Глава тринадцатая. То, что вечно
Падение длилось недолго.
Юкон с рыжебородым одновременно ударились о землю. Струны натянулись, и открывшийся глазам новый мир потемнел. Юкон вспомнил слова Ассы – живые сопротивляются подчинению. И похоже, его преследователь имел колоссальную волю к жизни.
– Ах, как я не подумала об этом, – донесся издалека презрительный голос Шанны. Хоть зрение и отказало ему, Юкон отчетливо слышал шорох шагов по траве и смертоносный лязг перед тем, как сердце его пронзила игла боли.
Тело шпиона рухнуло в траву. Нити лопнули и бессильно повисли у Юкона в руках.
Он моргнул и увидел черные блестящие сапоги прямо перед носом.
– С тобой всегда нужно быть настороже, – заметила Шанна отстраненно. Пальцы в красной перчатке закрыли мертвецу глаза. – В этом смысле ты куда интереснее твоего отца.
Юкон не отвечал. Он взглядом отыскивал Инку, опасаясь самого страшного. Посреди круглой лужайки возвышалось внушительных размеров дерево в белой кроне. Чтобы обхватить его древний ствол, потребовался бы пяток Юконов, и то вряд ли бы хватило. Ветви переплелись так плотно, что напоминали гигантское перекати-поле, насаженное на палку.
Шагах в двадцати дальше, вспениваясь на камнях, текли бурные воды узкой реки. Через нее перекинулся каменный мост, такой монументальный, какой способен простоять несколько столетий. В середине его хребет резко ломался под тупым углом. Из-за постоянной влаги серые камни поросли изумрудным мхом, а внутренний свод почернел от плесени.
Ласковое осеннее солнце золотило все вокруг: и круглую шапку листвы, и крыши домов на противоположном берегу, далеких и кажущихся игрушечными, маленькую колокольню, тень которой подобно тени от стержня солнечных часов обходила по кругу деревушку.
Слева вдруг послышался странный хрип, и Юкон вздрогнул, когда увидел у гигантского дерева человека со связанными руками и ногами. Он был так истощен, что казалось, его глаза вот-вот провалятся внутрь черепа. Пепельно-серая кожа, обложенный налетом язык, который непроизвольно выпадал из приоткрытого рта, наводили на мысль, что перед ними возвращенный, но Юкон хорошо знал пелену, которую всегда оставляет смерть в глазах живых мертвецов.
Нет, человек еще был жив. Правда, вряд ли осознавал это.
А рядом с ним плечом к плечу сидела Инка, запрокинув голову. На шее у нее остался ожог от удавки, но грудь вздымалась короткими толчками.
Только тогда Юкон сам смог вздохнуть.
– А, познакомьтесь, – Шанна небрежно указала на связанного. – Ивир. Он, возможно, еще помнит тебя. Эй, Ивир! Взгляни, ты помнишь моего сына?
Безжизненные серые глаза ненадолго поймали Юкона в фокус. Сухие губы что-то неразборчиво шепнули. И только тогда Юкон понял, чем так не понравилась ему власть тишины: деревня лежала как на ладони, совершенно пустая и безмолвная. Крыши некоторых домов провалились внутрь, стены увил плющ, а жухлая трава гнулась на ветру. И вместе с тем тут и там виднелись перевернутые вверх колесами тачки, вилы, воткнутые в землю, веревки для сушки белья, колоды с топорами и опрокинутые ведра. Зловеще поскрипывали цепи качелей у ближайшего дома.
Если здесь кто-то и жил, то было это давно.
– Еще один? – просипел Юкон, обведя взглядом высокую арку небосвода.
– Внимательный малыш, – Шанна хищно улыбнулась и поднялась. С клинка ее короткого узкого ножа сползали тяжелые черные капли. – Хочешь научу?
– Нет уж, – пробурчал Юкон, раздумывая, встать ему или и дальше изображать беспомощность. В поисках ответа он встретился взглядом с потухшими глазами мертвого пса – он привычно дежурил у правой ноги хозяйки.
Больше никого вокруг не наблюдалось, но Юкон не сомневался – она пришла не одна.
