Миновав грузовой «Урал», я увидел всех наших ребят и большинство женщин. Они были заняты расчисткой проезда сквозь сплошное нагромождение ледяных глыб, которые преграждали выезд на небольшой холм. «Это берег, – тут же пришла в голову мысль, – вот мы и добрались до суши». Проезд уже был практически расчищен. Я подъехал поближе и только тогда меня заметили.

– Никак Батя нарисовался, – воскликнул Флюр, – значит, будем жить!

После этого вскрика все бросили копать и стали собираться вокруг меня. Люди улыбались мне, были рады видеть, тем более возник повод немного передохнуть от работы. Даже Саша забыл о своём указании – сидеть в кунге. Я, правда, и не дал ему возможности об этом вспомнить, сразу же засыпал вопросами, действуя в обычной своей манере – лучшая защита – нападение, где главное – поставить собеседника в позицию оправдывающегося, и тогда он забывает о своих претензиях или не считает нужным их высказывать. Вот и теперь я опередил Сашу, проговорив:

– Слушай, а вы здесь уже много наковыряли. Сколько же мы тут стоим? Что-то я в кунге с девчонками заболтался – совсем выпал из реального времени.

– Не волнуйся, стоим недолго – меньше полутора часов. Просто народ засиделся и вышел размяться, а со стороны кажется, что ведётся гигантская работа. На самом деле, если здесь работать вчетвером, выезд на берег запросто пробить часа за два. Но тут буквально каждый хочет поработать бензопилой или ломиком, даже драчка происходит за инструменты.

В этот момент в разговор вмешался Игорь, он, со строгим выражением лица, подобающем лечащему врачу, заявил:

– Ты зачем покинул лазарет? Работать тебе пока нельзя, нужно ещё дня два отлежаться, только тогда можно будет понять, действует ли на тебя моё лечение.

– Да действует, Дохтур, действует! Особенно эликсир, у меня остались только жалкие капли. И, заметь, я вынужден делиться этими ничтожными запасами и с нашими новыми девушками; приходится же их как-то успокаивать, чай помогает мало.

И я вкратце рассказал о воспоминаниях Марины. Наши женщины сочувственно заохали, мужчины жёстко насупились и только Коля грубо матюгнулся. Потом Саша предложил:

– Батя, а давай-ка попробуй снять у них стресс вкусной едой. Говорят, применительно к женскому полу это лучший метод, как для мужика – сто грамм.

– А что, надо попробовать, – воскликнул я, – может, действительно… и старые кошмары немного позабудутся. Тем более – девчонки молодые, и новые впечатления должны же когда-нибудь смыть всю ту грязь, которую они пережили.

Я посмотрел на Игоря и спросил:

– Что по этому поводу думает медицина? Он усмехнулся и ответил:

– Да что тут думать! Хорошая и вкусная еда ещё никому не навредила, тем более психическому здоровью, особенно в такой ситуации. По моим наблюдениям, в старые благополучные времена стрессы и депрессионные признаки были в основном у той части женщин, которые изводили себя диетами. Что-то я не помню, чтобы дамы с хорошим аппетитом страдали нервными расстройствами. Поэтому можешь смело подкормить их деликатесами.

Я повернулся к Володе, усмехнулся и произнёс:

– Ну что, Интендант, слышал, что медицина говорит? Придётся, Вовик, потрясти твои запасы. Давай-ка прямо сейчас и выделяй мне на такое благое дело с полкилограмма икры, а ещё, пожалуй, банку ананасового компота добавь. Вроде бы он ещё остался, Макс же не мог слопать весь?

Володя улыбнулся:

– Да ты что? Основной потребитель компотов у нас это Рита, но ей и положено – всё-таки она кормящая мама. Да и икру сейчас даём только детям, ну, естественно, ещё и Рите. Хотя, может быть, нужно по бутерброду в день выдавать всем, боюсь, когда доберёмся до тёплых мест, она и осетрина тоже могут быстро испортиться. А этого добра у нас ещё много, можно только икрой и рыбой кормиться две недели.

Я взглянул на стоящую рядом Машу и сказал:

– Слышала, что наш интендант сказал, давай-ка теперь в питании использовать только рыбу и икру. А то действительно, если всё пойдёт нормально, через две недели мы можем оказаться уже в плюсовой зоне, жалко будет, если вся эта вкуснота пропадёт.

После непродолжительного обсуждения нашего меню, в котором приняли самое живое участие все присутствующие, я хлопнул рукой по плечу Володи и предложил:

– Ладно, хватит тут стоять, лясы точить, пошли-ка, дружище, за икрой. А то я знаю нас – про жраньё мы готовы трепаться часами, а дело, между прочим, стоит. Нужно дальше двигаться, а то так наговоримся, что лёд на море растает.

Этой фразой я остановил начавшийся было спор о вкусовых преимуществах севрюги над осетром; все сразу вспомнили о прекращённой работе и стали возвращаться к брошенным инструментам. Вместе с Володей к вездеходам направился и Игорь, мне он на ухо тихонько шепнул:

– Батя, для релаксации девчушек так уж и быть выделю тебе грамм сто эликсира. Но смотри, сам не увлекайся. А часа через четыре готовься к процедурам.

Когда мы уже немного отъехали, нам вслед раздался крик Саши:

– Мужики, вы потом уже не возвращайтесь, нам осталось тут работы минут на десять максимум, как закончим, так сразу и тронемся.

