной, ей было немногим больше двадцати. Я не собирался брать на службу какую-то дерзкую девчонку, пусть и хорошо обученную бою. Но она убедила меня. Формулировки были расплывчатыми, но за ними я понял главное – единственное, чего она хотела, это защитить будущего престолонаследника, которого угораздило родиться… неполноценным.

Последнее слово так резануло Юкона, что он дернулся. Император, видимо, заметил вспышку гнева в глазах внука и примирительно добавил:

– Знаю, тебе такая постановка проблемы не по вкусу. Но это правда, и, отрицая ее, ты будешь делать хуже всем, а в первую очередь – вам обоим. Просто поверь мне.

Юкон предпочел промолчать. Он никому не верил, тем более в вопросах своего отношения к другим людям. Тем более – к отцу.

– Фосу, разумеется, не очень-то нравился присмотр, – вздохнув, продолжил Император. – В итоге все кончилось плохо: в пятнадцать лет он сбежал на наш корабль, пробрался в мир Тенебриса. Потом признался мне, что собирался отыскать там мертвецов и проверить свои способности к воскрешению. Но нужно понимать, отношения с Виехо уже тогда у нас были хуже некуда, и никто не стал с ним церемониться. Ему повезло, что Сола подоспела вовремя. Так что будем честны: если бы не она, ты вряд ли бы родился.

«Благодаря мне он остался жив», – вспомнил Юкон слова, брошенные Солой в запале. Так значит, она выразилась совсем не фигурально.

Император наблюдал за внуком, но Юкон продолжал делать вид, что его куда больше интересуют перистые облака, широкой кистью нанесенные на небосклон.

– Ты ведь замечал? – добавил Император. – Она оставила там не только страх и юношескую горячность, но и всю правую ногу ниже колена. Оттого лишь, что твой отец не пожелал смириться со своим недостатком.

Юкон не выдержал и посмотрел на старика. Ведь как чувствовал, что не нужно ему слушать эту историю и что вся она – очередной рычаг давления, очередная попытка настроить его на угодную Императорскому Величеству тональность.

– После этого, – Риад тяжело вздохнул, – Сола уже не могла служить мне защитницей, а я не мог уволить ее со службы и попросил остаться в замке. Я решил, что для нее это лучшая благодарность.

«Да нет же! – мысленно воскликнул Юкон, сохраняя каменное выражение лица. – Это ведь изощренное наказание за ослушание. Живое напоминание Фосу о том, каким глупым и безрассудным он был».

– Чего вы добиваетесь? – спросил он вместо того, чтобы спорить, как того, наверное, ждал Риад. – Чтобы я отвернулся от него так же, как вы? Если так, то зря стараетесь.

– Я просто хочу избавить тебя от иллюзий. Я вижу, как ты смотришь на него и видишь в нем героя. Но велик риск, что эта слепая вера может в итоге подвергнуть тебя смертельной опасности.

– Пусть подвергнет, – Юкон постарался вложить в голос максимум презрения. – Я не отказываюсь от людей только потому, что они не такие, как мне хотелось бы.

– Значит, ты ничего не понял! – неожиданно рявкнул Император. – Ты идешь по его следам, его дорогой, и ему это нравится. Но ты уже подверг девочку смертельному риску, пусть это, наверное, их семейное проклятье. А моему драгоценному сыну плевать на то, как я теперь должен устроить ее возвращение…

Юкона вдруг осенило, зачем дед явился к нему с историей.

– Вы хотите, чтобы я ушел, но не хотите, чтобы он знал об этом? – протянул Юкон, сощурившись. – И чьих рук это дело?

– Я хочу, чтобы мои люди были в безопасности. Не моя вина, что для этого ты должен оказаться как можно дальше от Шанны. Тенебрису осталось недолго, и если ей не удастся добраться до тебя до срока, все кончится благополучно.

– Боюсь, у нее как раз другие планы, – хмыкнул Юкон.

– Но мы можем ей помешать.

– Как? Она появится в Луксмире, когда ей вздумается. И вы ничего не можете с этим сделать.

– С этим – пожалуй. Но на кое-что другое я способен. От тебя потребуется малость – перейти в мир, который пробудит Асса, и не высовываться какое-то время. Во имя общего блага…

– Что? – Юкон не поверил своим ушам. – Хотите, чтобы я, как последний трус, сидел где-нибудь подальше от Луксмира и ждал, пока все кончится?

– Именно. Думаю, тебе это вполне по силам.

– Да, между нами точно есть кое-какие неясности. Простите, мне снова придется вас разочаровать. Я ни за что не стану прятаться.

Император резко схватил его за пижаму на груди и притянул к себе. Левый глаз его расширился, лицо покраснело, рука подрагивала.

– Отпустите, – сказал Юкон твердо, взглядом указывая на пальцы деда, все еще сжимавшие его пижаму на груди. – Вам меня не удержать.

– Это мы еще посмотрим, – пальцы сжались сильнее, и Юкон тяжело сглотнул, когда костяшка указательного пальца подперла ему кадык. – Ты пойдешь, куда я скажу. Во благо всех нас…

Злость зазвенела у Юкона в ушах. Никто, никогда не посмеет больше ему приказывать. И вместо того чтобы от всей души ударить деда, он дернул за сверкнувшие в темной гриве волос серебряные нити.

Император застыл. Нити дрогнули в руках Юкона, как поводья лошади, вставшей на дыбы. Он вцепился в них еще сильнее, боясь потерять равновесие. Голова раскалывалась так же или даже сильнее, чем после попытки подчинить Шанну. Но он все-таки держал деда под контролем.

«И что ты задумал? – отчетливо спросил голос Риада в голове Юкона. – Сбежать к мамаше и помочь ей захватить наши территории, перебив всех менкуров?»

«Отпустите меня», – повторил Юкон команду, слабо понимая, что происходит и с каких пор порабощенный может вести с ним безмолвную беседу.

Морщинистые пальцы дрогнули и выпустили мятую ткань.

«Ты можешь подчинить мое тело, но не разум, – снова обратился к Юкону Император. – Я – первый адепт, и даже ты вынужден с этим считаться».

«Вы сами виноваты, – огрызнулся Юкон, отступая шаг за шагом. – Ненавижу приказы».

«Эта ненависть тебя и погубит».

Несколько мгновений они буравили друг друга взглядами, пытаясь досказать недосказанное, объяснить необъяснимое.

