Оставив девушек, мы пошли всё осматривать. В первую очередь собрали у бытовки всё трофейное оружие, правда, к большому сожалению Саши, крупнокалиберный пулемёт, который стоял в комнате на втором этаже, был основательно повреждён взрывом нашей гранаты и уже не подлежал восстановлению. Но и без него набралась внушительная куча всякого вооружения. Потом мы подошли к Уазику, на котором приехали сюда. Он был безнадёжно испорчен, наверное, полрожка патронов от АКМ угодило в моторный отсек, полностью там всё раскурочив. Нужно было искать другое средство передвижения. Во дворе стояли только самосвалы и тяжелая строительная техника. Мы с Сашей начали осматривать закрытые воротами боксы. Перед этим Саша отправил Флюра на второй этаж административного здания, чтобы он оттуда контролировал прилегающую к базе территорию и подъезды.

В железных воротах первого бокса была небольшая дверь, слава богу, не запертая на замок.

Мы зашли, осветили всё фонариками и увидели несколько грузовых машин – четыре КамАЗа и один фургон «Бычок». Один из КамАЗов оказался бензовозом. Естественно, проверили сначала его – цистерна была полная бензина. Мы страшно обрадовались, ещё бы, по нынешним временам, это было целое состояние.

Ещё больше нас порадовало содержание кузовов других машин – один из тентованных КамАЗов был завален доверху мешками. Мы проверили – оказалось, это пшеничная мука. Под мешками, справа, обнаружили четыре большие бочки, доверху наполненные растительным маслом. По-видимому, эту машину захватили, когда она перевозила сырьё на хлебозавод – дверь в одном месте была прострелена.

Два оставшихся КамАЗа были забиты овощами, видно, на них везли товар откуда-то с юга – номера были дагестанские. «Бычок» был загружен рыбными консервами. Саша залез в кузов и осмотрел несколько ящиков, там были «лосось» и «сайра» в жестяных банках.

Воодушевлённые этими находками, мы направились в другой бокс. Здесь стояли три грузовые машины и два джипа, один «Лэнд Ровер», а второй «Нисан Патруль». Грузовики здесь были поменьше первых – две «Газели» и длинный тентованный дизельный грузовик «Исузу» грузоподъемностью 4,2 тонны. Один из газелевских фургонов был заставлен ящиками, в основном с водкой, а в другом было множество разнокалиберных коробок. Вскрыв некоторые из них, мы увидели чипсы, сухие супы, бульонные кубики. Другие коробки решили открывать дома, уже, как говорится, с чувством, с толком, с расстановкой. «Исузу» был забит различного вида мясными консервами, импортными сухими колбасами, было несколько ящиков с «Хамоном» немецкого производства и множество с голландскими паштетами.

В этом же боксе было огороженное, закрытое помещение. Взломав замок, мы увидели полки, забитые запчастями, различного вида маслами и другими расходными материалами для автомобилей.

«Да! Для разбора этого склада явно необходимо Колино присутствие», – подумал я.

После осмотра боксов нас перестала беспокоить мысль, на чём мы поедем, зато начала глодать другая – как мы всё это оставим без охраны. С этими думами мы с Сашей направились к Флюру. Зайдя на второй этаж, крикнули ему, предупредив, что это мы, на что он, в привычной для него, шутливой манере, ответил:

– Шаги Бати за километр слышны, как поступь слона.

Подойдя к нему, стали рассказывать о наших находках, Флюр только довольно цокал языком и приговаривал:

– Да, славненько мы сюда заглянули!

На мои опасения оставить такие ценные запасы без присмотра даже на один день, он только рассмеялся:

– Несколько часов назад мы даже и знать ничего не знали ни об этой базе, ни о таких запасах, поэтому и жалеть тут нечего. Считай, это подарок судьбы за то, что не остались равнодушными к судьбам незнакомых женщин, покарав захвативших их исчадий ада в человеческом обличье.

Мы с Сашей, находясь ещё в боксе, однозначно решили, что сегодня, по-любому, будем перегонять домой машину с мукой и бензовоз. Муки дома было очень мало, а хлеб все любят, тем более, мешки можно пока хранить на холоде. Саша предложил ещё взять «Бычок» с консервами вместо нашего «Мерина», оставшегося на дороге, но я ни в какую не хотел оставлять любимую машину, тем более загруженную ценными вещами.

