В путь мы тронулись только в десять часов утра, схема движения была такая же. В первый экипаж опять напросилась Вика – наблюдать за встречающимися объектами. После обнаружения ею корабля я нисколько не препятствовал этому решению. Двигались мы в уже хорошо отработанном четырёхчасовом ритме. Все наши водители привыкли к этому монотонному движению, даже Флюр гораздо реже болтал по рации.

Как-то незаметно мы въехали на замёрзшую поверхность русла реки Дон. Первый экипаж даже не прокомментировал это событие по рации. Обсуждения начались, только когда стали двигаться по тому месту, где раньше находилось Цимлянское водохранилище. К этому времени мы были в пути уже больше суток, температура в этой местности была -24 градуса, шёл не сильный снег. После короткой остановки и смены водителей, когда я уже находился в полудрёме, раздался вызов по рации, и Флюр начал вещать Сергею:

– Как ты там себя чувствуешь, мой верный друг Санчо Панса? Не угнетает ли тебя наш строгий босс?

Сергей немного раздражённым голосом ответил:

– Слушай, Хан! Твои шуточки меня уже заколебали. Тебе что там, поговорить не с кем? Вас же в кабине три человека! Ты, наверное, там тоже уже всех достал.

Между тем Флюр продолжал:

– Что ты нервничаешь, Малой, я же по дружбе тебя веселю, не даю уснуть. Можно сказать, повышаю технику безопасности и твою бдительность; а то, глядя в окна на открывающиеся бескрайние просторы, можешь с непривычки повредиться рассудком, ведь сидя под своим Гомелем, ты не привык к таким масштабам. У вас там что: повернул голову направо – с полкилометра поле картошки да лес, повернул голову налево – то же самое. То ли дело здесь, вот уже сколько едем, а конца и края не видать – лепота. А ты только спать да жрать – вроде бы русский, а нет в тебе чувства широты и бесшабашности.

Дальнейшего трёпа я уже не слышал, сон сморил меня – очнулся от тычков в бок. Открыв глаза, увидел, что мы стоим, а Сергей что-то говорит в микрофон рации. Я посмотрел на часы, с прошлой пересменки прошло чуть больше трёх часов. «Значит, остановка внеплановая, – сразу же подумалось мне, – не дай бог, если кто-то сломался».

– Малой, что стряслось? – требовательно спросил я.

Он повернулся, протянул мне рацию и ответил:

– Да ничего страшного, Батя, не волнуйся. Флюр чуть там на какое-то препятствие не наехал. Сейчас они пытаются разобраться, что это.

В этот момент из рации раздался голос Саши, он спросил:

– Серый, ты разбудил Батю? Я дунул в микрофон и сказал:

– Я уже внимательно тебя слушаю. Что случилось, почему стоим?

– Батя, тут такое дело, похоже, все водоплавающие корыта нас просто преследуют, – ответил Саша, потом немного помолчал и продолжил: – Уже начали мешать нашему движению. Флюр прямо чуть не наехал на торчащий винт какого-то судна. А ты скажи Малому, чтобы он аккуратно подъезжал к нам, потом захвати фонарь и на лыжах подъезжай к этому кораблю. Будем на месте думать, что делать дальше. Флюр уже там, я с Викой тоже сейчас туда отправлюсь. Вон, вижу уже, что и Володя с Колей подтягиваются. Всё, пока, до встречи.

Рация замолкла, я посмотрел на Сергея и произнёс:

– Ну что стоим, ты же всё слышал. Давай подъезжай потихоньку к грузовому «Уралу» и пойдём смотреть на это корыто.

Сергей, включив дополнительный прожектор над кабиной, начал медленно подползать к вездеходу нашего первого экипажа. Приблизившись, он встал параллельно ему – таким образом он дополнительно осветил судно, лежащее практически на боку.

Действительно, буквально метрах в тридцати виднелся длинный снежный вал, из ближайшего к нам окончания этого длинного сугроба нелепо торчал корабельный винт, его легко было узнать – нижняя лопасть была полностью свободна от снега. Я вылез из «газона», надел лыжи и подъехал к группе ребят, стоящих у самого винта и что-то горячо обсуждающих. Они спорили, к какому типу принадлежит это судно. Флюр возбуждённо утверждал:

– Да наверняка это какая-нибудь большая баржа. Я объехал вокруг. Длина корабля около ста сорока метров – конечно, великовато для обычной баржи. Трюм у судна открытый, в нём щебень. Половина высыпалась, и внутри трюма образовались пещеры, не засыпанные снегом.

Саша пытался ему возражать:

– Да ладно, Хан, у тебя любое судно, которое не на море – корыто или лоханка, в лучшем случае – баржа. Ты бы лучше внимательно изучил материалы из ноутбука, взятого из каюты капитана. Там есть хорошая подборка всех типов судов. Пока ты катался на лыжах, разглядывая трюмы, я её просмотрел и, доверяя твоему глазомеру о длине этого судна, могу сказать – скорее всего, это теплоход серии «Волга-Дон». В этой серии много судов с открытыми трюмами. Шириной оно более шестнадцати метров, а это как раз соответствует высоте снежной горы, если допустить, что вода из водохранилища ушла, и судно легло боком прямо на грунт.

