Январь

Кейси (друг Гейба)

– Кейси?

– Гейб!

– Зачем ты мне звонишь? – спрашивает он. Кажется, я его разбудил.

– Потому что я на пару дней уехал к бабушке, но мне надо сказать тебе кое-что важное, а сочинить хорошее сообщение у меня не получилось.

– Понятно… – говорит он уже не так сонно, но осторожно.

– Так вот, я видел в баре Лию с подружками в последний вечер семестра.

– Так.

– Одна из них, Бьянка, напилась до невменяемости. Лия со своей соседкой по комнате Марибел пытались держать ее в узде.

– Прямо ужастик какой-то. Сейчас ты меня напугал.

– Не бойся!

– Не помогает.

– Это мелочи. Бьянка спросила, не гей ли ты. – Я говорю это быстро, словно срывая пластырь.

– А-а-а, – выдыхает он.

– А-а-а? Серьезно?

– Да.

– Хм. Ты там как? – спрашиваю спустя долгую минуту.

– Я в порядке. Это многое объясняет.

– Например?

– Ну, обычно Лия рада меня видеть. А потом мы начинаем с ней говорить или что-то делать, и она становится грустной, как будто вспоминает что-то неприятное. И я все думал, что написал что-то не то в эссе, ну, не знаю. Или что она что-либо услышала. Поэтому все становится на свои места, если она думала, что я – гей.

– Я ее убедил, что ты натурал.

– Спасибо. В смысле, я не обижаюсь.

– Хорошо.

– Это столько объясняет! – выкрикивает он, и его голос звучит легче и веселее.

– Рад, что смог помочь.

– Мне пора. Ненавижу разговаривать по телефону. Но ты сделал все как надо, Кейси.

– Спасибо, чувак. Я стараюсь.

Дэнни (друг Лии)

Во время зимних каникул Лия попросила меня о встрече. Ничего странного. Мы с Лией привыкли проводить время вместе. Странно то, что сообщение она написала в формальном стиле.

По ее просьбе я жду в городской закусочной в полдень, в понедельник после Нового года.

– Привет, Дэниел, – говорит она, уже заняв место в кабинке.

– Привет, Азалия. – Я складываю руки, копируя ее серьезную позу.

– Я взяла на себя смелость заказать тебе фри под сырным соусом, потому что у меня плохие новости.

– Какие?

– Гейб Кабрера – не гомосексуалист.

– О нет, – говорю я.

Она кивает:

– О да.

Я кладу голову на руки. Знаю, что веду себя театрально – отчасти потому, что мне грустно, но прежде всего чтобы подыграть пафосному разоблачению Лии. Она хлопает меня по руке. Я сажусь прямо:

– Так что, ты им займешься?

– Да.

– Шикарно. Он – самый удивительный, идеальный и красивый парень на планете, и раз я не могу быть с ним, то с ним должна быть ты.

– Спасибо, Дэнни.

– А как ты это выяснила?

– В последний вечер семестра Бьянка притворилась пьяной, подошла к его другу, Кейси, и с ходу спросила, нравятся ли Гейбу девушки.

Я качаю головой:

– Необычайно. Вы, девчонки, просто гении.

– Надо сказать, у меня в уме был собственный план. Я даже не знала, что у Бьянки есть свой, пока это не случилось. Она ведь никак не могла знать, что Кейси будет сидеть в баре один в то самое время.

Я киваю и тут вспоминаю:

– Я так понимаю, удостоверения прокатили?

– Еще как! Хотя мне кажется, что-то теряется, когда решаешь не ждать двадцати одного года. – Она пожимает плечами. – Не знаю, как часто буду пользоваться своим.

– Теперь многое стало понятно.

Нам подают две тарелки фри под сырным соусом, и мы приступаем к еде.

– Жаль, что так вышло с Гейбом, – говорит она.

– Ты не виновата, что ему нравятся девушки. Дело ведь не в том, что ты такая потрясающая и он сразу стал натуралом.

Она смеется.

– Но я действительно считал его геем и понятия не имел, насколько ошибался. Может, он немножко би или пансексуал?

– Скорее всего, нет, – говорит она, улыбаясь.

– А может, хоть проявляет интерес? Ну хоть чуточку?

– Попробую для тебя это выяснить, – обещает она, похлопывая меня по руке.

– А я помогу тебе его охмурить, – говорю и подмигиваю.

