Декабрь

Шарлотта (бариста)

В кафе людно – днем это дело обычное, но очередь подозрительно короткая, поэтому я пропускаю свое время на обед, надеясь, что, когда настанет мой черед, неспешно ускользну посреди хаоса, как Мэл Гибсон, когда за его спиной взорвалась бомба.

Может, стоит выбрать кого-нибудь покруче Мэла Гибсона. Я над этим подумаю.

Еще одна ужасная смена без Кита и Табиты. Та-бита сегодня была бы особенно довольна: пришла Лия, а значит, в любую секунду может забрести Гейб.

А вот и он, как по часам. Он бросает на нее взгляд и становится в очередь.

Я чувствую, что за последнее время стала относиться к нему более спокойно. Не знала, что так бывает. Наверно, в меня вселился дух Рождества или я все-таки слетела с катушек. Стою на розливе – скорее всего, поговорить с ним не удастся. Он – любитель обычного кофе. Я даже чуточку расстраиваюсь, потому что хотела устроить ему проверку, узнать, стал ли он за эти дни нормальным.

К моему изумлению, он заказывает горячий шоколад с мятой. Я так удивилась, что все-таки придется делать ему напиток, что едва не роняю кружку с надписью «Гейб». Он подходит к концу стойки и небрежно прислоняется к ней боком.

– Привет, – говорю ему. Он кивает и чуть улыбается, поджав губы.

– Горячий шоколад с мятой? – спрашиваю.

Он пристально глядит на мои губы. Не припомню, чтобы кто-то так внимательно их рассматривал, даже парень, который бегал за мной в десятом классе.

– Он вкусный. Добавлю лишнюю порцию мяты, станет еще лучше, – говорю заговорщически. Он по-прежнему изучает мои губы и в смущении сильнее сводит брови. Наверно, он меня не слышит из-за шума паровой трубки. Я предпринимаю новую тактику:

– Как проходит конец семестра?

Он пожимает плечами:

– Да, чувствуется.

Разговор идет не так хорошо, как я предполагала: чувствую, как надежда для него и Лии отступает и угасает. Чтоб тебя, Табита, ты промыла мне мозги.

– Сливки? – спрашиваю я.

Он сильнее сводит брови и косится, будто уже собрался сдаться.

– Прости, что? – спрашивает он наконец, глядя мне в глаза.

– Добавить взбитых сливок? – спрашиваю, поднимая бутылку.

– А, да. – Он делает паузу и облизывает губы. – Я порой не слышу, что здесь говорят.

– Ничего. Здесь громко.

Он улыбается и кивает, принимая напиток.

– Спасибо.

Очередь стала еще спокойнее, меня уже не ждут новые кружки, поэтому наблюдаю, как Гейб пробирается по залу. Незанятых столиков не так уж много. Рядом с Лией свободен столик на две персоны, и я предполагаю, что он сядет туда. Он даже останавливается и глядит на него. Все написано на лице: он решает невероятно сложную математическую задачу – как бы присесть на стул. Меняет курс и в итоге садится дальше от нее, но, как только он занимает место, она поднимает голову.

Они машут друг другу.

Он глядит на столик, за который не стал садиться, и я задумываюсь, что же между ними происходит. Не по-глупому, как мы сплетничаем, а о том, как они друг на друга смотрят, но ничего не замечают. Это даже грустно. Я себя успокаиваю, что завтра они снова начнут меня бесить, но сегодня окунаюсь в меланхолию.

Но вот пора сделать два соленых карамельных латте и большую порцию мокко с белым шоколадом. Скоро начнется обед, да еще колокольчик на двери звенит. Их мгновение закончилось, как и мое.

Фрэнк (доставщик китайской еды)

Я снова в общежитии первокурсников, с новым заказом. Серьезно, пора этим двоим кооперироваться и заказывать еду вместе. Я устал ездить по одному и тому же адресу два раза в день. Это уже третий раз за два месяца.

– Привет, – говорю, когда заказ приходит забрать девушка.

– Привет, – отвечает она и вручает мне деньги.

– Поссорилась со своим парнем?

– С кем? – спрашивает она, глядя на меня искоса.

– Сама знаешь, с парнем сверху.

– С Гейбом? Он не мой парень.

Она проговаривает слова быстро, а я здесь пробыл достаточно долго и знаю, что быстрое отрицание означает, что он ей, скорее всего, нравится.

– Он заказал еду час назад – то же, что последний раз. Начните наконец заказывать вместе.

– Но мы ведь с ним не вместе, – настаивает она.

– Я не о том.

– Что-то я запуталась.