Подъехавший Сергей с ходу ввязался в разговор:

– Да что вы спорите ни о чём? Какая, нахрен, разница, что это за корабль! Самое главное в нашем деле – есть ли тут топливо и как, особо не задерживаясь, его добыть? Вот что нужно обсуждать! А вообще, чем лясы точить, лучше быстрее встать на стоянку, похлебать горячего супчику да нормально выспаться.

На этих словах Флюр и Саша дружно засмеялись, потом Флюр, продолжая изредка пофыркивать, произнёс:

– Ну ты и чудило, Малой! А ради чего, мля, мы тут, на морозе, глотки рвём! Ты хоть понимаешь, что точно определив тип судна, мы сможем быстро добраться до танков с соляркой. Или ты хочешь опять ковыряться трое суток, перекидывая горы снега?

И, обращаясь уже ко мне, он продолжил:

– Эх, Батя… этой горе мышц ещё и мозгов побольше – цены бы ему не было.

В разговор опять вступил Саша:

– Да ладно тебе, Хан, наезжать на парня. Ты лучше дело говори – что сам-то предлагаешь?

Флюр, оглядев всех, усмехнулся и изрёк:

– Как будто вы не знаете мои предложения – взрыв, только взрывом мы проложим путь к вожделенному топливу. Так уж и быть, я готов пожертвовать своим последним резервом тола, чтобы пробить борт этой посудины. Саня, если ты уверен, что это «Волга-Дон», то тогда, по схеме, мы легко найдем, где расположены танки с топливом; пробиваем там борт и насосом выкачиваем солярки столько, сколько нам нужно. Перед этим из гранатомёта сбиваем снег с нужного места, лопатами или снегоуборщиком всё там подчищаем, и я начинаю священнодействовать. Думаю, часов за десять мы всё закончим, – он посмотрел на Володю и добавил: – Если, конечно, наш интендант расщедрится на дополнительный стимул…

– Слушайте, а на кой ляд нам вообще тут задерживаться, – вдруг выдал Николай, – по всем расчетам у нас и так горючего хватит до Новороссийска, к тому же мы и взять-то сможем тонны две, не больше.

– Расчёты расчётами, а полные баки и цистерна нам явно не помешают, – подвёл я итог разговору и добавил: – К тому же немного времени у нас есть, вряд ли, исходя из нынешних температур, Средиземное море начнёт таять раньше конца апреля.

Потом, глядя на Сашу, спросил:

– Санёк, а реально это – гранатомётом очистить борт от снега, а потом толом пробить ход к танкам этого теплохода. Не придёт ли звиздец этому кораблю, да и нам – грешным?

Он, не думая, ответил:

– Насчёт звиздец это вряд ли, тем более мы, на всякий случай, отъедем подальше. А вот поможет ли стрельба из гранатомёта, тут – не знаю, но, по-любому, стрелять надо, хоть лишний снег собьем. Корабль лежит на боку с уклоном градусов тридцать, образовалась хорошая железная горка, поэтому снег должен сверху хорошо пойти, к тому же, ему есть, где собираться – вон какая ложбина образовалась у днища. У этого типа теплоходов ёмкости с топливом находятся внизу, даже ниже, чем дизеля, поэтому, если не убрать верхний снег, при взрыве завалит пробитое отверстие и его придётся откапывать вручную. Здесь есть ещё один нюанс – борта могут быть двойные и взрывать придётся два раза.

Выслушав его, я оглядел всех наших водителей и спросил:

– Будем откапывать это топливо или ну его, побережём силы?

Общий настрой высказал Сергей:

– А чего не размяться-то! Пока ехали, уже все, наверное, мозоли на своих задницах натёрли. К тому же нормально поесть, да и поспать на кроватях можно будет. Ведь сейчас не так уж и холодно, всего-то –25 градусов – работать можно.

И я стал давать распоряжения:

– Так, тогда начинаем ставить лагерь по нашей обычной схеме, только не меньше чем в километре отсюда. Потом пообедаем и укладываемся спать. Сейчас второй час ночи, допустим, что в четыре часа уже все улягутся, значит, подъём в десять часов утра. Саша и Флюр на рабочем модуле ТТМа подъедут к теплоходу и с крыши вездехода гранатомётом собьют снег в нужном нам месте. Ну а потом уже будет видно, что дальше делать. Да ещё, чуть не забыл – Максим, ты залезь в наш кунг и затопи печку, ну а ты, Володя, предупреди наших дам, чтобы начинали готовить обед. Всё, по коням – время пошло!