Я покатил сразу к своему кунгу, Володя направился набирать продукты, а Игорь, заглянув в кабину заправщика, поехал к «газону». Наивный, он всё ещё не догадывался, что все прекрасно знают, где стоит его бутыль с эликсиром. Возле лестницы в кунг я встал и закурил свою первую за этот день сигарету. Было печально сознавать, что это я смогу сделать это ещё не более семи раз, именно такое количество сигарет раздал Володя из своих последних запасов. Как только докурил, появился и Интендант с пакетом, в котором были обговорённые продукты. Пока мы с Володей сетовали на нехватку курева, появился и Игорь. Выслушав нас, он глубокомысленно изрёк:

– Курить – здоровью вредить! Лучше выпить водки литр – чем сосать эту гадость. Так что, исчезновение табака – очень даже хорошее дело. Особенно для тебя, Батя – процентов на пятьдесят твои проблемы с глазом вызваны именно курением. На вон, возьми снова свою фляжку, если уж станет совсем невмоготу без курева, разрешаю тебе сделать глоток эликсира.

Пока мы так стояли, беседовали, звуки работающих бензопил прекратились, и вскоре показались фигуры ребят, нагруженных инструментами. Мы закончили балаболить и, захватив пакет с продуктами, я поднялся в кунг.

Войдя, отметил, что Марина со Светой как сидели, так и продолжали сидеть на тех же местах, нахохлившись и молча. В чашках у них оставался недопитым налитый мной чай. Лица у обеих были несколько припухшие, глаза красные от бесконечных рыданий. Если прямо сказать, от всего этого я и сбежал на улицу к ребятам. Девочки на все мои вопросы отвечали неохотно и односложно, поэтому, чтобы их растормошить, я решил, как говориться – брать быка за рога; опять поставил разогреваться самовар и выложил на стол принесённые продукты. Кстати, до этого девушки сидели без света. Электричества не было, так как «Урал» был заглушен, и ресивер, через который шла подача электричества, отключен.

После того как самовар вскипел, я вновь налил девочкам чаю с изрядной добавкой эликсира, а также поставил перед каждой по блюдцу с чёрной икрой и кольцами ананаса.

– А что это за еда? – удивлённо спросила Марина.

Я торжественно объявил:

– Это, Мариночка, исполнение твоих мечтаний о вкусной пище. Помнишь, ты говорила, что в детстве пробовала ананас и икру, и что ничего на свете не может быть вкуснее этого. Так что твоя мечта исполняется, и даже с превышением. Черная икра гораздо вкуснее красной, а кружочки, которые лежат на блюдце – это ананасы. Они уже очищены от кожуры и туда добавлен сахар.

Поставив им на стол тарелку, наполненную кусками копчёной севрюги, я продолжил:

– Так что, милые мои, кушайте на здоровье и будьте уверены – ваши кошмары остались в прошлом. Теперь вас никто не сможет обидеть – появились такие защитники, что любому бычью быстро холку надерут. Да вы и сами видели, что мы сделали с преследовавшими нас быками, а их было гораздо больше, да и вооружены они были лучше. Так что с нами можете ничего не бояться, мы вас никому больше не отдадим. Лучше думайте о хорошем, о том, как вы будете жить дальше на новом месте – в тепле, среди пышных деревьев и зелёной травы.

После моего монолога девушки с жадностью набросились на выставленные угощения, в несколько минут все тарелки оказались пусты, а чай выпит. После этого девчушки порозовели, глаза засветились, в них читалось уже что-то доброе и открытое, хотя совсем недавно они были как у двух загнанных в угол, забитых хорьков.

Про себя я подумал: «Нужно, пока они такие расслабленные, дать возможность и Свете выговориться. Лучше, чтобы она смогла именно сейчас, когда всё хорошо, выплеснуть на кого-нибудь весь негатив, скопившийся за прошлую жизнь». Мне казалось, что поделившись своими страшными воспоминаниями с сочувствующим ей человеком, девушке станет гораздо легче, может, в дальнейшем она сможет общаться и с другими людьми без вечного ожидания от них какой-нибудь каверзы. Поэтому я, минут через десять после того как они поели, обратился к Свете с предложением:

– Ну а теперь ты поведай о своей прошлой жизни. Видишь, я как добрый волшебник, исполнил некоторые из желаний Марины, только мне не под силу вернуть её родителей.

Света посмотрела на меня долгим взглядом и вдруг бурно разрыдалась, сквозь всхлипы я смог разобрать только несколько фраз, когда она срывающимся голосом причитала:

– Марине хорошо, у неё были родители, да и вспомнить есть что – то, хорошее из прошлой жизни. А у меня родителей совсем не было, как себя помню, всё время жила в интернате; там нас постоянно обижали или старшие, или воспитатели. Меня очень часто наказывали, никогда не кормили ничем вкусным, никто никогда не дарил мне подарков. После катастрофы моя жизнь мало изменилась – те же побои, только теперь от надзирательниц, та же невкусная еда, только немного хуже. Единственное, чего мне очень не хватало – это улицы. Все-таки в детском доме мы большую часть времени проводили играя во дворе. Так что рассказывать мне не о чём, а как мы жили в шахте, уже сказала Марина.

Дальше было уже ничего не разобрать, плач усилился, потом к Светиной истерике присоединилась и Марина. Пришлось действовать уже опробованным методом. Я включил самовар, дождавшись кипятку, заварил чай, потом разложил остатки икры и расставил всё это перед девушками. Они, хоть и плача, но весьма охотно потянулись к кружкам, а я, чтобы не мешать такому их самоуспокоению, начал думать, как бы мне успокоиться самому. Читать и работать с ноутбуком с одним глазом я не мог, да и Дохтур делать это не рекомендовал, поэтому уселся поближе к окну и достал подзорную трубу, принесённую Сашей. Надев на неё светофильтр, чтобы яркий свет не слепил мой единственный здоровый глаз, я начал осматривать проплывающую мимо панораму. Понятно, что кроме заснеженного простора я там увидеть ничего не мог. Но доносящийся с соседней лавки скулёж настолько выматывал мою нервную систему, что я был готов занять себя чем угодно, лишь бы не слышать этих непрекращающихся всхлипов.

