Отъехав от стены дома метров десять, я заметил привставшего на колени и машущего автоматом Михаила, поэтому увеличил скорость и вскоре оказался рядом с ним. Остановившись так, чтобы ТТМ загораживал парня от обстрела из дома, я выгнулся и открыл пассажирскую дверь. После этого стал криком поторапливать его:

– Миха, давай быстрее забирайся. Нам нужно срочно перекрыть пути отхода засевшим в доме быкам. Наши мужики начали их уже оттуда выкуривать. Да живее, живее!

Когда наконец Миша забрался на переднее пассажирское место, я резко тронулся с места и буквально через минуту оказался в промежутке между двух пятиэтажек, там я опять резко сбавил скорость и уже медленно выполз во двор нужного дома. Ширина относительно ровной снежной полосы вдоль пятиэтажки была метров семьдесят, потом начинались крутые снежные бугры, вот на границе этой полосы я и увидел двух человек, медленно бредущих по пояс в снегу, третий отставал от них метров на двадцать.

Крикнув Михаилу, чтобы он перебрался на заднее сиденье, я опустил окно, пристроил автомат на образовавшийся таким образом упор и открыл огонь по хорошо видным на белом фоне дальним фигурам. Они совсем скоро уткнулись в снег, сразу после моих двух коротких очередей. Когда я уже выцеливал третью фигуру, раздался резкий зуммер рации, это вывело меня из прежней боевой программы, и в голове появилась новая здравая мысль: «нужно взять «языка»». Не обращая внимания на шумящую рацию, я несколькими выстрелами поднял фонтанчики снежной пыли около последнего быка и крикнул Мише:

– Борода, держи под прицелом этого последнего клиента, если не остановится и начнёт в нас пулять, попробуй ранить его, только в плечо.

Не слушая ответных слов, я достал и включил рацию на приём. Из динамика раздался весёлый голос Саши:

– Ну Батя, ты и орёл – завалил сразу двоих, можно сказать, профессионалов. Волки, по всему видно, они были знатные. Только теперь не суетись, третий у нас на мушке, никуда не денется. Ты подобрал Миху?

– Да здесь он, сейчас этого быка караулит, – ответил я.

– Отлично! Тогда никому из нас не придётся ползать по брюхо в снегу. Значит так – сейчас подъезжаешь к этой морде, выпускаешь Миху, чтобы он его связал, потом укладываете его в вездеход. Затем подгоняешь ТТМ вплотную к дому, к оконному проему, где буду стоять я, и всё, пока на этом твоя функция закончена. И особо не беспокойтесь, мы контролируем каждое движение этого урода.

Он хихикнул и продолжил:

– Можешь принять на грудь несколько капель дохтурского средства. Только всё не пользуй, оставь и на мою долю, тоже нужно немного мозги прочистить. Когда доедешь до нас, мы с Ханом у тебя этого хмыря изымем и проведём здесь экспресс-допрос. А что – место хорошее, тихое, опять же в комнатах разных подручных приспособлений много. Хан вон даже подпрыгивает от нетерпения, говорит, что от долгого простоя может и квалификацию потерять. Слушай, Бать, я правильно думаю, что этого парня мы брать с собой не намерены, и лишний свидетель нам не нужен?

– Правильно, – подтвердил я это.

– Понятно, – ответил он, – значит, этот гад сегодня будет давать отчёт на небесах за свои гнусные дела.

Саша помолчал несколько секунд и продолжил:

– Слушай, я вот что подумал – наверное, нужно проверить, что там с третьими аэросанями; их было три единицы, двое саней наши здесь раздолбили, а что с третьими, хоть Василий и клянётся, что попал в них гранатой – нужно проверить, вдруг кто выжил. Ты ведь сам только что подтвердил, что лишние свидетели нам не нужны, поэтому, пока мы здесь будем заниматься с пленным, ты смотайся на то место и проверь, как там обстоят дела. Сейчас я свяжусь с Мастером, чтобы он с пулемётом присоединился к вам, да и Малой на «газон» пускай кого-нибудь посадит и прокатится вместе с вами. Если там кто и выжил, то даже на лыжах он далеко уйти не сможет, вы его быстро догоните, устроите там сафари на быков. – И он опять засмеялся, по-видимому, так сбрасывая боевое перенапряжение.

Закончив говорить, я посмотрел на оставшегося быка, он стоял уже с поднятыми руками, автомат лежал в снегу в метрах в двух от него. Коротко поставив задачу Мише, я нашел в аптечке капроновый жгут и протянул ему, после этого медленно подъехал к этому уроду в человеческом обличье и остановился. Пока Миша связывал пленному руки, я, направив на него автомат, контролировал этот процесс, затем мы вдвоём помогли быку забраться в вездеход, и я поехал к оконному проёму, откуда выглядывали улыбающиеся лица Саши и Флюра. Ребята помогли нам забросить пленного через оконный проём в дом, после чего Саша, подмигнув, заметил:

– Так что, Батя, не судьба тебе сейчас допить эликсирчик, придётся делить его со мной. К тому времени, когда вы разрешите проблему с третьими аэросанями, я, думаю, мы тоже закончим с этим… Только распивать нам долго не придётся, нужно гнать отсюда быстрее, чтобы за ночь умотать от этого места километров на триста, тогда уж точно Секретариат нас, хрен, догонит. Я уже связался со всеми – скоро остальные вездеходы прибудут к этому дому, и, пока вы разбираетесь с аэросанями, а мы с этим быком, остальные мужики потрясут вражеский «Урал», глядишь, чего и найдут. У машины повреждены только колёса, а бензобак вроде не тронут – по крайней мере, Коля не видел следов разлитого топлива. Да и оружие нужно собрать, особенно боеприпасы, может, у них в кузове и РПГ имеется, а то мы теперь, считай что голые, будет очень неуютно, если встретимся с кем-нибудь на бронетехнике.

