Апрель

Хиллари (сокурсница по писательскому мастерству)

Последнее время Гейб и Лия почти не разговаривают. По большому счету еще с весенних каникул. В начале семестра они были по уши влюблены друг в друга, но прошло уже две-три недели с тех пор, как я видела, чтобы они хихикали, делились шутками, понятными только им, и вместе цитировали дебильные сериальчики. Они даже перестали садиться вместе. Готова поспорить: они всерьез поссорились.

Знаю: это мой шанс его увести. Проверяю волосы, макияж, накладываю больше блеска для губ, дожидаюсь, чтобы замолчала Инга, и потом делаю свой ход. Начну с простого. Не хочу его отпугнуть. Трудно предсказать, как он себя поведет.

– Привет, Гейб, – говорю, накручивая локон на палец.

– Привет, – отзывается он. Он наблюдает, как уходит Лия, но не машет ей на прощание. Смотри, чтобы дверью не ударило по заднице, думаю, следя за ней.

– Что будешь делать?

– Не знаю, – говорит он, закрывая блокнот.

– Я собираюсь пойти перекусить в студенческий центр.

Мне нравится, как он на меня глядит, как внимательно следит за движением губ. Наверно, благодаря ягодному блеску. Он такой соблазнительный, что даже Гейб не может противиться его чарам.

– А, понятно. Я… тоже туда собирался, – говорит он.

– Отлично.

Он такой милый.

Мы поднимаемся по лестнице, я пытаюсь с ним заговорить, но он не отвечает. Выйдя на улицу, спрашиваю, какую он выбрал тему для итогового проекта. Но ответ у него скучный, поэтому я пробую сменить тему.

– Чем ты занимался в весенние каникулы?

– Ничем. Работал, съездил как-то вечерком в Атлантик-Сити с братом и друзьями.

– Звучит ужасно, – говорю.

– Вообще-то, было весело, – возражает он.

– А, ну тогда круто. А я ездила в Негрил. Как-нибудь обязательно побывай на Ямайке.

– Нет, думаю, это не мое, – говорит он.

Дальше я эту тему не поддерживаю, потому что скучно разговаривать с тем, кто в этом не сечет.

– Ты оканчиваешь учебу в следующем году? – спрашиваю.

Мы уже проходим возле студенческого центра, а он до сих пор сосредоточен на моих губах. Как же хочется на секундочку сделать перерыв и подбавить блеска. Мне кажется, губы побледнели, потому что приходится много говорить. Надо бы как-нибудь отлучиться в туалет.

– Э-э-э, нет. Формально я еще второкурсник: пропустил большую часть второго курса, потому что…

Я отключаюсь. Он – так себе рассказчик. Начинаю внимательно слушать как раз тогда, когда он что-то рассказывает о том, что потерял стипендию по бейсболу.

Он даже не предложил заплатить за мой салат. Какое разочарование. Но он милый, поэтому пока это прощу.

Марибел (соседка Лии по комнате)

– Лия, – шиплю в телефон.

– Марибел?

– Гейб прямо сейчас обедает в студенческом центре с образиной-обломщицей Хиллари!

– НЕТ!

– ДА!

– Черт.

– Вот именно.

– Зачем он это делает? Она ведь не может ему нравиться. Она такая банальная.

– Отличное слово – «банальная».

– Правда?

– Абсолютно точно.

– Так, и чем же они занимаются?

– Э-э-э, погоди-ка, дай поглядеть, получится ли у меня незаметно к ним подобраться.

– Осторожнее, Мар. Нам не надо, чтобы они тебя увидели.

Украдкой продвигаюсь по закусочной в студенческом центре, шныряя глазами между столиками и по углам и изо всех сил стараясь не вызывать подозрений. Найдя себе хороший наблюдательный пункт, с удивлением обнаруживаю, что запыхалась. Пора начать заниматься спортом.

– Хорошо, теперь я за углом, можно подглядывать. Кажется, она говорит, а он молчит.

– Да, похоже на Гейба, – говорит она с нежностью в голосе.

– Он только что дотронулся до ее руки!

– Что? Нет! – вскрикивает Лия. – Это невозможно. Не верю.

– А он тронул.

– Это ужасно, Мар, – говорит она. – А сейчас что делают?

– Она смеется, он улыбается. Вроде бы едят. Господи, она трогает ногой его ногу.

– Ты точно смотришь на нужную пару?

– Да, я же не дура.

– Почему у меня такие чувства? Я думала, что уже начинаю охладевать к нему.

– Не знаю, – отвечаю честно.

– Это ужасно, Марибел. Я все испортила. Не верится, что я его упустила.

Я тяжело вздыхаю за Лию.

– Может, я ему не нравлюсь. Скорее всего, так и есть. Наверно, я неправильно растолковала сигналы. Он со мной разговаривает, только чтобы списывать домашку.

– Как вообще можно списывать домашку на писательском мастерстве?

– Не знаю. Мои эмоции выходят из-под контроля. Я и не обещала в таких ситуациях блистать логикой!

– Может, мне подойти к ним, перебить и посмотреть, как он отреагирует?

– Да, и не разъединяйся, чтобы я слышала.

– Вот что значит «настоящая дружба», – говорю.

– Спасибо, Марибел. Твою доброту и мастерство шпионажа я запомню на долгие годы.

Держу телефон в руке так, чтобы микрофон был повернут к их столу, но при этом не было заметно, что их слушает кто-то еще.