Народ стал расходиться по своим вездеходам. Минут через двадцать мы начали устраивать новый лагерь, а около трёх часов ночи все уже сидели за столом в кунге и обедали. Этот ночной обед прошёл очень тихо и быстро, без особых разговоров и обсуждений. Все чрезвычайно измучились долгой дорогой и мечтали поскорее принять горизонтальное положение. Я уже в половине четвёртого лежал на своём спальном месте и как будто издалека слышал, как убирались последствия нашего пиршества. Как обычно, заботу о мужском бытовом благополучии несли наши жёны.

На следующее утро проснулся от шума отдалённых взрывов, подскочил от неожиданности и получил ощутимый удар по голове, наткнувшись на перекладину второго уровня наших нар. Громко выругавшись, я даже разбудил лежащего рядом Володю, который привстал, удивлённо смотря на меня, и участливо спросил:

– Ты что, Толь? Неужели даже тебя укатала такая жизнь, что кошмары снятся?

– Какие, на хрен, кошмары?.. Ну Конь и спроектировал нары, мог бы гад сантиметров на пять перекладину повыше сделать, – сказал я, потом снова матюгнулся и продолжил: – Уже второй раз головой долблюсь, наверное, такую шишку набил, что теперь шапку не натянешь. Слушай, Володь, ты никаких взрывов не слышал?

– Не, ну точно тебе какой-то кошмар приснился, – ответил он, – вон, уже войнушка мерещится.

В этот момент опять раздалась серия отдалённых хлопков.

– Во, теперь-то слышишь! А то – кошмары, войнушка! Я уже забыл, когда последний раз сон видел; состояние, как у робота – поработал, отрубаешься, через четыре часа снова включаешься и опять работа.

Володю совершенно не обеспокоили услышанные звуки, он, не меняя тона, произнёс:

– А, это наверняка наши вояки с гранатомётом развлекаются. То-то я сквозь сон чувствовал, как Саня с Флюром с верхней полки спускались. Я ещё, когда они вышли, посмотрел на часы, было половина десятого, ну, думаю, полчаса-то я имею право ещё соснуть.

Этими словами он пробудил и во мне способность к осмысленным действиям и мыслям. Я посмотрел на свой хронометр и присвистнул:

– Вот это даванули! Уже одиннадцать часов! Что же они нас-то не разбудили? Ведь договаривались устраивать подъём в десять часов. А они, судя по всему, и женщин предупредили, чтобы те нас не будили и подождали с завтраком.

– Во, Батя, чувствуешь профессиональную заботу об отдыхе личного состава, – съязвил Володя, – а ты бы всех поднял в десять часов, и все, кроме наших вояк, мучились бы бездельем всё это время. Наблюдали бы из окна, как они обстреливают теплоход. А так мы хоть лишний часок поспали.

С верхней полки свесилась голова Сергея, позёвывая, он произнес:

– А Интендант-то прав. Солдат спит – служба идёт! Я тоже слышал, как они перешептывались, но набиваться в напарники не стал. Коль они такие ответственные и добренькие, то и мне не грех лишнее время поваляться в тепле, – и он громко заржал, разбудив всех остальных, правда, сам заработал подушкой по голове от лежащего рядом Валеры, который воскликнул:

– Да, жалко, что ночую не на нижней полке, там можно было бы дотянуться до чего-нибудь более существенного, чтобы поучить тебя хорошим манерам.

Настроение было хорошее – мы полностью выспались и отдохнули, поэтому быстро встали и начали одеваться. Николай послал Макса в женский кунг, чтобы он предупредил наших дам, что мы полностью готовы к завтраку. Пока он вместе с Машей и Галей носил уже готовые блюда, появились и Саша с Флюром. Николай их встретил словами:

– Ну что, страдальцы за народное дело, намёрзлись на улице? Я бы на месте Бати распорядился выделить вам по пятьдесят грамм коньячка. Пока мы тут спали, вы уже, небось, очистили от снега весь корабль.

– А что, Мастер прав, – молниеносно поддержал его Флюр, – по крайней мере, по лишнему черпаку супчика мы с Саней явно заслужили.

– Не беспокойся – внеочередная добавка вам гарантирована. А сейчас общество поделится с вами бутербродами, – успокоил я хитрого жучилу.

Потом повернулся к Володе, подмигнул ему и предложил:

– Ну что, Интендант, я, конечно, понимаю, как тебе тяжело, но поощрить ребят надо. Так что, давай, не жмись, доставай баночку паштета, считай, что это плата за лишние полтора часа, которые мы смогли подрыхнуть.

Пока Володя, кряхтя, доставал консервную банку, ребята разделись, умылись и сели за стол, где уже стояли тарелки с завтраком. Мы опустошили их буквально за несколько минут, и, попивая компот из сухофруктов, Саша приступил к рассказу о том, что они сделали за это время:

– Первым проснулся Флюр, он-то и предложил пойти пораньше и отработать по этому теплоходу из гранатомёта. Я тоже подумал, что вас будить совершенно не обязательно, по-любому, стрелять будем мы, а вы хоть немного, но ещё поспите, да и под ногами мешаться никто не будет. Результатов нашей стрельбы пока не видно – всё в снежной пыли. Как раз, когда позавтракаем, снег осядет, и можно будет думать, что делать дальше. Но всё равно к судну надо везти сразу и снегоуборщик, и генератор, да и другие инструменты тоже. Так что, Батя, запрягай ребят, чтобы всё начинали укладывать в сани.

