Вид замороженных трупов не вселял оптимизма, и я решил выйти обратно на чердак, где, по крайней мере, можно было увидеть дневной свет и подышать свежим морозным воздухом. Саше с Флюром, как я чувствовал, моя помощь совершенно не нужна – могу только помешать и замедлить поиск нужных документов. Со мною вышел и Валера. Николай стоял здесь же, на чердаке, и нервно курил, мы с Валерой присоединились к нему и, как только табачный дым повалил из трёх луженых глоток, начали обсуждать увиденное зрелище.

По-видимому, после катастрофы весь персонал складов переехал жить в это здание, как наиболее качественно сделанное и лучше всего утеплённое. Об этом свидетельствовали явно перенесённые из казарм железные двухъярусные кровати, а также неимоверное количество трупов. Но, по-видимому, система отопления не смогла обеспечить достаточного количества тепла при таких морозах, и люди просто замёрзли. Видимо, в последние дни они очень много пили, буквально все помещения были завалены пустыми водочными бутылками. Наверное, командование к этому моменту уже ничего не могло сделать – они поступили, как обычные слабые люди, просто раздали подчинённым алкоголь и пустили всё на самотёк.

Постояв так какое-то время и порядком замёрзнув, мы пошли отогреваться в кабину вездехода и ждать появления Саши с Флюром. Прошло не менее часа. Валера уже хотел идти проверить, не случилось ли там чего, когда ребята явились – все скукоженные, совершенно замёрзшие. Саша нес в руках несколько папок с документами.

Я сказал Коле и Валере, чтобы они шли заводить снегоход и на нём ехали к бытовке. Вместо них в кабину вездехода сели Саша и Флюр. Я, включив обдув тёплым воздухом, тоже направился к бытовке – там должно быть гораздо теплее, ведь мы перед отъездом растопили дизельную печь. Всю дорогу Саша молчал, видно, очень замёрз и теперь оттаивал, бедолага – на улице было –19. Приехав в бытовку, я начал отпаивать совершенно продрогших ребят горячим чаем, куда предусмотрительно плеснул достаточное количество коньяка. Вскоре они немного отогрелись и начали рассказ о своих похождениях и о том, что нашли в штабе.

Оказалось, что те рваные дыры во фронтоне, через которые ребята и попали в здание, Саша сделал, выстрелив из гранатомёта. Потом, при помощи бензопилы и топора, ребята расширили самую большую из них, влезли вовнутрь, осмотрелись и сразу поняли, что это штаб по наличию многочисленных кабинетов, хотя и заставленных в данное время казарменными койками. Затем они пошли искать секретную часть и нашли её очень быстро, по металлическим дверям, которые были не заперты. Зашли в помещение и увидели множество закрытых железных шкафов и сейфов. На диванах лежали трупы людей, ребята обыскали их и нашли связку ключей от замков, а потом долго изучали найденные бумаги, в поисках информации о запасах, имеющихся на этих складах. «И вот она вся – в этих пяти папках!» – Саша поднял их с кровати и бросил на стол.

Я принялся изучать документы. Там была и схема территории с нумерацией всех боксов с ангарами, и акты инвентаризации по каждому, указанному в этой схеме, объекту. Из этих документов было прекрасно видно, что где находится – именно такие сведения мы и надеялись найти в штабе. Так как скоро должно было начать темнеть, мы быстро перекусили, после чего Валера с Колей отправились домой, чтобы хоть вымыться и выспаться по-человечески, а заодно увезти ненужные теперь детали «кран-балки». К тому же завтра они должны были вернуться с запасами продуктов и топливом для печки и бензогенератора.

Кстати, мы правильно выбрали объект для откапывания, тут сработала интуиция. По пояснениям к схеме и инвентаризационным записям стало ясно, что это был бокс для специальной техники, а там должны были стоять четыре транспортёра на воздушной подушке и ещё много интересной техники. Единственное, что меня беспокоило во всех этих инвентаризационных списках – это даты. Самая последняя опись проводилась за пять месяцев до катастрофы.

