Приехав к совхозной заправке, мы сразу разделились на две бригады по три человека и с двух сторон начали выпиливать ледяные блоки. Один пилил, а двое ломом и штыковой лопатой расшатывали выпиленный блок, ломая его у основания, и потом вытаскивали тельфером. Невдалеке уже образовалась целая стена из этих блоков. В этот день работали до восьми часов вечера с короткими перерывами на обед и обогрев.

В ледяной массив углубились уже на два метра, и до люка ёмкости оставалось немногим более метра. Под конец работать в две бензопилы стало уже невозможно – совсем тесно, так как с двух сторон мы делали ступеньки сужающимся клином. На завтра договорились работать только одной бригадой, и будем сменяться через каждый час. В одиннадцать часов вечера улеглись спать, завтра опять предстояла тяжёлая и нудная работа.

На следующий день в восемь часов утра первая бригада уже залезла в ледяную шахту и продолжила работу. К двум часам дня мы закончили пилить ледяные блоки и начали ломами освобождать люк ёмкости. Все забыли, что пора обедать, продолжали работать, пока не освободили ото льда люк, не открыли его и не убедились, что вода не попала в ёмкость с соляркой – этого мы боялись больше всего.

Настроение у нас сразу поднялось и, подогнав «Урал» с цистерной поближе, мы начали перекачивать дизтопливо. После того как включили насос, а это был уже четвёртый час дня, отправились обедать. Цистерна заполнилась только через три часа, после чего Саша плотно закрыл люк, и мы поехали домой.

Все мы были очень довольны, всё-таки топлива у нас оставалось минимум на год работы электростанции. До этого я предупреждал всех о возможности ликвидации огорода в подвале, если окажется, что в дизтопливо попала вода. Оставшиеся дома тоже сейчас находились в тревожном ожидании – как всё получится, и останется ли у нас огород. Тем более что в июле был собран рекордный урожай картошки, почти триста килограммов. Следующий урожай Маша ожидала в конце февраля – обидно было бросить всё на половине дороги.

К тому же у нас заканчивалась мука – оставалось всего три мешка, – поэтому Маша посадила в две грядки пшеницу и рожь и обещала в марте смолоть, пускай немного, но своей муки. Володя рассчитал, что нам муки хватит только до мая, потом нужно будет привыкать жить без хлеба, поэтому перспектива хоть несколько раз в год получать порцию хлеба меня очень радовала.

Приехав домой, я обрадовал наших женщин, что огород будет жить по крайней мере ещё год, и мы устроили по этому поводу большой праздник.

За праздничным столом просидели до трёх часов ночи, немного отходя от напряжения, вызванного таким тяжёлым, нервным летом, которое буквально поставило нас на грань выживания. Теперь все немного успокоились и начали строить планы на дальнейшую жизнь. Этому способствовало вдохновившее всех известие об установлении системой GPS связи со спутниками, поэтому предложение Валеры о поездке в Серпухов за спутниковыми тарелками буквально встретили «на ура». Я согласился с этим предложением, и наши женщины сразу завалили меня просьбами о том, что ещё нужно найти в магазинах. Поэтому решили, что вместе с нами в Серпухов поедут Маша и Ирина. А основная цель поездки для меня заключалась в поисках насосов, правда, непонятно было, где их там искать. Все насосы, которые имелись в магазине «Сад и огород», были нами уже изъяты, и четыре из них успели сгореть. Между тем ночной загул продолжался до утра, и на следующий день мы тоже отдыхали.

Двадцать четвёртого октября, в восемь часов утра, всё-таки выехали в Серпухов. Всего туда поехало восемь человек. Подъехав на станцию, разбились на две группы и разошлись по магазинам. Я начал обыскивать все известные магазины в поисках насосов, но так их и не обнаружил. Потом принялся переносить и укладывать отобранные Машей вещи в прицеп ТТМа. Мы пробыли на станции до четырёх часов вечера и опять полностью загрузили весь наш транспорт различным товаром. Я даже поругался с Машей по этому поводу:

– Скоро в доме не останется места из-за всех этих шмоток.

Но она ответила, как обрезала:

– Это всё – крайне необходимые вещи! Неизвестно, когда мы ещё сможем пополнить наши запасы нужными в хозяйстве вещами. Ты совершенно не задумываешься, сколько нужно, например, стирального порошка или простейшего мыла для нашего существования.