Флюр, во время этого монолога Саши, достал из своего загашника последние три толовые шашки и положил в бардачок ТТМа.

В дальнейшем мне даже не пришлось командовать – вся техника и инструменты были давно закреплены, и каждый знал, что ему нужно делать. Поэтому, когда все оделись и вышли из кунга, никакой суеты не было. Мы быстро догрузили одни сани, прицепили их к ТТМу и, набившись, как селёдки в банку, в кабину этого большого вездехода, поехали к теплоходу.

Добравшись туда, мы увидели довольно оптимистичную картину. Практически весь борт у кормы судна был свободен от снега. Когда я на лыжах подъехал вплотную к месту, где по схеме должна была находиться топливная ёмкость, то увидел, что кубов двадцать снега нам всё равно придётся откидывать от борта. За мной следом подкатили и остальные ребята, так что мне не пришлось на пальцах объяснять, кто что будет делать. Работы предстояло максимум часа на три, поэтому мы договорились, что управлять снегоуборщиком будут посменно только два человека, а именно – я и Сергей, после чего мы отправляемся отдыхать и в других работах участия принимать не будем. Обговорив всё это, совместными усилиями сняли «Хонду» с саней, подогнали к теплоходу, и я начал снегоуборщиком откидывать снег от борта. Сергей вместе с остальными направился в наш лагерь, чтобы перегнать к кораблю «газон» – было довольно холодно, и необходимо было место для обогрева. Перед тем как уехать, Саша отцепил сани с оборудованием и топливом, подошёл ко мне и спросил:

– Слушай, Батя, как ты считаешь – имеет ли смысл обустраивать нашу стоянку?

Выключив тарахтящую «Хонду», я ответил:

– Да всё зависит от Флюра. Если он сможет быстро пробиться к танкам с топливом, то тогда уже завтра можем трогаться дальше, поэтому городить основательный лагерь не будем, тем более после взрыва всё равно нужно будет всей техникой подползать сюда, чтобы заправиться. Поэтому вы там особо не напрягайтесь – лучше отдохните, да и наши дамы и дети уже соскучились без мужского общества.

– Понял, – коротко произнёс Саша и направился к вездеходу.

Когда ТТМ тронулся, я опять завёл снегоуборщик, продолжая прерванную работу.

Малой на «газоне» подъехал минут через тридцать, и я, уже основательно замёрзший, с наслаждением забрался в тёплую кабину. Вместо меня «Хондой» стал управлять Сергей. Хотя на улице, по сравнению с морозом, стоявшим в начале нашей эвакуации, было и не очень холодно, всего-то –22 градуса, мы всё равно решили меняться через каждые полчаса. Вся эта работа заняла чуть больше трёх часов. Ещё до её окончания я по рации вызвал Сашу и сообщил:

– Всё, дело сделано! Бери нашего взрывника, и дуйте сюда. Пусть он покажет, на что способен. Других ребят не бери, пускай отдыхают – в случае чего, подсобниками будем мы с Малым. Да, и обязательно скажи нашим дамам и Володе, чтобы ждали нас с праздничным обедом; если даже и не добудем солярку, всё равно мы его заслужили. Ладно, ждём вас.

Вскоре после того, как мы очистили от снега нужное место у борта судна, появились и наши вояки. ТТМ подъехал на пару метров к очищенному борту теплохода, и первым из него выпрыгнул Флюр. Он, даже не надевая лыж, слегка проваливаясь в снег, подошёл к металлической поверхности и рулеткой начал вымерять расстояние от начала палубы до предполагаемого места нахождения топливного танка, потом мелом нарисовал на том месте овал, повернулся к нам и заявил:

– Ну вот, теперь вы видите, где будет будущий источник солярки. Малой, давай, шуруй к «Уралам» и начинай, как я тебя учил, коптить рыбу. Не позднее чем через два часа к тебе пожалует чертовски голодный Хан, ты уж постарайся его уважить, а то больше я тебя ничему учить не буду – так неучем и помрёшь.

Глядя на очерченную мелом металлическую поверхность, я спросил у Флюра:

– Ты бы всё-таки объяснил, как будешь делать отверстие, ведь стальной лист борта очень толстый, а у тебя осталось всего три шашки с толом. Если просто прикрепишь их скотчем к борту, то при взрыве всего лишь прогнётся металл и всё, к тому же борт может быть и двойным.