Как только ребята уехали, мы, заранее установив освещение, вручную откидали верхний, более рыхлый слой снега по будущей трассе въезда в бокс. Потом Саша, севший за управление погрузчиком, начал углублять этот въезд. Флюр на снегоходе буксировал сани, загруженные снегом, а я помогал ему опрокидывать ручной лебёдкой самосвальный короб на этом Валерином «чуде изобретательности». Так мы работали до десяти часов вечера, переместив за всё это время примерно кубов пятьдесят снега.

На следующее утро встали в восемь и в девять уже трудились. Где-то в районе часа дня приехали Николай с Валерой, привезли нам припасы и уже готовые обед с ужином. К этому времени, благодаря нашей упорной деятельности, из-под снега наконец показались ворота бокса. Решив сначала перекусить, а уже потом окончательно откопать въезд в бокс, мы приостановили работу. За обедом ребята рассказали, что дома всё нормально, все здоровы, Ванька подрастает, а народ с нетерпением ждёт результатов рабочей экспедиции. Этим сообщением приехавшие ещё больше распалили наше нетерпеливое желание, поскорее увидеть, что же находится в боксе, поэтому, быстро закруглившись с обедом, мы, уже впятером, пошли убирать снег, при этом Коля с Валерой принялись вручную копать шурф возле самых ворот. Вырезанные снежные блоки они переносили наверх, вырубив предварительно в снегу ступени для подъёма. Снег был хорошо спрессован, поэтому блоки не рассыпались.

Когда на улице стало уже совсем темно, мы, наконец, смогли попасть в бокс, откопав маленькую дверь в воротах. После того как Коля её открыл, все бросили заниматься раскопками и перенесли бензогенератор к воротам, затем протянули в бокс электропроводку, установили там несколько прожекторов и стали методично осматривать технику, находящуюся в этой громадной подснежной пещере.

Никаких транспортёров на воздушной подушке мы там, конечно, не нашли. В боксе стояло на консервации только несколько гусеничных транспортёров и траншеекопателей. По-видимому, сразу после катастрофы всю вездеходную технику отсюда отозвали для использования в спасательных и снабженческих операциях.

Безусловно, мы были очень разочарованы: и тем, что ничего интересного и полезного для себя не нашли; и тем, что придётся откапывать ещё неизвестно сколько ангаров и боксов. Поэтому, ужасно уставшие и в отвратительном настроении, направились в бытовку, чтобы распить литр водки. Первые две дозы по пятьдесят граммов выпили без всякой закуски.

Кстати, ребята из дома привезли две раскладушки, и теперь никому не нужно было спать на втором ярусе нар. Внизу, при разложенных раскладушках, было очень тесно, но зато спать ночью было не так душно.

За ужином, отягощённые распитым литром водки, мы шумно, с руганью, обсуждали, какой ангар нам откапывать следующим. Снова и снова изучали отчёты по инвентаризации складов, выбирая объект для первоочередного откапывания. Мнения разделились: Саша стоял за седьмой ангар – там, по бумагам находилась техника для разворачивания полевых госпиталей, и по инвентаризационной описи числилось шесть вездеходных транспортёров-эвакуаторов для раненых; Николай стоял за одиннадцатый ангар, где была инженерная техника, и особенно напирал на то, что она предназначалась для работы в заболоченных местах. Он, подскочив от волнения, громко объяснял:

– Наверняка это облегченная техника на широких гусеницах и, значит, сможет легко передвигаться в наших условиях.

Саша отвечал ему не менее аргументированно и громогласно:

– А медицинские эвакуаторы специально созданы таким образом, чтобы можно было вывозить раненых и зимой, по глубокому снегу – это самое то, что нам нужно. К тому же эту технику вряд ли вывезли, потому что наше начальство, как правило, страдает гигантоманией и наверняка затребовало с этих консервационных складов вездеходы помощнее, посолиднее, так что медицинские эвакуаторы на одного лежачего раненого могли и не заметить. И, если ты обратил внимание, в отрытом нами боксе остались только траншеекопатели и артиллерийские транспортёры, а все, числящиеся по бумагам большие транспортёры личного состава и вездеходы, были сняты с консервации и убыли. Так и здесь – о небольших машинах могли и не вспомнить.

