Зайдя в тёплое помещение, стараясь не шуметь, мы сняли верхнюю одежду. Ребята из первой бригады ещё спали. Флюр шепотом начал распоряжаться:

– Так, Макс, ты на вон ту тарелочку с голубой каёмочкой поставь четыре полные рюмки с коньяком, когда мужики проснутся, сразу же дашь каждому из них по рюмке. Да, кстати, не забудь лимон, думаю, он уже разморозился, порежь его и положи на эту же тарелочку. Батя, а на тебя ляжет обязанность музыкального сопровождения этого события. На тебе магнитолу, я уже установил там максимальный звук и поставил кассету на нужное место. Твоя задача только нажать кнопку «пуск», когда мы с Колей и женщинами войдём в дверь. Ну а ты, Мастер, пойдём со мной в соседний кунг за праздничными блюдами.

Николай, начал было надевать тулуп, но Флюр его остановил:

– Ты, ей-богу, как кисейная барышня! Успокойся, за пять секунд нахождения на морозе в 27 градусов ничего с тобой не случится. Твоя драгоценная задница останется такой же тёплой и вонючей, – и, сдерживая смех, юркнул на улицу, за ним, немного замешкавшись, вышел и Николай. Они отсутствовали минуты три, потом дверь отворилась, и к нам в кунг ввалилась целая куча народа. Кроме ребят, там было ещё четыре женщины, все они были загружены различными, уже готовыми блюдами. От ароматов этих блюд, мгновенно заполнивших наш кунг, у меня просто закружилась голова, так что я даже забыл о просьбе Флюра и включил магнитофон с небольшой задержкой.

Флюр умудрился подобрать кассету какого-то бравурного марша со звуками фанфар, музыка загрохотала так, что я ощутил боль в районе барабанных перепонок. Наблюдать за реакцией просыпающихся ребят было очень смешно. Особенно за Сергеем, он спал на верхних нарах и, когда подскочил, долбанулся о потолок кунга. Глаза при этом у него округлились и стали какие-то испуганные и беспомощные.

Быстрее всех сориентировался Саша, он посмотрел на наши смеющиеся лица, уверенным жестом взял рюмку с коньяком и залпом выпил её. Потом, пока другие охали и задавали бессмысленные вопросы, с чувством закусил лимоном и спросил:

– Ну что, неужели повезло, и вы всё-таки без нас обнаружили запасы солярки.

Рассасывая лимон, кислота которого обострила ощущения реальности, продолжил:

– Да, по-видимому, не только солярку! Однако в этом чувствуется рука Хана. Эй ты, любимец богов, давай колись.

– Хреновый из тебя аналитик, – ответил Флюр и продолжил: – Первая твоя догадка ушла в «молоко», вторая – ближе к делу, но всё равно какая-то мутная, так что у тебя остаётся последняя попытка реабилитировать свои аналитические способности.

И он злорадненько так захихикал. Их пикировку прервал я, заметив:

– А что, Хан, Саня-то почти что прав! Про находки он сказал – сказал. Или тебе нужно, чтобы их перечислили подетально? А что касается топлива, то он не может же ожидать, что доверились твоему внутреннему голосу, который предрекает, что мы обязательно его найдём.

Потом я рассказал притихшим и внимательно слушавшим ребятам из первой смены обо всех итогах нашей работы. В это время дамы накрывали праздничный стол, несомненным его хитом стала слабосолёная селёдка с вареной картошкой. При виде этого блюда у многих просто отвалились челюсти. Кроме Флюра, никто не знал об этой его находке. А сам он, хитро глядя на Колю, изрёк:

– Вот, учитесь – любители лазить по сейфам и капитанским каютам, как нужно находить действительно кайфовые вещи. А то нарыли какие-то сведения о грузе и рады до усрачки, а до реальных, нужных вещей – им и дела нет. Вот спрашивается – на кой чёрт нам нужна эта пшеница?

– Тупица! Это же мука, а дальше любимый тобой хлеб, – воскликнул Коля.

– Сам дурак, – ответил Флюр. Потом, на секунду примолкнув, продолжил: – Чем ты будешь молоть зерно? А даже если и сделаешь муку, как мы её вывезем? Вездеходы все забиты под завязку и дополнительно можно взять килограммов пятьсот, не больше. А я, к твоему сведению, одной муки нашёл килограмм двести, да и разной крупы ещё столько же, и это не считая консервов и других продуктов.