Юкон оторвал от пижамы рукава и, почти оглохнув от нараставшего звона в ушах, велел деду сесть на стул, где крепко-накрепко связал ему руки и обмотал концы пут вокруг витиеватой спинки. Голос Риада пытался пробиться к нему сквозь звон и завывания ветра в голове, но Юкон игнорировал каждую его попытку.

«Твой долг… – достало его едва различимое эхо. – …не ошибиться».

Убедившись, что лоскуты его пижамы прочно удерживают Императора, Юкон сунул еще один обрывок ему в рот и отступил. Риад смотрел на него с укором.

Юкон наскоро переоделся, развернулся и бегом бросился из замка. Нити натягивались, кровь билась в висках, пот слепил, но он преисполнился такой решимости, что отступать было некуда.

Когда струны наконец лопнули, слезы сами потекли по щекам.

Но Юкон их не заметил.

В городе царило оживление – на центральной площади открылся воскресный рынок, и над ним витал гомон голосов. Юкон с трудом протискивался между спорившими людьми, кто-то огрызался на него, пару раз даже огрели локтем под ребра, но вскоре он выбрался на тот самый утес, куда когда-то его приводила Инка.

Он чувствовал себя совершенно разбитым, быть может даже хуже, чем когда впервые узнал о своем родстве с семьей Императора. Чем он заслужил такую жизнь? Его в самом деле будто прокляли. Будто Орбис решил отыграться за все прошлые ошибки своих людей на одном мальчишке, навесив неподъемное ярмо выбора. И чего он ждет?

Уйти или остаться? Риад думает, что он испугается, что выберет легкий путь. Сиди себе в новом мире, смотри за горизонт и жди, пока где-то за его прямой растает, разрушится, истлеет Тенебрис со всеми его живыми и мертвыми. Ты не обязан. Да, судьба дает тебе шанс, но это твой выбор, только твой.

Он подумал об Инке – где она сейчас и что с ней делает Шанна? Ему вспомнилось, с какой яростью и одновременно удовольствием она причиняла боль Фосу. Была ли это обыденная месть или банальная жестокость? И что она сделает, когда поймет, что за заложницу никто не собирается платить выкуп? А выкуп – это он. И не нужно никаких защитников. Нужно только попасть в Тенебрис и заключить с Шанной честную сделку.

Идеальную, как древко стрелы, линию горизонта вдруг сломала черная тень. «Принц Интермирья» медленно рос, приближаясь к гавани. Он казался посланником с того света, предвестником беды, но сердце Юкона трепетало не хуже черных парусов на мачтах, упирающихся в прозрачно-голубое небо.

Он никогда не бывал на подобных судах. У него была только маленькая лодчонка, которую приходилось латать каждый месяц. Зимой он скучал по океану и даже когда не мог выходить на воду, подолгу просиживал на ледяных камнях, разговаривая с молчаливыми волнами. Как давно это было! Как он устал и как хотел бы сейчас окунуться, прыгнуть с этого самого обрыва и плыть, плыть так долго, чтобы забыть обо всем.

Если бы у него был свой корабль, он бы уплыл за горизонт. Как всегда мечтал.

Если бы у него был свой корабль.

Черные паруса уже ослабли – матросы спускали их перед заходом в гавань.

Юкон почувствовал себя так спокойно, будто в самом деле только вылез из холодной океанской воды.

Теперь он знал, что делать.

На пристани, как обычно, суетились встречающие. Их было десятка три, все нарядные, женщины с подготовленными для слез платками. Дети мелькали у них между юбок, все негромко переговаривались, а поверх их голосов попеременно звучали раздраженные крики портовых грузчиков и матросов с корабля, чей гигантский корпус закрыл собой горизонт.

Юкон остановился у последнего перед набережной дома, из которого грузчики выкатывали толстенные, обхваченные ржавыми обручами бочки. Он приметил, что из другого здания, ближе к воде, выносят мешки и незакрытые сундуки с вещами и провизией.

Подойдет.

Украдкой, делая вид, что просто прогуливается в ожидании менкуров, он добрался до дальнего домика с провизией. Из его дверей как раз выкатили три бочки и поставили в ряд. В тот же момент с корабля наконец опустился трап, и толпа встречающих дружно подалась вперед. А стоило в поле зрения появиться первому адепту, как взволнованные возгласы усилились и началась суматоха и толкотня.

За этим шумом Юкон исподтишка открыл крышку одной бочки и, с некоторым торжеством, опрокинул ее содержимое в воду. Куски соленой рыбы не тонули, но течением их быстро унесло под пристань, а Юкон уже забрался внутрь и закрыл за собой крышку.

К запаху ему было не привыкать, но вот нехватка воздуха сильно его беспокоила. К счастью, доски были сколочены неплотно, так что, приникнув ртом к одной из щелей, Юкон терпеливо ждал.

Толпа ликовала, приветствуя путников. Юкон подумал, что в какой-то мере завидует им – живут себе, ни о чем не думают, тихо, спокойно. Тенебрис от них далек так же, как Интермирье, многие, наверное, и не знают, что происходит на той стороне. А он знает, он был там, он видел возрожденные миры, видел мертвого пса, готового разорвать любого, кто приблизится к Шанне, видел, как девчонку, не побоявшуюся вступиться за Козыря, тащил на руках мертвец…

Жизнь в Луксмире казалась ему прекрасной. И совершенно его не касалась.

Над головой раздались грубые голоса. Юкон вовремя успел сгруппироваться – бочку покатили к трапу. Он уперся руками и ногами в стенки так, чтобы не перекатываться куском мяса и не греметь костями.

Грузчики, похоже, не заметили подмены. Они обсуждали, как сын одного из них вчера упал с дерева и сломал ногу.

От постоянного вращения, нехватки воздуха и удушливого рыбного запаха Юкона замутило. Он напрягся, вспомнил, каково было выбирать живую рыбу из горы мертвой, ползая по причалу на брюхе, как смердел Червь еще несколько месяцев после возвращения к жизни. Полегчало, но незначительно.

Наконец вращение закончилось – бочку спустили в трюм и поставили в угол. Высокие голоса встречающих уже смолкли, их сменил раскатистый смех матросов, заносивших сундуки с одеждой. Убедившись, что трюм заполнили под завязку, Юкон приоткрыл крышку и еще долго просто наслаждался потоком прохладного воздуха, от которого, казалось, расправляется сдавленная грудь.

