Поправки

Пассажир номер 2 прилетел, и вдруг оказалось, что его не было на этом рейсе.

Возможно, каким-то диким образом он не прошел регистрацию; либо его регистрация не менее необъяснимым образом аннулировалась. Так или иначе, трансконтинентальный рейс из Парижа не содержал в себе такого человека, как он, сообщил ему эмиграционный офицер, хмуро рассматривавший его бумаги: командировка, бизнес-карточки, паспорт, права, все в наличии, и все не то. Ни малейшего намека на такого человека, как вы, покажите посадочный талон – и уставился на него с недоумением и брезгливостью, как если бы где-то в Марокко только что рассекретили банду преступников, производящих с залихватской постколониальной бойкостью рулоны и ленты поддельных посадочных талонов, и он об этом уже прочитал в ленте новостей, а этот несчастный неловкий пассажир – нет. Да и зачем производить поддельные посадочные талоны, если еще не освоена механика подбрасывания сомнительных пассажиров на необходимые рейсы синеватыми землистыми кукушечными яичками – да и это, в принципе, зачем?

– Вот сейчас будем выяснять зачем, – недружелюбно сообщил офицер.

Пассажир номер 2 ушел вместе с парочкой неизвестно откуда взявшихся, будто кто-то выхватил из-под елки две подарочные костюмированные фигурки, полицейских в красивых костюмах. Его привели в комнату для «проверки безопасности», так было написано на двери. В комнате, помимо Пассажира номер 2, было еще много других пассажиров – все такие же растерянные.

– Почему так много народу задержали? – спросил у плачущей женщины в черном платке.

– Пока летели, ввели новый иммиграционный закон – там список стран, которым аннулировали визы, – ответил кто-то другой (женщина так плакала, что даже, кажется, не расслышала вопроса, вся черная, как облако). – Но у меня вообще грин-карта, и все равно не пускают, безумие какое-то. И звонить адвокату не дают. Хотя, наверное, лучше если для нас всех найдут какого-то одного общего адвоката. А вы из какой страны?

– Из Франции, – сказал Пассажир номер 2 и понял, что зачем-то обманывает: это рейс был из Франции. Ему не хотелось признаваться, что у него американский паспорт и что его задержали из-за какой-то беды с регистрацией, тут у людей, похоже, настоящие проблемы, а у него просто сбой. Просто сбой.

За ним зашли те же (или другие) подарочные рождественские полицейские: его допрашивали в отдельной комнатке. Пассажир номер 2 рассказал, откуда летел (бизнес-поездка, тестирование нового продукта, пять лет как гражданин, женат четыре из этих пяти), вкратце пересказал свою скучнейшую, ненавистную, ненавистную, скучнейшую биографию, изобилующую повторами и монотонностями, снова показал посадочный талон и кое-какие личные вещи из рюкзака – ноутбук, бледный чек из франкфуртского аэропорта, где пересаживался и перекусил пивом с венской колбаской, книгу Франзена «Поправки», которую семь раз начинал читать во время предыдущих командировок и, кажется, брал ее с собой скорей по привычке, как трансатлантический талисман, который все же не сработал на этот раз.

Проверяя его документы, сотрудники иммиграционной полиции не без смущения выяснили, что данных о Пассажире номер 2 нет ни в одной доступной им государственной базе. Номер социального страхования, права, паспорт – все это зависало в тугой, вязкой цифровой пустоте безответности, словно Пассажир номер 2 вылетел откуда-то из небытия, как пушечное ядро мести неведомо кого за неизвестно что. Отпечатки пальцев Пассажира номер 2, многократно и натужно стекающие с его потеющих, начавших подрагивать, ладоней, не совпадали ни с одним человеком, пересекавшим границу либо получавшим визу. Документы, как и посадочный талон, как и многократно отпечатанные ненужные пальцы, были признаны фальшивыми; бытовая банальность бессмысленного багажа (Пассажир номер 2 начал от волнения думать, будто бы заикаясь) навевала дополнительные опасения: следов взрывчатых веществ не нашлось ни на итальянском костюме (собака, понюхав, чихнула, и на мгновение показалось, что все хорошо и все сейчас, хохоча и перемигиваясь, побегут гулять, перебрасываясь желтым теннисным мячиком), ни на семи парах немного разношенных носков; цель мистификации не определялась, не очень понятно, зачем снабжать кого-то документами несуществующего человека, чтобы транспортировать его через Атлантику, ведь намного проще воспользоваться идентификаторами реально существующих личностей.