После этого я, уже молча, носил отобранные ею вещи.

Домой приехали только в шесть часов вечера, все были очень голодные, но довольные. Я заметил, что этот своеобразный шопинг очень поднимал настроение, особенно у нашей лучшей половины. Все женщины, даже те, которые не были в магазинах, потом целую неделю ходили в приподнятом настроении.

После этой поездки отдыхали два дня. Потом, даже несмотря на наступивший холод (температура достигала уже –25 градусов), предприняли ещё три экспедиции на баржу и, на всякий случай, привезли тридцать тонн угля. Правда, я в этих поездках не участвовал, а Саша вот что рассказал мне:

– Экскаватором пришлось убирать очень много льда. По-видимому, если ещё раз будет такое лето, нам придётся распрощаться и с баржой, и с углём на ней. Уже за это лето она просела вглубь почти на полметра, и в некоторых местах лёд прорвал корпус. Нужно быть готовыми переключиться на вывозку угля из котельной в Пущино.

Настроение у ребят в связи с этим было мрачное и подавленное. В ноябре, уже при температуре ниже –30 градусов, мы сделали ещё три ездки на совхозную заправку, полностью обеспечив себя дизтопливом на всю зиму, при этом значительно уменьшив запас солярки на самой заправке. Постоянно ездивший туда Флюр сказал:

– На придорожной АЗС топлива уже не осталось, мы всё вывезли. На совхозной заправке солярки осталось максимум на две наших цистерны. Нужно обязательно, уже весной, начинать искать новые запасы, а то потом даже заправить машины на поиск топлива не хватит.

Так же не очень утешительные сведения мне сообщил Володя:

– Качество имеющихся на складе запасов всё время ухудшается. Практически половину имеющихся продуктов нужно выбрасывать на помойку. Крупа превращается в какую-то кашу, хорошо держится только рис. Овощные и рыбные консервы тоже начинают портиться. Муки нам хватит месяцев на пять, потом вместо хлеба придётся использовать макаронные изделия, которых, правда, благодаря завозу из Москвы, на складе достаточно. Витамины тоже кончаются, нужно срочно где-то пополнять запасы.

После этого сообщения он печально посмотрел на меня, помолчал и добавил:

– Самое позднее через год нам придётся питаться только мясными консервами, которые привезли из Москвы. Все остальные запасы либо кончатся, либо пропадут окончательно. Если есть только мясные консервы, их хватит максимум на полтора года.

То есть, по словам Володи, если мы прекратим выращивать свои овощи в подвале, то очень быстро съедим оставшиеся запасы, а взять новые продукты, скорее всего, будет негде. Даже если мы обнаружим какие-то мифические терминалы, с огромными запасами еды, все они за столько лет уже давно испортились, ведь даже у нас, при правильном хранении, уже пятьдесят процентов продуктов, включая и консервы, испортились или находились на последнем, так сказать, издыхании. Во время этого разговора с Володей мы договорились направить на питание в общий котёл, уже без ограничения, все находящиеся на грани порчи продукты. Как он выразился:

– Будем напоследок обжираться и наедать животы. Действовать по принципу – пока толстый сохнет, худой сдохнет.

На что я ему сразу возразил:

– Сдохнет только тот, кто опустит руки, и вообще, у меня принцип один – русские не сдаются.

Володя сразу же ухватился за это высказывание:

– А как же Флюр? Как отнесётся к этим словам наш татарин?

Я засмеялся:

– Да он больший русский, чем ты или я. Уж он-то точно никогда не сдрейфит, не опустит руки и не сдастся. И к тому же, если нам повезёт, и мы выживем, то просто забудем о национальностях, и у нас будут просто «Флюров сын» или «Флюрова дочь». А если повезёт ещё больше, мы увидим и «Фрицевых», и «Абрамовых» детей.

Вообще-то после этого разговора у меня начало формироваться стойкое желание – скорее уезжать из этого климатического пояса, сваливать туда, где теплее, где снег уже растаял и где можно прокормить себя самим. Была твёрдая уверенность, что океаны, или хотя бы часть их, уже освободились ото льда. Об этом мне говорило всё увеличивающееся количество осадков в виде снега. Логика проста – если столько воды в виде снега выпадало, значит, она должна была откуда-нибудь браться, а именно испаряться; значит, существуют обширные, свободные ото льда водные пространства. И там, в прибрежной зоне, должна быть положительная температура, и снег уже давно стаял.