– Так и знала, что переговорщика из него не выйдет, – Шанна кивнула на бездыханное тело с дырой в спине. – Никому нельзя доверять.
– Говорите, – велел Юкон, так и не решив, следует ли обращаться к матери на «ты» или нет. – Что вам нужно?
– Извиниться за столь неожиданную для тебя встречу. Но Фос так рьяно препятствовал ей, что пришлось обойтись без него. Разумеется, он придет в бешенство, когда узнает, но ему не привыкать.
– Отпустите ее, – Юкон кивком указал на Инку. – Она вам не нужна.
– Ошибаешься. Этот, – она снова указала на мертвого пажа, – взахлеб рассказывал, как вы с этой милой барышней гуляете за ручку.
– Неправда. Инка просто мой друг.
– Друг тоже подойдет. Люблю подстраховываться. В мирах, где всякий так и норовит предать и занять твое место, привыкаешь иметь дело с шантажом.
– Как будто вы пробовали что-то другое…
– Напрасно ты сомневаешься – я испробовала разные методы. Но за каждую честность платила втридорога. Достаточно, теперь пусть платят другие.
Что-то мелькнуло в ее профиле – Юкон сам не понял, что именно. Но прежде ее красота завораживала его тем демоническим оттенком, от которого невозможно было оторвать взгляд, а теперь в ней будто мелькнуло что-то человеческое, простая понятная слабость.
И если бы не бессознательная Инка, он бы мог поискать в себе сочувствие.
– Если с ней что-то случится, – выдохнул Юкон, – вы никогда не получите свой мир и провалитесь на Интермирье всей своей большой и дружной компанией.
– Видишь ли в чем дело, малыш, – снова ухмыльнулась Шанна. – Ты вполне устроишь меня мертвым. А вот как насчет твоей подруги?
– Не юлите, – вспыхнул Юкон и все-таки вскочил на ноги, не в силах терпеть этот взгляд сверху вниз. – Отец мне сказал про Древо. Если я не пробужу для вас мир, все, что вы создали, рухнет!
– Ах, отец сказал, – Шанна развела руками. – Что ж. Тогда он наверняка рассказал и то, почему ты можешь сделать то, что можешь. Или нет? Не рассказал? Ну как же. Мой дорогой, ты и есть – источник энергии. И мне достаточно убить тебя, чтобы потом каждый из моих людей мог прикоснуться к твоему бренному телу и восполнить баланс…
Юкон не слушал. Все его мысли текли в сторону Инки и того, как он может вытащить ее отсюда, но последние слова отвлекли его и заставили взглянуть на мать. Озноб прошел по рукам и спине. Он ясно представил себя лежащим на каком-нибудь возвышении и целую вереницу паломников, желающих к нему прикоснуться. Его передернуло.
– Да, малыш. Я вполне готова прикончить вас обоих. Но может, ты хочешь о чем-то меня попросить?
«А если блефует? – лихорадочно соображал Юкон. – Что тогда? Я поставлю под угрозу весь Луксмир ради одной Инки».
Если бы только позвать на помощь. Но когда их хватятся? К вечеру? Не успеет.
Юкон поднял голову. Решение созрело моментально. Он помнил, о чем говорила Асса в их первую встречу: что нет в Луксмире человека, способного подчинить правительницу Тенебриса. Но теперь предельно ясно видел алые, будто раскаленные на огне нити, повисшие над плечами черного бархатного плаща. Что если он, Юкон, отличается от других и этим?
И, предпочитая практику теории, он дернул струны на себя.
Ощущение было такое, будто Бо с размаху заехал кочергой ему по затылку. От боли он пошатнулся и чуть не упал. Ему показалось, что на голову надели ведро и теперь остервенело колотят ложкой по бокам. Сквозь пелену боли он увидел, как Шанна исступленно смеется, запрокинув лицо к небу. Спустя минуту-другую вернулся и слух.
– Серьезно, ты решил подчинить меня? – возмутилась Шанна. – Меня? Какая глупость! Фос что, не удосужился рассказать тебе?