Сэм (брат Гейба)

Все вернулись в кампус на весенний семестр. Мне будет не хватать тишины зимних каникул. Я возвращаюсь после первого рабочего дня и вижу Гейба на скамейке у библиотеки.

– Привет, – говорю. Он сидит, не отрываясь от книги. Я пинаю подошву его кроссовки.

– А, привет.

– Как дела?

– Хочешь пойти со мной в столовую?

– Не могу, у нас тренировка по бейсболу.

– Не думал, что стану завидовать тренировке. Остальные, видимо, тоже заняты.

– Да, но если хочешь, я тебя провожу.

– Конечно.

– Ты поэтому ходил за мною следом? Потому что не хотел обедать один?

Он пожимает плечами:

– Мама сказала, что ты работаешь. Я подумал, тебе не помешает обед.

– Прости, что не приехал.

– Ничего страшного. Я за каникулы привык быть дома. Теперь комната в общежитии кажется крохотной и тихой, и… – он осекается и качает головой: – Не знаю, это глупо.

Я стукаю его плечом в плечо:

– Ничего не глупо. Ты просто очень любишь старшего братишку.

– Конечно, это тоже.

Мы несколько минут бредем в молчании, мимо быстро проходят люди, видимо, потому, что на улице морозно. Но Гейб не спешит.

– Никто из твоих знакомых не ищет работника?

– Тебе нужны деньги? – спрашиваю.

– Конечно, нужны. Должность консультанта – это хорошо, она обеспечивает меня жильем, но денег за это не дают. Я в буквальном смысле живу на обедах в столовой и подарочных картах «Старбакс» от тети Кейт.

– В чем тут дело? Почему она думает, что нам так нравится «Старбакс»?

– Не знаю. Но денег у меня нет, так что и они сгодятся. Например, если бы мне захотелось кого-нибудь позвать на свидание, я, по крайней мере, смог бы сводить девушку в «Старбакс».

– Позовешь Лию на свидание?

– Не знаю. Сомневаюсь, что эта идея жизнеспособна. Но подумать стоит.

– Слушай, – говорю я, – если тебе нужны деньги, кажется, библиотека ищет сотрудника. Там чисто, есть кондиционер и не воняет жиром или скисшим молоком.

– Судя по твоим словам, там чудесно.

– Если скажу, что брат ищет работу, они тебя наймут.

– Круто.

Мне хочется сказать что-нибудь еще, потому что всегда есть что добавить, но я оставляю все как есть. Не хочу его отпугнуть. Каникулы он провел хорошо, повеселел и впервые за долгое время стал похож на себя. Мне кажется, родителям теперь легче, оттого что он стал прежним.

– В остальном все нормально? – спрашиваю.

– Да, все хорошо, – отвечает он. – Сейчас начало семестра, а значит, на этой неделе часто будут приходить студенты, волноваться из-за расписания, спрашивать, правильно ли они выбрали предметы или нет.

– Не помню, чтобы меня на первом курсе заботили такие вещи.

– Наверно, у меня в общежитии одни отличники.

– Держи, – говорю и вручаю ему десятидолларовую банкноту, потому что мне уже пора в здание, где должно состояться собрание.

– Нет, не надо.

– Возьми. Отдашь, когда начнешь работать.

Он качает головой.

– Раз тебе грустно, а есть придется одному, то хотя бы купи себе приличную еду.

– Ладно, уговорил. Но я верну.

– Не волнуйся, поставлю тебя на счетчик.

Он стукает меня по руке, но хотя бы смеется.

Максин (официантка)

Два голубка вернулись, на этот раз поодиночке. Грустно, что сидят отдельно, но сегодня они улыбнулись и помахали друг другу. Мне кажется, девочка подсела бы к нему, но она не замечала его до тех пор, пока я не принесла еду.

Вижу, как пристально она на него глядит. Воскресный вечер выдался, к моему удивлению, спокойным, и я решаю вмешаться. Говорю ей:

– Иди же, сядь к нему.

– А вдруг он не захочет?

Я наклоняюсь, чтобы ответить тихо:

– Знаешь, как можно сделать? Пойди в туалет, а когда будешь проходить мимо его столика, спроси, не ждет ли он кого-нибудь.

– Хорошо, – отвечает она, широко раскрыв глаза.

– А если скажет, что нет, спроси, не возражает ли он против компании. Готова поспорить, он согласится. А если нет…

– Я сгорю со стыда.

