Книга: Хроники странствующего кота
Назад: Хроника вторая Ёсиминэ
Дальше: Хроника третья с половиной Последнее странствие
Хроника третья
Суги и Тикако
«Насладитесь потрясающим видом Фудзи на отдыхе с вашим любимцем!»
Таков был девиз пансионата супругов Суги – Сюсукэ и Тикако, – который они открыли три года назад.
Все началось с того, что компания, в которой трудился Суги, оказалась на грани краха и начала усиленно поощрять добровольный выход сотрудников в отставку. Как раз в этот момент Сюсукэ с Тикако посчастливилось приобрести по сходной цене выставленную на продажу небольшую гостиницу, прямо рядом с фруктовым садом, принадлежавшим родителям Тикако. Супруги купили ее со всем содержимым (с мебелью и оборудованием) и открыли свой бизнес.
Одним из очевидных плюсов для клиентов нового пансионата была возможность самим собирать фрукты в саду, выкупая их с солидной скидкой. Это было выгодно: с одной стороны, сад помогал привлекать клиентов, с другой – клиенты способствовали процветанию садоводческого хозяйства.
Однако в итоге истинному процветанию гостиничного бизнеса способствовала совершенно иная причина: в пансионате супругов Суги можно было останавливаться с домашними животными. Эту фишку придумала Тикако.
В гостинице было два этажа плюс небольшой флигель, стоявший отдельно в гуще сада, что позволяло размещать клиентов с кошками отдельно от клиентов с собаками. Кошки и собаки обитали на разных этажах и могли бродить, где им вздумается, без поводков, а не сидеть в переносках. Решение проблем взаимоотношений с другими представителями кошачье-собачьего сообщества было дано на откуп самим владельцам.
В округе было очень мало гостиниц, где разрешали селиться и с кошками, и с собаками. Большинство мелких гостиниц принимало только собак. В гостиницах покрупнее пускали и с кошками, и с собаками, однако собак и кошек селили вместе на одном этаже, а потому требовали держать животных на поводке или в переносках.
– Многие владельцы кошек хотят путешествовать вместе с ними, – настаивала Тикако на стадии планирования гостиницы, – поэтому гостиница должна быть приспособлена и для кошек, и для их хозяев.
Суги принадлежал к фанатам собачьего племени и с сомнением отнесся к словам жены, однако три года спустя был вынужден признать прозорливость супруги.
В их округе, помимо хозяйства родителей Тикако, было много других фруктовых садов и виноградников, привлекавших туристов со всей префектуры, однако гостинца, где кошки могли гулять на свободе, не испытывая стресса, была диковинкой.
Благодаря сарафанному радио и постоянным клиентам число гостей с кошками неуклонно росло, и теперь кошатников в гостинице было больше, чем собачников.
Тикако любила кошек, и постояльцев с котами всегда ждал теплый прием, однако сегодня она ожидала особого гостя.
Тикако застелила постель в самом солнечном двойном номере на втором этаже и теперь спускалась по лестнице с кипой грязного белья в руках, что-то мурлыкая себе под нос.
– Какая-то ты сегодня чересчур радостная, – заметил Суги. Он хотел сказать это обыденным тоном, однако вышло довольно недружелюбно.
Тикако озадаченно взглянула на него:
– А ты что, не рад? Ведь сегодня к нам приедет Мияваки со своим котом! Впервые…
– Да нет, я рад, конечно… – поспешно ответил Суги, стараясь сгладить неловкость. – Беспокоюсь только, а вдруг его кот не поладит с нашими животными.
У Сюсукэ и Тикако были пес породы каи-кэн и коричневая кошечка, полосатая и пятнистая, точно фазан. Псу по кличке Торамару было три года, двенадцатилетнюю кошечку звали Момо. Торамару получил свою кличку Тигр за характерный для этой породы тигровый окрас, а кошку назвали Персиком в честь главного фрукта сада.
– Не волнуйся. Все будет хорошо. Наши звери привыкли к гостям. Не впервой.
– Но Сатору приезжает, чтобы отдать нам своего кота, – не унимался Суги, не обращая внимания на насмешливое выражение лица Тикако, – ты же знаешь. Вряд ли он приедет в приподнятом настроении.
Мияваки Сатору был общий школьный друг Сюсукэ и Тикако. Недавно он прислал им письмо такого содержания: он очень любит своего кота, но непреодолимые обстоятельства вынуждают искать ему новых хозяев.
Сатору не объяснил, что это за «непреодолимые обстоятельства», но Суги читал в газетах, что большая группа компаний планирует массовое увольнение сотрудников, поэтому не стал наседать с вопросами. Насколько он помнил, компания, где работает Сатору, входила в тот список. Уж если такая большая компания увольняет работников, то что ж говорить о фирме Сюсукэ… Он даже порадовался, что успел вовремя уйти сам.
– Если мы даже возьмем его кота, мы можем вернуть его Сатору в любое время, верно? – заметила Тикако и рассмеялась. – Я так и считаю, что мы берем его на время. Но разумеется, я буду за ним ухаживать.
Тикако всегда найдет что возразить. «Берем на время»… Сюсукэ не рассматривал такой вариант. А вот Тикако всегда обращена в будущее. И думает только о хорошем. «Предусмотрительный человек» звучит позитивно, однако на деле Сюсукэ был скорее пессимистом – не то что Тикако.
– Должна же быть какая-то веская причина, чтобы вот так вдруг отдать кота… Но когда-нибудь Мияваки приедет, чтобы забрать его, я уверена.
Тикако, похоже, считает, что любовь Сатору к коту преодолеет все трудности. В вопросах котов они с Сатору всегда были на одной волне.
С простынями в руках Тикако проследовала в ванную комнату.
– Момо, слезь отсюда! – (Видимо, кошка уснула на стиральной машине.) – Сатору сказал, его кота зовут Нана. Будь с ним поласковей! – нараспев проговорила Тикако. – Ах да, тебе тоже надо поговорить об этом с Торамару, слышишь? – окликнула она мужа.
И кошка, и собака были одинаково дороги для обоих, однако они разделили обязанности по уходу. Кошатница Тикако занималась Момо, а собачник Сюсукэ – Торамару.
«Когда в семье назревает важное событие, мы должны сообщать об этом Момо и Торамару». Эта заповедь Тикако стала непреложным правилом семейства Суги.
Сюсукэ сунул ноги в сандалии, оставленные у входа, и вышел во двор. В хорошую погоду Торамару бегал без привязи в специальном загончике. А тесть Сюсукэ, очень гордившийся своим плотницким мастерством, даже построил для Торамару будку.
– Тора!
Заслышав голос хозяина, Торамару покачал закрученным в тугое кольцо хвостом и прыгнул на грудь хозяину. Из опасения, что пес перемахнет через забор, в дни заезда гостей Тикаку с Сюсукэ сажали Торамару на поводок, привязав его к будке. Заводчик, у которого они купили пса, рассказал, как формировалась порода каи-кэн и как она разделилась на два подвида – на более мелких и узкокостных собак, охотившихся на оленей, и более крупных, «специализировавшихся» на диких кабанах. Торамару был образцовым охотником на оленей.
Сегодня и завтра никаких гостей, кроме Сатору, не предвидится, так что Сюсукэ не стал надевать поводок.
– Сегодня вечером приедет Мияваки. Думаю, ты про него слышал. Мы часто о нем говорим, это наш с Тикако общий друг.
Сюсукэ купил Торамару три года назад, когда они только открыли гостиницу. Сатору в тот момент перевелся в другой отдел с крайне напряженным графиком и не мог часто наведываться к ним. Сюсукэ встречался с ним иногда, приезжая в Токио закупить провизию для гостиницы, но Тикако не видела Сатору уже три года, а Торамару вообще увидит его впервые.
Сатору всегда был страшно занят, поэтому Сюсукэ полагал, что с работой у него все в порядке, однако из-за сокращения штатов могут быть разные обстоятельства.
– Ты увидишь их в первый раз, Тора, но я надеюсь, ты с ними подружишься – и с Мияваки, и с Нана.
Сюсукэ потрепал Торамару по морде, и пес заворчал. «В таких вот грубых ласках и состоит прелесть общения с собаками», – подумал Сюсукэ. Если бы он позволил себе такое с Момо, она бы вцепилась в него когтями.
– Веди себя хорошо, договорились?
Торамару искательно заглянул в глаза хозяину и снова утробно заворчал.
* * *
…Сегодня, похоже, не будет музыки, наводящей на мысли о вспархивающих голубях.
Сатору не стал включать магнитолу и слушает радио. По радио уже минут десять какой-то благовоспитанный пожилой дядечка с жаром рассказывает о книжках. Похоже, он профессиональный актер.
У него очень изысканная манера говорить, однако порой он употребляет не совсем подходящие слова вроде «дико», «круто», «жесть». Даже мне, коту, становится немного смешно, когда он заявляет, что ему дико нравится такая-то книга. Все это, конечно, хорошо и интересно, но я не умею читать. Я уже говорил, что большинство животных понимают на слух много языков, однако чтение – за пределами наших способностей. Чтение и письмо – это особая лингвистическая система, ею владеют только люди.
– Гм, ведущий программы, Кодама-сан, так рекомендует эту книгу… может, и впрямь стоит ее почитать? – подумал вслух Сатору.