– Привет, Гейб, – говорю, подходя ближе.

– Привет, Марибел, – говорит он.

– Как дела?

– Вполне нормально, – говорит он и улыбается мне самой невинной улыбкой. – Ты знакома с Хиллари?

Я поворачиваюсь к ней, и она натягивает на лицо притворную улыбку.

– Чем занимаетесь?

– Я попросила Гейба пойти со мной после пар на обед, и он согласился, – говорит она, СНОВА дотрагиваясь до его руки.

На это Гейб реагирует без энтузиазма.

– Да, я тоже сюда собирался, – говорит он.

– Думаю, надо будет обязательно как-нибудь повторить, – говорит Хиллари.

Я начинаю себя чувствовать суперстранно, а Гейб кажется напуганным.

– Знаешь, мне пора, – говорит он и резко встает. – Тебе куда, Марибел?

– Гм, – тяну я, поднимая брови и стараясь решить, помогать ли Гейбу выбраться из этой ситуации, но при этом понимая, что от Лии надо как-то избавиться. Нажимаю end на телефоне и молюсь, чтобы она меня поняла.

– Я шла домой.

Он мне улыбается и собирает вещи.

– Круто, я пойду с тобой. Еще увидимся, – говорит он Хиллари.

– А-а-а, – все, что она может сказать, изумленно качая головой.

– Прости, – говорит он мне, когда мы выходим из студенческого центра, – но я не смог бы ее вынести еще дольше десяти секунд.

– Ничего, я не против того, что меня используют таким образом.

Он улыбается.

– Лия с тобой?

– Она дома.

Он кивает.

– Ну, я пошел на работу, но спасибо, что вытащила меня.

– Да без проблем, – отвечаю. – Обращайся.

Наблюдаю, как он уходит, и обнаруживаю, что у меня четыре пропущенных звонка от Лии. Хорошо, что я поставила телефон на беззвучный режим, иначе вышло бы крайне подозрительно. Я перезваниваю.

– Как ты успела позвонить мне четыре раза за три минуты?

– Что происходит? Я себе места не нахожу!

– Все нормально, пупсик, – говорю ей. – Он воспользовался мной как шансом сбежать от королевы-страхолюдины. Он уже ушел на работу.

– Все равно мне это не нравится, – говорит она.

– Клянусь тебе, все хорошо.

– Ладно, круто, спасибо.

– Он снова спрашивал о тебе, – говорю я ей.

– Интересно, – отвечает она.

– Любопытно, да?

– Интересно, что он всегда спрашивает обо мне у меня за спиной, а потом со мной не разговаривает. Еще и ходит на свидания с Хиллари.

– Ты сама не своя, обычно ты такой сердитой не бываешь.

Она вздыхает:

– Знаю, знаю. Я не в духе из-за того, что расстроилась. Мне надоело ходить кругами. И мне так стыдно.

– За что стыдно? Ты не сделала ничего зазорного. Тебе нравится парень, такое бывает, – говорю.

– Думаю, мне просто надо его забыть. Я плохо переношу эмоциональные перепады.

– Понимаю. Чем смогу, помогу. Составим тебе программу «Как забыть Гейба за двадцать простых приемов».

– Спасибо, Марибел. Ты великолепна.

– Сама знаю. Скоро приеду домой.

– А я начну разрабатывать программу реабилитации.

Шарлотта (бариста)

– Лия тут, – шепчу я Киту, когда он подходит.

– Ура! – отвечает он. – Я так давно ее не видел.

Лия быстро продвигается по очереди, заказывает мокко со льдом и занимает привычное место в углу, у окна. Через несколько минут заявляется Гейб. Он, как всегда, вовремя.

– Он как будто ее преследует, – бормочу я Киту. – Серьезно. По-другому это не объяснить.

Гейб входит и, очевидно, ищет глазами Лию, находит ее, но она не замечает его сразу. Она в наушниках: ясно, что полностью отключилась от окружения.

Когда подходит очередь Гейба, он заказывает большой кофе с местом под молоко, как обычно.

– «Пайк плейс», – добавляет он с улыбкой, прежде чем я успеваю предложить ему варианты.

– Ты сегодня повеселее, – говорю. Не хотела ведь говорить, честное слово. Просто больше не могу терпеть.

– Дела налаживаются. – Он застенчиво улыбается и пожимает плечами.

Они милые, хоть и бестолковые и с явными проблемами в выстраивании нормальных отношений. Но по сравнению с другими постоянными посетителями этого заведения они вежливые и приятные, намного лучше тех, кто слишком ревностно следит за исполнением заказа и глубоко в душе таит обиду за недолитый мокко.

Я уже не говорю о том, как вежливо повел себя Гейб, когда я рассказала ему о сломанной ноге, а благодаря признанию об автокатастрофе он стал мне нравиться еще больше, потому что никто не заставлял его делиться, он сам захотел.

Вручаю ему кофе, и он идет добавить молока и сахара, все время наблюдая за Лией. Он несколько раз подряд сглатывает слюну и трогает себя за ухо. Кажется, он чувствует, что я на него гляжу, потому что оборачивается и улыбается мне. Я показываю большой палец.

– Кит, – говорю, – мне кажется, сейчас что-то будет.

Кит поднимает голову от латте со специями, который он как раз готовит, и смотрит в угол. Меня так и тянет сделать фоновую музыку тише, но приходится обслуживать клиентов. Я едва не велю какой-то старушке заткнуться, чтобы мне было слышно, что там происходит.