Спор разрешил я:

– Будем рыть вход и в тот, и в другой ангары. Нам пригодятся и большой гусеничный болотоход, и небольшие медицинские эвакуаторы, лишь бы вся эта техника могла проехать по нынешнему снегу.

Определив по схеме, где находятся эти ангары, мы запланировали на завтра перевезти погрузчик к седьмому ангару и начинать там рыть въезд. Коля с Валерой в это время будут вручную пробивать шурф к воротам одиннадцатого ангара. Хорошо, что они находились недалеко друг от друга, поэтому бытовку договорились поставить посередине.

На следующее утро, уже в восемь часов, включив освещение, начали загонять погрузчик в кузов вездехода. К одиннадцати часам дня мы всё перевезли и начали работать. Въезд в седьмой ангар копали по старой схеме, к воротам одиннадцатого ангара Коля с Валерой пробивали вручную вертикальный шурф. Так работали до наступления темноты, потом снежные шахтёры присоединились к нам. Как часто бывало, мы опять всего не предусмотрели и взяли только один бензогенератор. Соответственно, могли освещать работы только на одном объекте. Чтобы не простаивать, ребята начали копать шурф и к воротам седьмого ангара.

Так вкалывали опять до десяти часов вечера, затем направились в бытовку, где быстро поужинали и моментально уснули. Уже никто не обращал внимания на духоту в нашей «спальне». Утром встали рано и опять, все вместе, при включенных прожекторах, убирали снег у седьмого ангара. Только в одиннадцать часов, после очередного обогрева, когда стало совсем светло, Коля с Валерой вернулись к одиннадцатому ангару, чтобы продолжить рыть, уже ставший похожим на шахту, шурф.

Часов в шесть вечера, когда ребята опять присоединились к нам, мы дочистили въезд до ворот и смогли, наконец, попасть в седьмой ангар. Как и в предыдущем боксе, провели туда освещение, чтобы уже сегодня его обследовать и определить, нужно ли нам пробивать более широкий въезд, или завтра можно будет перевозить погрузчик к другому ангару. Мы прорывали, можно сказать, траншею, шириной в полтора метра – именно таков был размер ковша у нашего погрузчика. Если же внутри обнаружим нужную нам технику, то придётся ширину выезда увеличивать не менее чем в два раза.

Обследовать, что находится в седьмом ангаре, направились все и, несмотря на проведённое туда освещение, захватили с собой аккумуляторные фонари, чтобы оглядеть все закоулки. Хотя Саша и надеялся, что командование забудет о медицинских транспортёрах и маленьких эвакуаторах, но их там не оказалось. Из вездеходно-болотоходной техники был только, в единственном экземпляре, модульный гусеничный транспортёр – ТТМ-4901, с большой кабиной и широкими гусеницами – в принципе то, что нам и нужно, но техника была не на ходу, а именно – с разобранным двигателем. По-видимому, машину не смогли завести, начали ремонтировать, но так и не закончили до наступления холодов.

Николай долго обследовал многострадальный транспортёр и, наконец, вынес вердикт:

– Двигатель обычный, камазовский, дизель 740.14, отремонтировать его я берусь дня за четыре. И если здесь не найдём нужных запчастей, придётся разбирать какой-нибудь из наших «КамАЗов», тогда ремонт затянется на время его откопки и разборки.

Флюр незамедлительно парировал:

– Мужик! Ты только этот вездеход и видишь… оглядись – вон, там, в конце ангара, стоят два новеньких «КамАЗа», ещё в заводской смазке.

Коля, мгновенно соскочив с вездехода, побежал осматривать дальний конец ангара и вскоре, очень весёлый, с совершенно счастливой физиономией возвратился, возбуждённо крича:

– Движки там точно такие же! И что тогда, вообще, нам мудрить с ремонтом, надо взять и перекинуть двигатель с одного из них – и никаких проблем! Тем более в ангаре стоит автопогрузчик со стрелой и крюком.

