ГЛАВА 9
Крыша мира

В высокогорной стране чудес нас вело само Провидение. Когда мы удалились от монастыря и в свете звезд брели по каменистым осыпям, Мила наткнулась на гладкий камень с вырезанными на нем письменами.

— Пограничный знак? — спросила она. — Или памятник?

— Скорее всего мани, — ответил я.

— Что?

— Мани. Камень с начертанной на нем мантрой.

Я не умею читать по-тибетски, но почти уверен — здесь начертано «ОМ МА НИ ПАД МЕ ХУМ». Самая известная мантра Востока…

— Ом ма ни пад ме хум, — раздалось откуда-то сбоку.

Мила вздрогнула и прищурилась, вглядываясь в темноту. Я различил на обочине дороги фигуру в длинном темном халате. Неподалеку от камня стоял старик с посохом в руке. Пахло от него молоком и горными травами, немного — ароматным дымом курений.

Я рассуждал, на каком языке обратиться к местному жителю — на русском или на английском, когда старик тихо сказал по-русски:

— Ищете дом? Зайдите ко мне. Прошу.

Слова он выговаривал почти чисто, хотя построение фраз выглядело странно.

После короткой беседы выяснилось, что старик когда-то работал проводником в горах, часто ходил с русскими альпинистами. Узнал русскую речь, услышал мантру и решил, что люди мы хорошие. Хоть и идем целыми и невредимыми от сожженного монастыря.

Спустя десять минут нас уже принимали в доме старика Чампы как дорогих гостей. Чампа, неплохо знающий русский язык, сидел у очага, добродушно щурясь и украдкой разглядывая нас. Его жена готовила поздний ужин. Невестка грела воду для купания во дворе, подбрасывая сухие тонкие ветки в открытый очаг. Сын пошел на другой конец деревни — одолжить какую-то еду или напитки. В общем-то на уходе парня внимания не акцентировали — я понял причину его отлучки именно так. И самое интересное, у меня даже мысли не возникло, что старик послал сына доложить кому-то о наше появлении. Не тот он человек — сразу видно. Без всяких психологических исследований. Да и ауры предательства, беспокойства у Чампы не наблюдалось. Яркая, целостная натура.

Беточка устроился во дворе, вместе с хозяйскими собаками. Как ни странно, взаимопонимание между животными было достигнуто сразу же, хотя добродушным нравом здешние псы явно не отличались. Наверное, прирожденным дипломатом был Альберт.

Чампа, конечно, хотел понять, что я за птица. Спрашивать открыто не стал — ведь такой вопрос может оскорбить гостя. Ясно, что не монах и даже не ищущий путь — ведь пришел вместе с женщиной, а для монаха по местным традициям даже сидеть или стоять рядом с женщиной недопустимо!

Как тут не вспомнить, что Мила предлагала нашему погибшему другу спать с ней под одним одеялом! Тогда я не придал этому большого значения. Мы были в другой стране, люди там жили по другим обычаям. Но Диму предложение девушки смутило, наверное, больше, чем все искушения в этой и предыдущей жизнях!

Сейчас, окунувшись в быт тибетских мирян, я начал вспоминать, сколько внимания уделяется в этой стране этикету. И насколько тяжело приходилось с нами Диме. Сколько запретов он был вынужден нарушить, через что переступить ради великой цели. Я-то никогда не воспринимал его как монаха — скорее как шустрого мальчишку, выполняющего важное поручение старших. Но он, думаю, ни на миг не забывал о своем высоком статусе и о долге…

— Задали мы вам работы, — заметил я, обращаясь к хозяину.

— Пустое, — сделав широкий жест рукой, возгласил старик.

Жена подошла к Чампе и с поклоном обратилась к нему на родном языке.

— Вода готова, — сообщил старик. — Вы можете совершить омовение во дворе. Ужин тоже готов.

Во дворе Чампы был сложен из плоских камней маленький домик — душ с укрепленным наверху баком. Туда ведром нужно было поднимать воду. Невестка старика натаскала в бак теплой воды. О водопроводе здесь, наверное, слышали, но чудо цивилизации не добралось до деревни. А столбы линий электропередачи на улице стояли — только света нигде не было. Ясно, что село снабжалось электричеством от реактора монастыря. Теперь электроэнергии здесь не будет долго… Но трудолюбивых тибетцев трудности не смутили. Если нельзя нагреть воду кипятильником — они делают это на открытом огне, как их предки. Позиция, заслуживающая уважения. Никто не ропщет. А гостей принимают так, чтобы они даже не заметили трудностей, которые имеются сейчас у хозяев.

Мила купалась первой, хотя старик, похоже, такой очередности не одобрил. Женщина должна купаться после мужчины. Даже если они моются не в общей бочке, а под струей воды…

Девушке выдали спиртовку для освещения, кусок мыла и большое махровое полотенце. Она скрылась в Душе минут на пятнадцать — я даже опасался, что мне не хватит воды. Но Мила поняла ситуацию и расходовала воду экономно.

Потом пришла моя очередь. Быстро смыв пыль, гарь и кровь, я переоделся в последнюю запасную рубашку и вышел на воздух. Резко похолодало. Мила обернула голову полотенцем, которым, по-хорошему, должен был воспользоваться и я, закуталась в шерстяной плащ. Я не стал просить у хозяев одежду. Теплая по местным меркам весенняя ночь — каких-то десять градусов выше нуля…

За стол сели, когда перевалило за полночь. Комнату освещала большая спиртовая лампа. Высокий язычок пламени колебался от сквозняка. По стенам метались причудливые тени.

Чампа разлил в маленькие глиняные чашечки ароматный спиртовой раствор, настоянный на травах — как я понял, аналог местного самогона. Сам сел с нами. Больше никто из членов семьи приглашен не был,

— У нас сегодня погиб друг, — сказал я. — Монах,

— Мы знаем, — с достоинством ответил Чампа. — Утром о теле позаботятся. Горевать не о чем. Монаха ждет хорошее перерождение. Хоть он и не достиг сатори в этом воплощении, им пройден правильный путь…

Здесь, под закопченными балками низкого свода, помнившего тех, кто жил в хижине сто, двести, триста лет назад, мне сразу же передались уверенность и спокойствие Чампы. Дима должен был прожить свою жизнь именно так, встретить свою судьбу на развалинах приютившего его монастыря. В этом заключалась высшая истина.

Я кивнул и пригубил чашку с напитком. Лицо Милы просветлело — смерть уже не казалась ей такой страшной. Гораздо хуже — неправильная жизнь. Взяв чашечку тонкими пальцами, девушка проглотила обжигающую жидкость, робко улыбнулась хозяину.

На стол жена Чампы выставила вареную баранину, фасоль, пресный сыр и просяные лепешки, бананы. Я ел не торопясь, брал яства с каждого блюда, еду не хвалил. Вспомнилось, что, по представлениям тибетцев, достойный человек должен есть все подряд не обращая внимания на вкус пищи. Потому что еда необходима для жизни, не более того. Что ж, в этом вопросе я соответствовал представлениям хозяев об идеале. Мне было все равно, что есть — лишь бы в пище имелись калории.

Здесь я вспомнил, что во мне заложено кое-что от Сиддхи

Пусть я не могу телепортироваться, как встреченный нами у Бамиана магисик, но зато умею делать тело легким и тяжелым, а еще — растягивать время, по крайней мере для себя. Да и вещи, и события подчас подчинялись моей воле. Чампа был бы удивлен, узнав о моих способностях. И еще больше он удивился бы, если бы узнал, что к состоянию блаженства меня эти умения не приблизили. Мила, в Афганистане отказывавшаяся от баранины, теперь ела ее с удовольствием. Голод — лучшая приправа. Чампа жевал просяную лепешку, с доброй улыбкой поглядывая на гостей, сметающих еду со стола.

— Ваш путь был труден? — спросил старик, когда понял, что мы насытились.

— Весьма, — ответил я. — Ваши родственники не говорят по-русски?

— Зачем им? — благостно улыбаясь, спросил старик. — Мы работали на монастырь, Чампа изучал русский, чтобы водить туристов на вершины. В монастыре жили тибетцы и китайцы. Русские не жили.

— Понятно, — кивнул я.

Старый лис хотел, чтобы я рассказал, что мне, русскому, понадобилось в монастыре. Как бы не так! Лучше уж я промолчу. Чампа не замышляет ничего дурного — но лишнюю информацию не следует давать и ему. Для его же блага.

— Теперь будет трудно, — вздохнул старик. — волей судьбы монахи отправились к новому перерождению. Некому будет дать нам совет. Кому теперь мы будем приносить подношения, чтобы просветлить свою карму?