Я несколько дней анализировал и изучал температурные графики и пришёл к однозначному выводу, что температура будет постепенно повышаться лет десять, и быстро весь снег не стает. Будет повторяться в больших масштабах ситуация этого лета, когда всё сначала таяло, а потом замерзало, поэтому, скорее всего, привычный для нас по прошлой жизни климат установится лет через пятьдесят, а может быть, и позже, что меня, конечно, в корне не устраивало, мы в такой ситуации вряд ли смогли бы выжить.

По температурным графикам можно было сделать вывод, что следующее лето будет теплее, но не намного. Ясно было, что воды станет больше, и что мы вряд ли сможем ей противостоять. Дополнительные насосы так и не были найдены, а из тех, что у нас были, четыре уже сгорели. Для меня стало понятно, что если мы прошлым летом еле выдержали первое наступление талой воды, то наступающее, более тёплое лето наверняка нас оставит без огорода в подвале. К тому же мы вряд ли сможем справиться с водой в отхожем подвале, и по всем нашим туннелям разольётся зловонная жижа.

В общем, чем дольше я размышлял над этими проблемами, тем больше понимал, что выбора у нас нет и нужно буквально этой весной, а, может, даже по холоду, в конце февраля, быстрее уезжать в тёплые страны. Уезжать, когда ещё стоят морозы, нужно было из-за того, что на юге, естественно, раньше теплеет, и мы можем, убежав от одной напасти, оказаться в не менее трудной ситуации. Так что всё это немалое расстояние до тёплого океана нужно было проскочить ещё до наступления плюсовой температуры.

Я начал анализировать, куда нам лучше направиться, исходя из наших транспортных возможностей. Небольшая скорость «Уралов» и их прожорливость насчёт топлива диктовали свои условия. Нужно было иметь гарантированное место в середине пути, где мы могли заправиться и ещё взять с собой топливо. В придорожные заправки я уже как-то мало верил. Из всех перебранных вариантов наилучший получался, если двигаться к тёплому океану через город Баку, вернее, с заездом на Апшеронский полуостров. Всё-таки там нефтедобывающий регион, и просто обязаны быть большие запасы топлива. И ещё, чем мне понравилось то направление, так это, что большую часть пути можно будет проехать по ровной, замёрзшей поверхности Каспийского моря. А я был убеждён, что ближайший год оно ещё будет замёрзшим, и проезд, особенно ранней весной, будет спокойным. А если ехать на юг через Чёрное море, то там гористая местность, и неизвестно, как на наших монстрах мы там проедем. А ехать по горным дорогам было чревато – обвалы, резкие повороты и другие напасти. К тому же по тому маршруту было непонятным делом, где найти запас топлива.

Конечно, я задумывался и раньше о нашей эвакуации в более тёплые места, куда-нибудь на юг. Первый раз это случилось сразу после обнаружения «Уралов». Но до принятия серьезных шагов дело так и не доходило, меня останавливала проблема ориентации на местности; мы элементарно могли просто заблудиться. Но после начала функционирования спутниковых систем GPS и «Глонасс» этот внутренний запрет был снят, и я собрался завтра объявить о своём решении и стоять за него до конца, убеждая других в правильности моего выбора.

Второго декабря, после завтрака, попросил всё наше взрослое население остаться в столовой. Затем, буквально по пунктам описал наше положение и перспективы – летом остаться без огорода, практически с минимальным запасом топлива и продуктов, без возможности их пополнить. После этого предложил единственный выход, который у нас остался – это эвакуация на юг, на берег тёплого океана, где мы сможем, уже сами, выращивать себе продукты питания и не будем так зависеть от найденных запасов. И объяснил:

– Нам подходят только те места, где возможно без проблем обнаружить запасы топлива, так как без топлива и без механизмов мы не сможем обрабатывать землю, чтобы обеспечить себя продовольствием. То есть нам нужно двигаться в страны, расположенные в зоне Персидского залива. Там, недалеко от тропиков, большие запасы нефти, и наверняка остались терминалы с ней. А, может быть, даже с уже готовым бензином или дизтопливом. Там можно будет найти плодородную почву и, скорее всего, осталась хорошая инфраструктура и большие склады с продовольствием. Наверняка всё это ещё цело и не разграблено. Думаю, просто было некому грабить. Катастрофические последствия взрыва супервулкана там, скорее всего, были более ощутимы, чем у нас, в первую очередь, за счет близости океана. Гигантское цунами наверняка накрыло их за первые часы, после мощного землетрясения. Потом ещё отравленный газ, а следом быстрое похолодание. И ещё нужно помнить, что это южные страны, и там совершенно нет никаких сооружений, приспособленных для проживания в условиях длительного похолодания, не говоря уже о практически космическом холоде.