Пассажир номер 2 попросил разрешения позвонить супруге и адвокату; какое-то время колебался перед звонком жене, но пересилил себя.

– Тут какой-то новый эмиграционный закон, – сказал он ей еще до того, как она попробовала что-то спросить. – Задержали много людей, и, кажется, еще сбились настройки в базах данных, и меня не могут идентифицировать. Давай ты приедешь и привезешь свидетельство о браке и свидетельство о рождении, или слушай, вообще всю папку с документами, можешь даже взять документы на дом, хотя он твой, но мало ли.

– Ты где? – спросила жена.

– В аэропорту же, – повторил он. – Прилетел сегодня, я же говорил, что сегодня прилечу. Задержали, уже два часа тут. Документы не совпадают, ничего ни с чем не совпадает, ошибка какая-то. Давай, ты знаешь, где пластмассовый ящик, возьми оттуда только папку с документами, больше ничего брать не надо.

– Хорошо, я привезу документы, – холодно сказала жена. – Но это ничего не значит. Ну, как ты любил говорить раньше: но это ничего не значит. Хорошо?

Повисло неприятное молчание.

– Терминал 4, – сказал он.

Жена положила трубку. Офицеры попросили ее контакты, переписали, перезвонили. Трубку никто не взял. Она никогда не снимала трубку, когда звонили с незнакомых номеров.

Прошел еще час, в течение которого его вещи проверили еще несколько раз, как будто в одежду была завернута невидимая бомба. В комнату несколько раз приводили людей, чьи визы были аннулированы, и искали невидимые бомбы у них в вещах; некоторые из страдальцев громко звонили адвокатам, у кого-то на руках рыдал, вероятно, невидимый ребенок, у Пассажира номер 2 начали слипаться глаза.

Когда жена приехала в аэропорт и перезвонила, он вскочил и понял, что как будто задремал. Показалось странным, что проснулся не дома, где тысячи раз засыпал прямо за столом посреди ночи, – достаточно было тряхнуть свинцовой ночной головой, чтобы она рассыпалась в стеклянное невесомое облако нежных осколков сна, выключить ночник, тихо переползти на диван, по пути несколько раз попытавшись сбросить, как мелкую полураздавленную ночную бабочку, прилипшую к экрану, ее долгий и нестерпимо мучительный, как позыв в туалет, звонок.

– Ты уже тут? – спросил он.

– Да, терминал 4, зона прибытия.

– Тут, говорят, люди митингуют, – он вспомнил, о чем переговаривались другие задержанные. – Против этого нового эмиграционного указа. Там огромная толпа, осторожно, пожалуйста.

– Никакой толпы нет и не было, – холодно ответила жена. – Я стою около эмиграционного этого твоего пункта, пусть меня встретят, или ты выйди, мне завтра на работу.

– Там толпа, – повторил он. – Я видел в окно, так здорово, все с разноцветными табличками. Протестуют против указа президента.

Офицеры вышли, чтобы встретить жену, но ее нигде не было – видимо, затерялась в толпах чужих паникующих родственников. Пассажир номер 2 даже пожалел, что ему не аннулировали визу, – тогда бы все эти шумящие, возмущенные, кипящие, как река, люди каким-то образом имели отношение к его личной трагедии; но, к сожалению, его личная трагедия продолжала оставаться его личной.

– Ну так меня кто-нибудь встретит тут? – закричала жена, позвонив в очередной раз. – Я стою в пустом коридоре! Да, терминал 4, да! Мне сказали, что тебя нет, и в списках прилетевших тебя тоже нет.