На моё сомнение Флюр ответил:

– Правильно мыслишь, Батя! Но на это у нас есть ход конём. Так уж и быть, раскрою тебе наше с Сашей ноу-хау. Когда вы уедете, мы с Саней тоже отъедем метров на сто, после чего Кот, как лучший снайпер, возьмёт РПГ и сделает в отмеченном месте дырку. Если после этого наша лоханка не загорится, туда подхожу я и толом расширяю пробоину. Потом, если даст Бог, и мы все-таки не запалим этот теплоход, то уже в самом топливном танке высверливаем отверстия, чтобы мог пройти насос, и вызываем Дохтура на бензовозе. Ну а настоящие герои, я и вас с Малым считаю, спокойно сядем в ТТМ и будем насыщаться полезными калориями. А там, глядишь, Интендант ещё и несколько капель горячительного выделит. Остальные же пускай отрабатывают полученный внеплановый отдых – наполняют соляркой цистерну и подготавливают всё к дальнейшему движению.

– Слушай, а ты не боишься, что топливо всё-таки загорится, и получится большой бумм? – спросил я.

– Какой, нафиг, бумм!.. Это же соляра, а не бензин, да и температура сейчас –22 градуса. Кстати, вспомни прошлый корабль, всё обошлось без всяких внутренних взрывов и даже без пожара. К тому же сейчас у нас положение с топливом совершенно не критичное, и по большому счёту хрен с ней, с этой соляркой, главное сейчас – не упустить время.

Я хмыкнул, хлопнул его рукой по плечу и сказал:

– Ладно, дерзайте, мужики! Вам как старым воякам вся эта бодяга с толом и гранатомётом более знакома и близка. Ну а мы с Сергеем тогда поедем на хазу и будем ждать вас с победой.

– Да, и пускай Малой не забудет про копчёную севрюгу, – крикнул вслед Флюр, когда мы уже подошли к «газону».

Приехав в лагерь, ничего не убирая с саней, сразу же направились в кунг. Там все преспокойненько дрыхли, я тоже, умывшись, забрался на своё спальное место. Сергей же, чертыхаясь, отправился готовить копчёную рыбу, бубня себе под нос:

– Ну ладно, чёртов Хан, так уж и быть, сделаю я тебе рыбки, только ты топливо добудь, чертяка, да и сам не пострадай.

Я глядел на него, и мне вспомнился трогательный момент старого советского фильма «Чапаев», когда взяли в плен адъютанта белого генерала. С этими воспоминаниями я и уснул.

Вывел меня из сонных грез не столько шум от громких разговоров и звона столовых приборов, сколько разнёсшийся по всему помещению божественный запах свежекопчёной рыбы. Увидев, что вся наша бравая команда бесцеремонным образом сидит за столом без меня, и каждый из них накладывает себе в тарелку огромные куски рыбы, я соскочил с кровати и громко воскликнул:

– Вы что, лишенцы, совсем потеряли совесть? Забыли, кто тут главный? Без меня уселись! Всех, нафиг, разжалую!

– Батя, не боись, твоя доля не тронута, я её припрятал, – успокоил меня Сергей.

– Тебя, наоборот, уважили, не стали прерывать сладкий сон, – поддержал его Саша, – к тому же это так, лёгкая разминка перед праздничным банкетом.

Пока они так балаболили, я быстро оделся, уселся за стол и требовательно постучал вилкой по столешнице. Сергей молча встал, достал из антресоли и передал мою порцию севрюги. Только после того как полностью подчистил тарелку и взял чашку с чаем, я начал прислушиваться к ведущемуся разговору. Вдруг до меня дошло, если Саша и Флюр здесь, то операция по вскрытию теплохода завешена, и я, перебивая всех, спросил у нашего взрывника:

– Слушай, Хан, я, видать, всё самое интересное проспал. Скажи-ка, как там обстоят дела с пробоем борта теплохода.

Флюр, прекратив втолковывать что-то Игорю, повернулся ко мне и ответил:

– Ха… да ни в жизнь не поверю, что Батя может проспать самое интересное, ты же раздачу севрюги не проспал. А что касается теплохода, то там всё – тип-топ. Дырку в борту сделали с одного выстрела РПГ, потом я двумя толовыми шашками расширил это отверстие и, кстати, этим же взрывом пробил дыру в топливном танке. Металл, наверное из-за морозов, стал какой-то хрупкий. Я явно переборщил, установив там две котлеты с толом. Хотя, благодаря этим же морозам, ничто не загорелось, а солярка похожа на кисель.

– А что, там много топлива вылилось? – продолжал выспрашивать я.

– Да не волнуйся, сколько бы ни вылилось, нам заполнить заправщик останется, – с усмешкой произнёс Флюр, – как раз сейчас я и даю Дохтору с Мастером цеу, как им действовать при откачке топлива.

– Какого чёрта металл стал такой хрупкий, ведь он находился под снегом, и температура там должна быть гораздо выше, чем на поверхности, – удивился я, – вон, у нашей техники нет же проблем с корпусными деталями.

В разговор вступил Володя:

– Верхняя часть борта теплохода была практически свободна от снега; он как с горки, под воздействием собственного веса скатывался вниз; металл оголялся, а так как теплопроводность его очень высокая, то воздействие низких температур было даже и глубоко под снегом. У нас же в подснежных гаражах контакта с внешней атмосферой не было, и, как мы знаем, там температура редко опускалась ниже минус сорока градусов. По-видимому, так же было и в откопанных нами ангарах военного склада.