– Окстись! – воскликнул я и демонстративно перекрестился.

Потом забрался в кабину ТТМа, дождался, когда туда же усядутся Миша с Василием, и поехал забирать Николая. Когда добрался до дома, где раньше находилась наша стрелковая засада, увидел, что там уже стоят ребята, окружив Наташу, и оживлённо беседуют. Остановившись совсем рядом, я даже не стал вылезать из кабины (уж очень не хотелось надевать лыжи, а без них в этом рыхлом снегу, огромное количество которого навалило в последний год, можно было провалиться по пояс), а просто открыл дверь и спросил:

– Что же вы тут стоите, заморозили бедную девчушку? Посмотрите на неё, она продрогла вся до костей, сидя в этом каменном мешке. А я-то думал, после того как Кот вам радировал, что мы победили, вы уже вовсю потребляете эликсирчик и девушку угощаете.

– Как же, она у нас оказалась одна такая порядочная, не сделала ни одного глотка, поэтому и стоит замёрзшая, как цуцик. Вот мы сейчас и пытаемся её наставить на путь истинный. Но ничего, сейчас подкатит Серёга, он объяснит своей жене правду жизни. Да вон он как раз едет, – ответил Коля.

Действительно, в начале улицы показалась колонна наших вездеходов, возглавляемая «газоном».

– Слушай, когда я проезжал мимо «Урала», то почему-то не заметил ни одной сквозной пробоины в будке, неужели никто по ней не стрелял? – спросил я у Николая. – И вы все такие расчётливые, что боялись повредить груз, который может быть там.

Он, переведя взгляд от приближающейся техники на меня, ответил:

– Да я и сам удивлён, наверное, эта будка бронированная, правда, я из пулемёта стрелял по ней мало; как только пробил колёса, занялся аэросанями, но ребята из двух автоматов долбили только по ней. Ещё хорошо, что колёса пробили только с одной стороны, «Урал» перекосило и стрелять по нам из бойниц этой будки стало невозможно. Если бы не это, то быки наделали бы дел, у них были даже РПГ и ручной револьверный гранатомёт. Здесь, конечно, очень хорошо сработала Наташа, она сразу же сняла из снайперки этих гранатомётчиков, да и остальных загнала под машину, так что они оттуда даже нос высунуть не могли. И, слава богу, что они сразу не полезли из этой будки, дали мне возможность разобраться с аэросанями. Наверное, первоначально думали отсидеться под бронёй, но потом сообразили, что если мы уничтожили БМП, то их-то точно выкурим. Они, перед тем как покинуть будку, кинули две гранаты и подняли снежную завесу. Я всё ещё удивлён, как Наташка выцелила этих гранатомётчиков. Например, я, да и другие ребята стреляли не целясь, в то место, где мелькали тёмные силуэты. Ещё нам повезло, что эти быки не были одеты в белые маскхалаты, даже сквозь снежную мглу можно было увидеть чёрные пятна их силуэтов. Когда снежная пыль рассеялась, я насчитал семь неподвижных тел, ну и, как учил нас Хан, влепил на всякий случай по нескольку пуль в каждое из них. Ну а потом с фланга этих, что засели под кузовом, начали обходить наши гранатомётчики. Быки, когда поняли, что минуты сочтены, и сейчас их начнут долбить из гранатомётов, опять бросили несколько гранат, подняв снежную пыль, а потом ломанулись в дом напротив. Когда эти сволочи побежали, проваливаясь в снегу, мы положили ещё троих, и два тела остались под «Уралом».

К этому времени «газон» добрался до нас и остановился с работающим движком. В кабину сразу же юркнула Наталья, а оттуда появился Валера. Надев лыжи, он подъехал нёс:

– Да, знатно вы тут сегодня поработали. Даже завидки берут. Я после рассказов бывших рабов сам готов был голыми руками этих каннибалов рвать на части. Так что, Батя, обязательно меня бери на предстоящую охоту за аэросанями. Хоть тут-то можешь меня уважить?

– Откуда ты взял, что будет какая-то охота? Василий божится, что он точно попал гранатой в одни сани, так что максимум, что нам светит – обшарить разбитые аэросани в поисках чего-нибудь полезного. Если тебе не влом ворочать окровавленные трупы, тогда иди, садись обратно к Малому. Хотя лучше бы тебе остаться здесь и заняться сбором трофеев, в будке «Урала» их наверняка побольше будет, чем в каких-то аэросанях.

– Да! А зачем же тогда вы едете туда на двух вездеходах и ещё пулемёт с собой берёте?

– Слушай, Конь, ты как будто не знаешь принцип Кота – лучше перебздеть. А сейчас командует парадом именно он, нам остаётся только подчиняться и молчать в тряпочку.

В этот момент открылась водительская дверь «газона», на подножку вылез Сергей и закричал:

– Батя, тут Наташка ни в какую не хочет отпускать меня одного. Давай она поедет с нами, в случае чего из снайперки сработает лучше, чем пулемёт. К тому же Саня сказал, что наверняка в этих санях одни трупы, и это, скорее всего, просто прогулка, пускай она хоть немного отогреется в кабине, да и успокоится немного.

– Малой, да ты заставь её принять хоть пару глотков эликсира, а то она единственная проигнорировала, нельзя же так, – учил Николай.

– Не волнуйся, уже сделала глоток, сейчас балдеет под струёй тёплого воздуха, – отбил наскок Сергей и крикнул мне:

– Ну что, Бать, оставляю?