После обследования Колей двигателя и обсуждения перспектив его замены мы облазили весь этот транспортер и остались, очень довольны им. Единственный минус – будка на модульном прицепе была не очень тёплая, зато большая. В длину она была около пяти метров; там стояли четыре медицинские койки, и предусматривалась дополнительная возможность сделать их двухъярусными. Также в будке было полно всякой медицинской аппаратуры. Но больше всего нам понравились гусеницы этого транспортёра – металлические, с эластичными уширителями. По техпаспорту, который лежал в кабине, давление машины на грунт было всего 0,16 кг/см², максимальная скорость 48 километров в час, грузоподъемность до двух с половиной тонн. В первом модуле могло комфортно разместиться шесть человек. Транспортёр можно было использовать и без прицепа.

Ещё мы в этом ангаре нашли большую надувную палатку, из тех, которые часто используются в мобильных госпиталях. В принципе, после нашей последней неудачи в предыдущем боксе, мы были очень довольны нынешним результатом. Нам повезло, теперь у нас была хотя бы одна единица техники, способная передвигаться по снегу. Правда, транспортёр был слишком велик. С другой стороны, можно было много чего на нём перевезти, а не очень большую паспортную грузоподъемность, по общему мнению, можно было увеличить раза в два – снег везде стал намного плотнее и спокойно должен выдержать теперь даже сильно нагруженный транспорт, а для перевозки угля можно и срезать будку с модульного прицепа.

Единственный большой минус был в том, что нужно было ремонтировать машину, а с другой стороны, если бы не это обстоятельство, вряд ли бы она нам вообще досталась. Так что по большому счёту – деваться некуда, поэтому договорились, что с завтрашнего дня Коля с Флюром, как самые понимающие в технике, будут заниматься исключительно ремонтом этого транспортёра, а остальные продолжат расширять въезд в бокс. При этом я перехожу на управление снегоходом, Валера помогает мне разгружать сани, а работать на погрузчике останется Саша.

Потом мы пошли отсыпаться после такой бурной рабочей смены. На следующий день приступили к работе только около десяти утра, когда уже совсем рассвело. Тогда-то Коля и решил, что проще перекинуть новый двигатель с «КамАЗа», чем ремонтировать бэушный, и нам пришлось прилично повозиться с расконсервацией «КамАЗов», ведь нужно было их завести, чтобы определить, какой двигатель будем переставлять на ТТМ. Бодяга была ещё та, учитывая, что в двигатели «КамАЗов» пришлось заливать все виды технических жидкостей. Вскоре после этого автомобили завели, и Коля теперь метался от одного к другому и внимательно вслушивался в их рёв. Наконец он застыл у одного из «КамАЗов» и произнёс:

– Надо же! Давно такого не слышал! Как двигатель работает – ровно, чисто.

Я понял – выбор сделан, и теперь моя работа подсобником здесь больше не нужна. Пора было меняться местами с Флюром, который мог оказать Николаю более квалифицированную помощь, не то что я – подай, принеси. И я направился прочь из бокса, чтобы сменить Флюра за управлением снегохода.

Проезд мы расширили в два раза и успели это сделать за один день, правда, работали опять до десяти часов вечера. За это время Коля с Флюром всё подготовили для снятия обоих двигателей и уже собирались ставить новый движок на транспортёр. Мы же собирались завтра перевезти погрузчик к одиннадцатому ангару и начать рыть въезд в него.

Хотя встали в восемь часов, на работу вышли только в девять – много времени отнимало приготовление завтрака. Пока грузили и перевозили погрузчик, стало совсем светло. После небольшого перекура приступили к рытью въезда в одиннадцатый ангар – по отработанной схеме, с перерывами на обогрев. Тогда же в бытовку приходили погреться и Коля с Флюром и рассказывали о продвижении своего дела. К обеду они сняли разобранный двигатель с транспортёра и на его место уже поставили новый, от «КамАЗа». Николай клятвенно обещал нам:

– Примёрзну к движку, но за завтрашний день его полностью подсоединю и даже заведу.

Саша сразу оживился:

– Ну что! Устраиваем соревнование? Завтра мы тоже откопаем въездную траншею к ангару и освободим ворота от снега.

Когда стемнело, к нам пришёл Николай и сказал:

– Остальные трубки и электрику мы будем присоединять к двигателю завтра, на свежую голову, а сегодня уже пора отдыхать.

– От работы – кони дохнут! – неожиданно развеселился он.