Так я сидел, высматривая в этом белом просторе хоть что-нибудь, за что можно было зацепиться взглядом, периодически прерывался и посматривал на девушек, всё ждал, когда они успокоятся, а я смогу улечься и все-таки попытаться уснуть. Этого ждать пришлось больше получаса. И вот, когда они уже практически затихли, я, решив, что пора и мне на боковую, в последний раз глянул в подзорную трубу. Основное развлечение у меня при этом занятии было – попытаться разглядеть на небе пролетающие мимо спутники и вычислить время по положению солнца. Одним словом, пустое занятие – за всё время я так и не увидел ни одного спутника, да и время не смог точно определить. Вот и в этот раз я сначала глянул в небо, затем на угол наклона солнца и только потом на окружающую местность.

Практически сразу внимание привлекло какое-то мельтешение впереди. Увеличив до максимума разрешающую способность трубы, я смог разглядеть торчащий из-под снега шест, на конце которого болталась какая-то тряпка. Когда я пригляделся, то смог разобрать, что она двухцветная, и я подумал, что скорее всего это истрёпанный ветром флаг. Путём нехитрых умозаключений пришёл к выводу, что это бывшая украинская погранзастава, ведь мы двигались уже по украинской территории, а по карте никаких населённых пунктов здесь быть не должно.

Обнаружение этого объекта меня весьма заинтересовало. Я, как обычно, сразу начал размышлять о том, что полезного можно обнаружить на этой погранзаставе. После недолгих раздумий решил, что нам нужно обязательно туда заглянуть; крюк не очень велик, а результат посещения мог оказаться очень даже результативным. Во-первых, застава должна быть полностью автономна, поэтому там могут быть и консервированные продукты, и топливо, причём в большом количестве. Всё это богатство могли и не растащить после катастрофы, так как застава находилась практически на уровне моря, отравленный вулканический газ должен был здесь иметь максимальную концентрацию. Если у пограничников и было достаточное количество противогазов, а также картриджей к ним, чтобы справиться с этой напастью, наверняка следом за отравленным газом тут прошла волна цунами. Пускай на Черном море и не очень большая, а вот после неё оставшиеся в живых, скорее всего, спешно эвакуировались. При тогдашнем бардаке вряд ли кто-нибудь захотел, да и смог сюда вернуться за оставленными продуктами и топливом – этого добра тогда было полно и в полуразрушенных городах, конечно, только для тех, кто был вооружён и дисциплинирован.

Проанализировав всё это, я тут же поднял трубку связи с кабиной, где бодрствовал Николай, и, ничего ему не объясняя, распорядился:

– Мастер, давай-ка помигай дальним светом, нужно сделать остановку!

– Что, укачало, свежим воздухом подышать захотелось, или от девчонок сбежать хочешь? – съехидничал он.

– А вот остановимся, тогда всё и узнаешь, остряк-самоучка.

Минуты через три после обмена этими любезностями вездеход остановился. Я быстро оделся и спустился по лестнице на последнюю ступеньку. Со всех сторон ко мне уже спешили наши водители. Кроме этого, открылась дверь женского кунга, и оттуда начали появляться наши дамы.

Первые, добравшиеся до кунга, и особенно Коля, сразу начали требовать объяснений этой спешной остановки. Успокаивая их, я заявил:

– Да подождите вы несколько минут, сейчас подойдут остальные, тогда я доложу всё вам всем вместе, тем более Дохтур выписал мне больничный, и много болтать на морозе я не могу.

Когда все собрались вокруг меня, я, перекрикивая работающий дизель «Урала» и возгласы окружающих, заорал:

– Произошло чудо! Ваш полуслепой предводитель смог углядеть весьма интересный объект. Это может быть брошенная погранзастава наших украинских братьев. А там, кроме сала и тушёнки, наверняка осталось топливо, да и оружие, скорее всего, имеется. Давайте-ка поднимемся в помещение, там, в подзорную трубу вы сами сможете всё увидеть.

Вылезший вперёд Флюр помахал перед моим носом биноклем, который предусмотрительно захватил с собой, и прокричал:

– Батя, ты только укажи направление, я и отсюда всё увижу!

– Да ладно тебе, Хан, хвастаться-то, все и так знают, какой ты зоркий сокол. Но зачем мучиться? В кунге гораздо удобнее: во-первых, подзорная труба гораздо мощней твоего бинокля, к тому же она укреплена на штативе и не дёргается. Во-вторых, окно там находится высоко над снегом – горизонт далеко, и, наконец, там просто тепло.

После этих слов я повернулся и начал подниматься в кунг, следом за мной потянулись и остальные. Когда все собрались в помещении, небольшой свободный пятачок остался только у окна, где была установлена подзорная труба. Первым к ней подошёл я и установил её так, чтобы был отчётливо виден обнаруженный мной флагшток. Затем все по очереди посмотрели в окуляр, и мы начали обсуждать увиденное, это заняло не очень много времени. Решение было ясным – каждый из нас был совсем не против, посетить заставу, тем более, кроме возможной добычи, это дело обещало быть каким-никаким, а развлечением в нашей монотонной жизни.