Она еще недолго пристально рассматривала Юкона, а затем одной рукой схватила за горло так, что тот не успел ни вздохнуть, ни закричать. Пальцы сжались, перед глазами пошли белые круги.
– Мое терпение имеет границы, – процедила Шанна ему в лицо. – И ты вот-вот их перейдешь.
Юкон задыхался. Он отчаянно хватался на запястья, скреб алую кожу перчаток и чувствовал, что вот-вот лишится сознания. «Этого она и добивается», – дошло до него запоздало.
И вдруг пальцы разжались, а Юкон рухнул в шуршащую листву, кашляя и сжимая грудь ладонями, будто в ней образовалась брешь, сквозь которую утекал не только воздух, но и душа. Как только чернота перед глазами рассеялась, он увидел, с каким недоумением Шанна смотрит на Инку и на темно-бурый с одного края камень в ее руке. Царапина на правом виске у правительницы обильно кровоточила, бурые капли тонкой струйкой катились по бледной коже и срывались с подбородка.
Инка побелела, сомкнутые губы ее слились, но она крепче сжала в руке камень, явно намереваясь продолжить бой.
– Ах ты дрянь луксмирская, – взвизгнула Шанна и вдруг, сложив пальцы, свистнула. – Видит Орбис, мы могли обойтись без этого.
По свисту со всех сторон показались тени. Юкон с ходу насчитал шестерых – они двигались быстро, но как будто неловко, некоторые подволакивали ноги, у одного не хватало руки, другой где-то лишился глаза.
Стало быть, мертвые.
Это открытие, как ни странно, Юкона успокоило. Мертвецы предсказуемы, а кроме того, он не нашел никого, кто бы мог ими повелевать. Значит, Шанна одна взвалила на себя эту ношу. И разбираться нужно с ней.
– Юкон! – крикнула Инка. – Нож!
Он вздрогнул – Фос в самом деле обязал его носить с собой хоть какое-то оружие на непредвиденные случаи. И вот теперь рукоять сама скользнула Юкону в ладонь. И он твердо знал, что делать.
Увидев мертвецов, Инка снова завизжала. Безоружная, она отступила к дереву, пытаясь слиться с ним, раствориться под грубой корой. Связанный адепт приподнял голову, но сил его не хватило даже на крик. Мертвые замкнули кольцо. Один протянул руки к Инке, и она отпрыгнула в сторону, как напуганная лань.
– Я сказал: не смей ее трогать! – заорал Юкон и с разбегу бросился на Шанну.
Правительница Тенебриса и не думала доставать меч – должно быть, боялась случайно поранить непокорного мальчишку. Но удар ее руки пришелся Юкону в плечо и сбил в прыжке. От боли пальцы невольно разжались, и нож выскользнул, затерявшись среди палых белых листьев. Юкон почувствовал, как холодеет изнутри. Шанна оказалась рядом быстрее, чем он успел поднять голову.
Крепкий мысок ее сапога врезался Юкону в спину, и на секунду руки и ноги у него онемели.
– Зачем ты усложняешь? – процедила Шанна и следующим ударом рассекла Юкону кожу на подбородке, отчего в лицо ему будто бросили углей. – Упрямый глупец, весь в отца! Просто протяни мне руку, и все кончится хорошо…
Она вдруг остановилась, словно не желая, чтобы соперник оказался слишком слаб для противостояния. Юкон встал на четвереньки и сплюнул соленую с металлическим привкусом кровь. Он не собирался сдаваться, живым – ни за что.
– На помощь! – неожиданно раздался истошный вопль Инки, и Юкон поднял взгляд.
Догадка опередила доказательство.
Отец уже здесь.
Но раньше защитников он увидел прямо перед лицом четыре лапы с длинными буро-желтыми когтями, которые прежде не раз разрывали кожу вместе с мышцами до кости. Лезвие потерянного ножа сверкнуло между ними, Юкон схватил влажную от росы рукоять, но кто-то резко дернул его за шиворот и волоком потащил за сбой.
– Никуда ты от меня не денешься, – повторяла Шанна, как одержимая. – Если я чего-то хочу, меня нельзя остановить!
