Иконография и зодчество Православной Руси
Русь с принятием христианства стала усваивать богатые сокровища христианской византийской культуры во всех ее проявлениях: догматической, нравственной, литургической, правовой. Если окинуть взором всё, созданное в искусстве и литературе Киевской Руси за два с половиной столетия после принятия христианства (вплоть до татаро-монгольского нашествия), то окажется, что русские люди в эту эпоху жили напряженной духовной жизнью, создавали многочисленные художественные произведения во всех видах искусства. Поразительна быстрота вхождения в сущность христианизации, овладения ее святоотеческой догматической стороной, активное переосмысление и осознание высшей истины и смысла Божественного бытия и значение Церкви Христовой.
Эта напряженная духовная жизнь, этот пафос созидания нового человека по образу Христа дал свои плоды едва ли не с первых лет по принятии христианства. Русь христианизированная равноправно вошла в круг европейских государств: были установлены дипломатические отношения, двусторонние посольства, совершались династические браки, определившие родственные отношения Руси с византийскими, английскими, французскими, германскими, венгерскими, польскими и другими дворами.
Расширение торговых и политических связей превратило Русь в одно из могущественных государств.
Мощный импульс, полученный от Византии, вызвал расцвет русской культуры, рано заявившей о себе как о самостоятельном явлении. Сам отбор идейного и культурного наследия Византии был сделан столь тонко и глубоко, что определил едва ли не на века дальнейшие пути развития культуры и духовной жизни Руси вплоть до настоящего времени. Из многочисленных и разнообразных истоков византийской христианской культуры было выбрано основное — воспитание внутреннего человека, а отсюда — постоянная обращенность к его внутреннему миру с целью очищения и совершенствования. Именно это было главным, что выбрала для себя и прочно усвоила в практике своей художественной культуры Древняя Русь.
Человек есть первый образ Бога, ибо он сотворен по образу и подобию Божию (см.: Быт. 1, 26). Грехопадение исказило эту первозданную природу. Но она была восстановлена и усыновлена во Христе. Видевший Меня видел Отца (Ин. 14,9), говорит Спаситель. Апостол Павел называет Христа образом Ипостаси Бога Отца (см.: Евр. 1, 3), подчеркивая в другом месте, что во Христе обитает вся полнота Божества телесно (см.: Кол. 2, 9). Великая тайна Боговоплощения, соединяя не слитно, но и не раздельно Божество с человечеством, делает возможным отображение Божественной любви во всем мире, поскольку примиряет тварь с ее Творцом, восстанавливает нарушенное грехом их благодатное единение.
Если Христос есть образ Бога во плоти, в теле, то Тело Христово — Церковь — не может быть ничем иным, как тоже образом Бога, во всей полноте обитающего здесь телесно (см.: Кол. 2, 9). В этом великий спасительный смысл Боговоплощения и для человека, и для всего творения. Оно теперь через человека и Церковь (Тело Христово), образ Бога, восходит к Первообразному, к бытию нового неба, новой земли (!) и Иерусалима нового (см.: Откр. 21, 1–2). Отсюда все литургические образы Церкви: архитектурные формы храмов, их внутреннее устройство и убранство иконы и росписи стен, чинопоследования и ритмы богослужения, таинств и обрядов, церковное чтение и пение и т. п., не теряя своих земных вещественных свойств, в то же время являются образами Божественных сил и явлений, небесного мира Ангелов и святых. Образы неизбежно содержат в себе таинственное присутствие первообразов, обладают теми же энергиями, что и первообразы. Такова небесно-земная, духовно-вещественная природа литургических образов Церкви, включая и святые иконы. В ряду икон первейшее значение и духовную ценность имеют иконы Спасителя и Матери Божией. Через образ Иисуса Христа осуществляется обращение людей с Основоположником нашего спасения, приявшим зрак (образ) раба (см.: Флп. 2, 7), но не переставшего быть Богом, имя Которому — Сущий. А икона Богоматери — это не только образ Ее Преблагословенной Личности, но и совокупный образ Церкви, Божественной Любви и Премудрости, Царства Божия и грядущих вечных благ, поскольку Приснодева Мария, как Матерь Христа по плоти, является тем самым Матерью Тела Его — Церкви. Христос пребывает во Своей Церкви. По обеим сторонам царских врат православных храмов издревле помещаются иконы Христа и Богоматери. Смысл ясен: спасение людей («вход» в Царство Небесное) осуществляется единением со Христом не где-нибудь и не как-нибудь, а только в Его Церкви, которая олицетворяется (ипостазируется) Девой Марией.