– Во всяком случае, сгоришь, зная об этом.

– Он очень застенчивый, – говорит она мне.

– Тогда тем более надо брать быка за рога.

– И, кажется, занят.

– Он листает журнал, сладкая, – говорю. – Слушай, а почему ты одна?

– Я проголодалась, а соседка по комнате пока что не вернулась в кампус. Остальных друзей я еще не отыскала.

– Может, по этой же причине и он здесь один. А в следующий раз ты уже будешь не одна, смекаешь?

Она кивает и глубоко вздыхает, прежде чем встать.

Я возвращаюсь и делаю вид, что протираю стойку.

– Привет, Гейб, – говорит она.

Он улыбается и кивает. Ой какой стесняшка.

– Кого-то ждешь?

Он качает головой и краснеет.

– Хочешь, составлю тебе компанию?

– Хорошо, – говорит он.

– Только заберу свою еду и пересяду, ладно? – спрашивает она.

– Ладно.

– Не возражаешь?

Так и тянет дать ей подзатыльник. Ясно, что он не дал ей ответа, которого она ждала, но и не отказал, не стал выдумывать отговорки. Она из тех девушек, которые так ослеплены любовью к парню, что не замечают его застенчивости.

Он качает головой и поднимает взгляд. Она возвращается с чизбургером на тарелке и, стесняясь, садится.

– Здесь хорошие бургеры, – тихо говорит она.

– Согласен.

Он сидит и с чинным видом ест. Через пару минут я приношу ему бутерброд с жареным сыром.

– Посмотрите-ка, пересаживаешься с места на место, – поддразниваю я ее. Так хочется сломать между ними лед. Никогда еще не видела, чтобы два ребенка так друг друга боялись.

Он переплетает пальцы и не глядит в ее сторону. И так старательно это делает, что мне становится понятно: если она заглянет ему в лицо, то сразу увидит, насколько нравится ему.

Она улыбается мне, и я иду к прилавку. Для воскресенья сегодня тихо.

– Давай поиграем в виселицу, – предлагает она, разворачивая салфетку под тарелкой и доставая из сумки ручку.

Он кивает и улыбается с заметным облегчением. Они играют несколько раундов, а потом ей приходит сообщение.

– Соседка по комнате только что вернулась, так что… мне пора, – говорит она. – Еще увидимся?

Он кивает и машет ей, и она как ураган вылетает за дверь. Он тратит добрых пятнадцать минут и пишет что-то на обратной стороне салфетки, а потом комкает ее и уходит. Я не выдерживаю, разворачиваю ее и читаю.

То, что я должен был сказать, но не сказал:

Как дела?

Как прошли каникулы?

Ты записалась на вторую часть курса по писательскому мастерству?

Мне нравятся девушки, так, для справки.

Я – идиот и не знаю, о чем говорить.

Спасибо, что подсела ко мне.

Спасибо за игру в виселицу.

Надо будет как-нибудь повторить. Или я могу оставить тебе свой номер, чтобы ты мне написала. Или я сам могу написать тебе. Можно переписываться. Мне надо перестать вести себя глупо и жалко – хотя я обычно так себя и веду – и начать с тобой говорить. Я о многом должен тебе рассказать, потому что могу тебе не понравиться, если ты меня узнаешь лучше, а может, и наоборот.

Мне очень нравится «Баффи – истребительница вампиров».

Пока (я ведь даже не попрощался, ну почему я такой дурак?).

Мне приходится заставить себя снова смять бумажку и выкинуть. Ведь так хочется сохранить ее для девочки, чтобы она знала, какое впечатление производит на этого мальчика.

Марибел (соседка Лии по комнате)

– Только что случилась невероятнейшая вещь! – говорит Лия, врываясь в комнату общежития.

– Какая?

– Я сидела в столовой с Гейбом, мы вместе ели и играли в виселицу!

– Такое ощущение, что ты с ним нянчилась.

Она приземляется на свою кровать и строит сердитую мину:

– Нет! Это ведь мило! Не будь такой злюкой!

Она ногами стаскивает ботинки и бросает один в меня, промахнувшись на добрых полметра, но я смеюсь и продолжаю разбирать вещи.

– Расскажи мне в точности, как все было, ничего не упускай.

– Ну, мне кажется, что пожилая официантка в столовой…

– Максин?

– Да!

– Я люблю Максин.