– Конечно, я не «дорогая редакция», но между вами… странная связь. Я тебе говорю. У меня есть третий глаз.

Она одаривает меня взглядом, в котором сквозит отвращение.

– Знаешь, я такое всегда подмечаю. Между вами что-то есть. Не знаю. Можешь считать меня чокнутым, но думаю, если бы ты предложила ему заказать еду вместе с тобой, он бы не отказался.

– Я… – она замолкает и качает головой: – Спасибо.

Затем уходит, а я чувствую себя королевским шутом. Но я должен был что-нибудь сказать. Бабушка рассердилась бы, если б я не сказал. Это у нее я научился говорить про третий глаз.

Хиллари (сокурсница по писательскому мастерству)

Сегодня последнее занятие по писательскому мастерству в этом семестре. Не верится, что курс уже закончился, а Гейб так и не пригласил меня на свидание. Вот что это было? Я-то думала, что точно его зацепила.

Инга призывает аудиторию к вниманию и раздает большую стопку бумаг, которую, несомненно, копила. А потом просит двух оставшихся студентов прочесть курсовую, после чего хлопает в ладоши:

– Так, ребята, ну вот и все. Напоминаю вам, что до сдачи итоговых письменных работ осталась неделя. И я хочу получить их распечатанными, а не просто по электронной почте в какой-то случайный момент, когда все сроки подойдут к концу. Я буду в кабинете в следующий вторник, с десяти до двенадцати, либо можете закинуть их в мой почтовый ящик на кафедре английского языка.

Виктор издает стон. Надо признать, я его очень зауважала. Он всегда высказывает то, что у него на уме.

– Проблема, Виктор?

– Пустая трата деревьев, – говорит он.

Инга уставилась на него:

– Для итоговых работ я предпочитаю иметь бумажную версию.

– Я не про это… – он замолкает и закатывает глаза: – Неважно.

Инга глядит на него еще секунду, и я надеюсь, что он продолжит. Люблю драму.

– Как бы то ни было, работы объемные. Раньше, когда я принимала документы по электронной почте, все равно их часто распечатывала. Наверно, я вам кажусь динозавром, но мне почему-то приятнее читать работы на бумаге, а не с экрана. Мне кажется, что сочинения на бумаге я оцениваю выше. Студенты получают высокие баллы.

Виктор приклеивает на лицо широкую, неискреннюю улыбку.

– Что-нибудь еще? – спрашивает Инга.

Тишина.

Замечаю, что Гейб взвинчен, стучит ногами по стулу Виктора. И почти вижу, как у того из ушей вырывается пар. Инга этого определенно не замечает.

– Ну, тогда все свободны. Знаю, еще рано, поэтому сейчас отвечу на ваши вопросы, если они есть. Если нет, предлагаю потратить сэкономленное время на итоговую работу.

Как только Инга заканчивает говорить, Виктор разворачивается и сначала глядит на Лию, а потом – на Гейба.

– Послушайте, раз вы так сильно друг в друга втрескались, начните уже встречаться и перестаньте раздражать окружающих.

Я ахаю, не сдержавшись, и едва не смеюсь. Серьезно: как мог Виктор подумать, что между Гейбом и Лией есть какая-то химия? Они секунду глядят друг на друга, потом Гейб буквально выбегает из аудитории. Лия не спеша собирает вещи, а Виктор продолжает бормотать себе под нос.

Видимо, Гейб меня на свидание все-таки не пригласит.

Виктор (сокурсник по писательскому мастерству)

Полуночный завтрак определенно относится к моим любимым. Не знаю, почему в полночь все кажется вкуснее, чем утром, но это просто гениально. Я всю ночь буду объедаться тостами, омлетами и картофельными оладьями.

Так радуюсь, что даже не замечаю, что передо мной в очереди стоит неприятный человек. Там Жирафиха заказывает треугольные картофельные оладьи – больше приемлемого.

И пока она идет к стойке с напитками, появляется Йети и сталкивается с ней. Ну конечно.

Ее полный поднос с едой и его – почти пустой – с грохотом падают на пол, повсюду разлетаются еда и стекло.

Я молча оплакиваю картофельные оладушки и отхожу в сторону.

Они перекрыли мне путь, а я, если честно, не хочу разбираться с ними сейчас. Надеюсь, скоро подойдет дежурный и они уйдут. Я не чувствую вины за то, что сказал им сегодня, но мне не хочется подстрекать Йети на драку за честь его женщины или еще на какую-нибудь подобную чушь. Он ведь точно из таких.

Я пячусь, скрываюсь в пространстве между стенкой и автоматом с газировкой и прислушиваюсь, как они щебечут друг другу извинения.

– Прости, пожалуйста, – говорит она.

