Хроника вторая
Ёсиминэ
В тот день в серебристом фургончике снова звучала музыка – точно такая же, как в прошлый раз. Под нее невольно представляешь себе фокусника, выпускающего из шляпы стаю голубей. Сатору сказал, что мелодия называется «Оливковое ожерелье». А почему в названии нет «голубей»? Если бы я давал название музыке, непременно бы вставил насчет них. Например, «Особые отношения между магическим цилиндром и голубями». Как вам такое?
– Сегодня нам повезло с погодой, что скажешь, Нана?
Сатору был в прекрасном настроении. В дождливую погоду всем котам хочется спать, интересно, а что чувствуют люди – на них погода тоже влияет?
– Когда нет солнца, никакого удовольствия от езды.
Ах вот как! Выходит, для людей погода – вопрос настроения. Двуногие такие беспечные существа, коты же очень сильно зависят от жизненных условий. А уж для бродячих котов и вовсе погода может быть вопросом жизни и смерти. Да и успех в охоте тоже определяет она.
– Передохнем на следующей заправке.
На сей раз у нас было крайне мало передышек – не так, как в поездке к Коскэ. Сатору сказал, что сейчас мы едем по скоростной автостраде, в сущности, мы остановились по-нормальному лишь один раз, когда Сатору объявил, что мы подъезжаем к автозаправочной станции.
Сатору сказал, что нужно ехать именно по скоростной дороге, если путь неблизкий. И впрямь, путешествие оказалось долгим. Выехали мы вчерашним утром. Ехали весь день, потом заночевали в гостинице, где можно останавливаться с животными.
Поскольку путь оказался дальним, фургончик был поделен на зоны. Извините за такие подробности.
Когда я перебрался с переднего пассажирского сиденья на заднее, Сатору встревожился:
– Что случилось? – Потом обернулся назад. – Ах, извини.
Да-да. У заднего сиденья стоял на полу мой лоток. Новенький, с такой специальной накидкой-балдахином, чтобы наполнитель не рассыпался повсюду. Сатору купил его для нашего путешествия. С таким туалетом теперь можно ездить везде – сколько душе угодно. Я готов путешествовать хоть всю жизнь.
– Нана, мы подъезжаем к заправке.
Ладно-ладно, муркнул я, загребая под себя наполнитель.
Поставив машину на парковку, Сатору достал из багажного отделения мои миски для еды и питья. Поставил их на пол машины. Потом в одну насыпал сухого корма, а в другую налил воды из пластиковой бутылки.
– Я тоже в туалет.
Он поспешно закрыл дверцу и убежал. Похоже, ему сильно приспичило, но сначала он позаботился обо мне, вот какой у меня хороший хозяин.
Для начала я решил промочить горло, но тут в окошко легонько постучали. Что там опять?!
Обернувшись, я увидел в окне молодую пару. Похоже, муж и жена. Они так таращились на меня, что прямо к стеклу прилипли. С идиотскими улыбками на лицах.
– Кот!..
Ну да, кот. Кот, который ест сухой корм. Что тут такого особенного?
– Ой, посмотри, он кушает! Какой хорошенький!
– Просто прелесть!
Послушайте, вы, пара недоумков! Вот если бы кто-то тыкал пальцем в вас, когда вы едите? Вам бы понравилось? Небось сразу аппетит бы пропал. А у меня сегодня шикарный обед – со вкусом куриной грудки и морских деликатесов. Объясните мне, как этим кошатникам удается мигом меня выследить?! Стоит нам только остановиться, как они тотчас же начинают роиться вокруг! Интересная штука, да? Если б это вы, ребята, давали мне пищу, я был бы с вами любезен – в зависимости от качества угощения. Но меня кормит только один человек – Сатору. Так что позвольте мне сосредоточиться на моей трапезе.
Я проигнорировал парочку и продолжил есть. Поняв, что их внимание меня не радует, парень с девицей, перебрасываясь смешками и шутливо повизгивая, ретировались. Однако буквально через мгновение я снова почувствовал на себе чей-то пронизывающий взгляд. Я невольно поднял глаза.
На сей раз к окну прильнул страшноватого вида дед, похожий на древнее чудище из легенд. А-а-а! Я невольно отпрянул, и дед аж в лице переменился. Обиделся…
Да ладно, любой бы шарахнулся, покажи ему во время обеда такую жуткую физиономию! Я не виноват. Тут кто угодно перепугается.
Тем не менее дед не ушел, а все с тем же обиженным видом продолжал пялиться в окно, разглядывая меня.
– Вы любите кошек? – Это голос Сатору. Вернулся.
– Какой хорошенький маленький котеночек… – смущенно ответил дед.
Что-о-о? Хорошенький маленький котеночек?! Мое негодование достигло предела. Я посмотрел на деда и мяукнул.
Сатору улыбнулся и кивнул деду:
– Хотите его погладить?
– А можно?
Дед вспыхнул, как маленькая девочка.
Сатору открыл дверцу. Дед протянул руку и погладил меня, он прямо весь светился. Но тут…
– Вау! Кот!!! Кот!!!
Это верещание исходило от пролетавшей мимо стайки девиц с крашеными белыми волосами и размалеванными темным тональным кремом лицами.
– И мы хотим его погладить! Можно нам тоже?
НЕ-Е-ЕТ!!! Вам-то я точно ничего не должен! Я оскалился и вздыбил шерсть на загривке.
– У-у-у! Какой противный! Злюка… – завопили девицы.
Их как ветром сдуло.
– Но я так хотела его погладить! – кричала одна на бегу.
– Да ну, с такими бровями… и вовсе он не хорошенький!
ЧТО-О?!! От такого несправедливого оскорбления я даже пасть открыл. Потом поднял верхнюю губу и показал зубы.
– Что ты, что ты, Нана! Ты очень-очень хорошенький! – поспешно заверил меня Сатору. – Это они вульгарные и безвкусные, у них свои представления о красоте. Это же гяру! Простим их!
– Он и вправду очень хорошенький, – подтвердил дед. – Вы сказали, его зовут Нана?
– Да, когда он держит хвост крючком, он у него похож на цифру семь.
Вообще-то, нет никакой необходимости посвящать в тайны моего имени малознакомых лиц, однако Сатору почему-то всегда считал себя обязанным всем все объяснять.
– Похоже, ему не нравится, когда его трогают?
– Да, Нана очень щепетилен в своем выборе, не каждый может его погладить.
– Понимаю, – задумчиво протянул дед и широко улыбнулся. Потом еще раз погладил меня и ушел.
– Что-то не узнаю тебя, Нана, – заметил Сатору. – Ты позволил погладить себя случайному прохожему?
Да. Как бы тебе объяснить? Я исправил свою ошибку, ну, в общем, искупил вину. И не будем углубляться в детали.
Наш серебристый фургончик катил по шоссе, когда я, встав на задние лапы, снова посмотрел в боковое окно. Море!
– Нана, тебе понравится море.
Я родился вдали от моря и до этого момента видел его только на экране телевизора. Но вот так, вживую, прямо из окна машины – впечатляющее зрелище.
Море было глубокого зеленого цвета и играло бликами, но больше меня взволновала романтическая мысль о том, что под этой зеленой поверхностью, в толще воды плавают существа, из которых делают мой любимый корм. При этой мысли у меня даже слюнки потекли.
– Давай подъедем к берегу и хорошенько рассмотрим море, если ты будешь со мной на обратном пути.
Что? К самому морю? А вдруг мне удастся поймать какую-нибудь морскую тварь?
Но вскоре море скрылось из виду, и я задремал. Когда я открыл глаза, пейзаж за окном изменился, мы ехали по сельской местности. Машина быстро скользила среди зеленых рисовых полей и овощных плантаций, прямо как жук-вертячка.
– Проснулся? Скоро приедем.
И действительно, вскоре серебристый фургончик подъехал к какой-то фермерской постройке и зарулил во двор. Сам дом выглядел большим, практичным и удобным для жилья. В некотором отдалении виднелся флигель и склад. Во дворе стоял небольшой грузовичок.
Я решил предвосхитить развитие событий и забрался в переноску, стоявшую с открытой дверцей на заднем сиденье. Когда приезжаешь в незнакомый дом, лучше отсидеться в безопасном и привычном тебе месте, так оно надежнее – это я уже хорошо усвоил.
Сатору открыл заднюю дверцу и достал переноску.
– Мияваки! – раздался радостный возглас.
Через прорези в стенке переноски мне было видно, как к Сатору спешит, приветственно махая рукой, человек в рабочей одежде и соломенной шляпе.
– Привет, Ёсиминэ! Сколько лет, сколько зим, – радостно отозвался Сатору. – Отлично выглядишь!
– Само собой! Я же все время на воздухе, вот и здоровею, понятное дело… А ты никак похудел?
– Неужели? Ну, это издержки городской атмосферы. Нездоровый образ жизни и все такое прочее.
Они зашагали к дому.
– Легко нашел дорогу?
– Да, без проблем, теперь с навигаторами это очень просто.
– И все же зря ты решился в такую даль на машине, из самого Токио. На самолете быстрее, да и дешевле бы вышло. По хайвею, наверное, вылетает в кругленькую сумму?
Совершенно с этим согласен. На скоростном шоссе постоянно нужно платить – у шлагбаумов перед платными участками дороги, на бензозаправочных станциях, в гостиницах, где пускают с животными, вроде той, где мы вчера ночевали… пока мы добирались сюда, Сатору то и дело доставал бумажник.