На минуту прервавшись и внимательно посмотрев на притихших моих друзей, я продолжил:

– Поэтому я уверен, что на этой территории население погибло буквально за первые месяцы после катастрофы. И у нас есть большой шанс воспользоваться находящимися там запасами. Тем более в этих местах не будет такого снежного покрова, всё на виду – совершенно открыто для поиска.

Моё предложение первоначально ошеломило всех присутствующих. Ещё бы, ведь вроде бы всё нормализовалось, и жизнь вошла в привычный для нас ритм. И только недавно все радовались новым товарам, привезённым из Серпухова. Положение с топливом, как многим казалось, тоже нормализовалось. И вдруг – ушат холодной воды.

Поэтому сразу посыпались протестные выкрики и какие-то невнятные возражения типа, высказанного Ириной:

– Куда ехать! Зачем нам мучиться! Нам и здесь хорошо!

Или то, которое выкрикивала Рита:

– А как же маленькие дети! Они не выдержат эту поездку!

Вся эта вакханалия продолжалась примерно в течение часа. Потом начали обсуждать этот вопрос уже на более спокойную голову. В конечном итоге сложилось мнение большинства, что ехать, конечно, нужно, но у нас сейчас хорошие запасы продовольствия, да и топливо тоже имеется. Надо еще хотя бы год прожить на этом месте, а уже через год тронуться в сторону тёплого моря.

Тогда я пригласил Володю высказаться насчёт положения с продовольствием и с какой скоростью оно портится. Потом ещё добавил, сказав:

– Продукты портиться будут ещё быстрее, в связи с потеплением и нарастанием влажности воздуха.

Потом я взял распечатанные температурные графики и показал, что лето в следующем году будет теплее прошедшего минимум на три градуса. Соответственно температура у поверхности снега тоже будет выше. И продолжил убеждать народ:

– Если в этом году она даже в самый тёплый месяц – июль была в среднем около нуля, а всё так таяло, что мы еле справились с водой, то в следующем году она такая будет уже в мае. А в июле дойдет до плюс пяти, и вода нас просто зальёт, тем более у нас сейчас и насосов стало меньше. И как бы мы ни старались, по-любому не сможем спасти наш огород. Все туннели зальёт жижа из отстойной ямы. При плюсовой температуре везде начнётся гниение отходов. Нам придётся отсиживаться на втором этаже, пользуясь только бензогенераторами. Вода, скорее всего, зальёт и нашу электростанцию, а мы не в силах будем что-либо сделать. Возникнет большая проблема даже с питьевой водой. Так как скважину зальет, и туда могут попасть нечистоты из выгребной ямы. Неизвестно, что случится с нашими вездеходами. Вся ходовая часть будет залита водой, а может быть даже и двигатели. То есть возникает большой вопрос, как мы будем и на чём двигаться зимой, а придётся много ездить, отыскивая новые запасы топлива и продовольствия. И нам может уже не повезти наткнуться на такие запасы дизтоплива, которые мы нашли на совхозной заправке.

Поэтому я ещё раз настойчиво сказал:

– У нас остаётся единственный шанс выжить, если мы выедем этой весной. Даже не просто весной, а ранней, и даже лучше выезжать в конце зимы, пока не начало таять южнее и можно проехать по замёрзшему Каспийскому морю. И кстати, вот вам ещё один аргумент на то, что нужно выезжать этой весной. Через год по нему может быть вообще нельзя будет проехать, лёд станет тоньше и могут быть большие полыньи. Одним словом, выезжать нужно, когда температура твёрдо установится выше –50 градусов, да и то только вследствие технических причин. Наши «Уралы» по техпаспорту могут работать при температуре не ниже –50 градусов.