Я полагал, что проблемы возникнут из-за отсутствия работы, уничтожения реактора. Но Чампу волновало не это, а духовные вопросы. Полагаю, он был совершенно искренен.

— Все, что ни происходит, — к лучшему. — Я склонил голову. — Однако мне не совсем ясно — что за могущественный враг одолел монахов?

— Демоны, — совершенно спокойно ответил Чампа. — Духи воздуха и гор. Не обошлось и без злых людей.

— Вы не знаете, каких?

— Нет, — равнодушно произнес старик. — Предателям и убийцам воздастся. Суд не в наших руках.

Похоже, политика старика не интересовала.

— Вы придерживаетесь принципов мудиты? — поинтересовался я, запоздало сообразив, что такой сложный вопрос может быть непонятен не слишком хорошо изучавшему русский тибетцу.

Но старик понял все и ответил:

— Я не так добродетелен, иначе жил бы в монастыре. Но я тоже стремлюсь к совершенству.

Когда ужин был закончен, Чампа сообщил:

— Мы приготовили вам отдельную комнату. Пора дать отдых уставшему телу.

Проводив нас до невысокой деревянной двери хозяин откланялся. В руках Милы осталась маленькая, едва тлеющая спиртовка.

Мы вошли в небольшое помещение и в неверном свете обнаружили невысокую и не очень широкую лежанку, покрытую несколькими одеялами.

— Кровать здесь одна, — улыбнулся я. — Придется потесниться.

— Угу, — кивнула Мила. — Хорошо хоть одеял много. Я так замерзла!

— Ночи в горах очень холодные. Да и днем здесь тоже не жарко. Высокогорье…

Разобрав одеяла — каждому доставалось по два, не считая того, которым была застелена лежанка, — я присел на скамейку в углу.

— Где хочешь спать? У стенки? С края?

Мила рассмеялась.

— Не знаю. А ты?

— Мне все равно.

— Забавный диалог. Будто муж и жена после десяти лет семейной жизни.

— Может быть, — согласился я.

— Ты был женат? — поинтересовалась девушка. — Или женат сейчас?

— Этот вопрос интересует, наверное, каждую женщину, когда она встречает мужчину. Независимо от ее семейного положения.

— Не знаю насчет всех. Мне любопытно, терпит ли кто-то тебя, Даниил.

— Сейчас нет. Но я был женат. У меня взрослый сын.

— Насколько взрослый?

— Полностью самостоятельный. Работает директором крупной промышленной компании.

О жене Мила спрашивать не стала, а я не счел нужным рассказывать.

— Лягу у стенки, — решила девушка. — Отвернись. Мне надо переодеться.

Меня, конечно, заинтересовало, что она собирается переодевать. Носки с одной ноги на другую? Сумка с вещами осталась в Бамиане, а хозяева вроде бы не давали ей одежды. Хотя, может, и давали, просто я не заметил?

Я послушно отвернулся. Девушка повозилась немного. Скрипнули доски. Мила устроилась на ночь.

Теперь можно было лечь и мне. Натянув на себя оба одеяла, чтобы наконец согреться, постарался устроиться удобнее, ворочаясь на жесткой лежанке. Спиртовку пока гасить не стал. Пусть огонек тлеет.

Рукой я случайно задел Милу. Она была такой мягкой и беззащитной… Оказалось, жена Чампы все-таки дала ей халат. Пестрый, махровый.

— Не приставай, — сразу же вскинулась девушка,

— Извини. Я случайно, — честно признался я. — Спи спокойно. Не имею никаких дурных намерений относительно тебя.

— Именно дурных?

— Вообще никаких.

— Тогда спокойной ночи.

— И тебе того же.

Минуты три мы лежали молча. С улицы доносилось тявканье собак и блеянье овец. Больше никакие звуки не нарушали ночную тишину. Я уже начал засыпать — вокруг было спокойно. И тут Мила протянула руку и погладила меня по небритой щеке.

— Какой ты колючий, — тихо сказала она.

— Утром попрошу у Чампы бритву, — сквозь сон пробормотал я.

— Утром будет поздно, — заявила девушка, прижимаясь ко мне всем телом.

Она была теплой. Ее прикосновение было очень приятным. Я обнял Милу в ответ, делясь с ней своим теплом, не открывая глаз. Спустя полминуты девушка фыркнула, толкнула меня в грудь и негодующе спросила:

— Ты что, заснул?

— Почти.

— И ты смеешь в этом признаваться?

— Почему нет? Разве мы не ложились для того, чтобы спать?

— Ты мог бы понять, что я хочу не только спать.

Вот она, женская логика и последовательность в принятии решений! Теперь я действительно понял, что Мила не очень хочет спать. Даже пахло от девушки по-другому. Дыхание ее стало учащенным.

— Ты совсем не устала? — спросил я.

Мила приподнялась на постели и пронзила меня гневным взглядом.

— Устала. И что?

— Я тоже устал.

— Холодный, циничный негодяй!

— Предупреждал тебя, что на самом деле я еще хуже.

— Ты что, и правда не хочешь меня? Мне казалось, что я тебе весьма нравлюсь.

— Нравишься.

— А разве мужчины не готовы спать с любой женщиной, которая им симпатична, — лишь бы она посолила?

— Может быть… Но я хочу тебя по-другому. Не так, как ты меня.

Мила размахнулась и влепила мне пощечину. Несильно. Но неожиданно.

— Ты бы позволила мне довести мысль до конца — предложил я. — Мне неинтересен обычный секс. Я хочу от тебя ребенка.

— Что? — изумилась девушка. — Вот так, сразу?

— Именно так.

— И секс до свадьбы для тебя неприемлем? Елки-палки, в какую компанию я попала! Один монах, другой сумасшедший и тоже почти монах… Да что там монах — много хуже. Сумасшедший идеалист! Обстряпывают какие-то свои делишки, таскают меня за собой. Непонятно, кстати, зачем. Может быть, мне все это снится?

— Вся наша жизнь — сон, — спокойно ответил я. — Спи, Мила. Нам предстоит еще много работы. Не будем тратить силы.

— Тратить силы? — вспыхнула девушка. — Нет, ты мерзавец, Даниил! Самый настоящий мерзавец!

— Спи, дорогая, — улыбнулся я, притягивая девушку к себе и целуя в губы.

Наверное, мне все же не стоило этого делать. Потому что Мила вывернулась и, мало того, укусила меня — причем сильно, до крови.

— Вот и благодарность за то, что я уже не раз спас твою жизнь, — холодно заметил я.

Мне не было больно. Но тело и так сильно изранено. Заращивать еще и ранку на губе — дополнительные усилия. Могла бы понять…

— Прости меня, — со слезами на глазах попросила девушка. — Правда, прости… Но я так хотела тебя, а ты меня оттолкнул!

— Я не отталкивал тебя. Просто объяснил, чего хочу я, когда ты поведала мне о своих желаниях.

— Негодяй!

— Ну да. Надеюсь, у нас будут лучшие времена. А пока давай спать.

Я приобнял девушку — чтобы было теплее — и закрыл глаза. Спустя пару минут Мила обиженно прошептала:

— Не больно-то и хотелось. У меня все тело в синяках. Как ты швырял меня на камни… Грубиян…

Еще некоторое время Мила дышала возмущенно, но скоро усталость взяла свое, и моя русоволосая красавица уснула.

После этого позволил себе заснуть и я. Еще не хватало, чтобы меня кусали, когда я сплю. Мила на это вполне способна. Но теперь я был в безопасности. Заснув, девушка не проснется до утра. Слишком много пришлось нам пережить в последнее время. А утро совсем скоро.

Встали мы позже всех. Чампа бодро расхаживал по большой комнате, где мы вчера ужинали. Назвать небольшой зал «гостиной» сейчас, при свете дня, не поворачивался язык. Видно было, что дом тибетца — очень старый. И он сознательно ничего не делал для того, чтобы изменить свой быт. В доме не имелось практически никаких современных изделий. Мебель — самая простая. Только электрическое освещение, точнее, наличие люстр и розеток позволяло догадаться, что мы не в средневековой хижине.

Темные, очень темные балки перекрытия, в которые вбиты несколько гвоздей. На одном из гвоздей, ближе к стене, висит связка лука. На другом — пучок трав. Стены практически ничем не украшены. Маску Ядовита с ожерельем из черепов назвать украшением язык не поворачивается, хоть сделана она давно и художественную ценность, наверное, представляет немалую.

— Завтрак ждет! — провозгласил старик. — Завтрак, неспешная беседа… А вечером мы сможем пойти в нижний храм. Его не тронули. Там не было монахов…

— Спасибо, Чампа, — поклонился я. — Боюсь у нас совсем мало времени. После завтрака мы должны уехать.