– Да, но на самолете Нана просидел бы всю дорогу в багажном отсеке, там темно и ужасный грохот. Когда-то мне пришлось везти на самолете кота – тогда у меня был другой кот. Он был в стрессе весь день после посадки. Кошкам же непонятно, за что им такое. Я бы очень переживал за Нана.
Ну да, возможно, это действительно стресс, но ведь Хати же его пережил. А я что, слабее? Очень обидно, что Сатору так полагает. Вообще-то, я буду покрепче Хати, в конце концов, мое детство и юность прошли на улице. И лучше бы ты, Сатору, беспокоился не обо мне, а о потраченных зря деньгах – ведь немалая сумма!
Ёсиминэ провел нас в гостиную. Сатору поставил переноску в угол и открыл дверцу. Ёсиминэ сел на корточки и заглянул в переноску.
– Я хочу посмотреть на твоего Нана. Можно?
– Конечно, но лучше немного обожди. Нужно время, чтоб он освоился и вылез сам.
– Да ну, ерунда какая!
Ерунда?! Что ты имеешь в виду? Раздумывая над этой фразой, я наклонил голову – и в этот момент в переноску просунулась толстенная рука.
Яяя-а-у!!!
Эта огромная ручища схватила меня за шкирку и бесцеремонно выволокла наружу. Через секунду я висел высоко в воздухе, словно вздернутый на крючке.
Т-т-ты что делаешь, гад?!
– Отлично! Нана – правильный кот. Настоящий!
Что ты хочешь этим сказать?!
– Эй, ты чего?! – Оторопевший Сатору возмущенно стукнул Ёсиминэ по спине. – Ты что вытворяешь?
– Просто хотел посмотреть, какой Нана кот, – пояснил Ёсиминэ, продолжая держать меня за шкирку на весу.
Я лягнул Ёсиминэ задними лапами, пытаясь вырваться, но огромная ручища спокойно приняла удар, даже не дрогнув.
– Ты о чем? Не понимаю!
– Хотел убедиться, что Нана – правильный кот, – продолжая держать меня на весу, повторил Ёсиминэ. – Потому я так держу его, ясно?
– Не надо его так держать!
– Вот, смотри! У него задние лапы не висят, а подтянуты к брюху. Значит, это правильный кот. Настоящий!
Да пусти же меня!!! Я сложил задние лапы вместе и изо всей мочи пнул ненавистную руку, трепыхаясь, как пойманный лосось. Наконец мне удалось вырваться из лап Ёсиминэ.
Кувырнувшись в воздухе, я приземлился на все четыре лапы. Припав к полу, я поднял голову и смело встретил взгляд Ёсиминэ. От восторга тот даже в ладоши захлопал.
– Какой у тебя замечательный кот! Превосходная координация! А какой умный! Выдающийся экземпляр! Я его недооценил…
– Похоже на то, – проворчал Сатору.
Невероятно! Я, конечно, выдающийся кот, но дело не…
– Но… дело не в этом, – в унисон со мной сказал Сатору.
О-о, какая синхронность! Все же мы идеально дополняем друг друга!
– Дело в том… Зачем ты схватил Нана за шкирку? Ты же его напугал.
– Недавно я подобрал котенка. И он оказался никуда не годным котом. Совершенно никчемным. Если б и Нана оказался таким же, какой мне смысл держать его в крестьянском хозяйстве, – вот я и решил проверить.
От злости я даже хвостом задергал – и вдруг почувствовал, как кто-то вцепился в него.
Быстро обернувшись, я увидел перед собой темно-рыжего полосатого котенка. Непонятно, откуда он взялся, но этот нахал, мяукая, грыз мой хвост. А-ай!!
Ёсиминэ схватил котенка за шкирку и вздернул в воздух. Задние лапы малыша безвольно повисли.
– Видишь? Это неправильный кот!
И впрямь, в котенке отсутствовало то, чем от природы обладает большинство котов. Это был, что называется, кот, не ловящий мышей. Ну, вроде Хати. Даже если он неустанными тренировками и достигнет относительных успехов, все равно из него не получится прирожденного охотника, подобного мне.
– Он же еще совсем маленький… зачем ты с ним так грубо?
Сатору потянулся к котенку, и тут Ёсиминэ швырнул того прямо ему в руки:
– Держи! Можешь погладить его, если хочешь.
– С удовольствием.
Сатору – законченный кошатник, я уже говорил. Ну и пусть лижется со своим рыжим-полосатым, сколько душе угодно, мне начхать!
* * *
Некоторое время назад на почту Ёсиминэ пришло электронное письмо от бывшего одноклассника Сатору Мияваки, с которым он учился в средней школе. Ёсиминэ как раз вспоминал о Сатору и гадал, как он там поживает.
Очень коротко рассказав о своей нынешней жизни, Сатору перешел к сути дела:
«Извини, что обращаюсь к тебе с просьбой, но не мог бы ты взять к себе моего кота? Это несколько неожиданно, я понимаю, однако…»
Далее следовало, что это очень дорогой для Сатору кот, но некоторые непреодолимые обстоятельства не позволяют ему держать его у себя дальше, и он подыскивает коту нового хозяина.
Из всего вышеизложенного Ёсиминэ уяснил две вещи. Первое – что у его неравнодушного к кошкам друга снова завелся обожаемый кот, и второе – что ему опять приходится с этим котом расставаться.
Дайго Ёсиминэ был в целом безразличен к кошкам – не то чтобы он их терпеть не мог, но и не сказать, что особенно любил. Если б у него жил кот, Ёсиминэ, конечно же, кормил бы его и заботился о нем, но по собственной инициативе заводить котов точно не стал бы. Такое же отношение было у него к собакам и птичкам.
Однако кот в крестьянском доме – это совершенно другое дело, он может приносить пользу. В крестьянском хозяйстве мыши – неизбежное зло, они грызут все подряд, и кот, который будет их гонять, очень кстати.
Ёсиминэ отстукал ответ:
«Вряд ли я буду цацкаться с твоим котом, как ты, я отношусь к кошкам как к животным, а не как к домашним любимцам, и если тебя это не смущает, я его возьму. Если не найдешь других желающих, привози. Я присмотрю за ним, можешь на меня положиться».
Сатору рассыпался в благодарностях:
«У меня уже есть договоренность с одним человеком, и я сначала попробую встретиться с ним, но если ничего не выйдет, я рассчитываю на тебя».
Спустя месяц Сатору снова написал Ёсиминэ и попросил разрешения приехать с котом, повидаться.
По чистой случайности именно в это время Ёсиминэ подобрал на дороге котенка.
– Понимаешь, ехал на грузовике по скоростной автостраде и увидел его. Он валялся на обочине, как тряпка. Я бы потом себе не простил, если бы проехал мимо.
– Да ясное дело.
Сатору млел от удовольствия, держа на коленях тигрового котенка с темно-рыжими полосками. Все кошатники питают особую страсть к маленьким котятам.
– Он такой крошечный… нелегко, наверное, было его выкормить?
– Пришлось несколько раз обращаться к ветеринару. Здесь в округе немало семей, которые держат кошек, соответственно, учителей хватает. Но в сельской местности люди не особенно заморачиваются с вопросами вскармливания. Все стало гораздо проще, когда он начал есть кошачий корм.
– Представляю картинку, как ты поишь котенка молоком из бутылочки! – Сатору прыснул. – А тебе крупно повезло, малыш, что тебя подобрал такой добрый дядя.
– Ну, не очень то я и добрый. Я надеялся, что он будет ловить мышей, хотя бы иногда, когда подрастет, но он оказался никудышным котом, поэтому я немного разочарован.
– Ну а дальше что? Теперь, когда он подрос, ты снова выкинешь его на улицу?
Ёсиминэ отвернулся, явно задетый за живое насмешливым тоном Сатору.
Мой хозяин продолжал гладить котенка.
– Теперь я понимаю, почему ты решил испытать Нана, – заметил он.
– Если бы они оба оказались дрянными котами, то весь этот кошачий корм был бы пустой тратой денег…
– Ты бы в любом случае не отверг Нана, я знаю.
– Как я могу отказать гостю, который ради кота приехал сюда аж из Токио?
– Ну да, ну да, – кивнул Сатору, давая понять, что не верит такой отговорке. – Кстати, а как ты назвал котенка?
– Чатран.
– Ну и глупо.
– Почему?
Ёсиминэ опросил всех владельцев кошек в округе, и все дружно сказали: «Тигровый котенок с рыжими полосками? Рыжий табби? Ну конечно же Чатран!»
Ёсиминэ понравилось имя, и он назвал котенка Чатраном.
– После выхода «Приключений Чатрана» все стали давать тигровым котятам такую кличку.
– Да? А я и не знал.
В это время рыжий табби с глупым именем Чатран совсем разомлел на коленях у Сатору, видимо почуяв истинного кошатника. Он протянул лапку и коснулся ею щеки Сатору.
– Мой прежний кот тоже так делал.
Сатору ни разу не произнес имя Хати в разговоре с Ёсиминэ. Он знал: если назовет имя своего прежнего кота, то сердце его разорвется от любви и горя.
Даже человек, ничего не знающий о всепоглощающей любви к кошкам, способен понять такое.
* * *
Ёсиминэ перевелся в новую среднюю школу весной второго года обучения.