После этих моих речей обсуждение продолжилось дальше, но уже чувствовалось, что все внутренне напуганы моими и Володиными словами и начинают склоняться к скорой эвакуации. Уже начались обсуждения, что нужно сделать, чтобы успеть тронуться в холодное время. Мы обычно при такой температуре даже не выходили из дома.

Вопрос с эвакуацией настолько всех затронул, что никто даже и не вспомнил обычное время обеда. И пока не пришли к согласию о полной перемене нашего устоявшегося образа жизни и о начале подготовки к великому переселению, к обеду так и не приступили. Общее согласие было достигнуто только в четыре часа дня. После чего Володя объявил:

– Все нормы питания увеличиваются, так как все эти продукты нам не увезти, да и незачем – всё равно они скоро испортятся. Увозим только мясные консервы, рис и макароны, а остальные: крупу, рыбные и овощные консервы нужно съедать за эту зиму. А такие продукты, как тушенка, сублимированные супы и выращенные нами свежие овощи, перестаём потреблять вообще. Эти продукты становятся нашим стратегическим запасом.

Обед, после такого горячего и значимого обсуждения, единогласно решили сделать праздничным и запоминающимся, поэтому Володя принёс из своего неприкосновенного запаса массу различных деликатесов, в том числе банку с чёрной икрой и четыре бутылки французского коньяка. За этим обедом мы так и не успокоились и уже обсуждали конкретную дату отъезда.

Договорились выезжать, как только соберём последний урожай картошки. Он должен быть в конце февраля или в первых числах марта. Также решили, что дизтопливо для выработки электричества больше не экономить. На освещение нашего огорода давать максимальное количество электроэнергии. Всё равно всю солярку мы увезти не сможем. Кроме этого, все мужчины выразили желание, даже несмотря на наступившие морозы, начинать работы по подготовке техники к сверхдальнему путешествию.

Женщины должны были продолжать заниматься огородом, нашим бытом и начинать готовить к перевозке хозяйственные вещи, необходимые для дальнейшей жизни. Обустройство кунгов взяли на себя Валера и Сергей. Коля, Саша и Флюр должны были, даже несмотря на большие морозы, провести внеплановое ТО техники. Ещё раз всё проверить, а к концу февраля полностью заправить все вездеходы. Остальным нужно было перебрать все имеющиеся запасы, а также инструменты и оборудование. Выбрать из этого то, что нам было крайне необходимо, и подготовить это всё к быстрой загрузке. Кроме этого, мы должны были изготовить и установить на крыши кунгов багажники. И начинать укладывать туда неиспользуемые в настоящее время, но нужные вещи и оборудование. В первую очередь в этот список у нас попали: система спутниковой связи, которую мы привезли из Москвы, оружие и некоторые другие вещи, общим весом около тонны.

К каждому «Уралу» собирались делать прицепные сани, такие же, как наши большие сани к «газону». На одних везти снегоход и снегоуборщики, на двух других запас топлива. Мы с Володей пообещали до Нового года сделать на компьютере полный расчёт того, что сможем взять, исходя из грузоподъемности вездеходов.

Наибольшие опасения у нашего главного механика Николая вызывало состояние «Исузу». А именно его гусеничный движитель. Коля боялся, что он не выдержит столь длинного перехода. Поэтому решили, что загрузим его только топливом, и дозаправку всей техники будем производить в первую очередь с него. А в случае поломки просто оставим его на дороге. Перебирать гусеницы в такой мороз было просто нереально, и поэтому оставили все, так как есть. К нему мы еще хотели прицепить наши старые «сани-самосвал» и загрузить их бочками с бензином. Во всех этих обсуждениях время пролетело очень быстро, закончили только в первом часу ночи. А уже со следующего дня все приступили к намеченным работам. Правда, перерабатывать и перенапрягаться я всем запретил, сказав:

– Нам в первую очередь теперь нужно позаботиться о собственном здоровье, перед таким долгим и, несомненно, тяжёлым путешествием. Игорь меня поддержал, добавив:

– Будет здоровье, добьёмся и всего остального. А по пути больниц у нас не будет. И, похоже, задерживаться здесь, если кто заболеет, мы тоже не можем.

