Глава 21. Динамическая пауза

Игорь Лукич явно нервничал. Приближался день выборов. Он чувствовал, что сделал для победы все, что мог, и имел право на краткий отдых. От всей этой партийной возни было муторно на душе, хотелось прочистить душу, словно прокашляться, выйдя из задымленной комнаты. В этом состоянии он нуждался в Петровиче, чьи юмор и жизнелюбие были бесплатным бонусом к их дружбе.

Петрович долго не брал трубку. Наконец раздался его измученный голос:

– Игорек, привет! Рад, что позвонил. На ловца и зверь бежит. Заехать сможешь? Ты в компьютерах чего-нибудь понимаешь?

– Вообще-то у меня специально обученные люди на это есть.

– И у меня есть. Но тут мне нужно информацию интимного рода посмотреть, а я ничего тут понять не могу.

Игорь помолчал и тревожно переспросил:

– Это что-то в связи с выборами? Компромат?

На том конце наконец-то раздался взрыв смеха:

– Игорек, это у тебя партийная шизофрения развивается? На хрена мне твои выборы, когда у меня проблемы поважнее есть. Приезжай, вместе будем в хакеров играть.

И Игорь Лукич поехал, радуясь, что ему не пришлось набиваться в гости. Наоборот, он вроде как пришел на зов друга. Правда, его навык общения с компьютерами напоминал поведение дрессированной мартышки: жму сюда, потом сюда, потом целюсь стрелочкой в голубое окошко, после чего открывается привычная табличка с нужными цифрами про состояние сырного фронта. И так каждый день.

Петрович сидел в своем кабинете в непривычном для него удрученном состоянии.

– Привет, Игорек! Смотри, что творят, – начал он без предисловий, показывая на экран дорогого компьютера.

– Это что?

– Это цифровая эра. Точнее ее жопа, повернутая прямо к нам.

– А можно менее образно выражаться?

– Хорошо, докладываю по форме: это электронный дневник, в котором мне надо как-то зарегистрироваться. Жена велела. Им на родительском собрании такой наказ к началу учебного года дали.

– А бумажный дневник тебе претит как символ ретроградства?

– Ты, Игорек, темная и отсталая личность, о чем я тебе неустанно напоминаю. Объясняю, вся страна перешла, точнее, всю страну перевели на электронный дневник, – это когда родители, чтобы узнать оценки своих детей, должны попасть в интернет, а оттуда на специальный сайт.

– А если нет доступа к интернету?

– Игорек, ты рассуждаешь, как классовый недобиток, как мелкобуржуазный пережиток. Сколько можно терпеть народную дремучесть? Ребенок с бабушкой живет? И что? Бабке трудно кнопку в компьютере нажать? Нет, вы посмотрите на нее! Топить печку ей не трудно, посуду в холодной воде мыть не трудно, за тридевять земель в поликлинику ездить не трудно, в холодном туалете нужду справлять не трудно, а в интернет лишний раз зайти сил не хватает. Всего и делов-то – логин с паролем ввести. При слове «логин» бабка за сердце хватается? Не можем мы на старушечьи сердца равняться. Нельзя потакать народу в его невежестве.

Петрович встал на привычный путь шутливого лицедейства, и Игорь поймал себя на знакомом ощущении, словно на душе развязываются узелки.

– Так тебе, Петрович, и карты в руки. Ты же в курятину с высот науки спустился. Ты кто по базовому образованию? Кибернетик?

– Во-первых, когда это было. А во-вторых, высоты были тогда очень миниатюрные, я же не на военных работал. Но главное, Игорек, ты посмотри, какие уроды это делали, – он с отвращением тыкнул в экран, – тут же все виснет, сбоит, твою мать. Это же руки оторвать тому, кто это делал.

– Так это только в этом году появилось? Может, просто не успели доделать? Первый блин бывает и комом.

– Игорь, ты темный и добрый, как я погляжу. Это уже несколько лет как работает. И каждый год одно и то же: в сентябре все на ушах стоят, потом все как-то отлаживается, и в конце года все становится вполне пристойным. Но вот новый сентябрь на носу, и опять у них блины комом идут. Может, со сковородкой что-то не так?