К месту, где торчал из-под снега шест с остатками флага, мы подъехали примерно через час. Моё предположение о том, что в этом месте располагалась пограничная застава, похоже, подтверждалось – недалеко от флагштока можно было разглядеть наклонённую к земле, но не совсем упавшую сторожевую вышку. Она была сварена из железных уголков, которые под воздействием цунами или сильного ветра выгнулись, и теперь из-под снега было видно только боковую часть стойки и меньше половины площадки. По-видимому, когда-то вся эта конструкция сложилась параллельно земле, на уровне четырех-пяти метров, и сейчас слой снега, лежащий на железных уголках этой ажурной конструкции, образовал замысловатые фигуры с проёмами и перепадами по всей её высоте.

Остановили машины мы недалеко от останков вышки, потом все собрались возле грузового «Урала». Мы начали обсуждать дальнейшие действия. Перед этим каждый внимательно осмотрел прилегающую территорию и теперь имел собственное мнение по поводу возможного размещения складов и других интересных объектов.

Моё внимание, прежде всего, привлёк самый высокий снежный холм. Судя по длине, он подходил под виденные нами уже не раз занесённые снегом ангары. Но ширина его была раза в два меньше откапываемых нами ранее подобных строений. Поделившись своими наблюдениями с окружающими, я услышал много мнений, которые, наконец, суммировал Флюр, заявив:

– Да от хохлов чего угодно можно ожидать, они, в пику москалям, могут и ангар в два раза уже сделать. Пускай неудобно – зато своё, самостийное. С тобой, Батя, я согласен, в первую очередь откапывать надо этот большой холм, к тому же его верхушку легче всего освободить от снега. Одна серия из ручного гранатомёта – и можно туда влезать. Вторую серию гранат надо выпустить по второму большому холму. Это наверняка двухэтажная казарма, просто у неё снесена крыша, поэтому мы не видим фронтонов. На вот, посмотри в бинокль, и ты увидишь тонкие обломанные деревяшки, которые торчат из-под снега.

– А смысл тогда – кидать туда гранаты? – удивился я. – Проще же выкопать у стены шурф и влезть в здание через окна.

– Да это я так, пошутил, – ответил Флюр, улыбаясь, затем продолжил: – Просто надо же потренироваться с новым гранатомётом, вдруг он ещё пригодится, тем более гранат к нему – море, а пострелять хочется. К тому же глядишь, это окажется и не лишним. Вдруг на глубине снег обледенел, и его не возьмёт снегоуборщик? А гранатами мы там всё хорошо разрыхлим, и наша «Хонда» в течение часов трёх-четырёх сможет откидать снег до какого-нибудь окна второго этажа.

Услышав такое предложение, возмутился Володя, нутро интенданта не могло вынести такой бесцельной траты имущества. От избытка чувств, по-бычьи раздув ноздри, он буквально выплеснул на Флюра своё негодование:

– Какая-то у тебя, Хан, ущербная логика, если следовать ей, то нужно здесь испытать и новый миномёт?

– А что, – ухмыльнулся Флюр, – ты, Вова, начинаешь правильно мыслить.

Я поспешил остановить начинающую перепалку:

– Ладно вам, как два упрямых барана прямо. Нам дело нужно делать, а не лясы точить. Значит так, решили – по предполагаемому ангару выпускаем очередь из гранатомёта, а потом, если сразу не пробьём дыру в корпусе, вручную, лопатами очищаем нужное нам место от снега. По строению работаем традиционным способом – роем снегоуборщиком траншею у стены здания.

После этого моего вердикта, который никто не собирался оспаривать, началась подготовительная суета. Саша с Флюром направились к ТТМу, они хотели прямо на нём подъехать к предполагаемому ангару и, используя его как укрытие, обстрелять этот снежный вал. Все остальные направились под защиту наших кунгов. Отцепив прицеп, ребята приблизились к самому большому снежному холму и через некоторое время начали раздаваться хлопки от взрывов гранат. Вскоре над местом обстрела образовалась пелена из поднятой снежной пыли.

Когда взрывы прекратились, я вместе с Колей и Володей направился к ТТМу, а остальные занялись съёмкой «Хонды» с саней и перегонкой её к месту работ. Все женщины к этому времени ушли, каждая в свой кунг: девушки-водители – передохнуть, а Маша с Галей и Ириной – готовить обед.

Мы подошли к ТТМу, забрались в него и подождали минут десять, пока осядет снежная завеса. Когда стало видно окружающую местность, вылезли из кабины и подкатили к отчётливо видной на фоне белого снега части металлической поверхности ангара. Мы с собой захватили необходимые инструменты и небольшой бензогенератор, поэтому практически сразу приступили к расширению отвоёванной у снега металлической поверхности, это мы делали вручную, с помощью лопат. Потом Николай болгаркой вырезал большое отверстие, и мы осветили это подснежное пространство пятью фонарями и мощной электрической лампой. После этого начали с большим интересом оглядывать открывшуюся нам картину.

Внутренне я был очень горд собой, все мои досужие предположения блестяще подтверждались. Это действительно был ангар, но он был деформирован каким-то мощным внешним ударом. Но воздействие было не настолько сильным, чтобы вырвать из бетона железные балки и полностью уничтожить это строение. Ангар первоначально имел полукруглую форму, но сейчас то место, где мы выпилили отверстие, напоминало смятую наполовину консервную банку. По-видимому, волна (а больше я ничего не мог представить, исходя из видимых разрушений) наибольший удар нанесла по этой части ангара. Ангар располагался под таким углом к ходу волны, что основной удар пришёлся именно на эту часть строения, а дальняя от нас часть пострадала гораздо меньше и продолжала сохранять овальную форму.