Дома Сатору больше читает, нежели смотрит телевизор, и даже порой роняет слезу, переворачивая страницу. Подметив, что я слежу за ним, он недовольно ворчит: «Ну что ты уставился? Отвернись!»
Книжное обозрение подошло к концу, и из приемника полилась детская песенка:
Поднимись над облаками, посмотри, какие горы…
Иногда бывает приятно послушать такую вот расслабляющую, убаюкивающую мелодию. Хотя от нее хочется спать…
Слышишь, гром гремит вдали,
Гору Фудзи видим мы, – выше всех она в Японии…
Да? На последней фразе я привстал на задние лапы на сиденье и выглянул в окошко. И действительно, справа виднелась огромная треугольная гора.
– О, да ты понял, о чем речь, Нана?
Люди вечно недооценивают наши языковые способности. Они умеют читать и писать, поэтому вечно задирают нос.
– И верно, это песенка про гору Фудзи, очень кстати!
Когда этот треугольник с широким основанием надвинулся на нас, Сатору объявил:
– Вот гора Фудзи!
По телевизору и на фотографиях Фудзи кажется плоской – обыкновенный треугольник, поставленный на землю. Однако в реальности, когда гора надвигается ближе и ближе, возникает чувство, будто она вот-вот раздавит тебя.
– Это самая высокая гора в Японии, ее высота – 3776 метров, есть даже такая считалка, помогающая запомнить это число: «Фудзи-сан-но ёни мина наро» «Давайте все будем как Фудзи-сан!» Слог «ми» в «мина наро» – звучит так же, как название цифры три, слог «на» – как цифра семь, а «ро» – как цифра шесть, в итоге как раз выходит 3776. В мире есть множество высоких гор, но Фудзи-сан не является частью горной цепи, она одиноко стоит на равнине… и для таких одиночных гор она чрезвычайно высокая…
Сатору трещал и трещал, объясняя в мельчайших подробностях, но для котов такая информация не имеет значения.
Я и так уже понял, что гора очень большая. И не нужно столько слов… Теперь мне ясно, почему Фудзи посвящено столько стихов и песен…
Этой вершиной действительно стоит любоваться в ее натуральном виде, своими глазами. На фото или на экране она кажется совершенно заурядной, ну, треугольник, и ничего более… Так я ее и воспринимал до этого момента. Да, большие размеры имеют свои преимущества в жизни. Например, котам большого размера живется намного легче.
Фудзи была ужасно большая, просто огро-о-омная. Интересно, сколько котов в Японии видели ее своими глазами? Полагаю, совсем немного – если не брать в расчет живущих поблизости.
Наш серебристый фургончик прямо как волшебная колесница! Всякий раз, когда я сажусь в него, я попадаю в новое место. И мы с Сатору – самые крутые странники в мире, а я – самый крутой странствующий кот! Точно-точно!
Фургончик съехал с шоссе и углубился в рощицу с рядами ветвистых, тесно посаженных деревьев. На ветвях деревьев висело много-много белых бумажных мешочков – возможно, для того, чтобы они защищали от насекомых созревающие персики. Или чтобы плоды быстрей поспевали.
Потом дорога пошла немного в гору, и, попетляв еще немного, мы наконец оказались перед большим белым домом, в котором кирпичные стены очень удачно сочетались с деревянными надстройками.
– Ну, вот мы и приехали, Нана!
Наверное, это та самая гостиница, о которой говорил Сатору. Где постояльцев пускают с кошками и собаками. Ее держат друзья Сатору. И сегодня там для нас приготовлен номер.
Когда наш фургончик вырулил на автомобильную стоянку мест на десять, к нам вышел молодой мужчина примерно того же возраста, что Сатору.
– Суги, привет! – Сатору помахал мужчине рукой, выгружая сумку из машины.
– А где багаж? Давай помогу.
– Я ж на одну ночь, у меня только переноска с Нана и смена одежды.
Суги поднял сумку Сатору, а Сатору – переноску со мной. Они вместе пошли по дорожке, ведущей по пологому склону ко входу в гостиницу.
– Какое прелестное место! А это что, площадка для собак?
На полпути к гостинице на склоне холма был устроен довольно просторный загончик. Его окружала изгородь, а в глубине виднелась собачья будка.
– Да, я завел собаку, и мне захотелось, чтобы она бегала на свободе.
– Каи-кэн, да? Помню, ты говорил об этом.
Сидя в переноске, я принюхался. И точно, это он – отвратительный запах извечного врага, собаки!
Я всмотрелся через прорези в стенке переноски.
Пес тигрового окраса с устрашающей мордой… Он с вызовом смотрел на меня, встав на задние лапы.
– Да, его зовут Торамару.
– Он спокойно относится к кошкам?
– Ну конечно, ты же знаешь, у нас еще кошка Момо. Многие гости приезжают с котами.
– Ну да, конечно…
Я уже слышал от Сатору, что у хозяев гостиницы есть пожилая кошечка по имени Момо. Сатору еще говорил, что она вдвое старше меня. Я-то совсем еще молодой кот, поладим ли мы с ней?
– Привет, Торамару! Рад с тобой познакомиться! – окликнул собаку Сатору.
Эй, осторожней, Сатору! Это собака! Не надо с ней разговаривать!
Я неодобрительно взглянул на Сатору.
Каи-кэн по имени Торамару злобно покосился на нас и зарычал, показав белые клыки.
– Ты не в настроении?
И тут Торамару угрожающе рявкнул на Сатору. Сатору даже отпрянул от изгороди.
Эй, пес, не смей!
Каждая шерстинка на мне встала дыбом.
Если ты намерен затеять драку с Сатору, то я, как уважающий себя кот, не стану отсиживаться в переноске. Сейчас же извинись, если ты не хочешь, чтобы я порвал твою мерзкую морду в клочья, собачье отродье!
– ТОРА! – прикрикнул на собаку Суги, но пес даже и ухом не повел, продолжая гнусно ворчать.
Тогда Сатору принялся успокаивать меня:
– Нана, Нана, не надо, не злись, потерпи…
Он придерживал дверцу переноски, поскольку прекрасно понимал, как мне не терпится добраться до мерзкого пса.
– Прошу извинить, – проговорил Суги. – Но он никогда себя так не вел…
– Не волнуйся! Наверное, мы чем-то рассердили Торамару.
На крики из дверей гостинцы выбежала женщина в фартуке поверх платья. Какая ослепительная красавица!
– Что тут происходит?! Тора плохо себя ведет?
– Пустяки! Привет, Тикако-сан! Давно тебя не видел! – Сатору помахал женщине рукой.
– Прости, Мияваки! Все в порядке?
– Да успокойся, все хорошо! Но кошки и собаки никогда не злятся на меня, я даже слегка растерялся…
Это действительно так. С точки зрения животных, Сатору не представляет угрозы. У всех посторонних кошек и собак он вызывает только положительные эмоции. Этот дурак Торамару, что бросился на него, пожалуй, первый такой грубиян.
– Извини, Сатору, я очень сожалею о случившемся! – Суги еще разок прикрикнул на пса, и тот наконец поджал хвост.
Что, получил, обалдуй?! Так тебе и надо.
– Он хороший пес, верный и надежный. Может, я показался ему подозрительным?
Сатору предпринял новую попытку – протянул руку и погладил собаку по голове. На сей раз пес сидел смирно и спокойно дал погладить себя, но для меня было очевидно, что это всего лишь притворство.
Вот только попробуй еще раз показать свои зубы Сатору – будешь иметь дело со мной!
Мы с псом обменялись враждебными взглядами. Но тут Сатору пригласили в дом, так что последовал брейк.
Нас провели в очень светлую, солнечную комнату на втором этаже.
– Когда устроитесь, спускайтесь вниз, – сказала Тикако и легко сбежала по лестнице.
Я тут же открыл изнутри дверцу переноски и тихонько выскользнул наружу. Надо обследовать помещение! Пол в комнате был дощатый, а сама комнатка, маленькая и аккуратная, оказалась чрезвычайно уютной, с кошачьей точки зрения.
– О, Момо! Ну, здравствуй!
Я обернулся на голос Сатору. В дверном проеме чинно-благородно восседала полосатая кошечка. Вдвое старше меня, но все еще гибкая и грациозная.
Она мяукнула, учтиво приветствуя меня. Мелодичный голос, подобающий воспитанной и изысканной табби.
Я слышала, вы с Торамару встали на тропу войны?
Я возмущенно фыркнул.
Этот пес не знаком с хорошими манерами. Скалить зубы на человека, который хочет с тобой поздороваться, – верх неприличия!
Я вложил в свой ответ максимум сарказма, но Момо только усмехнулась.
Прости его, пожалуйста! Для тебя же дорог твой хозяин? Вот и Торамару любит своего.
Выходит, если ты любишь своего господина, значит нужно облаивать его друзей? Это как-то не стыковалось в моей голове. Ничего не понимаю! Совсем ничего. Видимо, догадавшись о моих чувствах, Момо снова улыбнулась.
Извини нас, пожалуйста. Дело в том, что наш хозяин не такой сильный, как твой.
Я опять ничего не понял, но не стал возражать, чтобы не обидеть пожилую даму.
* * *
– Похоже, Нана подружился с Момо. – Спустившись в холл, совмещенный с гостиной, Сатору с сияющим видом показал на второй этаж. – Они там, знакомятся поближе. Вот еще бы Торамару был дружелюбнее… Может, ему не по нраву, что я с котом?