«Ну что ж, – сказал он самому себе. – Вот мы и на корабле. Что дальше?»

Он выбрался из бочки и осмотрелся. В густом полумраке можно было различить лишь контуры предметов и узкий светящийся прямоугольник в потолке, куда уходил деревянный помост для погрузки. Юкон постоял недолго в нерешительности, но быстро понял, что рыбная вонь, снова шлейфом сопровождавшая его, привлечет внимание.

В одном из сундуков он отыскал чистые рубашки, штаны из мешковины и даже сапоги. Хорошо бы еще где-нибудь раздобыть воды для умывания, но с этим можно и повременить. Запихнув свои вещи в щель между двумя бочками, Юкон стал медленно подниматься, вздрагивая от каждого шороха.

Но никто ему не встретился. Судя по шуму, все толпились на верхней палубе. Юкон попытался прикинуть, где здесь могут быть жилые отсеки, и пошел направо по узкому коридору. Потом взобрался по скрипучей лестнице и обнаружил ряд дверей, впритык друг другу.

Вот и каюты.

Сердце у него колотилось, ноги дрожали, и пришлось прислониться к ближайшей двери, пережидая накатившую слабость.

Его пропажу, конечно, очень скоро обнаружат. Что сделает отец? У Юкона сильнее сдавило грудь. Он плохо поступил с Фосом, это следует понять и признать прямо сейчас. Отец рисковал ради него жизнью, притом дважды, все, лишь бы защитить от Шанны, но Юкон выбрал иной путь. Хуже всего, что они не простились.

Его вдруг страшно затрясло и внутри похолодело. Что он делает? На что рассчитывает? Войти в Тенебрис под черными парусами, сойти на берег, как какой-то ретримор, упросить стражу пустить его в замок, дальше… Паршивый план, как ни взгляни. Но почему он был так уверен, сидя на берегу, когда за спиной его стучало сердце Луксмира и никто не гнал его? Почему он ни секунды не колебался, увидев «Принц Интермирья»?

«Потому что Инка – единственная, кто не заслужил случившегося», – ответил он себе.

– Отплываем! – громыхнуло сверху, и следом раздался протяжный гудок. – Отплываем!

Пол под ногами покачнулся, а Юкон встряхнул головой. Поздно. Он уже здесь, ему уже не вернуться. От этой мысли стало совсем тошно. Нет! Пока корабль в водах Луксмира, он может спрыгнуть за борт, добраться до берега вплавь. Юкон никогда не думал, что ему будет так страшно безо всякой прямой угрозы – только лишь от того, что он совершает выбор, в котором не уверен.

Нужно было остаться, подумать! Быть осмотрительным, как просил отец. А теперь он один на огромном корабле и чем дольше ждет, тем больше шансов застрять здесь надолго.

Юкон заставил себя двинуться с места к лестнице, ведущей наверх. Он передумал, он не готов, он переоценил себя. На берегу план казался таким хорошим, почти идеальным: он сядет на корабль, доберется до Тенебриса и пробудит мир, о котором его так просят, в обмен на свободу Инки. Но чем он может угрожать Шанне? И кто пообещает, что, едва он выполнит условия, мертвая псина не бросится на Инку и не перегрызет ей горло?

– Эй, парень, – раздался голос у него за спиной. – Ты кто такой? Почему не помню тебя?

На него надвигался огромный широкоплечий матрос, до того заросший бородой, что она закрывала всю его оголенную грудь.

– Ты что, шутить удумал? – матрос приближался, густые брови слились на переносице. – Дома не сидится, а?

«Последний шанс вернуться, – подумал Юкон обреченно. – Скажу ему, что сбежал, и меня высадят. Все будет просто – завтрак, Академия, обед, отец, ужин, зал фехтования или библиотека, теплая уютная кровать. До тех пор, пока Шанна не найдет новый способ добраться до меня».

Юкон решительно посмотрел матросу в глаза.

Серебряные нити обожгли ему ладони и виски. В голове что-то затрещало, перед глазами посыпались искры. Матрос замер с раскрытым ртом. Мысли его текли медленно, по капле просачиваясь в сознание Юкона. «Вечно неймется им, Тенебрис увидеть, молодые, глупые, что там смотреть, тьма да и только…»

«Я возвращаюсь домой, – объяснил ему Юкон. – Запомни, я – из Тенебриса, вы подобрали меня на Интермирье. Кивни, если запомнил».

Матрос безропотно качнул косматой головой вверх-вниз. Юкон, у которого в затылке уже разрастался жар, неловко взмахнул рукой и оборвал связующие нити. Несколько мгновений он боялся поднять глаза и пристальнее вглядеться в рой черных мошек, сквозь который проступала грузная фигура матроса.

– Отплываем, – повторил тот, потерев затылок, будто и ему досталось от подчинения. – На проходе не стой.

Юкону пришлось вжаться в стену. На шум их перепалки никто не выглянул – должно быть, большинство кают все же пустовали. Оставшись один, Юкон сполз по стене и сел, запрокинув голову. Коридор вращался слишком быстро, в горле застрял горький ком, виски словно расцарапали изнутри когтями. Юкон сдавил голову ладонями, ему казалось, что, если не придержать ее сейчас, голова просто развалится на несколько частей и потом он их в жизни не соберет.

Где он? И как тут оказался? Кажется, помнит – хотел добраться до Тенебриса. Поговорить с Шанной. Все объяснить ей. Какая все-таки глупость. После того как всадил человеку нож в руку, странно ждать от него гостеприимства. Но его не убьют, точно не убьют. У него есть козырь в рукаве. Ха-ха. Козырь.

Ха-ха.

Кто-то схватил его за грудки и рывком поднял на ноги. Лопатки едва не с хрустом впечатались в стену между каютами. Юкон разлепил тяжелые веки и даже не удивился.

Стоило ожидать, что пропажу обнаружат быстро.

Но чтобы настолько?

Фос застыл напротив, тяжело и прерывисто дышал, правое веко у него подергивалось.

– Есть много вещей, которые я готов тебе простить, – слова вылетали со свистом, рассекая воздух, подобно ударам меча. Он словно сильнее раздался в плечах, и Юкон впервые по-настоящему ощутил, какой физической силой обладает его отец. – Но только не то, что ты творишь сейчас.