С Володей и Колей на компьютере прикинули грузоподъемность всей нашей техники с учётом прицепных саней. Получалось, по этому снегу каждый «Урал» может тащить за собой груз до трёх тонн. По техпаспорту грузоподъемность «Уралов» была девять тонн, но если учитывать вес самого кунга и закреплённого за ним бака с дизтопливом весом три тонны, то на машину можно было загрузить еще только две тонны груза. На бортовом «Урале» можно было везти не больше восьми с половиной тонн груза, это из-за установленного там крана-манипулятора. Но кран демонтировать мы даже и не думали, он в дороге мог нам очень пригодиться.

Всего получилось, что мы могли увезти тридцать две тонны груза. Методом нехитрой арифметики подсчитали, что нам нужно пятнадцать тонн дизтоплива, чтобы добраться до Баку и иметь там некоторую мобильность. Больше трёх тонн были в баках самих вездеходов, значит, требовалось иметь в цистернах не менее двенадцати тонн дизтоплива. Учитывая дизельные печки и бензогенераторы, решили везти в цистернах и бочках четырнадцать тонн солярки и тонну бензина. Кроме этого, загрузить двенадцать тонн продуктов длительного хранения, а остальное место отдать оборудованию, инструментам и различным вещам, которые отберут наши дамы.

В обогреваемый грузовой отсек «газона», кроме овощей, собирались ставить клетку для перевозки нашей птицы. Мы их очень берегли. На самом деле это оставался единственный источник, для нас и в первую очередь для детей, свежего животного белка. Например, яйцо у нас получали только дети. Собак мы собирались везти в кабинах «Уралов», а может быть и в кунге, уж очень хорошо с ними играли наши маленькие члены коллектива.

Несмотря на вроде бы рассчитанный запас топлива, который гарантировал, что мы доберёмся до Баку, я всё равно считал, что по пути нам нужно дозаправиться, поэтому придётся попытаться откопать хотя бы пару заправок. Мне почему-то казалось, что там вероятность найти топливо гораздо выше, чем под Москвой. Поэтому я предложил двигаться безостановочно, сменяя друг друга за управлением до Волгоградской области, а потом вставать на стоянку только при обнаружении бензозаправки. И там уже отдыхать несколько дней, пока будем откапывать ход к бензоколонкам. Температура тем временем всё понижалась и к Новому году установилась –58 градусов. При таком морозе мы практически на улице ничего не делали, только посменно выходили устанавливать багажники на кунги и к празднику их всё-таки установили.

Новый год встречали, можно так сказать на чемоданах. В сенях уже стояли упакованные и взвешенные на напольных весах продукты и хозяйственные вещи. В холодном складе, в доме у выезда из посёлка, мы отобрали десять тонн продуктов. Восемьдесят процентов веса это были мясные консервы, а двадцать процентов это макаронные изделия.

Праздник начали отмечать в каком-то грустном, подавленном настроении. Все понимали, что это последний Новый год, который мы отмечаем в этом, уже ставшем для всех родным домом. Было ужасно жаль с ним расставаться, он стал, пожалуй, главным членом нашей колонии, который всегда защищал своих жильцов от внешней, внезапно ставшей враждебной среды.

Стол у нас был, как всегда в Новый год, шикарный, но это как-то никого не радовало, – ни чёрная икра, ни балык, ни крабы. Все молча, с каким-то остервенением, поглощали элитную еду и напитки. И только часа в два ночи, когда Николай затянул какую-то грустную песню и продолжившееся потом больше часа общее пение старых известных всем песен – сняло эту подавленность. Например, у меня к концу этой праздничной ночи как-то полегчало на душе. Я ощутил надежду, что всё сложится у нас хорошо, и мы всё-таки найдём своё место под солнцем.

Разошлись по комнатам где-то к шести часам утра. На следующий день собрались только к обеду. Настроение у людей после Нового года изменилось, как будто мы прошли какой-то Рубикон, и вся пассивность начала пропадать. И ещё я заметил, – люди стали относиться к друг другу как-то бережней и добрее. Исчезли раздражительные нотки при разговорах, больше стало взаимных услуг и уступок.

После праздников наши женщины начали «великую» стирку. Те, кто был в наряде, только и ходили выносить использованную воду. Также после Нового года, практически не пустовали массажные кушетки и солярий. Мы всё своё свободное время проводили в подвале, среди яркого света и зелёных насаждений, и это здорово поднимало настроение. К двадцатому января Валера и Сергей закончили окончательное обустройство кунгов и приступили уже в сенях мастерить клетку для перевозки наших куриц и петуха. Потом они начали изготавливать полозья для двух новых саней. Женщины тоже закончили стирку и теперь начали упаковывать бельё и одежду в большие пластиковые мешки. Остальные продолжали готовить и упаковывать для перевозки остальные предметы нашего обихода.