Недалеко от того места, над которым мы проделали большое отверстие, лежал на боку, придавленный боковой стеной, ГАЗ-66. Чуть дальше, в сторону ворот, находились, вмятые в бок друг друга, два ЗИЛ-131, а рядом с ними стояли, практически не повреждённые, ещё два ГАЗ-66, КРАЗ со здоровенной цистерной и, наконец, возле самого выезда, вездеход «Урал» на шинах низкого давления. При этом вездеходный «Урал» стоял весь перекошенный, передняя резина у него отсутствовала, шины не выдержали морозов и лопнули, видимо ещё и потому, что передняя ось испытывала большую нагрузку, чем две задние. Кстати, в кузове одного ГАЗ-66 находилась установленная на колёсном станке ЗПУ-2 (спаренный крупнокалиберный зенитный пулемёт КПВ калибра 14,5).

Увидев этот пулемёт, Саша сразу загорелся идеей немедленно спускаться в ангар и начинать его детально обследовать. Но этому очень активно воспротивился Володя, заявив:

– Не гони лошадей, Кот, сам знаешь, когда спешка нужна. Ты лучше принюхайся, чувствуешь, бензинчиком попахивает. Лучше немного подождать, пока там немного проветрится. А то, не дай бог, бензиновые пары сдетонируют.

– Да не гони волну, Интендант, – ответил Саша, – тут такой объём помещения, и столько лет прошло, что концентрация этих паров ничтожна, и они действуют только на некоторые изнеженные носы.

Зато Сашу с его идеей немедленного спуска вниз горячо поддержал Флюр, в принципе, и Коля был не против этого. Пришлось в спор вмешиваться мне.

– А что, Володя прав, зачем спешить? Скоро будет готов обед. Лучше мы сейчас здесь, наверху подготовимся, а уже после обеда с чувством, толком, с расстановкой внимательно все внизу обследуем. Как раз за это время через проделанную нами дырищу там хоть немного проветрится.

Словами о скором обеде я полностью убедил всех не дёргаться и не торопить события. После этого мы, уже не спеша, начали проводить подготовку для спуска вниз. Коля принёс верёвки, а мы вырубили в снегу ступеньки для подъёма на холм и нормально установили генератор. Коля с Флюром молотками подгибали острые края обшивки ангара. Эта работа была ещё не завершена, когда появилась Галя – она громко и призывно прокричала:

– Мальчики, заканчивайте, пора обедать!

Мы моментально закончили все дела и направились на долгожданный обед.

Обед был исключительно рыбным, но все этому были только рады. Осетрина и икра ещё не успели никому надоесть. Рыбой наедались, можно сказать, от пуза. Во время обеда основной темой была, конечно, информация о содержимом ангара. Особенно всех вдохновил стоящий там КРАЗ с большой цистерной. Только и было разговоров о том, как будет здорово, если в него залито дизтопливо. Не меньший интерес вызвал и вездеходный «Урал». Особенно восторженно о нём рассуждал Николай. Он прям так и горел желанием его осмотреть, сразу завести, а если с двигателем и ходовой всё нормально, то непременно присоединить его к нашему каравану, тем более что у нас были запасные шины низкого давления. Эти шины мы сняли с сожжённого «Урала». Идею Коли активно поддерживали и Саша с Флюром, у них был свой интерес, они хотели забрать с собой ЗПУ-2, почему это совершенно необходимо было сделать, Саша объяснял так:

– Сами понимаете, в новых условиях нужно быть готовым к отражению воздушной атаки. Да и по наземным, легко бронированным целям пулемёт Владимирова работает тоже неплохо. Это показал Афган, да и лицензии на его производство, проданные в другие страны, говорят о его широких возможностях. Дальность выстрела у него, по-моему – семь-восемь километров, и на всём этом отрезке пуля сохраняет убойную силу. Прицельная дальность, конечно, поменьше, всего километра два, но для нас – более чем достаточно.

Выслушав эту взволнованную тираду, я успокоил парня:

– Санёк, да возьмём мы этот пулемёт! Не волнуйся! Если только в цистерне КРАЗа окажется топливо, то обязательно захватим эту ЗПУ с собой. Даже не важно, что окажется в цистерне – бензин или солярка: если солярка – станем реанимировать «Урал», если бензин – будем приспосабливать имеющиеся шины низкого давления к ГАЗ-66 или к «зилку». К тому же тара для перевозки топлива там имеется, я видел несколько бочек в самом углу ангара.

В результате всех этих разговоров желающих спуститься на обследование в ангар стало больше чем достаточно. Каждый пытался доказать, что именно он будет там внизу очень полезен.

Меня Игорь сразу же попытался исключить из претендентов на эту работу:

– Батя, а ты вообще, по идее, должен оставаться отдыхать в кунге, тебе часа через два процедуры принимать.

Я возмутился:

– Вот когда нужно, тогда и будешь колоть, а теперь, наоборот, больше двигаться на свежем воздухе надо. Тем более сейчас тепло, всего минус двенадцать градусов, и я никакими тяжёлыми физическими работами не занимаюсь, просто хожу, наблюдаю. Глядишь, смогу что-нибудь полезное посоветовать. А в ангаре работа как раз для меня, ходи там себе, всё осматривай, никакой нагрузки. Единственная трудность – подниматься по верёвке наверх, но тут ребята помогут, если что – быстро вытащат, остаётся только привязать себя покрепче. Вот тебе там точно делать нечего – представляешь, ты на руках выбираешься наверх по верёвке, руки устали, дрожат, а тут нужно укол в глаз делать. Нет, Дохтур, твои лапы беречь надо, вот ты и оставайся в кунге.