Святая Евхаристия — вершина благодатной жизни во Христе. В этом таинстве особенно отчетливо можно видеть Промысл Божий о спасении людей. В Евхаристии хлеб и вино не теряют своих вещественных свойств (природы) и в то же время становятся «невещественными» Таинами Плоти и Крови Спасителя. Самый выдающийся защитник иконопочитания VIII века преподобный Иоанн Дамаскин говорит, что если кто спросит, каким образом это соединение вещественного с Божественным происходит в таинстве Евхаристии, то «довольно (вопрошающему) услышать, что сие совершается Святым Духом так же, как Господь и от Святой Богородицы оставил Себе и в Себе плоть Духом Святым». Следовательно, во всех внешних вещественных образах, иконах Православной Церкви неслитное, но и нераздельное соединение природ вещественной и Божественной, соответствующее такому же соединению природ в Личности Иисуса Христа, совершается Духом Святым. Основными условиями соединения являются при этом подобие образа первообразу (посредством соответствия образов боговдохновенным канонам церковной символики) и освящение образов (символов) Церкви водою и Духом в чинах освящения, подобное возрождению и освящению человека водою и Духом (см.: Ин. 3, 5) в купели крещения.
Хотя Максим Исповедник и исходит из Ареопагита, но в то же время возводит богословие образа на качественно новую ступень, утверждая, что образ является обладателем энергий первообраза, на чем основана и благодатная сила образов Церкви. Поэтому иконопочитание, исходя из христологического догмата, закономерно приходит к исповеданию благодатного, спасительного, преображающего действия Святого Духа в отношении ко всему тварному, пребывающему в лоне Церкви, ко всей воцерковляемой материи.
Для человека земная Церковь есть удивительное бытие в мире образа, иконы, в мире, который уже не от мира сего. Царство Небесное в Церкви и внутрь вас есть (Лк. 17, 21), оно — уже ощутимая действительность (сокровенные духовные недра земной Церкви), в подвиге веры воинствования, странствия, плавания и ковчегоспасения. Такое движение есть не что иное, как переход (Пасха!) человека в бытие иной реальности нового мира — Царства Небесного. Во всем этом — основополагающее начало Церкви.
Церковь Христова есть ковчег, в котором только и можно спастись от тех вод потопных, которыми грозит миру неверие и нечестие, ереси и расколы. Кроме Церкви Православной нигде нельзя найти спасения. Она наша надежда, в ней наше счастье, она ведет нас в жизнь вечную. Древние христиане имели одно сердце и одну душу. Свет Христов распространялся по всей Вселенной, просвещая язычников.
Первые века Церковь Христова была Церковью мучеников и святых отцов — продолжателей евангельского служения в миру, когда кровь христиан обильно орошала землю. Весь языческий мир восстал на христиан. Ежедневно гибли десятки и сотни христиан. Один фригийский город с поголовным христианским населением был обложен горючим материалом и сожжен со всеми жителями.
Во времена императора Льва, в начале VIII в., возникла в Византии иконоборческая ересь. Святые иконы выбрасывались из храмов и домов христиан и сжигались, а православные христиане за иконопочитание преследовались и подвергались мучениям и смерти.
Император Лев Исаврянин восстал на святые иконы, которые до этого семь веков благоукрашали Церковь Христову как святыни и как знамение чудодейственной силы Божией.
Христианство хотели уничтожить до основания, но Церковь, водимая Промыслом Божиим, утвердилась на земле. Церкви пришлось еще вынести внутреннюю борьбу с ересями и расколами. Демоническая подоплека иконоборчества в особенности ярко проявилась в его вражде против монашества.
Монашество есть высшая и законченная форма общецерковной, общенародной православной аскезы, укорененной в Личностях и образе жизни Господа Иисуса Христа и Приснодевы Марии. Сокрушить монашество в то время значило духовно разрушить Церковь. Именно к этому объективно и были направлены усилия иконоборчества. В ответ на довольно дружный отказ монашества Византии признать законность Собора 754 г. и его беззаконных нечестивых решений императорская власть начала террор, гонения и пытки.