Я в ответ только махнул рукой:

– Оставляй! Только смотри там, хорошо заботься о нашей героине, – потом посмотрел на Валеру и сказал:

– Вот видишь, место занято, или ты хочешь разделить молодую семью? Они, можно сказать, первый раз после начала нашей эвакуации остались наедине; у нас в ТТМе и так поедут трое – пулемётчик, гранатомётчик и водитель. А ты, сам же знаешь, что оружием владеешь хуже Николая или Василия, значит, заменить сможешь только меня, но самого старшего заставлять заниматься погрузочными работами или бегать, как овчарка, выискивая нужные нам боеприпасы и топливо, как-то негоже. Так что, Валера, придётся тебе оставаться и собирать трофеи. Боеприпасы вы точно найдёте, да и топливо нужно слить из бака «Урала», снег под ним чистый, значит, топливо не вытекло. Да, кстати – что там с нашим раненым?

– Дохтур сказал, что дела неважные, – ответил Валера. Потом секунду помолчал и добавил: – Да, ты прав. Убедил. Не женщинам же трупы обыскивать. Кто тут за главного остаётся?

– Володя, естественно, он же у нас суперинтендант и все наши запасы – под его неусыпным вниманием и опекой, – я подмигнул Володе и продолжил: – Так что, Интендант, принимай командование, если мало будет оставшихся мужиков, привлеки наших дам. Собрать всё нужно очень быстро и тщательно, особенно боеприпасы; не дай бог, эти уроды из Секретариата нас догонят – сам знаешь, наше положение с выстрелами к РПГ и патронами. Я думаю, наша группа тоже скоро к вам присоединится. Всё, короче, мы поехали, нужно до начала сумерек сделать все дела, а времени осталось – с гулькин нос.

Я захлопнул двери и нажал на клаксон, чтобы народ немного отодвинулся от вездехода, заодно дал знать Сергею, что пора трогаться. Коля был уже внутри кабины, они с Василием мудрили у верхнего люка, пытались пристроить пулемёт, не снимая станковый гранатомёт. Слыша чертыханье Николая, я понял, что у них это плохо получается, поэтому для меня не было неожиданностью, когда он крикнул:

– Батя, подожди секунду, сейчас мы снимем эту бандуру.

Раздались звуки ударов по металлу чем-то тяжёлым, и повеселевшим голосом Коля произнёс:

– Всё, можешь трогать.

Я нажал на акселератор и не очень быстро поехал в ту сторону, откуда появились наши преследователи. У подбитых аэросаней был буквально через пять минут, они стояли, уткнувшись передней частью в снег, где-то в трёх километрах от места нашей схватки. Уже издали увидел, что кабина поверженных аэросаней пуста и вблизи не заметно ни лежащих, ни убегающих фигур. Подъехав практически вплотную к саням, я остановился и крикнул:

– Мастер, спускайся вниз и бинокль возьми, наши клиенты, по-видимому, «живее всех живых» и, судя по всему, совсем недавно преспокойненько умотали отсюда на лыжах. Лыжню я вижу, а самих клиентов нет. Но они, если удрали даже с полчаса назад, то есть когда закончилась перестрелка, далеко уехать не могли, в бинокль ты их должен увидеть. А я пойду, гляну, что там в кабине саней творится, может, какой боезапас остался.

В ответ мне было кряхтение спускающегося из люка Коли. Я не стал ждать его появления, а открыл дверь и вылез на улицу. Затем очень аккуратно, хотя и проваливаясь в снег по колено, сделал шаг к аэросаням и забрался в кабину. Это была часть небольшого вертолёта, где стояло два кресла, одно за другим. Всего в эту конструкцию можно было усадить трёх человек – одного водителя и двоих пассажиров позади него. А я думал, что в этих санях, так же как и в тех, которые Коля расстрелял недалеко от «Урала», экипаж был из двух человек. Взрывом не только были повреждены передние лыжи, но и в пластиглазе пробило несколько дыр и ранило водителя аэросаней (переднее кресло было обильно забрызгано кровью). Бегло осмотрев содержимое кабины и не найдя ничего интересного, я выбрался на улицу.

Только залез на подножку нашего вездехода, с крыши ТТМа раздался громкий крик Коли:

– Батя, вижу!

Я быстро нырнул в кабину и, перебравшись через своё сиденье, пролез к возвышению под люком. Там, дёрнув Василия за штанину, попросил его уступить мне место рядом с Николаем. Когда я встал рядом, он протянул мне бинокль, рукой указал направление, куда нужно смотреть, и сказал:

– Двигаются по колее, сделанной своей же техникой. Наивные – думают, что так мы их не сможем проследить. Идут не очень быстро – один из них ранен, а второй тащит его на самодельных санях. Может, пускай их, сваливают себе? Всё-таки что-то человеческое у них осталось, если один спасает другого, раненого товарища.

– А ты возьми и спроси у Василия, тогда и узнаешь, что думает бывший раб по этому поводу. Что касается меня, я думаю, бывшие эсэсовцы, охранники какого-нибудь лагеря смерти, тоже спасали своих «комрадов», что же и их пожалеть за это – я на это не подписываюсь. Эти быки сами выбрали свою судьбу, жируя за счёт несчастий других. Ладно, Мастер – готовь пулемёт, я пошёл рулить. Огонь открывай метров с четырёхсот и бей сразу на поражение, нам пленные уже, нахрен, не нужны.

Перед тем как тронуться, я связался с Сергеем и коротко обрисовал нашу ситуацию. Он сразу же стал настаивать на том, что первым надо ехать «газону», что он гораздо ниже ТТМа, и если беглецы будут отстреливаться, в него труднее попасть. На все его доводы я заявил:

– Хорошо, согласен, двигай первый, но только риски обстрела нам совершенно не нужны. Давай договоримся, когда вы приблизитесь к беглецам метров на пятьсот, ты останавливаешься, а Наталья из карабина с оптикой заваливает этих быков. Ты же понимаешь, что лишние свидетели, которые могут рассказать хоть что-нибудь о нас – совершенно не нужны, а если никто из посланной погони не вернётся, это заставит крепко задуматься и Глобуса, и людей из этого пресловутого Секретариата. Представь – ни одного живого, и бронетехника сожжена. Думаю, чтобы не нарваться на ещё более крупные неприятности, они не решатся больше посылать никаких погонь. Но если Наталья из-за своих представлений о порядочности заупрямится стрелять, скажи ей – Батя всё равно поедет их уничтожать. Только ему придётся подходить к этим людоедам гораздо ближе, тогда их ответный огонь из автоматов будет эффективней, вполне вероятно, что они смогут попасть в лобовое стекло ТТМа и последствия будут очень печальные, а виноваты в этом будут её ложный гуманизм и порядочность. Одним словом, ты прекрасно знаешь сам, как воздействовать на свою жену, что я буду тебя учить. Ладно, давай двигай, у нас времени не так уж и много, нужно быстрее здесь все заканчивать и двигаться дальше.