– Это Дайго Ёсиминэ-кун, с сегодняшнего дня он будет учиться вместе с вами.
Классная руководительница была потрясающая красотка, завоевавшая в университете звание Мисс-чего-то-там-такое, однако Ёсиминэ невзлюбил ее сразу. Особенно его взбесил спектакль, который она устроила перед классом, представляя новенького и изображая при этом невероятную симпатию и сострадание. О, ей это удалось!
Возможно, это был ее образ идеальной учительницы, однако Ёсиминэ не считал себя обязанным подстраиваться под чужие идеалы. Стиснув зубы, он вытерпел неукротимый поток ее пылкого сопереживания, однако тут был перебор – она выбрала для своего шоу крайне неподходящий момент.
– Родители Ёсиминэ-кун сейчас очень заняты на работе, поэтому он переехал сюда из Токио и будет жить у бабушки. Но Ёсиминэ-кун настоящий молодец, он хорошо держится, хотя и грустит по родителям. Давайте все будем с ним дружить!
Ёсиминэ сознавал, что ее нелепо-интимная манера общения, скорее всего, объяснялась сочувствием, которое учительница искренне испытывала к нему, однако именно это глубоко уязвило его. Даже ученикам средней школы, еще не знающим жизни, было вполне очевидно, что такие приемы не самый правильный способ знакомства новенького с классом.
– Ёсиминэ-кун, скажи что-нибудь ребятам.
Ёсиминэ повернулся к учительнице:
– Почему вы рассказываете о моей семье без разрешения? Я вас об этом не просил.
Класс загудел. Красивое лицо учительницы исказилось, улыбка мгновенно слетела с него.
– Я… я подумала, что это поможет тебе, Ёсиминэ-кун…
– Нет, вы сделали только хуже. Я хочу, чтобы со мной дружили, но при чем здесь моя семья?
– Да… но… – пролепетала учительница, но было ясно, что из этого положения ей не удастся выйти с честью.
Ёсиминэ обвел глазами ребят:
– Меня зовут Дайго Ёсиминэ. Ничего ужасного в моей семье не происходит, так что прошу относиться ко мне как к обычному ученику.
В классе повисла гробовая тишина. Ёсиминэ настроил против себя всех с самого начала.
– Зачем ты так? – Классная руководительница чуть не плакала. – Я же только хотела, чтоб тебе не было одиноко…
– Куда мне сесть? – поинтересовался Ёсиминэ.
Этот важный вопрос требовал незамедлительного решения, вот он и спросил, но учительница разрыдалась.
В этот момент прозвенел звонок. Классный час закончился. И учительница вылетела из класса, так и не сказав, где будет сидеть Ёсиминэ.
– Садись на свободное место. – Сатору показал на пустующий задний стол.
Ученики с опаской посматривали на Ёсиминэ, и только Сатору без колебаний обратился к новенькому:
– Следующий урок естествознание, это в другом классе, пойдем вместе, я покажу, ты ведь не знаешь, что где.
Ёсиминэ взял свои учебники и тетради и последовал за Сатору.
Смутная мысль не давала ему покоя, и он спросил на ходу:
– Послушай… Ты подошел ко мне из-за этой ерунды, которую наплела училка?
– Вовсе нет! – отозвался Сатору. – Я считаю, что это был просто какой-то детский сад. С обеих сторон.
– И с моей стороны тоже? – уточнил Ёсиминэ.
– Наша классная всегда проявляет неумеренную заботу об учениках, у которых дома какие-то проблемы. Но она это делает из добрых побуждений.
То, как Сатору это сказал, про «неумеренную заботу» и «добрые побуждения», неожиданно вызвало некий отклик в душе Ёсиминэ, словно их с Сатору связывали незримые узы.
– Когда я только-только поступил сюда, она и со мной проделала ту же штуку. Поэтому я тебя хорошо понимаю. Когда я учился в начальных классах, у меня погибли в автокатастрофе родители, сразу оба. И теперь я живу с тетей. Однако у меня нет никакого желания трезвонить об этом на весь свет.
Обстоятельства, о которых так походя сообщил Сатору, были намного серьезней того, что происходило у Ёсиминэ. Несомненно, учительница досаждала ему своим сочувствием куда больше.
– Не надо переживать и плакаться из-за каждого пустяка. Пусть все приходит – и уходит, будь взрослым.
«Как-то чересчур философично для ученика второго класса средней школы», – подумал Ёсиминэ, однако в том, что сказал Сатору, определенно был смысл, и Ёсиминэ не стал спорить.
– Но знаешь, – ухмыльнулся Сатору, – мне понравилось, как ты ей это залепил. Мне тогда тоже ужасно хотелось сказать что-нибудь в этом роде.
– Как тебя зовут? – Ёсиминэ решил сменить тему.
– Сатору Мияваки. Рад познакомиться.
Сатору не добавил «Будем дружить!» или что-нибудь вроде этого, потому что в данный момент они уже были друзьями.
С самого первого дня отношения с классом и классной руководительницей у Ёсиминэ не заладились, однако дружба с Сатору очень ему помогла.
Сатору, открытый и приветливый, был в приятельских отношениях со многими ребятами, поэтому Ёсиминэ, сразу поладив с Сатору, безболезненно влился в коллектив. Ёсиминэ был несколько нелюдим, да и внешность, которой наградила его природа, не располагала к сближению. Так что если б не Сатору, Ёсиминэ остался бы в одиночестве.
Благодаря Сатору Ёсиминэ стал обедать в компании одноклассников. Поскольку легкую беседу он поддерживать не умел, то в основном слушал, но и это уже было достижением.
Сатору также уладил конфликт с обиженной классной руководительницей. Ёсиминэ так и не узнал, что ей наговорил Сатору, только в один прекрасный день учительница окликнула Ёсиминэ в коридоре и со слезами на глазах принесла ему свои извинения.
– Прости меня, Ёсиминэ-кун! Я должна была понимать, как тебе плохо.
Возможно, Мияваки сочинил для нее историю, которая совпадала с ее представлениями об образе идеального педагога, но у Ёсиминэ возникло предчувствие, что сейчас произойдет еще одно ужасное недоразумение. Объяснить все это было невозможно, а потому он, следуя совету Сатору «быть взрослым», ответил только: «Я давно уже не сержусь».
– Не беспокойся, Ёсиминэ-кун, я больше никогда не затрону тему твоей семьи, – добавила учительница.
С «темой семьи» тоже было явное непонимание, только Сатору сразу во всем правильно разобрался, когда Ёсиминэ объяснил ему:
– И мама, и папа очень много работают. Каждый слишком любит свою работу.
Отец Ёсиминэ работал в ведущей компании, производящей электронику, в отделе НИОКР – научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, а мама – в торговой фирме с иностранным капиталом. Оба трудились в поте лица, и Ёсиминэ редко видел их дома. Порой они не общались с ним по нескольку дней кряду.
– А с этой весны они совсем заработались, у них вообще не стало времени на семью. Включая меня.
Мать и отец пытались переложить друг на друга заботу о сыне, а дом за короткое время пришел в запустение.
– Поэтому они решили отправить меня к бабушке, папиной маме, пока ситуация не изменится.
Но Ёсиминэ вовсе не страдал от разлуки с родителями, хотя скучал по прежним школьным друзьям. Он даже не чувствовал себя одиноким, потому что и дома проводил вместе с родителями совсем мало времени.
Они и раньше отправляли его сюда на каникулы, бабушку он любит, поэтому, в сущности, мало что изменилось. И нечего училке было раздувать целую историю. Ничего особенного не происходит, и не нужно его жалеть. Потому что в мире полно детей, у которых все значительно хуже. Вот, например, Сатору… Потерять родителей еще в начальной школе – ужасное дело, но Мияваки всегда бодр и весел, будто забыл об этом.
– Эй, Ёсиминэ! – окликнул его мальчишка из класса, и разговор оборвался. – Не хочешь записаться в секцию дзюдо?
– Нет.
Мальчишка разочарованно скис, однако не отстал и продолжал соблазнять Ёсиминэ перспективами членства в команде на регулярной основе.
– Ну, что скажешь?
– Я же сказал, нет! – отрубил Ёсиминэ, давая понять, что разговор окончен.
Ёсиминэ, с его атлетическим сложением, без конца зазывали в разные спортивные секции, однако он неизменно отвергал все предложения.
– Тебе совсем не интересны школьные секции? – спросил Сатору.
– Я не люблю спорт! – признался Ёсиминэ. Сил у него было много, но отсутствовало желание делать что-либо по правилам.
– Ну а если не спорт, то что бы ты выбрал?
– Был бы здесь садоводческий кружок… я бы вступил.
Бабушка жила в деревенском доме и трудилась в поле, и Ёсиминэ тоже с детства любил копаться в земле. Дедушка умер несколько лет назад, и бабушка сама теперь обрабатывала поле и огород, поэтому Ёсиминэ приходилось помогать и по дому, и в поле, и по хозяйству.
– В школьном дворе есть теплица. В дальнем углу. Интересно, кто-то ее использует?
У Ёсиминэ эта теплица не выходила из головы с самого начала – с того момента, как он перевелся сюда.
– Я никогда об этом не думал. Тебя она интересует? – спросил Сатору.
– Все бабушкины посадки – под открытым небом. Я никогда не работал в оранжереях.
– Я смотрю, тебе действительно нравится сельское хозяйство.