Он подходит к столику Лии, а она его не замечает, потому что до сих пор сидит в наушниках. Он касается ее плеча, и она поднимает голову.

– Мисс, – зовет меня мужчина в очереди. Я на него цыкаю. Мне надо всего две секунды, чтобы расслышать, что же там происходит. Кит перестает вспенивать молоко, и, клянусь, даже аудиосистема «Старбакс» задерживает дыхание.

Кажется, он сказал ей «привет», а она поздоровалась в ответ. Он показывает на стул напротив нее, и она делает жест, показывающий скорее, что она сдалась, чем пригласила его сесть. Это не сулит ничего хорошего.

– Если хочешь, занимай, – слышу ее слова. Голос звучит громко, в нем слишком много эмоций для такой безобидной просьбы Гейба. Затем она закрывает книги, убирает их в сумку и уходит. Гейб, по-видимому, этим ошеломлен.

Я гляжу на Кита – он такой же грустный, как и я.

– Ладно, чего вам? – спрашиваю я старика.

– Сервис получше! – возмущенно отвечает он.

Подаю ему кофе и потом показываю Киту, что иду поговорить с Гейбом. Сейчас в очереди никого, и, надеюсь, никто не придет, пока меня нет. Честно, мне самой не верится, что я в это ввязалась, но он такой грустный, что надо хотя бы спросить, как он себя чувствует.

Подхожу к его столику с тряпкой, притворяясь, будто собралась протереть столы вокруг него.

– Ты как? – спрашиваю, когда он замечает, что я на него смотрю.

– Не знаю, что я сделал не так.

– Может, она слишком долго ждала?

Он грызет ноготь и кивает.

– Мне жаль, – искренне говорю.

– Спасибо. Посижу здесь, попытаюсь собрать куски разбитого самолюбия.

– А кусок бесплатного чизкейка тебе в этом поможет?

– Бесплатный чизкейк поможет в чем угодно.

– Вернусь скоренько.

Ненавижу себя за то, что встряла, а еще за слово «скоренько».

Сэм (брат Гейба)

Гейб и Бэйли являются аж за несколько часов до начала вечеринки.

– Тащи еду с выпивкой, – говорит Гейб вместо приветствия.

– И я рад тебя видеть, – говорю в ответ.

– Гейб в паршивом настроении, – говорит мне Бэйли. – Не обращай на него внимания.

– Как дела? – спрашиваю, поворачиваясь к брату.

– Нет у меня паршивого настроения, я просто запутался, и мне грустно, – говорит он Бэйли, но при этом совершенно игнорирует мой вопрос.

– Что случилось с Гейбом? – спрашиваю я Бэйли.

– Идем, – отвечает он, – расскажу, пока будем искать еду и напитки.

– Дай-ка я разыщу Кейси. Кажется, он за рулем.

Мы вчетвером вваливаемся в мою машину, Гейб дуется на заднем сиденье. Мы заказываем из машины еду в «Макдоналдс». Бэйли рассказывает нам обо всем, что было. Кейси паркуется, и я начинаю раздавать еду.

– Значит, Гейб решил, что сам расскажет Лии о сегодняшней вечеринке. Но он упирался, когда видел ее на этой неделе, и сильно трусил.

– Я не трусил, – ворчит он. – Не хотел говорить об этом в классе, перед Хиллари. Ладно, так и быть, когда я видел ее недавно, струсил. Но она снова была с тем парнем!

– Итак, один раз он струсил. Вчера он увидел ее в «Старбакс», перенервничал, что-то станцевал, а все бариста его в это время подбадривали…

– Там было совсем не так, – говорит Гейб.

– Ладно, – отвечает Бэйли, – сам рассказывай.

Гейб откусывает большой кусок «биг-мака» и просовывается вперед.

– Там работают бариста, с которыми я постоянно вижусь. Обычно они очень приятные, кроме той, которая иногда ведет себя как стерва, но вчера даже она была вежливой. Она сказала, что я повеселел. Так оно и было. На улице тепло, я получил «отлично» за курсовую по внешней политике и пошел в «Старбакс», надеясь, что Лия волшебным образом окажется там.

– Понятно, – говорю. Кейси тоже кивает.

– Я подошел к ней, она сидела в наушниках, и я похлопал ее по плечу. Она подняла на меня голову и вытащила их. Я поздоровался, она – тоже.

– Пока что все нормально.

– Да, потом я спросил, можно ли сесть к ней за столик, она ответила: «Если хочешь, занимай» – затем встала и ушла.

– Так и сделала?

– Так и сделала, – подтверждает он.

– Непохоже на Лию.

– Знаю. Но даже стервозной бариста Шарлотте стало так меня жалко, что она дала мне бесплатно кусок чизкейка.

– Удачно.

– Хоть какое-то утешение, – говорит он и пожимает плечами.

– Что будешь делать? – спрашиваю.

– Не знаю, – отвечает он.

– Ты и впрямь бодрый для человека, которого вчера отвергла любимая девушка, если не учитывать недавнего ворчания.

– А, да, я получил слуховой протез. – Он поворачивается ко мне и показывает ухо.

– Да, мама рассказывала, – говорю.

Затем Гейб показывает его остальным.

– Почти не видно, – говорит Бэйли.