Температура воздуха была –79 градусов, и мы перестали вообще выходить работать на улицу, выносили только отходы. Такие морозы стояли до десятого февраля, потом постепенно начало теплеть. Наше решение выезжать, когда температура поднимется выше –50 градусов, осталось неизменным. Поэтому к концу февраля все были уже как на иголках. Но температура даже первого марта была –52 градуса. Несмотря на это, мы всё равно договорились с третьего марта начинать загрузку продовольствия с холодного склада, а также собирать две пары саней для перевозки цистерн с топливом.

Третьего марта при температуре –51 градуса все мужчины приступили к загрузке «Урала». Заводили его, чтобы подогнать к холодному складу, часа два. После этого договорились, с завтрашнего дня, запустить все наши вездеходы и постоянно их прогревать. Экономить топливо было уже бессмысленно. По моим прикидкам, нам придётся здесь оставить более трёх тонн солярки и две тонны бензина. На следующий день мы разделились на две бригады, одна из которых продолжила загрузку продуктов в модульный прицеп ТТМа, а вторая приступила к сборке саней и установке на них цистерн. Кроме этой работы, бригада должна была начинать заливку увозимого топлива. На бортовой «Урал» было загружено семь тонн продовольствия, а также установлено шесть бочек для перевозки топлива. Вот их, а также баки других «Уралов» и должна была заполнить дизтопливом вторая бригада.

Из-за низкой температуры приходилось без обогрева работать не более двадцати минут. В холодном складе для обогрева в одной из комнат была установлена дизельная печка и два электрических обогревателя, так ребята добились того, что температура поднялась до –5 градусов.

Обе бригады закончили свои работы только пятого марта и на следующий день стали загружать вещи, сложенные в сенях. А наши женщины начали собирать урожай с огорода, им помогали Максим и Игорь.

Вечером мы долго обсуждали вопрос, когда нам выезжать?

Я предлагал:

– Завтра надо окончательно всё загрузить и выезжать восьмого.

Но большинство всё-таки настояло на выезде десятого марта, они хотели отметить праздник 8 марта дома, а уже на следующий день окончательно загрузиться и выехать, наконец, на поиски нашей мечты, нашего Эдема.

Двигаться договорились вдоль больших дорог, так как напрямую ехать было проблематично; хотя снег и сгладил все неровности, но, например, через лес мы не могли проехать. По существу выбирали из двух вариантов: или по руслу рек Ока и Волга, или по трассам федеральных автодорог. Выбрали всё же дороги: во-первых, путь был короче, во-вторых, мы всё же надеялись откопать какую-нибудь АЗС с сохранившимся в ней запасом топлива. Именно для этого и везли с собой снегоуборщик. Выбрали самый мощный, на базе гусеничного мини-трактора «Хонда». Весил он двести сорок килограммов, работал на бензине. Его выбрали ещё и потому что, сняв с него фрезерный шнек, получали обычный мини-трактор, к которому можно было цеплять плуг и другое навесное оборудование.

Первоначально хотели брать и снегоход, для проведения разведки, но потом всё-таки победило желание захватить с собой больше топлива, и, вместо снегохода и маленького снегоуборщика, мы в эти сани поставили три бочки бензина, решив, что разведку по такому холоду проводить все равно не будем. Да она и бессмысленна, ведь альтернативы движению вперёд у нас не было, на крайний случай, сделать разведку можно было и на «газоне», перед этим только отцепив сани. Так мы пришли к выводу, что транспортировать снегоход совершенно бессмысленно, к тому же все были уверены, что на побережье Индийского океана снега уже нет.

К восьмому марта мы практически загрузились, заправили топливом все цистерны, баки и бочки. Из продуктов в сенях оставались только те, которые не хотели замораживать. Из вещей незагруженной была только сменная одежда, всё остальное было решено оставить в доме.

Восьмого марта целый день отдыхали, поздравляли наших милых женщин и последний раз организовали праздничный ужин. Перед этим все вволю належались на массажных кушетках, позагорали, последний раз от души помылись горячей водой, её в этот раз никто не экономил.