Обо всех этих планах мы рассказали Флюру, на что тот заявил:

– Я давно тут наблюдаю за окрестностями в бинокль и в прибор ночного видения и пришёл к выводу, что здесь поблизости нет ни одной живой души. А люди, которые жили вон в тех домах, – он показал на находящиеся метрах в трёхстах от нас несколько бараков, – наверное, погибли, задохнувшись от газа, или эвакуировались. Видите, дома стоят в низине, все низкие, одноэтажные, самое высокое здание здесь – наше. Да и бандиты наверняка всё зачистили около места своего обитания, даже кочегар жил тут, на базе.

Немного помолчав, Флюр продолжил:

– Так что, с этой стороны опасаться нам нечего, что касается дороги – за всё время наблюдения по ней не проехала ни одна машина. Да и днём, кто поедет в глубь неизвестного поселения? Так что, никто тут не появится до нашего следующего приезда. Ещё предлагаю поставить полицейский «Уазик» за забор, прямо около административного здания, чтобы его было видно издали – тогда, точно, он диких бомжей отпугнёт.

Также Флюр согласился с нами, что, в первую очередь, нужно забирать муку и бензин и продолжил невысказанную нами мысль:

– Завтра надо брать всех наших ребят, умеющих управлять транспортными средствами, и приезжать сюда для вывоза оставшейся техники.

Помолчав немного, он спросил:

– Не заглядывал ли кто из вас в подвал? Я удивлённо посмотрел на него:

– А что, тут есть ещё и подвал?

Он кивнул утвердительно и добавил:

– Это в конце коридора, и он закрыт на навесной замок. Если никто не проверял, то разрешите сходить проверить, а то я здесь уже засиделся.

Я разрешил им с Сашей пойти проверить, что там, в подвале, правда, добавил:

– Предварительно навестите женщин, может быть, им что-нибудь нужно. Потом, после осмотра подвала, начинайте подготавливать грузовик с мукой и бензовоз к движению – нужно проверить уровень топлива, завести его и выгнать во двор. Поищите ещё ключи от всех остальных автомобилей. Я пока буду сидеть тут и дежурить.

Они, ухмыляясь, вытянулись и козырнули, потом по-уставному развернулись и строевым шагом вышли из комнаты.

«Мальчишки!» – по доброму усмехнулся я и начал осматривать окрестности сначала в бинокль, а потом в прибор ночного видения, который мы купили у прапорщика в Туле – это было только сегодня утром, а казалось, очень, очень давно, вот что значит, навалилось столько событий сразу. После осмотра окрестностей посмотрел на часы, было уже четверть одиннадцатого, а нам ещё предстояло проехать около ста километров по этим дорогам, ещё и снег пошёл, правда, не сильный.

Минут через десять ко мне поднялся Флюр и позвал идти в подвал:

– Батя! Давай быстрее, ты просто охренеешь, увидев, что там.

Спустившись, я увидел довольно большое помещение, заставленное полками и железными шкафами. Всё это было забито различного вида продуктами. Подойдя к одной из полок, я вскрыл один ящик, это была красная икра в металлических банках, рядом стояли ящики с оливками и маслинами – судя по всему, бандиты очень неплохо себя обеспечили жрачкой.

«Какого чёрта они продолжали беспредельничать на дороге, – думал я, – здесь уже столько всего, что можно вечность сидеть и не рыпаться».

Но, как обычно бывает в жизни, здесь победу одержала откровенная наглость и самоуверенность, а также расчёт на то, что все остальные – трусливые дураки, безропотные овцы, которые только и ждут момента, чтобы попасть под нож мясника. Наверное, был ещё расчёт на то, что если кто и заметит подозрительное, вмешиваться в такое дело не будет, уедет от греха подальше, кому хочется лишних проблем. Подобные эгоистические рассуждения и взрастили это чудовищное, злокачественное образование. Даже те, кто обладал огромной силой и полномочиями, не желали влезать в чужие разборки, что уж говорить об остальных. В конечном итоге и эти, наделённые определённой властью люди, и другие, менее удачливые по жизни, при малейшем ухудшении положения, вряд ли дождутся помощи, не получив в ответ ничего, кроме равнодушия. Вся система таких взаимоотношений между людьми похожа на «принцип домино». При падении одной христианской заповеди через некоторое время посыплется вся конструкция и, наоборот, при бескорыстной помощи нуждающемуся всё вернётся дающему в стократном размере, правда, может и не сразу, и не в материальном плане. Сейчас всё общество напоминало мне большую, растревоженную стаю крыс.

Думая обо всём этом, я, между тем, обошёл весь подвал. Комната с продуктами занимала где-то треть его, остальная площадь была занята трубами и другими инженерными сооружениями и механизмами, служившими для обеспечения жизнедеятельности этого здания и всей базы.