– Ты сам сказал, – выдавил в ответ Юкон, – что мне придется выбрать. Я выбрал. И не виноват, что тебе мое решение не по вкусу.

– При чем тут по вкусу или нет? Ты выбрал гибель! О чем вообще ты думал, хотелось бы мне знать?

– Зачем ты меня преследуешь? – испугавшись, пустился в ответное нападение Юкон. Он в самом деле вибрировал от страха и пожирающего чувства несправедливости.

– Потому что я, как ни прискорбно для нас обоих, все-таки твой отец, – ответил Фос. – И не позволю моему сыну сгинуть по глупости, из дурацкого благородства…

– Причем тут благородство? – выпалил Юкон. – Там Инка. Я не могу ее бросить!

Фос долго не отвечал. Но в глазах его что-то заметно переменилось: ушла сокрушительная злость, шторм сменился мрачной непогодой, сумрачной и дождливой.

– Ты ее любишь? – подумав, спросил он прямо.

Юкон растерянно заморгал:

– Что? – несколько мгновений он в самом деле не мог сообразить, о чем речь, но когда уловил сочувствующие нотки, замотал головой: – Нет. Это тут вообще ни при чем. Она там из-за меня. И все. Сола сказала, никто не станет рисковать защитниками ради одной девчонки…

– Полагаю, мы нашли виновного, – Фос даже не улыбнулся и задумчиво добавил: – А долги надо платить, да. Ну что ж…

Стоило ему разжать пальцы, у Юкона подкосились ноги и он осел на пол какой-то бесформенной кучей. Так он себя и ощущал – мешком с внутренностями, где все смешалось и сердце поменялось местами с мозгами. И оттого в груди ощущалась непривычная пустота, а голова пульсировала, готовая расколоться на части.

Юкон видел, как коричневые сапоги бесшумно преодолели ступени лестницы наверх, и с трудом поднялся на дрожащие ноги. Нет, один он не останется. Он, конечно, ужасно зол на отца, но все равно не должен его отпускать. Здесь им лучше держаться вместе.

Минуя коридор за коридором, они с разницей в десяток шагов взбирались по узким лестницам до тех пор, пока не вышли на верхнюю палубу. Воды за бортом потемнели, но еще не сменили цвет на черный, и в лицо дул теплый ветер, а не палящее дыхание бездны. Луксмир остался далеко позади, превратившись в неровную линию посреди горизонта. Юкон поразился, с какой скоростью движется гигантское тяжелое судно, с какой легкостью взбирается по волнам и прокладывает дорогу прямиком в преисподнюю.

На верхней палубе хватало людей. Большей частью матросы, огромного роста и могучего телосложения, по пояс голые и босые, они драили черные доски и костерили друг друга на чем свет стоит, а после оглушительным хором смеялись. Их смех был подобен грому в грозу. На носу корабля, там, где Юкон различил штурвал, застыл человек, перед которым сплоховал бы даже Тулар – до того высоким и широкоплечим он выглядел. Ноги его походили на две колонны, обернутые черной парусиной; рука, лежавшая на рулевом колесе, при желании расплющила бы Юкону череп одним ударом. Огненно-рыжие волосы были забраны черной повязкой и обуглились на концах.

Матросы не обратили на появившуюся парочку никакого внимания – у них хватало работы. Но Юкон заметил, что других пассажиров тут нет, должно быть, все прячутся по каютам. Фос решительно направился к капитанскому мостику. У Юкона перед глазами все снова немного расплывалось, но он успел нагнать отца, когда дорогу им преградил охранник в синей жилетке на голое тело.

– Мне нужно поговорить с капитаном, – заявил Фос, но ответом ему послужил смешок:

– А больше тебе ничего не нужно? – страж скрестил руки на груди и полностью заслонил лестницу, ведущую на мостик.

– Мое имя Фос, и я – престолонаследник Луксмира. Именем Императора я приказываю пропустить меня к капитану.

Приказы ему не давались, это Юкон давно заметил. Но если в городе он еще мог кого-то напугать мечом или тенью отца за спиной, то на корабле любой матрос, пожалуй, сразил бы его в бою. Причем безо всякого меча.

Охранник снова осклабился:

– Ишь какой. Императорский сын, говоришь? Тот самый, что ни единой твари, живой или мертвой, подчинить не может? Этот сын, или другой какой, может, есть?

Юкон перестал дышать. Он думал, что прямо сейчас, в эту самую секунду меч Фоса бесшумно пройдет между полами синей жилетки, освободив дух матроса из плена бренной плоти, но молчание продолжалось, тяжелое и удушливое, как воздух на Интермирье. Фос долго смотрел на охранника, будто пытаясь загипнотизировать, но Юкон понял: этот взгляд – лишь время на то, чтобы взять себя в руки.

– Каким бы ни был, – отчеканил Фос, – по законам Империи вы обязаны меня пропустить.

– Чихать я хотел на законы Империи. И хотя угрозы от тебя никакой, незачем капитану время на тебя тратить.

– Эй, Штык, ты того, чего прицепился к ним? – окликнул его другой матрос в такой же форме, что и страж.

Его высоченная фигура надвигалась грозовой тенью. Юкону даже на мгновение стало искренне смешно, когда Тулар узнал их с Фосом, и черные блестящие глаза расширились от изумления.

– Ну, знаете, – кузнец, стоя перед ними, привычным жестом потер затылок. – Я это, конечно, скучал по вам обоим, но не настолько, чтоб так скоро свидеться.

По всему было видно, что он с радостью бы обнял старых друзей, но важный вид и статус Фоса несколько остужали его пыл.

– Что ты тут делаешь? – спросил Юкон, с удивлением отметив, что злость на отца куда-то испарилась.

– Ой, да тут видишь дело какое, так сразу в двух словах не расскажешь. Я теперь тут, значит, тружусь. По ремеслу, конечно, скучаю, но знаешь, примерно как с тобой – скучать скучаю, но порознь нам всем лучше. А вас какими такими ветрами да в наше захолустье?

– Мы ненадолго, – заверил его Фос. – Как думаешь, я все-таки могу поговорить с капитаном?

– С Королем-то? – недоверчиво уточнил Тулар, будто капитанов на корабле было минимум двое. – Да он не больно разговорчивый. Я и не уверен, что он слова-то знает, кроме приказов. «Поди», «подай», «за борт», ну и дальше по списку…

– Мы должны вернуться. И чем быстрее он об этом узнает, тем меньше времени мы потеряем.