– Успокойся, Хан – вступил в разговор Саша. – Все знают, какой ты великий следопыт! Но сведения, которые раздобыл Мастер, могут здорово облегчить нам жизнь. Теперь, когда мы знаем, что находится в трюме, можно совершенно безопасно пострелять из гранатомёта по палубе, очищая её от снега. Меня, почему-то, мучают сильные сомнения, что через машинное отделение мы доберёмся до баков с соляркой. А тут, я думаю, штук десять гранат по корме, и верхняя часть палубы очищена. Это даст нам возможность без больших проблем добраться до одного из баков с топливом. Если же там не окажется солярки, придётся хорошо поработать. Снова выгружать снегоуборщик и начинать откидывать снег, чтобы добраться до другого борта, а там его скопилось кубов пятьсот, не меньше, и значит это дня три плотной работы. Хорошо, что хоть льда здесь нет, наклон корабля сыграл нам на руку.

Разгоревшийся было спор о дальнейших действиях притушил Сергей. Он, усевшись за стол, начал накладывать себе в тарелку картошку и селёдку, при этом приговаривая:

– Спорьте, спорьте, «интели» несчастные! Всё рабочему человеку – больше жратвы достанется. А потом, когда вы от голода и своих амбиций ослабеете, приду я и устрою вам диктатуру пролетариата. Тогда быстро про все сомнения забудете – «пайку» в зубы и работать до седьмого пота. В мозгах-то быстро прояснится, поймёте тогда – почём фунт лиха.

Услышав этот монолог, а главное, увидев действия Сергея, все быстро закончили споры, мгновенно расселись за столы и с жадностью начали поглощать эту, совершенно изысканнейшую для нас, еду. Минут десять за столом стоял только шум звякающих столовых приборов да чревоугодное мычание и вздохи ребят.

Только когда уже разливали чай, раздались первые звуки членораздельной речи. Это Володя и Игорь навалились на Флюра, выспрашивая его о найденных запасах продуктов и лекарств. Тот витиевато им что-то мазал. Из этого можно было понять одно – идите вы куда подальше, если интересно, что осталось на судне, то поморозьте свою задницу коли такие любопытные. Я поддержал Флюра:

– Ну что вы привязались к человеку, он обследовал только камбуз и кают-компанию и то, чтобы удивить вашу смену. Другие помещения никто практически и не осматривал. Всё самое сладкое оставили до того момента, когда вы проснётесь. Так что сейчас разобьемся на пары и будем методично обшаривать весь корабль.

Потом, обращаясь к Флюру, продолжил:

– А ты, Хан, давай, после обеда выполняй своё обещание – вскрыть люк в машинное отделение. И возьми себе в помощь Серёгу, в случае чего – будет, кому помахать кувалдой.

Тут же раздался насмешливый голос Коли:

– Да, Хан, и не забудь поугнетать этого пролетария по полной программе, пора из него эти революционные настроения выбивать.

Флюр, ухмыляясь, ответил:

– Не, Мастер, не могу, он же мой, можно сказать, брат. Малой – представитель пролетариев физического труда, а я – пролетарий боевого.

Коля не унимался и продолжал выспрашивать:

– Слушай, тогда у вас Батя – форменный классовый враг. Может, того – к ногтю его? Устроите небольшую пролетарскую революцию, а нас с Володей – на перевоспитание, в трудовой лагерь.

Флюр, уже еле сдерживая смех, произнёс:

– Опять твои мысли идут куда-то не туда. Неужели ты не чувствуешь, что Батя нам тоже брат – он бывший пролетарий капиталистического труда. Даже ты, со своей гнилой психологией – наш брат. Для этого достаточно глянуть на твои мозолистые, с облезающей от морозов кожей руки.

Вот под этот, прерываемый смехом, трёп мы закончили наше чаепитие, и Саша, обращаясь к Флюру, сказал:

– Хан, заканчивай, теперь только ты держишь весь народ, без твоего взрыва никто на корабль даже сунуться не может. Так что хватит лясы точить, иди уже, вскрывай эту консервную банку. А я пока полезу, приготовлю всё-таки гранатомёт к работе. Думаю, мы быстро выясним, возможно ли накачать дизтопливо из машинного отделения.

Флюр встал со стула, картинно вытянулся и гаркнул:

– Яволь, герр штабс-капитан!

И, обращаясь ко мне, уже без ёрничества, сказал:

– Батя, я думаю, вся эта операция займёт от силы полчаса, так что все остальные имеют возможность эти полчаса посидеть в тепле. Когда можно будет выходить, наверное, вы услышите, а если нет, то, я думаю, возбуждённый Малой вам сразу доложит. Ставлю десять к одному, что после того, как мы вскроем эту дверь, он прибежит сюда хвастаться.