– Вообще-то, постояльцы часто приезжают к нам с кошками, – вздохнула Тикако и, склонив голову, подала чай, настоянный на травах из их сада.
– Дорогой, ты точно все объяснил Торамару как надо? – с шутливым упреком спросила она у мужа.
– Разумеется, – надулся Суги.
Он же сказал псу: «Веди себя хорошо, ладно?» – и Торамару посмотрел ему в глаза. Почему же он кинулся на Сатору?
Может, почуял что-то неладное? И дело тут в нем самом?
– Восхитительно! – причмокнул Сатору, сделав глоток, и Тикако расцвела счастливой улыбкой.
– Рада, что тебе понравилось. Нашим гостям тоже по вкусу. Эти травы я выращиваю в саду. – Тикако с негодованием посмотрела на мужа. – А вот он… когда я первый раз угостила его этим чаем, сказал, что вкус напоминает зубную пасту!
Одно неловкое высказывание сразу после женитьбы – и вот результат… Тикако до сих пор не простила обиды. Суги частенько приходило в голову, что недурно было бы поучиться вести себя с людьми у Сатору – быть тоньше и деликатнее в выражении своих чувств. Но, по правде сказать, Суги всегда было неловко откровенно нахваливать кого-то.
– У него сладковатый привкус. Ты что-то добавляешь?
– Стевию, совсем чуть-чуть.
– Это ты здорово придумала.
– Сатору, я обожаю разговаривать с тобой. С тобой можно обсуждать все, что угодно. Даже чай!
«А я вроде как ни при чем!» – оскорбился Суги. Но ведь мужчина не обязан поддакивать женщине, когда речь идет о травяном чае!
– Похоже, у вас дела идут неплохо, – заметил Сатору.
– Да, пожалуй. Это была удачная мысль – пускать клиентов с кошками.
– Это была моя идея! – тут же вставила Тикако.
– Да, это ее идея, – согласился Суги. – А вот… как дела у тебя, Сатору? Отдаешь кота, как-то вдруг…
Суги постеснялся спросить об этом в письме, решив, что задаст вопрос при встрече.
– Да, я… в общем… – замялся Сатору, неловко улыбнувшись. Он буквально постарел в эту минуту.
– Я слышал, ваша группа компаний начала массовое увольнение работников.
– Да, но… дело не в этом. Тут другие причины.
«Может, сам решил уйти со службы», – подумал Суги, но Тикако подала ему знак глазами, что, мол, хватит уже, замолчи. Суги слегка кивнул в ответ. Похоже, Сатору не склонен обсуждать эту тему.
– У меня гора с плеч свалилась, когда вы согласились взять к себе Нана. Я уже просил нескольких человек, даже возил его к ним – показать, но ничего путного из этого не вышло.
– Я вот что тебе скажу, Сатору. – Тикако выпрямилась в кресле. – Будем считать, что ты отдаешь нам Нана на время. Мы будем очень заботиться о нем, но когда у тебя все уладится и ты сможешь снова взять его к себе – приезжай в любое время.
Сатору словно ударили под дых, он на мгновение крепко сжал губы и потупился, изо всех сил пытаясь сдержать обуревавшие его чувства. Тикако и Суги никогда не видели у него такого лица.
Но через мгновение Сатору поднял глаза и улыбнулся.
– Благодарю! – ответил он. – Стыдно быть таким эгоистом, но я действительно счастлив это слышать.
* * *
Сейчас Сатору был общим другом супругов Суги, но первым он все же подружился с Сюсукэ.
Суги уже несколько лет обращался к Тикако не по имени, а по фамилии – Сакита. Они дружили с самого детства, и прежде он звал ее Тикако, а она его Сю-тян. Из-за того что мальчишки стали его дразнить, Суги перестал называть Тикако по имени. Он и Тикако просил, чтобы она обращалась к нему по фамилии – Суги, однако та из упрямства продолжала звать его Сю-тян. Суги было неловко, но в то же время приятно.
В старшей школе Сатору, Сюсукэ и Тикако оказались в одном классе.
Ученики, которые перешли сюда из одной и той же средней школы, ходили стайками и приглядывались к новеньким. Сатору держался особняком. Он болтал то с теми, то с другими, но было видно, что знакомых из его прежней школы тут нет.
Как выяснилось позже, Сатору перевелся сюда из другой префектуры во время весенних каникул и сдавал вступительные экзамены, а потому не знал ни души. Сам он потом со смехом рассказывал, как ему до смерти хотелось с кем-нибудь подружиться.
Подходящий случай представился во время очередных экзаменов.
Перед экзаменом Суги всю ночь корпел над учебниками, и наутро мозг у него был туго набит математическими формулами и английскими словами. Он ехал на велосипеде в школу, крутя педали с максимальной осторожностью, дабы от непредвиденного толчка не выплеснуть из головы все только что приобретенные знания.
Но тут он заметил какую-то знакомую фигуру. Это, кажется, Мияваки, парень из их класса, подумал Суги и подъехал поближе. Сатору неподвижно стоял у глубокой канавы, велосипед валялся рядом.
Собственно, канава была частью дренажного канала между полями, шириной с приличный ручей и немалой глубины – в рост ребенка. Стенки ее были забетонированы. Сатору с серьезным видом изучал нечто на дне канавы.
Суги стало интересно, что это он там высматривает, однако времени оставалось в обрез. Их глаза встретились, Сатору явно заметил его, но Суги все же хотел проехать мимо, просто поздоровавшись. Однако в последний момент передумал, решил, что это будет неловко, и все-таки остановился.
– Что тут такое? – спросил он.
Сатору с удивлением посмотрел на него. Он, видимо, думал, что Суги проедет мимо.
– Да вот, небольшая проблема…
Сатору показал на дно канавы. Теперь и Суги рассмотрел маленькую собачонку. Собачонка тряслась мелкой дрожью. Ей удалось взобраться на небольшую отмель из гравия и земли, которую намыл посередине канавы поток, но ее густая бело-коричневая шерстка намокла и прилипла к тельцу.
– Похоже, ши-тцу!
Суги знал эту породу, потому что точно такая же собака была у Тикако. Родители Тикако занимались выращиванием фруктов на продажу, и у них был свой сад, а еще они обожали животных. С самого детства у Тикако в доме жило по нескольку кошек и собак – для привлечения клиентов. Суги всегда завидовал этой бесконечной веселой чехарде.
Семья Суги жила в казенном доме, принадлежавшем компании, в которой работал его отец, и квартира у них была самая заурядная – типичное жилище типичных служащих среднего звена, к тому же мать страдала аллергией, и они могли держать разве что золотых рыбок и черепах, у которых нет шерсти. Суги с детства страстно мечтал о собаке, но это все пустые грезы, пока он живет с родителями, так что отчасти ему удавалось выплеснуть свою страсть в доме Тикако.
– Свалилась в канаву…
Сатору кивнул. Во всяком случае, никаких ступенек, ведущих на дно канавы, поблизости не наблюдалось.
– Такие собаки не бывают бродячими. Наверное, отошел далеко от дома и заблудился…
У Тикако собак выпускали бегать на воле на целый день, чтобы покупатели, собирающие в саду фрукты, могли получить максимум удовольствия, однако родители бдительно следили за тем, чтобы собаки ночевали дома.
– Ты поезжай, – посоветовал Сатору. – Какой смысл торчать здесь вдвоем.
Однако Суги мгновенно просчитал все последствия и понял, что если он сейчас проигнорирует маленького заблудившегося песика и это потом выплывет наружу, то Тикако придет в страшное негодование.
– Но… но я беспокоюсь за него!
Поглядывая на часы, Суги слез с велосипеда. Успеть вовремя в школу уже не получится, однако если он приедет к началу первого занятия, после классного часа, то еще успеет сдать экзамен.
– Давай вытащим его поскорее.
– Хороший ты парень, Суги! – радостно улыбнулся Сатору.
Суги волновал только возможный разнос от Тикако, а потому его неприятно резанула похвала Сатору.
– Если мы туда спустимся, обувь промочим. Там воды по щиколотку.
Отмель, на которой стоял песик, была слишком далеко, чтобы допрыгнуть до нее, – с какой стороны ни подойди. Из-за водорослей и травы дна не видно, а лезть в ручей босиком опасно – можно порезаться осколками стекол.
Тут Суги заметил на обочине дороги кучу досок – похоже, остатки брошенных кем-то строительных лесов. Он кинулся к ним и вытащил подходящую по длине доску:
– Давай опустим ее под наклоном, может, собака сумеет взобраться по ней на берег?
– Давай!
Но ши-тцу и ухом не повел. И даже не взглянул на доску, которую мальчишки подсунули ему под самый нос.
Они попробовали приманить пса, но он только трясся и не двигался с места.
– Возможно, он плохо видит, – озабоченно заметил Сатору. – Если всмотреться, вот так, немного сбоку, глаза какие-то мутные… возможно, у пса катаракта.
Мордочка у песика была совершенно щенячья, возраст не определить, но шерсть точно была тусклая.
– Удивительно, как он вообще туда попал.
Рядом проходила оживленная автострада, и просто чудо, что собаку не переехала машина. А в ров он свалился, видимо, потому, что и впрямь полуслепой.
– Я иду вниз. Если по доске, то ноги не промочишь. – Сатору ступил на доску, которую они спустили в канаву собаке.
– Эй, осторожней!