– Нет, нет, это я виноват, – отвечает он.

Зачем я тут застрял и стою, подслушиваю? Наверно, карма воздает мне по заслугам, но я даже не знаю, за что. Я ведь хороший человек! Да, порой я веду себя несдержанно, но ведь все такие, разве нет?

– Ты стоишь коленями в сиропе, – говорит она, голос у нее звучит странно и с придыханием, словно она произносит красивую фразу, которую стоило бы вышить крестиком на подушке.

По-видимому, он ей не ответил, потому что снова раздается ее голос:

– Твое колено.

– А, ничего страшного, – отвечает он тихо.

Когда же они закончат? Пытаюсь найти выход, но мимо них никак не пройти. Можно попробовать обойти, но они перекрыли весь проход под аркой. Кажется, остальные избегают этого участка из-за грязи на полу, так что даже некого использовать как отвлекающий маневр.

– Просто хочу убедиться, что ты не сел на стекло, – говорит она тем же голоском, достойным вышивки.

– Я не сел.

Может, он мне импонирует больше, чем я думал? Говорит кратко, по существу. Я заглядываю за угол: он глядит на нее грустными глазами. Мысленно беру назад свои слова. Интересно, смогу ли отсюда когда-нибудь выбраться. Снова выглядываю.

– Кажется, вон там еще осколки, – говорит он.

– Да, но здесь, похоже, ты все собрал.

– Все нормально?

– Да, хорошо. А у тебя?

– Да, вот только джинсы… – говорит он и глупо улыбается.

Наконец подходит дежурный, и я уже думаю, что эти двое сейчас уйдут с прохода. Но вместо этого они встают и решают поболтать. Прекрасно.

Сначала они рассыпаются в благодарностях перед уборщиком, тот от них отмахивается и говорит, что они потрудились на славу. Пора бы людям перестать нянчиться с этой парочкой.

А затем наступает самый идиотский момент, который я наблюдал в своей жизни. Жирафиха поворачивается к Йети и говорит, хлопая ресницами и бросая на него восхищенный взгляд:

– Я – Лия. Мне кажется, надо было давно нормально представиться.

Так хочется стукнуться башкой о стену. Да что же они никак не уйдут?

– Гейб.

Я качаю головой и закатываю глаза, едва удерживаясь от того, чтобы не провалиться в забытье.

– Я все хотел заговорить с тобой в классе, но мне это казалось странным, мы ведь еще не знакомились, хотя за это время уже можно было. И чем дольше я ждал, тем страннее становилось, а потом я стал жить в одном здании с тобой, и ты не очень-то стремилась со мной разговаривать, а мне не хотелось тебе надоедать. Стоп, кажется, я и так уже наговорил лишнего.

Я поднимаю взгляд к потолку, молясь, чтобы он на меня обрушился.

– Я… тоже не хотела тебе надоедать.

– Ну, раз уж мы оба так говорим, может, нам пора уже начать надоедать друг другу.

Я беру с подноса вилку и притворяюсь, что выкалываю себе глаз.

– Мне надо идти.

СЛАВА ТЕБЕ, ГОСПОДИ.

– Конечно, конечно, – говорит она.

– Ты тоже уходишь? Можно было бы, гм, пойти вместе.

ИДИТЕ УЖЕ.

– А? Нет. Меня ждет соседка по комнате, Мари-бел, мы останемся и еще позанимаемся. Я как раз несла нам двойную порцию картофельных оладий.

– Понятно.

– Но мы ведь еще увидимся?

– Да, конечно.

Я почти что выбрался. Ощущение, будто меня вот-вот выпустят из тюрьмы. После такого и землю поцеловать не стыдно.

– Гейб!

Нет.

– Да?

– Мне очень понравилось твое эссе, о застенчивости. Я имею в виду, что мне нравятся все твои работы, но эта была особенно хорошей.

Он ничего не отвечает.

– Я нашла фотографию того дерева в Интернете. От него и впрямь захватывает дух.

Он издает странный, сдавленный смешок. Может, и его стоит избавить от страданий?

– Ладно, если не увидимся, хорошо тебе отдохнуть, – говорит она.

– Да, и тебе.

Наконец-то. Я возвращаюсь к друзьям, которые даже не заметили, что меня не было так долго. И, естественно, омлет уже остыл.

Марибел (соседка Лии по комнате)

– Эй, где ты застряла? – спрашиваю Лию, когда она возвращается за наш стол. – Я думала, ты меня бросила и мне придется самой тащить все наше барахло. Ты оставила кучу вещей.