После всех этих оживлённых дебатов мы всё-таки договорились, что в ангар полезут все те, кто что-нибудь понимает в технике. Сергей с Максом остаются работать на снегоуборщике, а Дохтур дежурит возле вырезанного отверстия и страхует людей, поднимающихся из ангара, а также передаёт туда необходимый инструмент. Помогать Игорю, приносить и опускать затребованные инструменты, должны были наши девушки.

Как только этот обед с бурными обсуждениями закончился, наша большая группа, захватив электротехническое оборудование для установки освещения, а также все те вещи, которые, несомненно, должны были понадобиться для запуска автомобилей, направилась к ангару. При спуске вниз у вырезанного проёма образовалась целая очередь. Меня, как болящего, заставили надеть монтажный пояс, зацепили его за канат и опустили вниз, прямо в руки Саши и Флюра.

Пока Саша принимал передаваемые сверху грузы, мы с Флюром направились к КРАЗу, ведь всех, без исключения, интересовало в первую очередь содержимое цистерны. По пути мы нигде не задерживались и ничего не осматривали. Даже мимо ГАЗ-66, с пулемётом в кузове, Флюр прошёл не останавливаясь. Добравшись до КРАЗа, Флюр каким-то немыслимым образом, в несколько прыжков оказался прямо на цистерне, стоя рядом с выступающей горловиной. Затем, открыв крышку, он заглянул внутрь. Всё последующее походило на весёлое представление, происходившее при освещении моего мощного аккумуляторного фонаря. Увидев содержимое, Флюр подпрыгнул, громко что-то прокричал, потом, захлопнув крышку, исполнил прямо на цистерне какой-то зажигательный татарский танец, чем-то похожий на джигу. Было ясно, что нас можно поздравить с находкой большого запаса топлива. Но я всё равно дождался, когда Флюр закончил бесноваться, и спросил:

– Ну что там, Хан, не томи душу – скажи, не зря мы сюда забрались?

Флюр, с улыбкой глядя на меня, сказал:

– Да ты что, Бать! Тут почти полная цистерна солярки – тонн восемь, наверное. А если ещё и «Урал» поставим на ход и загрузим этим топливом, то нам на фиг не нужна Констанца и её нефтяные терминалы. Тем более там пришлось бы мудрить с перегонной установкой, и, неизвестно, сколько бы мы на этом потеряли времени. Скорее всего, пришлось бы нам летовать где-нибудь в Румынии и жрать местную мамалыгу.

Потом он весело пропел:

Не нужен нам берег турецкий… И Греция нам не нужна!

И, с видом очень довольного собой человека, в два прыжка спустился ко мне. После этого мы, оглядев эту сторону ангара, направились обратно к Саше. Он всё ещё принимал опускаемый сверху груз. Увидев нас, сразу же спросил:

– Ну что там Хан прыгал и кричал, видать, нас можно поздравить?

Вперёд, как обычно, успел вылезти с ответом Флюр:

– Живём, Кот, там соляры – хоть задом ешь! Теперь можно напрямик двигать к Босфору. Чувствую, что всё-таки этим летом мне удастся обмыть свои бедные волосатые ноги в тёплом океане.

Саша хмыкнул и вопросительно посмотрел на меня. Как бы отвечая на этот невысказанный вопрос – что будем делать дальше, я начал распоряжаться и крикнул глядевшим на нас сверху ребятам:

– Всё нормально, топливо здесь есть. Сейчас пускай сюда спускаются Мастер и Граната – они займутся «Уралом», а остальным тут не хрен делать. Теперь у нас новый приоритет – нужно будет откапывать ворота в ангар и разбивать лагерь. Видно, придётся здесь побыть дня три-четыре. Да, и ещё, я здесь тоже не нужен, поэтому подождите немного, сейчас гляну на другую сторону ангара, и меня можно вытаскивать наверх.

После этого, обращаясь уже к Саше, я сказал:

– Думаю, вы тут вчетвером справитесь с «Уралом». Пулемёт пока трогать не надо, главное для нас сейчас – это завести и поставить на колёса «Урал». Кстати, если будет время, поищите ещё бензинчику, наверняка он здесь присутствует, хотя бы в баках грузовиков. А то, чувствую, снегоуборщик и генераторы за это время здорово уменьшат наш запас. Сейчас пойдём со мной, проверим ангар за этим опрокинутым «газоном», а Флюр пускай тут постоит, груз пока принимает, да и спускающихся ребят подстрахует.

Чуть не споткнувшись о большой аккумулятор, который Саша спустил сверху и отставил стоять в стороне, я первым направился в наполовину сплющенный конец ангара. Пробираться туда пришлось между стеной и опрокинутым ГАЗ-66. Когда я пролез в эту щель, увидел, что метров через семь ангар заканчивался выгнутой и прорванной в нескольких местах металлической полусферой. Половина из этих семи метров пути была засыпана снегом, толщина сугроба у самой прорванной стены была метра два, а всё свободное от снега пространство было забито рассыпанными бочками, какими-то банками и двумя цистернами на колёсах, ёмкостью по две с половиной тысячи литров. Одна из этих цистерн, так же как и ГАЗ-66, была опрокинута, она лежала практически вверх колесами, полностью принять горизонтальное положение помешала бочка, лежащая под ней. Дополнительным мазком к этой картине полного разгрома был вид торчащей из-под снежного сугроба части, по-видимому патрульного квадроцикла. Немалый колорит всему этому бардаку придавало освещение – два луча от наших фонарей постоянно перемещались, попеременно озаряя тусклым светом разные участки ангара.