– Может, ты не в тот терминал зашла?

– Это ты не в тот терминал зашел, – зло сказала жена. – Причем с самого начала. Я тут полчаса еще побуду и поеду домой, я вообще не понимаю, зачем я должна вестись на такие штуки.

– Если там нет толпы, ты не в том терминале! – терпеливо объяснял он. – Там толпа, протесты, полиция, таблички. Скажи, что ты не по этому делу, что ты к человеку, который не зафиксирован на рейсе.

– Повторяю: нет толпы, нет протестов, я тебя отлично слышу, не ори, – сказала жена. – Я сейчас тебе пришлю локацию, сравнишь со своей, я там где надо стою, понял ты? Почему тебя не отпускают? На каком основании? Выйди в коридор!

После получаса подобных разговоров, в течение которых телефон Пассажира номер 2 почти разрядился, он понял, что жена, вероятно, просто не приехала. Он попросил телефон у одного из праздничных статуэточных полицейских, набрал номер жены. Трубку взял неизвестно кто и в ответ на имя жены пробурчал:

– Это неправильный человек.

Неправильный человек, неправильный человек. Пассажир номер 2 посмотрел в окно, там толпились, бойко скандируя речовки, правильные люди. Жена, кажется, тоже говорила ему, что он неправильный человек, с чего бы удивляться тому, что он теперь не с ними, не с этим лавинообразным возмущенным восторгом.

Интерес к нему быстро пропал вследствие суматохи, связанной с десятками задержанных безвизовых граждан ряда арабских стран: там-сям проносили уже начавшего проявляться призрачного заплаканного мальчика, все напропалую звонили различным адвокатам, в комнату ломились наряженные, как на похороны, правозащитники в белом, кого-то сквозь окна и стены хищно терзала мглистая птица прессы.

Ближе к ночи ему отдали вещи и телефон, сказав, что помещение переполнено и его временно переводят в локальный полицейский участок с камерой предварительного заключения. Жене он все это время звонить боялся – и только когда полицейская машина проезжала через толпу, он вдруг понял, что все это время мутного заторможенного полусна не замечал, отказывался замечать очевидное: на большинстве плакатиков, которыми отчаянно размахивала розовощекая протестующая молодежь, фигурировало имя Дональда Трампа.

– Ну да, это указ Трампа, – подтвердил полицейский. – Нам самим вообще ничего не понятно с этим гребаным указом. Я сам, если что, из эмигрантов, точнее, мама моя – из Пуэрто-Рико. То ли не пускать по визам беженцев, то ли вообще по любым визам не пускать, ничего не понятно. Полная путаница, ни фига не разобрать. Даже странно, что тут только один такой, как ты, идеальный террорист, человек, которого не существует. Может, это русские хакеры? Как думаешь, могли тебя русские хакеры стереть из базы?

Он помотал головой, схватился за виски, которые показались ему слишком мягкими и чужими – как у раненой, чуть сдавленной собаки.

– А жена почему не приехала?

– Да ей не до меня сейчас, – вдруг сказал Пассажир номер 2, даже не подозревая, что прямо сейчас говорит то, что говорит. – Я узнал перед самым отъездом, что у нее отношения с одним хреном с работы. Пытался поговорить, она скандал, говорит, если не нравится что-то, расходимся, нефиг чужую почту читать, ничего там нет, в этой почте, а что видел, то не считается, что бы ты там ни видел, это альтернативная реальность, пока не увидел – ее не существовало. Как вам это?

– Дерьмово, – сказал полицейский, выезжая на хайвэй, – но у всех бывает такое, где сейчас счастливые пары найдешь. А этот парень – не русский хакер? Может быть, он тебя специально отовсюду стер? Это же не сложно – убрать все данные о человеке из всех государственных баз? Отличное дельце было бы. Как думаешь?

Пассажир номер 2 задремал. Когда он проснулся, задумчивый полицейский уже выводил его из автомобиля, похлопывая по плечу.