– А почему же под воздействием таких температур не рассыпался наш ветряк? – продолжал допытываться я.

– Ну это лично твоё, Толя, везение или интуиция – установить вместо стойки корпусные детали от крана, – продолжал втолковывать мне Володя, – они были изготовлены из специальной стали, рассчитанной на большие колебания температур и ветровую нагрузку.

Я озадаченно почесал затылок, довольно улыбнулся и предложил:

– Слушай, Вован, ты бы это моей Маше рассказал. А то я помню, как она грызла меня, что рядом с таким красивым домом установили это убожество. Мол, портит весь вид и не только нашего участка, но и всего посёлка. Всё пыталась на меня воздействовать, что уж если и пришла такая дурь в голову, установи, мол, приличный, изготовленный на заводе ветряк.

– Ладно, когда-нибудь проведу с ней беседу, чтобы она впредь холила и лелеяла такие твои мозговые заскоки, – пообещал Володя и продолжил: – Если бы ты тогда её послушал, то мы бы здесь не сидели, а лежали бы замороженными тушами под рассыпавшимся от жёстких морозов ветряком.

Пока мы разговаривали, Игорь, сопровождаемый неуёмным Флюром, который решил лично контролировать процесс закачки топлива в цистерну, вышли из кунга. Максим пошёл помогать женщинам в приготовлении праздничного ужина, Сергей опять завалился спать, остальные на трёх ноутбуках занялись изучением материалов, найденных нами в капитанской каюте. Например, мы с Сашей с большим интересом изучали материалы по трассе нашего предполагаемого движения; Володя с Колей что-то обсуждали, склоняясь над схемой перегонного устройства, этакого мини-нефтеперерабатывающего завода; а заглянув на экран ноутбука, за которым сидел Валера, я увидел ожидаемую картинку – неизменную схему ветряка.

Этими делами мы занимались больше часа, пока Макс вместе с Галей не начали заносить уже готовые блюда для праздничного стола. После этого все выключили компьютеры и начали с энтузиазмом им помогать. Через полчаса нарисовались и Флюр с Игорём, в кунге сразу же запахло соляркой, да так, что Галя заставила ребят снять телогрейки и вынести их на улицу на проветривание. Они вышли и появились снова минут через пять, при этом воздух в помещении быстро наполнился весьма ощутимым ароматом знаменитого эликсира Дохтура. Галя этого запаха не знала, а Флюр с улыбкой до ушей вешал ей лапшу на уши:

– Дорогая Галочка, запах, что вы чувствуете своим чудным носиком – это наш с Дохтуром природный запах; он особенно проявляется, когда на кожу попадает немного солярки и ещё немного подмёрзнуть надо. Как изничтожить? Только хорошее питание, несколько капель водочки и подремать минуточек шестьсот.

Не выдержав собственного балабольства, он согнулся и залился в заразительном смехе, мужики поддержали веселье, они прекрасно знали запах эликсира Дохтура. Галя недоумённо нас оглядела, негодующе фыркнула и гордо удалилась в женский кунг. Мы ещё поприкалывались немного (в том числе над глупой физиономией как всегда всё проспавшего Серёги), пока на импровизированном банкете не появились наши женщины. Тогда все потихоньку успокоились и чинно расселись по своим местам. Флюр рассказал нашим дамам всю эпопею по добыче топлива, не забыв указать и на свою незабываемую роль в этом мероприятии. Затем началась, можно сказать, гастрономическая феерия для наших неизбалованных желудков – так как за этим ужином были испробованы все стратегические запасы деликатесов, ну и спиртного, конечно.

Ужин закончился тихо и достойно, все устали за время путешествия от частых шуток и приколов ниже пояса. Я, конечно, понимал, что всплеск этой, несколько искусственной весёлости был вызван крайним напряжением всех духовных и физических сил, и чтобы как-то снять это состояние, я и сам частенько способствовал возникновению этих чаще всего плоских и жестоких шуток. Если прямо сказать, наше положение было очень незавидное, а будущее весьма туманно. Мы были лишены нашего дома-убежища и за всё это время ни разу не увидели даже намёка на какие-то остатки цивилизации. С одной стороны, с надеждой, а с другой – со страхом я думал о нашем путешествии на юг. Я боялся, что даже если океан и освободился ото льда, всё равно вследствие больших минусовых температур всё живое погибло. Могло получиться и так, что добравшись до тёплого океана, мы окажемся в безжизненной пустыне. Вопрос – как нам дальше выжить, в основном и давил на психику. А ещё чувство кошмарного одиночества и страх перед равнодушным прессом стихии. Может быть, поэтому мы и держались друг друга – за всё это время между нами ни разу не возникло больших конфликтов; все очень бережно относились к своим товарищам, и с трудом сохранённым братьям меньшим. Обычно целой трагедией было, когда приходилось заниматься отбраковкой появившихся щенков; многие с трудом переносили, когда забивались и лишние куры. Очень мы берегли и нашу технику; так Николай, да и многие другие каждую свободную минуту посвящали её профилактике, ещё бы, ведь теперь исправность и надёжность вездеходов были последней надеждой и опорой в той борьбе, в которой по воле провидения мы принимали участие – эта была отчаянная борьба за жизнь.