Ёсиминэ решил, что на этом тема исчерпана, однако спустя какое-то время Сатору вернулся к их разговору:
– Я тут выяснил кое-что насчет садоводческого кружка. Пару лет назад он распался, так как не стало членов, все ушли. Но если тебе интересно… В общем, учитель естествознания сказал, что будет вести кружок, даже если в нем будем только мы тобой. И он разрешил нам пользоваться теплицей.
Ёсиминэ тогда удивили две вещи. Первое – что Мияваки сам потрудился навести справки, и второе – что он тоже собрался вступить в кружок.
– Ты тоже хочешь участвовать? – спросил Ёсиминэ.
– Никогда не состоял ни в каких кружках. Но если ты решишь этим заняться, я с тобой. Хочу попробовать.
– Но ведь ты не интересуешься сельским хозяйством.
– Не то что не интересуюсь, просто никогда не имел с этим дела. Не знаю лично ни одного крестьянина.
– Как, совсем никого? А дедушка с бабушкой?
«Истинный городской мальчик», – подумал Ёсиминэ, но Сатору сделал протестующий жест.
– Дело в том, – пояснил он, – что мои покойные родители практически не общались с родней. Дедушка и бабушка по материнской линии умерли, когда мама была совсем еще молодая, а отец, похоже, не ладил с семьей. Я впервые увидел их всех на похоронах, и мы толком не поговорили.
Теперь Ёсиминэ стало понятно, почему Сатору взяла к себе тетя. Обычно после смерти родителей внуков забирают дедушки-бабушки, если позволяет здоровье. Это выглядит странно, когда ребенка берет на воспитание незамужняя молодая женщина.
– Надо попробовать, раз подвернулся такой случай, – рассмеялся Сатору, – а то так и умрешь, ничего не зная… Вообще-то, мне давно хотелось пожить такой жизнью – как в мультике «Мой сосед Тоторо»!
Сатору с Дайго начали заниматься в садоводческом кружке, и бабушка Ёсиминэ стала приглашать Сатору в дом, поскольку он никогда не жил в крестьянской семье и ему было интересно.
Дом, в котором жил Сатору, принадлежал фирме, однако был почему-то построен прямо посреди сельскохозяйственных угодий и на фоне заливных рисовых полей и огородов выглядел чужеродным элементом. Участок бабушки Ёсиминэ практически примыкал к школе, в которую ходили Сатору с Дайго; еще одна сельская школа была расположена метрах в трехстах на восток, – в общем, окрестный пейзаж был совершенно другим.
Тетя Сатору постоянно пропадала на работе, поэтому он часто сидел целыми днями один, что называется, был типичным «ребенком с ключом на шее», поэтому стал частенько наведываться к Ёсиминэ – поиграть, а позже нередко оставался на выходные.
– Живите дружно, не ссорьтесь, – твердила им бабушка. Все бабушки говорят одно и то же приятелям внуков, когда те приходят в гости. – Скажи мне, Сатору-тян, Дайго ладит в школе с другими мальчиками и девочками? Не хочу, чтобы над моим Дайго издевались.
– Не волнуйтесь, – улыбался Сатору. – Не думаю, что у кого-то хватит смелости издеваться над Ёсиминэ-кун.
– Что ты хочешь этим сказать? – Ёсиминэ с ухмылкой тыкал Сатору локтем в бок.
Сатору в ответ тоже тыкал Ёсиминэ локтем, мол, сам знаешь!
Бабушка очень беспокоилась, что в новой школе Ёсиминэ не заведет друзей, а потому была счастлива, когда внук стал приводить в дом Сатору. Очень скоро она стала звать его просто по имени – Сатору-тян.
– Может, вам купить какую-нибудь видеоигру? – как-то спросила она.
Сатору много времени проводил в поле и на огороде, и бабушка волновалась, что он заскучает.
– Да у меня куча этих игр! И у Мияваки тоже, – ответил Ёсиминэ.
– Может, тогда что-то другое?
– Ба, не волнуйся, нам ничего не надо!
Сатору действительно было не оттащить от грядок, возможно, потому, что у него не было деревенских родственников и он считал такую работу увлекательным приключением. Труд в поле и на огороде приводили его в восторг.
– Мы и в школе вместе ходим в садоводческий кружок, я думаю, ему действительно нравится огородничать, – успокоил бабушку Ёсиминэ.
– Вот как? Замечательно! Я очень рада, что ты нашел себе такого прекрасного друга! Теперь я спокойна.
Эту фразу бабушка повторяла при всяком удобном случае, как будто пыталась сама себя убедить, что не ошиблась.
– Похоже, бабушка считает меня еще ребенком, – смущался Ёсиминэ.
У Сатору был легкий, открытый нрав, и он дружил с Ёсиминэ, поэтому бабушка буквально тряслась над Сатору, да и Сатору тоже привязался к ней – своей-то бабушки у него никогда не было.
– Счастливчик ты! – говорил он Ёсиминэ. – Была б у меня такая бабушка… я бы навещал ее…
Общение с пожилым человеком было для него в новинку.
– Если тебе у нас нравится, можешь думать, что приходишь к родной бабушке. – Бабушка без конца твердила это Сатору.
Ёсиминэ был рад такому повороту. Дома никогда не привечали его друзей. В Токио он тоже был «ребенком с ключом на шее» и болтался до поздней ночи один. Родители даже не интересовались, с кем он дружит. И когда приходили друзья, матери и отца, как правило, не было дома. В сущности, даже неплохо, когда никто не ворчит и не пилит. Приятели завидовали Ёсиминэ и частенько тусовались у него. Но когда от голода подводило живот, уже наступала очередь Ёсиминэ завидовать друзьям, у которых мамы всегда готовы их покормить.
Порой кто-то из друзей, угощая его немудреными домашними сладостями, жаловался на родителей. «Совсем заелись», – думал про себя Ёсиминэ, ведь его мама не оставляла для сына даже магазинных снеков. Только мелочь на столе. Иногда денег было достаточно много – и хватало на ужин. Когда родители хотели похвалить сына, они говорили одну и ту же фразу: «Дайго, ты молодец, настоящий беспроблемный ребенок, мы не знаем с тобой забот!» Ёсиминэ даже обижаться не мог. Если в этом его ценность, нужно и дальше оставаться таким, нельзя вызывать неудовольствие родителей.
– У тебя бабушка добрая! – откровенно завидовал ему Сатору, но Ёсиминэ ни разу не посмеялся над ним из-за этого, прекрасно зная, что с тетей у Сатору напряженные отношения, а других родственников вообще нет.
– Приходи когда хочешь! Бабушка тоже тебя очень любит, – отвечал Ёсиминэ, и Сатору радостно кивал.
Как-то во время урока Ёсиминэ почувствовал ужасную духоту. Время было за полдень. Выглянув в окно, он увидел, что воздух буквально дрожит над раскаленной от зноя землей. Лето в разгаре, самый жаркий сезон.
Ёсиминэ вскочил. Класс зашумел, не понимая, что случилось.
– Ёсиминэ, что такое? – сердито спросил учитель.
– Ничего, – буркнул тот и направился к двери.
– Постой, ты куда? – Теперь уже всполошился Сатору, как и всегда при выходках Ёсиминэ. – Что значит – «ничего»?
– Я скоро вернусь.
Следом за Ёсиминэ выбежал Сатору, а не учитель.
– Да что стряслось-то?
– Теплица! Утром я забыл ее открыть. А сейчас так жарко, что там все растения сварятся.
В оранжерее росли помидоры и другие овощи, а еще орхидеи, которыми увлекался учитель естествознания. Помидоры плохо вызревают в дождливые сезоны, так что теплица – идеальное место, однако они привыкли к здешнему мягкому климату и никли в жару.
– Трудно было дождаться перемены? Осталось каких-то полчаса!
– Сейчас самое пекло. Нужно как можно скорее открыть теплицу.
– Ты мог отпроситься в туалет! Вот возьмут и прикроют наш кружок, сам будешь виноват.
– Ну так ступай и скажи им что-нибудь.
Сатору только вздохнул – и направился в класс.
– Ёсиминэ говорит, на него напали партизаны! – объявил он под дружный гогот ребят.
Друг должен обладать сообразительностью и чувством юмора.
Ёсиминэ еще не раз учинял подобное, становясь возмутителем спокойствия и нарушителем школьной дисциплины, однако перед летними каникулами они с Сатору собрали первый урожай овощей, а также вы́ходили болезненные орхидеи учителя естествознания.
Когда урожай делили, Ёсиминэ досталось немного больше помидоров, нежели учителю и Сатору. Из-за затянувшихся дождей бабушкины грунтовые помидоры не вызрели.
– Возьми себе еще из моих, – предложил Сатору. – Нас в семье только двое, зачем нам так много.
Ёсиминэ не согласился, ведь в их доме тоже только два едока, причем один из них – пожилая женщина.
– Зато у тебя аппетит лучше! – парировал Сатору. – К тому же ты ведь для бабушки старался.
За это время Сатору стал разбираться в сельском хозяйстве и, видимо, догадался, что его друг решил подстраховать бабушку на случай неурожая ее грунтовых помидоров. Ёсиминэ с благодарностью принял еще четыре плода – из доли Сатору.
– Хочу съездить на недельку домой. В самом начале каникул, – сообщил Ёсиминэ.
Сатору понимающе кивнул:
– Хорошо. Я присмотрю за теплицей.