– Я уже все про тебя объяснил им, – успокоил он Пассажира номер 2. – Не бойся, ничего личного. Я ж понимаю, мы как друзья говорили, туда-сюда, я про друзей никому не выдам. Может, найдут тебя где-нибудь. Свидетельство о рождении найдем, сверим, родителей твоих вызовем – родители живы-то у тебя? Родственники-то есть? Ну вот и опознаем. Мы бы и в аэропорту это сделали, но этот хренов Трамп со своей альтернативной реальностью, видишь, все карты спутал, там теперь другие проблемы, а будет еще хуже, вот посмотришь.

Пассажир номер 2 старался смотреть себе под ноги и никуда больше. В глаза полицейскому он не смотрел, словно полицейский был как минимум горгоной в погонах.

– Ну давай, – полицейский даже приобнял его. – Точно говорю, тебя эта гнида стерла. Чтобы лишнюю ночь с женой твоей побыть. Ну или чтобы она вещи собрала, так тоже бывает, поверь, я был во всем этом дерьме, и даже не в таком был. Найдешься. Только не поубивай их всех, сдержись, я вот не поубивал никого, а тоже всякое было.

Пассажир номер 2 сдержанно кивнул, на дрожащих ногах (под которые он продолжал смотреть) прошел по коридору, волоча за собой чемоданчик с багажом, рюкзаком и недочитанными «Поправками» (теперь будет, что почитать в камере). Полицейское отделение (вероятно, располагавшееся на одной из окраин города) было полупустым: там скучало несколько дежурных, один из которых, высокий и бледный, будто бы сложенный из мясных околочеловеческих кубов некоего высшей пробы биоконструктора, посмотрел на него с благоговейным ужасом. К его сверхгармоничной, идеальной груди была приколота блестящая табличка со словом «Кристоферсон Д.»

– Ну что будем делать? – загрохотал сотрясающимся биоконструктором Кристоферсон Д. – Почему документы фальшивые? Как тебя на самом деле зовут-то?

Пассажир номер 2, кое-как уняв дрожь в руках и ногах, заговорщицким детективным голосом предложил Кристоферсону Д. поискать его аккаунт на Фейсбуке в своем офисном компьютере – под предлогом того, что, вероятно, его личные данные и правда кто-нибудь стер из чувства неясной, но эффективной мести. Никого, у кого было бы такое же имя, как у Пассажира номер 2, и такое же лицо, как у Пассажира номер 2, на Фейсбуке не было.

– Идеальное киберпреступление! – обрадовался Кристоферсон Д. – В будущем так будут «заказывать» людей хакерам, даже не убивая их. Раз – и стерли тебя отовсюду. И на работу не устроиться, и авиабилет не купить, и в банке тебя не узнают, потому что у них нет клиента с твоим именем. Удобно. Можно не убивать, тут сам убьешься. А может, ты все-таки террорист? Тебя точно хорошо обыскали? Может быть, у тебя в неучтенном чемодане бомба была?

– Теперь смотрите, – волнуясь, практически почти полностью заметно заикаясь, завел чугунный локомотивчик детективного отчаяния, Пассажир номер 2, копошась в рюкзаке, полном разбухших, будто от невыразимых подводных вод, «Поправок». – Я сейчас, кажется – если не ошибаюсь – покажу вам очень интересную, занимательную штуку. Вот мой собственный ноутбук. Так? Видите? Теперь смотрите, что я вам покажу. Вот я его открываю. Какой у вас пароль wi-fi? Вот, смотрите. Вот моя страничка на Фейсбуке – видите? Вот имя. Вот фото. Вот жена. Вот собака, но это соседская, мы свою еще не завели, но уже не заведем. Вот мой чекин в аэропорту, видите?

– Да, – сказал Кристоферсон Д.

– А вот еще фото меня и жены.

– Угу, – сказал Кристоферсон Д.

– А сейчас я позвоню ей скайпом, если она онлайн, и вы ее увидите. Видите?

