Утром я встал в девять часов, температура воздуха на улице была –24 градуса, снега не было. В последний год его стало выпадать совсем немного, может, влаги в воздухе оставалось мало, мне часто думалось и виделось, что океаны на Земле все замёрзли, испаряться воде уже было неоткуда, и от этих видений становилось жутко. Получалось, что на Земле вообще не осталось тёплых мест, значит, всё живое погибло, и тогда цивилизация на нашей планете обречена. А если и выживут такие же, как мы, небольшие группки людей, и произойдёт потепление, всё равно на планете не останется ничего живого – ни растений, ни животных; ни на земле, ни в воде. Но я все эти панические мысли загнал глубоко внутрь себя, чтобы никто не заподозрил, что у меня, на самом деле, нет никакой уверенности в будущем. Преодолев себя и сделав физиономию повеселей, я пошёл в столовую.

После плотного и вкусного завтрака, на радость нашим дамам, мужчины приступили к переноске в подвал привезённого габаритного оборудования. Установили его на месте разобранной сауны и подключали до самого обеда. Потом я спрашивал у женщин:

– Слушайте! А зачем вам нужно загорать в этих соляриях? Ведь в большом отделении подвала, где огород, образовались настоящие джунгли. Температура воздуха там сейчас плюс двадцать пять градусов, освещённость очень сильная, и, в дополнение к лампам, работают ультрафиолетовые и инфракрасные излучатели, так что вполне можно комфортно загорать, нужно только прикрыть глаза солнцезащитными очками.

Ирина за всех ответила, протараторив:

– Вот, мужики! Ничего в женщинах не понимают. Это мы и будем делать, только лёжа на массажных кушетках, а вы – подносить нам горячий чай. – И наши милые дамы дружно захихикали.

После обеда все, кроме нас четверых, ушли в подвал загорать и проводить сеансы массажа с одновременным просмотром фильмов и видеоклипов, ведь Валера по просьбе женщин установил в нём домашний кинотеатр. Вика спустилась в чудесный подвал с маленьким Ваней, который, в то время как мама отдыхала за фильмами и женскими беседами, резво ползал по деревянному манежу. Мы же, как обычно, сели играть в карты и просидели так до самого вечера, с небольшим перерывом на ужин – неплохой получился день отдыха.

На следующий день всё-таки пришлось выполнять обязательства перед слабым полом, а я-то, дурак, надеялся, что наши девы так увлекутся массажем и загаром, что забудут про всякие там психологические книжные изыски, но не тут-то было. В девять часов я спустился в столовую, как и договаривался с ребятами, пораньше, чтобы успеть позавтракать и подготовить всё к повторному выезду в бывшее место работы Игоря; не всё мы в больнице подчистили, имело смысл пошарить там основательнее. Но планы пришлось в экстренном порядке менять, потому что женщины, мирно отдыхая вчера в подвале, разработали свои, и сейчас Катя с Таней, облачённые по-походному, уже сидели в столовой, ожидая, когда же их, наконец, отвезут в Пущино, в обещанный мародерский налёт на библиотеку и книжный магазин. Тормознуть наших боевых подруг не было никакой возможности – если уж мы с этой противоборствующей стороной объединились, остановить её теперь было равносильно тому, как если бы, обвязав себя гранатами, броситься под танк, или, нет, – прямо голыми руками остановить две взбесившиеся бронированные гитлеровские «пантеры».

Мне не хватило героизма броситься Матросовым на амбразуру дота, и я решил сотрудничать с дамами, предварительно успев погасить возникшее было недовольство собравшихся в экспедицию ребят. Пришлось на ходу менять состав выезжающих в город. На блиц-совещании было решено, что в эту экспедицию от мужчин поедут Володя, Валера и Сергей. Первый – как знаток Пущино, способный даже в заметённом снегом городе найти нужные объекты. У Валеры тоже была вполне конкретная задача – провести электрическое освещение в место проведения мародёрского налёта. Ну а Сергей, как самый здоровый, должен был выполнять функции грузчика.