Сказав это, он направился одеваться, туда же, пережёвывая какой-то кусок, пошел и Сергей. После их ухода мы продолжили обсуждение дальнейших действий. В основном перед нами крутился один вопрос – об использовании гранатомёта. В общем-то, все были согласны с предложением Саши, только один Коля доказывал, что можно откачать солярку прямо по топливопроводам, идущим к дизелям корабля. Этот разгоревшийся спор в конечном итоге разрешил Володя, заявив:

– Мужики, вы уже достали со своими разговорами ни о чём. Что спорить? Сейчас Хан вскроет машинное отделение, и максимум через час мы поймём – можно ли будет оттуда откачать солярку. Если не сможет, то тогда, Кот, тебе и карты в руки – сможешь поразвлечься с гранатомётом от души. А если всё сложится удачно и топливо пойдёт по трубам, то тоже хорошо – считай, сколько боезапаса сэкономим.

Этими словами он как бы подвёл черту под затянувшимися разговорами, и мы уже практически молча, под третью чашку чая, начали ожидать известий от Флюра.

У нас ещё оставались остатки чая в кружках, когда в кунг ворвался Сергей и, чуть ли не подпрыгивая на месте, начал кричать:

– Ну что вы ещё сидите? Неужели не было слышно, как мы там взрывали? Эта железная дверь от наших гранат вылетела, как пробка из-под шампанского! Это я посоветовал Хану заложить сразу две гранаты, чтобы наверняка её снести. Он уже пошёл обследовать машинное отделение. Давайте быстрее пойдёмте туда, а то все лавры по добыче топлива достанутся Флюру.

Перевозбуждённому Серёге не хватило сил дожидаться, пока все соберутся, он повернулся и бегом бросился обратно на корабль. Мы, тоже быстро одевшись, весьма резво направились за ним.

При входе в машинное отделение я почувствовал резкий и очень сильный запах дизтоплива. Освещение туда Флюр уже провёл, и при ярком свете нескольких прожекторов мне предстала картина полного разгрома этого мёртвого царства механизмов. По-видимому, сила удара о землю была настолько сильна, что все дизеля были сорваны со своих станин. Они лежали металлическими островами в озере солярки, в нижнем углу машинного отделения. Дышать и находиться там было практически невозможно. Из-за наклона судна облитый соляркой пол превратился в настоящую ледяную горку. Сунувшийся туда первым Саша поскользнулся, упал и только благодаря своей ловкости успел ухватиться одной рукой за железный край бывшего люка. Мы только вдвоём с Володей, уже задыхаясь, смогли оттуда его вытащить. Откашливаясь, шатаясь от головокружения, мы следом за остальными выбрались наверх в рубку.

Как только чуть-чуть отдышались, появились Флюр с Сергеем. На них были уже одеты короткие куртки, опоясанные монтажными поясами, а на плечах висели сумки с противогазами. В руках Флюр держал насос с закреплённым шлангом, а Сергей нес высокие болотные сапоги, капроновую верёвку и ещё одну тридцатиметровую бухту шланга. Видя наше состояние и внимательно оглядев испачканного мазутными пятнами Сашу, Флюр, усмехаясь, произнёс:

– Ну что, друг Гораций, ты тоже попытался прокатиться с этой американской горки? Меня от нырка в эту зловонную жижу спасло только чудо и железная рука моего верного оруженосца.

Повернувшись к Сергею, подмигнув ему, он спросил:

– Я прав, мой верный Санчо Панса?

– О да, великий повелитель взрыв-машинки! Потом, уже обращаясь ко мне, Флюр продолжил:

– Вот, видишь, пошли, взяли противогазы и насос. Сейчас я по верёвке спущусь в самое низкое место, установлю насос, и мы попытаемся откачать эту солярку. Я так думаю, её там разлито тонн пять, глядишь, и получится залить полный заправщик. Видно, хорошо хлестало из труб топливопроводов, когда при столкновении с землёй от них оторвало дизеля, – потом усмехнулся, хлопнул меня рукой по плечу и заявил: – Ну что, Батя, теперь понимаешь, что надо верить внутреннему голосу старого татарина? Моя чувствует, когда шайтан вожжи приспускает! Тогда нужно не теряться, а для получения большего эффекта – вкусно перекусить.

Я, шутливо зафиксировав ему апперкот, ответил:

– Да, Хан, видать, тебя любят и Магомед, и Христос, и Кришна. Только это, наверное, спасло нас от большого взрыва паров дизтоплива. Хотя, конечно, нельзя исключать и большую минусовую температуру.