Перед тем как укладываться спать, были обговорены дальнейшие планы. Саша коротко обрисовал анализ нашего нынешнего положения и каким он видит дальнейший маршрут:

– По-моему, после нахождения этого теплохода, загруженного щебнем, всем должно быть ясно, что плотина, перегораживающая Дон, разрушена землетрясением – корабль лежит на грунте. Вода из Цимлянского водохранилища ушла, поэтому двигаться по руслу реки нам не стоит – не факт, что мы сможем преодолеть искорёженную плотину. Тут совсем недалеко до Цимлянска, именно там нужно выезжать на берег и двигаться в район города Шахты. Я считаю, что нам обязательно нужно проверить район, где раньше добывали уголь. Мы же сами, когда обсуждали вопросы о том, где могли выжить люди, на первое место всегда ставили угольные шахты. А тот район расположен достаточно далеко от русла Дона, и прорвавшаяся через плотину вода вряд ли затопила находящиеся там шахты. К тому же крюк получается совсем небольшой, ну проедем лишних двести километров, зато потом от города Шахты выйдем напрямую в район Таганрога, там спускаемся на лёд Азовского моря и двигаемся к Керченскому проливу. Когда доберёмся до Чёрного моря, будем решать – двигаться ли нам к Новороссийску, на поиски топлива, или напрямик к Босфору, с заездом к побережью Румынии; там, в районе Констанцы, тоже должны быть большие нефтяные терминалы, впрочем, в Одессе они тоже имеются.

Выслушав его рассуждения, я тоже высказался:

– Слушай, Саш, страшно сейчас встречаться с другими группами выживших. Уже столько лет не видели и не общались ни с одним новым человеком. Хрен знает, кто там мог выжить – вдруг какие-нибудь уголовники. Судя по тому, как нас, уже ожидающих катастрофу, прессовала стихия, представляю, что могло твориться в неподготовленном обществе. Думаю, там выжили только настоящие волки, я бы не хотел с ними иметь дело, тем более мы для них такой соблазн – великолепные вездеходы, к тому же продукты и топливо.

– Волков бояться – в лес не ходить, – ответил мне Саша. Затем он немного помолчал и продолжил: – Невозможно же существовать, как страус – при малейшей опасности голову в песок. Да и выжить такой маленькой колонией невозможно, по этому поводу можешь проконсультироваться с нашими генетикам.

Вдруг в разговор на несколько повышенных тонах вступил Флюр:

– А Батя-то прав! На всякий случай нужно доставать и расконсервировать оружие. Имеет смысл не рвать завтра сразу вперёд, а некоторое время постоять здесь, вспомнить старые навыки обращения с оружием, да и пострелять по мишеням не мешало бы, а то вон, например, Серёга, уже, наверное, забыл, с какой стороны подходить к автомату. И раньше-то больше уворачивался от гильз, чем прицельно стрелял. Хотя, конечно, мастерства не пропьешь – вон, Саня с первого выстрела из РПГ попал точно в цель, но остальные-то этого мастерства не имеют и от первой пролетевшей мимо пули могут наложить в штаны и забыть, где у АКМа находится спусковой крючок.

После этого страстного выступления Флюра наша беседа свернула на новую стезю. Более часа мы обсуждали, какие меры нужно предпринять при встрече с другими людьми, стоит ли вообще искать с ними контакта и, в конце концов, решили – поедем маршрутом, предложенным Сашей, и осмотрим по крайней мере пару шахт, где могли укрываться выжившие люди. При обследовании этих мест будем предпринимать максимальные меры предосторожности и осмотр производить на двух лёгких вездеходах, предварительно отцепив от «газона» сани, а от ТТМа модульный прицеп. Ближайшие три дня стоим здесь лагерем, достаём и смазываем всё оружие, потом занимаемся огневой подготовкой. Также договорились, что Коля вместе с Валерой сделают на верхнем люке ТТМа шаровую опору, чтобы туда можно было устанавливать пулемёт или гранатомет. Это, самое тяжёлое наше вооружение, решили теперь хранить в кабине ТТМа, а автоматы у каждого прямо на рабочем месте в кабине. После этого разговора все, весьма задумчивые, разбрелись по своим спальным местам. Кстати, ещё договорились, что после того как выедем с территории бывшего Цимлянского водохранилища, на любой стоянке устанавливать дежурства.

На следующий день началась боевая учёба. Саша с Флюром, вспомнив своё военное прошлое, за эти три дня согнали с нас по семь потов. Мы израсходовали половину нашего немалого запаса патронов, но из РПГ было сделано всего три выстрела, и то стреляли только Флюр с Сашей. После этого у нас в запасе осталось всего шесть выстрелов. В стрельбе из автоматов по мишеням приняли участие и наши женщины. Одним словом – развлекались мы по полной программе. У меня даже одно ухо стало плохо слышать, а на плече образовался синяк от отдачи АКМа. Но, как говорится, всё когда-нибудь кончается, и эти три сумасшедших дня тоже прошли.