– И я! Мне кажется, она хочет, чтобы мы с Гей-бом… начали встречаться. Она мне дала совет, как к нему подсесть, а потом наблюдала, когда мы сидели вместе, и улыбалась.

Я на секундочку задумываюсь.

– Это странно, но хорошо. Значит, другие люди тоже видят химию между вами.

– Согласна, – говорит Лия. – Он вел себя по-дружески, но, конечно, молчал. Мы начали играть в виселицу, когда стало понятно, что он не очень-то хочет со мной болтать.

– Мне кажется, это гениально – занять его, показать, что ты его принимаешь. Молодец.

– Спасибо, мэм.

Я сажусь на пол.

– Что еще?

– А потом позвонила ты, и я ушла.

– Ушла?

– Да. Я ведь уже поела. Было бы странно, если бы я осталась.

Я хлопаю себя по лбу.

– Ой, только не надо драмы, – говорит она.

– Нет, но тебе надо было остаться! Могли бы пойти обратно вместе. Зачем ты ушла, когда как раз все начиналось?

– Не знаю! – говорит она и для эффекта поднимает руки. – Поэтому мне надо, чтобы ты стала моим коучем по жизни и отношениям. Я надену беспроводной наушник, а ты будешь мне шептать, если я что-нибудь сделаю не так.

Я на нее щурюсь:

– А я буду стоять на улице и прятаться в кустах?

– Вроде того.

– Над планом еще надо поработать.

Кейси (друг Гейба)

– Зачем Бьянка интересовалась у тебя, гей я или нет? – спрашивает Гейб, когда я открываю парадную дверь. Он сказал, что зайдет, как только пообедает. Но прошло буквально четыре минуты.

– Как ты так быстро сюда добрался? – спрашиваю, когда он входит, и мы поднимаемся наверх.

– На летающей машине.

– Ты ведь не водишь, – парирую я. Мы усаживаемся перед телевизором, и Гейб врубает приставку.

Он бросает на меня косой взгляд и глубоко вздыхает:

– Ведь не просто так, правда?

Я мирюсь с очевидной сменой темы:

– Это значит, что они тебя обсуждают.

– Точно, да? – спрашивает он, облизывая губы. – Я так и подумал, просто не знал, ошибаюсь или нет.

– Точно, точно, они явно о тебе болтают. Бьянка, Лия и Марибел. Я рассказывал, что она сделала во время разговора?

– Она такая милая, – говорит Гейб и трясет головой. – Она меня ни за что не полюбит. Я только что был с ней в столовой, мы сидели вдвоем…

– Стой, стой, стой. Откати!

– Знаю, надо было сказать об этом раньше, но я разговариваю с тобой всего пятьдесят три секунды.

– Чертовски верно.

– Но я типа ничего толком не сказал. Мы сидели вместе целых двадцать минут, может, дольше. Я едва пару слов проронил. Просто не смог ничего придумать. А теперь в голову лезет девять миллионов слов.

– Сколько слов в английском языке?

– Не в этом дело.

– Прости, ты прав. – Я в голове ставлю себе заметку: загуглить количество слов в английском. – У тебя все получится. Ты ведь еще увидишь ее на парах, и она приходит к нам на вечеринки…

– Но как перейти от этой недодружбы к свиданиям?

– Поговори с ней.

– А, точно, это же так просто.

– Чувак, у вас ведь есть общие интересы. Поболтай с ней в классе.

– Поболтать в классе? – спрашивает он голосом как у робота, поддразнивая меня. – Ошибка в вычислениях.

– Окружающие вечно мне говорят: «Ой, Гейб такой милый». А я – им: «Вот и нет. Со мной он ведет себя как сволочь».

– Мне надо как-то развить в себе сволочную натуру.

– Короче, мы придумаем, что делать с Лией. На это у нас есть целый семестр. Ты ей точно нравишься. Она к тебе неравнодушна. Ты мне сам говорил, что она как-то вечером звала тебя погулять. Девушки так не поступают с теми, кто им не нравится.

– А вдруг она звала потому, что ей меня жалко?

– С чего бы ей тебя жалеть?

– Не знаю, наверно, не с чего. – Он уставился в пол.

– Она ничего не знает, – говорю нерешительно, осторожно обходя тему, которой лучше не касаться.

– Знаю, ты прав.

– Конечно, я прав. Я – твой Йода.

– Вот уж точно нет.