— Уехать? — недоуменно спросил тибетец. — и на чем же вы собираетесь уехать, хотел бы я знать? Поезда у нас не ходят, автобус приедет только через три дня… Разве что пешком. Но до ближайшей деревни парадней пути.

— Проблема разрешима, как я надеюсь. Мы бы купили транспортное средство.

— О, это другой разговор, — склонил голову старик. — Но о делах — позже. Сейчас необходимо подкрепить силы.

Завтрак удивительно напоминал вчерашний поздний ужин. Все то же вареное мясо, просяная каша, бананы, лук, растительное масло. Никаких излишеств, продукты скорее всего со своего огорода. Мы поели с аппетитом, хотя Мила жевала не с тем энтузиазмом, что прежде. Крестьянская пища уже начала надоедать девушке. К тому же, подозреваю, она злилась на меня.

— Мы направляемся в Китай, — объявил я Чампе, когда с завтраком было покончено. — Я готов купить любой автомобиль, имеющийся в деревне. Или арендовать его. Но купить — лучше.

— Почему? — тихо спросила Мила. — Местные жители знают дороги. Арендовать машину всегда дешевле, чем купить.

— Твоя женщина права, — с достоинством кивнул Чампа.

Мила едва не фыркнула, когда услышала, как назвал ее старик, но вовремя сдержалась.

— Мы пользуемся твоим гостеприимством, Чампа, — ответил я. — Не сомневаюсь, что в деревне живут такие же достойные, славные люди. Брать кого-с нами — неоправданный риск. Нам грозит серьезная опасность, и подвергать ей еще кого-то мы не вправе. А машину, если такая найдется, мы можем разбить, или потерять… Словом, я хотел бы распоряжаться тем, что мы получим, по своему усмотрению, без оглядки на хозяина.

Чампа сложил ладони перед собой.

— Достойные речи достойного человека. Хотя не думаю, что вы найдете машину. Несколько грузовиков и автобус были в монастыре — все они сгорели. Еще один грузовик есть у Доржа, но вряд ли он согласится продать его за любые деньги. И вас он не повезет — завтра Доржу ехать в другую сторону, в Лункар-Гомпа. Поездку он отменить не сможет, при всем уважении к гостям.

— Легковых автомобилей в деревне тоже нет?

— Здесь некуда ездить для своего удовольствия, — ответил Чампа, — Разве что на лошади. А по делам ездят на грузовике. Несколько лошадей в деревне есть. Возможно, удастся найти пару на продажу. Только хозяева потребуют много золота…

Я вынул из рюкзака кредитную карточку Банка России.

— Мы заплатим сколько потребуется, в любой валюте. У вас есть банкомат? Доступ к Сети?

Чампа засмеялся.

— Ребятишки балуются, ползая по паутине… Так ведь это называется? Да только счета ни у кого нет. И не думаю, что взрослый человек захочет взять деньги, которые нельзя пощупать руками. Лошадь — вот она ее можно потрогать, на нее можно сесть. Если она захромает, можно пустить ее в похлебку… И при всем этом я не вполне уверен в ее существовании, может, даже лошадь моя — порождение Майи

А что такое цифры, мелькающие на экране? Обман, сплошной обман…

— Что ж, мы пойдем пешком, — вздохнул я. — ничего ценного у меня нет.

Старик покачал головой.

— Нет, вы не пойдете пешком. Я подарю вам два отличных велосипеда. Старых, но надежных и хорошо смазанных, легко катящихся по дороге. Вам они сейчас нужнее, чем мне. На велосипедах вы доедете до Вомпо, неподалеку от озера Данграюм. Тут рядом — каких-то сто километров.

— Сто километров? — простонала Мила. — На велосипеде? Мы будем ехать три дня!

— К завтрашнему вечеру до Вомпо доедет даже слабый, отягченный годами старик, — улыбнулся Чампа. — А хороший велосипедист доедет сегодня. Одеяла я вам тоже дам. И провизии в дорогу. Ночью в горах будет холоднее, чем в доме.

Как будто мы не догадывались! Мила, похоже, вообще не понимала, как люди живут в таком холоде. Мне и то было не по себе — на обогрев тела тратилось недопустимо много энергии. Боюсь, одеяла нас не спасут…

Не ожидал, что Мила согласится ехать куда-то на велосипеде. Даже намеревался оставить ее в деревне, если бы не грозившая ей опасность и та угроза, которую ее присутствие может представлять для тибетцев. Но девушка вдруг поднялась со своего места, подошла к старику и поклонилась ему.

— Спасибо вам, Чампа! Вы столько для нас сделали… Совершенно бескорыстно. Сейчас редко встретишь такую доброту. У нас совсем мало золота, но хотела бы сделать подарок вашей жене или невестке. Девушка вынула из ушей небольшие золотые серьги с изумрудами — пожалуй, не самые дешевые — и протянула старику. Чампа нахмурился.

— Когда я буду у тебя в гостях, будешь дарить подарки. Сейчас — нет. Хотя, если ты готова отдать украшения, я приглашу беспутного Джучена. Он совсем ничего не смыслит в жизни, но у него есть мотоцикл. Я не могу купить его для вас — мотоцикл дорог.

Я прикинул стоимость украшений Милы, вспомнил, сколько стоит мотоцикл… Нет, не хватит, конечно. Вряд ли Джучен согласится на обмен. Но может быть, удастся убедить его отдать мотоцикл, чтобы мы доехали до Вомпо? Там он может забрать свою технику… А на спирт, пропан или водород для заправки стоимости серег более чем достаточно. Кстати сказать, у Милы есть еще и колечко с таким же изумрудом. И как я сразу не подумал над тем, что украшения можно продать? Дома, если нам посчастливится вернуться, куплю ей что-нибудь получше…

Чампа оставил нас, направившись, по всей видимости, за Джученом.

— Ты хорошо придумала, — обратился я к Миле. — Хозяевам нужно заплатить. Неизвестно, удастся ли нам вернуться и отблагодарить их.

— Но Чампа ничего не хочет брать, — отозвалась Мила. — К тому же серьги пойдут его соседу с мотоциклом.

— Дай серьги и кольцо мне, — попросил я. Мила расхохоталась.

— Хороший кавалер! Галантные мужчины дарят девушке украшения, а ты забираешь.

— Такова жизнь… Сейчас не до галантности.

Мила сняла с пальца колечко и протянула его мне.

Я спрятал украшения в карман. Спустя некоторое время на пороге появился Чампа со смуглым темноволосым юношей. Острижен тот был коротко, борода усы у него скорее всего еще не росли. На меня молодой человек не произвел впечатления беспутного. Напротив, держался Джучен скромно, глядел в пол. Чампу он, похоже, даже боялся.

Одет молодой человек был вполне традиционно Синие джинсы, оранжевая футболка. В руке юноша держал устройство, подозрительно напоминающее компьютер.

— Господам нужен твой мотоцикл, — заявил Чампа еще на пороге, обращаясь к парню на русском языке, чтобы и мы его понимали.

— Мне он и самому нужен, — пробурчал Джучен, По-русски он говорил неплохо.

— Господа готовы заплатить.

— Сколько? — мрачно спросил Джучен. Торговаться он не хотел, но отдавать мотоцикл даром тоже не собирался.

— У них есть золото, — объяснил Чампа, игнорируя вопрос.

— И еще, говорят, у вас есть деньги? — с надеждой спросил меня молодой человек, раскрывая ноутбук. — Деньги меня интересуют больше. Золото еще нужно продать. А мне платить за подключение к Сети. Да и компьютер заменить хотелось бы.

— Мотоцикл надежный? — спросил я.

— Без ремонта и без остановок домчит вас до Лхасы, — уверенно заявил Джучен.

— Топливо?

— Водород. Сейчас залита половина бака, хвати километров на двести пятьдесят. В Вомпо и Шершике есть заправки.

— Хорошо. Сколько ты хочешь за мотоцикл?

— У вас рубли? Доллары? Юани?

— Все что угодно.

— Хм… — Джучен задумался. — Тысяча рублей — и можете забирать мотоцикл навсегда.

— Тысяча? — переспросил я.

Цена очень хорошего нового мотоцикла в автосалоне Москвы, Харькова или Екатеринбурга… Но, с другой стороны, юноша — монополист. Мы не найдем другого мотоцикла, поэтому можем либо взять этот, либо идти пешком. А вопрос нехватки денег передо мной, в общем-то, не стоит. Просто я приучил себя не швыряться ими.

— Девятьсот рублей, — тут же пошел на попятный Джучен. — Или полторы тысячи долларов. Или две тысячи семьсот юаней.