Праздничный ужин тоже удался; хотя и присутствовала лёгкая грусть, но все помыслы уже были устремлены в будущее, на предстоящее великое переселение. Мы надеялись, что найдём свою «Землю обетованную», и жить нам там будет не хуже, чем здесь.

Лечь спать решили пораньше и отдыхать, сколько сможем, а завтра, загрузив оставшиеся продукты, сразу трогаться в путь. Ждать отправления десятого марта уже никто не мог; невыносимо было сидеть на чемоданах, поэтому решили выехать пораньше, ведь всё равно было обговорено двигаться без остановки, пока не кончится солярка у какого-нибудь вездехода, и только тогда, заправившись, если очень устанем, делать ночёвку. Время суток не имело при таком графике движения никакого значения. Ночью управлять вездеходом было даже легче – абсолютно белый снег меньше слепил глаза. Днём приходилось ездить только в тёмных очках, их мы постоянно набирали при каждом выезде в магазины, всё пытаясь подобрать наиболее удобные.

Перед выездом, пока мужчины заводили и прогревали вездеходы, а потом загружали остатки вещей и продовольствия, наши женщины из последней муки наготовили массу лепёшек; дней на десять их должно было хватить, а потом нам придётся привыкать жить без хлеба.

В каждом вездеходе был сменный водитель, правда, для этого одних мужчин не хватало, и дублёрами пришлось стать Тане, Наташе и Кати, в резерве были Галя и Вика, все они уже пробовали управлять вездеходами.

Ехать собирались колонной, со скоростью не более 30 километров в час. Первыми, на грузовом «Урале», должны были прокладывать путь наши самые опытные и быстро ориентирующиеся в обстановке водители – Саша и Флюр. Это было самым трудным делом, всем остальным гораздо легче двигаться, ориентируясь по сделанной ими колее. Саша и Флюр должны были выбирать дорогу, ориентируясь по компасу, навигатору GPS и атласу автомобильных дорог. К сожалению, у нас не было подробных карт; единственная подборка на учебном диске по географии для средней школы, и тот лежал в нотбуке у ребят в кабине головного вездехода. Последними дураками надо было быть, чтобы заранее не позаботиться о таких вещах, но теперь поздно об этом думать – оставалось от досады только крыть себя последними словами и надеяться, что такие люди, как Саша и Флюр, прокладывая для нас путь, не сделают никаких ошибок.

Следующими должны были двигаться «Уралы» с кунгами. Водителями первого были Володя с Катей, второго Николай с Максимом. Потом должен был ехать наш вездеход-заправщик, им управляли Игорь с Таней, за ним – ТТМ с Валерой и Наташей. Замыкать всю эту колонну должен был я на «газоне», вместе со сменным водителем Сергеем. У нас была установлена система «Глонасс», и мы параллельно с Сашей должны были определять текущее местоположение и сравнивать эти данные по рации с их показаниями. Кстати, все вездеходы были радиофицированы.

Остальные женщины двигаются вместе с детьми в первом кунге. Второй кунг мы решили в дороге даже и не отапливать, поберечь солярку, тем более что он довольно быстро прогревался.

Первую остановку планировали сделать километров через пятьсот, именно на такое расстояние был рассчитан топливный бак «газона»; из всех наших вездеходов у него был наименьший запас хода.

На обед решили не останавливаться, в кабине каждого вездехода было по большому термосу с горячим чаем и много бутербродов с паштетом и баночной ветчиной. Останавливаться в процессе движения договорились всего на несколько минут, только чтобы оправиться. Больших запасов воды мы с собой не брали, решили для пищевых и прочих нужд растапливать снег.

Полностью загрузились только к двум часам дня, после чего последний раз пообедали в нашем доме и, с грустью рассевшись по вездеходам, отправились в путь.

Я на память о моём доме отколол от стены кусочек кирпича и положил во внутренний карман куртки, поближе к сердцу. Ох как больно было расставаться с нашим дорогим пристанищем; все-таки столько сил и времени было вложено в его строительство, и оно стало родным не только для меня. Наши женщины плакали, не скрывая слёз, а когда мы выезжали из нашего посёлка, то, не сговариваясь, начали гудеть в клаксоны, прощаясь с этим так надолго приютившим нас местом и с нашим любимым Подмосковьем.