По моим прикидкам для вывоза всех, имеющихся здесь продуктов нужно было сделать не менее пятнадцати ездок на «Газели». В подвале было около двадцати пяти тонн груза, и вытащить его отсюда будет для нас большой морокой.

«Придётся всем нашим мужчинам потрудится, и не один день», – невесело подумал я. Мы не удержались и подняли наверх три ящика с икрой, решив их обязательно привезти домой, чтобы порадовать женщин и детей. Ящики решили уложить в кабины КамАЗов, прямо под ноги.

Так как время было дорого, ребята сразу пошли заниматься машинами, чтобы выгнать их во двор. Баки они уже проверили и сказали, что топлива хватит хоть до Москвы. Я в это время вернулся к девушкам, ведь нужно было с ними как-то объясниться, чтобы выяснить их намерения и планы. Войдя в бытовку и взглянув на них, я удивился, как быстро эти недавние пленницы успели преобразиться, превратившись из забитых, испуганных, трясущихся существ, можно сказать, в красавиц, даже глаза у них теперь блестели как-то по-особому. Их вида совершенно не портили ни мужские брюки, ни куртки не по размеру – в этой, казалось бы, смешной одёжке они умудрялись выглядеть даже несколько пикантно и очень мило. Девушки о чём-то мирно беседовали, иногда даже похихикивали – видно коньяк оказал на них весьма благотворное воздействие.

Войдя, я первым делом предложил познакомиться, а то в горячке событий мы даже не узнали, как их зовут. Первой представилась самая старшая:

– Меня зовут Таня. Бандиты захватили меня ещё позавчера, остановив под видом проверки документов наш «Ленд Ровер», в нём мы ехали вместе с мужем – его убили прямо у меня на глазах. Застрелил его и издевался надо мной все эти две кошмарные ночи тот урод, мерзкое животное, труп которого я пинала в разгромленной комнате.

Молоденькие девушки оказались сёстрами, старшую звали Наташа, младшую Рита. Старшая срывающимся голосом продолжила рассказ Тани:

– Нас с сестрой захватили сегодня утром, когда мы с родителями ехали домой, в Москву. Родителей тоже убили прямо на посту, где стояла полиция.

Я спросил:

– Не на микроавтобусе ли «фольксваген» вы ехали?

Обе сестры нервно закивали головами. Да… утром я видел, как именно из их машины выволакивали женщину – это была мать молоденьких девушек. Все смолкли… Вдруг Рита зарыдала, причитая сквозь слёзы:

– Всё пропало! Что же нам делать дальше, где искать защиты! Вот и вы – сначала спасли, а теперь хотите бросить! Я знаю, вы сейчас собираетесь уезжать…

Другие девушки вслед за ней тихо заплакали. Тогда я сказал:

– Вы можете ехать с нами, но только при условии, если будете полностью подчиняться правилам нашей коммуны, а также личным моим указаниям… и прекратите сейчас же истерику!

Потом я рассказал им о нашей колонии, о принятых в ней правилах и кратко о ситуации, которая сейчас складывается в мире. Они не дали мне закончить, радостно заверещав, что просто мечтают поскорее, так сказать, влиться в наш коллектив, и что правила любые будут выполнять, и что к любому труду готовы, и совершенно не избалованы. Потом самая скромная из них – Наташа – негромко сообщила, что имеет первый разряд по биатлону и что она очень хороший стрелок. Остальные тоже начали себя нахваливать – и каждая из них, оказывается, была ценным приобретением для любого коллектива. Тогда я, внутренне усмехаясь, предложил:

– Ну если так, то тогда идите, собирайте личные вещи, если они у вас остались, конечно… – и я запнулся, понимая неуместность подобного замечания.

Однако сразу нашёл, как исправить неловкую заминку, и подчёркнуто торжественно вручил Наташе трофейный автомат с двумя запасными рожками:

– Вот, это теперь твоё личное оружие! Сама должна понимать положение, в котором мы все оказались. Думаю, в такую передрягу больше не попадёшь и другим не дашь. Тут уж, как там у старика Дюма – «один за всех, и все за одного».

Остальным девушкам пообещал:

– Когда немного обучитесь стрелять, то и вам выдам по такому же… а о недавнем постарайтесь забыть, с дурными мыслями трудно будет бороться за выживание.

К этому времени Саша и Флюр выгнали КамАЗы из бокса и поставили рядом с бытовкой. Девушки сказали, что им не нужно собираться и они готовы немедленно занимать места в автомобилях. Я вышел из бытовки, чтобы переговорить с ребятами, предупредить их, что все девушки едут с нами и становятся теперь частью нашей группы.