Первый урожай они сняли, но в теплице уже поспевали новые овощи.
– Ты ведь за все это время первый раз собрался домой. Удачи тебе.
Сатору не добавил восторженно «Вот здо́рово!» или что-нибудь в этом духе, поскольку все понимал. Родители Ёсиминэ и не собирались брать отпуск ради сына. Похоже, это была его идея – повидаться с ними.
– Заодно с друзьями встречусь, – бодрился Ёсиминэ.
Встреча с друзьями – на это он точно мог рассчитывать. Он пытался убедить себя, что родители возьмут выходной ради него и хотя бы денек побудут с ним, однако особой уверенности не было. И он просто старался не думать об этом, чтобы не потерять решимости.
– Если помидоры дозреют без тебя, я сам отнесу их бабушке, – сказал Сатору.
Бабушка подвезла Ёсиминэ на своей легковушке до местного аэропорта, и он улетел в Токио.
Однако никто не встречал его в токийском аэропорту Ханэда. Впрочем, так бывало и прежде – в те разы, когда он ездил к бабушке на каникулы. Автобус довез Ёсиминэ от аэровокзала прямо до его дома в спальном районе. После долго отсутствия квартира показалась ему еще более тесной и захламленной.
С самого первого дня все было как всегда – Ёсиминэ сидел дома в одиночестве и только встречался с друзьями из прежней школы. Родителей видел мельком – когда те поздно вечером возвращались с работы или собирались утром на работу. Оба были страшно заняты.
Однако на третий день его пребывания в Токио оба вернулись домой на удивление рано, мама приготовила поесть, и они сели ужинать, как нормальная семья.
После ужина мама сделала чай – чего тоже прежде не бывало. Все это озадачило Ёсиминэ. Что происходит?
Отец, сидевший за столом напротив Ёсиминэ, сделал серьезное лицо:
– Дайго, мы должны поговорить.
Мама пододвинулась поближе к отцу. Все это не предвещало ничего хорошего.
– Дело в том, что… мы с мамой решили развестись.
«Все-таки дошло до этого», – подумал Ёсиминэ. Он так и знал, что когда-нибудь все кончится этим, папа и мама слишком любят свою работу.
– Дайго, ты с кем хочешь жить? С мамой или со мной?
Ёсиминэ посмотрел на лица ждавших ответа родителей – и осознал, что развод – это свершившийся факт.
Родители молча ждали, и каждый втайне надеялся, что сын выберет не его. Это было очевидно.
– Простите меня, – выдавил Ёсиминэ. – Я не могу решить сразу. Мне нужно немножко подумать.
И мать, и отец вздохнули с явным облегчением. По крайней мере, решение проблемы откладывалось.
– Я могу завтра вернуться к бабушке?
Сознавая, что он не нужен ни тому ни другому, Ёсиминэ не знал, как себя вести.
Само собой, никто не попытался остановить его, и на другой день после обеда Ёсиминэ улетел. Поскольку авиакомпания несла ответственность за детей, летящих без сопровождающих, родители нисколько не волновались и даже не поехали проводить сына.
Бабушка встретила его и довезла до дома на легковушке.
– Они сказали, что собираются развестись.
– В самом деле? – заметила бабушка.
– Я не знаю, с кем из них остаться.
– Тут и думать не о чем. Живи со мной.
Ёсиминэ почувствовал, как в горле набухает комок.
– У тебя здесь хороший друг, так что все будет в порядке, все будет в порядке… – повторила несколько раз бабушка, словно сама себя убеждала.
Она знала, что это произойдет, знала с самого начала. С того самого дня, когда внук переехал к ней.
Комок в горле у Ёсиминэ все разбухал и разбухал, и, когда они доехали до дома, он причинял ему уже невыносимую боль.
– Схожу в школу.
Ёсиминэ переоделся в школьную форму. Даже в летние каникулы им запрещали появляться в школе без формы.
– Подожди хоть, пока жара немного спадет. Сейчас самое горячее солнце.
– Я беспокоюсь, как там теплица.
Не слушая бабушкины уговоры, Ёсиминэ сел на велосипед.
Крутя педали, он прислушался к собственным ощущениям: теперь комок провалился ниже – куда-то в желудок.
Велосипед Сатору стоял на школьной парковке. Ёсиминэ нашел друга в теплице. Сатору в полном одиночестве со счастливым лицом срывал созревшие помидоры и огурцы.
– Привет! – окликнул его Ёсиминэ.
Сатору издал удивленный возглас:
– Ты вроде не собирался возвращаться так скоро.
– Да, но дома такое…
Пока они мыли овощи, Ёсиминэ рассказывал Сатору о том, что произошло в Токио. Краем глаза он наблюдал за школьной бейсбольной командой, тренировавшейся на школьном дворе. От зноя воздух дрожал и струился, словно мираж, поднимаясь от раскаленной земли. Как они могут играть в такую жару, подивился Ёсиминэ.
– Мне и в голову не приходило, что все так скверно, когда они отправили меня сюда. Родители не очень-то занимались мной, с самого детства, и я привык. Но никогда не думал, что дойдет до такого.
…Выходит, училка со своим гиперсочувствием была не так уж и не права…
– Получается, они давно собирались развестись. И ясно давали мне это понять, а я, идиот, не понимал!
– Нет, ты просто не желал думать об этом, – возразил молча слушавший его Сатору.
Ком в горле Ёсиминэ стал настолько огромным, что перекрыл горло. «Хватит распускать нюни, дурак!» – приказал он себе.
Пока он ехал сюда, ему как-то удавалось справиться с собой, но сейчас чувства нахлынули с новой силой.
Ну да, он не желал думать об этом… Если не думать, то ничего не произойдет, верно? Закрывал глаза на реальность. Но теперь-то приходится думать, ничего не поделаешь, вертелось в голове у Ёсиминэ. Конечно, ведь «Дайго такой беспроблемный ребенок! С ним никаких забот!». Может, нужно было быть проблемным, плохим ребенком? Может, тогда…
С самого детства Ёсиминэ знал, что родители увлечены работой, и понимал, что не очень их интересует. Поэтому изо всех сил старался не путаться под ногами, не мешаться. Он не пытался привлечь родительское внимание детскими капризами и, когда в доме сгущались тучи, принимал удар на себя. Если не требовать заботы, то никто не станет сердиться, а значит, дома все будет хорошо. Ёсиминэ хранил семейный очаг, он всегда ждал и ждал – дома. Так ему было спокойней. И действительно, в те редкие дни, когда вся семья была в сборе, никто ни на кого не злился. Возможно, он придавал слишком большое значение настоящему и не думал о будущем…
Пословица гласит: «Ребенок – мостик, соединяющий мужа и жену». Ребенок, который не требует забот, может поддерживать мир в семье, однако в роковой момент не способен никого соединить. Возможно, проблемный ребенок, который требует внимания родителей, сумел бы сохранить их брак… Ребенок, который ведет себя так, как ребенок, и хочет любви и заботы, не дал бы распасться семье…
«Ну, хватит!» Ёсиминэ сделал над собой усилие, чтобы отогнать вертевшиеся в голове назойливые мысли. Что толку думать о том, чего уже не исправить. От этого только хуже. Ком в горле стал уже непереносимым.
– В конце концов, – громко сказал он, – у многих детей разводятся родители.
Он постарался, чтобы это прозвучало непринужденно, но голос его предательски дрогнул.
– Мияваки, тебе ведь пришлось еще хуже?
– Не стоит сравнивать, – невозмутимо ответил Сатору. – Да, мои родители умерли. Но тебя мне искренне жаль, Ёсиминэ. Тебя мне жаль гораздо больше. Мои родители никогда не считали меня обузой.
На это Ёсиминэ было нечего возразить. Комок в горле наконец взорвался: «Меня жаль. Меня жаль. Меня жаль. Конечно, в мире полно детей, которые несчастней меня, но и мать, и отец явно мечтали, что мой выбор падет на другого, а потому меня просто жаль. Даже Сатору счастливей и жалеет меня. И самому мне, наверное, стоит себя пожалеть».
Тут Ёсиминэ заплакал – в первый раз после того, как услышал новости про развод. Когда он успокоился, Сатору протянул ему помидор:
– Будешь?
* * *
«…Может, выйти сейчас?» – подумал я, косясь на Ёсиминэ. «Выйдешь, когда захочешь», – сказал мне Сатору. И не стал закрывать дверцу. Но раз дверца открыта, сюда может забраться этот рыжий табби с глупым именем Чатран. Эта мысль была выше моих сил.
Ну что, рыжий? Твоего хозяина тоже бросили родители, слышал?
Однако котенок так увлекся игрушечной мышью, что, конечно же, ничего не слышал.
Когда уже ты поймешь, что не надо играть с фальшивыми мышами?..
Но нет, это ниже моего достоинства – вести серьезные беседы с такими малявками. Котята в этом возрасте после еды сначала носятся как угорелые, а потом вдруг падают как подкошенные и засыпают на месте, словно у них вдруг сели батарейки.
Даже если они что-то пытаются рассказать… стоит ветру пошевелить занавеской посередине фразы, как котята, забыв обо всем, кидаются на нее. Неужели и я был таким же глупым в этом возрасте? Нет, мне кажется, я намного лучше соображал. Что ж, кошки взрослеют по-разному. Этому котенку можно только посочувствовать – если сравнить его со мной, с выдающимся, на редкость умным котом!