Я осматриваю стол. На нем несколько стопок ее блокнотов, карточек для записей и маркеров для текста. Думаю, у Лии серьезная зависимость от канцелярских товаров.

Она трясет головой, и улыбка едва не разрезает ее лицо надвое.

– Только что случилась невероятнейшая вещь.

– Правда? Какая? Там делают смузи? – спрашиваю, заглядывая ей за спину и пытаясь рассмотреть стойку у раздачи еды. – Я слышала, сегодня будет смузи. Погоди, а где картофельные оладьи? Ты разве не за ними ходила?

– Марибел, – серьезно говорит Лия, – здесь был Гейб.

– О! Прикольно! – говорю. Это у нас такое развлечение. Снова будет история о том, как она на него с обожанием пялилась, пока он глядел в окно, что-нибудь в этом духе. Последнее время у нее пропасть таких историй о Гейбе. Я уже подумываю, что должна бы посоветовать ей отыскать новый предмет обожания.

– Мы разговаривали, – говорит она, широко раскрыв глаза.

Такого я не ожидала.

– Как это случилось? Выкладывай все подробности.

– Хорошо, – говорит она, успокаивается и складывает руки на столе, готовясь вот-вот раскрыть тайну. – Я отстояла очередь за треугольными картофельными оладьями. Думала, какие же они вкусные, поэтому не смотрела по сторонам, не мешаю ли кому-нибудь пройти.

– Это так на тебя непохоже. Ты ведь соблюдаешь все ритуалы пешеходного движения, даже в помещениях.

– Вот именно! – говорит она. – Так вот, с другой стороны подходит Гейб, и мы сталкиваемся, подносы летят на пол, и в итоге вся еда сваливается, образуя большую кучу.

– Да ну?! – восклицаю, хотя внутри вздыхаю с облегчением, оттого что не пришлось самой разгребать последствия столкновения. Порой я бываю ужасной подругой.

– Он тут же опустился на колени и начал убирать, собирать осколки тарелок и чашек. Я схватила контейнер для мусора, подтащила его поближе, а потом взяла салфетки, чтобы как-то вытереть разлитые напитки. Села возле Гейба на корточки, а он извинился. И мы просто сидели и извинялись друг перед другом. Я сказала ему, что он сел коленкой в кленовый сироп. Он сначала меня не расслышал, а потом сказал, что ничего страшного в этом нет.

Я всю историю киваю, потому что меня не покидает ощущение, что она к чему-то ведет.

– Потом пришел уборщик и сказал, что все уберет. Гейб подал мне руку и помог встать!

– Очень мило, – говорю искренне и улыбаюсь, полагая, что это конец истории.

– А потом… – говорит она, еще шире распахнув глаза.

– Стоп, стоп, стоп, есть еще и «потом»?

– Да, и даже не одно! – восклицает она. – Гейб задержался, вытирая руки, поэтому я тоже задержалась и решила представиться, ведь нас никто не знакомил. И он сказал, что его зовут Гейб. А потом я начала болтать о том, как хотела заговорить с ним раньше, но боялась ему надоедать. И тут, когда я практически приготовилась сгореть от стыда, он сказал, что тоже не хотел мне надоедать.

Она делает передышку, светясь от счастья, и я решаю, что это и есть конец истории. Хороший финал, учитывая, что до этого они друг с другом не разговаривали.

– Потом он взял и спросил, не хочу ли пойти с ним до дома!

– И почему ты отказалась?

– Потому что ты здесь и я не хотела оставлять тебя.

– Черт бы побрал меня, то, что здесь сижу и что ты – такая хорошая подруга – решила не оставлять меня одну.

– Ничего, Мар. Наверно, мне было бы очень неловко.

– Может, и нет, – говорю.

– А потом я ему сказала, что мне понравилось его эссе и я нашла ту фотографию в Сети. Его это огорошило. Мне в конце так хотелось его обнять.

– Хороший был бы конец, – говорю я и улыбаюсь.

– Он такой робкий. Я знала, что он застенчив, но почему-то, когда мы стояли так близко, только вдвоем, он оробел еще больше. Он напрягся и испугался. Мне кажется, ему стало легче, когда я высказала, что у меня было на душе.

– Это вяжется с твоими рассказами о нем.

– И потом я снова стала бы несмелой и замкнутой или даже хуже: начала бы попытки заполнить тишину, так что прогулка вышла бы кошмарной.

Я сочувственно гляжу на нее. В эти два состояния она впадает довольно часто.

– Господи, он так мне нравится. Что же мне делать? – спрашивает она, резко взмахивая руками и падая на стул.

– Может, пора уже начать действовать? – спрашиваю и ударяю кулаком о стол.