И вот в 12 часов дня 26 марта мы тронулись в путь, предварительно заполнив все свободные ёмкости соляркой. Температура установилась -19 градусов, шёл слабый снег. Порядок нашего движения оставался прежним. Выезд с поверхности бывшего водохранилища я заметил только потому, что вдали, слева по ходу движения, в бинокль можно было разглядеть многоэтажные, сверху засыпанные снегом строения. Я посмотрел на навигатор и понял, мы проезжаем мимо города Цимлянска. Пожалуй, за всю мою смену это было единственное развлечение для глаз, потом продолжилось обыденное, монотонное движение, когда глазу не за что зацепиться, кроме как за впереди идущий вездеход.

Ехали до глубокой ночи. В третьем часу, когда за управлением сидел Сергей, а я был в полудрёме, мы остановились. Сразу же раздался вызов по рации, когда Сергей включил её на приём, из динамика раздался несколько озабоченный голос Флюра:

– Малой, разбуди-ка Батю, тут нужно один вопрос перетереть – что будем делать дальше?

– А что, там какие-нибудь проблемы? Что, аборигены появились? – взволнованно спросил Сергей.

– Во… совсем одичал мужик, уже скоро своей тени начнёт бояться! Не дрейфь, парень, Хан с тобой! А здесь, невдалеке я вижу какую-то снежную гору, видимо это террикон над шахтой. Так что, буди Батю, пускай он решает – будем её осматривать или едем дальше.

К этому времени я уже окончательно проснулся, поэтому просто взял рацию из рук Сергея и спросил:

– Хан, а света или движения ты никакого не видишь? Может, заметен дым или ещё какие-нибудь признаки пребывания там человека?

– Да ни хрена там не видно! Темно, как в попе у негра. Саня даже в тепловизор разглядеть ничего не может. И пока ехали, я никаких следов на снегу не видел.

Я немного подумал и скомандовал в микрофон рации:

– Всем водителям! Подъезжаем к грузовому «Уралу» и встаём на стоянку до утра. Володь, ты предупреди наших дам, чтобы разогревали супчик. Всё, встречаемся в нашем кунге.

Потом положил рацию, подтолкнул Сергея и сказал:

– Да, Малой, ничего не скажешь, ты просто везунчик. Опять тебе подфартило – половину смены только отбарабанил, а можно снова спать. Давай теперь сразу за Валерой паркуй «газон» и пойдём к нашим постелькам.

В этот момент начал движение ТТМ, и Сергей сразу тронулся за ним. Минуты через три, припарковавшись рядом с другими нашими вездеходами, мы с Сергеем направились в тёплый женский кунг.

В помещении уже сидели все водители, Маша с Ириной готовили всё для предстоящего обеда, дети спали, а остальные женщины сидели на своих спальных местах. Чтобы не разбудить детей, говорили очень тихо. Пока ждали рыбного супа, обсудили график дежурств. Решили, что дежурный будет сидеть в ТТМе, а в случае тревоги – по рации поднимать оба кунга. Подъём договорились устраивать в восемь часов, чтобы, когда посветлеет, осмотреть окрестности и, если не будет никаких следов, не терять зря времени и ехать дальше. Печку в мужском кунге Николай разжёг сразу после остановки, поэтому после этого позднего обеда в нашей будке было уже тепло, мы, особо не разговаривая, сразу же разделись и улеглись спать, было три часа ночи.

Утром после подъёма, даже не завтракая, Саша с Флюром на ТТМе, отцепив прицеп, объехали вокруг шахты. Мы ещё не успели позавтракать, когда они вернулись. Лица у обоих были не очень весёлые. Саша довольно сухо, особо не распространяясь, доложил результаты разведки:

– Как только рассвело, Флюр, дежуривший последним, разбудил меня, и мы два раза объехали эту шахту; первый раз с радиусом метров пятьсот от террикона, второй – километра полтора-два. Никаких следов не нашли. Вдалеке видны ещё несколько терриконов, наверное, нужно заглянуть и туда.

Этой новостью он особо никого и не расстроил, уже все предполагали, что на этой шахте вряд ли будет кто живой. Окрестности вокруг ближайшей снежной горы уже и ночью показались всем совсем безлюдными: уж очень всё было тихо, никакого запаха дыма, и всё окутывала полная тьма. А если говорить совсем откровенно, после стольких лет одиночества ни у кого уже не осталось уверенности, что мы можем встретить кого-нибудь живого, поэтому все восприняли это известие как должное. Потом обсудили вопрос о нашем маршруте. Без всяких споров решили, что больше никаких обследований территорий, а следуем по прямой в сторону моря. По карте получалось, что двигаясь так, только краешком зацепим мелкие поселения, с находящимися там терриконами.