До отъезда ещё нужно было, как планировали, поставить «Уазик» за ворота, рядом с административным зданием, для отпугивания бомжей и других, случайно приблизившихся к этому месту, мародёров. Прицепив тросом многострадальный «Уазик» к КамАЗу, мы вытащили его за территорию ДРСУ, потом общими усилиями поставили его передним бампером к зданию, чтобы не было видно пробитого пулями корпуса и лобового стекла. Затем выключили генератор, закрыли ворота, заперли калитку, завели бензовоз, КамАЗ с мукой и двинулись к моему «мерсу», оставленному на месте нашего первого боестолкновения с бандитами.

Когда подъехали к скорбной стоянке, где за большим грузовиком стояла моя «ласточка», я вылез из КамАЗа и, настороженно озираясь, подошёл к своему автомобилю. Всё выглядело так же, как и до отъезда – никаких новых следов, никто здесь, видимо, не появлялся. Я завёл машину и выехал на дорогу. Девушки решили, что поедут со мной – с молодыми ребятами, которые вели себя как-то неестественно (напряжённо молчали), им было некомфортно. К тому же салоны грузовиков были завалены трофейным оружием и ящиками с икрой, а долго в таких условиях не посидишь. А в моей машине мы быстро освободили для девиц пассажирские сиденья, уложив лишние коробки в кабины грузовиков.

С ребятами договорились так – ехать колонной не далее чем пятьдесят метров друг от друга, с максимальной скоростью 60 километров в час. Погода и дорога были неважные, падал снег, и температура понизилась, термометр на приборном щитке «мерседеса» показывал минус 16.

Первым должен был ехать Саша на КамАЗе с мукой, он, как самый тяжело гружённый, будет пробивать колею; потом я на фургоне; замыкать колонну будет Флюр на бензовозе. Включив дальний свет, мы наконец тронулись в путь. Посмотрев на часы, я засёк время, было без четверти двенадцать ночи – вокруг полная темнота, изредка озаряющаяся красно-бордовым светом от огненных следов метеоритов.

Доехали спокойно, без всяких приключений, и около двух ночи благополучно приблизились к территории посёлка. Девушек в теплом салоне машины совсем разморило, и они уснули. Перед въездом в посёлок вперёд выехал я, чтобы наши наблюдатели не испугались, перепутав нас с кем-нибудь чужим.

Никто в доме не спал, и при нашем приближении все дружно высыпали на улицу, несмотря на холод и плохую погоду, – конечно, переволновались здорово. Ворота на участок были предусмотрительно распахнуты. Не успел я выйти из машины, как мне на шею бросилась Маша и разрыдалась. Я как мог её успокаивал:

– Всё хорошо! Задержались, потому что нашли много полезных вещей и продуктов, к тому же в нашем коллективе пополнение…

Следом подошли Саша с Флюром (Саша тоже, так сказать, с Викой на шее), ребята не переставали всех успокаивать, ни словом не обмолвившись о боестолкновении. Потом все познакомились с девушками и, когда наконец немного угомонились, я предложил:

– Время позднее, мы страшно устали, давайте все рассказы оставим на завтра вечер, потому что с утра все мужчины поедут вместе с нами за второй партией груза.

В это время Саша с Флюром и Валерой переносили в дом и складывали в сенях трофейное оружие. Все с немалым удивлением наблюдали, как перед ними на полу растет нешуточная куча автоматов и гранатомётов. Подытожил, так сказать, всю операцию я, эффектно взгромоздив сверху ещё и пулемёт, купленный нами в Туле, специально сходив за ним к машине, – просто захотелось поприкалываться, к тому же подобного вида картина требовала завершающего, красочного мазка.

КамАЗы решили поставить на Володин участок, муку пока не разгружать, оставив в машине, а бочки с растительным маслом выгрузили при помощи ручной тали и откатили в сени, чтобы ценный продукт не заморозить. Разгрузив бочки и поставив КамАЗы, мы с ребятами пошли спать, не поужинав, только выпили немного горячего чая с бутербродами. Я поручил Коле и нашим женщинам накормить привезённых девушек, разместить их на третьем этаже, а остальным мужикам разгрузить фургон, заправить его, в общем – хорошо подготовиться к завтрашней поездке, и предупредил, что рано утром общий выезд, а значит, обязательный подъём в семь часов. После этого, уже плохо соображая, направился в душ, затем в спальню, где мгновенно уснул.