Доска оказалась гнилая. Собаку она, быть может, и выдержала бы, а вот подростка…
Не успел Суги подумать об этом, как раздался громкий треск.
– А-а-а!
Мгновение Сатору балансировал на доске, но потом она развалилась, и обломки рухнули вниз. Последовал отвратительный всплеск: Сатору плюхнулся в воду, взметнув фонтан брызг.
Ши-тцу истерично залаял и, не разбирая дороги, помчался прочь по водянистому дну канавы.
– Да стой же ты, сто-о-ой!
Сатору вскочил, устремляясь следом. Но он так громко плюхал ногами по воде, что только сильней напугал ши-тцу. Пес и не думал останавливаться. Невозможно было поверить, что это старая полуслепая собака.
– Я забегу вперед и спущусь там! Так мы его изловим. Не давай ему уйти!
Суги помчался вперед по дороге, опередив улепетывавшего ши-тцу, и кубарем скатился в канаву.
Раздался громкий плюх, вода словно взорвалась, взметнувшись вверх. Ши-тцу подпрыгнул и остановился. Потом развернулся и помчался в обратную сторону.
– Он бежит к тебе, хватай его!
Сатору бросился на пса, как вратарь на мяч. Пес попытался вырваться, но Сатору удалось ухватить его за заднюю лапу. С перепугу ши-тцу вцепился зубами в руку преследователя.
– Ай, больно!
– Держи, не отпускай!
Суги, сорвав с себя пиджак, набросил на пса и скрутил его. Пес смирился и затих.
– Ты как? – спросил Суги у Сатору.
Сатору невесело усмехнулся:
– Не очень. Сильно цапнул.
Сатору показал Суги правую руку. На коже алели следы от ряда острых зубов, из некоторых особо глубоких ранок обильно текла кровь. Маленькая собачка, а знает, как кусаться!
– Надо в больницу!
«Да, с экзаменами сегодня явно не судьба», – грустно подумал Суги.
Оставив собаку в полицейском участке у автострады, они направились в больницу, но там возникли трудности. У Сатору не оказалось с собой страхового свидетельства и наличных денег тоже было мало – откуда у школьников столько наличных? Пришлось предъявить свои школьные удостоверения и пообещать, что они придут потом расплатиться. После всех передряг Сатору наконец обработали руку.
В школу они попали уже после второго урока.
Суги с Сатору направились в учительскую и объяснили классной руководительнице, что произошло. Все это звучало как розыгрыш, однако вид мокрого как мышь Сатору с забинтованной рукой произвел должное впечатление. Во всяком случае, учительница им поверила.
– Что стряслось? – поинтересовалась Тикако строгим тоном старшей сестрицы, когда они вошли в класс. Однако после рассказа о спасении ши-тцу она тоже захотела увидеть собаку, поэтому по пути домой все трое заехали в полицейский участок.
Старенький ши-тцу с затуманенными глазами сидел на поводке в уголке коридора, рядом стояли миска с водой и миска с сухим кормом. Владелец собаки так и не объявился.
– Он и в самом деле совсем старый и почти ничего не видит.
Тикако опустилась на колени рядом с собакой и поводила рукой перед ее глазами. Пес реагировал на движения с сильной задержкой.
– Может, вы заберете собаку себе? – спросил немолодой полицейский. – Это не наша работа – ухаживать за потерявшимися животными. И мы не сможем долго держать его здесь.
– А что будет потом? – спросил, в свою очередь, Сатору.
Офицер задумчиво наклонил голову:
– Если владелец не объявится сегодня-завтра, мы отправим его в собачий приют.
– Но это жестоко! – возмутилась Тикако. – Они его усыпят, если хозяин не успеет найтись.
Огорченный Сатору тихонько толкнул Суги локтем:
– Суги, а ты не можешь взять его к себе?
Вместо того чтобы препираться с полицейским, Сатору пытался найти практическое решение вопроса.
– Увы. У мамы аллергия на шерсть, мы не можем держать животных. Мияваки, а ты?
– Мы живем в доме, принадлежащем компании, там не разрешают держать животных.
Тикако, которая все еще пререкалась с полицейским, вдруг обернулась.
– Ладно, я заберу его к нам! – выпалила она.
– Может, не стоит так сразу? Сперва посоветуйся с родителями.
Сатору явно смущало ее скоропалительное решение, но Тикако метнула на него яростный взгляд:
– Мы не можем оставить собаку здесь!
Тикако позвонила домой с платного телефона, висевшего в холле, и примерно через час к полицейскому участку подрулил грузовичок ее отца. Отец погрузил в кузов велосипед Тикако, сама она забралась на сиденье рядом с водителем, посадив ши-тцу к себе на колени.
– Пока! Мияваки, если тебе интересно, можешь приехать ко мне посмотреть, как он устроится.
– А, да… Спасибо.
Сатору явно оторопел от такого напора.
Когда Тикако умчалась как ураган, мальчики переглянулись и дружно прыснули.
– Ну, Сакита-сан – это сила!
– Да уж. Она всегда была такой, когда дело касалось животных. С самого детства.
– Так ты давно с ней знаком? – не унимался Сатору. Ему требовалась информация.
– С самого детства, – пояснил Суги.
– Вот оно что… – понимающе протянул Сатору. – Поэтому она и зовет тебя Сю-тян.
– Я просил ее не называть меня так! Это неприлично.
– Что тебе не нравится? Это же твоя подруга детства – очень надежная и такая хорошенькая.
Сатору так легко произнес это слово – «хорошенькая», что Суги даже опешил. Тикако и в самом деле была живая, добрая и – да, хорошенькая. Суги всегда знал это. Но он никогда не говорил о подобных вещах вслух. И почему-то сейчас ему показалось, что он проиграл.
– Но как ее родители отнесутся к тому, что она притащит в дом собаку? Они действительно не станут возражать? – уточнил Сатору.
– Все будет прекрасно. У них вся семья обожает животных. В доме уже пять или шесть кошек и собак.
– Да? Кошки тоже есть?
– Тикако большая любительница кошек.
Сатору радостно улыбнулся:
– Я тоже люблю кошек. Я и за ши-тцу волнуюсь, конечно, но еще больше мне хочется посмотреть на ее кошек.
Суги ощутил новый прилив беспокойства. «Сатору с Тикако подружатся, можно не сомневаться», – подумал он.
В тот вечер Тикако позвонила Суги. На нее явно произвел впечатление его подвиг – он пропустил экзамен ради спасения собаки. Что она и высказала ему в лестной форме.
– А кстати, кто из вас первым заметил ши-тцу?
Суги очень хотелось сказать, что это был он, он! – по крайней мере, эта мысль проскользнула в его голове. «Но если бы это был я, я бы точно проехал мимо, – тотчас подумал он. – Возможно, на обратном пути из школы я бы зарулил туда проверить, как там собака… Но и только».
– Ну… мы… мы оба оказались там практически одновременно.
Маленькая невинная ложь. Но ощущение, будто он стер рукой стеклянную пыль. Вроде и не поранился, а саднит. Нестерпимая боль.
– Но первым его увидел Мияваки, – поспешно добавил он.
– Мы пока мало знакомы с Мияваки, но, кажется, он хороший парень.
Похоже, Сатору понравился Тикако. Собственно, он так и предполагал.
После этого случая они часто болтали втроем. И оба наведывались к Тикако посмотреть, как там бродяжка-ши-тцу.
Родители Тикако с давних пор отправляли Суги работать в саду – всякий раз, когда он заходил к Тикако. Теперь та же участь постигла Сатору. Манера разговора у него была как у типичного городского подростка, однако, к большому удивлению окружающих, Сатору оказался привычен к крестьянской работе, так что родители Тикако нарадоваться на него не могли.
Хозяин потерявшегося ши-тцу так и не появился, и собака прижилась в доме семейства Сакита. Сатору чувствовал себя крайне неловко и несколько раз заводил речь о том, что подыщет ши-тцу хозяина, однако Тикако всякий раз обрывала его.
Новый ши-тцу быстро подружился с молодым ши-тцу, который уже жил в доме до его появления, и они были как отец с сыном – неразлейвода. Тикако называла новую собаку «ши-тцу, которого подарил Мияваки», что было вполне в ее стиле.
Кошки в доме Сакита больше жаловали Сатору, нежели Суги. Они с первой минуты почуяли, что Суги – поклонник собак. Но тут он не сильно проиграл, потому что собаки больше любили его. В том числе и «ши-тцу, которого подарил Мияваки» явно предпочитал общество Суги, хотя своим спасением был обязан Сатору, – видимо, так и не забыл той сцены с поимкой.
Однажды в школе Сатору листал газету, просматривая объявления о платной подработке – на неполный рабочий день. Приближалась пора экзаменов, конец триместра, и учителя без конца подшучивали над Сатору и Суги, заклиная их больше не спасать бродячих собак.
– Подыскиваешь работу на каникулы? – спросил Суги.
– Да вот… присматриваю работу с хорошей почасовой оплатой.
– Но здесь, наверное, труднее найти хорошую работу, чем в городе?
Мияваки согласно кивнул:
– Я стал подыскивать подработку, как только поступил сюда.
Вообще ученикам старшей школы запрещается подрабатывать во время учебы.
– Почему? Не хватает на карманные расходы?
– Нет, дело не в этом. Хочу на каникулах съездить в одно место. И отправиться туда как можно скорее.
– Куда?
– В Кокуру.