– Я и не вижу ничего, – говорит Кейси, щурясь.

Гейб вынимает из уха крошечный кусочек пластика, и мы над ним охаем и ахаем.

– Мне его прислали после примерки на прошлой неделе. Пришел только сегодня. – Он засовывает его обратно в ухо. – Мне все равно неприятно об этом говорить, но зато теперь радостно, оттого что могу слышать.

– Да, ничего удивительного, – говорю я.

– Послушай, если я хочу сидеть и полтора года ныть о слухе, имею на это полное право, – говорит он, но улыбается.

Мы заходим в магазин с алкоголем, по пути стараясь придумать решение для Гейба.

– По крайней мере, сегодня ты сможешь слышать, – говорю, подходя к нему в ряду с водкой. – Думаю, это тебе поможет.

К нам с Гейбом приближается Бэйли:

– Могу поговорить с Бьянкой, а она поговорит с Лией, – предлагает Бэйли.

– Знаю и ценю это, но мне кажется, что я должен действовать сам.

Бэйли кивает.

– Дай знать, если передумаешь.

Купив спиртное, мы едем обратно к дому и зависаем в моей комнате.

К началу вечеринки мы уже серьезно напились. А когда приходит Лия с подружками, комната перед глазами уже крутится. Девушки спускаются вниз, в подвал, и мы идем следом за ними. Бэйли с Бьянкой исчезают почти мгновенно, найдя для себя укромный уголок.

– Глядя на нее, я начинаю… злиться, – говорит Гейб мне и Кейси, уставившись через всю комнату на Лию. – Хочется заорать.

– Ты ведь не умеешь орать, – подмечает Кейси.

– Успокойся, мужик. Не надо на нее орать, – говорю.

Он отхлебывает пиво:

– Зачем мы весь год играем в эту дурацкую, паршивую игру?

– Собери энергию ци, обуздай гнев, – настраивает Кейси. – Ты что, серьезно напился и теперь рвешься в драку? Непохоже на тебя.

– Просто хочу разобраться.

Он продолжает на нее глядеть. Наконец она смотрит в его сторону и поднимает брови. Гейб воспринимает это как сигнал высказать все, что он о ней думает.

Марибел (соседка Лии по комнате)

– Привет, Лия, – раздается голос у меня за спиной. У Лии отвисает челюсть. Я оборачиваюсь и не особенно удивляюсь, увидев Гейба. Рано или поздно это должно было случиться. Я рассматривала вероятность, что даже сегодня. Можно сказать, я на это надеялась.

– А где же твой парень? – спрашивает он.

– Нет у меня парня, – отвечает она с легким отвращением.

Перед приходом мы заранее выпили. Пришлось изрядно надавить на Лию, чтобы она вообще сюда пошла. Она заявила, что с Гейбом покончено и она устала от игр. Но Бьянке очень хотелось провести время с Бэйли. Потом мы напоили Лию, и она решила, что ей надо увидеть Гейба, просто чтобы доказать самой себе, что с ним покончено.

Глядя на ее лицо сейчас, я лишь уверяюсь, что он ей до сих пор нравится.

– Неужели? А что это за чувак, с которым я постоянно вижу тебя в кампусе? Высокий, тощий, в очках, – спрашивает Гейб. Видно, что он пьяный, но дело в том, что Гейб – неопасный пьяница. Он больше похож на долговязого щеночка, у которого не получается контролировать конечности.

– С моим другом Дэнни? – спрашивает Лия, так и не понимая, что происходит. Тут она включает полный режим злобы: тыкает пальцем ему в грудь, припирая его спиной к стенке. – Да кто бы говорил!

У Гейба округляются глаза.

– Сам на обеде заигрывал с образиной-обломщицей Хиллари.

Гейб, похоже, в ужасе. Меня тянет встать на его защиту, но знаю, что в данной ситуации я должна быть на стороне Лии. Замечаю, как ко мне подходят Кейси и Сэм.

– Привет, – проговариваю уголком рта. – Уже пора начинать волноваться?

– Думаю, они сами во всем разберутся, – отвечает Кейси.

– Да, Гейб настроен решительно, – добавляет Сэм.

– Наконец-то, – говорю.

Гейб глядит на нас:

– Я, вообще-то, все слышу.

– А, так ты теперь все слышишь! – придирается Лия.

– Слышу. У меня теперь слуховой протез, – говорит он ей, надменно подняв подбородок.

– Молодец, возьми с полки пирожок! – говорит Лия, поднимая руки. – Знаешь, ты мог бы давно рассказать о своей заморочке, и я бы не гадала все это время, что же это за заморочка, и, может, мы бы с этой заморочкой что-нибудь придумали.

– Как-то много «заморочек», – шепчет Кейси.

– Я тебя тоже слышу, – говорит Лия, резко оборачивается и злобно глядит на Кейси.

Он безвольно поднимает руки.

– Знаешь, – говорит Гейб, – вчера я старался вести себя вежливо. Собирался пригласить тебя на вечеринку, а ты меня полностью проигнорировала.

– Я не хотела с тобой разговаривать, – отвечает она, делая паузы между словами.

– Да почему? Что я такого сделал?

– Не знаю, почему ты постоянно спрашиваешь подруг обо мне, но никогда не говоришь со мной. Мы часто видимся, но ты едва здороваешься! А потом вдруг ни с того ни с сего появляешься из ниоткуда и хочешь со мной дружить! Притом тогда, когда удобно тебе.