Отправив экспедицию в Пушино, несостоявшимся мародёрам пришлось срочно переквалифицироваться в сельхозрабочих. А именно – направиться в подвал, чтобы помогать женщинам с обустройством огорода. Провозились там с перерывом на обед до самого возвращения «экспедиции за знаниями». А это действительно было так – ребята привезли несколько тысяч книг, среди которых встречалась не только беллетристика. Почти тысяча томов (наверное, общим весом с полтонны) – это были вполне серьёзные книги и справочники. Всю привезённую добычу мужчины переносили из вездехода в сени более часа. Потом был продолжительный ужин, плавно перетекший в чаепитие и планёрку, где, уже без возражений со стороны нашей лучшей половины, удалось наметить план действий на завтра.

С утра, перед заездом в больницу, мы сначала хотели осмотреть центр Пущино, а также побывать в микрорайоне ФИАН; вдруг кто-нибудь остался и выжил, всё-таки там находились и котельная, и продуктовые склады. Правда, я сомневался, что выжившим людям удалось бы отопить хоть один дом при температуре –100 градусов. Не выдержали бы ни трубы, ни оборудование котельной. Да и теплоизоляция зданий в нашей полосе не рассчитана на такие морозы. Максимум на краткосрочные, в –50 градусов.

Но посмотреть, конечно, стоило, что сейчас творится в этом микрорайоне, контроль над которым до похолодания захватили силовые структуры города, и теперь было интересно, как они распорядились всей полнотой власти. Если же население эвакуировалось, то наверняка осталось много продуктов и топлива, ведь времени, чтобы успеть вывезти все имеющиеся запасы до наступления больших морозов, у них оставалось слишком мало. Если же мы найдём выживших людей, значит, руководство там умное и вполне компетентное, можно подумать об объединении с таким коллективом. Хотя лично я считал, что большинство людей осталось на привычном месте, и вряд ли кто-нибудь выжил – ведь даже в первую зиму слишком низкие были температуры для обычных стандартных домов. Показательным был и пример Серпухова, где эвакуации не было: топливо в городе ещё оставалось, а живых людей – нет.

Вот с такими мыслями я садился в вездеход, чтобы ехать в Пущино. А ещё в голове засели слова жены, что для полного запуска нашего огорода нужна ещё земля, примерно столько же, сколько мы уже перенесли в подвал. Конечно, можно снять плодородный слой на участке, но это было очень долгим и трудным занятием и, в таких объемах, практически невыполнимым. Я вспомнил, когда мы мародерствовали в разграбленном хозяйственном магазине, мне постоянно мешались под ногами мешки с землёй. Часть их была сложена в большой штабель, но ещё больше валялось и перед полками с краской, и по всему коридору. Так что и из-за этой земли тоже, которая наверняка мародёров не заинтересовала, мне непременно хотелось заскочить в тот хозяйственный магазин.

В этот раз вместо Игоря с нами поехал Николай, как раз он и вёл сейчас вездеход. Мы не стали заворачивать к больнице, а сразу направились в микрорайон ФИАН. Ранее запланированное повторное посещение больницы пришлось отложить из-за нехватки времени. Потраченные на завоз книг сутки были невосполнимы; слишком мало рабочих дней нам дарила теперь погода, и тратить целый день на мародерство в уже осмотренном месте мы посчитали сейчас совсем уж нецелесообразным расточительством топлива и трудозатрат. Перед тем как выехать, я переговорил с Колей о нашем маршруте и заметил:

– Ты – местный, должен хорошо здесь ориентироваться. Поэтому езжай сразу к котельной, думаю, не заплутаешь.

Котельную обнаружили по трубе, она не дымила, всё вокруг было занесено снегом, виднелось лишь чердачное окно здания, упиравшегося в весьма заметный ориентир. Мы с Колей влезли в это, видневшееся посередине большого сугроба окно; включив фонари, нашли люк в нижнее помещение, но он был заблокирован. Тогда Коля крикнул Саше, который оставался на улице около вездехода:

– Эй, Кот! Доставай из кузова лом с кувалдой и залезай к нам.

Я в это время пытался подручными средствами вскрыть люк, но ничего не получалось. Потом на чердак влез Саша с инструментами, мы общими усилиями выбили люк, и он упал вниз.