Кристоферсон Д. рассматривал жену Пассажира номер 2 с недоумением.

– Да, я еще в аэропорту! – кричала жена. – Ты почему трубку не брал! Ты где? Ты это специально подстроил? Там сказали, что ты не долетел, зачекинился и пропал, в списках пассажиров есть, а в самолете тебя уже не было и в списках тех, кто прилетел, тоже, и багаж твой не прибыл – ты вышел, что ли, во Франкфурте? Ты во Франкфурте, да? Ты специально это? Это ты назло, что ли? Тут еще сказали, что ты, возможно, прилетел, но пропал в аэропорту, и багаж твой пропал, и ты где-то прячешься, и, возможно, ты террорист. Как это тебе? Может быть, ты и правда террорист?

Пассажир номер 2 открыл рот, чтобы сказать жене то, что и намеревался, но его компьютер разрядился, и кричащее, возмущенное лицо жены пропало, как будто выключили чью-то галлюцинацию.

Когда Пассажир номер 2 снова подключил ноутбук и попытался перезвонить, оказалось, что его Скайп не включался – не опознавался то ли пароль, то ли логин, непонятно. В Фейсбук тоже было не зайти. Заинтересованный феноменом Кристоферсон Д. залогинился в Фейсбук со своего аккаунта, видимо, привлеченный обещанием некоего таинственного фокуса, который Пассажир номер 2 вот-вот осуществит, – но никаких следов Пассажира номер 2 уже не было.

– Вот и отсюда, выходит, тебя вытерли, – умиротворенно сказал Кристоферон Д.

– Электричество, – понял Пассажир номер 2.

Взял телефон, включил его – осталось 10 процентов зарядки. Написал жене сообщение с адресом полицейского участка и требованием срочно приехать (он знал, что если ничего не объяснять, то она приедет). Согласился выпить чашку ночного кофе с Кристоферсоном Д. – остальные дежурные, видимо, уехали дежурить домой, к семьям. Пока жена ехала, Кристоферсон Д. поддерживал крайне медленную беседу с Пассажиром номер 2 о литературе, устанавливая поудобнее чашечку кофе на «Поправках», выползших из его вещей (Кристоферсон Д. все же проверил багаж Пассажира).

– Читал? Говорят, хорошая.

– Важная, говорят. Пытаюсь прочитать. Обычно беру с собой в дорогу – думаю, что в дороге так скучно, что обязательно прочитаю, пока лечу. Но не выходит.

– О чем она?

– Не знаю.

– Не представляю, зачем читать такую толстую книгу.

– Ну, чтобы долететь. Не знаю. Тоже не знаю. Я же не долетел.

Жена перезвонила Пассажиру номер 2 достаточно быстро, затараторила в трубку: уже около входа в участок, вот я, стою, и что, и как, открывает, да, Кристоферсон Д., открывает, ну, говорит, что тебя тут нет. Тебя тут нет. Сбылась твоя мечта, тебя нигде нет. Он хочет поговорить с тобой, дать ему трубку? Даю ему трубку.

Пассажир номер 2 подошел к Кристоферсону Д. и знаками показал ему, что с ним хотят поговорить. Передал трубку, знаками же попросив говорить недолго.

– Кристоферсон, чем могу помочь? – спросил Кристоферсон Д.

Спустя 10 секунд он вышел на улицу и там, долго расхаживая туда-сюда по залитой лунным гравием дорожке, поддерживал с собеседником некий, судя по изменчивой тени его лица, мучительный разговор.

Пассажир номер 2 выглянул наружу, показал Кристоферсону Д. знаками: время, время! Кристоферсон Д. замахал руками: хорошо, хорошо, дай мне еще пару минут!

Через пару минут подошел к Пассажиру 2, отдал телефон. Лицо его было красным и круглым, как Луна, попавшая в солнечную тень.

– Ну что? – спросил Пассажир номер 2, делая несколько шагов по направлению к улице.

– Как теперь с тобой связаться? – мрачно спросила жена.