— Я заплачу в юанях, — предложил я. Незачем давать кому-то повод для размышлений, расплачиваясь на территории Китая рублями или долларами. — У тебя не найдется еще туристской палатки?

— Найду.

— А пары шерстяных одеял?

— Это будет стоить дороже…

Чампа покраснел. Видеть торгующегося с гостями односельчанина ему было невыносимо. — Три с половиной тысячи юаней за все, — предложил я, зная, что палатка и одеяла, конечно, стоят дешевле восьмисот юаней.

Джучен едва не пустился в пляс.

— Да я… Да я… Может, вам еще что-то надо? Бесплатно?

— Бесплатно разменяй нам юаней наличными. Не у каждого в этих горах имеется компьютер или расчетный аппарат.

— Да, это верно, — солидно кивнул парень, протягивая мне свой лэптоп. — У меня есть двести юаней в купюрах…

Я вставил кредитную карточку в ноутбук, произвел платеж на указанный Джученом счет.

— Спасибо, — низко поклонился парень. — Спасибо.

Чампа проворчал что-то по-тибетски. Джучен покраснел.

— И тебе спасибо, — отозвался я, сделав вид, что слов Чампы вообще не услышал. — Приготовь мотоцикл, будь любезен. И распечатай нам подробную карту окрестностей. Мы поедем минут через пятнадцать.

— У меня есть атлас. Отдам его вам! — с энтузиазмом воскликнул юноша.

— Вот видите, какой славный молодой человек, — обратился я к Чампе.

— Как вам будет угодно, — сдержанно ответил старик. — Жаль, что вы покидаете нас так рано. Мы даже толком не поговорили. Так давно не видел русских… С тех пор, как перестал ходить в горы.

— Еще увидите, Чампа.

— Приятно встретить хороших людей. Даже в тяжелое время…

— Взаимно. Вы приютили и обогрели нас.

Чампа поднял вверх сухой узловатый палец.

— Э! Даже наши собаки нашли общий язык. Мы же — люди. Наше рождение было более благоприятным…

Мила побледнела.

— Собаки! Альберт! Я совсем забыла про Беточку. Если мы поедем на мотоцикле — мне будет трудно держать его на руках… А бежать следом он не сможет. Или мотоцикл с коляской?

Я представил себе нашу компанию — два мотоциклиста и собака в коляске — и улыбнулся.

Джучен с расстроенным видом покачал головой.

— Коляски нет. Прицепа нет. Только сам мотоцикл.

— Собаку везти трудно и незачем, — заметил я. — Надеюсь, Чампа согласится оставить пса у себя. До лучших времен.

— Он будет скучать! — со слезами в глазах заявила Мила. — Беточка никогда прежде со мной не расставался. Я взяла его еще щенком…

— Придется объяснить ему, что хозяйка скоро приедет, — успокоил девушку старик. — Он мне поверит, не сомневайся. Твоему псу будет хорошо у нас.

— Еще раз спасибо, — поблагодарил я хозяина. — И все же серьги и кольцо для женщин вашей семьи возьмите. От меня. Я знаю обычаи — не обижайте нас.

Чампа не стал спорить. Он с поклоном принял безделушки Милы, сходил куда-то внутрь дома и вернулся оттуда со старинным серебряным перстнем. В причудливой плетеной оправе голубела драгоценная бирюза.

— Тебе, — протянул он драгоценность Миле.

Я мысленно вздохнул. Тибетец опять ухитрился сделать нам более щедрый подарок, чем мы ему. На его карме это, конечно, скажется положительно. А вот что будет с нашей кармой? Нельзя только брать. Но и не взять подарок невозможно.

— Бирюза — символ жизненной силы Тибета, — объяснил я девушке. — Подарок не только очень дорогой, но и символический.

— Всегда буду помнить вас и ваш дом, — поклонилась Мила, надевая на палец перстень.

Ей он пришелся точно впору. Магия? Случай? Не знаю может глас свыше.

Мотоцикл, прежде принадлежавший Джучену, бойко катился по каменистым дорогам. «Харлей-Дэвидсон» с двухцилиндровым двигателем на водородном топливе — самая подходящая модель для здешних дорог. На шоссе мотоцикл развивал скорость до ста пятидесяти километров в час. Но здесь шоссе не имелось как такового, и сильно разогнаться не удавалось, Зато двигатель не глох, когда приходилось взбираться на крутые горки. Мощности вполне хватало.

Тридцатилетний «Харлей» справлялся со всеми трудностями. Джучен не кривил душой, когда ручался за мотоцикл, — мотор работал без перебоев, коробка передач была в норме, колеса крутились исправно.

После знакомства с мотоциклом я готов был согласиться даже с тем, что тибетский юноша не слишком взвинтил цену. Попробуйте, купите «Харлей», выпущенный тридцать лет назад! Почти коллекционная модель. Раритет. Едва ли хуже тех мотоциклов с моторами на спирте или пропане, которые производят сейчас для экономически отсталых регионов. В Москве-то все, понятно, ездят на электродвигателях — Да же если выбирают «Харлей».

Единственное, что мне не понравилось в мотоцикле, — сиденье. Оно поднималось от руля под крутым углом. Девушка, находившаяся позади, скорее не сидела, а лежала на мотоциклисте. Молодым, неискушенным людям такая поза пассажирки могла прийтись по душе. Но мне не доставляло особого удовольствия постоянно тереться о пикантные округлости Милы. Одно радовало — спутница не вывалится из седла, даже если мотоцикл будет прыгать по камням. Разве что через меня и через руль.

Освоившись с управлением, я разгонял мотоцикл все сильнее. Пятьдесят километров в час, семьдесят… Мы взлетали на холмы, огибали огромные камни, на полной скорости проезжали ручьи, поднимая фонтаны искрящихся бриллиантовых брызг. Озеро Тери-Нам давно осталось позади. Мы вновь были одни среди скал. Горы впереди, горы сзади, горы с севера и с юга… Нереально красивые места. Но слишком холодные. Снег и голубое сияние. Совсем мало зелени.

— Куда мы едем? К настоящему шоссе?! — прокричала Мила мне в ухо, когда мы одолели километров тридцать.

Наверное, девушка решила, что мы заблудились. Встречаются, конечно, на нашей планете дикие уголки, но не может так долго не быть жилья и нормальных дорог!

— Мы едем к селению Вомпо. Через него проходит автодорога, по которой можно добраться или на юг, к Шигацзе, или на север, в Начгу. Через эти города проходит настоящая автомагистраль, ведущая на север. По ней можно добраться до Синина — крупного китайского города. А оттуда открывается прямой путь на Пекин.

— Зачем тебе в Пекин?

— Пекин — столица Китая. Там решаются многие вопросы. По большому счету, мне нужно не совсем в Пекин… Но не будем сейчас задумываться над этим. Думаю, я смогу отправить тебя домой уже из Синина. Без всяких проблем.

— А если я не захочу домой?

— Почему?

— Если я захочу остаться с тобой?

— Это не слишком разумно.

— И все же?

— Не думаю, что смогу тебя взять.

— Но ты приедешь ко мне, когда выполнишь свою миссию? — неожиданно легко уступила Мила.

— Пока я даже не знаю, где ты живешь.

— Во Владимире. Найти меня будет нетрудно.

— Приеду, — пообещал я девушке. — С большим удовольствием. Если ты захочешь.

Мотоцикл с ревом поднялся на очередную горку Крутой спуск, еще один брод… Мы забирались все выше в горы. Дышать стало еще тяжелее, и двигатель работал не в полную силу — не хватало кислорода. А мы еще не проделали и половины пути до Вомпо, лежащего высоко в горах.

— Ты не думаешь, что в большом селении нас могут арестовать? — спросила Мила.

— Не такое это большое селение. Надеюсь, все обойдется… У меня надежные документы, да и без документов мы не пропадем. Я смогу защитить и себя, и своих спутников.

— У тебя дипломатический паспорт? — поинтересовалась Мила.

— Вроде того.

Мотоцикл заскользил по скользкой, мокрой от росы дороге, пошел юзом. Я едва удержал его на тропе, бросил в сторону, подальше от каменной кручи, обрывающейся в глубокий овраг, едва не врезался в дерево на другой стороне дороги. Мила завизжала, вцепившись в меня что есть силы. Я остановил мотоцикл и заглушил мотор.

— Взял слишком быстрый темп, — объяснил я девушке. — Одно дело — видеть дорогу, другое — чувствовать сцепление колес с землей. Дальше поедем медленнее. Тише едешь — дальше будешь.

— Хорошо, — прошептала Мила.