Сергей хмыкнул:

– Ладно, Батя, я понял. Сделаем всё в лучшем виде.

После чего, постояв минуты три (наверное, там шёл непростой разговор), «газон» заревел двигателем и резко тронулся с места. Я, пропустив машину метров на сто, двинулся следом. Минут через пять нашего движения я уже невооруженным глазом увидел стоявшую человеческую фигурку, а рядом присевшего на санях его напарника. Они, по-видимому, тоже увидели, а скорее всего, услышали нас.

Неожиданно стоявший на лыжах человек быстро покатил в сторону, а сидящий открыл огонь из автомата в нашу сторону. Идущий впереди «газон» затормозил, повернув к беглецам боком, и оттуда раздалось два щелчка от выстрелов. Посмотрев в сторону беглецов, я увидел, что они оба лежат, уткнувшись головой в снег. Я опять вызвал по рации Сергея и скомандовал:

– Молодцы! Особо передай мою благодарность Наташе. А сейчас давайте двигайтесь к остальным. Оружие и боеприпасы соберём мы.

После того, как «газон» тронулся в сторону города, мы начали объезжать тела беглецов, собирая трофеи. Перед тем как вылезать из вездехода, Василий по моему указанию производил контрольный выстрел по лежащему трупу. Одно из тел после выстрела несколько раз дёрнулось, пришлось Васе стрелять ещё раз. Весь этот процесс занял у нас минут десять, после чего мы развернулись и направились к нашему каравану, с заездом к подбитым аэросаням, где слили бензин из бака и забрали одну полную канистру.

Выехав на улицу с пятиэтажками, я увидел, что наши вездеходы с кунгами и заправщик уже стоят перед подбитым «Уралом», прямо возле него наш грузовик с вынесенной стрелой крана, на которой подвешена бочка, а рядом «газон» и, по-видимому, заправляется у этой бочки. Проехав мимо кунгов, я встал практически нос к носу с «газоном». У этой импровизированной заправки полукругом стояла компания из пятерых наших ребят. Мужиков, которые оставались допрашивать пленного, ещё не было видно. Выйдя из кабины и надев лыжи, я подкатил к ребятам. За мной туда же подъехали и Коля с Васей (к нему уже прилипла кличка – Граната).

Собравшиеся как раз обсуждали, какие трофеи нам удалось захватить. Меня этот вопрос тоже очень интересовал, поэтому я решил поучаствовать в обсуждении:

– Слушай, Вован, всё это, конечно, очень интересно, но понятно только тем, кто тут собирал добычу. Например, я уяснил только, что Макс, вытряхивая карманы вон у того бугая, который лежит у самого дома – нашёл клёвый бензиновый «Зиппо» с лейблом «Харлей-Дэвидсон». А Валера у хмыря, валяющегося под «Уралом», вытряс золотой портсигар с папиросками марихуаны. Я думаю, что уж этого-то добра нам точно не нужно, даже если кончатся все сигареты с табаком. Так что, Интендант, давай-ка лучше ты по порядку изложи, что мы всё-таки получили с этой бойни?

Володя, до этого молча слушавший похвальбу ребят – кто что нашёл, как-то отстранённо махнул рукой и произнёс:

– Да так, набрали тут по мелочи, в принципе, ничего интересного, кроме оружия и топлива не нашли. Да и то всё самое ценное лежало в будке «Урала». У быков, которые разбежались, да и в аэросанях ничего полезного нет, даже паршивой пачки сигарет в карманах, только папиросы с разной дурью – сушёными грибами и марихуаной. Вот, наверное, под воздействием этой дряни они и залезли в наш капкан.

По его настроению я понял, что наиболее интересовавшие его вещи – консервированные продукты, а также инструменты найдены не были. Что он и подтвердил, продолжив свой отчёт:

– Из продуктов нашли только булок двадцать хлеба, немного сахара да армейский термос, полный котлет. Валера, как открыл этот термос, чуть не сблевал – говорит, они наверняка изготовлены из человеческого фарша. Я к этой мерзости даже и приближаться не стал. Также мы осмотрели инструментальные ящики у всей подбитой техники, но нужных нам приспособлений для ремонта гусениц, а также ключей для снятия болтов больше тридцать второго номера не нашли. Ещё я надеялся, что у них будут графитовые щётки для автомобильного генератора, которых у нас совсем нет, но и тут получился облом, так же, как и с моторным маслом для дизелей. Единственное порадовало, что кроме дизтоплива в баке «Урала», в будке стояли две большие бочки с соляркой, к тому же уже разбавленной керосином. Мы им дозаправили полностью «Уралы», сейчас закончим с «газоном» и останется только ТТМ. Считай, солярку, которую пожгли с последней заправки, мы полностью возместили. Бензином тоже разжились, кроме слитого из баков, в каждых аэросанях оказалось его по полной канистре.

– Мы тоже привезли литров тридцать бензина, – прервал я Володю.