Суги не мог взять в толк, почему именно Кокура, а не более оживленная соседняя станция Хаката.
– Там живут мои дальние родственники. Когда-то они взяли нашего кота, мы не могли больше держать его. И я ни разу не съездил его повидать, с тех самых пор.
Вот оно что, догадался Суги, дело не в Кокуре, а в коте.
– А почему вы не могли его держать?
Суги задал вопрос просто так, без особого умысла, однако Сатору криво улыбнулся. Он явно не знал, что ответить. Суги уже прикидывал, как бы сменить тему, как на них упала чья-то тень.
Это была Тикако. Она рассмеялась своим неизменно беззаботным смехом:
– А я все слышала, я все слышала!
– Как это ты умудряешься всюду поспеть? – поддразнил ее Суги.
– Фу, противный! Молчи! – парировала Тикако. – Мне очень понятны чувства Сатору, который хочет встретиться со своим любимым котом! И я не отстану, пока не помогу!
– Ты знаешь, где найти работу? – спросил Сатору.
– Да. И ты можешь приступить к ней уже в эти выходные! – с гордостью ответила Тикако.
– Может, и мне скажешь? – Суги прикинул, что и ему было бы неплохо найти работу на лето.
– Вообще-то, учащимся школ запрещено работать во время учебного года, однако если это работа в рамках семейного бизнеса, то можно. А уж если ученик «оказывает помощь» бизнесу родителей своих одноклассников, то можно даже получить разрешение работать во время учебы по субботам и воскресеньям, нужно только подать соответствующее заявление. Это засчитывается как «социальные исследования», – пояснила Тикако. – В общем, Сатору может получить работу в нашем фруктовом саду. Правда, платить родители много не смогут, но я попрошу, чтобы тебе выдавали оплату еженедельно, поэтому если начнешь прямо сейчас, то в начале августа сможешь поехать, куда собирался.
– Спасибо тебе! – От волнения Сатору так резко вскочил, что едва не уронил стул.
Наступило время сбора урожая, и в сад семьи Сакита потянулись покупатели. Суги тоже работал по воскресеньям, за исключением экзаменационных периодов. За час работы им платили даже меньше, чем в небольшом супермаркете, однако к выпускным экзаменам Суги смог накопить около двадцати тысяч иен.
Когда начнутся каникулы, можно будет работать каждый день. Если хорошенько потрудиться в июле, то Мияваки накопит к августу приличную сумму – хватит и на поездку, и на личные расходы, подсчитывал Суги.
– Сю-тян, а ты на что хочешь потратить деньги?
– Пока не думал, – ответил Суги, но это была ложь. – Хочешь, сходим в кино? – предложил Суги как бы между прочим, словно эта идея только что пришла ему в голову.
– Ты платишь? – Как он и ожидал, Тикако не почуяла подвоха и заглотила наживку.
– Ну конечно, это ведь ты сосватала мне работу.
– Ура! Может, еще и угостишь чем-нибудь?
– Хорошо, хорошо, ну конечно, – слегка улыбнулся Суги, едва сдерживаясь, чтобы не запрыгать от счастья.
– Супер! А ты не шутишь? Смотри не передумай потом!
Тикако радовалась, как ребенок, что Суги оплатит счет, – было очевидно, что она даже не рассматривала это как свидание. Но Суги было достаточно и этого – во всяком случае, на данном этапе.
К чему торопить события.
В начале последней недели июля Сатору не явился утром на работу.
Это было так не похоже на него, Сатору всегда отличался пунктуальностью, к тому же он никого не предупредил. Что у него стряслось? – гадал Суги.
Сатору появился только через час.
– Прошу извинить меня за опоздание, виноват, – обратился он к родителям Тикако.
– Ничего страшного, – ответили ему, но он словно не слышал.
Во время обеда всех троих пригласили в дом. Сатору был мертвенно-бледен, еще бледнее, чем утром, и молчалив. На вопрос, что случилось, не ответил.
– Что-то с котом? – догадалась Тикако.
У Сатору задрожали губы. Он потупился, изо всех сил стараясь держаться, но слезы хлынули градом.
– Его задавила машина, – дрогнувшим голосом сказал он и умолк. Видимо, ему сообщили об этом сегодня утром.
– Ты ведь очень любил его, да? – удрученно спросила Тикако.
– Он был частью моей семьи, – хрипло прошептал Сатору.
«Если он так любил своего кота, тогда зачем отдал его чужим людям? Не нужно было с ним расставаться», – подумал Суги без особого сострадания. Возможно, потому, что его терзала болезненная ревность: уж больно дружно эти двое, Сатору с Тикако, любили котов.
– Он жил у нас в доме, пока не погибли родители… – добавил Сатору, и Суги пронзило острое чувство вины. Зря он так скверно подумал о друге.
– …и ты хотел навестить его, – закончила за Сатору Тикако.
«Какая же она чуткая и добрая, – подумал Суги. – А я – я совсем другой… ну почему я такой подлый? Как хочется, чтобы Тикако никогда не стыдилась меня…»
Он не знал, что у Сатору умерли родители. Если бы знал, то не стал бы осуждать приятеля. Но все равно ему никогда не стать таким, как Тикако, – любящим и всепонимающим.
Помявшись, Суги все же решил сказать хоть что-то.
– Что думаешь делать? Будешь работать дальше? – спросил он у Сатору.
Тикако сделала «страшное» лицо: ты что несешь?! В такой момент!
Но даже сейчас Суги не мог заставить себя пожалеть Сатору.
– Какой теперь смысл ехать в Кокуру? – Сатору шмыгнул носом и вымученно улыбнулся.
– Ты непременно должен поехать. Заработай недостающую сумму и поезжай попрощаться с ним.
Сатору удивленно моргнул.
– Тебе нужно оплакать погибшего кота по всем правилам. Без этого ты не сможешь отпустить прошлое. Нельзя сидеть и страдать из-за того, что не успел повидаться. Поезжай – и поплачь там о нем. Расскажи ему, как ты скорбишь, что не успел и как хотел приехать. Пока не сделаешь это, твой кот не упокоится с миром.
Суги понимал, какой бурный отклик в душе Сатору вызвали слова Тикако. Даже у него, такого толстокожего, черствого человека, защипало глаза.
После этого случая Сатору приходил на работу с улыбкой и ни разу не обмолвился о своих переживаниях. В трудах и хлопотах время летело быстро, Сатору отработал до середины августа и уехал в Кокуру перед самым концом летних каникул. Вернулся он совершенно другим человеком, словно в нем наконец прорвался изводивший его гнойник.
Сатору привез подарки обоим – и Суги, и Тикако.
Суги он купил, как тот и заказывал, местный рамэн, которым славилась Хаката, а Тикако – упаковку матирующей бумаги и маленькое ручное зеркальце, которые приобрел почему-то в Киото.
– Вау! Это же бумага от «Ёдзия»!
Похоже, брэнд был действительно знаменитый, потому что Тикако зашлась от восторга. Но тут ее окликнула подруга, и Тикако, бросив на бегу: «Спасибо!» – стремительно исчезла.
– Ты и в Киото заехал? – поинтересовался Суги.
Сатору кивнул:
– У нас была школьная экскурсия в Киото, когда я еще учился в начальной школе… Во время поездки погибли в автокатастрофе мои родители.
Выходит, Сатору специально заехал в Киото… и на то была причина куда более веская, нежели подарки для Суги и Тикако.
– Мама тогда попросила купить ей в Киото матирующую бумагу от «Ёдзия». Я искал, но так и не нашел ее. Мой друг купил ее для меня тогда же, но это не то… я не сам ее купил.
– А зеркальце?
– Ну а зеркальце… мне просто захотелось купить его для Тикако.
Слушать все это было нестерпимо больно.
Вообще-то, этот рассказ предназначался для ушей Тикако. Но Суги не желал, чтобы она услышала.
Суги уже начинал жалеть, что судьба свела его с Сатору в тот день, когда ши-тцу свалился в канаву. Лучше бы кто-то другой помог ему вытащить пса.
Суги не стал пересказывать Тикако новости про Киото. Он успокоил свою нечистую совесть не слишком убедительным доводом – мол, если бы Сатору очень хотел, то и сам рассказал бы Тикако.
Теперь Суги жил в постоянной тревоге – ему казалось, что он теряет свое единственное преимущество. Преимущество знакомства с Тикако с младенческих лет.
Она всегда звала Сатору по фамилии – Мияваки, а к Суги обращалась как в детстве – Сю-тян. Но очень скоро он понял, что теперь это не имеет существенного значения. Знай Тикако о чувствах Сатору, она наверняка воспылала бы ответной симпатией.
Тикако такая живая и нежная. Добрая. Он, Суги, из кожи вон лезет, чтобы не потерять лицо и быть достойным Тикако, а Сатору и стараться не надо.
А еще этот ужас, который Сатору пережил в детстве.
У Сатору погибли и папа, и мама, у него отняли обожаемого кота, в итоге он так и не застал его в живых… однако Сатору никого ни в чем не винил и не клял свой злой жребий.
На его месте Суги не преминул бы воспользоваться случаем, изображая страдальца, и извлек бы из трагедии пользу, разжалобив Тикако.
И как только Сатору удается быть таким невозмутимым и естественным? Чем ближе Суги узнавал Сатору, тем хуже становилось у него на душе. Ему никогда не выиграть гонки с Сатору! Суги чувствовал себя ущербным, хотя дом у них всегда был полная чаша, а родители исполняли все его прихоти.