В горах стояла тишина. Теперь, когда я заглушил двигатель, ничто не нарушало ее. Молчали насекомые — да и были ли они здесь? Не пели птицы. Не было слышно журчания ручьев. Даже ветер полностью стих.

— Не спеши, — раздался голос у меня в мозгу. — Возьми правее, так будет лучше.

Я вздрогнул, взглянул на Милу. Дрожавшая после очередной эмоциональной встряски девушка молчала, Но голос я слышал, и слышал отчетливо! Что бы это могло означать? Телепатическими способностями я почти не обладал, те братья, что обладали, всегда с трудом могли внушить мне что-то. Даже находясь поблизости. Но сейчас я принял чье-то послание.

— Кто ты? — вполголоса спросил я.

— Что? — вскинулась Мила.

— Тише, — попросил я ее.

Ответа на мой вопрос не последовало. Может быть, я сам разговариваю с собой? Прежде со мной такого не бывало, но все когда-то случается в первый раз!

— Кто говорит со мной? — повторил я. И, словно краем сознания, уловил:

— Друг. Мы скоро встретимся. Не спеши на прямую дорогу.

Легко сказать! Я присел на траву, развернул атлас, подаренный мне Джученом. Не слишком подробный атлас. Когда мы доберемся до Вомпо, по нему вполне можно ориентироваться. Проедем мимо озера Дан-граюм, пересечем хребет Ньенченг-Тангла, выберемся на магистраль, опять пересечем Ньенченг-Тангла уже на другом перевале и будем ехать все дальше на север… Прямых дорог здесь нет.

Хотя для меня есть. Если оставить Милу в каком-то из городов или отправить домой — я мог бы полететь над горами. Запоминающееся вышло бы путешествие…

— Нет. Не спеши, — вновь повторил голос в моем мозгу.

— Да кто ты такой? — почти испугался я.

— С кем ты разговариваешь, Даниил? — встревожено спросила Мила.

— Не знаю… Сам с собой, наверное.

— И как? Многое обсудили?

— Даже не знаю. Думаю — может, и правда не будем заезжать в Вомпо? Это какая-то небольшая деревня… Если забрать ближе к озеру, можно выскочить на трассу южнее.

— Тебе виднее.

— Поедем медленнее, — предложил я, вновь заводя мотоцикл. — Нам, по большому счету, некуда спешить. Теперь — некуда.

За следующим же холмом дорога разделилась надвое. Я не раздумывая свернул направо — по тому пути, что, как мне казалось, вел к озеру. Мила, похоже, даже не заметила развилки. Ее укачало на горном серпантине.

Несколько километров петляющей дороги — и перед нами блеснула синяя гладь большого озера.

— Данграюм, — объяснил я Миле.

— Так называется поселок?

— Озеро. Поселков впереди нет.

— Тогда что вон там, справа?

Среди деревьев, справа от дороги, действительно виднелись деревянные ворота, забор из колючей проволоки. Мила оказалась наблюдательнее меня. Я слишком отвлекся на попытки разведать дорогу впереди.

— Не знаю. Может быть, чья-то ферма, не обозначенная на карте? Что можно выращивать в этих краях? Разве что червей-камнеедов…

Я направил мотоцикл к воротам, которые оказались незапертыми. Мы въехали на огороженное пространство. Дорога стала лучше, ровнее. Похоже, здесь поработал грейдер.

Когда мы обогнули холм, взору открылась пасторальная картина. Большой дом с выбеленными стенами и ярко-вишневой черепичной крышей стоял на берегу озера. Вокруг него возвышались серые блоки хозяйственных построек, за ними зеленели плоские делянки грядок. Плодородный грунт сюда, наверное, привозили издалека.

Но главное, что привлекло мое внимание, — небольшой дирижабль у специальной вышки на берегу озера.

— Здесь живет много людей, — подала голос Мила — Только в поле работают человек десять.

— Да, — кивнул я, разглядывая фигурки в серой одежде, склонившиеся над грядками. — Может быть, здесь какая-то коммуна?

— Или еще один монастырь?

— Нет, о монастыре мы бы знали. Да и не похожи эти постройки на монастырь. Во всяком случае, на буддийский. Подъедем, узнаем. Не думаю, что нам угрожает опасность,

Приближение мотоцикла было слышно издалека. Первыми нас услышали собаки. Три огромных пса, злобно рыча, устремились к мотоциклу, когда показался главный вход в дом. Собаки не любят мотоциклов…

Перейдя на нейтральную передачу, я заглушил Мотор.

— Сейчас они нас разорвут! — пискнула Мила. — У нас даже палки нет!

Против такой собаки палка не поможет… Да и драться с псами — не лучший способ завоевать симпатию их хозяев. Таких свирепых зверей не мешал бы держать на привязи!

Я представил себя псом. Большим, сильным и мудрым. И тихонько зарычал.

Внушать что-то людям мне всегда удавалось с трудом. Но работать с животными проще. Все же их нервная организация значительно уступает нашей!

Первый пес, который был уже в трех шагах от мотоцикла, словно споткнулся, заскулил и бросился прочь. Следом за вожаком кинулись два других. Они удирали в лес, пока не исчезли за деревьями. Животные хорошо чувствуют силу… Гораздо лучше людей.

На пороге большого дома в это время появилась женщина в длинном шерстяном платье. На шее у нее висел свисток. В руках дама держала двустволку.

Я помахал женщине рукой, широко улыбнулся и крикнул:

— Мы немного заплутали. Вторглись на ваши земли. Надеюсь, вы нас простите?

Женщина махнула рукой — подъезжайте. Ствол ружья она опустила, но поднять его было недолго.

Я слез с мотоцикла, помог сойти Миле. Толкая мотоцикл перед собой, подвел его к крыльцу.

Женщина внимательно разглядывала нас. Пристальный взгляд серых глаз мог смутить простодушного человека. Мила даже слегка потупилась, но потом подняла глаза и начала изучать хозяйку дома с излишней дерзостью.

Посмотреть, вообще говоря, было на что. Даме примерно лет тридцать — тридцать пять. Длинные пшеничные волосы, собранные в толстую косу, высокий лоб, немного крупный нос, пухлые чувственные губы. Лицо — ярко выраженного европейского, даже скандинавского типа. Нежные руки. Белая кожа. И очень привлекательная фигура, которую подчеркивало облегающее темное платье. Высокая грудь, хорошо развитая талия.

— Вы русские? — с прибалтийским акцентом спросила женщина, когда я уже решил, что она не поняла моих слов.

— Да. Мы из России.

— Далековато же вы забрались на своем мотоцикле, молодые люди!

— Мы купили его неподалеку. По случаю, — улыбнулся я. — Меня зовут Даниил. Моя спутница — Мила.

Девушка едва заметно кивнула. Похоже, хозяйка ей совсем не нравилась.

— Элина Тизенберге, — еще раз окинув нас оценивающим взглядом, представилась хозяйка. — Заходите в дом, раз добрались до моего поместья. Не поедете же вы мимо? Путников из Европы встретишь в этих краях нечасто. Мы должны помогать друг другу.

— Мы похожи на нуждающихся в помощи? — осведомилась Мила.

— Да, — серьезно кивнула Элина. — Да…

Мила вспыхнула. Думаю, сейчас ее больше всего волновало отсутствие косметики на лице и относительно нарядного и чистого платья. И, главное, то, что взять эти вещи совершенно негде. Разве что у привередливой собеседницы.

— Вы хозяйка имения? Или управляющая? — Уточнил я.

— Хозяйка, — сдержанно кивнула Элина. — Купила здесь землю и построила ферму десять лет назад. Переехала из Риги.

— С мужем? — спросила Мила.

Госпожа Тизенберге не удостоила девушку ответом. А продолжила свой рассказ:

| — Много потрудиться пришлось. Но теперь мои люди живут безбедно. У них есть все. И кое-кто то и дело пытается покуситься на наше благосостояние Поэтому нужно быть готовой ко всему.

Со стороны грядок показался смуглый человек — скорее всего местный житель. С хозяйкой он обменялся несколькими быстрыми фразами на тибетском языке. Я не понял ни слова.

— Как же вы отпугнули собак? Ультразвуковым свистком? — спросила Элина. — Йеши обеспокоился, когда увидел Вульфа, убегающего от дома. И пришел сюда. Словно забыл, что хозяйка сама умеет неплохо стрелять.

— Собаки любят меня, — улыбнулся я. — Если не любят — то боятся. Не знаю уж, почему. Никаких свистков у меня нет.

Хозяйка перевела мои слова тибетцу, и тот вздрогнул, но уходить не поспешил.