Как самые пострадавшие, мы с Сашей направились переодеваться, а все остальные остались помогать процессу добычи дизтоплива. Когда, переодевшись, вернулись назад, всё уже было подготовлено к перекачке топлива. А ребята собрались возле заправщика, курили и травили анекдоты. Увидев нас, Флюр что-то крикнул, и все встали в ряд по стойке смирно. Он сам, смешно пытаясь по снегу вышагивать строевым шагом, подошёл и каркающим голосом отрапортовал:

– Господин верховный правитель, ваши верные янычары, тьфу, чёрт, мародеры – построены. Разрешите приступить к грабежу этой посудины. Мы с трепетом ждали только вашего появления, чтобы начать этот увлекательный процесс. Надеемся, что наши заслуги в этом богоугодном деле будут достойно оценены добавками в пайки. И, может быть, вы даже смилостивитесь и дадите команду вашему несносному, железобетонному суперинтенданту вытащить из своих запасов пару литрусек. Сделайте это, и мы будем смиренно лобызать следы, оставленные вашими валенками, – он повернулся к строю и громко крикнул:

– Готовы ли вы принять самое активное участие в мародерстве для пополнения запасов нашего суперинтенданта?

В ответ донеслось «всегда готовы», – и каждый в строю поднял руку как бы в пионерском салюте.

Сзади донеслись звонкие смешки, повернувшись, я увидел, что на это представление собрались все наши женщины. Это меня здорово взбодрило и подстегнуло к импровизации. Я, как молодой петух, задрал голову и надменным тоном произнёс:

– Вольно, мои верные мародеры! Я сегодня очень добр, и поэтому мучить вас своими речами и поучениями не буду. Даже больше того, пожалуй, к вам в помощь я направлю свой спецрезерв – отряд мародёрочек. И тогда вы увидите и поймёте, как нужно зачищать данный нам судьбой объект. И если справедливо говорят, что «женщина легко сделает из мужчины миллионера, бывшего раньше миллиардером», то думаю, этот корабль благодаря действиям моего спецрезерва мгновенно потеряет все свои богатства. В этом деле меня беспокоит только одно – для перевозки всего того, что надыбают эти прекрасные феи, элементарно не хватит места в наших боевых колесницах.

Картинно обняв и облобызав подошедшего к нам Флюра, я продолжил:

– А тебе, любимец Аллаха, я сообщаю персонально о своей воле – если вы на этой посудине найдёте что-либо спиртосодержащее, то так уж и быть, я закрою глаза на умеренное потребление сего зелья и, пожалуй, сам к вам присоединюсь. И ещё, Хан-ибн-Флюр, мне кажется, что Катюша сможет достойно отблагодарить тебя за свершённое чудо – вскрытие этого железного ящика посредством прирученного тобой огнедышащего джинна.

После этих слов скромное женское хихиканье перекрыл дружный хохот лужёных мужских глоток. Оглянувшись, я увидел, что Катя, хоть и красная от смущения, тоже смеётся совершенно искренне и самозабвенно. Флюр же, совершенно не смущаясь, сохраняя каменное выражение лица, гнул свою стратегическую линию:

– Батя, а что ты называешь умеренным потреблением? Например, вон, Малой считает – это литр на нос. Скажи, Серёга, а что нам будет с трёх, четырёх, пяти бутылок?..

В моей голове быстро сформулировалась мысль, что, судя по всем его последним разговорам, этот проныра нашёл в кают-компании приличный запас спиртного и теперь хочет на волне эйфории по поводу найденной солярки вынудить меня сказать, что можно пить сколько влезет. Поэтому, усмехаясь, я ответил:

– Все мы знаем Сергея и понимаем, что все его слова нужно делить на три. Так что, словами Малого глаголет истина. Поэтому давайте установим предельную норму в 333 грамма на человека. А ты, Хан, проныра эдакая, давай, колись – сколько бутылок нашёл в кают-компании?

Флюр сразу сделал круглые глаза и, слегка растягивая слова, заявил:

– Ну ты, Батя, даёшь! Тебе бы в таможне служить – хрен бы кто контрабанду протащил. А вообще-то, нет, ты взятки брать не смог бы, а жаль, такого кадра таможня потеряла. Слушай, на худой конец, ты смог бы работать вахтёром на спиртзаводе.

Открыв этим монологом шлюзы еле сдерживаемого смеха, он от души и громко загоготал. Особенно нелепо это смотрелось именно сейчас – когда все остальные уже отсмеялись и с интересом наблюдали за Флюром. Нелепость положения возымела действие на остальных, и снова всё пошло по новой.