Проснулся от того, что меня трясла жена, было семь часов утра, все кроме меня уже проснулись и были готовы отправляться в дорогу. Саша и Флюр выглядели такими бодрячками, как будто проспали часов десять. А я более или менее восстановился, только когда выпил две чашки кофе, при этом во вторую тайно добавил граммов двадцать коньяка. За завтраком договорились, что поедут семь человек. Останутся охранять посёлок Николай и его сын Максим, которые сразу же надулись при этом сообщении, начали было возмущаться, оспаривая решение, но я объяснил:

– Николай ещё не вылечил рану. Максим молод и не имеет водительских прав, опыт вождения маленький, а нам придётся перегонять большие грузовые машины. К тому же больше семи человек в мой фургон не войдёт, и так уже кому-то придётся сидеть в багажном отделении, на откидных сиденьях. И вообще, наша задача на сегодня – успешно перегнать грузовики, скорее разгрузить их, потом сделать вторую ходку, чтобы вывезти груза сколько сможем. Так что и остающимся работы хватит – надо будет всё подготовить для быстрой разгрузки.

Выехали без четверти восемь, на улице было ещё темно, снег ночью прекратился, но дорогу успело замести, поэтому двигались тяжело. На трассе, пока ехали до Тулы, мы увидели только одну машину – междугороднее движение практически совсем прекратилось.

До бандитского логова добирались около двух часов. По приезде на базу прежде всего убедились, что там пусто и никто её за время нашего отсутствия не посещал. За время пути я в подробностях описал нашу вчерашнюю схватку с бандитами, не забыв упомянуть о богатых запасах. Наконец фургон въехал в ворота базы, остановился, и все высыпали наружу. Наши товарищи долго ходили, осматривая всё, и удивлялись: «Ну, мол, эти сволочи и награбили». Когда Саша рассказал им про овраг, полный трупов, все активно пожалели, что не участвовали в расправе над бандитами, уж «они бы порвали этих зверей голыми руками». В общем, было смешно смотреть на мужиков – в эту минуту они походили на возбуждённых, наивных, только уже очень великовозрастных пацанов.

По количеству нас как раз хватало на перегонку шести оставшихся грузовиков. Подумав, я решил пока оставить свой автомобиль здесь, а поехать на джипе «Лэнд Ровер». Всё-таки у него четыре ведущих колеса, и он гораздо проходимей моего фургона. Посадочных мест в нём, с дополнительными сиденьями, было тоже семь, да и объём багажника не малый, можно много продуктов загрузить. А особенно мне понравилась лебёдка, закрепленная на переднем бампере.

А «мерин» я возьму потом – всё равно сюда придётся приезжать ещё не один раз, к тому же на завтра мы договорились с прапорщиком Климчуком опять произвести бартерный обмен. Для этого, когда приехали и выгнали все машины из боксов, мы перегрузили часть водки из «Газели» в мой фургон для обеспечения успеха намечающейся бартерной операции. «Газель» и бортовую ИСУ-ЗУ догрузили продуктами из подвала, полностью забив разными ящиками и «Лэнд Ровер». Так как мы всё продумали заранее и каждый был уже закреплён за определённой машиной, никакой суеты и бестолковых метаний не было – вся работа была проделана достаточно быстро, и в одиннадцать часов мы тронулись в обратный путь.

Обратная дорога заняла гораздо меньше времени, чем путь в Тулу, все-таки тяжёлые машины шли намного увереннее, чем мой «мерин». Ехали мы совершенно спокойно, без всяких происшествий, до дому добрались чуть позже полудня и сразу приступили к разгрузке машин, в первую очередь, с овощами, опасаясь, что они уже могут быть переморожены. Хотя овощи находились в отапливаемом боксе, но везли-то их при температуре минус 15 градусов. К счастью, они ещё не успели промёрзнуть, ведь в боксе пока держалась плюсовая температура, он после отключения котельной не сильно охладился.

Участие в разгрузке приняли все, включая женщин, только Надя с маленьким ребёнком сидела на наблюдательном пункте. И всё равно, несмотря на такое количество народа, разгружали машины до самого вечера, закончили только в восьмом часу. Все очень устали, поэтому решили наплевать на сегодняшний план и в очередной раз ехать на базу только завтра, встав пораньше. Никому не хотелось гнать туда ночью и опять заниматься погрузкой, ведь, если за сегодняшний день ничего не растащили, за ночь, точно, ничего не случится с нашим добром.

После тяжёлой работы захотелось устроить праздничный ужин с шампанским, закусив всё это дело икрой, и наконец-то послушать рассказы новых друзей, теперешних полноправных членов нашего сообщества. Конечно, все уже примерно знали об их злоключениях, но хотелось полной информации.