Все это вынудило множество православных монахов и мирян, простых сельских тружеников-греков, обычно очень привязанных к земле и к хозяйству, бросить отечество, насиженные места и в одиночку, группами, семьями, селениями, монашескими братствами, часто во главе с пастырями и епископами, бежать на окраины империи — в Сицилию, Малую Азию, Грузию, в Крым — туда, где можно было жить благочестиво, сохраняя истинную веру — иконопочитание. Беспримерный подвиг массового исповедничества! Почитание святых икон установлено во Святой Церкви еще во времена Спасителя. Сам Господь наш Иисус Христос оставил нам Нерукотворенный Свой Образ. Сама Богородица благословила иконы Сына Своего, Бога нашего Иисуса Христа и Свою икону Богоматери, написанные евангелистом Лукой. Издревле прославляются иконы святых Ангелов и угодников Христовых, послуживших делу спасения рода человеческого.
Святые иконы для нас — великий Божий дар, в которых обитает сила Божия. Через них Господь посылает нам Свою благодать и благословение. Ради святых, на иконах изображенных, по вере нашей, Господь совершает для нас великие чудеса и благодеяния.
Поклоняясь образу Спасителя, мы чтим в образе Самого изображенного Спасителя, и наше поклонение восходит горе к Престолу величествия, где Он сидит одесную Бога Отца. Мы вспоминаем земную жизнь Господа нашего, Его чудеса, Его любовь к людям, Его святые заповеди, призывающие взять иго Его благое, крест свой и идти с Ним в жизнь вечную. А взирая на икону святого, мы вспоминаем его житие, как он с верою и любовью нес благое иго Христово, со страхом Божиим совершая спасение во Святой Церкви.
В почитании святых икон выражается единство земной и Небесной Церкви. И это верование всегда исповедовали святые отцы, которые в борьбе с ересями и расколами хранили чистоту Православия.
Тогда Сам Дух Святой просвещал отцов Вселенских Соборов, и они утверждали правую веру, составили неизменяемый Символ веры, изложили учение о Пресвятой Троице, осудили все ереси и расколы.
Иконоборческую ересь осудили святые отцы на последнем, VII Вселенском Соборе, происходившем в Никее в 787 г. Вселенский Собор постановил, что святые иконы Господа нашего Иисуса Христа, Пресвятой Богородицы, святых Ангелов и всех святых и праведников должны благоговейно почитаться и подобно изображению Честного Животворящего Креста Господня полагаться во святых Божиих церквах и домах.
И почитание святых икон было восстановлено при патриархе Мефодии после смерти последнего царя-иконоборца Феофила. После столетнего гонения на святые иконы, в 842 г., иконоборческая ересь была окончательно побеждена на Поместном Константинопольском Соборе, учредившем особое празднество — Торжество Православия, совершаемое с тех пор в первое воскресенье Великого поста. Это было воистину всемирно-историческое торжество! Праздновалась победа не только над иконоборчеством, но над всеми прошлыми и возможными будущими ересями, поскольку учение об иконопочитании явилось высочайшим достижением и блистательным завершением всего учения Церкви о Боговоплощении, его значении для спасения человека. Церковь также подтверждала и навсегда закрепляла верность всем канонам, самому каноническому строю церковной жизни, сложившемуся к IX в. Это было завершением исторического становления самой Православной Церкви, и Русь приняла уже готовое Православие, утвержденное в истине и правде Божией.
В непосредственной связи с этим процессом оказалась не только вся история принятия христианства Русской землей, но и усвоение высокоразвитой культуры Византии.
Догматическая сторона богословия иконопочитания, серьезнейший вопрос отношения иконного образа к первообразному и были сразу и несомненно приняты русским религиозным сознанием.
Отцы VII Вселенского Собора провозгласили икону «книгою для неграмотных», содержательность ее приравняли к Священному Писанию, утверждая, что «как слово в слогах, так и изображения в чертах и красках свидетельствуют и об одной и той же истине». Она служила книгой для научения «неграмотных» в духовной жизни, осуществлению «духовного восхождения» новоначальных. Именно в таком своем качестве — наглядности, пособия к познанию степеней духовного совершенства, меры достигнутого — икона была призвана осуществить свою воспитательную роль.
Основная задача иконографии — воспитание внутреннего человека. Исходя из этой задачи разработана система средств художественного выражения, обращенных через душевное к духовному. Смысловым центром иконы являлись лики святых, находящихся в том или ином духовном состоянии. Русская икона отражает постоянную ее обращенность к внутреннему миру человека, характерную не только для раннего периода в становлении русского искусства и литературы. Поэтому собственно «учительная», точнее, «воспитательная» сила изобразительного искусства сказалась не столько в монументальной живописи, сколько в иконе.