Инга (преподаватель писательского мастерства)

– Готов к новому веселому семестру? – спрашиваю Коула, когда он приходит ко мне за день до первого занятия в новом семестре.

– Естественно.

– Давай сначала разберемся со скучными делами, а потом посплетничаем? – предлагаю.

Мы полчаса разговариваем о распределении баллов и утверждаем расписание. Я старательно описываю свое видение курса, говорю, что будет больше семинаров с короткими работами, каждый учебный час, и еще больше критики от сверстников.

– Звучит здорово, – говорит он, как обычно. Он, несомненно, лучший ассистент, с которым мне случалось работать.

– Как прошли каникулы? – спрашиваю я.

– Хорошо. Я ездил с подругой на Новый год в Бостон, к ее друзьям. А у тебя?

– Прекрасно, – говорю и расплываюсь в улыбке. – Больше не могу держать рот на замке. Погляди-ка, кто записался на этот семестр.

Поворачиваю к нему список.

– О, Гейб и Лия!

– В этом семестре, Коул, они сойдутся. Мне плевать, что для этого надо сделать или кого придется прикончить в процессе.

– Вижу, что в списке есть и Хиллари.

– Знаю, я как раз изо всех сил старалась не обращать на нее внимания.

– Меня даже удивляет, что она решила пойти на вторую часть курса.

– Поверь, я пыталась ее отговорить, но ее было не переубедить. Мне кажется, мои возражения только подстегнули ее.

– Очень жаль. Однако Хиллари, – говорит он, и я понимаю, что он собирается изобразить адвоката дьявола, – неплохой писатель.

– Для тупицы, – отвечаю, не желая уступать.

– Для тупицы, – соглашается он.

Виктор (сокурсник по писательскому мастерству)

Когда друзья пригласили меня на концерт местной группы в баре за два города от нашего, они забыли добавить, что там будут люди всех возрастов. А еще этот коллектив собрал кучу визгливых шестнадцатилетних фанаток.

Хуже всего то, что Йети и Жирафиха – тоже поклонники этой группы.

Не знаю, встречаются ли они сейчас, – это ужасно раздражает, они должны быть вместе. Ясно, что они друг друга стоят. Четыре месяца, которые мне пришлось провести в их присутствии, я пытался внушить этим двоим, что надо разобраться со своими проблемами и начать встречаться. Мне-то плевать, но меня это уже достало.

Я, как могу, стараюсь не обращать на них внимания и подкатываю к Лилле, которой я, по словам моих друзей, нравлюсь, хотя каждый раз, как пробую с ней заговорить, она просто смеется надо мной и уходит. А ведь я ничего смешного не говорю.

Примерно на середине концерта подхожу к бару. Там почти ничего нет: ни спиртного, ни коктейлей, но хотя бы есть разливное пиво. Я не привередливый, если холодное – тоже сойдет.

Мне, однако, не везет: в итоге оказываюсь в очереди со своими заклятыми врагами.

– Шесть баксов, – говорит бармен Йети.

– За бутылку воды?

– Я посчитал вместе, за вас и вашу подругу, – говорит парень, показывая на Жирафиху. Даже при тусклом свете мне видно, как покраснела Жирафиха.

– А-а-а. – Йети заглядывает глубже в карманы, и тут встревает Жирафиха.

– Все нормально, – говорит она. – Я заплачу.

– Ты не… – начинает Йети.

– Я не против, – говорит Жирафиха и улыбается ему. – Можешь отдать мне потом.

Так и хочется стукнуть их лбами: может, тогда они проснутся? Как они оба могут быть такими слепыми?

Она расплачивается и отдает ему неоправданно дорогую бутылку воды.

– Не стоило, – бормочет Йети.

– Можешь просто сказать «спасибо», – говорит Лия, лицо у нее при этом доброе, хотя в голосе слышен намек на сарказм.

– Спасибо.

– Пожалуйста. – Она разворачивается и уходит.

Йети поворачивается ко мне, кидает на меня неодобрительный взгляд и проталкивается к друзьям. Ладно, хотя бы драться не стал. Вряд ли я пережил бы удары таких лапищ.

Марибел (соседка Лии по комнате)

– Ты куда подевалась? – кричу я Лии, пока она протискивается обратно на танцпол со мной и Бьянкой.

Она поднимает бутылку с водой.

– Слава тебе! – говорю, хватая ее и отпивая. – Ох какое облегчение!