Штык закатил глаза к почерневшему небу. Весь вид его говорил: «Тупицы».

– Так он того, – Тулар взглянул на Фоса с сомнением. – Не поможет тебе.

– Поможет, поверь. Я умею убеждать.

– Да в этом-то сомнений никаких и нет…

– Твой тон, кажется, говорит об обратном.

– Тут дело такое, – решительно заговорил Тулар. – Ежели ты только Орбиса самого убедишь, но тогда тебе и капитан не нужен…

– В каком смысле? – Фос явно начинал выходить из себя впервые на памяти Юкона.

– Да в простом. Орбис тут командует. А Король так, между нами трется, да за порядком глядит. Но штурвал с места ему не сдвинуть – то корабль сам решает, куда ему плыть.

Фос осекся на полуслове. Взгляд его невольно обратился к фигуре, застывшей над ними с развевающимися на ветру волосами. Тулар явно почувствовал неловкость от своей осведомленности и попытался укорить Фоса:

– Ты ж – частый гость на Интермирье, неужто не знал?

– Я всегда возвращаюсь через переходы, – протянул Фос. – И никто из наших не пытался прежде соваться к капитану. Никто из тех, кто вернулся.

– Ну вот, поздравляю тогда, того, с открытием.

Фос медленно опустился на первую ступень лестницы и помассировал виски двумя пальцами. Тулар неуверенно топтался на месте, а затем шикнул на своего напарника, и тот, смачно сплюнув, удалился.

– Спасибо, – кивнул Фос спустя время с такой холодной вежливостью, что кузнец даже обиделся:

– Ты прям со мной как с каким-то послом имперским. А я может скучал, беспокоился вот, как вы там, все ль в порядке.

– О, порядок – это не про нас, – хмыкнул Фос. – Я тоже о тебе вспоминал. Извини, не успел поблагодарить за Юкона.

– Велика заслуга. Его из-за меня за решетку упекли, так-то. Хотя он и сам молодец – сдуру полез меня защищать, мозги-то не выросли еще, видать. А папаша твой не больно гостеприимный, оказывается.

– Да, я тоже замечал, – хмыкнул Фос.

Юкон с трудом разбирал их слова. С головой творилось что-то неладное, и, хотя боль стихла, реальность то наваливалась на него, когда все вокруг становилось необъяснимо огромным, то вдруг отдалялась, словно он падал спиной в бездну.

Отец поднялся, но Юкон видел только, как шевельнулась его тень. Потом почувствовал, как горячая ладонь опустилась ему на плечо и какой непривычно тяжелой она стала. Как будто Фос взгромоздил ему на спину целый огромный тюк. Ноги подкосились, и он рухнул на промасленную палубу.

– Юкон! – воскликнул Фос, и его колени стукнулись о пол где-то совсем рядом с головой сына. – Что с тобой?

– Не знаю, – Юкон попытался встать, но голова кружилась даже в полной темноте. – Я тут подчинил одного матроса и после этого…

– Ясно. Кого еще? Кого еще, кроме него?

– Риада.

– Серьезно? Ты смог его подчинить?

– Только тело, но не разум, – почти дословно вспомнил упрек деда Юкон.

– Да уж. Где болит? Говори как есть. Это важно.

– С головой что-то не то, – Юкон едва шевелил языком.

– Ну, эта проблема наблюдалась еще на берегу, – тусклым голосом заметил Фос.

В глазах у Юкона ненадолго прояснилось, и он смог различить отца, задумчивого и как обычно невозмутимого. Мозолистые пальцы коснулись его подбородка и заставили поднять неимоверно тяжелую голову. Зрение снова отказало, и Юкон ориентировался только на голос.

– Говори, – повторил Фос. – Что именно не так с твоей неуемной головой?

– Я тебя не вижу, – ответил Юкон и наугад ткнул рукой перед собой. Пальцы нащупали застежку плаща. – Я вообще ничего не вижу.

Страх все еще задерживался. Юкон вдруг подумал о том, что, если лишится зрения, станет больше похож на отца. У них обоих не будет чего-то, что для всех вокруг кажется совершенно естественным. И вместе с тем в голову закралась другая мысль: так вот как он себя чувствует. Каждый день. Просыпаясь и видя детей, ради шалости подчиняющих собаку; отправляясь в другие миры и встречая в них менкуров; защищая сына, единственного, кто может предотвратить крах Тенебриса.

«Это невозможно понять, пока сам не испытаешь. Только я, похоже, уже опоздал».

– Пройдет, – уверенности в голосе Фоса можно было только позавидовать. – Слышишь? Пройдет. Нужно время. Сядь здесь. И не вздумай терять сознание. Говори о чем-нибудь, неважно о чем, но чтобы я знал, что ты здесь, со мной.

Юкон хотел возразить, что единственное, чего ему сейчас хочется – умереть и проснуться в своем старом сарае, и чтобы золотоглазый щенок таращился на него из темноты, а к животу прижималась Дурочка, и в пыльное окно заглядывало тусклое солнце, которое будто бы говорило: океан ждет тебя, собирай сети, сколько можно лежать без дела, лентяй?

Нет-нет, это иллюзия. Дурочка никогда не оставалась до утра. Их обоих убил бы Стервятник.

Юкон вдруг почувствовал, как откуда-то изнутри, из самого сердца поднялась обжигающая волна. Она будто собиралась со всех уголков тела, чтобы ворваться в голову и разорваться там невыносимой болью. Юкон вскрикнул, прикусил кулак, чтобы не выдать себя стоном, но Фос все равно, конечно, заметил.

– Больно? – спросил он и приложил ладонь ко лбу Юкона. – Потерпи немного. Я сейчас вернусь.

– Нет, – Юкон предельно точным попаданием перехватил его руку. – Не уходи. Мне страшно.

– Мне тоже. Но я знаю, кто нам нужен.

Юкон замычал, отрицательно покачал головой и чуть не лишился сознания: за первым взрывом в голове последовал второй, не менее разрушительной силы. В ушах у него зазвенело. Нет, все же воскрешение лучше – пусть уж стремительное угасание вместо мучительной затяжной агонии.