Попав в здание, в первой же комнате обнаружили несколько трупов умерших людей, лежащих у печки-буржуйки. Было видно, что топили печь не углём, а разломанной мебелью и другими подручными материалами – вся деревянная обшивка в коридоре была выломана. Спустились вниз, в кочегарку – и там масса трупов. Наконец мы вылезли из этого мёртвого дома, соединённого с котельной, и решили посмотреть под навесом, остался ли уголь. Небольшую часть этого угольного сарая снег ещё не завалил полностью, виден был кусочек деревянной стены. Проделав отверстие в стенке топором, Саша по верёвке влез в хранилище и крикнул нам:

– Вот люди!.. Просто тупые, ленивые дебилы! Здесь полно угля!

Мы недоумевали, как такое могло случиться, что все замёрзли, когда рядом такой запас топлива? Я не утерпел и тоже спустился в хранилище.

Там действительно был уголь – на мой взгляд, не менее двухсот тонн. Хорошо осмотрев всё с фонарём, я понял, почему люди не воспользовались топливом; оно просто элементарно смёрзлось – по следам, оставленным на поверхности кучи, было видно, что уголь пытались разбить ломами. Недалеко от выхода лежал труп мужчины; похоже, он умер в мучениях, а не просто тихо замёрз – всё вокруг было захаркано смёрзшейся кровью, видимо, вдыхая ледяной воздух, он отморозил лёгкие. У автопогрузчика, стоящего возле угля, бак был совершенно пуст; видно, потом, когда кончилось топливо, эти бедные люди пытались вручную разбивать смёрзшийся уголь, но, чтобы отопить котельную, его нужно было слишком много. Скорее всего, сначала были отрезаны все потребители тепла, кроме этого дома, но потом и с его отоплением невозможно стало справиться. Затем наступили сильные морозы, и люди уже не смогли надолбить угля даже для буржуек, если, сидя на таком запасе, топили печки ломаной мебелью.

Мы не стали возвращаться в дом, чтобы выяснить, кто там замёрз – начальство или обычные жители, какая разница, и так ясно, что никакой организации борьбы за выживание здесь не было и в помине. Руководство думало, если силой захватить запасы продуктов и топлива, можно успокоиться и просто выждать наступления лучших времён. Никто из них и не вспомнил о возможности наступления диких морозов, хотя специалисты об этом неоднократно предупреждали. Эти самоуверенные бараны даже и не пытались произвести утепление домов, стены которых уже при минус пятидесяти промерзали насквозь. При температуре минус семьдесят люди уже не выходили на улицу, чтобы найти топливо – просто замерзали в своих квартирах. В этом мы убедились, забравшись через третий этаж в один из многоэтажных домов. Зашли в пару квартир – всюду трупы хозяев. Как правило, все они лежали в кроватях или на диванах, завёрнутые в кучу одеял и тряпок. Больше ничего в этих жилых домах мы искать не стали – слишком тяжело было на душе.

По указанию Николая (он здесь всё прекрасно помнил и хорошо ориентировался по многоэтажным домам) мы подъехали к продуктовому складу. Он находился в стандартном бомбоубежище, которое стояло на окраине микрорайона и примыкало к пожарной части; мы нашли её по каланче, край которой виднелся из-под снега. Вход в бомбоубежище смогли определить только по небольшому провалу на общей, гладкой снежной поверхности. Посовещавшись, решили начать отрывать вход на этот склад – была очень большая вероятность, что там могли остаться продукты. Мы, конечно, понимали, что быстро этот въезд не отроем, тем более вручную, но пока хотели сделать хоть небольшой задел, чтобы завтра можно было сразу начать копать погрузчиком. С таким объёмом работ можно было справиться только механизированным способом, тем более что для нормального вывоза продуктов нужно было вырыть не шахту, а пологий спуск прямо к воротам бомбоубежища.

Выпив горячего чая с бутербродами, принялись за работу и в течение часа откидывали рыхлый снег с полосы будущего въезда. Потом мы поехали в центр города, прямо в тот, так хорошо запомнившийся мне, хозяйственный магазин. Подъехав к нему, нам пришлось опять немало поработать лопатами, убирая снег, чтобы попасть внутрь. Там, при свете фонарей мы действительно нашли не тронутый, большой штабель мешков с землёй для посадки комнатных растений. На мой взгляд, земли было не менее четырёх кубов. Ещё там лежало множество мешков с удобрениями, которые, по общему мнению, тоже нужно было вывезти.