Пока песня заканчивается, Лия отводит нас с Бьянкой в сторону.

– Здесь Гейб! – говорит она.

– Что-то ты не очень этому рада! – замечает Бьянка.

– Я была бы рада, если бы он не был иногда таким… недодумом!

– Что значит «недодумом»? – спрашивает Бьянка.

– Это как тугодум, только хуже, – говорит Лия, скрещивая руки.

– А почему он недодум? – спрашиваю.

– Бармен случайно посчитал нашу воду вместе, я ее купила, а он даже не соизволил меня поблагодарить.

Бьянка кивает:

– Ты отняла у него мужское достоинство!

– А вот и нет! Он копался в карманах. Я вытащила десятку и заплатила. «Дай я заплачу, недодум».

– Перестань быть недодумом! – кричу я в его сторону. Ей от этого становится смешно.

– Знаю, что он не влюбится в меня сразу же. Но ведь надо вести себя вежливо. Я не прошу чрезмерной радости от бутылки воды, но он так резко себя повел, сказал, что не надо было платить…

– Лия, любовь моя, соседушка моя, дорогая моя подруженька, – говорю и кладу руки ей на плечи, – успокойся. Ты отлично выбираешься из зоны комфорта, когда дело касается этого парня, стараешься как можешь. По-моему, у тебя хорошо получается, а если ты ему не нравишься, то и пошел он!

– Спасибо.

– Ты ведешь себя с ним супермило, а он почти всегда…

– Замкнутый? – предполагает она.

– Да, замкнутый.

– Знаю, но мне кажется, дело в нем, а не во мне. Просто у него такой характер.

– А еще, – добавляет Бьянка, – благодаря его эссе у нас есть доказательство, что он стеснительный.

– Надо ковать железо пока горячо.

– Я ведь не предлагаю от него отказаться, просто изложила дела в перспективе.

Она меня обнимает, и мы возвращаемся на танцпол.

Кейси (друг Гейба)

Вернувшись с бутылкой воды, Гейб садится, опускает плечи и сидит так минут пятнадцать. Я больше не могу терпеть:

– Да что случилось-то?

– А? – спрашивает он, щурясь на меня.

– Что не так? – кричу ему прямо в ухо.

– А, Лия. Это она мне купила, – говорит он и показывает на опустошенную бутылку воды.

– Отлично!

– Да нет. Она так поступила только потому, что ей стало меня жалко. Бармен посчитал нас вместе, а мне не хватило денег на две бутылки. Мне кажется, она видела, как я роюсь в карманах. Я выглядел так убого.

– Значит, заплати в другой раз. У тебя теперь есть классная работа в библиотеке.

– В какой другой раз? Это бессмысленно.

Я кидаю на него испепеляющий взгляд. Он дуется на меня почти полчаса.

Заметив, что Лия с подружками идет к выходу, показываю ему жестом, что надо с ней поговорить, а он качает головой. Я хватаю его за руку и бегу вперед, пока они не вышли.

– Скажи, что в следующий раз за нее заплатишь, – говорю.

– В следующий раз я за тебя заплачу! – кричит он, когда я подталкиваю его так, чтобы Лия услышала.

Она смущается. Три девчонки выходят навстречу холодному ветру.

– Я был похож на мультяшного злодея. Наверно, теперь она меня боится.

– Я ведь не говорил, что надо меня цитировать слово в слово.

– А я тебе говорил, что в этом я – ноль.

– Надо было тебя послушать.

Белка!

Сначала мимо проходит мальчик, но я слишком голодная, чтобы бежать за ним следом.

Потом на лужайке появляется девочка. Я сажусь, надеясь, что она меня заметит, остановится поговорить и даст еду.

Опять не могу найти свои желуди, а скоро снова пойдет снег. Тогда я ни за что их не отыщу.

– Привет, малышка, – говорит она, завидев меня.

Я останавливаюсь, выпрямляюсь, распушив хвост, и моргаю.

– Сегодня у меня нет с собой еды. – Она хмурится, глядя на меня. – Ты совсем исхудала.

Я пытаюсь рассердиться.

– В следующий раз принесу тебе еды. Обещаю.

К счастью, от голода меня отвлекает листочек, кружащий на ветру. Я решаю погнаться за ним.