За стол сели в восемь вечера, плотно поужинали, потом налили женщинам шампанского, а мужикам коньячку, чтобы лучше снять накопившуюся усталость, да и повод, надо признаться, был не особенно радостный, ведь нам предстояло услышать рассказ о совсем невесёлых событиях. Первой рассказ о себе начала Татьяна.

Зовут меня Татьяна, по мужу Селезнёва, а до замужества Аверина, мне 29 лет, по специальности учитель биологии. Окончила Педагогический институт, но в школе проработала всего год, потом вышла замуж за Костю и стала домохозяйкой. Муж работал топ-менеджером в одной торговой компании в Москве, сам он из Курска, там жили его родители. Четыре дня назад мы с мужем возвращались от них домой в Москву, когда случился этот кошмар. Костя только недавно купил машину «Лэнд Ровер» – жутко дорогую и престижную. И в принципе, он и в Курск-то поехал, чтобы похвастаться перед родителями и старыми друзьями детства. В дорогу мы отправились на следующий день, после того как рухнул этот проклятый метеорит – как раз тогда все вроде успокоились.

Приехав в Курск, я практически всё время сидела с родителями Кости, а он в это время пьянствовал с друзьями, и в тот ужасный день, когда было землетрясение, пришёл домой очень навеселе. Землетрясение родительский дом выдержал очень хорошо – ничто не обрушилось, не развалилось, хотя в городе было много рухнувших зданий и масса жертв, особенно когда пошёл отравленный воздух.

Всю неделю после этой катастрофы мы сидели дома, следуя рекомендациям, которые транслировались по радио. Слава богу, у нас было много продуктов, мы с Костей привезли родителям из Москвы полную машину разных консервов и деликатесов. Также было много водки, Муж с тестем каждый вечер напивались, и Костя говорил:

– А что ещё делать? Выйти нельзя, телевизор не работает.

Родительская квартира Кости была на третьем этаже четырёхэтажного дома, ещё дореволюционной постройки, там у некоторых жильцов оставались даже печки, а дымоходы были во всех квартирах. У тестя, правда, печка была переделана в камин, которым он очень гордился, вот мы и сидели целыми днями у этого камина – грелись. Отопление и всё остальное отключилось сразу после землетрясения.

Как только отменили газовую опасность и можно стало выходить на улицу, мы с мужем начали собираться обратно в Москву. Родители Кости с нами ехать отказались, тесть упирался:

– Здесь мы с матерью что-то значим, и нас уже записали на эвакуацию в заводской пансионат – там есть отопление, электричество, будут по талонам ежедневно кормить. А в Москве, хоть Костя и говорит, что он один из совладельцев фирмы и очень уважаемый человек, но мы-то всё равно там будем никому не нужны, намучаетесь.

Так мы и отправились с Костей вдвоём. У нас был почти полный бак бензина и ещё двадцатилитровая канистра в запасе, Костя говорил, что можно доехать до Москвы и вернуться обратно, ни разу не заезжая на заправку.

Подъезжая к Туле, решили ехать прямо через город, вдруг удастся что-либо купить поесть, а, самое главное, нам нужна была вода, запас её подошёл к концу. В городе еды мы, конечно, не нашли, но воды набрали – её развозили на машинах, которые стояли на всех крупных площадях, так же как в Курске.

Когда выезжали из города, а это было в три часа дня, нас остановил полицейский патруль. Они с интересом осмотрели машину, спросили у мужа, когда она куплена, потом попросили предъявить документы. Меня тоже попросили выйти, чтобы осмотреть машину.

Человек в штатском, но с оружием, о чём-то переговорил с полицейским, потом, обращаясь к моему мужу, сказал:

– Нужно пройти к полицейской машине, проверить данные по компьютеру…

Он пропустил Костю вперёд, поднял автомат и выстрелил мужу прямо в затылок. Я всё это видела и попыталась броситься к нему, но стоящий рядом полицейский ударил меня, повалив в снег, заломил руки и надел наручники. Потом вместе с убийцей мужа он затащил меня в Уазик, приковал наручниками к какой-то скобе и предупредил:

– Если ты, тварь, будешь кричать, мы заткнём твою поганую пасть вот этой вонючей тряпкой…

После этих слов Таня разрыдалась…

Я налил ей пятьдесят граммов коньяка и почти что силой заставил выпить. Через некоторое время она уже смогла продолжить свой рассказ:

– В полицейской машине я просидела ещё часа два, потом в неё засунули ещё одну женщину и приковали наручниками к скобе на другой стороне автомобиля. Она была тоже вся зарёванная и побитая, её звали Ирина. Перед этим я слышала три выстрела. Так мы вдвоём просидели в машине ещё час, затем нас отвезли на эту проклятую базу и посадили в маленькую тёмную каморку, бросив туда два матраса. В эту же комнатёнку поставили ведро для туалета. Света там не было, освещалась каморка только через маленькое окно из коридора. Мы, чтобы не видеть этих гнусных бандитских рож, обычно это окошко закрывали на железную створку.