Магазин являлся пристройкой к двенадцатиэтажному зданию и высотой был, наверное, метров пять; мы попали туда с торцевой стороны, где было небольшое окно, прямо под выступом крыши, не до конца засыпанное снегом. Край окна выступал сантиметров на двадцать, мы его очистили от снега, разбили стекло, выломали решётку и таким образом попали в магазин.

Перед началом погрузки мешков соорудили из магазинной мебели лестницу с широкими ступенями, чтобы было удобно подниматься к окну и выкладывать на улицу мешки с землёй. После проведения подготовительных работ оставшийся снаружи Коля подогнал вездеход практически вплотную к окну и опустил задний борт, на него мы и складывали бумажные мешки с землёй, каждый по 25 килограммов. Всего загрузили на вездеход и сани 157 мешков, в том числе десять с различными удобрениями, после чего, уже в полной темноте, поехали домой. Добрались только к девяти часам вечера. О нас начали уже беспокоиться.

Приняв душ, сели ужинать, другие в это время разгружали мешки с землёй и удобрениями и сразу относили их в подвал. Женщины очень обрадовались привезённой «добыче» и приняли самое деятельное участие в разгрузке вездехода с санями, и даже когда мы пошли спать, продолжали работать, потому что я заранее всех предупредил:

– Народ! Весь транспорт до завтра необходимо освободить. Утром в вездеход будем ставить погрузчик; мы поедем откапывать продуктовый склад.

Словами о продуктовом складе я всех порядком возбудил. Коммунары знали, что продуктов осталось совсем немного. Потери от порчи были колоссальные. Когда переносили запасы из подвала, много чего пришлось выкинуть, что тут скажешь – жалкие дилетанты мы в вопросе длительной сохранности продуктов. И всё-таки у нас остались некоторые запасы: мука, несколько видов круп, куриные окорочка, тушенка и рыбные консервы; в принципе, года на полтора хватило бы, но все понимали, что это очень мало. Морально я всех подготовил к жизни в суровом климате, который теперь будет таким на Земле не менее десяти лет, а также к пониманию, что мы должны иметь запасы продуктов и топлива на весь этот период. Поэтому теперь, узнав о продуктовом складе, все уже мечтали о том, как разнообразить наше меню – куриные окорочка просто уже «стояли в глотке», ведь тушенку и рыбные консервы мы старались экономить. Что касается меня, то мечты были об одном – найти на этом складе хоть какие-нибудь сигареты (последнюю пачку скурили ещё до Нового года).

На следующий день отъезжающие встали в восемь часов утра, быстро позавтракали и пошли загонять погрузчик в вездеход. В принципе, это было не трудно сделать, ведь он стоял на втором этаже сарая. Саша, подогнав задним бортом вездеход к сараю, даже не выключая двигателя, подождал, пока мы приставили к кузову уже давно сколоченные мостки, и Коля загнал по ним погрузчик прямо в кузов. Вся эта операция заняла от силы пятнадцать минут.

После чего мы с Николаем, слегка озябшие, забрались в кабину. Флюр, как Дед Мороз, в толстом тулупе восседал на снегоходе. Сегодня именно таким составом мы выезжали на штурм бомбоубежища-склада. Володю было решено оставить дома, он вчера сильно промерз, управляя снегоходом, теперь его немного знобило, и Игорь посадил мужика под домашний арест. Вместо него в Пущино поехал Флюр. Конечно, можно было взять ещё кого-нибудь на пассажирское место, но отогреваться можно было только в кабине вездехода, а больше четверых человек туда не помещалось. С собой мы взяли горячий обед в термосах и много бутербродов. Также в кузове везли малый бензогенератор, две канистры бензина и проводку с прожекторами для установки освещения. Работать договорились до позднего вечера.

На место приехали, когда ещё только начинало рассветать, температура воздуха была –21 градус. Для съезда погрузчика специально везли с собой в кузове брус и доски. Саша остановил вездеход в начале намеченного рукотворного каньона, Николай по положенному настилу съехал в снег, после чего мы с Сашей разобрали этот своеобразный мостик. К погрузчику подъехал Флюр, руля санями-самосвалом, и Коля начал загружать сани снегом. Затем Флюр поставил сани вплотную к вездеходу, и мы с Сашей, выйдя из тёплой кабины, лебёдкой опрокинули короб со снегом.