Юкон был иного мнения. Он напрягся всем телом, сжал зубы, извернулся и, не глядя, махнул ножом, вспоров рукав бархатного плаща. Кровь бурлила внутри него, обжигала лицо, текла по подбородку на грудь. Крик боли разрубил тишину, но рука, тащившая его прочь от сражения к мосту, не ослабла. Шанна, бледная, с испариной на лбу, с заметным усилием заставила Юкона встать на ноги – видимо, боль в раненой руке не позволяла ей больше волочить мальчишку по земле. Она обнажила свой меч и уставила острие Юкону в грудь. Здоровая рука ее дрожала. Но даже в таком скверном положении она оставалась красива, подобно поздней осени – угасающей и оттого еще более прекрасной.
– Тенебрис – твоя судьба, – хрипло прокаркала она. – И ты от нее не уйдешь!
– Юкон, пригнись!
Оказалось, он уже успел отвыкнуть от оглушительного звона стали.
Клинки столкнулись у него над головой, и над ковром словно заиндевевшей листвы зазвучала их смертоносная песнь. Юкон нырнул вниз, откатился в сторону. И только тогда смог осмотреться.
Вокруг с мертвыми бились четверо защитников – вышитые золотыми нитями солнца на их груди сверкали, как живые. Они действовали спокойно и так уверенно, будто ничто не могло их смутить. Когда голова одного из возвращенных с хрустом слетела с шеи прямо под ноги Инке, та всхлипнула, зажала ладонью рот и, побелев как снег, снова лишилась чувств.
А Фос надвигался на Шанну, как волна движется на берег – без малейшего сомнения в своем превосходстве. Мечи сближались и расходились, но правительница Тенебриса только и могла, что защищаться.
– Я же предупреждал, – протянул Фос с недоброй усмешкой. – Он упрямый. А ты испортила ему свидание.
– Ты пожалеешь! – выговорила Шанна ему в лицо отчаянным шепотом.
Она затравленно озиралась по сторонам, где бились ее возвращенные, шаг за шагом приближаясь к дереву, будто надеялась найти в нем защиту. Юкон уже поднялся с земли и, снова вооружившись ножом, встал плечом к плечу с отцом.
– Я предлагал тебе помощь, – продолжил Фос. – А ты взяла в заложники детей.
Шанна молчала. Юкон смотрел на то, какой жалкой она стала: с порванного рукава капала кровь и разбивалась о сухие листья, лицо блестело от пота, на виске запеклась бурая корка. Каждое поднятие меча давалось ей с трудом, но она еще держалась. Если бы Фос захотел убить ее сейчас, ему хватило бы одного удара.
Но он медлил.
«Дело в том, что он не хочет больше проливать кровь? – подумал Юкон, глядя, как мать продолжает пятиться от них. – Или нет? Или дело только в ней?»
– Я готов дать тебе последний шанс, – Фос взглянул на нее сверху вниз, и меч его опустился. – Ты прямо сейчас идешь со мной и садишься за стол переговоров. Или с этой секунды я забываю обо всем, что ты мне обещала, и больше не щажу ни тебя, ни твоих людей.
Шанна покорно кивнула и опустила свой клинок, чтобы зажать рану на предплечье. Она долго смотрела на Фоса: снизу вверх, как иной раз смотрят дикие звери, загнанные в ловушку – с затаенной ненавистью и непокорностью.
Два события, одновременно случившиеся после этого, слились для Юкона в одно.
Мертвый пес, о котором Юкон совсем позабыл, сильным рывком с места ударил Фоса в спину так, что тот отшатнулся и попытался лишить его головы, но зверь оказался проворнее. Шанна сделала последний шаг назад и оказалась рядом с бесчувственной Инкой. Рука с мечом неожиданно окрепла и взлетела вверх.
У Юкона внутри все застыло, он больше не слышал стука своего сердца, не чувствовал пульсации крови в висках. На секунду ему показалось, что он умер, на этот раз окончательно, навсегда.
Клинок спикировал вниз, несущей погибель птицею. Юкон отчетливо услышал обреченный вздох Фоса за спиной.