Шарлотта (бариста)

Давненько я не видела здесь Гейба с Лией, хотя это не удивительно, учитывая время года. Но я, можно сказать, радуюсь, когда днем во вторник заходит Гейб. Он заказывает кофе и садится за домашнее задание. Спустя примерно десять минут в дверь входит Лия, с горящими глазами, такая грациозная, что хочется ее возненавидеть и в то же время стать такой, как она.

– Привет, – говорю, когда она подходит к стойке.

– Привет, – отвечает Лия. Она кажется такой довольной, а ведь она еще не заметила Гейба. Словно услышав, как я о нем думаю, он появляется рядом с ней.

– Привет, – говорит он ей.

– Привет, – смущенно отзывается она.

– В этот раз плачу я, – говорит он.

– О, не стоит, правда.

– Нет, я так хочу, – говорит он, набирая в грудь воздуха. – Помню, пьяным пообещал тебе, почти как злодей из мультика.

– Ты был похож на злодея разве что самую чуточку.

Я ошеломлена. За последний месяц в их отношениях явно произошел сдвиг. В прошлый раз, когда я видела их вместе, они едва друг с другом здоровались, а теперь здесь стоит Гейб и покупает ей напиток. Жду не дождусь, когда с обеда вернется Кит. Он будет так завидовать, что все пропустил!

– Я тогда не угостил тебя в ответ, – говорит он.

– Всякое бывает.

– Почему ты тогда сказала… – он осекается и качает головой: – Слушай, тетя вручает мне подарочные карты «Старбакс» по любому поводу. На Рождество она подарила мне одну на пятьдесят долларов. У нее здесь склад, клянусь. Так что позволь купить тебе кофе.

У нее от удивления приоткрывается рот.

– Столько слов от тебя я еще ни разу не слышала, разве что в аудитории.

Ясно, что сказала она это зря: он тут же умолкает и сильно краснеет, до самых кончиков ушей. Его плечи напрягаются, а взгляд пляшет по залу. Разговор из веселого стал таким, что не знаю, смогу ли смотреть на них хотя бы три секунды. Я буквально ощущаю его унижение.

– Прости, – говорит она, кладя ладонь ему на руку. – Я не хотела тебя обидеть. Так здорово слышать, как ты говоришь.

Он издает долгий вздох и закатывает глаза:

– Все нормально, мне такое часто говорят. Я неразговорчивый. А, ладно, неважно.

– Я начинаю тебя понимать.

– Позволь купить тебе напиток, – говорит он, делая очаровательное движение головой.

– Хорошо. – Она поворачивается ко мне, и волшебным образом напряжение спадает, потому что она уступила. – Мне большой мятный латте.

Он стоит рядом с ней, пока она дожидается кофе, и я слышу, как он говорит:

– Не хочешь, гм, может быть, но ты, конечно, можешь отказаться. Может быть, ты не против сесть со мной?

Не хочется признавать, но он так обаятельно засовывает руки глубоко в карманы, пинает плитку на полу и совершенно не смотрит на Лию. У меня такой подъем настроения, будто мне отдали всю сдачу. Жаль, остальные этого не видят.

Вот только плохо, что он на нее не глядит, потому что такому полнейшему восторгу обзавидовались бы даже щеночки. Она кажется самой счастливой девушкой в мире, у которой наступил лучший день в жизни.

– С радостью, – отвечает она.

Он глядит на нее и улыбается.

– Правда?

– Правда.

Когда Гейб с Лией садятся, подходит Кит.

– С ума сойти! – восклицает он. – Они сели вместе!

Я смеюсь и рассказываю, что случилось.

Они сидят у окна кофейни около часа, почти не разговаривая, но поглядывая друг на друга поверх книжек, умудряясь флиртовать без слов.

Было бы противно, если бы не было так очаровательно.

Скамейка (на лужайке)

На мне всю чертову зиму никто не сидит, кроме идиотки белки. А теперь идет снег, я буду вся покрыта им много недель, вся мокрая и долго не увижу ни единого зада.

Неблагодарные хулиганы проходят мимо час за часом, день за днем, неделю за неделей. Никто и глазом не моргнет в мою сторону, ни одного достойного зада на всю скамейку.

Зимой ни у кого нет времени на бедную лавочку.

Если бы я могла, отрастила бы колючки. Тогда они поняли бы: придет весна, птички начнут чирикать, выйдет солнышко. Присядут они на скамеечку, а она-то отрастила колючки и как вопьется им в круглое мягкое место! Вот тогда меня и перестанут воспринимать как данность.