Он должен благодарить судьбу, которая всегда была милостивее к нему, чем к Сатору, но он постоянно брюзжит, изводит родителей из-за пустяков, говорит гадости, временами доводя мать до слез.
(У меня есть все, что нужно в жизни, ну почему я такой мелкий, ничтожный человек? У Сатору все гораздо хуже – почему он добрее и щедрее меня?)
Но ведь и Тикако росла в таком же достатке, что и Суги, она тоже не знала ни в чем отказа, однако не испытывает унижения рядом с Сатору. Она общается с ним с наслаждением! От этого Суги чувствовал себя совсем несчастным. Да, это так – потому что Суги и Тикако похожи, они сделаны из одного теста. Вот их и тянет друг к другу.
Все кончится тем, что он потеряет Тикако! Несмотря на то что любит ее давно, с детства, гораздо дольше, чем Сатору.
– Интересно, а у Мияваки есть любимая девушка?.. – проронила однажды Тикако. Фраза прозвучала ровно, словно была сказана невзначай. В тот раз Сатору с ними не было.
Это был удар под дых. Суги явственно ощутил, как земля уходит у него из-под ног.
– Я люблю Тикако! Я всегда любил ее, с самого детства! – объявил Суги в разговоре с Сатору. Рассчитывая, что, услышав такое признание, верный товарищ откажется от своих чувств, Суги нарочно открылся Сатору, притворившись, будто просит совета.
Сатору изумленно посмотрел на него.
– Я тебя понял, – сказал он с улыбкой после небольшой заминки.
(Ты меня понял? Ну разумеется, ты-то должен меня понять.)
При помощи этой уловки Суги удалось удержать Сатору от объяснений с Тикако, и тот, не сказав ей ни слова, самоустранился.
В выпускном классе, весной, Сатору перевелся в другую школу. Его тетю фирма постоянно перебрасывала с места на место.
Суги действительно было жаль расставаться с Сатору, но в то же время он испытал колоссальное облегчение. «Вот теперь все будет как надо», – подумал он.
* * *
– Послушай… как ты умудряешься быть таким хорошим, если ты такой несчастный? – заплетающимся языком выговорил Суги.
Перед ужином они откупорили вино. Суги специально купил для такого случая бутылку местного красного «Адирон». У вина был сладковатый привкус и аромат, оно пилось очень легко, так что опьянение наваливалось внезапно.
Тикако не было в комнате, она отправилась в душ. И в этот момент у Суги отказали тормоза.
– Не знаю, насколько я хороший, – сухо рассмеялся Сатору, – но я никогда не был несчастным, ты что-то напутал.
– Зачем ты упираешься? Зачем отрицаешь, что жизнь была к тебе несправедлива? Хочешь, чтобы мне стало стыдно?
– Это тебе вино ударило в голову. Давай-ка трезвей поскорее, пока Тикако-сан не вернулась. – Сатору взял со стола бутылку и отставил ее подальше.
* * *
Мы, коты, начинаем кататься-валяться от кошачьей мяты, ну а на людей, похоже, так же действует вино.
Сатору тоже иногда выпивает дома. Он любит немного выпить, когда смотрит бейсбол или футбол, ну, эти человечьи игры с мячом, – и сразу становится жутко веселым, а потом очень быстро заваливается спать.
Если я в такие моменты прохожу мимо него неосмотрительно близко, он хватает меня и начинает тискать, приговаривая «Нана-тя-а-ан!» таким приторным голосом, что меня с души воротит. Поэтому в такие моменты я стараюсь держаться подальше. К тому же от него разит перегаром.
Иногда он набирается где-то на стороне и приходит домой уже в подпитии, тогда от него тоже воняет спиртным, но Сатору всегда в приподнятом настроении. Поэтому я привык к тому, что выпивший человек непременно веселый. Как кот, нанюхавшийся кошачьей мяты.
Я первый раз видел такое – Суги, выпив, впал в черную меланхолию. Когда Тикако ушла в ванную комнату, он как-то съежился и начал брюзжать, говоря обидные для Сатору слова.
Зачем вообще пить, если это не приносит радости?
Лежа на телевизоре, стоявшем в углу гостиной, я наблюдал за обоими. Кончилось тем, что Сатору убрал бутылку подальше от Суги.
Кстати сказать, мне чрезвычайно понравился телевизор в доме Суги. У нас дома телевизор тонкий и плоский, как доска, а здесь он имел форму ящика – настоящая мечта котов, очень уютно. К тому же он был слегка теплый и приятно грел мне пузо. Наверное, лежать на нем в зимние дни – невыразимое наслаждение.
Это очень старый телевизор, сообщила мне Момо. Говорят, в давние времена все телевизоры были такие. Отказ от столь совершенной формы во имя невыразительной плоской доски – это очевидный шаг назад с технической точки зрения, вот что я вам скажу. Еще Момо сказала, что можно легко вычислить возраст кошки, – в зависимости от того, знает она телевизоры в форме ящика или нет. Но в этом доме Тикако заботится об удобстве для кошек, и потому здесь нет этих новомодных плоских экранов. Я считаю, это превосходное решение.
А почему ты такой недовольный? – поинтересовалась Момо. – Если тебе надоело на нем лежать, я могу сменить тебя.
Момо растянулась на стоявшей рядом софе. Только тут я сообразил, что она уступила мне – гостю – самое лучшее местечко в доме на крышке телевизора.
Да нет, дело не в этом… – Я покосился на продолжавшего что-то бубнить Суги.
Говорят, что они друзья, но мне кажется, хозяину не слишком нравится твой Сатору, – заметила Момо.
Я попытался ей возразить, но Момо тонко улыбнулась:
Не надо думать, что Суги не рад приезду Сатору. Вчера он специально поехал за этой бутылкой. Сказал, что непременно хочет угостить твоего хозяина.
Тогда почему он так обижает Сатору? Говорит, что Сатору хороший, но с таким выражением, будто недоволен этим?
Он любит Сатору, но в то же время завидует ему. Моему хозяину очень хочется походить на твоего хозяина.
Не понимаю! Сатору – это Сатору, Суги – это Суги.
Это все так. Но моему хозяину кажется, что Тикако любила бы его сильнее, будь он таким, как Сатору.
Ой-ей-ей… вот где собака зарыта…
Было время, когда нашей Тикако очень нравился твой хозяин.
Давняя история, – пояснила Момо. Это произошло еще до ее рождения, когда хозяева были совсем молодые. Почти дети. А ей об этом рассказала кошка, которая в те времена жила у Тикако.
А что Сатору? Ему тоже нравилась Тикако?
«Если бы женщина, которая хранит старенький телевизор ради удобства кошки, стала женой Сатору… вот было бы здорово!» – подумал я.
Этого мы не знаем. Но наш хозяин чувствует себя виноватым перед Сатору – после той истории с Тикако, – пояснила Момо.
«Какой-то дурацкий разговор», – мелькнуло у меня в голове. Тикако выбрала Суги и вышла за него замуж, теперь-то что дрова ломать?
У котов все очень просто, самка сама выбирает себе самца. И так не только у котов, у всех животных так, выбор самки – это закон. У меня, правда, нет любовного опыта – ведь Сатору взял меня в дом, когда я был совершенным юнцом. Слишком мелким и слишком няшным, чтобы привлечь самку. Будь я покрепче и морду бы мне пошире и посуровей, может, все и сложилось бы. Взять, к примеру, Ёсиминэ… Будь он котом, отбоя бы не было от поклонниц.
Но теперь кое-что начало проясняться… – Я посмотрел на Момо с крышки телевизора. – Это собачье отродье… у него хозяин – Суги?
Собаки вообще не отличаются трезвым умом. Если хозяин скажет им «фас», они не станут особо раздумывать, почему, собственно, «фас». Значит, скорее всего, пес уловил флюиды хозяина и встал на его защиту.
Вот коты – совершенно другие. Пусть хозяин хоть лоб себе расшибет, он не заставит кота сделать то, что нужно хозяину. Коты живут своим умом.
Торамару еще молодой, он все воспринимает слишком буквально.
Вечером пса привели в дом, однако сразу же заперли в другой комнате. Он больше не лаял на нас, как при встрече, но поскольку этот дурило нагрубил Сатору, я уже был на взводе.
– О-о-о, я смотрю, ты уже перебрал.
Это Тикако вышла из ванной.
– Пойдем спать? – Тикако уговаривала мужа, как маленького, но Суги мотал головой и упирался, как капризный ребенок.
– Не пойду, пока вы с Сатору не ляжете!
Тикако с Сатору переглянулись с усмешкой. Их лица так и светились любовью. Неужели им так дорог этот пьянчужка? Удивительно. Ужас, если я выгляжу так же, нанюхавшись кошачьей мяты.
– Я что-то устал, пойду-ка тоже спать, – не выдержал наконец Сатору.
Он поставил Суги на ноги. Но либо тот оказался тяжелее, чем думал Сатору, либо ноги у него не слушались, только Сатору вдруг пошатнулся. Тикако мигом вскочила и подхватила Суги с другой стороны. Вдвоем они дотащили его до спальни.
* * *
Вскоре после отъезда Сатору Суги начал встречаться с Тикако.