…Из обрывочных разговоров я уяснил, что котенок был самым слабым в помете, отбился от мамы-кошки и потерялся.
Такое часто случается в мире кошек. Иногда мамы-кошки сами бросают трудных для воспитания или совсем глупых котят. Молока у кошки не так много, чтобы тратить его на нежизнеспособное потомство.
Один из моих братьев был таким же, в чем только душа держалась, порой даже непонятно было, дышит он или нет. И однажды он незаметно исчез, как будто его и не было.
Вот и рыжий табби слишком тщедушен для своего возраста, про таких говорят – «не жилец». Ёсиминэ очень постарался и выкормил его, но этот табби не стоил его усилий. Ёсиминэ, конечно, деревенский мужлан, который при первой встрече бесцеремонно хватает котов за шкирку и вздергивает в воздух, но он не бросил никудышного котенка, и ясно, что он может дать много любви.
Он большой и сильный, с ним-то не было проблем при вскармливании, но эти двуногие бросают и таких детенышей… Ужасная история! Если бы он был котенком, мама-кошка заботилась бы о нем больше, чем о других котятах. Но вот как все обернулось…
Слышишь, рыжий, Ёсиминэ подарил тебе вторую жизнь, ты ведь не должен был выжить! Тебе надо поблагодарить его! Да-да, я с тобой разговариваю!
Котенок навострил уши, но тут же отвлекся, явно не понимая, о чем идет речь, и снова вцепился в мой хвост. Ммм, кажется мне следует излагать свои мысли попроще.
Скажи, ты любишь Ёсиминэ?
На сей раз до табби дошло. Отгрызая мой хвост, он кивнул.
Эй, слышишь, мне больно. Я выдернул хвост из его зубов. Если ты любишь Ёсиминэ, почему бы тебе не порадовать его?
Но котенок снова поймал мой хвост и вонзил в него свои маленькие зубки.
Я же сказал – больно!!! И снова выдернул хвост из его зубов. Ёсиминэ хочет, чтобы коты ловили мышей, понял? Если ты станешь настоящим котом, который ловит мышей, Ёсиминэ будет очень доволен.
Котенок перестал терзать мой хвост и замер. Кажется, он заинтересовался.
Но сейчас у тебя ничего не получится, даже и не мечтай. Сейчас ты круглый ноль. Не то что мышь, ты ящерицу поймать не сможешь. Но если хочешь, я могу тебя поучить. Преподать урок основ охоты. И не только охоты. Эти приемы пригодятся в драке с другими котами, чтобы не быть побежденным. Ёсиминэ не понравится, если ты будешь совсем слабак.
Упростив свой монолог до такого вот примитива, я наконец достучался до рыжего. Он сел как подобает и вежливо попросил меня поучить его. Ну ладно уж, так и быть. В кошачьем сообществе этикет – очень важная вещь.
Я уже собрался показать котенку основные приемы охоты, как Сатору радостно возопил:
– Ёсиминэ, смотри! Они играют!
– Разве? По-моему, они дерутся.
– Не-е-ет… Нана очень аккуратно катает его.
Разве же это игра? Это обучение! Впрочем, что вы оба смыслите в этом?
– Если они подружатся, я уговорю тебя оставить у себя Нана.
Я делаю то, что считаю нужным, а вы лучше займитесь своим делами. Не нужно обращать на нас внимание…
Увидев, как котенок атаковал игрушечную мышь – в точности так, как я ему показал, – Сатору прищурился.
– Он такой простодушный! Очень похож на моего прежнего кота.
Да, это ты верно подметил. Этот рыжий, вместо того чтобы подкрадываться потихоньку, машет хвостом со всей дури. Я вот вытягиваю хвост в ниточку и крадусь, а у него хвост вертится что твой пропеллер у вертолета. И когда он припадает к полу перед прыжком, то приседает недостаточно низко.
– А Нана каким был в детстве?
– Я нашел его, когда он был уже взрослым, я не видел его котенком. Думаю, он был очарователен.
Угадал. Я был настолько очарователен, что прохожие состязались за право дать мне какую-нибудь вкусняшку. А некоторые даже со всех ног кидались в соседний магазин, купить для меня угощение. Однако хвастаться нехорошо.
– Да, кстати… А ты видел потом своего бывшего кота? – вдруг спросил Ёсиминэ.
– Увы, нет. Он умер, когда я учился в средней школе.
– Вот как. – В голосе Ёсиминэ звучало искреннее сочувствие. – Жаль, что нам не удалось тогда съездить к нему. Прости.
– Это ты меня прости. Ёсиминэ, я тебе так благодарен. Я очень не хотел, чтобы та история дошла до тети.
Ну-ка, ну-ка, Сатору… что ты там еще учудил – уже в средней школе?
Я велел рыжему табби продолжать тренировку самостоятельно и навострил уши.
* * *
Родители Ёсиминэ развелись как-то мгновенно, и право на опекунство получил отец, потому что Ёсиминэ изъявил желание жить у бабушки – матери отца. Что неожиданно избавило Ёсиминэ от ненужных проблем – ему не пришлось менять фамилию.
Как только родители обрели свободу друг от друга, они тут же разъехались по заграницам и зажили полноценной жизнью. А Ёсиминэ продолжал жить, как жил: вдвоем с бабушкой.
Прошел почти год. В первом триместре последнего года обучения в средней школе их класс отправился в школьную поездку в Фукуоку.
Ёсиминэ понял, что творится в душе приятеля, когда Сатору рассказал, что его родители погибли как раз во время прошлой школьной поездки.
Сатору был очень мрачен со дня отправления. В первый день пребывания в Фукуоке в расписании стояло «свободное время». Сатору был странно молчалив, хотя его окружали близкие друзья. Ёсиминэ решил, что это путешествие навеяло на Сатору грустные воспоминания, однако подходящего случая поговорить не подворачивалось – вокруг было слишком много народу.
После ужина в гостинице мальчики от нечего делать зашли в сувенирный магазинчик, и Ёсиминэ наконец улучил момент:
– Что с тобой?
Лицо у Сатору приняло озабоченное выражение. Метнув на Ёсиминэ взгляд, он тихо сказал, глядя в пол:
– Да вот, подумываю, как бы мне отлучиться в Кокуру.
От станции Хаката в Фукуоке до городка Кокура минут двадцать езды, если на скоростном экспрессе «Синкансэн». Так что теоретически такое было возможно. Но… только не во время школьной поездки.
Преподаватели не спускали с них глаз, опасаясь, что школьники пустятся в загул. Каждый день был расписан по минутам. После регистрации ученикам строго запретили покидать гостиницу и выходить в город самостоятельно. Возле входа постоянно дежурил один из сопровождавших. Если бы кто-то попытался удрать из гостиницы посреди ночи, его неминуемо отправили бы домой. Словом, шансы осуществить план Сатору и незаметно улизнуть в Кокуру были нулевые. В каком-то другом случае Ёсиминэ сказал бы «нет» и дисциплинированный Сатору без серьезной причины и сам бы не пошел на такое.
– А зачем тебе туда? – поинтересовался Ёсиминэ.
– В Кокуре живут мои дальние родственники, – ответил Сатору. – Они взяли к себе кота, который раньше жил с нами.
Словом, этот кот жил с Сатору, пока были живы родители, но когда они умерли, Сатору забрала к себе тетя, а с котом пришлось распрощаться, его приняли дальние родственники, жившие в Кокуре.
– Тетя всегда очень занята, она работает… и я не могу просить ее свозить меня к коту. Вот я и подумал… а что, если съездить туда потихоньку, когда у нас снова будет «свободное время»?
На прогулки в «свободное время» отводился всего час, да и гулять можно было только по разрешенным маршрутам. Если кто-то отдалялся от намеченного направления, тотчас же следовал окрик учителя: «Куда это ты собрался?»
– Ты настолько сильно хочешь увидеть этого кота? – Ёсиминэ задумчиво скрестил руки.
У Ёсиминэ никогда не было домашних животных. И особой симпатии к кошкам он не испытывал. Однако этот кот жил у Сатору, пока не погибли родители. Он – часть его семьи, вернее, то, что осталось от семьи. И Ёсиминэ понимал мотивы Сатору, хотя и весьма приблизительно.
Всего лишь кот… Но какой кот! Сатору в нем души не чает. Для него этот кот – единственный в мире.
– Поедем! – решительно сказал Ёсиминэ.
Но теперь уже заколебался Сатору:
– У нас есть еще три часа – пока учителя не выключат у нас свет. Ты знаешь адрес родственников?
Оказалось, что родственники живут прямо рядом со станцией.
– Если не пойдем в душ, то времени навалом. Но ты истратишь все деньги и не сможешь потом ничего купить.
Билеты до Кокуры и обратно стоили около тысячи иен.
– Мы никому ничего не будем объяснять. Если остальные будут в курсе, их тоже накажут. Просто скажем, что придем в душ попозже. А сами сбежим.
– Я сам поеду в Кокуру. Не хочу тебя подводить!
– Ну, хватит молоть чепуху. Я твой друг! – Ёсиминэ стукнул Сатору по спине.
Ученикам запретили брать с собой в поездку какую-либо одежду, кроме школьной формы и комплекта для сна. Ёсиминэ с Сатору взяли трикотажные майки. И сейчас они решили надеть эти майки: они будут не так бросаться в глаза, как школьная форма.