Он задумчиво посмотрел на меня и продолжил:

– Значит, и по бензину мы процентов на тридцать восполнили наш расход от самого дома. А по боеприпасам даже превзошли его, одних патронов в будке нашли три ящика: два – калибра 5,45 и один – 7,62, это не считая тех, которые были в собранных рожках для автоматов. Кроме этого, двенадцать выстрелов для РПГ и целую коробку ручных гранат. И ещё ручной барабанный гранатомёт и три ящика 40-мм гранат для него. В будке также был 50-мм миномёт с 24 минами – все это мы уже перекинули в грузовой «Урал».

– Зачем нам миномёт, – удивился я, – только лишний груз тащить?

– Ты что, не знаешь Саню? Я у него по рации спрашивал, что делать с этой находкой? Он так обрадовался миномёту, приказал обязательно его загрузить и чтобы ещё положили не очень далеко.

Я засмеялся и хлопнул Володю по плечу:

– Да, что же ты не радуешься такому навару? Интендантское сердце должно трепетать от подобной добычи.

Он, не поддерживая моего весёлого тона, ответил:

– Знаешь, Толь, я после этого термоса с котлетами хожу как дерьмом обмазанный. Меня ломает пользоваться любой вещью, которой касались руки этих ублюдков. Если бы не сложившиеся обстоятельства, я с большим наслаждением сжёг бы все эти трофеи.

– Бросай это чистоплюйство, я больше чем уверен, если бы случилось так, и тебе пришлось бы одному тащить Галю по этой снежной пустыне, а пропитание кончилось, ты как миленький начал бы жрать эти котлеты, прекрасно зная, что если этого не сделать, то погибнете оба. Не нужно себя обманывать, если бы мы все были не такими, то сейчас лежали бы под пятиметровым слоем снега – совершенно безгрешные, только мёртвые. А кто-то выживший, менее брезгливый, сказал бы: «да, хорошие были люди, чистые, справедливые», а через пять минут забыл бы о нас, потому что у него свои, совершенно неотложные дела. И если ты такой чистоплюй, то хрен ли раньше занимался бизнесом, а не сидел в каком-нибудь монастыре и замаливал грехи молодости, когда бухал и трахался налево и направо.

– Да прав ты, Батя, прав, – прервал мой монолог Володя, – ну, дай хоть немного почувствовать себя человеком из прежнего мира.

По-видимому, он этими словами хотел закрыть терзавшую всех тему, но не тут-то было, может, благодаря тому, что я находился под воздействием полученной сегодня огромной порции адреналина, только меня, как говорится, понесло:

– Вот видишь, мы пользуемся любой возможностью, только бы полелеять наши прошлые интеллигентские замашки, судорожно пытаясь сохранить память о беспечной прошлой жизни. Это говорит только о том, что по большому счёту – нас ещё петух жареный по-настоящему не клюнул. Дай бог, чтобы этого не произошло, и мы все оставались живыми и здоровыми, только жизнь не любит неженок и чистоплюев, а также ленивых и самоуверенных; этих качеств нам ни в коем случае нельзя допускать в себе и успокаиваться на достигнутом. Например, я всё время думаю, какие нам в дальнейшем ещё каверзы и испытания приготовит жизнь и как исхитриться их обойти. Поэтому никогда не позволяю чувствам, типа «вот теперь я на коне» надолго задерживаться в душе. Вот и теперь, несмотря на то что мы надрали-таки задницу этому Глобусу, я думаю, как бы побыстрее умотать от него подальше, только, в отличие от твоих интеллигентских замашек, воспользуюсь без всяких угрызений совести всеми этими трофеями, а если уж совсем хреново сложится жизненная ситуация, то и их котлетами не побрезгую.

В этот момент бак «газона» заполнился, и Валера, пережав шланг из бочки, крикнул:

– Малой, давай садись в кабину и подай «газон» назад, а ты, Батя, подъезжай сюда.

Эти выкрики прервали мой наставнический монолог по обучению жизни всех и всякого; надо сказать, что и остатки избыточного адреналина к этому времени уже покинули мой организм, сменившись на обострённое чувство голода. Поэтому поставив вездеход под заправку, я вышел и спросил у Володи:

– Слушай, Интендант, а насчёт пожрать ты распорядился? Я скоро буду готов слопать самого чёрта, не говоря уже о котлетах, приготовленных его приспешниками, и в этом будешь виноват ты со своими переживаниями о несправедливости бытия.

– Да обед наши дамы уже давно приготовили, теперь ждём только Сашу с Флюром, – ответил он, потом на секунду примолк и продолжил: – Только есть, хоть и тесно, будем в женском кунге – наш превращён в госпиталь.

Мне стало ужасно стыдно за свой менторский и ёрнический тон, ведь я совсем забыл о раненом Павле; всё-таки новые члены нашего братства ещё не стали мне близкими и родными, например, имён девушек я так и не запомнил, хотя они назывались мне не раз.

В этот момент раздался возглас Коли:

– А вон и Кот с Ханом нарисовались, значит, скоро будет возможность горячего супчика похлебать. А то Толя прав, скоро кинемся искать выброшенный термос с жуткими котлетками.

Потом он подтолкнул плечом стоящего рядом Василия, усмехнулся и спросил:

– Сознайся, Граната, пробовал, небось, эту адскую пищу? Не бойся признаться, всё равно эта гадость уже вымыта из тебя святым дохтуровским эликсиром. Вообще-то, на всякий случай, давай-ка я попробую из твоей ёмкости, ту ли именно смесь налил тебе Дохтур.

– Да не пробовал я никогда человечины, – выдохнул Василий и, беспомощно оглядев окружающих, нехотя полез в свой карман.

– На твоём месте я бы держал эликсир подальше от этого прощелыги хохла, – посоветовал Володя, – там, где один такой прошёл, уже и еврею делать нечего. Ты лучше попроси отхлебнуть из его фляжки. Скажи: «для полной профилактики и подтверждения очистки организма».

Василий поспешно отдёрнул руку от кармана, а мы все дружно засмеялись.

Громче всех захохотал Коля, явно довольный словами Володи.