Когда истерия подошла к концу, Флюр совершенно нормальным голосом ответил на мой вопрос:

– А я-то, дурак, перепрятав найденное спиртное, думал всех удивить, но ты, Батя, своей сраной дедукцией не дал этого сделать. Ну ладно, докладываю – спиртного найдено не так уж и много, всего-то на пять бутылок больше утверждённой только что тобой нормой потребления на человека, и, исходя из этой нормы, мы сегодня можем выставить на стол четырнадцать бутылок водки, – и он плотоядно облизнулся, похлопывая себя ладонью по животу.

В ответ раздался возмущенный возглас Гали:

– Ну и наглец же ты, Флюрка, даже младенцев включил в свои расчёты. Толя, не слушай этого прохиндея, он, наверное, ещё и договор по этому поводу заключил со своими собутыльниками.

Посмотрев на Флюра, я усмехнулся, поднял указательный палец и сказал:

– Во, слышал, что общественность заявляет! Хлопнув его рукой по плечу, я продолжил:

– Но ты, Хан, не огорчайся, пожалуй, я тебя назначу главным в женскую мародёрскую бригаду. Вот там и попробуй провести свои идеи в жизнь и увлечь ими свой коллектив, а чтобы тебе жизнь мёдом не казалась, заместителем у тебя будет Галя.

Хохотнув вместе со злорадно захихикавшими женщинами, я закончил:

– Ну а остальные тоже делятся на две бригады, во главе со мной и Сашей и – вперёд, на абордаж этого корыта! Как говорили раньше безвременно покинувшие нас «пиндосы», время – деньги, а применительно к нашей ситуации, время – это жизнь. В общем, чем раньше подчистим эту лоханку, тем раньше попадём в тёплые места, и будет нам счастье! Имхо – я всё сказал!

После этих слов мы довольно быстро разбились на бригады и определили для каждой из них сектор деятельности. Все найденные вещи договорились складывать на улице, недалеко от заправщика. Следить за процессом перекачки солярки осталась Маша, с детьми в кунге сидела Рита. Нашей бригаде досталась проверка кубриков, с этой работой мы справились в течение двух часов. Обшарив все тумбочки, шкафы и несколько потайных закутков, мы ничего интересного, кроме нескольких блоков сигарет и пяти бутылок водки, так и не нашли. Сашина бригада тоже ничего особо полезного не обнаружила.

Отличиться удалось снова только Флюру. Непонятно каким образом он обнаружил потайную морозильную камеру, там лежало килограммов пятьсот замороженных севрюжьих и осетровых туш. А рядом, в холодильнике стояла пятидесятилитровая ёмкость из нержавейки, полная чёрной икры. Наверняка всё это было добыто браконьерами и перевозилось для среднеазиатских баев. После этой находки у него установились самые тёплые отношения с Галей, она теперь иначе, чем «наш Флюрочка» и «Ханчик», его и не называла. А сам он ходил надутый и важный и только покрикивал на членов своей бригады. Вот таким мы его и застали, когда возвращались с нашей жалкой добычей в кунг. Он, гордо вышагивая, нес на плече здоровенную замороженную рыбину, направляясь туда же. Увидя нас, Флюр остановился, дождался нашего подхода и с тоном превосходства спросил:

– Ну что, бригада мусоросборщиков и трупоносов, нашли что-нибудь стоящее? Или, так же как бригада Кота, идёте пустые? Я просто уписываюсь, вспоминая, как два часа назад Мастер и Интендант до хрипоты спорили по поводу того, какого размера выкладывать из щитов площадку для укладки вещей, найденных на этом судне. Жалко, что Батя их остановил – не дал немножко поработать и на себе почувствовать, что такое мартышкин труд! Эх, чтобы вы делали, если бы с вами не было такого следопыта, как я? Ходили бы вечно голодные и злые, обиженные на судьбу. А сейчас, благодаря мне, можно обжираться разными деликатесами, особенно это касается Коляна.

Но именно Коля как раз первым отреагировал на обидный тон и смысл этих слов. Раскрасневшись от негодования, брызжа слюной в разные стороны, он выкрикивал:

– Окстись! Хрен бы ты нашёл эти холодильники, если бы я не откопал в капитанском сейфе точный план всех помещений судна. Да и Батя распределил вашей бригаде самые лёгкие и выгодные места. А что досталось Сашиной бригаде? Самые нижние помещения – там кроме замороженных крыс и искать-то было нечего. Да и гордишься ты рановато – неизвестно, что будет с этими продуктами, когда они растают. Вот и будешь ты, как в дерьме, плавать в куче тухлятины. Критику поддержал и Валера, он, со смешком, мечтательно произнёс:

– Да, представляю физиономию Хана, когда он большой ложкой поедает тухлую икру, и грязными, сальными руками отламывает разлагающиеся куски осетрины. Флюр, ощути красоту момента, чувствуешь, какой при этом тебя окружает аромат…

Лицо Флюра немного увяло, и он оправдывающимся тоном сказал:

– Да хватит бухтеть всякую ересь, сам ты стух уже от зависти. Не нравится – не ешь, а дискредитировать мои успехи не дам! К тому же с водкой наверняка ничего не случилось. А нам, татарам, всё равно, что тухлая водка, что свежая, лишь бы с ног сшибала! А что сшибет, так насчёт этого готов с тобой поспорить.