Оба решили поступать в один и тот же университет. Посоветовавшись, они выбрали Токио. В дальнейшем Тикако планировала заняться семейным бизнесом – садом, а потому учеба в другой префектуре была единственным шансом хоть на время вырваться из привычного окружения. Для молодой девушки это было нормальным и совершенно невинным желанием – немного пожить в большом городе.
И тот и другой успешно выдержали экзамены, Тикако поселилась в доме у родственников, а Суги пришлось удовольствоваться общежитием. Комната была на двоих, и Суги немного тревожила перспектива общения с будущим соседом, однако у общежития было два существенных преимущества – удобное месторасположение и невысокая плата.
Он договорился встретиться с Тикако перед торжественной церемонией для поступивших, после того как решится вопрос с жильем, – и вот Суги с картой в руках уже брел по незнакомому району в поисках общежития.
Переулки петляли и переплетались, Суги даже слегка заблудился и долго ходил кругами, однако все же добрел до места почти в намеченное время.
Он заполнял формуляр на стойке регистрации, когда его окликнули:
– Суги!
Суги еще не успел завести здесь знакомств, а потому удивленно оглянулся. И оцепенел.
– Мияваки! – вымолвил он, чувствуя, что весь холодеет. Это, конечно, большая удача – встретить старого друга в незнакомом месте, но возникал вопрос – а как он здесь очутился? Закравшееся подозрение смешалось с чувством вины, которое преследовало Суги со дня отъезда Сатору.
– Я слышал от Тикако, что она хочет сюда поступать, и подумал, что и ты тоже… и не ошибся.
– Слышал от Тикако?! Вы что, встречались после твоего отъезда?
– Да нет же. Она прислала мне письмо.
Вся эта история произошла в те времена, когда у школьников еще не было мобильных телефонов.
– Я же дал вам обоим свой новый адрес, так? Ну, она и прислала мне письмо. А вот от тебя я так и не дождался, – попенял Сатору другу.
Это было не совсем честно: трудно ожидать подобного рвения от ученика старшей школы.
– Но я тебе звонил! Несколько раз.
– Да ладно, так всегда, с возрастом у всех начинается своя жизнь. Я ведь тоже нечасто встречаюсь с друзьями из прежней школы, хотя мы много болтаем по телефону. Когда я получил письмо от Тикако, я очень удивился и подумал, вот девчонки – они все-таки добросовестнее нас. После этого мы стали писать друг другу.
Да, и в одном из писем она написала Сатору, куда намерена поступать, подумал Суги. И именно потому Сатору тоже собрался сюда… скорее всего, так и есть.
– Тикако не говорила, что ты тоже хочешь в этот университет.
– Само собой. Потому что я не писал ей об этом, – ответил Сатору. – Ведь если бы кто-то из нас провалился – ты или я, – вышло бы крайне неловко. Во всяком случае, мне было бы неприятно. Ведь пришлось бы сказать друг другу о результатах экзаменов… Вы с Тикако – совсем другое дело, вы поступали вдвоем, вы поддерживали друг друга. Между вами и мной есть разница.
Все вроде и выяснилось, тут действительно не было никакого подвоха, однако у Суги тем не менее оставались сомнения. Он не мог выбросить их из головы. Он не мог заставить себя поверить Сатору. Хотя в объяснениях Сатору был определенный резон.
– Послушай, раз уж все так вышло, давай попросим поселить нас в одной комнате? – предложил Сатору. – Мой сосед пока еще не появился, сейчас будет несложно передоговориться.
Сатору уже неделю жил в общежитии и успел обзавестись кучей знакомств. Он переговорил с комендантом и с «мамочкой» – женщиной, отвечавшей за быт и питание студентов в общежитии, – и моментально все устроил.
Тикако пришла в восторг, узнав, что Сатору будет учиться вместе с ними, но в то же время немного обиделась:
– Почему было не сказать мне об этом?
Тикако как раз собиралась написать Сатору, что они с Суги поступили в один и тот же университет.
Благодаря дружбе с Сатору быт общежития, немного тревоживший Суги, с самого начала оказался простым и приятным. Суги и не заметил, как пролетел первый семестр и начался второй.
– Смотри, что мне подарили старшекурсники, – похвастался Сатору, доставая несколько банок довольно дорогого пива.
Вообще распитие спиртных напитков разрешено с двадцатилетнего возраста, однако студенты относились к запретам довольно легко, и выпивка в общежитии была обычным делом даже для первокурсников – главное, чтобы все прошло без эксцессов и никто не попался на глаза бдительной «мамочке».
– Закуска за мной! – воскликнул Суги.
Жившие в общежитии студенты частенько получали посылки из дома и обменивались всякими лакомствами. Суги как раз только-только прислали из дома спелый виноград, и он выменял на него у студента с Хоккайдо сакэтоба – вяленного особым способом лосося, – а также местные хоккайдские сладости.
Сатору в подпитии очень веселый, но быстро пьянеет. После двух банок пива глаза у него уже начинают краснеть.
В тот вечер разговор почему-то крутился вокруг любовных страстей, кипевших в общежитии. На первом курсе был один парень, который пылко ухаживал за девушкой старше по возрасту и неизменно получал отказ. Сокурсники потешались над ним, однако подбадривали.
– Сколько раз она его послала?
– Говорят, одиннадцать. Одиннадцать раз она отказывала ему в свидании, – фыркнул Сатору. – Но вот умора, он и не думает сходить с круга, говорит, во втором семестре доведет число попыток до двадцати…
– А зачем ему это? Хочет побить рекорд в любовных фиаско? Цель-то какая?
– Вот такой безбашенный малый. Но я даже завидую его упертости. – В покрасневших глазах Сатору сверкнул огонек. – А ты знаешь, что в школе я был влюблен в Тикако?
«Лучше бы мне никогда этого не слышать», – подумал Суги.
– Но поскольку тебе она тоже нравилась, я постарался заглушить свои чувства. Однако жаль, что я даже не попытался сказать ей об этом, и пусть бы она отвергла меня.
«Жаль, что я даже не попытался сказать ей об этом…» Если бы Сатору признался Тикако, все могло сложиться совершенно иначе.
– Сатору, я тебя очень прошу… – Голос у Суги дрогнул. – Я тебя умоляю! Никогда не говори ей о своей любви.
«Жаль, что я даже не попытался…» Все могло сложиться совершенно иначе!
Суги униженно склонил голову перед Сатору.
«Какой же я бесчестный негодяй, – подумал он про себя, – но я все равно пойду на это унижение, я не отступлюсь. Я буду клянчить и умолять».
Он знал, что Сатору не выдержит и уступит ему.
Сатору посмотрел на Суги расширенными глазами. Все вышло как тогда, когда Суги нарочно попросил у него совета и ловко вывел Сатору из игры.
– Не беспокойся, – улыбнулся Сатору. – Все будет хорошо. У вас двоих все просто замечательно – гораздо лучше, чем ты думаешь.
Таким образом, Суги удалось навсегда заткнуть рот Сатору.
После окончания университета Суги вернулся домой и через несколько лет женился на Тикако. Сатору приезжал на свадьбу.
После свадьбы Сатору стал обращаться к Тикако по имени – Тикако-сан. Историю теперь уже не переписать. Прошлого они не вернут. Ни Сатору, ни Тикако.
И все же при мысли о Сатору Суги становилось немного не по себе, он начинал паниковать, что его настигнет возмездие за содеянное – за то, что он сделал Сатору много лет назад.
Если он сейчас возьмет кота Сатору, он сам себе выроет яму, в которую когда-нибудь да попадет. И все же… Ведь Сатору явно в безвыходной ситуации, раз он приехал и попросил помощи, и Суги обязан исполнить свой долг перед другом, у которого выиграл Тикако столь бесчестными методами.
(Наверное, это выглядит странно, когда такое ничтожество и трус, как я, пытается совершить благородный поступок спустя столько лет. Но я действительно любил тебя, Сатору. Ты пережил столько горя, и жизнь твоя была тяжелее, чем у меня, но ты всегда был ярким и добрым. Ты с легкостью затмевал меня. Мне всегда хотелось быть похожим на тебя. Но все мои старания были тщетны, сейчас я могу признаться в этом. Поэтому я и хочу взять твоего кота, правда…)
* * *
На следующее утро они предприняли еще одну попытку свести нас с чертовым псом.
После завтрака Тикако вышла из столовой, чтобы привести Торамару, запертого в другой комнате.
– Тора, будь сегодня хорошим мальчиком, очень тебя прошу, – попросила Тикако за дверью.
Суги нервно мерил шагами гостиную. Сатору сидел на месте, но вид у него тоже был встревоженный. Хладнокровное спокойствие хранили только двое – Момо и я.
На завтрак мне дали особую смесь из кусочков тунца и куриной грудки, и в желудке у меня было ощущение приятной сытости. Ну давай, собачий сын, покажи, на что ты способен.
Деревянная дверь в гостиную распахнулась.
В дверном проеме возник пес. Он пристально смотрел на меня. И явно избегал встречаться глазами с Сатору.
Правильная тактика.
Вчера он получил хорошую взбучку от Суги. Сатору – хороший друг хозяина, и лаять на него нельзя. Остается только один способ излить ярость – броситься на меня, кота Сатору…
Ну давай же, иди сюда, я тебе сейчас покажу, где раки зимуют.
Пес залаял с неистовой злобой, прямо чуть из шкуры не выпрыгнул.
Отлично!