Поесть и воды нам дали только один раз. Мы с Ириной прорыдали все время до позднего вечера, пересказывая друг другу все те ужасы, которые с нами случились. Ирина тоже видела, как убили её мужа и родителей. Отца и маму застрелили совершенно хладнокровно два полицейских, просто прервав для этого свою беседу на несколько мгновений.

Ночью нас с Ириной развели по разным комнатам. Я не знаю, что случилось с Ириной, а меня мучило это ублюдочное животное всю ночь – именно тот, кто застрелил моего мужа. Я убила бы его ещё раз с большим удовольствием.

Под утро он привёл меня обратно в каморку, дал продукты и воду, а потом, гнусно ухмыляясь, заявил:

– Передохни тут до вечера, а ночью покажешь мне всё, на что способна, если, конечно, хочешь жить, и готовься, может, я позову ещё своего друга.

Ирина так и не появилась, днём привезли ещё одну женщину – Полину. У всех была примерно одна и та же история попадания к бандитам. Она ехала, сопровождая груз муки на хлебозавод, с водителем был ещё вооружённый охранник. На въезде в Тулу их остановили на посту для проверки документов, а потом застрелили водителя и сопровождавшего их охранника, хоть у него и был автомат. Ребят вызвали из кабины под предлогом, что в кузове груз разваливается. На улице охранника убили выстрелом в голову сзади, а водителя застрелили прямо в кабине.

Полина тоже была потрясена пережитым и нашим безысходным, рабским положением, ведь мы просто превратились в игрушки для зверских утех этих подонков. Меня в этот вечер не трогали. Полину же увели, сказали – «на прописку». Потом втолкнули всю избитую, часа через три. Я всю ночь не спала, со страхом ожидая, что вот, сейчас придут за мной. Пьяный гвалт доносился из коридора до середины ночи, но наконец утих, и к утру я уснула.

Проснулась только днём, когда втолкнули к нам в каморку Наташу и Риту. Где-то под вечер опять увели Полину, за мной, мерзко смеясь, обещали зайти попозже, а ещё пообещали, что «девчонки получат боевое крещение, когда приедут с операции другие».

Потом, приблизительно через час, началась стрельба и взрывы, мы с испуга закрыли окошко железной створкой и сидели всё это время в полной темноте, забившись в угол, пока наконец не появились вы – наши спасители.

Таня взглянула на нас и опять заплакала. Её начали успокаивать и снова налили коньяку. Больше всех усердствовал Валера, она ему определённо понравилась, он даже покинул своё место за столом, чтобы сесть рядом с ней.

Помолчав, переваривая услышанное, все, чтобы как-то снять тяжесть, вызванную рассказом Тани, стали говорить о бытовых проблемах, и что нужно ещё сделать, чтобы улучшить нашу жизнь.

Постепенно напряжение, вызванное трагическим рассказом Тани, как-то сбилось. Мы начали обсуждать завтрашнюю поездку на базу, решив, что надо ехать большему количеству человек, так как, судя по сегодняшней работе, загрузить машины будет очень нелегко, тем более что придётся таскать груз по подвальной лестнице. Договорились, что завтра с нами поедут ещё Вика с Катей и Максим. Таня, Наташа и Рита не хотели больше появляться на бандитской базе, чтобы лишний раз не вспоминать пережитое. Во время этих обсуждений потихоньку в разговор вступили Наташа с Ритой и вскоре, уже перебивая и дополняя друг друга, стали рассказывать о себе и своих злоключениях.

Начала рассказ Наташа:

– Фамилия наша Максимовы, мне 22 года, я только летом закончила географический факультет МГУ, но распределение не получила, собиралась на работу устроиться после Нового года, договорённость об этом уже была. Очень увлекалась спортом, имею первый разряд по биатлону, часто ходила в различные экспедиции.

Рита моя младшая сестра, она ещё учится в школе, в выпускном классе. Ей 16 лет, она тоже спортсменка, у неё разряд по большому теннису, кроме этого серьёзно занимается музыкой, оканчивает музыкальную школу, очень неплохо играет на пианино.