Она выпрямляется:

– А знаешь, да. Но Дэнни сказал, что Гейбу не нравятся девушки. Этого не изменить.

– Надо найти подтверждение. Эта часть головоломки не складывается. Мы это выясним, хорошо?

– Ты ко мне так добра. Почему ты со мной такая добрая?

– Потому что, – пожимаю плечами. – И Бьянку к делу подключим. Она в этом мастер. Как агент ЦРУ, складывает воедино части жизни загадочных парней ради общего блага.

– Как глупо, что он мне так сильно нравится. Все было нормально, пока он не прочел на паре эссе.

– Лия, успокойся. Мы все выясним, и ты будешь счастлива.

– Знаешь, в обычной ситуации я бы сказала «отлично», а вдруг он окажется гадом? Но я знаю, что он не гад.

– Нет, по нему видно, что не гад.

– А знаешь, кто настоящий гад?

– Кто?

Она кивает подбородком в сторону столиков за нами.

– Это кто?

– Виктор с писательского мастерства.

– Тот самый, который недавно вас опозорил?

– Ага.

– К черту его.

– И правда к черту.

Кейси (друг Гейба)

Двадцать первый день рождения Гейба выпадает на середину сессии. Мне грустно, потому что у меня не получается попасть к нему посреди экзаменов, но мы выбираем свободный день, чтобы хотя бы сходить вместе в бар за дешевым пивом и закусками.

– С днем рождения, – говорю и поднимаю кружку, чтобы чокнуться.

– Спасибо, – отвечает он и отпивает. – Жалко, что Сэм не смог прийти.

– Да, но он обещал наверстать.

– Мне уже страшно.

Я смеюсь.

– Как прошли экзамены?

– На двух парах прошло два, один был утром, потом, в понедельник, будет итоговый экзамен по статистике, и еще осталось в четверг сдать работу по писательскому мастерству.

– Ты ее уже закончил?

– Даже не начинал, – говорит он, откусывая пиццу. – Хотел сначала закончить со всем остальным, с другими предметами, о которых беспокоился. Кажется, эссе лежит в сумке. У меня от статистики все еще чуть не начинается паническая атака.

– Хочешь, помогу тебе в выходные?

– Да, было бы здорово, – говорит он. – У меня в голове все смешалось.

Я киваю.

– Я… вчера вечером разговаривал с Лией, – говорит он.

– И только сейчас об этом говоришь?!

– Мы болтали минут десять.

– Все равно десять минут – это много.

– Она… очень милая.

– Как обычно.

– Мы были на полуночном завтраке, – говорит он.

– А меня почему не позвал?

– Не подумал, что захочешь пойти.

– Надо было написать.

– Ладно, в следующий раз буду иметь в виду.

– Хорошо. Рад, что ты быстро учишься.

– Мы друг в друга буквально врезались. По большей части это была моя вина. Локоть сам ушел в сторону.

Я сочувственно киваю:

– Тот самый проклятый локоть.

– Он порядком испортил мне жизнь, – говорит Гейб, закатывая глаза, – но, по крайней мере, дал шанс поговорить с Лией.

– Стакан наполовину полон.

– Так вот, когда мы закончили убирать, она вела себя так… мило. Представилась, как будто мы незнакомы, но сделала это так скромно.

Я улыбаюсь.

– Цыпочка как раз в твоем вкусе.

– Я серьезно. Еще она сказала, что не хочет мне надоедать, а я еле сдержался, чтобы не заорать, что она мне никогда не надоест. Но ответил, что тоже не хочу ей надоедать. А потом мы минуту просто стояли. – Он качает головой и краснеет. – Я предложил проводить ее до дома, но там была ее подруга, так что она осталась.

Он не отрывает взгляда от стола.

– Хорошо пообщались.

– Точно. Она сказала, что ей понравилось эссе, которое я читал на паре.

– Очень хорошо пообщались.

– Как думаешь, это было слишком? Просить проводить ее до дома?

– Вовсе нет. Вы живете по соседству. Это было любезно. Я бы даже назвал это джентльменским поступком.

– Круто. – Он замолкает и чешет голову. – Мне было трудно ее расслышать.

Я киваю, но молчу, потому что между этой информацией и мыслями о локте он может сказать что-нибудь существенное. Он как олень: нельзя делать резких движений, чтобы не спугнуть его мысли.

– Я всегда волнуюсь. Даже не знаю, куда смотреть. Уши говорят: «Следи за ртом», а глаза твердят: «Смотри куда угодно, лишь бы не на рот!» Сложно побороть многолетнюю привычку не смотреть на людей.