На улице было довольно морозно, а мы уже почти что час не отогревались, и холод начал проникать в самые защищённые места. Поэтому, чтобы закончить эту пикировку на морозе, мне пришлось тоже высказаться:

– Хан, а напомни-ка мне, что там говорила Галя про твой договор с собутыльниками? Сдаётся мне, что одного из них я сейчас вычислил. А что? Вы с Валерой разыграли хорошую сценку с намерением выжать из меня согласие на потребление дополнительных литров. Логично? Но только всё это – мимо кассы. Чтобы меня провести или хотя бы заинтриговать, нужно сначала и в меня влить не меньше литра сорокаградусной, но это невозможно. Может быть, когда я искупаюсь в тёплом океане, это дело и пройдёт, но сейчас, при этом морозе, никаких расслаблений. Вот когда доберёмся до тёплого моря, я сам стану самым главным твоим собутыльником. А теперь – хватит болтать, пойдёмте быстрее в тёплый кунг, будем осетрину пробовать.

Когда зашли в наш кунг, бригада Саши в полном составе сидела за столами, уныло попивая пустой чай. Но все моментально бросили это занятие и с большим интересом собрались вокруг печки, посмотреть на рыбину, принесённую Флюром. Он как раз любовно раскладывал её на сушильную решётку над печкой.

На этой же решётке уже стояла железная миска с замёрзшим куском чёрной икры. Края у этого куска уже начинали оттаивать, и несколько икринок лежало на дне миски. Я снял её с решётки и обнюхал икру – неприятного запаха не чувствовалось; потом, не удержавшись, ногтём отковырнул небольшой кусочек и сунул его в рот. По моим ощущениям, вкус у икры был отличный. Глядя на меня, каждый понемногу отковырнул от большого куска, а Коля не поленился взять большую ложку и наскрёб ею приличное количество оттаянной икры. Отправив добычу в рот, он с причмокиванием начал её рассасывать и через минуту заявил:

– В общем-то, ничего, правда, немного солоновата. Хотя первая, московская, партия была, пожалуй, лучше. Ну да ладно, эта тоже сгодится – под водочку будет в самый раз!

Услышав это, весь народ повалился на лавки от смеха. Саша, катаясь по мягкому матрасу нижних нар, только и повторял:

– Ой, мля, солоновата! Первая партия! Офигеть…! Ха-ха-ха!

В этот момент к нам в кунг зашли Маша с Галей, недоумённо взглянув на нас, Маша спросила:

– Мальчики, вы что, у вас истерический припадок от голода? Так рыбный суп уже варится, минут через двадцать можно будет накрывать на стол.

Я еле смог ей связно ответить:

– Понимаешь, Машунь, мы только что перед обедом прослушали лекцию Николая Палыча – «О вкусовом отличии разных партий чёрной икры». Но самое смешное, знаешь, что? Он пробовал икру из разных партий только два раза в жизни и все эти разы вместе с нами! Но Коля, конечно, знаток. А я так просто олигарх какой-то, ведь стограммовые банки с такой икрой во времена Советского Союза давали иногда в продуктовых пайках в Москве перед самыми большими коммунистическими праздниками даже таким простым инженерам, как я.

Галя, обращаясь к Николаю, сказала:

– Ну что, олигарх недоделанный, пойдём, поможешь нам принести тарелки.

Когда они ушли, мы дружно начали готовить столы к предстоящему праздничному ужину: расставлять на них тарелки, столовые приборы и принесённые закуски. Володя, как всегда кряхтя, полез за уже оприходованной им водкой. Минут через десять в кунг ввалились все наши женщины и дети, прихватив с собой и собак. Все засуетились, сразу стало шумно и весело. Пока рассаживались, появился Николай. Он, сгибаясь, внёс большую кастрюлю с рыбным супом. Поверх неё, на громадном блюде, горкой лежали большие дымящиеся куски осётра.