Когда подошел их черед идти в душ, мальчики сделали вид, что замешкались, и пропустили вперед соседей по комнате.
Выждав минуты три, они выскользнули за дверь. Потом направились не к главному входу, около которого дежурил учитель, а к пожарной лестнице, заранее разведав, где она находится. Ручка двери, ведущей к лестнице, была запечатана пластиком. Если кто-то откроет дверь, его отсутствие сразу бросится в глаза. И тогда учителя немедленно объявят перекличку.
– Что будем делать? – озабоченно спросил Сатору. – Во время обхода все увидят.
– Быстро на другой этаж! – Ёсиминэ потащил Сатору к лифтам. – Если взломать защиту на другом этаже, никто даже не заметит.
Неугомонных школьников поселили всех вместе, на одном этаже, чтобы не докучали другим постояльцам, на других этажах не было обхода дежурных – никто и внимания не обратит.
Гостиничные номера располагались в здании, начиная с пятого этажа, и приезжающих на экскурсии школьников обычно селили на пятом, шестом или седьмом этаже. На восьмом же было неправдоподобно тихо.
– Вперед!
Они сорвали защитный чехол, открыли тяжеленную дверь и скатились вниз по лестнице. Служебный вход для работников гостиницы был на первом этаже. Ёсиминэ с Сатору быстрым шагом направились к нему, стараясь держаться непринужденно.
– Эй, вы! Двое! – тут же послышался окрик.
Гостиничный служащий!
– Вы, часом, не из школьной группы?
Ах, ну конечно, работников тоже просили следить за нарушителями режима.
– Нет, мы сами по себе! – выпалил Ёсиминэ, устремляясь к выходу.
– Стоять! – Служащий устремился к ним.
– Бежим! – Ёсиминэ бросился вперед, Сатору за ним.
– Кто-нибудь, остановите этих мальчишек!
Вопли служащего мгновенно привлекли всеобщее внимание, и теперь Ёсиминэ с Сатору то и дело приходилось уворачиваться на бегу от чьих-то рук. Однако им все же удалось достичь главного входа.
Там дежурила учительница, которая представляла Ёсиминэ классу в тот памятный первый день в школе – та самая «мисс Сочувствие».
– Мияваки-кун! Ёсиминэ-кун! В чем же дело?!
Сатору было решил, что тут и конец всей затее, но Ёсиминэ считал иначе.
– Не робей! – выкрикнул он. – Пусть будет что будет!
Тогда и Сатору помчался резвее. Красотка-учительница расставила руки, пытаясь задержать беглецов, но мальчишки, ловко поднырнув под неожиданное препятствие, с хохотом выскочили на улицу.
Выходило, что изначально нужно было прорываться через главный вход, а не заморачиваться с пожарной лестницей.
Они продолжали нестись вперед, чтобы оторваться от преследователей.
– Послушай, давай скажем так: это я подбил тебя, потому что мне до смерти захотелось развлечься ночью! – крикнул на бегу Сатору.
– Ладно!
Город был им незнаком, приходилось спрашивать дорогу у прохожих, но минут через двадцать они добрались до станции Хаката.
Ёсиминэ с Сатору уже подошли к кассе, чтобы купить билеты до Кокуры, как сзади их грубо окликнули:
– Эй, вы!
Это был учитель по физвоспитанию, один из главных кураторов экскурсии.
Мальчишки было рванули прочь, однако учитель успел ухватить Ёсиминэ за фуфайку, и пока тот пытался вывернуться, подоспели другие учителя. Они схватили Сатору.
Дайго с Сатору думали, что безопаснее влиться в толпу на улице, однако теперь стало ясно, что надо было ехать на такси. Но что толку сейчас сожалеть об упущенных шансах…
Их доставили в гостиницу и учинили жестокий допрос в штабном номере для дежурных учителей.
– Куда же вы направлялись на ночь глядя?
Дайго с Сатору не успели согласовать общую версию, а потому только молча переглянулись. Кому отвечать первым?
– Сатору-кун! – нарушила молчание красивая учительница. – Может быть, школьная поездка оказалась для тебя слишком тяжелым испытанием?
«Лучше заткнись, красавица, мисс Сочувствие, – подумал Ёсиминэ. – Вот не нужно этих сюсю-мусю. Сатору это терпеть не может!»
– Вовсе нет, – ровным голосом ответил немного побледневший Сатору. – Просто мне хотелось развлечься ночью. Вот и все.
– Это ложь. Ты не из тех мальчиков, что развлекаются по ночам.
Ёсиминэ чуть не расхохотался. Да что ты знаешь о Сатору, сэнсэй?!
«Скажем, что я убежал из гостиницы, потому что страшно хотелось развлечься». Сатору не хотел, чтобы кто-то узнал, что ему нужно в Кокуру ради кота.
– Извини, Мияваки! Хватит уже!
Ёсиминэ бросился в бой, живо изобразив готовность выложить всю «правду». Внимание учителей тотчас же переключилось на него.
– Сэнсэй, это моя вина. Дело в том, что мне ужасно захотелось отведать в Фукуоке нагахама рамэн.
(Смотри на меня, красавица! Я тоже нуждаюсь в сочувствии.)
– Поэтому я и спрашивал у людей дорогу, – продолжал Ёсиминэ. – Я ел такой рамэн в районе Тэндзин, вместе с родителями, но потом они развелись. Это недалеко отсюда, вот мне и вспомнилось. Ностальгия, знаете ли… Я решил выйти в город, чтобы поесть рамэна. А Мияваки случайно увязался со мной.
Смерть родителей и развод родителей – у мальчиков были разные обстоятельства, но итог получился один и тот же. Оба росли без полноценной семьи. Два одиноких сердца захотели утешить друг друга, это логично и понятно.
– Ёсиминэ… – попытался вставить слово Сатору, но Ёсиминэ резко оборвал его: – Я сказал, хватит!
(Все нормально, а поэтому замолчи. Тебе же не нужно их дешевое сострадания из-за твоего единственного в мире обожаемого кота?)
Учителя хранили суровое молчание, но было видно, что они уже не сердятся и просто не знают, как вести себя дальше.
– Мы понимаем ваши чувства, но правила есть правила. Никому не дозволено самостоятельно ходить в город во время школьной поездки, когда душенька пожелает, – с кислым видом заключил учитель по физвоспитанию.
Учитель был прав. И мальчишкам пришлось склонять голову и без конца извиняться. Учителя позвонили опекунам, сообщили об инциденте, а Сатору и Дайго – в назидание всем остальным – были вынуждены сидеть до глубокой ночи в гостиничном холле в церемонной и неудобной позе «сэйдза».
Возвратившись домой, Ёсиминэ прямо с порога кинулся к бабушке с просьбой:
– Ба, можно, я попрошу тебя об одной вещи, ладно? Мне очень нужно, ну пожалуйста!
Суть просьбы сводилась к тому, чтобы бабушка позвонила тете Сатору и принесла извинения за то, что Ёсиминэ втравил Сатору в такую историю.
Бабушке было прекрасно известно, что ее внук никогда не был в районе Тэндзин с родителями, но она не стала задавать вопросы и все сделала так, как просил Ёсиминэ.
– Прошу нас простить, – сказала она. – Из-за нашего Дайго отругали Сатору-тян.
– Да? Это я должна извиняться, – растерялась тетя Сатору. – Ёсиминэ-кун хотел отказаться от этой затеи, но Сатору буквально силком потащил его с собой.
Видимо, такова была версия Сатору.
– Я ведь знаю, что вы оба нипочем не нарушили бы правила без причины, – улыбнулась бабушка, положив трубку.
Ёсиминэ проглотил комок в горле.
Бабушка умерла лет десять назад. В очень преклонном возрасте.
Сатору переехал в другое место после окончания средней школы, но Ёсиминэ продолжал писать ему, и когда он сообщил печальную новость, Сатору приехал очень издалека проводить бабушку в последний путь.
Ёсиминэ выразил ему благодарность, на что Сатору только улыбнулся:
– Она ведь была и моей бабушкой. Можно, я так буду считать?
Ёсиминэ кивнул, пытаясь скрыть слезы.
Отец Ёсиминэ, бывший главным распорядителем на похоронах, не собирался наследовать хозяйство матери и хотел передать землю и дом жившим неподалеку родственникам, которые уже давно обрабатывали ее поле и огород – с тех пор, как она одряхлела и физический труд стал ей не под силу. Это было бы естественным развитием событий, однако Ёсиминэ высказал пожелание унаследовать бабушкино хозяйство. Родственники пытались отговорить его от этой затеи, мол, и денег толком не заработаешь, и руки будут связаны, когда придет время искать невесту, но Ёсиминэ стоял на своем. Отцу была безразлична судьба сына, и он сделал все так, как хотел Ёсиминэ.
– Ну, сам видишь, родственники знали, что говорили, – до сих пор жены нет и не предвидится.
– Если бы я был женщиной, то спал и видел бы поселиться тут, – возразил Сатору.
– Если встретишь женщину с такими взглядами на жизнь, познакомь, – с горечью уронил Ёсиминэ и плеснул себе в стакан еще немного сакэ.
Они уже закончили вечерний обход полей, и теперь можно было поужинать. Сатору выпил за компанию немного пива, но потом перешел на ячменный чай. Прежде он мог выпить порядочно, однако в последнее время алкоголь давался ему все труднее.
