Глава 16
Налет
Лыков не был в сыскном отделении три дня. Когда он наконец переступил его порог, то удивился веселому виду Аулина.
— Что случилось, Бернард Яковлевич? Вы будто золотой империал на улице нашли.
— Да смешная история опять в Глазовском. Ночью караульный Деринович увидел трех подозрительных кавказцев, ехавших в телеге. И крикнул им: стой! А те с перепугу разбежались, трое-то от одного. Телегу бросили посреди Первой Глазковской улицы. А там — три винтовки Бердана, четыреста штук патронов, кинжалы и офицерские погоны. А? Каково?
— Интересно… Молодец караульный. Опять арсенал Нико?
— Похоже. И опять мы его пощипали. Сначала трехлинейки в поезде конфисковали, теперь берданки. Огнеприпасы и там, и там. Ононашвили, должно быть, в ярости.
— Не иначе. Но вот вопрос: зачем его людям понадобились офицерские погоны?
С начальника сыскного отделения враз слетела вся веселость.
— И я задумался над тем же, Алексей Николаевич. Кавказцы готовят большой экс. Другого объяснения нет. Собирают оружие, патроны. Возможно, хотят переодеться при нападении в военную форму. Знать бы, где оно будет…
А в это время в кухмистерской «Заря» собирались люди. Азвестопуло вручили старый «смит-вессон» и представили публике. Он насчитал вместе с собой двенадцать человек. Неужели вся эта шобла учинит налет? Зачем так много людей? Лишь двое из них были русскими и имели рожи потомственных грабителей. Остальные — кавказцы всех сортов, преимущественно грузины. Командовал бандой Исидор Махарадзе. Он объявил:
— Нападаем на магазин золотых и серебряных вещей в пассаже на Пестеревской. Там внутри стоит караульщик, его сразу кладем на пол. Но аккуратно! Шмаляем только в воздух. Нико велел без крови. Беркут, Курмановский — вы держите двери. Микладзе и Чхеидзе бьют витрины, ложат все в мешки: сначала золото, потом скуржу. Азвестопуло ломает кассу. Остальные обыскивают публику. На все десять минут. После этого уходим в Котельниковскую улицу, там садимся в пролетки и ходу.
В шесть часов вечера к пассажу Юциса на Пестеревской подошла толпа мужчин. Самый высокий ворвался в магазин Голдберга и выстрелил в потолок:
— Замри! Деньги-ценности сюда, иначе всем каюк!
Немедленно после выстрела внутрь набились бандиты и начали громить витрины. Крики, ругань, звон разбитого стекла… Охраннику сразу задвинули в ухо, обезоружили и положили вдоль прилавка. Продавщица, отпускавшая часы покупателю, грохнулась в обморок. Хозяин магазина Павел Голдберг находился в мастерской, раскатывал перстень. Когда к нему ворвались, он не испугался, а схватил тяжелый штырь и попер на налетчиков. Те растерялись: была команда никого не убивать. Азвестопуло раздвинул сообщников, подошел к ювелиру, приставил ему ко лбу револьвер и скомандовал:
— Брось дуру, мельхиседек!
Голос у грека был такой убедительный, что ювелир сразу подчинился. Далее налет шел без помех. Через десять минут, собрав ценности в два мешка, бандиты сгрудились у дверей. Высокий опять выстрелил в потолок:
— Стоять смирно!
Налетчики быстро покинули магазин. Напротив обнаружился сторож, который прохаживался взад-вперед по Пестеревской. Увидев выходящих, он закричал и кинулся убегать. К несчастью, дядька рванул в ту же сторону, куда надо было бандитам, где их ждали пролетки. Вся шайка бросилась за караульным, осыпая его свинцом. На узкой улочке поднялась такая пальба, как будто там шло сражение. Пули разбивали стекла витрин, ржала раненая лошадь, визжали женщины. Наверное, сторожу все-таки угодили бы в спину, но Азвестопуло подбил руки самым горячим стрелкам:
— Вы что, очумели? Пусть драпает!
Банда Махарадзе вырвалась на Котельниковскую, расселась по пролеткам без номеров и умчалась прочь. Стало тихо, только рыдала перепуганная барынька. Ошарашенные прохожие испуганно крестились.
Через двадцать минут в ограбленный магазин прибыла сыскная полиция. Вскоре подъехал Лыков и застал картину полного разгрома. Аулин отбивал натиск хозяина. Тот напирал на коллежского регистратора и орал:
— Когда же это закончится? Куда смотрит правительство? Я министру напишу, что вы не на месте!
Сыскные хрустели битым стеклом и собирали с пола перстни и кольца, не замеченные налетчиками. Лыков взял из рук городового пару таких перстней и внимательно их осмотрел. Вернул, подошел к Голдбергу и спросил начальственным голосом:
— На какую сумму похищено?