– Эй, братец, – услышал он сквозь плотные пробки в ушах. – Слышишь меня? Фос того, говорит, что ты опять во что-то такое липкое и вонючее вляпался, и велел последить, чтобы ты, значит, не скопытился. Ты давай, меня не подставляй, видал я, как он мечом орудует. А мне совсем неохота с головой расстаться – где ее потом искать, а?

Юкон невольно улыбнулся и с трудом выдавил:

– Я не подведу.

Тьма гостеприимно пригласила его зайти в одному ему видимую дверь. Юкон поддался и погрузился в густой теплый туман.

Кровать плавно покачивалась на волнах. Юкон долго не мог понять, как ему пришло в голову отправиться за рыбой прямо на матрасе и как солома до сих пор не пошла ко дну. И почему так тепло, как не бывало даже в июльский полдень, когда бледный солнечный шар нагревал доски причала. Так приятно было лежать на них, заложив локти за голову, и чувствовать, как тепло проникает в вечно ноющую поясницу. И даже вода у самых камней становилась как будто нежнее, а океан – спокойнее и приветливее…

Он вздрогнул и открыл глаза. Темнота. Значит, все, что всколыхнулось в памяти за какое-то жалкое мгновение, – правда. Он на борту «Принца» и ничего не видит, потому как умудрился переборщить с подчинением.

– Эй, братец, ты спишь?

Где-то в дверях вспыхнул тусклый свет. Он быстро расползся по всей каюте, и Юкон с грохочущим сердцем различил низкий потолок, ведро без ручки в углу и даже узор на одеяле, под которым безудержно дрожал. Голова казалась неимоверно тяжелой, а стоило пошевелиться, боль недовольно зарычала, расправляя свои когти. Но Тулара, державшего в протянутой руке трехсвечник, он разглядел в деталях и чуть не засмеялся от радости.

– Ага, не спишь, – Тулар выглядел таким суровым, что не знай Юкон его добродушный нрав, всерьез бы беспокоился за свою жизнь. – Ну как, видишь меня?

– Да! – воскликнул Юкон и указал кузнецу на грудь: – У тебя что-то в бороде.

Тулар нетерпеливо вытряхнул из курчавых волос хлебные крошки, пару-тройку сухих мух и, как почудилось Юкону, чей-то зуб.

– Фос обрадуется, – заметил Тулар, прищурившись. – Меня, главное, еще отец спрашивал, мол, когда ему внуков-то ждать? А я на тебя смотрю и думаю – на кой мне такое счастье? Ни минуты ж покоя, только моргнешь, а он – ты то есть – снова в какую-то пакость вляпался.

– Прости, я не хотел, – устыдился Юкон и поспешил сменить тему: – Расскажешь, как оказался здесь?

– Да проще некуда, – Тулар подошел и беспардонно сдвинул ноги Юкона к стене, чтобы сесть на краю кровати. – Меня, значит, в трюм одного из ваших кораблей кинули и отправили, потом высадили неподалеку от нашего острова. Я знатно, конечно, удивился – но, видно, дед твой все ж таки благодарствовал мне немного. Мы ж это, на ваш взгляд, чужих младенцев-то в котлах варим, перед тем как сожрать.

Юкон тоже немало удивился, но иного объяснения не нашел.

– В общем, так и вернулся домой, а мне там сосед и говорит: отца твоего нет больше, помер то бишь. Я не поверил, спросил, как так, а он – с сердцем плохо стало. Это у моего старика – и сердце не выдержало? Да он выше меня на голову и здоровее любого быка, не может такого быть! А сосед говорит: значит, как главный в их лавке ему топор в грудь всадил, так с сердцем плохо и стало. Ну, ты знаешь, я по натуре вспыльчивый… В общем, пошел я в лавку, да топором того главного и разделал, прям как он – туши свиные. Тут-то меня и схватили, в темницу кинули, лавочник тот проклятый ретримором оказался, ну и понеслось-покатилось.

Тулар сокрушенно покачал подсвечником.

– Короче, грозили мне четвертованием или чем еще похуже, но я-то естественно уже разок помер, мне второй неохота. Тогда они мне и предложили, мол, на «Принце», говорят, рук не хватает. Сил во мне немерено, работу потяну. Ну я и подумал – чем не вариант? Скучновато бывает, даже тоскливо, особенно когда долго островов нет. Но я не унываю, тебя вот вспоминал, все думал, как ты там и нашелся ли Фос. Выходит, нашелся.

Юкон сел на кровати и подтянул колени к груди. Тулар снова внушал ему уверенность, а вернувшееся зрение разбудило ту дремавшую прежде энергию, с которой он залезал в пустую бочку из-под рыбы.

– Ну, – Тулар скрестил руки на груди, – твоя очередь, значит. Какими ветрами вас к нам занесло?

– Штормовыми, – подумав, ответил Юкон.

– Я, кстати, этого вот шрама у тебя не помню, – бывший кузнец ткнул пальцем в подбородок Юкона так, что у того в челюсти хрустнуло. – Ты правда в Тенебрис, что ль, собирался?

– Да. Наш разговор с Шанной никак не закончится.

– Так это матушка тебя одарила?

– Очень скучает, – кивнул Юкон. – Так скучает, что приглашение мне выписала в замок. Безотказное.

– Паршиво, – посочувствовал Тулар в меру своей эмпатии. – И что будешь делать?

– Еще не решил. Точнее решил, но уже передумал. Она схватила мою подругу и держит в заложниках. Сначала с этим разберусь, а потом – как получится…

– Выходит, девчонку себе нашел? – присвистнул кузнец. – Я ж говорил – ты не промах.

Юкон смутился и отвел взгляд.

– Ты все правильно сделаешь, – Тулар похлопал его по ногам поверх одеяла. – У тебя мозги на месте и пользоваться ты ими умеешь. Так что не боись, я в тебя верю.

Юкон потер лоб. Тулар ему нравился, он действительно считал его другом, верным и честным. Но некоторые вещи объяснить ему было совершенно невозможно.

Сверху раздался грохот и громкая ругань. Тулар подскочил так резко, что ударился головой об потолок и взгляд его на мгновение расфокусировался.

– Ладно, братец, мне того, надо работать, а то за борт живо кинут. Капитан у нас ничего, но ленивых прямо на дух не переносит.

– Тулар, – окликнул его Юкон на пороге, и кузнец обернулся, полностью заслонив собой дверной проем. – Спасибо тебе.