Меч вошел в грудь Ивира с левой стороны. Пленник даже не вздрогнул – жизнь уже давно оставила его тлеющее тело. Шанна на прощание взглянула Юкону в глаза. В них, без сомнения, читалось: «Ты у меня в долгу».
Земля задрожала под ногами. Юкон взглянул на небо. Оно наливалось багряным светом, будто со всех четырех сторон одновременно начали заходить четыре солнца. Одинокое полупрозрачное облако раскалилось, как тлеющий уголек, засветилось алым.
А потом небосвод раскололся надвое.
Трещина рассекла его пополам, и из нее хлынул ослепительно белый свет. Юкон завороженно уставился вверх, не чувствуя рези в глазах и слез, бегущих по щекам. Так красиво, так величественно – мир погибал, раненный уходом своего адепта. Свет хлестал из его ран, как кровь, и во вновь повисшей тишине зазвучала прощальная, невыносимо печальная песнь ветра.
Один из уцелевших мертвецов вдруг бросил биться с защитником Луксмира, на четвереньках преодолел расстояние до дерева и подставил спину, чтобы Шанна могла запрыгнуть на нее. Осклизлые руки подобрали с земли Инку и прижали к разверстой груди. Мертвый волк стоял между ними и Фосом с Юконом, он рычал, но не собирался нападать.
– Нет! – крикнул Юкон, бросаясь на пса, но Фос вовремя схватил его за плечи сзади и не позволил броситься в погоню.
– Стой здесь!
Юкон попытался вырваться, но отец многократно превосходил его в силе. Свет выстроил стену от неба до земли, за которой удалось различить только странную тень, в которую превратилась Шанна, сбегая с поля битвы, и расплывчатое пятно, в которое обратился мертвый пес. Фос бросился следом так отчаянно, будто Шанна все-таки добилась своего.
Сердце Юкона провалилось одновременно с мостом, который с грохотом обрушился в реку, отрезав путь к арке. Фос отшатнулся – каменное крошево дыхнуло ему в лицо.
– Уходим! – крикнул кто-то из защитников, подскочив к престолонаследнику и дернув его за рукав. – Уже не догонишь!
Фос решительно развернулся и подтолкнул сына обратно к переходу, а за ними поспешили защитники. Плач ветра становился все громче, все надрывнее, он походил на стон умирающего от тяжелых ран, медленно и мучительно. Сердце мира билось из последних сил.
«Ты мне заплатишь, – мысленно пообещал Шанне Юкон. – Ты мне за все заплатишь!»
Юкон никогда не испытывал еще подобной смеси жалости и остервенелого необузданного желания отомстить.
Три слова беспрестанно стучали у него в висках.
За секунду до того, как он вошел под свод арки, с неба посыпался черный снег.
* * *
Когда Сола увидела забрызганных кровью отца и сына, лицо ее впервые на памяти Юкона стало испуганным. Она ошеломленно взглянула на Фоса.
– Нам нужно поговорить, – сказал ей престолонаследник и повел вверх по главной лестнице.
Сола заспешила следом, неловко прихрамывая, и чем быстрее старалась двигаться, тем заметнее становилось усилие, с которым она преодолевает ступень за ступенью. Юкон так и остался стоять внизу, ни о чем не думая. Любая залетевшая в голову мысль будто отталкивалась от стенок и недолго кружила в гулкой пустоте. Он хотел сойти с места, хотел подняться и рухнуть в кровать, но вместо этого рассматривал лезвие ножа в бурых пятнах и вспоминал, как Шанна в последнюю секунду сохранила Инке жизнь.
«Вот чего она от меня хочет, – вдруг понял Юкон. – Спасти жизни. Тысячи жизней, как она спасла одну».
Пошатываясь от усталости, он присел на нижнюю ступень и вытер клинок ножа о штаны. Кровь уже засохла, и разводы все равно остались. За спиной послышались шаги, слишком быстрые для Солы, слишком тяжелые для Фоса. Юкон услышал пряный запах, к которому уже попривык в Академии, и его заколотило еще сильнее.
– Да уж, – Асса со вздохом присела на ступеньку рядом, подобрав полы плаща. Она выглядела усталой, но участливой. – Кажется, чем дольше ты пребываешь в Луксмире, тем больше шрамов я вижу на твоем лице.