Пока мы так развлекались, подкатили и Саша с Флюром. При этом лица у ребят были задумчивые и невесёлые.

– Что же вы так долго, – спросил я, – пока вы там занимались одним быком, мы успели двоих беглецов прищучить.

– Уж очень крепкий орешек оказался этот бычара, – ответил Саша, – похоже, хорошую школу прошёл.

Он криво усмехнулся и продолжил:

– Но против такого спеца, как Хан, слабоват оказался – всё равно всё выложил. Дурак – только дольше мучиться пришлось, хотя это было репетицией того, что ему предстоит в аду. Гад оказался из бывших рабов, выслужившийся сначала в капо, и за заслуги переведённый в особую карательную группу. Он всё обещал, что нам за него «ещё с живых кишки намотают на барабан и будут ложками поедать мозг, снеся полчерепа». Говорил, что он лично вырвал и сожрал печень у десяти ещё живых мятежников. Ещё признался, что самая любимая пытка у них в карательной группе это медленно забивать киянкой полуметровый деревянный кол в зад жертвы и наблюдать за его мучениями. Поделился, сволочь, и какое блюдо у них в группе самое любимое; оказывается, нужно человека избить битами, ломая кости и делая больше гематом, но бить так, чтобы он как можно дольше оставался жив. После такой обработки получается очень вкусный шашлычок. Идиот – он ещё хвастался, что является лучшим забойщиком из всех карателей Секретариата.

Саша сплюнул, посмотрел на меня и заявил:

– Ладно, давай по глоточку дохтуровской и пора дёргать из этой жопы мира.

Я, прежде чем ему что-то ответить, оглядел остальных, несколько притихших после этой информации, а потом высказался:

– А надо ли нам так уж спешно выезжать? Ты ведь сам говорил, что Секретариат может организовать погоню не раньше чем утром. Тем более никто не знает, с какими силами столкнулись люди Глобуса. Вдруг те два вездехода, про которые им известно, это только передовой дозор, а за ними идёт мощная группа бронетехники. Так что, вполне вероятно, этот Секретариат даже дёргаться не станет, а будет тихо сидеть в своей норе и молиться, чтобы мы проехали мимо. Поэтому считаю, что особенно суетиться и нервничать не надо, лучше сейчас спокойно перекусим и двинемся дальше, тем более что в женском кунге нас уже ждёт сытный обед.

– Эх, Батя, твоими бы устами да мёд пить, – ответил мне Саша, потом нахмурился и продолжил: – Этому Глобусу практически всё о нашем составе известно. Даже есть фотографии всех наших вездеходов. Может быть, только какое у нас количество народа и единиц вооружения он точно не знает.

– Откуда? – непроизвольно вырвалось у меня.

Саша невесело улыбнулся и начал рассказывать, что они узнали у пленного:

– Все помнят тот момент, когда мы вернулись от места обнаружения каравана с рабами и собрались возле «Уралов» обсуждать, что нам делать дальше?

Естественно, все это подтвердили. Дождавшись, когда и я кивнул головой, он продолжил:

– Вот этот наш сбор и зафиксировал беспилотный самолёт-разведчик и даже сфотографировал так, что можно разобрать, женщины это или мужчины. Пленный бычара видел эту фотографию и говорит, что они в своей бригаде даже распределили, кто будет пользовать какую бабу.

– Да как же это мы могли не увидеть и не услышать этот беспилотник, – удивился я, – небо же уже почти совсем очистилось от облаков?

Неожиданно в разговор вступил Флюр:

– Вот и я говорю – совсем мы с Котом потеряли квалификацию. За это время полностью разучились контролировать небо. Насчёт звука это ладно – за рычанием дизелей хрен услышишь эту штуковину, но вот увидеть или, по крайней мере, почувствовать наблюдение – должны были. Так что, Кот, нам с тобой – неуд. Помнишь, что бы сделал за такой ляп наш инструктор – Гном? Он бы с каждого выпил литра два крови – не меньше, гоняя нас месяц как «сидоровых коз».

– Да ладно грызть себя, – заметил Саша, – стонами делу не поможешь! Самое смешное – я вроде бы после получения информации от Миши, что у Секретариата имеется в наличии работоспособная вертушка, периодически посматривал на небо, но ничего так и не увидел.

Я опять не утерпел и задал очередной вопрос:

– Саш, а если у них есть беспилотник, почему же он не разведывал их маршрут? С ним бы они запросто вычислили нашу засаду. Да и сейчас могут за нами наблюдать…

Я с беспокойством начал обшаривать глазами небо. Не утерпев, опять высказался Флюр:

– Да не боись ты, Батя! Я с пристрастием выпытывал у этого ублюдка, почему их не сопровождал беспилотный самолёт. Он мне совершенно искренне и откровенно доложил, что беспилотник у них один, и командиру сообщили по рации, что сегодня вылетов уже не будет, и ещё сказал: «Эти козлы из шарашки опять, наверное, вздумали саботировать, когда вернёмся обратно, нужно будет у одного из этой братии проверить зад на прочность. Сделать это надо на общем построении шарашки, чтобы все видели, что бывает за неподчинение приказам». Так что, мужики, сегодня можно за воздухом не наблюдать, тем более скоро стемнеет, а вот завтра нужно быть внимательнее; обязательно с самого утра мониторить небо через камеры и держать под рукой снайперку – из других стволов хрен попадём в эту заразу.

– И не только снайперку, но и ПЗРК – не нужно забывать о вертушке, – добавил Саша.