Решили меняться каждый час, чтобы тот, кто работал на открытом воздухе, не замерзал. Те, кто сидел в тёплой кабине, покидали её всего лишь на несколько минут и не успевали не то чтобы замёрзнуть, а даже толком прочувствовать окружающий холод. В таком темпе работали до самого вечера, с перерывом на обед. Когда начало темнеть, включили бензогенератор и установили освещение, после чего продолжали работать до десяти часов вечера; за это время было перемещено довольно много снега, но мы так и не добрались даже до начала спуска в бомбоубежище.

В десять часов, оставив погрузчик, всё привезенное оборудование и материалы на прежних местах, около бомбоубежища, поехали домой. Там быстро поужинали и отправились спать. На следующий день в десять часов утра уже приступили к работе на объекте. В этот день закончили на час пораньше. Но за это время, наконец, добрались до бетонного въезда в бомбоубежище и уже завтра, судя по всему, должны были докопаться до ворот. Сегодня у нас хватило сил после приезда даже на то, чтобы сходить в душ, и всё же мы так устали, что уже не смогли слушать, что рассказывают нам женщины, и сразу после ужина направились спать. Утром договорились подняться в восемь, чтобы начать работать пораньше.

Встали, как и договаривались, дежурная Галя к нашему появлению уже приготовила горячий завтрак. Потом, пока Саша прогревал вездеход, я пошёл в гараж и принёс оттуда большую болгарку с запасными дисками, дрель с кучей свёрл и ручную лебёдку – всё это добро я сложил в кузов. Флюр некоторое время наблюдал за этими приготовлениями, а потом тоже принёс в пакете свой боезапас: несколько толовых шашек, взрыв-машинку и моток тонкого электрического кабеля. Затем, весело глянув на меня, заявил:

– Батя, что ты таскаешь всякую ерунду? Взрыв, только взрыв – вот всё, что нужно для вскрытия тамошних ворот. А ты носишься… с какой-то там болгаркой.

В девять часов мы были на месте, и закрутилась уже привычная работа. До ворот добрались часа через два после обеда, а когда окончательно очистили снег, чтобы их можно было открывать, совсем стемнело. Маленькая дверь в воротах, как ни странно, была не закрыта. Мы, включив большие аккумуляторные фонари, вошли в бомбоубежище. Вторые массивные ворота тоже были открыты, и мы двинулись дальше по коридору. Как только он закончился, перед нами предстало довольно неприятное зрелище – на лежанках, сколоченных из досок, лежало семь скрюченных, замороженных тел; тут же валялось много оружия, даже стоял барабанный гранатомет, который сразу заинтересовал Сашу. Повсюду вскрытые консервные банки из-под тушенки и сгущённого молока, видно, люди, стараясь активно питаться, пытались победить холод, но мороз оказался сильнее.

Обойдя эти замороженные трупы, мы направились осматривать бомбоубежище дальше. Проходя мимо трупов, я не ощутил ничего, кроме лёгкой брезгливости – эта бесконечная борьба за существование полностью убила всякую чувствительность и сентиментальность, видимо, все мы сильно огрубели.

Зайдя в первое большое помещение бомбоубежища, мы были приятно удивлены – здесь оставалось ещё много полок, заполненных ящиками с консервами. Саша с Флюром начали вскрывать эти ящики и проверять, что в них. Ящиков с тушенкой не было, только упаковки с импортной овощной продукцией в жестяных банках – зелёный горошек, фасоль, кукуруза. Они, правда, были деформированы, но ещё не прорваны образовавшимся внутри льдом. А вот консервы в стеклянных банках были испорчены – стекло лопнуло, и в коробках образовалась несъедобная каша. Мы обнаружили также ящиков сорок голубцов и фаршированного перца производства Болгарии в жестяных банках, которые тоже были слегка деформированы. Вообще, в этом зале лежали продукты только импортного производства, среди них различные паштеты, сухие супы, рис и водоросли для приготовления суши. Немного в стороне, видимо, уже приготовленные для вывоза, стояло двадцать ящиков с цыпленком в жестяных банках и несколько коробок с чаем, какао и кофе.

Следующий зал был заставлен в основном макаронными изделиями и различными крупами. Упаковок было не очень много, по-видимому, этот товар был наиболее востребован. Кроме того, мы нашли по несколько коробок яичного порошка, сухого молока, халвы и шоколада. В третьем зале оставалось 35 ящиков различных каш с мясом в жестяных банках и семь тушенки, а также по пять упаковок сгущённого молока и какао.