Юкон инстинктивно провел ладонью по свежей выпуклой нити шрама на подбородке.
– Все равно не смертельно.
– Сегодня – да, завтра – нет. Что произошло?
– Вам общую суть или с подробностями? – Юкон поднес нож ближе к глазам, будто пытался различить в кровавых пятнах абрис врага. – Шанне надоели уговоры, и она решила действовать силой.
– Это похоже на нее – принуждать к помощи, – согласилась Асса.
– Она забрала Инку, – добавил Юкон, сам не понимая, зачем рассказывает обо всем. Но и молчать не получалось – слова сами просились наружу.
– Хм, – задумалась Асса. – Если Шанна что-то и умеет, то это находить уязвимые места и бить в них штыком, не жалея. Нам придется созвать Совет, чтобы решить, как нам вернуть девочку домой, – рассуждала она вслух, будто позабыв о собеседнике. Но опомнившись, строго взглянула на Юкона: – А ты, будь любезен, придержи пока свое неуемное благородство на привязи.
– Да плевать мне на благородство, – устало ответил ей Юкон. – Понимаете? Плевать. Риад был прав – я не должен оставаться в Луксмире. Пока я здесь, мама не успокоится.
– Хорошо, что, в отличие от твоего отца, ты умеешь признавать ошибки. Но не будь столь категоричен. Мы вернем девочку домой. Но нам может потребоваться твоя помощь.
– Отец не позволит, – пробормотал Юкон, зная, что Фос никогда не станет им рисковать.
– Ну, слава Орбису, ты достаточно взрослый, чтобы самому принимать решения. Ты не обязан подчиняться. Никому из нас. Ты – Козырь. И ты сильнее любого в замке. Гордиться этим не стоит, но и забывать нельзя.
Юкон взглянул на нее удивленно – она была первой, кто признал в нем самостоятельность. Первой и единственной.
– Я понимаю, чего тебе хочется, – добавила Асса негромко. – Я сотни раз испытывала это чувство – когда твои люди страдают за тебя, гибнут за тебя. Но так случается с сильными людьми. Тебе нужно научиться принимать чужие жертвы. Боюсь, в твоей жизни их будет еще много.
Юкон кивнул. Он чувствовал себя совершенно раздавленным. Ноги едва ему подчинялись, но все же выдержали вес опустошенного тела и медленно зашагали наверх.
– Отдохни, – наказала напоследок Асса. – И не кори себя. Родителей, в конце концов, не выбирают.
* * *
Служанки оставили ему на кровати чистую одежду и согрели воды, которой он наконец отмылся от крови и грязи, но не от невыносимой тоски. Какое-то время Юкон всерьез полагал, что сможет уснуть, но проворочался несколько часов кряду. Когда он уже почти набрался решимости подняться к Соле и оправдаться за Инку, оказалось, что начищенная монета луны уже вовсю серебрит спящий город. Вряд ли Сола обрадуется, если он поднимет ее среди ночи, пусть и с благими намерениями.
Усевшись на подоконник, Юкон долго смотрел на город и раз за разом приходил к выводу, что уже привык к нему и до некоторой степени полюбил. Из окна был видел край гавани, где сейчас покачивались мелкие рыболовные судна. «Принц Интермирья» отчалил буквально сразу после высадки собранных на Интермирье адептов и с тех пор не возвращался.
Жаль. Корабль как-то особенно запал ему в душу.
Промаявшись еще около часа, Юкон сдался и прямо в пижаме и босой отправился исследовать замок.
Коридоры побуждали его к бегству. Длинные темные пролеты, гулкое эхо шагов, нависающие сверху портреты будто вот-вот свалятся тебе на голову – все это так отличалось от его прошлой жизни, здесь не было и намека на уют, который худо-бедно создавали они с Бо в их крепком, чистом доме. Как бы он хотел вернуться, хоть на минуту! Никогда бы не подумал, что захочет, но вот…
Он миновал коридор второго этажа, толком не зная, куда стремится, кроме как подальше от себя самого, и наткнулся на приоткрытую дверь. Сперва он собирался прошмыгнуть мимо – ему совершенно не хотелось нарваться на деда или кого-нибудь из стражи, но глухой ритмичный звук привлек его внимание. Стук перемежался со вздохами, и Юкон не сдержал любопытства.