– Да ну тебя, что я сделал-то? – ухмыльнулся бывший кузнец, и один уголок его рта уехал высоко вверх. – Ты ж свой. А я за своих держусь, мало их.

И ушел, оставив трехвечник на полу.

Юкон еще недолго размышлял, сидя на кровати с подобранными к груди коленями, но потом решительно встал. Мыслил он ясно и на удивление холодно.

Каюта, в которую его принес Тулар, оказалась на второй палубе. Юкон вышел в коридор и убедился, что в этой части корабля они с Фосом, по всей видимости, единственные пассажиры. Когда он толкнул дверь, которой заканчивался коридор, неожиданно оказался на мостике с высоким ограждением. Небо за бортом налилось чернильно-синим, стало гладким и проглотило солнце и луну.

Фос стоял к сыну спиной, облокотившись на фальшборт, и неотрывно смотрел за борт. Юкон молча остановился рядом с отцом, не зная, что сказать.

– Тебе лучше? – спросил Фос, поймав его взгляд. – Ты меня напугал. Можешь записать этот факт в список своих достижений – ничего подобного давно уже никому не удавалось.

– Извини. Я и сам не в восторге.

Они неловко замолчали. Юкон чувствовал, что должен сказать первым, должен объяснить все, что успел обдумать, пока сидел в одиночестве и заново привыкал к зрению. И через силу выдавил:

– Слушай, я понимаю, ты хочешь, как лучше для меня…

Фос недовольно отмахнулся и не дал закончить:

– Лучше объясни, чего хочешь ты.

Юкон отвернулся от бездны и стал оглядывать корму корабля. Обугленное дерево отражало алые вспышки, в верхней части скалилось неведомое существо, отлитое из черненой стали, такой же, какая защищала дно судна от голодных огненных вод. Желтый свет двух фонарей лился сверху подобно лунному свечению и ложился на бледное лицо Фоса полосами.

– Отдать все долги.

– Значит, освободить девочку? – уточнил Фос с отчетливой вежливостью. – И все?

– Да.

– Шанна не отпустит тебя со своей территории.

– Ну и что.

– Ты ведь понимаешь, что мы бы не бросили ее там? И не нужно было лететь на всех парусах, которыми ты к тому же не управляешь.

– Я всегда был один, – Юкон поднял глаза и почувствовал себя готовым к правде. – Понимаешь? Мне так удобнее.

– А о других не думаешь?

– О каких – других?

– О тех, кому не все равно, где ты и с кем.

– Раньше их не было.

– Но теперь-то есть. Может, начнешь считаться?

– Вряд ли, – покачал головой Юкон. – Извини.

Фос долго изучал его, будто не верил, что перед ним по-прежнему его собственный сын.

– Надеюсь, ты передумаешь.

Юкон кивнул и собирался уже уйти, но отец неожиданно крепко схватил его за руку. Что-то в его лице по-настоящему испугало Юкона: он будто собирался покаяться в самых страшных своих грехах.

– Постой, я должен тебе сказать кое-что очень важное. Давно должен был, еще тогда, после вашей встречи, но все не получалось найти момент…

Но не успел он продолжить, как корабль вдруг резко остановился, будто застопорился.

– Не к добру это, – заметил Фосс, и та болезненная решимость, с которой он собирался что-то сказать, прошла, уступив сомнению.

– Может, на мель сели? – предположил Юкон.

– Нет здесь отмелей.

И тут мимо них сверху пролетело обезглавленное тело.

Еще не добравшись до верхней палубы, они услышали свист, а затем – задушенные крики, от которых мороз шел по коже. Им вторили громоподобные голоса матросов.

– Останься здесь, – твердо велел Фос, но Юкон вспомнил, как вспышкой озаренный – Тулар!

И, поднырнув под руку отца, стремглав преодолел последний пролет, выскочив в горячую удушливую тьму.

На палубе царило странное оживление: света фонарей едва хватало на то, чтобы покрыть спины свалившихся замертво матросов и их убийц. Но стоило Юкону столкнуться взглядом с одним из незнакомцев, он на несколько мгновений онемел.

Человек взглянул на него сквозь молочную пелену и оскалился. Кожа на его обугленном лице уже плотно облепила кости, разошлась на скулах и подбородке, из-под нее проглядывали пятна запекшихся мышц. Рубаха на нем почти истлела, он был босоног и совершенно лыс.

Откуда только Шанна достала его?

Поверженный им матрос уставился в небо, и из горла его еще хлестала кровь. Мертвец не сводил с Юкона глаз. В груди у него торчал топор – последний подарок перед гибелью. Юкон, сам того не желая, услышал, как к стонам и хрипам прибавились голоса. Они шептались у него в голове.

Заметив мальчишку, мертвец с удивительной прытью рванул с места. В руке он сжимал нож с коротким лезвием. Он метил Юкону в горло, но тот не шелохнулся. Возвращенный бежал по прямой, как бешеная собака, выбросив руку с клинком, словно копье, переходящее прямо в тело. За те секунды, которые разделяли их с Юконом, последний успел вытащить свой нож, который столько раз уже выручал его.

Он ждал. Мертвец открыл рот, и язык его лиловым слизнем вывалился с правой стороны.

«Ну, иди сюда».

Он всей душой жаждал сделать все сам. Да, мертвые не идут ни в какое сравнение с живыми, но он хотел знать, что почувствует, когда нож вскроет горло и кровь польется по рукам, когда тело навсегда обмякнет в руках. Он хотел научиться, и первый урок уже начался.

Юкон резко шагнул вправо и вперед, мертвец не успел затормозить и попался. Сальные волосы скользнули у Юкона между пальцами. Он сжал их в кулак и дернул. Возвращенный с кряхтением завалился на спину. От неожиданности он разжал ладонь, и нож выпал из его руки, заскользив по наклонной к фальшборту.

Ни секунды не медля, Юкон всадил клинок по очереди в каждый глаз возвращенного, и кровь полилась ему на руки, теплая и липкая.

«Спасибо за урок, пап».

А из-за спины уже показались новые темные фигуры мертвых.

Юкон дотащил еще махавшего руками слепого возвращенного и со всей силой толкнул на того, что стоял на фальшборте. Оба они полетели вниз. Юкон почувствовал, как его лихорадит от адреналина, как все тело превратилось в пружину. Он с размаху всадил нож сверху в стопу второго забравшегося на борт мертвеца. Тот инстинктивно отдернул ногу, и этого хватило – Юкон придал ему ускорения перед полетом за борт.