Он глядит на нее и моргает.

– Припоминаешь?

– Не тогда, когда мне удобно…

– Ты посылаешь смешанные сигналы, Гейб. То ты милый, вежливый, необычный, то вдруг неприятный, какой-то отчужденный и ненормальный.

– Не хочу казаться ненормальным, – тихонько отвечает он. – Я ведь всегда стараюсь быть вежливым и милым. Мне не нужны заморочки. Я стараюсь избавиться от заморочек. Может, у меня действительно есть заморочки, но я сам о них даже не подозреваю.

– Опять куча «заморочек», – говорит Сэм. – Можно было хлопать по рюмашке каждый раз, когда они произносили это слово.

Я делаю шажок назад.

– Мне кажется, нам не стоит подслушивать, – говорю я ему.

– Тсс, – останавливает Кейси, опять подвигая меня ближе. – Им пригодятся наши воспоминания этого благословенного события, потому что они оба сейчас очень пьяные.

– Не такая уж я пьяная, – говорит Лия, не оборачиваясь.

– А я пьяный, – отвечает Гейб. – Это для протокола.

– Так что ты на это скажешь? – спрашивает его Лия, снова тыкая в грудь пальцем.

– Прошу, хватит тыкать меня в грудь, – говорит он.

Она упирает руки в бока и сжимает руки в кулаки:

– Ты прав.

Он глядит на нее, у него непонятное выражение лица. На мгновение мне показалось, что он сейчас наклонится и поцелует ее. Я волнуюсь, потому что почти уверена: если он сделает это прямо сейчас, она ударит его коленкой в промежность.

– Все так, и если бы я был адекватным, а не чокнутым, то рассказал бы тебе о заморочках, и мы бы как-нибудь заморочились, – говорит он.

– Мне нравятся эти расплывчатые формулировки, – бормочет Кейси. – Они так грандиозно перебарщивают с «заморочками».

– Серьезно, я уже начал пить каждый раз, когда они говорят «заморочки», – признается Сэм.

– Что происходит? – спрашивает Бьянка, подходя ко мне сбоку.

– По-моему, сейчас Гейб с Лией или начнут эпический кулачный бой, или поцелуются, – объясняю, глядя на нее и Бэйли.

– Це-луй-тесь, це-луй-тесь, це-луй-тесь, – начинает тихонько скандировать Бэйли.

Гейб на него даже не глядит, просто показывает пальцем и говорит:

– Заткнись.

Бэйли затыкается.

– Ну, – говорит Лия, – и это все? Тебе больше нечего сказать?

Гейб сначала смотрит на нее, потом по очереди на нас и хмурится, затем снова поворачивается к Лии:

– Я не могу здесь, перед всеми. Может, хотя бы выйдем на улицу? Ты не против?

Я жду, что она снова начнет орать, но у нее, кажется, исчез боевой запал.

– Да, конечно, не против, – говорит она, скрестив руки. У меня такое ощущение, что нужно что-то сказать, но я не хочу невзначай ее отговорить. Им действительно надо все обсудить.

– Точно, Лия? – спрашивает Бьянка, читая мои мысли.

– Да, все нормально. Я напишу, если вы мне понадобитесь.

Мы стоим и просто смотрим друг на друга. Оглядываемся и обнаруживаем, что вечеринка почти остановилась и все следят за происходящим. Лия с Гейбом молча идут к лестнице.

Музыка снова становится громче, и все начинают говорить.

Кейси идет достать нам пива из тайных запасов.

– А теперь подождем, – говорит он, вручая каждому по бутылке.

Когда Гейб и Лия выходят, я поворачиваюсь к Кейси и сообщаю:

– Я не хочу ждать. Можно за ними как-нибудь проследить?

– Ты что, серьезно? – спрашивает он, состроив мину.

– Чувак, – отвечает Бэйли, – ты ведь явно тоже хочешь посмотреть. Вот только не надо сейчас изображать благородного, нужно найти отменную локацию и подслушать.

Мы поднимаемся по лестнице в гостиную, открываем переднее окно, но они, похоже, стоят ближе к другому краю дома.

– Может, пойдем в туалет? – предлагает Кейси, и остальные идут за ним. Бэйли запирает за нами дверь.

– Нельзя, чтобы кто-нибудь прервал такую важную операцию по слежке, – поясняет он.

Кейси приоткрывает окно, и в туалет врывается свежий воздух. Мы не включаем свет и стараемся дышать как можно тише.

– Тебе надо было накинуть пальто, – слышим мы Гейба.

– Как раз в духе Гейба, – подмечает Сэм.

– Не нужно мне пальто, – говорит Лия. – О чем хотел поговорить?

– Не знаю. Просто там мне никак не думалось. Как будто все, кто на вечеринке, глядели на нас и подслушивали. Я столько всего хотел сказать, а все вышло бы напоказ.

Лия скрещивает руки:

– Так говори.

– Для начала, наверно, извинюсь. Это у меня выходит плохо, я часто заморачиваюсь.

– Над чем заморачиваешься? Мы сегодня так часто говорим «заморочка», как будто боимся сказать что-то конкретное, и не говорим ничего.

– Бэйли, скажи тому, кто ломится в дверь, перестать, он мешает подслушивать, – шепчу.

Бэйли приоткрывает дверь на самую малость.

– Если не пустите, я нассу в кухонную раковину, – говорит Антонио.