Дверь предательски скрипнула, когда он попытался незаметно заглянуть внутрь. На протяжный скрип петель Фос обернулся и опустил деревянный меч, от которого немало пострадала мишень с единственной выставленной вперед рукой – тут и там на отесанном дереве виднелись трещины и сколы.
– Тоже не можешь уснуть? – непринужденно поинтересовался отец, отер пот со лба и пальцами зачесал влажные волосы назад. – Заходи. Мне тебя не хватало.
Юкон подошел, не сводя с отца подозрительного взгляда. Зал, в котором он оказался, был темным и пыльным, заставленным какой-то неведомой утварью, накрытой гигантским серым полотнищем, и казалось, что под ним таятся чудовища и ждут своего часа, чтобы напасть. В воздухе пахло потом и чем-то незнакомым, кисло-сладким. Лунный свет, проходивший сквозь высокие окна от пола до потолка, дополнял атмосферу таинственности и уединения на грани одиночества.
Фос тем временем вытащил из ближайшей стойки такой же, как у него, деревянный палаш и подал сыну.
– Возьми, – продолжал распоряжаться он, не нуждаясь в ответах. – Не спеши нападать, следи за каждым моим шагом и не забывай двигаться сам. В движении – сила. Давай, ничего сложного.
Он, конечно, лукавил, но Юкон, как ни странно, поверил в себя. И почувствовал, как внутри что-то вспыхнуло, сперва затлело, а потом разгорелось в настоящее пламя азарта. Фос нападал аккуратно, точно рассчитывая силу удара, совсем не так, как во время реального сражения. А Юкон повторял – лучше всего он умел повторять. И все равно, не прошло и получаса, как вспотел с ног до головы, руки и ноги задрожали, но сердце все равно просилось в бой.
– Ну все, хватит, – Фос неуловимо ловким движением выбил меч из руки Юкона, клинок описал в воздухе дугу и угодил точно в бак к своим собратьям.
От такого фокуса Юкон окончательно растерялся. Он и забыл, как и почему вдруг оказался среди ночи в зале, чей потолок терялся в темноте. Фос остановился возле стола у окна и плеснул в деревянную кружку вина из бутылки.
– Полегчало? – спросил, сделав внушительный глоток, Фос. Правая рука у него дрожала от напряжения, и часть содержимого кружки попала на бороду.
– Пожалуй, – признал Юкон.
– Иногда просто необходимо выплеснуть боль, – признался Фос, глядя на изуродованную мишень. – И я прихожу сюда, хотя толку от тренировок уже нет. У тебя, кстати, хорошо получается.
– Спасибо.
В молчании Фос допил из кружки и наполнил ее заново. Глаза у него лихорадочно блестели, но что-то было не так. Юкон не сразу, но тоже подошел к столу и сел на край, свесив замерзшие на сквозняке босые ноги.
– Я такой дурак, – выдавил он, вдруг почувствовав, что ему просто необходимо извиниться. – Прости. Я видел, что за мной следят, но думал, что это ты его ко мне приставил…
– Шанна – хитрая дрянь, – отрезал Фос мрачно. – С ней все время нужно быть начеку, но иногда мне не хватает на это сил.
– Ты ведь мог убить ее сегодня? – Юкон пристально посмотрел на отца.
– Я мог убить ее уже добрую сотню раз.
– Но не убил. Почему?
– Почему? – Фос повернулся к нему. – Ты правда не понимаешь?
– Ну… – у Юкона были кое-какие соображения, но озвучить их он побаивался. – Ты все еще надеешься, что она согласится?
Фос осушил вторую кружку, с сомнением посмотрел на бутылку, поднял ее на свет и отставил в сторону, видимо решив, что достаточно.
– Я не надеюсь, – ответил он сдержанно. – Я знаю. Не будет ее – нам придется иметь дело с кем-нибудь вроде Блисса или Битсари, и тогда Тенебрис уж точно исчезнет на тлеющих просторах Интермирья. В отличие от них она еще способна к диалогу.