– Завтра я уезжаю… Но перед отъездом хотелось бы навестить бабушкину могилу, – сказал вдруг Сатору.
Могила была на холме, сразу за домом Ёсиминэ. На грузовичке пять минут езды.
По случаю приезда старого друга Ёсиминэ хотел посидеть подольше, однако привычка рано ложиться и рано вставить пересилила – он не дотянул и до полуночи.
* * *
Утром Сатору с Ёсиминэ сразу же сели в грузовичок и уехали. Наверное, на могилу бабушки, о чем они, собственно, и договаривались накануне вечером.
«Отлично, – подумал я. – Я пока займусь делом. Нужно кое-что закончить».
Эй! Ты, рыже-полосатый! Помнишь вчерашний урок? Сейчас я поучу тебя драться.
Я сморщил нос и прижал уши. Ну, что ты будешь делать, когда увидишь такого разъяренного кота?
Рыжий котенок тотчас же собезьянничал – сморщил нос, прижал уши, выгнул спину, поднял шерсть на загривке и распушил хвост.
Отлично, молодец!
Ну а теперь последний тест. Произведи впечатление на Ёсиминэ. Когда я сделаю вот такую злобную морду, сразу встань в бойцовскую стойку. И продолжай в том же духе, пока мы не уедем. Не расслабляйся!
Рыжий табби успел уже много чему научиться, когда вернулись Ёсиминэ с Сатору. Прикинув, когда они могут войти в комнату, я велел котенку принять боевую позу.
Шерсть у него встала дыбом на всем теле, и он мгновенно раздулся, превратившись в круглый меховой шарик. Ему явно хотелось блеснуть достижениями перед Ёсиминэ.
– Что за черт?! – озадаченно вскрикнул Сатору. – Вчера они так хорошо играли. Не понимаю, что произошло! Так внезапно…
– В самом деле! Знаешь, Сатору, котята – они такие непредсказуемые.
– Похоже, у него испортилось настроение.
– Возможно, наутро он забыл, как играл вчера, – поддержал его Ёсиминэ.
– Давай немного понаблюдаем за ними. Может, и впрямь просто не в духе.
Сатору планировал выехать до обеда, но ему пришлось задержаться почти до вечера. Он испробовал все методы, какие только возможны, – даже разводил нас с котенком по разным комнатам.
Но – увы! – котенок продолжал вести себя агрессивно вплоть до нашего отъезда. Всякий раз, когда я провоцировал его, он вставал в боевую стойку. Так сказать, вошел во вкус. Превосходно для такого маленького котенка! Если будет продолжать в том же духе, из него, пожалуй, выйдет толк.
– Давай ты оставишь Нана у меня, а сам вернешься в Токио. Пусть поживет здесь несколько дней, возможно, они привыкнут друг к другу, – предложил Ёсиминэ, возвратившись домой после утренних работ на огороде.
– Вряд ли, – с сомнением в голосе ответил Сатору. – Нана тоже, кажется, разозлился, посмотри, он даже в переноску забрался. Не думаю, что из этой затеи выйдет что-то путное. Очень жаль, но если они так невзлюбили друг друга, будет жестоко заставлять их общаться насильно.
– Ты так считаешь? Да, в самом деле, очень жаль. Такой хороший кот!
Ёсиминэ, это вовсе не потому, что ты мне не по нраву. Не думай обо мне слишком плохо… Но я пока не готов расставаться с серебристым фургончиком.
Сатору все еще колебался, но рыжий табби корчил такие злющие рожи, не оставляющие сомнений в его худших намерениях, что Сатору в итоге сдался. Придерживая переноску, он забрался в серебристый фургончик.
– Очень жаль, что все так получилось!
– Да… только при этом вид у тебя что-то больно радостный, – поддел его Ёсиминэ.
Сатору только крякнул в ответ. Ёсиминэ попал в самую точку.
– Ну… – протянул он, – знаешь, мне и в самом деле очень трудно расстаться с Нана.
– Если ты так любишь его, то почему нужно с ним расставаться?
Отличный бросок, Ёсиминэ! Впрочем, как и тогда, в первый день. Когда ты с ходу засунул руку в мою переноску.
Сатору смешался и промолчал.
– Ладно, это не важно! – Ёсиминэ не стал домогаться ответа. – Если что-то не заладится, приезжай сюда. Правда, жены у меня не предвидится, и разбогатеть навряд ли тоже получится, но в крестьянском хозяйстве еда есть всегда, в этом можешь не сомневаться.
– Но ты сам видел, Чатран и Нана не ладят…
– Ну они же не убивают друг друга. В конце концов, если будет надо, мы заставим их поладить. Это же просто животные, и ведут они себя соответственно.
– Это очень неразумно. От стресса у них может выпасть шерсть.
– Ну, если совсем ничего не получится, то я могу поговорить с хозяевами какого-нибудь пустующего дома, чтобы ты жил там. Люди боятся, что их дома придут в упадок, и с радостью пустят тебя пожить бесплатно. Сейчас деревня старается сделать все возможное, чтобы к нам ехала из города молодежь.
– Спасибо! – Сатору рассмеялся, однако голос у него дрожал. – Если у меня действительно все будет плохо, непременно вернусь сюда.
– Отлично. Буду ждать.
Сатору и Ёсиминэ обменялись крепким рукопожатием.
– Спасибо тебе за все. Я рад, что навестил могилу бабушки.
Сатору сел в машину, но тут же опустил стекло.
– Ёсиминэ, ты знаешь, как звали моего первого кота?
Ёсиминэ покачал головой.
– Его звали Хати. Он был очень похож на Нана, как две капли воды. У него тоже были два пятнышка на лбу, точь-в-точь иероглиф «хати», восьмерка. А Нана – семерка, я назвал его так потому, что у него хвост похож на цифру семь. Когда он держит его крючком.
Ёсиминэ расхохотался:
– А говоришь, Чатран – глупое имя. У тебя клички тоже не особо умные.
– Кто-то исходит из внешних данных, кто-то упражняется в остроумии. Кому что нравится…
Посигналив на прощание, Сатору выехал со двора.
– Как не стыдно, Нана, нехорошо было так злиться на маленького котенка.
Хе-хе. Ты же хотел оставить меня там и уехать! Думал, это прокатит?
– Правда, я даже рад… что мы вместе едем домой.
Положим, я уже догадался об этом!
– Кстати, я обещал показать тебе на обратном пути море. Давай подъедем поближе.
Превосходная мысль! Интересно, какие морские твари, из которых делают мой любимый корм, обитают в здешних водах?
По пути Сатору заскочил в местный магазинчик и спросил дорогу.
– Сказали, что море вон там, совсем близко, – сообщил Сатору, и наш серебряный фургончик резво покатил к взморью.
Мне уже надоело сидеть в переноске, и я устроился на коленях у Сатору. Когда мы подъехали ближе, Сатору вылез из фургончика и стал спускаться с холма по ведущей к самому морю тропинке.
– Эй, Нана! Что с тобой? Ты чего так вцепился в меня когтями?! Больно же! Отпусти!
Не-е-ет! Не-ет! Ни за что-о-о!!! Что там так страшно грохочет?! Я никогда не слышал такого ужасного рева!
Передо мной простиралось море. Огромная, чудовищная масса воды без устали катила к нам свои волны.
– Нана, смотри! Это море. Видишь, какие волны? Потрясающе интересно!
Интересно?! Ты о чем, Сатору?! Все же люди – ужасно легкомысленные существа. Называть эту громадную массу перекатывающейся воды, эту чудовищную силищу – «интересной»! Не знаю, что будет с человеком, попади он в эту кошмарную круговерть, но коту – коту там точно конец!
– Давай подойдем к кромке воды.
НЕТ. НИ ЗА ЧТО!
– Нана, Нана! Больно же, отпусти!
Я вывернулся из рук Сатору, отчаянно стараясь забраться повыше, и в мгновение ока оказался у него на голове.
– Когти! Нана, убери свои когти!
Нет, так не пойдет. Нужно найти более безопаснее место, нежели голова Сатору. Я-а-у!!
Оттолкнувшись от головы Сатору, я спрыгнул на землю и опрометью помчался прочь от воды.
– Нана! Стой!
Я добежал до ближайшего утеса и устроился у подножия сосны, росшей наклонно прямо из голой скалы.
– Ты зачем забрался так высоко? Давай спускайся!
Ни за что. Там меня накроет волной и смоет в море. И я умру!
– Нана, спускайся! Мне трудно взбираться за тобой!
В конце концов Сатору, кряхтя и охая, залез на утес и стащил меня вниз.
А я извлек из происшедшего бесценный опыт.
О море хорошо мечтать, находясь вдали от него.
А коты не должны сами охотиться за деликатесами, которые водятся в море. Пусть это делают для нас люди.
– Ты ободрал мне всю голову! Теперь будет щипать от шампуня!
Сатору еще немного побрюзжал, потом хихикнул:
– Но я и представить не мог, что ты так боишься моря. Я узнал о тебе кое-что новое, но это даже хорошо. Это даже интересно. Теперь буду знать, что ты терпеть не можешь море.
Неправда, мне нравится море, но только издалека Примерно как сейчас!
Серебристый фургончик плавно катился вдоль побережья. Я смотрел на переливающуюся темно-зеленую гладь воды, радостно задрав хвост.
Назад: Хроника первая Коскэ
Дальше: Хроника третья Суги и Тикако