– Антонио надо отлить, – сообщает нам Бэйли. Мы вываливаемся из туалета и обходим дом, пытаясь найти такую же хорошую точку обзора, как прежняя. В итоге поднимаемся в спальню наверху, но голосов нашей парочки почти не слышно из-за ветра. Слышим, как Лия иногда кричит, но на этом все.

– Придется ждать их рассказа до утра, – подытоживаю я.

Виктор (сокурсник по писательскому мастерству)

Я избегаю Гейба с Лией так, словно от этого зависит моя жизнь. Последние три месяца каждый раз, как я замечал одного из них, сломя голову бежал в другую сторону, потому что если видишь одного, то поблизости обычно находится второй. И мне до смерти надоело попадать в их «моменты».

Сегодня вечером по дороге на вечеринку я даже не думал о Гейбе с Лией. Тут уж мне некого винить, кроме себя: естественно, они оказались здесь. И, конечно, устроили какую-то странную сцену в подвале. Как только я понял, откуда шум, сам себя проводил на выход и решил отсидеться в боковом дворе, дымя сигаретами.

И, представляете, не успел я сделать и двух затяжек первой сигареты, как услышал их у крыльца дома. Никакой передышки. Размышляю, не затушить ли сигарету, но не хочется ее тратить просто так, поэтому решаю глядеть на небо и не обращать на них внимания.

Притворяюсь, что их голоса – это мягкие волны, набегающие на берег. Вглядываюсь в звезды и движение легких облаков вокруг луны. От этого у меня начинает сильно кружиться голова. Черт, да я же пьяный.

Слышно бормотание Гейба, но не слова.

Любопытство советует не пропускать такое зрелище. Подхожу к углу дома, стараясь оставаться в тени, но чтобы видеть их сквозь кусты. Не знаю, как это вышло: слежу за двумя людьми, которых ненавижу больше всех на свете. Скорее всего, виной тому спиртное.

Лия уперла руки в бока, а Гейб стоит чуть не за километр от нее. Он засунул руки глубоко в карманы и повернулся к ней боком, словно приготовился бежать по сигналу.

– Ну давай, Гейб, подкинь мне хоть какую-нибудь тему.

– Я не хотел идти на свидание с Хиллари.

– Значит, ты хотел с ней подружиться?

– Нет.

– Хорошо, потому что она отстойная.

– Это так стремно, что ты решишь, что и я стремный. Вряд ли я вообще смогу рассказать тебе. – Он глядит на небо, а не на нее.

– Что?

– Я использовал Хиллари для практики.

– Практики чего? – спрашивает она, делая шаг к нему навстречу.

Он закатывает глаза:

– Для практики разговора с девушками.

Мне приходится сдерживать смех. Лия ничего не отвечает.

– Я-то думал, ты уяснила, что я застенчивый. Вот поэтому и выбрал такое эссе для чтения перед классом. Я подумал, что станешь терпимее ко мне, потому что ты меня поняла…

– Я действительно поняла. И до сих пор понимаю. Принимаю тебя таким, какой ты есть, – говорит она. – Но ведь это было полгода назад!

– Я неторопливый.

– Это уж очень, очень неторопливо, Гейб.

– Я начинаю нервничать и надумывать себе всякое.

– Сейчас ты, по-моему, не волнуешься.

– Это потому, что сейчас я пьяный! – отвечает он.

– Так, значит, ты стеснительный, не умеешь разговаривать с девушками и поэтому пошел на обед с Хиллари?

– Мы просто обедали в студенческом центре. Мы же там не венчались. Что ты к этому прикопалась?

– Да потому что ты… трогал ее за руку и заигрывал под столом ногой!

– Трогал за руку?

– Ага, Марибел все это время за тобой следила, а я была с ней на телефоне, и она мне вещала с места событий.

Вот блин! Ему ни за что не выпутаться из этого клубка.

– Тебе не кажется, что это ненормально? – спрашивает он. – Заставлять подругу вот так за мной следить?

– Может быть, но все равно. Если б я тебе нравилась, ты бы так не делал.

– Лия, встреча с Хиллари не имеет отношения к тебе, не в полном смысле. Да и ты сама не заявляла напрямую о чувствах. Чтобы тебя понять, надо иметь кольцо-дешифровщик. То сидишь со мной в столовой, то через несколько дней я вижу, как ты флиртуешь в библиотеке с каким-то парнем, отворачиваешься от меня, не замечаешь.

Она трясет головой:

– Тогда я просто устала. И мне было стыдно. Я это сделала из чувства самосохранения.

– Да, мне оно знакомо, – отвечает он. Видимо, в этот момент он заметил огонек моей сигареты. – Кто там?

Лия оборачивается.

Я выхожу из-за угла дома, пытаясь улыбнуться, хотя, судя по выражению их лиц, меня сейчас высекут.

– Привет! Как дела, ребята?

– Виктор, – говорит Лия.

– Давно не виделись, – говорю с притворным дружелюбием.

– Что ты тут делаешь? – спрашивает Гейб.

– Был на вечеринке с друзьями.

– Ты что, за нами следишь? – спрашивает Лия.

– Да, прямо как ты за Гейбом, – хихикаю в ответ. Она невозмутимо чешет нос:

– Надо же. А вот это было обидно.

Гейб усмехается и отворачивается от меня:

– Мне пора.

– Что? Вот так просто уйдешь? – спрашивает Лия.