— На тридцать тысяч! — выкрикнул тот. — Нет, на пятьдесят!
— Составьте опись и отдайте его благородию. А еще перестаньте орать, мешаете дознанию.
Ювелир хотел резко ответить, но глянул на коллежского советника повнимательнее и не решился. Бурча под нос, он отправился в мастерскую. Аулин шепотом обратился к питерцу:
— Беда, Алексей Николаич. Губернатор меня с потрохами съест. Бойчевский давно мечтает избавиться, а вот и повод…
— Не тужите, Бернард Яковлевич. Я кое-что заметил, это вам поможет. А сейчас гоните своих на улицу искать свидетелей.
Сыщики по горячим следам допросили очевидцев, и один из них сделал важное сообщение. Он узнал извозчика пролетки, на которой скрылись бандиты. Некто Гингольд, крестьянин из ссыльных, проживает на Подгорной улице, прямо под Иерусалимским кладбищем.
Правая сторона Подгорной относилась к Четвертой части. Аулин послал к ее приставу Франчука с приказанием найти и обыскать жилье извозчика. Когда полицейские ворвались в квартиру, то обнаружили в ней двух известных грабителей — Курмановского и Беркута. Те пили водку в компании хозяина и были слишком пьяны, чтобы оказать сопротивление. Их обыскали, но ничего, обличающего участия в налете, не нашли. Франчук спросил Беркута:
— А что, даже часов тебе не дали? Ведь три мешка утащили.
— Не три, а два, — поправил бандит надзирателя. — Ой!
Вдруг в дверь с площадки зашел человек, он держал в каждой руке по револьверу. Увидел полицейских и вскинул оружие, готовый выстрелить. Но пристав Четвертой части Рындин опередил его, уткнув свой наган прямо в грудь бандиту:
— Брось, не то убью!
Неизвестный — он оказался грузином — тут же подчинился. Его обезоружили и обыскали, но тоже безуспешно. Ни золота, ни серебра из пассажа.
Утром следующего дня в доме Эристова сыщики арестовали еще трех кавказцев. Их показали свидетелям налета, и те ответили неуверенно: вроде похожи, а вроде и нет… В отличие от туземцев, русские фартовые быстро во всем признались. В тюрьме оказалось шесть человек, включая извозчика. Этот успех помог Аулину удержаться на должности.
Затем в ситуацию вмешался Лыков. Он собрал совещание у полицмейстера и заявил:
— Ограбленный ювелир Голдберг сам первостатейный жулик. Я присмотрелся к якобы золотым перстням, которые валялись на полу. Они липовые.
— Что значит липовые? — уточнил Бойчевский. — И почему якобы?
— Те два, которые я видел, имеют клеймо пятьдесят шестой пробы. Но это обман, клейма пробирной палаты явно поддельные, золото в перстнях низкопробное. Если мы поймаем на этом ювелира, то жаловаться в верха он не сможет.
— Отличное наблюдение, — обрадовался полицмейстер. Ему тоже не хотелось отдуваться по делу о налете на пассаж. — Я сегодня же попрошу у следователя все ордера.
В результате через два дня сыскная полиция снова явилась к Голдбергу, но уже для обыска. Было конфисковано 10 перстней и 24 обручальных кольца, вызвавших подозрение. Заодно проверили еще одного ювелира, Волкенштейна, давно подозреваемого в таких же махинациях. У этого забрали на испытание 12 перстней и аж 38 обручальных колец. Экспертиза в золотосплавочной лаборатории показала, что все изделия изготовлены из низкопробного золота с большой добавкой меди… Оба мошенника оказались в тюремном замке.
Сергей после налета перебрался в балаган в Сарайной пади, возле архиерейской дачи. Место было тихое и безопасное. Рядом располагалась роща, в которой он полюбил гулять по утрам с корзиной пива. Днем по тем же местам шлялся его высокопреосвященство, и беглецу приходилось прятаться.
Через несколько дней грека навестил Махарадзе. Он сказал:
— Молодец, ловко распорядился. Только я не понял, почему ты в караульщика не давал стрелять?
— А зачем было нужно его убивать? Слам взяли, осталось лишь уйти по-тихому. А твои джигиты начали пулять в сторожа, который просто шел мимо. У них, видать, задница вместо головы. Я к таким глупостям не привык.
— Да, Нико говорил, что ты умный, — кивнул маз. — Ребята разволновались. Не каждый день видишь такую кучу золота. На, кстати; это твоя доля. Если захочешь обернуть в деньги, здесь примерно на восемь тысяч.