Ох, какой же он грустный. Не знаю, как ему помочь. Обычно он редко бывает таким словоохотливым, и я паникую, потому что не знаю, что сказать. Я – худший друг на свете.

Может, пошутить?

– А что говорит нос? Ему есть что сказать по этому поводу? Или ногти на ногах, Гейб?

– Заткнись, не будь засранцем, – говорит он, но хотя бы уже улыбается. И не обиделся на поддразнивания.

– Мне кажется, у твоего левого яичка тоже есть мнение.

Он смеется.

– Знаю, что туплю.

– Нет, это не тупо, – говорю, пожимая плечами. – Это несколько субъективно. Надо делать то, что хорошо для тебя в данный момент. И не парься об этом.

– Да, ты прав.

– Я прав всегда.

– Она… очень красивая, а вблизи еще красивее.

– Ты видел ее близко много раз.

– Да, но в этот раз было по-другому, – говорит он и улыбается. Затем его лицо искажается от боли, и он щиплет себя за переносицу. – У меня было такое паршивое эссе: о застенчивости. Теперь чувствую себя дураком, потому что она его запомнила и ассоциирует меня с неуверенностью.

– Думаю, это может сыграть тебе на руку.

– Сэм сказал примерно то же. – Он поднимает на меня взгляд, и я вижу, что лицо его расслабилось. – Как ты себе это представляешь?

– Она уже знает, что ты стеснительный, и раз уж решилась поднять эту тему, значит, не находит это зазорным.

– Ха-ха, в таком ключе я об этом не думал, – говорит он пораженно. – Еще кусочек?

– Непременно.

Когда он возвращается за стол, я не сдерживаюсь и спрашиваю:

– Ты ведь знаешь, что я дразню тебя только потому, что ты классный, да?

– Да, конечно.

– Нет, я серьезно, Гейб. Прости, если тебе показалось, что я глумлюсь. Просто не хочу, чтобы ты принижал свои достоинства, – говорю, аккуратно подбирая слова.

– Знаю. Я над этим работаю.

– Круто.

Он кивает и глубоко вздыхает.

– Можешь помочь мне с Лией? Я не знаю, что творю.

– Конечно, – говорю. – Я научу тебя статистике и ухаживаниям за девушками.

– Какой же ты придурок, – говорит он. – Забудь, что я спрашивал. Попрошу помощи у Бэйли.

– Ни за что!

– Или у Сэма.

– У меня было больше девушек, чем у Бэйли и Сэма вместе взятых!

Он глядит на меня с сомнением, и мы меняем тему.

Белка!

Вокруг пахнет снегом, а я никак не вспомню, где спрятала желуди.

Мальчик с девочкой идут навстречу, но не видят друг друга. Я все равно надеюсь, что они улыбнутся.

Мне кажется, они вот-вот улыбнутся.

Интересно, знают ли они, куда пропали все желуди.

Они выходят к тротуару перед зданием и с минуту глядят друг на друга, просто стоя на холоде.

– Привет, Гейб.

– Привет, Лия.

Потом я вспоминаю, что спрятала желуди за гигантским кустом, когда видела этих ребят последний раз. Но тогда они друг другу ничего не сказали. Может, теперь они подружатся?

Желуди – мои друзья!

Инга (преподаватель писательского мастерства)

Что-то заставляет меня поднять голову от работ, за которые я выставляю оценки. Сквозь окно кабинета видно, как снаружи стоят раскрасневшиеся Гейб с Лией и улыбаются. Поверить не могу, что они пришли сюда одновременно. Я так счастлива, что мне должно быть за это стыдно. Нельзя вкладывать душу в пару, частью которой не являешься.

Говорю себе остыть и жду бесконечные мгновения, когда же они дойдут по коридору до моего кабинета. Вижу, как он открывает перед ней дверь.

– Привет, ребята! – говорю, когда они заходят.

– Здравствуйте, – отвечает Лия.

Гейб машет рукой.

– Мы… то есть я пришла сдать работу. А зачем здесь Гейб, не знаю, – говорит Лия и краснеет еще гуще.

– И я здесь за тем же, – встревает он.

– Так вы пришли не вместе? – спрашиваю и падаю духом.

– Нет, нет, мы встретились на улице, – поясняет Лия, но не отрывает глаз от Гейба, пока тот роется в папке и рюкзаке.

– Снег уже идет? – спрашиваю, желая задержать их чуть дольше.

– Нет, – говорит Лия и встряхивает головой. – Пахнет так, как будто вот-вот.

– Вот-вот что? – спрашивает Гейб, глядя на Лию.

– Будто вот-вот пойдет снег, – отвечает она.

– Не знал, что обещали снегопад.

– Обещали сильный ветер, – поясняет она.