Если средства художественного выражения призваны были обеспечить общение с образами нравственного совершенства, то они же, в свою очередь, должны были предотвратить общение с образами отрицательными (Иуда, бесы, мучители в сценах мученичества и пр.). «Отрицательные персонажи», как правило, изображались со спины или с головами, отвернутыми от зрителя, или с ликами, покрытыми темной (черной) краской. Следует особо сказать о светоносности икон XIV — начала XV вв. Уникальность русской иконы не только в степени обращенности «внутрь», но и в тех особых формах, которые либо обрели особую популярность и дальнейшее развитие своих форм (житийные иконы), либо сложились только на Руси («высокий» иконостас).
Как известно, на Руси получили особое развитие житийные иконы. Возможность рассказать о конкретных фактах жизни святого, которые превращаются в своего рода «лествицу духовного восхождения», при всей их порой житейской реальности, а в среднике (вечности) дать своего рода апофеоз — образ достигнутого совершенства — привлекала иконописцев и идеологов русского иконописания.
На иконах изображались явные исторические лица. Это князья-воины — защитники Отечества, святители и подвижники, принимавшие деятельное участие в становлении Российского государства, несшие цивилизацию и просвещение в отдаленнейшие уголки обширных российских пределов. Они мирили государей, благословляли воинство на борьбу с иноземными захватчиками, исцеляли и наставляли людей. Именно в иконе воплотился особый склад русской духовности с ее проникновенной задушевностью, созерцательной мягкостью, верой в силу милосердия, любви и красоты.
Московские, новгородские, среднерусские и северные иконы как бы раскрывают зрительную и духовную панораму русской жизни.
Многоярусный иконостас, включающий праздники, развитой Деисусный чин (а в XVI в. и пророческий ряд) не имеет аналогий ни в одной из стран византийского ареала (при всей популярности и развитии там собственно «Деисуса»). Объединяемый исключительным по своей смысловой емкости и многоаспектности, спаянный в единое целое закономерностями общей линейной, пространственной и цветовой композиции, «высокий» иконостас определил многие особенности русской иконы как таковой и оказал безусловное влияние на организацию храмового пространства. В частности, эсхатологическая идея, объединяя иконостас как целое, вместе с росписью западной стены, как правило, создает «идейную» ось всего монументального декора. Смысловое содержание иконы неисчерпаемо.
Значителен он и в качестве единого иконного образа, но в то же время его многорядность определяет смысловые и формальные характерности всей храмовой росписи. Классические пространственные построения двух взаимодействующих пространств — выражение соприкосновения миров «горнего» и «дольнего» — присущи чаще всего иконам конца XIV–XV вв.
Возникают (XVI в.) иконы-притчи, иконы символико-догматического содержания, иконы на темы гимнов, из которых качественно (образно и содержательно) выделяются многочисленные композиции «О Тебе радуется».
Утвердилась система храмовых росписей. Ее основные задачи: с одной стороны, чисто проповеднические — уяснение догматических начал веры, с другой — особая роль в побуждении и формировании молитвенных чувств предстоящих. И если раскопки Десятинной церкви принесли киевлянам своего рода «чудо» целостного и компактного выражения всех видов принятых религиозных понятий, от сложнейших тайн богомыслия, ясной формулировки основной догматики до близких и понятных явлений жизни Христа, Богоматери, святых, то росписи Софии Киевской — выражение собственных представлений о вновь воспринятых основах евангельского учения. Идейный замысел, отбор и компоновка сюжетов не просто повторяют традиционные принципы храмового убранства Византии XI в. Они доносят до нашего времени мысли, чаяния, особенности интерпретации учения об искупительном подвиге в тех формах, которые ближе всего отражали молитвенный дух широких слоев населения молодой христианской державы. Более того, в отборе сюжетов, в их расположении сказалось множество представлений, связанных с исторической действительностью Киевской Руси второй трети X в.
Русская икона свидетельствует о творческой мощи русского духа. Российские христиане создавали богословие в образе и цвете — икону, мозаику и фресковую роспись церквей, и Божественная благодать почивала на них, ибо свято то, что они изображали. Икона выражает духовный мир, теплоту, близость Бога к человеку, откровение миру. Мир и благословение Христово примиряет человека с Богом, самим собой и миром и несет радость богообщения. На Руси существовали школы иконописные, артели, дружины. В Московии многие знали греческий язык, и греческая культура на Руси проявлялась в национальном преломлении.
В наших иконах — духовный символ, дух веры, знамение Православия, в них ощущаются Божественная сила и благодать, вера в бесконечное милосердие Божие к людям, надежда на спасение.