Мы как ждали этих слов – с готовностью завершили все дела и направились в бытовку. Там долго болтали и, когда все уже разлеглись по своим спальным местам, я заявил:

– Завтра решающий день в наших поисках. Если ничего не найдём в одиннадцатом ангаре – все работы по раскопкам сворачиваем, затем доделываем транспортёр, собираем вещи и уезжаем домой, правда потом придётся вернуться, чтобы привезти дизтопливо для ТТМ.

По найденной схеме, на территории складов было топливохранилище, но откапывать его не очень-то хотелось. Саша, да и я тоже были уверены, что топлива там нет. Его брали оттуда в первую очередь, на заправку откомандированной техники. И, по-видимому, выкачали полностью, судя по пустым бакам у всей находящейся в ангарах техники и пустым канистрам, лежащим недалеко от замороженных людей в штабном здании.

Утром мы проснулись в восемь часов, на работу направились в девять. Немного потеплело, температура держалась у отметки в –17 градусов, да и светать начало раньше, уже в десять часов было совсем светло. В этот день работа просто кипела, да и перерывы на обогрев делали теперь только через каждые полтора часа. К обеду пробили въезд почти до ворот, до наступления темноты полностью очистили ворота от снега и смогли наконец их открыть.

Ангар стоял, забитый различной техникой, из него, по-видимому, вообще ничего не вывозили. Валера на лыжах поехал звать ребят, чтобы они приняли участие в осмотре транспортных механизмов, а также захватили с собой бензогенератор с проводкой и прожекторами; сегодня он работал весь день у них, наша бригада успела провести все работы до наступления темноты. Мы с Сашей не утерпели и при свете аккумуляторных фонарей пошли осматривать стоящую в ангаре технику. Пройдя до конца помещения, я обратил внимание только на впечатляющие своими размерами три вездехода – это были мощные транспортёры, на очень широких гусеницах; когда смерил их рулеткой, ширина оказалась 97 сантиметров.

Вскоре пришли ребята и принесли генератор, мы установили освещение в ангаре и измерили одного из этих монстров: длина вездехода была 9,9 метра, ширина – 3, а высота – 3,7 метра. У вездехода было четыре ведущих гусеничных движителя, на этих гусеницах высоко стояла передняя часть автомобиля «Урал» и длинный металлический кузов. На одном из транспортёров был установлен кран-манипулятор. Флюр, залезший осматривать кабину одного из монстров, нашёл документацию на него – оказалось, что это болотный вездеход «Урал-5920» выпуска 1988 года, грузоподъемностью девять тонн и давлением на грунт с полной нагрузкой 0,22 кг/см. Двигатель там стоял «КамАЗ-740», скорость могла развиваться до 30 километров в час.

А ещё, к нашему удивлению, в этом ангаре нашёлся небольшой, по сравнению с «Уралами», медицинский эвакуатор (шесть штук таких машин, судя по бумагам, должны были стоять в седьмом ангаре). В кабине этого медицинского вездехода тоже лежал полный комплект документов. Это был снегоболотоход «ГАЗ-34039», грузоподъемностью полторы тонны. Двигатель на нём был дизельный с турбонаддувом – Д-245 мощностью 108 лошадиных сил. Давление на грунт этой машины в снаряженном состоянии составляло 0,232 кг/см². Мы обмерили эвакуатор рулеткой, хотя все эти данные были в паспорте; его длина была 5,7 метра, ширина – 2,6, высота – 2,4 метра. Внутренний утеплённый бокс для размещения раненых был длиной 2,7 метра, шириной и высотой 1,6 метра, там было одно лежачее место и четыре медицинских кресла, по-видимому, для транспортировки сидячих раненых. Ещё мы прочитали в найденных документах, что скорость вездеход мог развивать до 48 километров в час, также допускалась возможность транспортировать прицеп массой до 2 тонн. Этот снегоболотоход приглянулся всем больше всего, он как будто специально был создан для нас.