— Не пугайте своих людей, — попросил я госпожу Тизенберге. — Он еще примет меня за духа гор. А я вовсе не дух, а обычный усталый путник…

— Лишняя осторожность не повредит. Особенно когда живешь в такой глуши, — тонко улыбнулась женщина. — Но не годится и дальше стоять на пороге. Прошу в дом!

Мы поднялись по невысоким ступенькам, миновали открытую террасу и оказались в большом темном холле. Хозяйка повесила ружье на крюк возле двери, сделала приглашающий жест рукой — и мы прошли в обитую небесно-голубой тканью гостиную с видом на маленький лесок и дорогу, по которой приехали сюда. Здесь стояло несколько кресел и два дивана.

Мила, не дожидаясь приглашения, уселась в кресло. Я подождал, пока сядет хозяйка.

— Сейчас подадут чай, — сообщила Элина, дергая за веревку колокольчика. В тишине раздался гулкий звон.

— Нам, право, неловко вас беспокоить. — Я дождался, когда хозяйка отведет взгляд в сторону, и пристально посмотрел на Милу. Не время сейчас проявить симпатии и антипатии! Что нашло на такую обаятельную всегда девушку? Поговорю с ней наедине. Но Мила словно и не заметила моего взгляда.

— Вы предпочитаете чай с жиром и солью или приказать принести сахар? — спросила хозяйка.

— Мне, конечно, с жиром, — улыбнулся я. — Везде стоит пить местные напитки, а соленый жирный чай, насколько я слышал, популярен у крестьян.

— И не только у крестьян, — заметила Элина. — Напиток, полезный для жителей холодного высокогорья.

Мила опустила уголки губ, но больше никак не продемонстрировала свой ужас. Чай с солью и жиром! А больше туда ничего не добавляют?

— Если можно, мне чай с сахаром. Без жира, — попросила она.

— Зеленый чай с сахаром — такая гадость! — простодушно воскликнула Элина. — А черного я не держу. Он не так полезен для здоровья. Оставлю вас на несколько минут. Распоряжусь насчет обеда.

— Стоит ли утруждать себя? Мы собирались продолжить путь…

— Продолжить? — нахмурилась Элина. — Это просто нечестно с вашей стороны. Я так надеялась, что вы скрасите мою жизнь своим обществом хотя бы несколько дней. Куда вы спешите?

— В общем-то никуда. Мы просто путешествуем.

— Так остановитесь у меня ненадолго! Лучшее место трудно представить. Здесь прекрасная природа, совсем нет людей. Рядом — озеро, поблизости — горы. Отдохнете пару дней, расскажете мне о старушке Европе. Я так давно там не была… Впрочем, ничуть об этом не жалею.

— Не хотелось бы вас стеснять…

— Дом большой, я буду вам только рада.

— Мы подумаем.

Хозяйка вышла из комнаты, а Мила зашипела на меня:

— Ты в своем уме? Зачем нам здесь оставаться?

— Тебе не нравится?

— При чем здесь это? Сам же спешил в Пекин. Передумал? Или в твоей голове родился очередной безумный план?

— Спешить можно разными способами. По-моему, здесь гораздо приятнее, чем в той деревне, откуда мы тебя вытащили.

— Запал на Элиночку? — уничтожающе взглянув на меня, спросила девушка.

Такое заявление было смешным, и я рассмеялся. Но объяснять Миле свои истинные побуждения не стал. Не потому, что не доверял ей. Хозяйка, при всем ее европейском лоске, или кто-то из слуг вполне могли нас подслушивать. Развлечений в горах мало… Обитателям поместья знать о моих планах совсем ни к чему.

А имя «Элиночка» очень подходило немного взбалмошной и экстравагантной госпоже Тизенберге.

Угощение на столе Элиночки приятно удивляло разнообразием. Жителю столицы такое разнообразие, возможно, показалось бы странным и даже диковатым, но для голодного путника подобный стол воплощал самые светлые мечтания.

Зеленый чай служанка принесла в большом глиняном чайнике. К нему она подала вяленое мясо, грецкие орехи, сгущенное молоко, прямо в пластиковых банках, домашние сливки, «французский» сыр, произведенный в Китае, в заводской упаковке и сухое леченье. Стол украшала серебряная сахарница с кусками колотого рафинада. И еще один, маленький фарфоровый чайничек с травяным настоем, а не «чаем» в местном понимании, предназначался для Милы.

Элиночке, вернувшейся с кухни и наблюдающей за процессом сервировки стола из хозяйского кресла, пришлось несколько раз покраснеть, но не приказывать же убирать со стола уже поданные яства?

— Марта привыкла угощать тибетцев, — оправдалась хозяйка. — А они очень любят сгущенное молоко. К тому же прямо из банок. Если перелить его в молочник, вкус, по их мнению, теряется.

— Я тоже очень люблю сгущенное молоко, — заявил я, набирая полную ложку прямо из банки и отправляя ее в рот. — А тибетцы, наверное, считают, что молоко не прямо из банки — поддельное.

Мила смотрела на нас с чувством сдержанного превосходства. Настроение у нее поднялось. Хоть в России она жила не в таком роскошном поместье, угощали в ее доме, очевидно, изысканнее.

Разлив чай, хозяйка сочла возможным начать светский разговор.

— Вы молодожены? Отправились в свадебное путешествие?

— Нет, мы просто друзья, — быстро ответил я, пока Мила не ляпнула чего-нибудь язвительного.

— Хм… Молоденькая девушка и привлекательный мужчина — просто друзья? — усмехнулась госпожа Тизенберге. — Довольно любопытно… Впрочем, в наш век чего только не увидишь.

Хозяйка явно мне льстила, называя «привлекательным мужчиной». Не то чтобы я безобразен — но Элина намеренно подчеркнула, что я симпатичен Мила — всего лишь молода.

— И тем не менее, мы просто друзья, — широк улыбнулся я. — С Милой мы встретились совершенно случайно, она путешествовала автостопом.

— В Тибете? — изумилась Элиночка. — По некоторым дорогам здесь транспорт ходит раз в неделю а то и раз в месяц…

— Мила терпелива. К тому же встретились мы не совсем в Тибете…

Хозяйка нахмурилась.

— Вы меня разыгрываете!

— Даниил просто шутит, — вступилась за меня девушка. — Но познакомились мы действительно при волнующих обстоятельствах. Он спас меня от бандитов.

— Как мне это знакомо! — вздохнула хозяйка. — Здесь на каждом углу — бандит. Приезжает торговец — непременно бандит, ломит цену втридорога. Нанимаешь людей — и среди них бандитов хватает. Так и норовят сделать поменьше, а плату взять побольше. Видели ту дорогу, по которой приехали? В имении ее расчистили, разровняли, дальше — нет. Зачем, спрашиваю я их, мне дорога только до ворот поместья? Дальше автомобили летают? А они что-то толкуют о подписанном контракте…

Я сочувственно покивал головой.

— Женщине трудно вести хозяйство одной. Или вам помогает господин Тизенбергс?

По правилам латышского языка муж госпожи Тизенберге должен именоваться господин Тизенбергс Элиночка сама призналась нам, что приехала из Риги. Стало быть, латышских корней. Ей должно быть приятно, что я знаю хоть что-то о ее родине.

Но то, что я назвал фамилию мужа правильно, не произвело на Элину никакого впечатления.

— Что вы, Даниил! Если муж и помогает мне, то с небес, которые здесь, конечно, ближе. Он погиб еще в Риге. Я была почти ребенком… Молода, наивна. Совсем как ваша спутница сейчас. С тех пор одна, совсем одна. Борюсь с трудностями.

Ого! Отстроить поместье в Тибете, и поместье немаленькое, переехать сюда из Риги — какие средства для этого нужны? Пожалуй, про «борьбу с трудностями» хозяйка слегка преувеличила. Своей молодой жене господин Тизенбергс наверняка оставил немалое состояние.

Впрочем, каждый живет так, как хочет. Можно не иметь куска хлеба на завтрак и быть счастливым или держать миллион на счету в банке — но голодать. Можно трудиться не покладая рук, изнуряя себя, когда в этом нет никакой нужды, и пальцем не шевелить, даже если работа тебе крайне необходима. Все зависит от человека, его характера и склонностей.

— Что заставило вас покинуть родину?

Элина прищурилась, поправила ворот своего глухого серого платья.

— Разные обстоятельства. Стремление быть ближе к небу… Неблагоприятная экологическая обстановка в Прибалтике. После взрыва реактора в Швейцарии пыль несло на нас… И, наверное, не в последнюю очередь — детское желание окунуться в сказку.

— Окунулись? — заинтересованно спросила Мила,

— Да… Сначала была одна сплошная сказка. Да и сейчас порой удается почувствовать что-то волшебное, — наливая себе вторую чашку горячего чая-бульона, ответила Элина.