– На дворе довольно холодно, – говорит Гейб.

У меня такое чувство, что я вмешиваюсь в их разговор, пусть он и обыденный. Но они оба все еще держатся за курсовые как за жизнь родную, а мне не хочется их перебивать. Кто знает, может, мне выдастся шанс увидеть, как они в эту самую секунду назначат друг другу первое свидание. Перевожу взгляд то на одного, то на другую, как на Уимблдоне.

– Экзамены уже закончились? – спрашивает Лия. Успокойся, сердечко, мне кажется, что сейчас она прямо у меня на глазах предложит ему провести время вдвоем. Раньше мне ни разу не удавалось присутствовать при таком моменте. Успокойся, Инга, замри, не спугни их.

Он снимает шапку, открывая внушительную гриву волос.

– Гм, да.

– Вечером будешь здесь? Мы с подружками собрались прогуляться.

У него опускаются плечи, он хмурится.

– На прошлой неделе был мой день рождения, – говорит он. – Я обещал маме приехать сегодня на ужин домой, потому что не смог с ними повидаться раньше. Она приготовила торт и остальное. Ну, я…

Он замолкает, и я надеюсь, что Лия заметила его огорчение и это не простая отговорка.

– С прошедшим днем рождения, – говорит она и улыбается.

– Спасибо, – говорит он и тоже улыбается. Тут он выходит из ступора. – Надо сдать работы.

– Ой, точно, – говорит Лия, но еще секунду задерживает на нем взгляд.

– Ничего страшного. Вы, ребята, сегодня утром сдаете их первыми, – говорю им.

Оба улыбаются, но продолжают искоса кидать друг на друга долгие взгляды, сдавая мне курсовые.

– Надеюсь, что в следующем семестре вы выберете вторую часть моего курса. Я считаю, что вы – отличные писатели. Вы многое выиграете от второй части. Она больше ориентирована на семинары, чем первая. Там много критики и обсуждений.

Теперь настала очередь Гейба краснеть.

– Спасибо, – говорит он, не глядя на меня.

– Спасибо, я уже записалась, – говорит Лия.

– Правда? – спрашивает Гейб, поворачиваясь к ней.

– Да.

– Я тоже запишусь, – говорит он мне.

– Хорошо, тогда я с нетерпением буду ждать вас обоих в январе.

После этого они уходят, но останавливаются ненадолго за дверью, так что мне слышно часть их разговора.

– Мне очень жаль, что сегодня не получится с вами погулять, – говорит он таким робким голосом, что я могу совершенно точно представить себе выражение его лица.

– Ничего.

Он откашливается:

– Может, гм, может, в другой раз?

Она улыбается:

– Конечно, в смысле, семестр ведь закончился, зато всегда есть следующий.

– Да, может, увидимся на следующей вечеринке Кейси. Было бы… здорово.

Трудно разобрать его слова, так тихо он говорит. Я проклинаю свою дверь без окна, однако тут же понимаю, что не стоит это делать, потому что мне ужасно повезло с окном, выходящим на газон.

Их голоса эхом раздаются в коридоре.

У меня ощущение, что у них до сих пор есть крепкий шанс сойтись. Просто это займет чуть больше времени, чем я ожидала. Но это случится.

Марибел (соседка Лии по комнате)

– Хочу сегодня напиться, – решительно говорит Бьянка, когда мы заходим в бар.

– Ты и так к этому близка, – отвечаю.

– Девчонки, а вы уверены, что это хорошая идея? – спрашивает Лия в миллионный раз.

– Конечно. Я поспрашивала людей. В этом баре никогда не отказывают при фальшивом удостоверении. Крупные бары дальше по улице следуют правилам строже, но если есть приличная фальшивая бумажка, тебе будут только рады продать спиртное.

– Кажется, меня сейчас стошнит, – говорит Бьянка, когда мы подходим к двери.

– У тебя и вид такой, – говорю.

Она нервно сгибает пальцы в перчатках.

– Соберись. Сколько раз повторять? Я здесь один раз уже была, разведывала обстановку, и тогда было ноль проблем. Просто поменьше нервничай.

Мы заходим. Свободных мест почти нет. Будет просто затеряться среди моря лиц, если пройдем мимо вышибалы. Он едва бросает взгляд на наши удостоверения и пропускает внутрь. Лия улыбается так, словно к спине приставили пистолет, но охранник, видимо, плохо разбирается в выражениях лиц.

Мы находим кабинку в дальнем конце бара, хотя, если честно, никому до нас нет дела. По крайней мере, мы вошли.