Давно мы так не пировали; после первой партии варёного осетра Флюр принёс вторую, уже с варёно-копчёной севрюгой. Оказывается, он успел, пока мы копались на корабле в поисках сокровищ Эльдорадо, найти в запасах кока коптильню, дрова и множество ольховых щепок и, при содействии женщин, втайне от нас, приготовил большую порцию копчёной севрюги.

После уничтожения всей отваренной и закопченной рыбы, а также выставленной водки, мы ещё долго сидели – пели песни, дурачились, в общем, веселились. После найденного запаса солярки у всех появилась лёгкость на душе и уверенность, что всё у нас получится, и мы стабильно двигаемся к счастливому будущему. Потом женщины нас покинули, а мы продолжили расслабляться.

Однако вскоре я заметил, что Саша сел в сторонку на табурет, разложил на кухонной столешнице бумаги, принесённые из капитанской каюты, и внимательно их изучал. Периодически поглядывая в его сторону, я, наконец, не удержался и привстал, чтобы глянуть, что он там рассматривает. Это были какие-то карты. «Наверное, подробно изучает наш маршрут», – подумалось мне. Я успокоился и с энтузиазмом присоединился к поющим под гитару ребятам.

Когда мы перешли к песням из репертуара Высоцкого, вдруг Саша встал, подошёл к обеденному столу, кинул на него кипу карт и сказал:

– Хочу сообщить вам пренеприятнейшее известие – нет, не про мифическую пробоину в цистерне, откуда вытекает наше топливо, а про то, какие мы всё-таки тупицы – самоуверенные, зашоренные только на жратве и топливе люди. Как мы, вроде бы битые жизнью и опытные мужики, могли так легкомысленно, основываясь только на школьные карты, выбрать маршрут к тёплому океану – через Иран, хотя даже по тем картам было видно, что это горная страна. Нет! Затмили мозги мысли об «обмывании сапог в волнах Индийского океана». Перед нашими глазами стояли только полные топлива терминалы Баку и Персидского залива. И почему-то всех успокоили слова Бати, что «…совсем недалеко от берега Каспийского моря расположен Багдад и туда должны быть проложены прямые, хорошие дороги, а от него такие же дороги идут к берегу Индийского океана. Если там разрушены мосты через горные реки, мы сможем при помощи крана, лебёдок и тельфера спустить на лёд первой попавшейся реки нашу технику и уже по ней добраться до океана.». Даже я купился на эту фантазию, хотя первоначально, как вы помните, стоял за маршрут через Чёрное и Средиземное моря. Но Батя убеждать умеет – этими полными терминалами, движением по руслам горных рек, меньшим километражом до океана он меня и обломал. Тем более, я думал, что такую опасность в горах, как лавина, мы легко предотвратим с помощью гранатомёта. Но сейчас, изучив подробные карты территории Ирана, могу вам однозначно сказать – мы вряд ли сможем добраться хотя бы до Багдада, не говоря уже о берегах Индийского океана. Всю территорию страны пересекают несколько нехилых горных гряд. Кроме мостов через горные реки и ущелья, я насчитал ещё штук шесть тоннелей, но они наверняка тоже обрушились от землетрясения, а лезть в горы по объездным, узким, проходящим по крутым серпантинам, дорогам – сродни самоубийству. Так что, как ни обидно, но нам придётся менять маршрут и, слава богу, что я про это додумался сейчас, когда у нас опять полные баки топлива, когда температура ещё держится около значительного минуса, а, значит лёд на Азовском, Чёрном и, надеюсь, Средиземном морях ещё не начал таять. К тому же, доехав сюда, мы сделали не такой уж большой крюк и, по существу, потеряли только время, но взамен получили опыт, топливо и классную жрачку.

Услышанная новость для нас, благодушно настроенных, расслабленных и слегка захмелевших, была как ушат ледяной воды. Несколько минут народ, выпучив глаза, смотрел на Сашу и тупо молчал. Я судорожно перебирал листы брошенных на стол карт и тоже молчал, как рыба. Наконец эту могильную тишину, прерываемую только шуршанием бумаги, нарушил Флюр. Он просвистел какой-то весёлый мотивчик и сказал:

– Да-а!.. Настоящие герои – всегда идут в обход!