И только тогда увидел.

Корабль на бурых парусах застыл напротив, и с его палубы протянулись четыре каната, заброшенные на борт «Принца» несгибаемыми стальными крюками, под которыми фальшборт кряхтел, но не поддавался. По канатам, подобно паукам, перебирая руками и ногами, один за другим ползли мертвецы.

Юкон принялся пилить ножом правый из тросов, но почувствовал, как со спины к нему кто-то приближается. Обернулся и получил удар в челюсть, сравнимый по силе с сапогом Шанны. Его отбросило назад, и он едва не кувыркнулся вслед за мертвецами.

Возвращенный бросился на него с голыми руками и исхитрился схватить за шею. Они повалились на промасленные доски, холодные пальцы сдавили Юкону горло. Еще незажившие синяки, оставленные Шанной, отозвались болью. Почти не глядя, Юкон ударил мертвеца справа, и тот свалился на бок.

– Поберегись! – раздался знакомый рев.

Юкон успел откатиться и прикрыть глаза. Топор с хрустом расколол череп возвращенного и снова взлетел вверх. Огромная лапа сгребла Юкона за шиворот и поставила на ноги.

– Штурм! Подумать только! – громыхнул Тулар и обухом топора проломил очередному мертвецу лоб. – Лучше б вам сойти, братец, а то как бы не перепутать, где чьи – тут не больно-то разберешь в темноте. Найди Фоса и все ему расскажи, а то, если мы не отобьемся, вы своих адептов больше не увидите. И на вот, возьми-ка, пригодится.

Юкон сильно сомневался, что с мечом управится лучше, чем с ножом, но взялся за еще теплую рукоять. Сталь оказалась легкой, легче того деревянного муляжа, которым он сражался с отцом.

Тулар снова развернулся к борту, из-за которого прибывали мертвые. Судя по всему, он был единственным из матросов, кто еще не забыл, как управляться с оружием. Из-под его топора головы летели направо и налево, но он остался едва ли не один на всех.

Юкон краем глаза едва успел заметить, как на него летит остро заточенная сталь. Времени на решение не осталось, времени не осталось даже на прощальный вздох.

Кто-то схватил его за горло сзади и выдернул из-под огня. Юкон инстинктивно попытался освободиться, но предплечье, давившее ему на кадык, было горячим, а значит – принадлежало живому.

– Что я должен сделать, чтобы ты начал меня слушаться? – спросил Фос и быстро прибавил: – Не успел еще нарваться?

– Еще нет, – прохрипел Юкон.

Захват на шее ослаб, и он встал лицом к лицу с отцом. Взгляд зацепился за рассеченный от запястья до локтя рукав плаща. Фос едва заметно поморщился, но лицо его выражало крайнюю решимость.

– Ты ранен, – несколько ошарашенно понял Юкон, которому отчего-то казалось, что отец, при всех его грехах, совершенно неуязвим. – Сильно?

– Тебя это тревожит? – усмехнулся Фос в ответ и покачал головой: – Нет. Я в порядке.

– Осторожно!

Фос обернулся вовремя – меч Юкона вошел мертвому в живот и прошил насквозь. Мутные глаза расширились, безгубый рот приоткрылся, и из него на руки Юкона выплеснулась кровь. Мертвец не упал, не отступил, но рукоять меча сдерживала его от последнего шага.

«Не забывай двигаться».

Юкон отпрыгнул назад, клинок хлюпнул и вышел из мертвого нутра. Что-то расплескалось по палубе из открывшейся раны, но Юкон не стал смотреть под ноги.

Фосу хватило секунды, чтобы лысая голова мертвеца покатилась к ближайшей мачте. Полоса кровавых брызг наискось перечеркнула ему лицо. Он улыбнулся, но вместе с тем Юкон видел, как его правая рука упала и с заметным усилием снова поднялась для очередного удара.

Мертвецы прибывали из-за борта все быстрее. В круге желтого фонарного света наверху мелькнула рыжая шевелюра и сверкнуло лезвие, а следом обезглавленное тело с хрустом рухнуло на палубу.

– Хрен мой вам, а не корабль! – проревел капитан и широченными шагами спустился к матросам.

Но Юкон видел, что мертвые подступают со всех сторон, окружают их и улыбаются своими беззубыми оскалами. Рты их походили на воронки, и Юкон понимал, что если не сдвинется с места, его дыхание вскоре исчезнет в одной из них.

Он вскинул меч, готовый защищаться, но Фос оказался рядом и задвинул сына за спину. Двигался он непривычно медленно, будто ломая лед на собственном теле. И Юкон понял – они отступают.

– Плаваешь хорошо? – спросил Фос отчетливо и преодолел еще один метр до фальшборта. – Их слишком много. Я не справлюсь один.

У Юкона в груди все смешалось – кипящий адреналин, подогреваемый страхом за отца, и опустошение от его признания. Что-то гнало его в бой, но что-то другое хватало ледяными пальцами за волосы и тянуло вниз, в океан.

Один из мертвецов заметил, что двое у борта собираются бежать, и бросился к ним, но Фос невозмутимо одним размашистым движением лишил его головы.

– Ну же!

Юкон вскочил на фальшборт, и от высоты закружилась голова. На мгновение он испугался, что отвыкшее от ежедневного труда тело не выдержит долгого плавания. Корабль дернулся, паруса повернулись по ветру. Напоследок обезглавив очередного мертвеца, Фос тоже поднялся на фальшборт, убрав меч в ножны.

Юкон обернулся почти вовремя: мертвец подкрался к нему со спины, грозя снести голову двуручным топором. Однако не прошло и секунды, как ударом его скинуло за борт, а Тулар улыбнулся Юкону в столь приятной его сердцу жуткой манере и кивнул.

– Давай с нами! – крикнул Фос, но косматая голова отрицательно качнулась из стороны в сторону.

– Это не моя дорога. Я им тут всем покажу!

Издав воинственный клич, он развернулся и бросился на мертвецов.

Юкон снова взглянул на волны, остервенело бившиеся о борт черного корабля.

Как он скучал. Как невыносимо долго длилась разлука.

Он оттолкнулся, и ему показалось, что за спиной выросли крылья.

Океан облизнулся и принял его в свои объятия.