Он неосознанно пощёлкал предохранителем автомата, опять посмотрел на меня и продолжил делиться сведениями, полученными от пленного:

– Это всё я рассказывал вам про неприятные вещи. Но, считаю, что есть и хорошие сведения. А именно – все в окружении Глобуса уверены, что обнаруженные вездеходы двигаются в Донбасс из района Кавказских Минеральных вод. Там, в районах с термальными источниками, в некоторых пещерах и убежищах выжили люди. Служба пеленгации Секретариата засекла переговоры хохлов и Кавказской унии о выделении последней одной из шахт. У термоисточников стало совсем невозможно жить – запасы продуктов почти кончились, топлива нет. Остался только один ресурс – тепло земли, но они не в состоянии увеличить производство электроэнергии, и парники, которые там есть, тихо загибаются, поэтому на остатках жидкого топлива кавказцы собираются добраться до Донбасса; там их принимают, но взамен должны получить почти всю технику и двести рабов, а также безоговорочное подчинение их Директорату. Вот люди Глобуса и подумали, что мы – это первая партия переселенцев.

– А чем же это хорошая новость? – недоумевающе спросил Володя.

– А тем, что нас могут преследовать на расстоянии не больше чем двести километров от этого места, потом уже начинается земля Донбасского Директората, – ответил Саша и продолжил своё повествование: – Как сказал пленный – хохлы никого никогда не выдают. Можно здесь вырезать элиту какой-нибудь шахты, сбежать в Донбасс, и ты в безопасности, тем более если у тебя имеется какой-нибудь хабар, чтобы расплатиться. Впрочем, беглецов из Донбасса тоже никогда обратно не выдают. Одним словом, у них тут вооружённый нейтралитет, откровенно говоря, те и другие опасаются залезать на чужую территорию. К тому же в Донбассе сейчас проходит большая ярмарка, и там много представителей Секретариата; в любой момент их можно взять как заложников, если люди из Ростовских шахт поведут себя недружественно. Донбасский Директорат гораздо богаче и мощней Секретариата; у них больше не разрушенных после землетрясения шахт и, соответственно, спасшихся людей, кроме этого, всё ещё имеются запасы жидкого топлива, которые находятся в хранилищах Лисичанского нефтеперерабатывающего комбината. Эти запасы позволяют им вести бартерную торговлю с другими анклавами выживших людей. Например, из Секретариата туда везут в обмен на бензин рыбу, выращенные в шахтах грибы и рабов. Рыбу, кстати, тут получают, выпиливая её из обледеневших водоёмов.

В этом сообщении меня больше всего взволновали сведения об имеющихся анклавах выживших, я всё ещё не мог свыкнуться с мыслью, что этот мир довольно плотно заселён; ещё вчера был почти убеждён, что на всей Земле в живых остались только мы, а тут вдруг – тысячи и тысячи выживших. К тому же идёт довольно бурная общественная жизнь.

«А что, разве это не так? – подумал я и сам себе ответил: – Проводимая ярмарка яркий тому пример».

Кроме этого, меня кольнула информация, касающаяся Лисичанского комбината, ведь в одном из вариантов выбора нашей трассы именно его мы рассматривали как один из вариантов промежуточного места, где можно было гарантированно найти топливо. Теперь получалось, об этом нужно было забыть. И вообще выходило, что теперь нам нужно держаться подальше от мест, где могли выжить люди. По-видимому, в этом новом мире каждая более или менее крупная группа выживших считала своей законной добычей всё, что находилось вблизи места их обитания. Из сведений, выуженных у пленного, основной ценностью, по которой оценивалась сила этих анклавов, являлось наличие техники и запасов жидкого топлива. Исходя из этого, мы являлись очень лакомой добычей, в основном, конечно, из-за наших вездеходов и запасов солярки.

Эти мои мысли подтверждал Саша, невозмутимо пересказывая информацию, полученную от захваченного быка:

– Сейчас положение на шахтах Секретариата не очень хорошее. В связи с наступающим потеплением прошлым летом еле удалось отстоять шахты от затопления. Ресурсы имеющихся небольших ТЭЦ были полностью брошены на откачку воды. В процессе этого было очень много поломок оборудования, и теперь там очень сильно не хватает запчастей. Квалифицированных кадров тоже очень мало, к тому же мотивация работать у тех, которые остались, практически сведена к нулю. Рабы, у которых имеются хоть какие-то знания и технические навыки, делают всё буквально из-под палки и при малейшей возможности саботируют любые действия элиты. Даже люди из касты «работяг» с большой неохотой выполняют работу, выходящую за рамки их повседневных обязанностей. На шахтах участились случаи взрывов метана – вентиляционное оборудование постепенно приходит в упадок. Элита практически на всех шахтах старается выбраться для жизни наверх, на что тоже используются ресурсы ТЭЦ, но ведь они не безграничны. Ко всему прочему, участились эпидемии и вспышки желудочно-кишечных болезней. Собранные ранее лекарства практически кончились, поступлений новых нет – откопанные из-под снега, как правило, уже испорчены. К тому же вся система здравоохранения полностью развалена, осталось очень мало врачей, и те занимаются только элитой и быками. Запасы жидкого топлива по всем шахтам Секретариата не превышают четырех-пяти тонн, особенно они снизились после прошлогоднего потепления.

– Что же получается, мы у них процентов пятнадцать топлива отобрали? – удивился Коля.

– Получается, что так, – подтвердил Саша и продолжил: – В рядах самых дальновидных представителей элиты начинает зарождаться паника, и они думают уже о том, куда бы отсюда сбежать. Для этого ведутся переговоры с самыми надёжными группами быков, вот почему эти планы и стали известны нашему пленнику, – Саша усмехнулся, – который любезно согласился рассказать о них Флюру. Хан недобро ухмыльнулся и воскликнул:

– Попробовал бы гад не выложить мне всё это!