Хорошо осмотрев все эти вездеходы, мы собрались возле «Урала» с краном, закурили и устроили совещание, что же нам выбрать для себя. Конечно, хотелось забрать всё, но столько техники вроде бы нам и не нужно. По идее, вполне хватило бы и двух небольших вездеходов, но эти громадные монстры – «Уралы» просто завораживали. Так мы стояли и обсуждали эту проблему минут двадцать. Потом Саша, глядя на «Урал», сказал:

– Нужно забирать все вездеходы. На эти «Уралы» спокойно можно установить те большие кунги, в одном из которых мы жили в Серпухове, и использовать их как бытовки. По-любому, скоро нам придётся ездить ещё дальше, отыскивая припасы и топливо, а в кунге гораздо лучше жить, чем в самодельной нашей бытовке; к тому же скорость у «Уралов» получается выше, чем когда мы транспортировали бытовку, двигаясь со скоростью 20 километров в час. Наконец, установив кунг на «Урал», мы сможем съездить в Москву, там за несколько дней всё осмотрим, может, найдём живых людей и действующий центр управления – не могли же так просто все замёрзнуть и исчезнуть. В Москве наверняка находится какой-нибудь координационный центр. Властные структуры, обладая практически неограниченными ресурсами, не могли же просто так раствориться в «никуда», наверняка система управления расположилась в каком-нибудь бункере, вполне возможно, он находится именно в Москве. Только объединившись с другими, наша группа сможет выжить. Все, в принципе, согласились с ним, но решили сначала перегнать домой модульный вездеход, доделываемый Колей и Флюром, и медицинский снегоболотоход, стоящий в этом же ангаре. В нем, кстати, оказался полный бак солярки, а в медицинском отсеке стояло пять 30-литровых полных канистр с дизтопливом. По-видимому, болотоход специально спрятали в этом ангаре, замаскировав среди громадных машин, наверное, кто-то готовился на нём дезертировать из этой военной части. Также там мы нашли три ящика тушенки, несколько упаковок макарон, крупы и два ящика сгущённого молока.

У остальной техники, стоящей в этом ангаре, топливные баки были пусты, на других откопанных нами объектах наблюдалась та же ситуация. Благодаря найденным запасам топлива, мы теперь могли спокойно перегнать два малых вездехода. Так и решили, что, расширив выезд из этого ангара, забираем «газон», к этому времени Коля с Флюром заканчивают с модульным транспортёром ТТМ, и мы, захватив, естественно, наш вездеход, уезжаем домой. За «Уралами» приезжаем позже, предварительно загрузившись бочками с соляркой. При этом перегоняем эти машины прямо в Серпухов (там, в одном из боксов, есть кран), устанавливаем кунги на вездеходные «Уралы», а уже потом будет видно, где и как их будем использовать, может, и правда, съездим целой бригадой в Москву.

Я тоже имел желание попасть в Москву, хотя и не верил в существование управляющего центра власти, который никак не проявил себя за столько лет. Мне просто хотелось заехать к себе домой и взять кое-какие вещи и фотографии, чтобы помнить о той, уже весьма подзабытой, счастливой, спокойной жизни под ласковым теплым солнцем. Мне хотелось посмотреть видеодиски с фильмами о поездках нашей семьи на море, в тёплые страны, одним словом, сильно мучила ностальгия о прошлых безвозвратных временах.

Утром встали в восемь часов, проблемы выбора – чем завтракать, не возникало, оставалось всего четыре банки фаршированного перца и три лепёшки, этим и пришлось довольствоваться. На обед уже ничего не оставалось, если, конечно, не воспользоваться запасом, найденным в медицинском снегоболотоходе, который мы начали именовать «газоном». Но есть тушенку, зная, как печально у нас обстоят дела с её запасом, казалось большим расточительством, поэтому договорились обойтись на сегодня без обеда и работать, пока не добьёмся результатов; вот домой приедем, там и отъедимся, и отоспимся.

Николай с Флюром свою работу закончили раньше. Они к двум часам дня завели и вывели из бокса ТТМ с модульным прицепом – новый двигатель работал прекрасно. Ребята загрузили прицеп различными запчастями и маслами, найденными в ангаре. Оставив ТТМ работающим на холостом ходу, пошли заводить «газон», это тоже было непросто. Нужно было залить все технические жидкости, принести бензогенератор и «пускач», который был привезён из Серпухова, а также аккумулятор, который мы дополнительно, ещё вчера, подзарядили. Техника уже столько простояла на холоде, что даже при хорошо заряженном аккумуляторе двигатель без помощи «пускача» запустить было невозможно.