– Не понял. Так этот электронный дневник в прошлом году работал? Зачем же тогда?..

– Не можем же мы два года одним и тем же сайтом пользоваться? Так и до застоя недалеко. Нет, обновлять и еще раз обновлять. И каждый раз тендер устраивать. Чиновники вообще игру в тендер любят больше, чем игру в гольф. Точнее, благодаря тендерам они в гольф и играют. Причем тендеры здесь проводят, а играют на английских лужайках. Прямо географический парадокс какой-то.

– Ну это понятно. Тендер как предварительные ласки перед гольфом… В прошлом году так же было?

– В прошлом году, друг мой сердечный, вообще занятно было. Учебный год начался, а электронный дневник не фурычит. Ни домашних заданий, ни оценок… Дети счастливы, родители в отчаянии. Родителям посоветовали набраться терпения, пока «более лучшую» версию не запустят. Запускалась она с трудом. Плевалась паролями, обзывала их «неверными», советовала «при затруднениях» обращаться к классным руководителям.

– А те?

– А те, Игорек, благодарили систему за оказанное доверие, но оправдать его не могли. Моя жена, как радистка Кэт, ночью стала ловить часы, когда у системы просветление наступало. Говорит, что между двумя и тремя часами ночи электронный дневник работал вполне прилично. Но она проболталась, и поток страждущих родителей все испортил.

Игорь хохотал, привычно собирая щеки в складки, подзадоривая Петровича на продолжение рассказа.

– Но вот где-то к октябрю – ноябрю система заработала. Стало совсем весело. Спрашиваешь у сына: «По математике не задано?» А он мне: «Задано, только математичка не умеет в дневник домашку записывать». Или начнешь на него орать, что он по русскому двоек нахватал, а он мне так авторитетно сообщает, что у русички оценки «грохнулись» и она их по памяти восстанавливала. Вот и гадай: или у нее память девичья, или у моего охламона фантазия богатая. Короче, весело было.

Говоря это, Петрович продолжал стучать по клавиатуре, и было ясно, что он явно прибеднялся, говоря о своей компьютерной беспомощности. У него было лицо ребенка, который пытается понять, как устроена новая игрушка. Наконец из его груди вылетел победный клич:

– Твою мать! Все! Вошел!

Игорь почтительно заглянул через плечо друга и увидел сетку под названием «Расписание уроков». В глаза бросилась фраза «динамическая пауза». Она стояла между физикой и химией, между алгеброй и литературой.

– Петрович, это что? Динамическая пауза – это как?

– Не догадался? И как я с тобой, таким отсталым, дружбу вожу? Динамическая пауза – это перемена. Так в электронном дневнике обычная школьная перемена обозначена. Терминологическая новация как примета бурно развивающегося общества. Теперь дети завтракают в школе не на второй перемене, а во время второй динамической паузы. Попросится ребенок из класса выйти, а ему справедливо заметят, что надо было на динамической паузе все дела делать.

Петрович откинулся на спинку кресла и уже серьезно сказал:

– Знаешь, я готов признать, что цифровая эпоха, электронные дневники и все такое прогрессивное несет в себе массу достоинств. Я только за. Но маленький вопрос: почему это новое в нашем исполнении так щедро унавожено маразмом?

Игорь распустил складки с щек, шарпей пропал, повисла тишина. Петрович вздохнул и продолжил:

– Никого из новаторов не смутило, что пауза – это остановка, перерыв, а динамика – движение, активность. Получилось что-то вроде круглого квадрата или горячего льда. Динамическая пауза – это кипучее бездействие. Они даже не поняли, что попали в десятку, дали точное название нашему времени. Мы все как загнанные лошади, аж морды в мыле, на пределе сил куда-то несемся. А только оглянешься вокруг – и окажется, что топчемся на месте. Мы живем, Игорек, во времена динамической паузы. И самое плохое, что она, в отличие от школы, не прервется звонком.

Мужчины помолчали. Каждый думал о своем.

Игорь думал о молоке. Динамическая пауза на молочном фронте затягивалась, словно стягивая петлей его сырный бизнес. Ему нужен мандат депутата, чтобы растянуть удавку, чтобы освободить слово «динамика» от груза «паузы».