– А как же Инка? – у Юкона противно защипало в глазах, и он поспешно замолчал, взглянув в потолок.
– Девочку она не тронет, не переживай. Единственный, кого она, полагаю, действительно хочет убить, это я.
– И как ты с этим живешь?
– Привык, – угрюмо отозвался Фос. – Это уже давно стало частью моей жизни. Она, безусловно, хочет, но вряд ли когда-нибудь решится довести дело до конца.
– Почему?
– Она знает, что пока я жив, ей есть куда отступать. Сколь бы сильной и жестокой она ни казалась, страх ей не чужд. Понимаешь, мне сложно ее винить. Ей выпала непростая судьба. И я – единственный, к кому она может обратиться за помощью. Нас многое связывает. Не только ты.
– И что? Я должен ей помочь? – окончательно растерялся Юкон.
– Нет. Ты ничего не должен. Я уверен в одном: мы не можем и дальше жить отдельно друг от друга, ненавидеть, презирать, уничтожать. Нам нужно найти равновесие, вернуть Империю. Раскол был задуман Орбисом с какой-то целью. Но кажется, мы до сих пор не можем понять с какой.
– Они не согласятся, – покачал головой Юкон. – Никто не согласился бы.
– Много лет я пытаюсь убедить отца сплотить наши народы, а не углублять пропасть между ними. Но он сделал свой выбор. Он хочет продолжать войну, покуда не победит. И победа в его случае куда важнее ее последствий.
Фос неожиданно схватил кружку со стола и с размаху бросил ее в портрет Императора на стене. Багровое пятно расплылось по невозмутимому нарисованному лицу и потекло на грудь в красивом камзоле.
– Когда-то Шанна говорила мне, что худшее, что можно представить, – это война, – сквозь зубы процедил он. – Видимо, мнение ее изменилось. Но пока она стоит на своем, я встречаю сопротивление с двух сторон. Кто-то из них должен отступить.
– Но Тенебрис к этому времени может погибнуть.
– Увы.
– И сколько ты планируешь ждать?
– Пока она не передумает. Но я продолжу искать аргументы.
– Ты думаешь, она может измениться?
– Полагаю, измениться может кто угодно. Ломаются любые хребты. Даже железные.
Юкон поднялся. Та легкость, которую он обрел на время короткой дуэли, снова сменилась невыносимой тяжестью на сердце. Император взирал на него с портрета с ехидной усмешкой.
– Пообещаешь мне кое-что? – спросил Юкон отца.
Фос заметно напрягся, ожидая подвоха:
– Пообещать что?
– Что Инка вернется в Луксмир целой и невредимой.
Пауза показалась Юкону нескончаемой – отец будто бы колебался, и тени в его глазах хороводом сменяли друг друга, подсказывая решения. Он взвешивал, он сомневался, а Юкон надеялся лишь на одно – что он просто боится дать обещание, которое не сможет сдержать.
– Да, – подумав, серьезно ответил Фос. – Клянусь.
Юкон кивнул. Что бы он ни решил, как бы ни повернулись события, в одном можно было не сомневаться – Инка в надежных руках. Фос создавал впечатление человека, для которого клятвы дороже жизни.
– Юкон, подожди, – отец отслонился от стола, но не сделал и шага, покачнувшись не то от усталости, не то от выпитого из бутылки. – Ты должен кое-что знать…
Юкон вопросительно приподнял брови. Фос колебался. Еще ни разу Юкон не видел его в подобном разобранном состоянии, когда он, казалось, хотел что-то сказать, в чем-то признаться, но не находил в себе достаточно мужества.
– Это не твоя война, – наконец, с трудом произнес он.
Странно, но Юкону показалось, что он собирался сказать что-то совершенно иное. И все же ответил:
– Я знаю. Это твоя война с Шанной.
Покидая зал, он мыслил трезво и спокойно, будто только выбрался из ледяных океанских волн и чувствовал себя заново рожденным.
Инка вернется домой.
И в его новом мире обязательно будет океан.