Этими словами он как бы прорвал плотину нахлынувших на людей эмоций разочарования от зря потерянного времени и загнанного вглубь страха перед будущей нашей судьбой – тут уж кто во что был горазд; кто истерично смеялся, кто, так сказать, рвал на себе волосы. Не избежав всеобщей участи, приведшей меня вскоре к коликам и ноющей боли в груди, я вдруг ощутил, как признаки опьянения полностью куда-то исчезли, голова стала ясной, мысли потекли стройно и логично. К тому же включилась генетическая хитрость, что ли, позволяющая в тяжёлой ситуации превращать явные провалы и недочёты в несомненные достоинства и божий промысел. Поэтому, не анализируя, я выдал:

– Вот! Словами Хана говорит истина! Видно, волей провидения мы двинулись именно по этому маршруту и нашли корабль, где капитаном был истинный русский сурвайвер. Это видно по подборке литературы, справочников и карт в его каюте. При этом он как будто чувствовал, что от морозов магнитные носители придут в негодность и всю информацию, хранящуюся в электронном виде, записывал на оптических дисках, которые хранил в специальном кейсе. Вспомните, как последние месяцы перед эвакуацией мы все ругали себя и сожалели, что не удосужились отыскать книжный магазин или библиотеку, чтобы набрать нужную литературу, справочники и географические карты. Как жалели, что в Пущино не удосужились подобрать материалы по географии. А тут вам предоставлен на блюдечке с золотой каёмочкой такой огромный подбор нужной для выживания информации и карт, что просто диву даешься. Для получения подобного нужно было обшарить не меньше десятка больших книжных магазинов и потратить на выуживание таких данных не менее года. Я тут, кстати, порылся в его ноутбуке и, знаете, что там нашёл – схему небольшой перегонной установки, чтобы из нефти делать различного вида топливо, включая и столь необходимую нам солярку. Да там есть схемы устройств на все случаи жизни. Так что, за получение такой информации совершенно не жалко потраченного времени и сил. К тому же в каюте имеется большой запас лекарств, нужных для проживания в тропическом климате, а также различных антидотов против отравлений. Там, куда мы сейчас направляемся, всё это может спасти нам жизнь. Так что поездка сюда, однозначно, принесла нам только пользу. А если посмотреть по карте, то мы проехали лишних всего-то километров пятьсот, да и это может быть нам на пользу. Не известно ведь, если бы ехали напрямик, до Азовского моря, сколько бы потеряли времени на безрезультатные раскопки заправок. А что они были бы безрезультатны, так это – к бабке не ходи, ведь плотность населения там была гораздо больше, чем в местности, где мы раскопали прошлую заправку. А теперь времени и сил на это тратить не надо, можно спокойно двигаться вперёд. До Дона и Цимлянского водохранилища тут совсем недалеко, максимум, километров двести, а там уж и до Таганрога, который стоит на Азовском море, близко. К тому же в Донбассе, что совсем рядом, находится Лисичанский нефтеперерабатывающий комбинат, там могут оставаться ещё нефтепродукты, а если его весь выпотрошили, то наверняка нефть осталась в Новороссийске. Терминалы там, наверное, побольше, чем в Баку, ведь всё-таки это был самый большой порт в России по перекачке нефти в танкеры для экспорта. Там, я думаю, мы не останемся без топлива. К тому же это порт, а значит, корабли, и если прямо сказать, мне очень даже понравилось мародерничать на них.

Прервавшись, я хлопнул сидящего рядом Володю по плечу и добавил:

– Ну что, Интендант, придётся тебе ещё раз покряхтеть, доставая бутылку. Нужно выпить за капитана этого судна, за то, чтобы он знал там, на небесах, что мы ему очень за всё благодарны.

Володя, ничего не говоря, встал и, привычно кряхтя, полез в антресоль за новой бутылкой и банками с закуской. Пока он всё это ставил на стол, Саша ещё высказался:

– Кстати, наша бригада обнаружила на этом корабле небольшую сауну. Поэтому предлагаю, завтра не суетиться с отъездом, сделать банный день, а то все воняют, как бомжи на московских вокзалах.

Это предложение встретило полное понимание и поддержку всех присутствующих. Во время распития этой последней, незапланированной бутылки все, уже успокоившись и осознав необходимость смены нашей цели, с увлечением занялись разработкой дальнейшего маршрута движения. Успокоились и улеглись спать только глубокой ночью.

Утром подъём был в десять часов, за завтраком было объявлено нашим дамам о смене маршрута движения и о предстоящем банном дне. Известие о бане полностью завладело их сознанием, так что женщины практически не отреагировали на информацию по смене маршрута. Этот день, из-за поднятой суеты вокруг бани и подготовкой к отъезду, пронёсся молниеносно. Какие-то мысли по поводу нашего дальнейшего движения пришли мне в голову только в постели, когда я, уже чисто вымытый, попытался анализировать вновь выбранный маршрут. Меня хватило минут на десять, потом я как-то незаметно уснул и очнулся только в восемь часов утра, когда пришедшая Маша начала греметь посудой, разогревая последний на этом месте завтрак.