Между тем Саша продолжил:

– Возможности немедленно перебраться из этих мест в более тёплые районы, где уже растаял снег, мешают несколько факторов. Во-первых, нехватка топлива и работоспособной техники. Во-вторых, то обстоятельство, что готовая к переселению элита боится противодействия людей, остающихся на шахтах. Имеющимися средствами, даже при наличии топлива, можно эвакуировать только десять процентов элиты, вот поэтому они готовы пожертвовать оставшимися ресурсами и хорошими отношениями с Донбассом, чтобы отобрать вездеходы у беженцев из Кавказского региона. В Донбасс был отправлен беспрецедентно большой караван – чтобы там выменять хоть сколько-нибудь топлива, для чего выскребли из запасников многие дефицитнейшие продукты и материалы. После завоза топлива Секретариат намерен организовать военную экспедицию в Новороссийск и на буровые вышки в Чечне. Правда, Чечню рассматривают как крайний случай; по горным дорогам передвигаться сейчас практически невозможно, поэтому они подумывают об организации туда воздушного моста посредством вертолётов и воздушных шаров. Но всё это пока из области фантастики. Реальной же остается только возможность добраться до новороссийских нефтяных терминалов. Правда, у них уже есть хозяева, это Сочинская гвардия. По страшной ругани пленной сволочи в их адрес – это самое нормальное общество из всех, про которые он рассказывал. У них нет рабства и людоедства. В большинстве своём люди, которые там выжили, это бывшие железнодорожники и пограничники. Основными укрытиями, в которых они переживают эти дикие морозы, являются не совсем разрушенные туннели и природные пещеры. У этих ребят основным слабым местом является их малочисленность; по данным разведки Секретариата, их там не более семисот человек.

– Как ты думаешь, имеет смысл нам там появляться, – прервал я Сашу, – или всё-таки искать топливо для дозаправки где-нибудь в другом месте?

Он на секунду задумался и ответил:

– Сейчас, когда с нами находятся женщины и дети, мы очень уязвимы. Поэтому рисковать ими мы не имеем права, и доверять словам какого-то быка я не намерен. Кто знает, что там за люди, и не посчитают ли они, что для нас слишком жирно – разъезжать на таких вездеходах. Остаётся только одно – гнать до Румынии, там, в порту Констанца тоже имеются большие терминалы и, что сейчас не менее важно, рядом нет никаких шахт и других убежищ.

– А, может быть, заедем в Одессу или Севастополь, – вступил в разговор Володя, – всё-таки они поближе.

– Ты что, забыл про одесские катакомбы и подземные базы Севастополя? – упрекнул его Флюр. – А судя по сегодняшним сведениям, агрессивный народ может быть где угодно. Я по максимуму выжимал из этого ублюдка сведения обо всех известных местах обитания выживших людей и выяснил, что даже ему известно таких не менее пятнадцати, о четырёх Саня уже вам рассказал – это те, которые находятся неподалёку и торгуют между собой. Однако есть ещё куча других мест, об их существовании стало известно, когда восстановилась радиосвязь, и то, речь идёт только о тех группах, где имеются коротковолновые радиостанции, а ведь могут быть другие, небольшие, типа нашей, которые всё ещё находятся в неведении насчёт окружающей их действительности и медленно варятся в собственном котле. Кстати, большое количество людей выжило в тульских шахтах, но они сидят там как затворники, даже не пытаясь организовать исследовательские экспедиции и вступить в реальный контакт с другими.

– Ничего себе, это же совсем недалеко от нашего дома, – удивился Коля, что же они даже не проверили, что творится в Москве?

– Это меня тоже очень удивило, – вступил опять в разговор Саша, – ведь в поисках топлива мы проверили заправки чуть ли не до самой Тулы, но нигде посторонних следов не видели. Как рассказал пленный бычара, он слышал беседу своего командира с Глобусом о том, возможно ли организовать экспедицию в Москву, чтобы там набрать хорошего хабара. Во время этого разговора зашла речь и о туляках, и Глобус так успокаивал бригадира карателей: «Не волнуйся, эти тульские козлы тебе проехать не помешают. Они хапнули в своё время государственные стратегические запасы продуктов, а сейчас сидят в своих норах и даже нос боятся высунуть; жируют там, понимаешь, на общественных харчах. Были бы поближе, с удовольствием пощупал бы их за вымя. К тому же жидкого топлива у них очень мало, не зря они уговаривают Директорат завезти им бензин и за него готовы отдать сколько угодно продуктов. Идиоты – как будто не знают, что у хохлов на их земле имеется ещё куча элеваторов, набитых зерном, да и бесполезного народа хоть задом ешь, а это тебе запас свежего фарша, не чета каким-то гнилым старым консервам. И вообще, нужно было меньше тратить топлива на разборки между шахтами, а то, как рассказывали перебежчики оттуда, у них междоусобица длилась три года, за это время были сожжены практически все запасы топлива и перебито куча народа».

Пересказав эти слова Глобуса, Саша посмотрел на часы, на небо, затем оглядел всех присутствующих и заявил:

– Рассказывать можно ещё очень долго, разных интересных сведений мы узнали много, но не забывайте, что нам до рассвета нужно проехать не менее двухсот километров. При нашей скорости это почти семь часов непрерывного движения. Значит, нужно отправляться не позже чем в 22 часа, а сейчас уже пошёл восьмой час вечера. А нам нужно окончательно загрузиться, прицепить сани, ну и перекусить, естественно. Поэтому давайте заканчивать и пойдёмте обедать.

Его слова нашли у всех полное одобрение, эти сумасшедшие последние часы высосали из каждого последнюю энергию, и желудки настойчиво требовали нового поступления. Не затягивая время, мы тут же договорились – что я с Валерой остаюсь заправить ТТМ, а остальные идут в женский кунг на обед. Там оставляют на лавке самые лучшие места для нас. Пока дамы всё разогреют, подойдём и мы. После этого ребята направились в сторону кунгов, Валера начал подносить к ТТМу канистры с соляркой, выкачанной из бака подбитого «Урала», а я заливал их в бак нашего вездехода. Топливо, остатки которого переливали из бочки – уже все вытекло в бак ТТМа. Закончив заправку, мы, установив кран грузового «Урала» в походное положение, тоже покатили на лыжах в женский кунг на обед.