В честь такого события я покупаю нам по первой рюмке и тут же замечаю у барной стойки друга Гейба, Кейси, который сидит один и разговаривает с барменом. Я ограничиваюсь прохладным кивком, потому что руки заняты, и возвращаюсь к девочкам с выпивкой.

– Тут Кейси, – бормочу я.

– Кейси – в смысле Кейси Гейба? – спрашивает Лия, потягивая коктейль через соломинку.

– Да.

– О-бал-деть! – говорит Бьянка, ударяя кулаком о стол. – Может быть, и Гейб тут.

Она начинает вертеться, стараясь рассмотреть каждого человека в баре.

– Сколько ты выпила на посошок? – спрашиваю Бьянку.

Она отвечает мне взглядом, полным безумия, который я перевожу как «много».

Она предлагает встать и пойти за следующей порцией, я решаю за ней проследить. Как только становится ясно, что она пошла поговорить с Кейси, мы с Лией тут же идем за ней. Неизвестно, что она может выболтать.

– А я знаю, кто ты такой, – воркует она, когда мы подходим.

– Неужели? И кто же я?

– Ты – друг Гейба.

У него загораются глаза:

– Все так. Я – Кейси.

– Я – Бьянка, у меня день рождения, – говорит она ему, и они пожимают руки.

– С днем рождения!

– Врет и не краснеет, – говорит Лия, закатывая глаза на Кейси. Он широко улыбается, но, похоже, собирается и дальше подыгрывать Бьянке.

– Спасибо, – говорит она, улыбаясь и хлопая ресницами. – Я хочу кое о чем с тобой поговорить, но только помни: сегодня у меня день рождения и я пьяная.

Кейси выжидающе глядит на нас с Лией, и мы в ответ пожимаем плечами. Лия грызет ноготь большого пальца.

– Ладно, сдаюсь, – говорит он Бьянке, выпрямляется, складывает руки на барной стойке и делает очень серьезное лицо.

– Ты что, смеешься надо мной? – спрашивает она.

– Ты об этом хочешь поговорить?

– Нет, – говорит она, отстраняясь и скрещивая руки.

– Может быть, я просто решил пошутить, – говорит он.

Должна признать, что Кейси милый. Со всеми своими веснушками и рыжими волосами, он похож на высокого лепрекона. Понятия не имею, когда мне такие начали нравиться.

– Так о чем ты хочешь поговорить? – спрашивает он.

– Это моя подруга Лия, – начинает Бьянка.

Лия прикрывает рукой глаза и пытается оттащить Бьянку.

– Нет, – сопротивляется Бьянка, слабо шлепая Лию по руке. – Ладно, хочу поговорить о твоем друге Гейбе.

– Понятно.

У Лии такой вид, как будто ее вот-вот вырвет.

– Гейб – гей?

– Погоди, что?

– Гейб. Он – гомосексуалист?

– Если и так, то я точно не в курсе, – говорит с ухмылкой Кейси. – Я вполне уверен, что он натурал.

– Насколько уверен?

– Например, он говорит о… девушках. – Кейси на миг переводит взгляд на Лию.

– Хорошо, – говорит Бьянка. – Все ясно. Спасибо за участие в спонтанном опросе.

Она низко кланяется, и мы возвращаемся в кабинку. Кейси качает головой и оглядывает нас с Лией.

– Я – Лия, а это – Марибел. Хотя ты наверняка уже сам знаешь. Почему я веду себя так нелепо? – вопрошает она, поворачиваясь ко мне. Я пожимаю плечами.

Кейси не придает значения ее стеснительности и пожимает нам руки как ни в чем не бывало, будто наша в стельку пьяная подружка не спрашивала, гей ли его друг.

– Приятно познакомиться с вами официально. Еще увидимся? – спрашивает он, надевая пальто.

– Да, конечно, – отвечаю. Какая же я стремная.

– Вы ведь будете ходить на вечеринки у меня в доме, правда?

– Да, Марибел знает одного парня, который знает другого парня, – говорит Лия. В ее голосе столько флирта, что ко мне подкрадывается чувство ревности от того, с какой легкостью она ведет себя с Кейси. Я его подавляю.

– Так ведь можно обменяться номерами, убрать посредника. – Он говорит это, напрямую обращаясь ко мне, а я так занята подавлением ревности, что едва не упускаю этот момент.

– О, само собой! – спохватываюсь я и вручаю ему свой телефон.

Обменявшись номерами, мы возвращаемся обратно в кабинку, и Бьянка начинает неудержимо хихикать.

– Что?

– Я не настолько пьяная, – говорит она, – и догадалась, что если устроить хорошее представление, то сможем получить информацию, которую ищем.

Лия качает головой.

– Ты настоящий злой гений.