Где то через час запустили «газон» и, открыв ворота, подогнали его к самому выезду из ангара, потом занялись «Уралами». В это время наша бригада всё продолжала расширять проезд в ангар. Мы закончили работу около пяти часов вечера и сразу же выгнали «газон» на улицу. После чего собрали кое-какие вещи и поехали домой.

ТТМом управлял Коля, а «газоном» Саша, с ним вместе поехал Флюр, я вёл наш вездеход, со мной ехал Валера. Снегоход, всё привезённое оборудование и материалы мы оставили, решив их вывезти, когда будем перегонять «Уралы». Поехали колонной, как договорились, со средней скоростью 30 километров в час; Саша – первым, я замыкал колонну. До дому добрались в девять часов вечера. Все, кроме детей, вышли нас встречать. Не обошлось и без слёз и женских причитаний. Слава богу, мне пришлось успокаивать только жену.

– Мы тут уже начали волноваться, – стала жаловаться Маша, – хоть ты и говорил, что вернётесь, только когда найдёте какой-нибудь вездеход. Но по нашим прикидкам, у вас ещё вчера должны были закончиться продукты.

Все собравшиеся стали с большим интересом обходить привезённую технику, залезать в кабины. Только после получасовых расспросов, осмотра вездеходов и моих жалоб о том, что «мы сегодня только завтракали и, вообще, грязные как черти», нам дали возможность пройти в дом и заняться своим туалетом. В это время женщины готовили праздничные блюда и накрывали шикарный стол. Володя суетился, принося дефицитные продукты.

Наш праздничный ужин плавно перешёл в обсуждение планов по использованию вездеходов. Все сразу загорелись идеей поездки в Москву. Каждый внутри себя надеялся, что когда-нибудь непременно объединимся с другими людьми и наладим цивилизованное проживание, а также, что максимум через пять лет потеплеет, и мы, наконец, снова увидим солнце и деревья на зелёной траве. Правда, я сомневался, что все растения переживут такие затяжные морозы, но, в конце концов, у нас оставались семена и что-то мы сможем вырастить.

Имея в виду ближние планы, каждый из нас хотел поехать в Москву, ведь практически у всех там оставались близкие родственники и друзья. Но я сразу решил ограничить эти разговоры, чтобы не развивать призрачные надежды, поэтому категоричным тоном произнёс:

– В Москву поедет только шесть человек – именно такое количество людей может комфортно ночевать в кунге. Поедем на двух вездеходах, на всякий случай возьмём с собой снегоход, потому что неизвестно, можно ли будет двигаться по городу на большом, неповоротливом «Урале». Из малых вездеходов возьмём «газон», на прицепных санях которого и повезём снегоход. Поедет вся команда, которая вытаскивала эти вездеходы, и ещё Володя. И вообще, рано мечтать и строить планы, ещё нужно приложить массу сил и времени, чтобы дооборудовать эту технику. Начинать придётся издалека, с привычной для нас работы; будем копать подснежные гаражи для всей этой техники. Сами понимаете, оставлять на зиму всё это богатство наверху никак нельзя, при таком холоде может повести даже металл. В первую очередь, требуется установить на наш вездеход цистерну и заполнить её дизтопливом. А сейчас стоит отдохнуть, хотя бы дня два, и потом уже, на свежую голову, строить конкретные планы.

Отдыхали качественно: по нескольку раз за день лежали на массажных кушетках, загорали и объедались домашней пищей. Каждому члену нашей бригады установили дополнительный паёк, учитывая ко всему прочему и то, что мы повысили обеспечение колонии дефицитными продуктами питания – по тушенке и сгущённому молоку – практически на двадцать процентов. В эти дни единственное, что я делал полезного, анализировал температурные графики. Несомненно, образовался устойчивый тренд на повышение температуры и удлинение светового дня.

После двухдневного отдыха начали установку цистерны на наш вездеход, а также стали готовить «газон» к экспедиции. Сначала демонтировали всё медицинское оборудование; сняли кресла и кровать, превратив медицинский отсек в отапливаемый грузовой фургон.