Больших помещений в бомбоубежище больше не было. А маленькие обнаружил Флюр, обходя по периметру это сооружение. Он нашёл ещё четыре небольшие комнаты и позвал меня; три из них были совершенно пусты, а, зайдя в четвертую, я испытал чувство неописуемого блаженства – тут хранились сигареты и спиртные напитки. Сигарет было коробок двадцать, из них две с «Парламентом», который я курил ещё до катастрофы. Спиртные напитки только импортного производства, из них с не лопнувшими бутылками оказались шесть ящиков двадцатиоднолетнего виски и три французского коньяка «Мяуков», остальные – сухие вина, из них целые только те, что были упакованы в «тетрапак» – более двадцати коробок. Мы решили взять пока на экспертизу одну коробку и попробовать отморозить, может, качество вина не слишком изменилось. Было заметно по оставленным следам, что этой комнатой усиленно пользовались; пустые полки говорили о том, что отсюда вывезли довольно много товара, а оставшиеся дорогие виски и коньяк, по-видимому, предназначались высшему руководству. Комната была единственная с запертой дверью, правда, всего лишь на висячий замок, который Флюр шутя сбил ломиком. В других, сейчас уже пустых комнатах, по-видимому, раньше находились запасы водки и дешевых креплёных вин, мы нашли там несколько разбитых бутылок.

Осмотрев бомбоубежище полностью, решили похоронить трупы замёрзших охранников. Могилы в снегу вырыли метров за тридцать от ворот, потом засыпали тела снегом. Саша сделал из двух досок крест и воткнул в сугроб на этом месте.

Закончив эту неприятную процедуру, мы загрузили вездеход различными видами продуктов, при этом уложили в кузов все ящики с виски и коньяком. Когда выехали домой, был уже десятый час вечера. Перед отъездом перенесли бензогенератор в предбанник, между большими воротами бомбоубежища, и провели во все комнаты с продуктами и в коридор освещение.

Приехав домой, первым делом пошли в душ, потом сели ужинать, предоставляя другим возможность разгрузить привезённые нами продукты, чем они с энтузиазмом и занялись. Женщин особенно интересовало, что же мы привезли и есть ли там деликатесы. Когда всё разгрузили и народ собрался в столовой, послышались восторженные возгласы, сменившиеся предложениями «немедленно устроить дегустацию», но я быстро успокоил нетерпеливых гурманов:

– Вы что тут, с голода, что ли, пухнете? Продукты, чтобы не потерять качество и вкус, должны медленно, естественным путём оттаять, а дегустацию устроим завтра, в обед. Мы тоже хотим принять в этом участие, ведь с утра нам опять придётся сделать хотя бы одну ездку в бомбоубежище, а вот когда вернёмся, тогда и устроим пиршество.

В завтрашней поездке пожелали принять участие все, но группу решили обновить только наполовину, отправив вместо меня с Колей Сергея и Максима; они более молодые и здоровые, а там надо вручную таскать тяжёлые коробки. Наговорившись от души, все, кроме дежурной Тани, разошлись по своим комнатам спать.

На следующий день я отсыпался вволю – встал в десять, а завтракать спустился только к одиннадцати. Наша продуктовая экспедиция уже давно уехала в Пущино. Делать было особенно нечего, поэтому я ушёл к себе наверх, почитать до возвращения ребят (благо теперь было что). Наконец, где-то часам к двум экспедиция вернулась. Вездеход и сани были доверху нагружены коробками с продуктами. Все вышли на улицу и в течение часа разгрузили вездеход, сложив продукты в сенях на разморозку. В это время женщины готовили праздничный обед из привезённых нами вчера продуктов. На стол выставили и два двухлитровых пакета с венгерским вином «Кадарка» и литровую бутылку шотландского виски. Следовало отметить такую удачу, тем более была не зима, и сухой закон был значительно смягчён.

Когда мы сели за стол, я первым делом провёл дегустацию вина – на мой вкус, оно было прекрасно и нисколько не испортилось от заморозки. Правда, вопреки абсурдности ситуации, некоторым капризным дамам показалось, что вино стало несколько хуже – «и аромат не тот, и менее сладкое», – спорить я не стал, сравнивать было не с чем и вряд ли когда-нибудь придётся. С удовольствием опустошив дегустационный бокал размороженного вина до дна, я легко переключился на виски.