– Ты где стоишь? – спросил Пассажир номер 2.

– Под фонарем. Над ним еще бабочки. И он трещит, слышишь?

– Я тоже под фонарем. Фонари, получается, пересекаются – как улицы. Ты можешь взяться за фонарь рукой?

– Я уже.

– Тут президент – Трамп. Прикинь. И все эти указы идиотские – от него, оказывается.

– За что тебя туда?

– Да я знаю, за что.

– Ну, может, меня там нет? Может, тебе там хорошо будет?

Потом жена заплакала, затряслась, как обычно. Он почувствовал, что фонарь как будто ходит ходуном – хотя на самом деле это у него задрожали руки.

– Зачем ты это сделала? Ты сама виновата.

Жена начала перечислять зачем. Фонарь трясся. Телефон умирал.

– Как мне теперь тут жить? – спросил он. – Мы не встретимся все равно. Ты ладно, ты должна будешь какую-то компенсацию получить, видимо. Я же пропал. А мне тут как? Без документов. Меня теперь, наверное, депортируют, если Трамп президент.

– У меня ощущение, что ты себя сам депортировал! – закричала жена.

Фонарь щелкнул и загудел, как трансформатор. Пассажир номер 2 вспомнил, что видел это в каком-то сериале на Netflix.

– Скоро телефон сядет, – сказал он. – От местного электричества он становится местным телефоном, таковы законы местности. Короче, повторяю: тебе дадут какую-то компенсацию. Меня депортируют, потому что у меня нет документов. И это пока минимум, что я знаю про эти места. Всего тебе хорошего в новой жизни. Включи Скайп с видео.

Он увидел сияющее в электрическом гудении фонаря лицо жены. Она стояла и смотрела на него – почему-то уже не плакала, с досадой заметил он.

– Удивительно, – сказал он. – Бывает же так.

Телефон разрядился. Фонарь помигал и продолжил гудеть. Где-то выла сирена и в такт вою кричала собака.

Пассажир номер 2 вернулся в здание полиции и поставил телефон на зарядку – теперь уже можно, все равно связи больше нет и никогда не будет.

– Думаю, дело в том, что она меня разлюбила, – сообщил номер 2 Кристоферсону Д., который сидел за столом и смотрел в одну точку.

– Мне так жаль, – сказал Кристоферсон Д. Ему не было жаль.

Но и номер 2 тоже немного кривил душой.

Точка, в которую смотрел Кристоферсон Д., вдруг стала объемной – будто Кристоферсон высиживал пространство, как гигантское бесформенное яйцо.

– Уходи, – сказал он. – Я придумаю, что сказать. Но лучше уходи.

– Электричество, – повторил Пассажир номер 2.

Кристоферсон Д. смотрел в набухшую, как гигантская вязь спагетти, дождливую, переливающуюся точку.

– Я в жизни только две такие же толстые книжки прочитал, – объяснил Пассажир номер 2. – Обе – любимые книги жены. Тогда я еще хотел как-то ей понравиться, слушал ее рекомендации, поэтому и прочитал. Обе, кстати, про параллельную реальность, где все – почти в точности, как у нас, но немножко не так. Одна – «Земля под ее ногами» Салмана Рушди. Там, в общем, все почти то же самое, но история музыки – другая. Элвис не умер, например. Джона Леннона не застрелили. Ну и так далее, по мелочам. Например, наши писатели там – литературные герои, и наоборот. Персонажи Набокова пишут стихи – Джон Шейд, например, из «Бледного Пламени», настоящий и существующий человек там, а сам Набоков – персонаж его стихотворения. Килгор Траутт – известный писатель-фантаст. В общем, не важно. Вторая книга – собственно, Набоков, «Ада». Там все то же самое, тоже параллельная реальность, немного смещенная. Я думаю, что Рушди стопроцентно вдохновлялся Набоковым, когда писал свой роман, – слишком уж похоже; и литературная игра в персонажи-книги у него похожая. Так вот, в той реальности, которую описывает Набоков, электричество запрещено. Большинство бытовых приборов работает на воде. А электричество после какого-то страшного неназываемого инцидента – под запретом. Так вот, я понял, почему оно под запретом.