Попробовав двинуть ногой ближайшую бочку, я убедился, что она пустая. Мы убрали все эти бочки и освободили проход к опрокинутой на бок цистерне. Первым к ней приблизился Саша, всё внимательно осмотрев, он повернулся ко мне и сказал:

– Теперь понятна причина, почему в ангаре попахивает бензином. Он вытек из цистерны. Эти обормоты плохо закрыли крышку, и от удара, когда она опрокинулась, открылась защёлка. Так что налицо полная безалаберность служак с этой заставы, так как на самом корпусе я не вижу ни одной пробоины.

Пока Саша освобождал проход к другой, я не утерпел, встал на колени и заглянул в распахнутую крышку этой цистерны. Там было сухо, как в пустыне Сахара, но дух бензина стоял такой, что меня даже слегка повело. Я поспешно вскочил на ноги и поспешил к Саше, который уже залез на вторую цистерну и теперь вскрывал захваченной монтировкой защёлку крышки заливной горловины.

Наконец, с трудом, помогая себе монтировкой, мой неуёмный зятёк открыл крышку и заглянул в цистерну. Потом он опустил внутрь руку с монтировкой, однако практически сразу же выдернул её обратно и начал внимательно оглядывать монтировку, обнюхивать её, даже, как мне показалось, собирался лизнуть кончик этой железки, но потом передумал – наверное, сообразил, что даже при теперешней температуре прикасаться языком к холодному железу не есть хорошо. Он в этот момент очень напоминал кота, который исследует незнакомый, но соблазнительный и вкусно пахнущий предмет. Такое сравнение очень развеселило меня, и я рассмеялся. Саша выпрямился, опустил монтировку, повернулся ко мне и недоумённо спросил:

– Ты что, Батя, какая муха тебя укусила? Сквозь смех я объяснил ему, как он выглядел со стороны. Он ухмыльнулся:

– А ты думал! Не зря же мне в спецуре такую кличку дали – значит, есть за что.

И уже серьёзно продолжил:

– Эта цистерна наполовину полная. Сначала-то я не сообразил, что там залито – запах из предыдущей бочки напрочь отбил у меня обоняние. Но сейчас нос мой вроде бы приходит в норму, и я уже могу определить – здесь залит керосин. Единственно, не могу понять, зачем на заставе столько керосина?

– А что тут непонятного? – удивился я и попытался дать этому объяснение:

– У них же здесь полно дизельной техники, ещё наверняка и электричество они получали от дизель-генератора. А, если помнишь, катастрофа произошла в конце осени, впереди ожидалась минусовая температура, вот они и набрали керосина, чтобы добавлять в солярку – готовить зимнее топливо. Это и для нас очень даже неплохо, сам знаешь, у нас керосина осталось всего-то литров тридцать. Кстати, я вот думаю, эти цистерны нам весьма кстати – если мы срежем их с телеги, то можем спокойно установить в кузов «Урала», и не нужно будет возиться с кучей бочек. Непонятно только, как вытащить цистерны из этого тупика? Наверное, когда откопаем ворота, придётся буксиром тащить всю эту технику наверх. Да! Времени это займёт много, с одним опрокинутым и придавленным стеной ГАЗ-66, наверное, придётся возиться часов пять, не меньше.

Саша тут же пояснил, какой он видел выход из данной ситуации:

– Батя, ты меня удивляешь! Зачем же мучиться! Вырежем сверху крышу этого ангара и краном «Урала» вытащим эти цистерны наружу.

– Так с такой глубины он не сможет ничего вытащить. Длины троса не хватит.

– Говно вопрос! Зацепим тросом и каким-нибудь вездеходом подтащим цистерну к поверхности, а затем уже краном выдернем её и установим на «Урал».

Я промолчал, как бы соглашаясь с этой идеей, а Саша меж тем продолжал высказывать свои мысли:

– Придётся и квадроцикл вытаскивать, а потом загружать его в кузов, ведь, если доберёмся до мест, где нет снега, он может весьма нам пригодиться – на нём будет очень удобно производить разведку местности. Да, что ещё немаловажно, он сэкономит много топлива. А если Интендант с Мастером хорошо покумекают, то и для передвижения по снегу смогут его приспособить. Уж очень мне понравились аэросани Секретариата.

Нашу беседу прервали призывные крики Флюра, мы немедленно бросились к нему, но, когда пробрались к месту, где он стоял, убедились, что с Ханом всё совершенно нормально, и сейчас он собирается издать ещё один громкий клич.

– Ты что орёшь, – возмутился я, – не даёшь нам спокойно всё изучить? Мы, между прочим, там делом были заняты, к тому же обнаружили тонны полторы керосина.

Флюр, несколько обескураженный моими нападками, ответил:

– Я-то тут при чём? Просто ребята наверху уже задубели – тебя ждать и попросили напомнить об обещании – вернуться «минут через пять». Правда, если ты сам хочешь лезть наверх по верёвке, то я им сейчас же крикну, чтобы шли заниматься делом, а не куковали там бесцельно.

Виднеющиеся в вырезанном проёме лица Николая и Игоря выражали полное одобрение и даже некоторое наслаждение по поводу издевательской речи Флюра, только Граната слушал недоумённо эту короткую перепалку. Первым пошёл на попятную я:

– Ладно, замнём для ясности, лучше скажи, почему Мастер и Граната не спустились к тебе. Я уж думал, что вы вовсю «Уралом» занимаетесь.

– Так стоят, ждут, чтобы тебя вытаскивать.

– А что, другие там обессилели совсем?

– Володя с Валерой и Михой пошли устанавливать «Уралы» и обустраивать лагерь. Володя говорит, что с этим нужно поторопиться, а то скоро начнёт темнеть. Лагерь же придётся разбивать основательный, ведь здесь придётся стоять не меньше трёх суток.