И он вручил Азвестопуло пригоршню перстней. Некоторые из них были с драгоценными камнями. Вместо того чтобы обрадоваться, грек начал их внимательно разглядывать и вскоре вернул обратно:
— Ты зачем мне медь подсовываешь? Настоящее золото давай. Не на дурака напал.
— Какая медь? — опешил кавказец. — Это то, что мы взяли на Пестеревской.
— Тогда верни барахло на место, ему цена — алтын.
Взволнованный сверх меры Исидор умчался. Вечером он опять появился, вид у бандита был виноватый.
— Вах! Ты оказался прав. Голдберг, сволочь, продавал поддельные вещи. Клейма сам ставил, да! Его уже арестовали, теперь сидит в тюремном замке. Как же быть? Мы два мешка меди, выходит, унесли? Как теперь с людьми расплачиваться?
— Это твои люди, Исидор, ты с ними договоришься. А мне что делать? Я в бегах, ищут все, кому не лень. Тут есть какая-то заимка, где можно пересидеть. Нужны деньги, там все дорого встает. И что? Вместо восьми тысяч, которых бы мне хватило, я опять нищий? Так нечестно. Я дело сделал. Да еще помог обойтись без ненужной крови, чтобы полицию не дразнить. Пусть не восемь, дай сколько-нибудь. Не все же цацки у жида фальшивые! Да и с поддельными клеймами вещички можно выгодно сбыть дуракам.
Махарадзе, надо отдать ему должное, признал справедливость упреков Сергея. И обещал вручить ему за участие в налете две тысячи наличными. С тем, что больше тот не будет иметь никаких претензий и не попросит добавки. Беглый со вздохом согласился. Лучше синица в руке, чем журавль в небе. Маз снова ушел и вернулся к вечеру следующего дня. Он был торжественен, как поп на Пасху.
— Вот твои деньги, мы в расчете, — протянул Исидор греку пачку купюр.
— По рукам.
— Теперь слушай, что постановил насчет тебя Николай Соломонович. Ты можешь ехать на заимку. Тариф знаешь?
— Сотня в месяц за проживание и пятьсот рублей за паспорт.
— Правильно. До зимы дотянешь, а там уберешься за Урал. Ну, доволен?
— А то! Давай махнем на радостях? Заскучал я тут. И финажки есть! Где в Иркутске вкусно?
— Э, дорогой. С твоим видом на улицу нельзя. Там хлоркой приметы вытравлены и новые вписаны, сам видел. Хочешь обратно в цинтовку?
Серега Сапер закручинился:
— Жизнь моя — жестянка! И к своим грекосам тоже нельзя?
— Никак, — отрезал кавказец. — Сыскные повадились облавы проводить. Вчера оцепили Мелочный базар, большой наряд полиции с казаками и стрелками. Замели четыреста человек! Из них восемьдесят сунули потом в тюрьму. Некоторые наши попались. Ты лучше исчезни из города.
— Стало быть, на заимку? Где она у вас спрятана?
— Завтра в одиннадцать часов приходи в пивную Самсона Родоная на Поплавской. Хозяин сведет тебя с человеком, зовут Полубщиков. Старый такой, седой, на апостола похож. Он тебя доставит до места. Ну, бывай!
Маз пожал беглому руку и удалился.
Остаток дня Азвестопуло думал. Пойти к Гертруде Казимировне и вызвать на явку Лыкова? А если за ним следят? Так ловко все обделать, и засыпаться в последний момент. Неразумно. Полубщиков — осведомитель Алексея Николаевича, он все, что нужно, передаст. Главное, титулярному советнику предстоит ехать в санаторию для беглых. Увидеть своими глазами то, что сыщикам велено разорить. Попасть туда — уже большой успех. Связь через старика, но есть проблема: он появляется в Илимске раз в две недели. А если нужно передать что-то срочно? Требуется второй канал, быстрый и хорошо замаскированный. Придется его создать.
Еще из головы сыщика не шла мысль. Что за экс готовит команда Гоги Иосишвили? Это ведь им скорее всего везли винтовки Мосина. Им предназначались и берданки с патронами, и офицерские погоны. В городе с винтовкой не походишь. В тайге или на железной дороге готовится жестокое нападение. Ограбить прииск? Слишком опасно. На каждом есть своя охрана, плюс кордоны в подчинении горного исправника, плюс в Бодайбо казачья команда в двести сабель. Дороги там плохие, казаки догонят. М-да… Надо ехать в Илимск, входить в доверие бандитам, узнавать от них про экс. К этому времени у титулярного советника уже должна быть связь с Иркутском. Нико интересовался подрывными навыками Сереги Сапера. Они хотят что-то взрывать… И петарды не зря понадобились. Налет будет громкий.