– Да, я слишком пьян, чтобы говорить об этом сейчас. И у меня такое ощущение, что все, что я ни скажу, сделает только хуже. А я хочу во всем разобраться. Но сначала мне надо поспать. Сейчас ничего не выйдет.

– Это потому, что ты меня не слушаешь.

– Мне кажется, вы оба друг друга не слышите, – встреваю я.

Они пялятся на меня вдвоем целую минуту. Затем Гейб поворачивается и беспомощно глядит на Лию.

– Прости, – говорит он.

Мы с ней наблюдаем, как он уходит.

– Может, тебе стоит пойти за ним? – предлагаю я.

– Можно подумать, я буду следовать твоим советам, – огрызается Лия. Она проходит мимо и заходит в здание, хлопая дверью.

Беседа прошла неудачно для всех.

Две секунды спустя она снова распахивает дверь, откликаясь через плечо:

– Нет, правда, все в порядке. Клянусь.

За ней выходят ее подружки.

– Нельзя уходить одной.

– А я и не одна, – отвечает Лия. – Со мной Виктор.

– Виктор с писательского мастерства?

– Да.

– Ты же его терпеть не можешь.

Следом из-за двери вываливается пара ребят.

– Где Гейб?

– Ушел, – отвечает она коротко.

– Куда он пошел?

Она пожимает плечами и тянет меня следом, оставляя за собой пьяную толпу. Я машу им рукой.

Что ж, можно и прогуляться.

Боб (водитель автобуса)

У меня перерыв возле студенческого центра. В автобус вваливается старый знакомый, Гейб. Он мне кивает, и я невольно замечаю, что он выглядит расстроенным. Бросаю на него взгляд в зеркало заднего вида: кажется, у него болит желудок.

– Тебя тошнит? – спрашиваю, ловя его взгляд в зеркале.

– Не-а. Просто выдался скверный вечер.

– Хочешь поговорить?

Он открывает рот, но тут мы слышим у автобуса женский голос.

– Отлично, – бормочет Гейб.

– Ладно, спасибо, что проводил, – говорит девушка. Я очень быстро понимаю, что это Лия и именно из-за нее мог не сложиться вечер у Гейба.

– Что? – спрашивает паренек снаружи.

– Спасибо, что проводил. Мне надо было отвязаться от друзей, а ты мне в этом помог. Но сейчас мне надо побыть одной. Не хочу развлекаться.

– Где это мы? – спрашивает парень.

– В студенческом центре. Пройди квартал в ту сторону, вернешься назад на вечеринку.

– У вас там все нормально? – спрашиваю в открытую дверь.

– Да, – говорит она, поворачиваясь и мило мне улыбаясь, – все хорошо.

– Мне уйти? – спрашивает он.

– Да, и не смей никому растрезвонить то, что я рассказала тебе по дороге.

– Я вообще… и не думал, – лопочет паренек. – А ты… что-то рассказывала?

– Молодец, продолжай в том же духе.

Он идет в другую сторону, а Лия входит в автобус.

– Он точно доберется? – спрашиваю.

Она делает виноватое лицо и качает головой.

– Да, все нормально. У него там остались друзья, а идти недалеко.

Она набирает в грудь воздуха и глубоко вздыхает, заметив Гейба.

– Ну конечно, – шепчет она.

– У меня перерыв на десять минут, – говорю им. Они вдвоем кивают. Она садится позади него.

Несколько секунд они сидят в полной тишине. Гейб поворачивается к ней.

– Прости, что вел себя так враждебно, – говорит он.

– Извини, что так холодно обошлась с тобой вчера в «Старбакс», – отвечает она.

Я завожу автобус и еду по маршруту. Вряд ли они заметили, что едут не в том направлении, поэтому придется потратить лишнее время, чтобы довезти их до нужной стороны кампуса.

– Знаю, я сказал, что не хочу сейчас говорить, но ты должна кое о чем узнать.

Она кивает и немного расслабляется.

– Вот какое дело, – говорит он.

Пока мы стоим на светофоре, я поглядываю на них в зеркало заднего вида. Она наклоняется к его сиденью, а он по-прежнему сидит боком, но смотрит уже не на нее, а на свою ногу. По ее рукам, сложенным у подбородка, кажется, что ей хочется к нему притронуться, но она себя сдерживает.

– Во-первых, и мне очень стыдно в этом признаваться, у меня никогда не было девушки, и я волновался, что сделаю что-нибудь не так.

Лия пожимает плечами:

– У меня были всего одни долгие отношения. Я тоже не Элизабет Тейлор с сороковым мужем.

– Правда?

– Правда.

– Мне даже полегчало.

– Видишь? Все ведь так просто, – говорит она, улыбаясь.

– А сейчас будет труднее, потому что это уже не такая большая проблема, но мне важно, чтобы ты это знала. Мне кажется, ты станешь чуточку лучше меня понимать.

Она терпеливо кивает.

– В январе прошлого года я попал в аварию, – начинает он, – сразу после Нового года.

Она тихонько ахает. Не знаю, как у меня получилось что-то расслышать из-за шума двигателя.

– Я вез младшую сестру Бекку ночевать к подруге, потом поехал обратно и попал на лед. Машину развернуло и ударило о дерево с водительской стороны. Я сломал локоть и сильно ударился головой о дверь.