Я тоже потянулся за чайником — напиток был калорийным и тонизирующим, его хотелось выпить много — но хозяйка опередила меня, встала из-за стола и подошла почти вплотную. Наливая чай, она слегка касалась меня бедром.

— Мы в дороге тоже видели кое-что странное — заявила Мила, строго глядя на хозяйку. — И похожее на сказку, и отличающееся от нее в худшую сторону.

— Здешний мир очень отличен от нашего, — протянула Элиночка, возвращаясь на место. — Мне хотелось порвать все нити, связывающие меня с Европой, стать местной. Исповедовать буддизм, загореть так же, как здешние жители… Может, даже сделать пластическую операцию, чтобы походить на них. Или видоизменить генетический код. Но я не решилась.

— Меняться трудно, — кивнул я.

— Нет… Я поняла — чтобы любить эту страну так, как любим ее мы, нужно оставаться европейцем. Или американцем. Для тибетца снежная вершина на горизонте — то же самое, что обычнейшее облако для вас. Они не ходят в горы ради удовольствия. Для них это только работа.

Беседа об особенностях национального уклада местных жителей занимала меня меньше всего. Пора плавно переходить к интересующим нас темам — не забывая о вежливости.

— Крестьяне одной из деревень, мимо которой мы проезжали, — не знаю, как там она называется, — были чем-то сильно напуганы, — сказал я. — И в горах не ощущается прежней безмятежности… Это показалось мне странным. Обычно тибетцы ничего не боятся…

Элина улыбнулась, потянулась к колокольчику и позвонила, призывая служанку.

— Не ощущается безмятежности… — повторила она. — Да вы поэт, Даниил! И правда, не все спокойно в горах. А насчет того, что тибетцы ничего не боятся вам показалось. Обычные люди. Просто поводы для страха у них другие, нежели у нас.

Служанка вошла в комнату и застыла в ожидании дальнейших распоряжений.

— Большая гостиная убрана? — спросила Элиночка. — Тогда приготовь молодому человеку и девушке комнаты. Отдельные, конечно. Вы ведь не возражаете? Или хотите поселиться вместе?

— Спасибо, лучше порознь! — воскликнул я. — Что может быть лучше отдельной комнаты?

— Разумеется! Я ведь честная девушка, — совершенно серьезно, наивно округлив глаза, заявила Мила. — У меня даже палатка была отдельная. Но сегодня утром она сорвалась в пропасть. Следом за ней едва не полетели и мы.

— На Скользком Склоне, километрах в пятнадцати отсюда, — кивнула госпожа Тизенберге. — Там обманчивая дорога…

— Хорошо, что Даниил смог удержать мотоцикл.

— Горы хранили вас, — кивнула хозяйка. — Пойдемте в другую гостиную. Оттуда открывается гораздо лучший вид.

Два полутемных коридора, и мы вышли в небольшой зал с мягкой мебелью и несколькими столами. Окна здесь были не обычными, прямоугольными, а высокими, с полукруглыми арками вверху. Из них и правда, открывался замечательный вид — спокойная синяя гладь озера, небольшая полоска зелени на другом берегу и снежные вершины, парящие над облаками,

— Мои крестьяне тоже волновались, — заявила Элина, когда мы все вместе присели на большой угловой диван. — Грохотало в горах, дым поднимался к небу. Йеши уверен, что к западу отсюда, на Алинг-Гангри, бушевали духи гор. Злокозненные демоны. Но в его сказки я не верю. А вот серое облако в небе за день до грозы я видела сама.

— Какое серое облако? — вздрогнула Мила.

— Оно закрыло небо над озером, а потом сместилось в сторону Мендонг-Гомпа. Я живу здесь уже десять лет, но такое видела впервые. Словно бы по небу и на самом деле шествовала процессия духов.

— Почему вы так решили? — поинтересовался я. — Что страшного было в этом облаке?

— Облако обладало душой, — совершенно спокойно заявила госпожа Тизенберге. — С ним можно было даже говорить. Но что-то не хотелось.

— Можно говорить и с горами, и с небом… Только что они ответят?

— Облако могло бы ответить. А могло и испепелить наглеца молнией. Так мне показалось. Йеши и его приятель Лонгченпа подняли большой шум… Пели мантры, разгуливали вокруг поместья с шестами, которыми размахивали у себя над головой, — не знаю уж, для чего. Можно подумать, их примитивная магия могла помочь. Перепугали женщин, других работников. Даже Марта испугалась, хотя все эти горные сказки ее до сих пор не трогали. Кого она боялась, так это бандитов, но никак не духов гор. А здесь и ее проняло.

— А сами вы что думаете по этому поводу?

— Я? Да ничего, — совершенно спокойно ответила Элиночка. — Вокруг столько удивительного. Чудес, что встретишь здесь за год, хватит для десяти европейцев на всю жизнь. Облако не сделало нам ничего плохого. Ну и хорошего, конечно, тоже. Может, это и правда был горный дух. Недаром же местные так верят в этих духов? Что-то, наверное, есть…

— Не зря мы приехали в Тибет, — сказал я. — Здесь можно увидеть много интересного.

— Точно. Вам здесь понравится. Марта отведет вас в комнаты, отдохнете до вечера. Потом, если хотите сходим к озеру, я покажу вам красивые места. В каждой гостевой комнате у меня есть ванна и горячая вода.

— Правда? — Глаза Милы загорелись.

— Не буду же я обманывать тебя, девочка? В ванной есть много полезных вещей. Мыло, шампуни, кремы, эпиляторы…

Уже проникшаяся симпатией к хозяйке Мила нахмурилась. — А мне эпиляторы не нужны.

— Ты хочешь сказать, что не пользуешься ими, — хмыкнула Элина. — И напрасно, хочу тебе сказать.

— Может быть. Спасибо вам за все, — с трудом сдерживаясь, поблагодарила Мила.

— На здоровье. Мы должны помогать ближнему своему. Даже тогда, когда ближний бесполезен для нас.

Вряд ли последнее высказывание практичной хозяйки можно было расценить как комплимент.

Оставшись один, я первым делом направился в душ. Это же надо — горячий душ и воды сколько хочешь! Грязью меня не смутишь, но как хорошо все-таки очистить кожу, избавиться от посторонних запахов, постирать одежду!

Себя нужно срочно приводить в порядок. Организм потерял, да так и не успел восполнить очень много энергии. После купания я сделаю гимнастику, восстановлю подвижность суставов, проверю, как функционируют все системы организма… Наконец-то у меня Появилось несколько часов на это!

Нет, не появилось! Не успел я выйти из душа, как дверь поскреблись. Я открыл, не спрашивая, кто стучит. Впускать-то все равно придется…

На пороге стояла Мила. С мокрыми волосами, в просторном, но коротком шелковом халате хозяйки.

— Только давай без сцен ревности, ладно? — предложил я.

— Что? — возмутилась Мила. — Я вижу, ты совсем свихнулся от недостатка кислорода! Я просто хотела услышать — что все это значит? Зачем мы остались здесь?

Взяв девушку под руку, я повел ее в ванную.

— Это еще что за глупости? — пискнула Мила.

Я только обнял ее крепче, запер за собой дверь и открыл воду. Холодную. Горячую жаль тратить.

— Пусть лучше Элиночка думает, что мы с тобой занимаемся здесь предосудительными делами, чем слышит наш разговор, — прошептал я девушке на ухо.

— Замечательно придумано. — Мила воздела глаза к низкому потолку. — Во-первых, и здесь могут установить микрофоны или просверлить дырки в стене…

— Нет ни дырок, ни микрофонов, я проверял.

— Во-вторых — зачем заниматься чем-то предосудительным в ванне, когда в комнате такая удобная кровать?

— Все тебе расскажи, — улыбнулся я. — Разные бывают ситуации, разные встречаются люди. Впрочем, я надеюсь, за нами никто не следит. Мне бы не хотелось, чтобы хозяйка заподозрила нас в интимной связи.

— Задумал ее охмурить?

— Да, — не стал скрывать я. — В некотором роде.

— Зачем тебе это понадобилось? Скучно стало. Или хочешь насолить мне?

— Нет, мои мотивы не, настолько сложны. Я хочу купить у Элиночки дирижабль.

— Купить дирижабль? — переспросила Мила. — Тебе мало мотоцикла?

— Дирижабль гораздо лучше.

— Лучше. И дороже…

— Это не проблема.

Мила, прищурившись, поглядела на меня. Обняла за шею, притянула к себе — вроде бы шутливо, но кто ее разберет?