Не обращая внимания на вопли людей, я выгнул спину дугой и вздыбил шерсть.
Шикарно, просто блеск, – прокомментировала наблюдавшая за этой сценой Момо.
Благодарю за комплимент, большая честь, – ответил я.
Пес продолжал лаять, несмотря на грозные окрики Суги и Тикако. Сатору тоже кинулся ко мне, стараясь удержать от прыжка.
Пока ты здесь, хозяин и хозяйка все время будут думать о Мияваки! Наш хозяин не переживет, если хозяйка вспомнит о своих чувствах к Мияваки…
Слышишь, пес, я не желаю вникать в ваши разборки! Раз в этом доме живет такой злобный придурок, как ты, я и сам здесь не останусь! Если дело дойдет до потасовки, то я дам тебе сто очков вперед! Молоть языком ты горазд, но держу пари, ты ни разу не бился не на жизнь, а на смерть. И никогда не сражался за свою территорию, когда на кону победа или смерть от голода. Ты избалованный, изнеженный слабак, верно я говорю, собачий принц?
Я выдал еще порцию отборных ругательств, которые отточил до совершенства в многочисленных кровавых схватках, но они слишком грубы и были бы неприятны изысканным ушам джентльменов и дам…
Момо, бесстрастно наблюдавшая за всем этим с высоты, лежа на крышке телевизора, не удержалась от улыбки.
Прости, Момо! Я сожалею, что оскорбил слух благородной дамы подобными выражениями.
Убирайся туда, откуда явился, тварь!
Пес лаял уже почти жалобно, прямо-таки чуть не плакал.
Неужели ты, молокосос, с рождения носящий ошейник, и впрямь полагаешь, что можешь меня одолеть?! Ха! Никогда! Момо вдвое старше меня, а я вдвое старше тебя, приятель!
Я не позволю жить в этом доме тому, кто будет напоминать моим хозяевам о Мияваки… И еще…
Заткнись! Еще одно слово – и ты пожалеешь!
Но пес не замолчал. Достойно! Похоже, у него были серьезные намерения.
И еще… от твоего хозяина такой запах… в общем, ему уже ничего не поможет!
Я же сказал тебе – ЗАТКНИСЬ!!!
– Нана! – закричал Сатору.
Но я вывернулся из его рук и кинулся на пса. Раздался собачий визг. На полосатой собачьей морде проступили три глубокие раны, из них сочились струйки крови.
И все же Торамару не поджал хвост.
Несколько раз он был готов опустить его, но последним усилием воли снова закручивал в тугое кольцо. И продолжал рычать – еще более угрожающе и глухо.
– Перестань, Нана! Ты его поранишь!
Битва была выиграна, и я покорно позволил Сатору взять себя на руки.
Сатору принялся извиняться перед всеми подряд – перед Торамару, перед Суги, перед Тикако…
– Все нормально! Хорошо, что Тора не разорвал Нана.
Бледная Тикако перевела дух. Суги ударил Торамару кулаком по голове.
– Ты же мог до смерти загрызть Нана! Идиот!
И тут Торамару впервые за все это время поджал хвост. И с раскаянием посмотрел на меня.
Ладно, так уж и быть. Не будем записывать это как мою победу.
– Простите меня. Я очень ценю вашу готовность взять к себе Нана, но мы возвращаемся домой. – В голосе Сатору звучало явное сожаление. – Кстати, это было бы очень скверно и для Торамару – жить вместе с Нана, они ведь не смогут поладить.
Сатору вытащил переноску. Я мигом забрался в нее и оглянулся на Торамару.
Спасибо тебе, Торамару!
На морде Торамару отразилось изумление.
Я приехал сюда потому, что странствую вместе с Сатору. А вовсе не для того, чтобы поселиться в вашем доме. Я всю голову себе сломал, как бы мне вернутся домой вместе с Сатору, но все получилось замечательно – благодаря тебе!
Торамару потупился и опустил хвост, а мы с Сатору прошествовали к серебристому фургончику.
Суги и Тикако взяли Торамару на поводок и пошли проводить нас. Суги крепко держал ремень, несколько раз обернув его вокруг руки.
Момо сама вышла попрощаться с нами.
Давно я не видела такой яростной схватки, – одобрительно сказала она.
– Прости, что все так вышло. Хорошо, что Нана не пострадал… Правда, мне очень жаль.
– Мы с радостью заботились бы о Нана!
Суги и Тикако извинялись наперебой. Но от этого Сатору чувствовал себя только хуже. Это было вполне объяснимо, тем более что по факту агрессором выступил я.
Как обычно, друзья никак не могли распрощаться.
Даже когда Сатору уже взялся за руль, Тикако находила все новые и новые поводы задержать его: она приносила подарки – травы из сада, фрукты… потом еще фрукты…
Ну, в самом деле, пора уже уезжать!
– Кстати, – сказал вдруг Сатору. – Тикако, а я был влюблен в тебя, когда мы учились в школе, ты знала об этом?
Он сказал это с таким выражением… мол, а теперь будь что будет. Лицо у Суги буквально окаменело. Тикако изумленно раскрыла глаза:
– Что?!
Сатору невозмутимо ждал ее ответа.
Тикако моргнула, как голубь, в которого выстрелили из игрушечного пистолетика, и тихонько засмеялась:
– Когда это было… К чему теперь говорить об этом.
– Ты права.
Оба дружно расхохотались. Суги стоял молча, словно ничего не понял, – потом тоже рассмеялся, за компанию.
Суги смеялся, но вид у него был такой, что вот-вот заплачет.
Машина уже тронулась, когда раздался вой.
– Торамару!
Торамару рвался вперед, пытаясь сорваться с поводка.
Эй, кот!!!
Это Торамару звал меня.
Можешь остаться! Мой хозяин и хозяйка смеялись вместе с Мияваки, так что теперь ты можешь здесь жить!
Ну что за придурок. Я же сказал тебе, что у меня изначально не было такого намерения.
– Тора, ты можешь вести себя нормально хотя бы сейчас, пока мы прощаемся? – Суги резко дернул поводок.
Не сердись на него, Суги. Это он пытается задержать меня.
Но что уж теперь… Торамару уже показал себя утром, и Суги решил, что пес все еще злится.
– Разве он сердится? – Сатору посмотрел на Торамару в зеркало заднего вида. – Мне кажется, что сейчас он лает не так, как тогда… когда он сердился.
Вот за что я так тебя люблю, Сатору! Ты всегда чувствуешь подобные вещи.
Сатору коротко нажал на клаксон, и серебристый фургончик устремился вперед, прочь от пансионата для кошек и собак.
– Как было бы прекрасно, если бы они смогли ухаживать за тобой.
Ты опять за свое, Сатору. Гору Фудзи мы уже проехали, а ты все не успокоишься. Если ты и впрямь собирался когда-нибудь забрать меня обратно, лучше уж и не оставляй, ладно? Я стоял на задних лапах на сиденье, свесив передние через открытое боковое стекло.
– Море – явно не твоя стихия. А вот гора Фудзи тебе понравилась, да, Нана? – улыбнулся Сатору.
Да, понравилась. Потому что гора Фудзи не издает ужасных рокочущих звуков, от которых сводит живот, и не перекатывает эти бесконечные массы воды, грозящей поглотить меня.
– Хорошо бы снова увидеть ее – вместе с тобой.
Да, в самом деле, давай как-нибудь снова махнем сюда? И снова остановимся в пансионате, принадлежащем Суги и Тикако. Из окошка нашего номера открывался такой красивый вид на гору Фудзи. К тому же…
– И к тому же, как я понял, Нана, тебе очень понравился их телевизор, верно?
Да, да-а-а!!! Этот ящик – он чудо какое-то. Как раз тот размерчик, что надо, – очень удобно лежать, и такой теплый, приятно греть на нем пузо. Послушай, Сатору, а может, и нам завести дома такой же? Вот было бы здорово.
– Извини, что у нас дома плоский. Сейчас такой ящик уже не купить… не продают.
А-а-а… Жаль, жаль… Ну ничего. Буду мечтать о нем, вспоминая о нашей поездке к супругам Суги. И еще – когда мы снова приедем к ним, Торамару встретит нас, виляя хвостом, точно тебе говорю!
* * *
Вечером поступил заказ на номер: одна ночь и завтрак.
– Может, нам лучше подержать Торамару на привязи?
– Да, верно, он еще слишком возбужден после драки с Нана.
Суги вывел Торамару на улицу и посадил на цепь у будки. Потом бросил взгляд на Тикако, вышедшую вместе с ним за компанию.
– А-а-а… что ты думаешь насчет того, что сказал тебе Мияваки, ну, при прощании?..
– А что? Тебя это беспокоит?
Прямо в точку.
– Да… нет, – смутился Суги. – Просто мне стало интересно, как бы ты отнеслась к этому тогда, в школьные годы? Ну, если б Мияваки признался тебе в любви?
– Даже не знаю. – Тикако пожала плечами. – Тогда, наверное, знала бы… но ведь не признался же.
Честный ответ. Суги не нашелся что сказать на это.
– Впрочем, это, наверное, очень приятно, когда за тобой ухаживают сразу два кавалера! Я бы выбирала между вами…
– Выбирала? – изумился Суги, и Тикако расхохоталась.
– Ну да, выбирала бы, конечно, я бы колебалась и выбирала. Если ты нравишься сразу двоим ухажерам, то аппетиты растут…