– Понятно! Ну хорошо, тогда не буду тут вам мешать, лучше поеду наверх – наших дам и Дохтура новой работой загружать.

После этих слов я зацепил верёвку за пояс, ребята за минуту вытащили меня наверх, а затем один за другим спустились в чрево ангара.

Я отряхнулся и стоял, привыкая к дневному свету, тогда Игорь задал мне вопрос:

– Батя, а какую ты там внизу нам новую работу придумал? Ведь вроде мы хотели начинать пробивать шурф к воротам этого ангара.

– Эх, Дохтур, видишь, какая у нас жизнь! Придётся откапывать и крышу с другой стороны ангара. Гранаты использовать не будем, там нужно аккуратно очистить площадку, чтобы мог подъехать грузовой «Урал», к тому же внизу стоит цистерна с керосином. Эта новая работа радует только одним – там нужно снять слой снега толщиной не больше полутора метров. Так что давай, надевай лыжи и поедем, посмотрим, как идёт работа у здания, может быть, лучше шурф пробивать там, а снегоуборщик отправить к ангару.

Когда мы подъехали к заваленному снегом зданию, то увидели, что там ребята уже пробили широкую траншею глубиной около метра, и в стене здания начали виднеться начала оконных выемок. Я отослал Игоря за женским пополнением, а Сергею и Максиму поставил новую задачу. Затем, усевшись за руль «Хонды», покатил на место проведения новых работ. После того, как наметил площадку, где нужно было убрать снег, я надел лыжи и стал возвращаться к зданию.

Одновременно со мной туда же подкатили практически все наши женщины, за исключением Риты и Маши, которые остались с детьми. В руках у всех были лопаты, кроме этого, они принесли с собой три пары носилок. Во главе этой процессии гордо двигался Игорь. Кстати, он привлёк к этой работе и новых девушек, они тоже стояли с лопатами наперевес. В течение десяти минут, после небольшой перепалки, я расставил всех по местам, чтобы не мешали друг другу, и началась монотонная работа. Так как нас было много, то начали откапывать полосу длиной метров пять, туда вошло сразу два оконных проёма. Постепенно стали работать как на конвейере по перемещению снега. Четверо, включая меня с Игорем, непрерывно загружали носилки, а три другие пары выносили этот снег за пределы всё углубляющейся траншеи.

Всё это движение застопорилось часа через два, когда начало темнеть. Как раз к этому времени к нам подъехали Володя с Валерой. Они, правда, не стали помогать перекидывать снег, а приступили к работам по освещению нашей траншеи при помощи бензогенератора, который притащили с собой. Организовав подачу света для нас, они направились, чтобы произвести ту же операцию на месте работы снегоуборщика. Потом ребята вернулись к нам, и это послужило как бы сигналом к прекращению всех работ, так как к этому времени уже были откопаны почти наполовину оба оконных проёма.

Посовещавшись, мы решили, что я и Дохтур отправляемся проводить медицинские процедуры, Галя, Ира и Надя идут готовить завтрак, а остальные продолжат работу, сосредоточившись при этом на освобождении от снега только одного окна.

Я с Игорем, передав наши лопаты ребятам, с минуту понаблюдали за работой других и поспешили вдогонку нашим трём дамам – Дохтура очень интересовало сегодняшнее меню, хотя я ему втолковывал другое:

– Игорёк, что ты суетишься? Пойдём лучше быстрей уколемся, я забудусь, а ты уже узнавай там, что хочешь. Что касается ужина, я тебе и так могу сказать – опять будет рыба. Вот только не знаю – осетрина или севрюга, только какая тебе, к чёрту, разница. И одно, и другое – слопаем с превеликим удовольствием.

Наверное, под воздействием моих слов Игорь притормозил и ответил, не поворачиваясь:

– Рыба-то она рыба, но как её приготовить? Может быть, им нужно помочь наладить коптилку? Я бы с большим удовольствием ещё раз употребил копчёную осетринку.

– Не парься! Сам понимаешь – под копчёную рыбку народ потребует и чего-нибудь горячительного, и хрен ты со своими нравоучениями их остановишь. А спиртного у нас осталось совсем немного, нужно оставить на крайний случай. Поэтому, Игорёх, будем довольствоваться варёной едой, к тому же – сытно и полезно, ты же сам говорил.

– Да, наверное, ты прав. Ладно, забудем – пойдём на процедуры.

Добравшись до кунгов, которые уже были соединены щитовым мостиком, мы поднялись в мужское отделение. Там, сняв верхнюю одежду, переодевшись и тщательно умывшись, Игорь сделал мне укол в глаз, потом я лёг, и он установил капельницу. В это время появились наши кормилицы, ужин было решено готовить в нашем кунге, чтобы не мучить сильным рыбным запахом детей. Игорь ушёл, поручив Наде снять капельницу, а я лежал ещё минут тридцать, с удовольствием вдыхая гастрономические ароматы. Когда капельницу сняли, повара меня отправили оповещать всех, что пора на ужин.

На улице было уже совсем темно, чётко выделялись только освещённые места проведения работ. Народ уже порядком устал, поэтому на всех точках проведения работ я видел одну и ту же картину – как только я объявлял об ужине, все моментально бросали инструменты и спешно двигались в сторону кунгов. Мне даже пришлось притормозить Сергея и Макса, чтобы они помогли ребятам выбраться из ангара. Я скинул вниз монтажный пояс, уже скреплённый с верёвкой, а потом, одного за другим, мы вытащили мужиков из ангара. Затем тесной группкой, как на лыжных гонках, покатили к лагерю, на такой долгожданный ужин.