Мы жили в Москве, а в Тулу поехали накануне падения метеорита на похороны бабушки – матери нашего отца. Вообще, всеми похоронами и другой бумажной волокитой пришлось заниматься отцу, так как родственников в Туле у бабушки считай, что не было – только ещё один непутёвый сын, но он после нашего приезда вообще не просыхал и даже на похоронах был пьяный. Хоронили бабушку на следующий день после падения метеорита.

Мы всё время до катастрофы жили в квартире бабушки, раньше уехать не могли. Отец утрясал проблемы с наследством. Брата отца мы не видели с самих похорон – он занял пять тысяч рублей и исчез. Квартира бабушки находилась на четвёртом этаже двенадцатиэтажного дома. Именно там нас и застало землетрясение. Наш папа, не растерявшись, успел купить до наступления паники немного продуктов и печку, работающую на дизельном топливе, а также заправил полностью машину и ещё налил дизельного топлива в четыре двадцатилитровые канистры.

Так что, на время объявления химической тревоги, у нас скопилось довольно много продуктов, с учётом того, что мы привезли из Москвы на похороны. Тревогу и инструкции, что делать, объявляли через громкоговоритель из машины, проезжающей по улице. Так же там давали марлевые повязки и какую-то жидкость для их смачивания. Из машины доносились призывы запасаться водой, топливом и другими жизненно необходимыми вещами, минимум, на пять дней, во время которых нельзя будет выходить на улицу. Мы так и сделали – заполнили водой все ёмкости, которые нашли, и больше недели сидели в квартире, греясь у дизельной печки, на ней и готовили.

За это время папа только два раза выходил за водой в парк, где был небольшой пруд. Перед этим он надевал по две марлевые повязки, одну на другую. Хорошо, у бабушки был фильтр, и мы могли процеживать эту воду из пруда. Первый раз папа без марлевых повязок вышел из дома только тогда, когда увидел на улице прохожих.

Он сразу направился к местным властям, но, несмотря на то что папа был в Москве крупным начальником в Министерстве спорта, никто не мог, да и не хотел нам помочь, хотя отец и ходил по инстанциям несколько дней. Мы всё это время сидели дома, только мама выходила – набрать воды из машины-водовозки. Обойдя все инстанции и ничего не добившись, отец решил ехать в Москву. Хотя все мы, конечно, слышали об ужасном положении в столице, но папа считал, что там у него гораздо больше возможностей. К тому же топливо в канистрах кончилось, продуктов тоже оставалось немного, а в Туле всё это достать было невозможно.

Мы слышали, что мосты через реку Оку обрушились, но отец считал, что должны пустить паром. Итак, мы собрались и выехали. Утром этого кошмарного дня нас на выезде из Тулы остановил полицейский пост. Отца с мамой попросили подойти с документами к полицейской машине, а нас просто выйти из машины. Папа взял документы и пошёл, мы тоже вышли, а мама заупрямилась и не хотела покидать машину, тогда мужик в полицейской форме силой выволок её, папа попытался броситься на помощь, но его застрелил сопровождавший его полицейский, потом застрелили и маму.

Мы всё это видели, но сразу впали в какой-то ступор, стояли и не могли пошевелиться. Мама как чувствовала, что будет, когда не хотела вылезать из машины, хотя полицейский и кричал, что посадит её на 10 суток за оказание сопротивления представителю власти. Из оцепенения нас вывел другой полицейский. Он подошёл и сковал нас между собой наручниками, а потом, тыкая в спины стволом автомата, перегнал в полицейскую машину. Примерно через два часа нас перевезли на бандитскую базу, где и засунули к Тане в каморку, и мы, слава богу, дождались вашего появления.

В этой тесной комнатушке, куда нас засунули бандиты, уже некоторое время просидевшие там Полина и Таня рассказали нам таких ужасов про этих людей, что мы опять впали в полное оцепенение до самого вашего появления.

На этом рассказ Наташи закончился. Её сестра Рита только всхлипами да прорывающимися рыданиями подтверждала всё вышеизложенное, произнести что-нибудь самой у неё физически не получалось. Чтобы как-то развеять эти мрачные ощущения, я предложил тост:

– За ваше счастливое спасение и за то, что все эти подонки уже дают в аду отчёт о своих злодеяниях. Кипеть им вечно в адском котле!

Все выпили, немного поговорили и стали расходиться по своим комнатам. Кстати, Тане и сёстрам мы выделили две комнаты на третьем этаже. В комнате с Таней осталась жить Даша, а Максим переехал на первый этаж, в комнату к Валере с Сергеем. Я тоже направился в свою спальню, наступила полночь, а завтра вставать надо было рано.