Насытившись, мы с Володей, взяв по бокалу «шотландского со льдом», вышли в сени покурить кубинские сигары – это роскошество нам тоже подарило бомбоубежище. Вот так, дымя, развалившись в креслах, изредка отхлёбывая виски, мы обсуждали, что нам делать с новыми запасами продуктов. Вскоре к нам присоединились ещё и Николай с Валерой, остальные были некурящие.

После долгого обсуждения решили большинство продуктов оставить там же, в бомбоубежище. Если всё перевезти, у нас просто не хватит места, а на том складе они уже лежали длительное время, и ничего с ними не случилось, так пускай ещё полежат. Когда возникнет необходимость, мы за ними приедем. Возить часть продуктов домой решили только один день – завтра.

А вообще-то нам пора было переключаться на основное дело – завоз угля. Я считал, что его нужно продолжать возить с баржи, хотя это получалось дальше, чем из пущинской котельной, но на барже уголь был гораздо лучшего качества, к тому же там все действия были уже отработаны, и имелось тёплое помещение для ночлега и обеда.

С утра вывозить продукты со склада в бомбоубежище направилась вчерашняя команда, а мы занялись сортировкой и укладкой на наш продуктовый склад уже размороженных продуктов, Володя в это время вносил их в реестр запасов. Женщины занимались огородом в подвале. За этот день ребята сделали две ездки. Мы пока всё разгрузили в сенях – после ликвидации свинарника здесь образовалось довольно много дополнительного места, да и воздух намного посвежел. Теперь в большом зале находились только зарешёченный до потолка вольер с птицей и будка для собак.

После последнего привоза продуктов и их разгрузки, уже после десяти вечера, все отправились на ужин, во время которого принялись обсуждать планы на будущее. Договорились завтра отдохнуть, а потом уже серьёзно начать заниматься перевозкой угля; нужно было завезти его не менее пятидесяти тонн, а лучше сто. Володя подсчитал, что при самой холодной зиме у нас уходит пятьдесят тонн угля в год, а мы хотели создать трёхлетний запас топлива. После обсуждения этого вопроса, в двенадцать часов ночи, все кроме дежурной, разошлись спать.

Утром встали поздно, на завтрак начали собираться только к десяти, за чаем сидели долго, много говорили и разошлись по своим делам только к полудню. Мы обычной своей компанией сели за карты; Саша и Флюр ушли в свои комнаты с жёнами, остальные направились в подвал, заниматься огородом и принимать оздоровительные процедуры, некоторые там смотрели по телевизору какую-то очередную мелодраму. Через некоторое время в подвал спустились Саша с Викой и маленьким Ванькой. Моему любознательному внуку вообще очень нравилось находиться на людях, а подвал он просто обожал – только там ему давали возможность долго ползать и не одёргивали при малейшей попытке проявить самостоятельность. К тому же в подвале мы установили небольшой надувной бассейн, и Вика часто тренировала сына, учила в нём плавать, там же любил возиться и пятилетний Никита. Так, до вечера, с перерывами на обед и ужин, мы и провели весь день, спать разошлись в одиннадцать часов.

Завтра обустраивать базу на барже и начинать перевозить уголь должны были поехать три человека – Флюр, Николай и Сергей, в случае необходимости можно ещё кого-нибудь перебросить. Но, судя по прошлогодней перевозке угля, было достаточно и троих, конечно, при нормально работающем погрузчике. Тут выразил тревогу Флюр, у которого в запасе остался только один ящика тола, он, как обычно, ерничая, воскликнул:

– Кошмар! Я в трансе! Скоро взрывать будет нечем! – потом, уже серьёзно, продолжил: – Тола осталось мало, на этот год, конечно, хватит, но вообще нужно что-то думать, где-то искать ещё взрывчатку. Видите, как получилось – в наших условиях это просто незаменимая вещь, жаль – мало выменяли. Говорил я вам тогда, но Бате, видите ли, казалось, что это бесполезные траты, и взяли-то мы эту взрывчатку только из-за того, что у прапорщика больше ничего не оставалось из оружия и боеприпасов, а нам неохота было возвращаться домой с дрянной левой водкой.