Он невольно касается уха и щеки, глядит на нее, и до меня доходит, что я уже два раза не поехал на зеленый. Хорошо, что сейчас поблизости никого нет. Трогаюсь с места, но слежу за ребятишками. Вот, я всегда говорю, что не надо выезжать на дорогу в гололед.

– Сочувствую, – тихо говорит она.

– Все хорошо! В том-то и дело. Я в порядке. Ну, пару дней пробыл без сознания, а потом несколько недель лежал в больнице, все болело. Мне требовалась помощь почти во всем. Мама купила много обуви без шнурков, потому что я долго ходил в гипсе и не мог сам завязывать шнурки. – Тут он ей улыбается, но она слишком поражена, чтобы улыбнуться в ответ.

– Понятно.

– Но оказалось, что, когда я ударился головой, собственно говоря… что-то повредил в ухе. И я им теперь ничего не слышу. И не только в ухе, в эпикризе много чего написано, но суть в этом. И врач сказал, что слух может вернуться, но, возможно, и нет. Я все ждал, когда же станет лучше. И локоть почти зажил, и голова. Но не ухо.

Она кивает.

– А потом, после долгого отсутствия, я вернулся на учебу и потерял стипендию по бейсболу. Постоянно что-то идет не так, – говорит он. Этот паренек меня убивает. – Я хотел тебе понравиться, но мне не нужно, чтобы ты меня жалела. Не хочу чужой жалости. Потому все так и запуталось.

Мы уже подъехали к их остановке, а я не знаю, говорить им об этом или нет. Лия это замечает и встает.

– Спасибо, – говорит она ему, – за то, что рассказал.

– Значит, все в порядке?

– Да, просто… – она приостанавливается и вздыхает: – Последнее время все так странно и бредово. Может, если бы ты рассказал об этом раньше, я бы поняла. Но я ведь почти ничего не знала.

Он кивает, но с таким видом, словно ждет удара в лицо.

– Дашь мне немного времени? Подумать? – спрашивает Лия.

– Хорошо.

– Прости. Мне во многом надо разобраться.

Она скрещивает руки и, кажется, наконец-то вспоминает, что здесь еще и я. Лия поднимает палец, прося меня подождать еще минутку.

– А-а-а.

– В этом ведь нет ничего плохого. Но я соврала о том, насколько пьяная, да и ты сейчас пьяный, а я не знаю, получится ли у нас разрешить несколько месяцев глупости за один вечер.

Он надавливает ладонями на глаза.

– Проводишь меня до дома? – спрашивает она. – Пожалуйста.

Он кивает, и они проходят между рядами кресел, благодарят меня – всегда ведут себя вежливо, даже в такой напряженный вечер.

Наблюдаю, как они идут, пока не исчезают в здании.

Кейси (друг Гейба)

Я сижу на крыльце и притворяюсь, что читаю конспекты по психопатологии. Выдался прекрасный воскресный день. Солнце светит, птички загаживают мне всю машину, а стул скрипит от каждого движения. Наверно, не стоит отклоняться назад и закидывать ноги на перила, но в риске есть что-то такое, отчего сердце любого инженера-строителя начинает биться быстрее. Я испытываю предел прочности. По крайней мере, так и скажу в травмпункте, когда этот стул подо мной развалится.

– Почему читаешь «Я никогда не обещала вам розового сада»?

Я даже и не заметил, как к дому подошел Гейб. Стул едва не опрокидывается, когда я дергаюсь вправо. Он ужасно скрипит, когда две передние ножки стукаются о пол.

– Тоже та еще психопатология, – говорю, а он смеется, что я едва не упал. – Прекрати смеяться.

Он фыркает, делает серьезное лицо и занимает другой стул.

– Ну, как дела? – спрашиваю. Мне хочется задать чуть ли не сто вопросов, но понимаю, что лучше начать с безобидного.

– Никак.

– Что-то назревает.

– Вообще да, но не знаю, как об этом заговорить.

– Можно сыграть в двадцать вопросов. Начну с этого: куда ты делся вчера вечером?

– Уехал домой.

– Почему нам не написал, чтобы мы не думали, что ты умер?

Он сердито на меня глядит.

– Так и быть, мы знали, что ты не умер. Все равно тебе надо было вернуться.

– Ни за что, это такое унижение. Я не смог с ним справиться.

– Она тоже ушла.

– Да, знаю. Мы снова встретились в автобусе.

– Да?

– И я излил ей душу, а она такая: «Круто, давай устроим передышку».

– Да ну?

– Кажется, я подавал «много смешанных сигналов»… и она практически ничего не знала. И сказала, что мы оба слишком пьяные, чтобы прийти к какому-то достойному заключению. Когда мы зашли в здание, она заявила, что даст мне знать, когда будет готова к разговору.

– И что собираешься делать?

– Делать?

– Да, какой предпримешь шаг?

– Пока не знаю.

– Горд за тебя, что понимаешь: должен быть и следующий шаг.

– Да, должен быть, но, мне кажется, сначала надо получить от нее намек. Например, знак, что она готова продолжить разговор.

– Тебе надо сделать какой-нибудь романтический жест.

– Да, это как раз в моем духе.

– Ну, тогда сделай романтический жест в духе Гейба.

– Даже не представляю, во что это может вылиться.

– Подожди, пока мы совсем не сменили тему: зачем ты сюда пришел?

– Искал какое-нибудь бессмысленное развлечение вроде видеоигр.

– Ну, это можно устроить.