Кристоферсон Д. посмотрел на него боковым зрением.

– От него все портится. Все дело в электричестве. Я даже думаю, что если я вдруг свалюсь с инфарктом, а ты воскресишь меня этой штукой – Пассажир номер 2 показал на висящий на стене портативный дефибриллятор за стеклом – я, возможно, попаду домой.

Кристоферсон Д. покачал головой.

– Это нет, это без меня. Мне тут теперь и так хватает проблем.

– Ты там счастливее? – спросил Пассажир номер 2, чтобы создать видимость small talk.

– Не в этом дело, – ответил Кристоферсон Д. – Я там в принципе есть, и тут я тоже есть. Мне нужно это обдумать. Ты лучше уходи. Я скажу, что ты сбежал.

Пассажир номер 2 взял рюкзак и чемодан, помахал Кристоферсону Д., который и правда выглядел так, словно поговорил с кем-то важным и необратимым (впрочем, вероятно, так оно и было), забрал зарядившиеся местным чужим электричеством ненужные теперь телефон и ноутбук и выкатился со всем этим в медовую новую ночь незнакомого мира.

Заселиться в гостиницу было не очень сложно: все же при Пассажире номер 2 были хоть недействительные, но существующие документы и некоторое количество наличных денег. Пассажир проспал весь остаток ночи и большую часть дня. Проснулся он под вечер. Спустился в лобби, взял кофе и пару шоколадных батончиков, сел на диван, открыл ноутбук.

Вначале он создал себе аккаунт на gmail. Потом – профиль на Фейсбуке. Потом нашел там жену. Она не очень изменилась и, вроде бы, даже была не замужем – возможно, она и правда одна, и у нее никого нет до сих пор, и есть какой-то шанс, что здесь, в этом новом мире, полном чужих трагедий и лжи, у них все получится. Он открыл окошко сообщений и написал ей:

– Привет. Я тебе никого не напоминаю?

Жена тут же перезвонила ему прямо из чата Фейсбука:

– Ты с ума сошел? Возвращайся немедленно. Ты реально сошел с ума. Пожалуйста, вернись. Мы сможем про все поговорить, если ты хочешь. Я совершенно – слышишь? – готова к разговорам. Я могу все проговорить, если надо, мы можем все проговорить, ты слышишь меня? Ты где? Приезжай немедленно, немедленно.

Она жила по тому же адресу. Дом был таким же.

– Что ты такое устроил? – заорала она, открыв дверь.

– Кто у нас президент? Трамп президент? – спросил он.

– Мертвая корова тебе президент! Резиновый хрен тебе президент! Собачья вошь твой президент! – продолжала орать жена. – Заходи давай!

– А как же твой номер 1? – спросил он. – Отлично вы потусовались в мое отсутствие?

– Какой номер 1, это ты номер 1 и всегда им был! – продолжала орать жена.

– Ты собиралась к нему уходить!

– Ничего не было! – продолжала орать жена. – Тебе показалось!

– Но ты сказала!

– Ничего не было, ты все придумал, у тебя был стресс! – орала жена.

Ему нестерпимо захотелось ее задушить.

Спустя некоторое время они легли спать, Пассажир номер 1 лежал и смотрел на свои руки. Всякий раз, когда он закрывал глаза, руки, будто отдельные, бежали-бежали вниз по подушке, чтобы найти тонкую голубиную шею жены и сомкнуться на ней замочком любви и верности.

Из-за этого смертного сладкого зуда в руках Пассажир номер 1 не мог уснуть, потому что немного боялся проснуться рядом с мертвым человеком. Он вышел во двор, там под янтарным мерцанием приземистого садового фонаря летала тяжелая и медленная ночная бабочка. Поймал, положил на землю, раздавил. Ночь – его вторая ночь на земле – гудела, как самолет.