— Интересная картина… Я бы не могла вот так, просто, взять и купить дирижабль. Хотя у меня богатые родители… Или ты собираешься обмануть хозяйку? По-моему, это не слишком хорошо. Даже очень плохо! Она ведь приютила нас!

— Обманывать хозяйку я намерен только в крайнем случае. И так, чтобы ее интересы не пострадали. Зря ты меня считаешь законченным негодяем. Я собираюсь поступить с Элиночкой максимально честно. Дать ей денег. А дирижабль ей пока ни к чему. Все равно без дела болтается у причальной вышки.

Мила нахмурилась.

— Тогда я вообще ничего не понимаю. Кто ты такой? У разведки, по-моему, нет столько денег, чтобы швыряться ими направо и налево. Ты прекрасный принц на белом коне, явившийся все-таки по мою душу?

— А ты ждала такого принца?

— Кто его не ждет?

— Тогда я скорее принц на «Харлее». К тому же я объяснял тебе, что работаю не на разведку. А дирижабль вообще собираюсь купить на собственные средства. Хотя надеюсь, что расходы мне потом возместят.

Мила подняла глаза к потолку.

— Почему тебе нужно купить дирижабль у Элиночки, а не в магазине или в салоне, где их продают?

— Ты видела поблизости салоны по продаже дирижаблей?

— Они, наверное, есть в крупных городах.

— Только до крупных городов — несколько сотен километров. Это Тибет! Кроме того, в салонах и на рынках продают новые дирижабли. А мне нужен зарегистрированный. Который принадлежит кому-то из местных. Чтобы его полет над территорией страны не вызывал подозрений. Чтобы документы и позывные были в порядке.

— Ясно, — кивнула девушка и попыталась толкнуть меня под холодный душ.

Я уже давно ждал подобной пакости, чувствуя шаловливый настрой собеседницы, поэтому сделал шаг в сторону и слегка придержал Милу — чтобы она прошла под холодную струю, но не врезалась в стену и не поскользнулась. Получилось очень удачно — промокла Мила сразу.

— Жарко стало? — притворно-участливо осведомился я.

Главное, и злиться на меня Миле было не за что — я ее под холодную воду не толкал, сама влетела.

— Да, — лязгнула зубами девушка. — Борюсь с плотскими желаниями.

— Напрасно, — улыбнулся я, подхватывая ее на руки и неся в комнату.

Там я поставил Милу на пол, попытался снять с нее халат, но девушка выскользнула из моих рук и юркнула к двери.

— Я всего лишь хотел растереть тебя большим махровым полотенцем, — бросил я ей вдогонку. — Ты можешь простыть! А ты что подумала?

— Обойдусь, — фыркнула мокрая Мила, игнорируя мой вопрос. — Приму сейчас горячую ванну. С кедровым бальзамом.

— Будешь пахнуть, как шишка.

— А ты мне еще попадешься! Холодного душа тебе не избежать!

— Может быть, — согласился я, когда дверь за ней закрылась.

Солнце опускалось за горы позади нас. Впереди синело глубокое озеро с холодной водой. Хозяйка повела нас к берегу, пока не стемнело.

Крестьяне — несколько непальцев под руководством Йеши — все еще трудились в поле. Не сказал бы, что условия жизни в поместье были сахарными. Впрочем, может быть, сейчас, в период сева, работать приходилось больше? Интересно, чем расплачивается с тибетцами госпожа Тизенберге — сгущенным молоком или все же звонкой монетой? И приносит ли ферма какой-то доход? На мой вопрос Элиночка ответила неопределенно. И тут же предложила:

— У меня есть весельная шлюпка. Покатаемся?

— Мне и на берегу неплохо, — ответила Мила. — Лучше просто посидеть, побросать в воду камешки… Набегались за несколько дней. Я уже не понимаю, как люди едут куда-то для собственного удовольствия!

— Но Даниил не откажется покатать меня? Тибетцы не очень любят передвигаться по воде, а мы с Мартой — слабые женщины. Нам трудно управляться с веслами.

— Я составлю вам компанию. И Мила поедет с нами. На лодке-то мы до сих пор не плавали?

— К счастью, — ответила Мила. — Представляю, что это было бы за плавание.

Шлюпка Элины оказалась металлопластиковой четырехместной посудиной, выкрашенной в белый цвет. Широкая, не очень глубоко сидящая в воде. По чему хозяйка называла ее шлюпкой, не знаю. Может быть, в память о жизни в Риге?

Я помог дамам опуститься в лодку, оттолкнулся от берега, сел на весла.

— Куда поплывем?

— Вперед! — ответила Элиночка. — Издали хорошо видно поместье. И горы.

Грести было приятно и необременительно. Лодка легко скользила по воде.

— Если бы можно было уплыть так куда-то далеко, — прошептала Мила. — На край света…

— К сожалению, на лодке не добраться даже до Вомпо, — заявила Элиночка. — Поселение стоит поодаль от озера.

— Вы летаете в Вомпо на дирижабле? — поинтересовался я.

— Зачем? Что мне там делать? Если я собираюсь за покупками, то лечу в Лхасу. Или в Катманду. Вы знаете, что Катманду едва ли не ближе Лхасы?

— Догадываюсь, — ответил я. — Но на пути в Катманду приходится переваливать несколько хребтов.

— Если знать дорогу, проблем нет. Я уже говорила вам о Лонгченпе? Он отличный пилот. И сам из Непала, между прочим. Так что он с удовольствием возит меня в Катманду.

— Вы используете аэростат только для закупки припасов?

— Он очень помог нам при строительстве поместья. На нем доставляли сюда плодородный грунт. Сейчас дирижабль все больше стоит на приколе. Водородное топливо дорого.

— Дирижабль двухмоторный, насколько я понимаю?

— Да. Развивает неплохую скорость. Идет даже против ветра — если ветер несильный.

Подмигнув Миле, я широко улыбнулся Элиночке.

— Продайте нам дирижабль!

— Что? — не поверила своим ушам госпожа Тизенберге.

— Я бы хотел купить ваш дирижабль.

— Да с какой стати? — возмутилась Элиночка. — Вы что, решили, что я торгую подержанными дирижаблями? Что за глупость, Даниил! Он мне нужен самой.

— Вы купите себе новый. — Я продолжал широко улыбаться.

Элина фыркнула, смерила меня гневным взглядом, приказала:

— Перестаньте грести!

— Почему?

— Я вам не доверяю. Может, вы бандиты? Втираетесь ко мне в доверие, а сами собираетесь утопить в озере? И зачем я поехала с вами кататься?

— Вы сами предложили.

— Я-то предложила. Но вы что-то перестали внушать мне доверие.

— Не беспокойтесь, мы вовсе не бандиты! Ваши опасения напрасны!

— Я не боюсь, а разумно опасаюсь. Вы выглядели такими приличными людьми…

— Мы и есть порядочные люди.

Команду Элиночки я выполнил, бросив весла и позорно положив руки перед собой. Тем более, мы и так Достаточно далеко отплыли от берега. Места вокруг расстилались живописные. Фонарь бы, удочку — и можно сидеть в лодке всю ночь, любуясь на звезды и таская привлеченную светом рыбу… Если в этой холодной воде, конечно, водится рыба.

— Так я не поняла — зачем вам дирижабль, почему вы хотите купить его у меня, сколько намерены платить? Странно это — заявляетесь на потрепанно мотоцикле, делаете странные предложения… Или вы коммивояжеры новой закалки? Решили нажиться на моем дирижабле?

Я покачал головой.

— Мы не хотим заработать. Просто нам нужен дирижабль. За сколько вы его покупали?

— За шестьдесят тысяч юаней. Он был уже не новый — не хочу вас обманывать. Хотя все равно я ведь не буду его продавать! Красная цена ему — сорок тысяч, а зачем мне сорок тысяч, если я не буду иметь дирижабля? За сорок тысяч можно купить только барахло, зачем я буду менять свое барахло на чужое?

— А сколько стоит новый дирижабль?

— Тысяч восемьдесят — девяносто. Хороший — сто. Вам не потянуть, к сожалению. Но это не значит, что я продам вам свой дирижабль! Доедете до Лхасы, найдете там что-нибудь подходящее. В Лхасе очень приличный рынок транспорта. Даже за двадцать тысяч можно приобрести какой-нибудь одномоторный цепеллин.

На этот раз Мила подмигнула мне. Пожалуй, ей было интересно посмотреть, что сейчас будет. Только она сама не совсем верила в мою платежеспособность.

Ударить лицом в грязь перед девушкой я не мог. Пусть это будет стоить мне лишних десять-двадцать тысяч юаней, но я назову круглую сумму, а не буду торговаться.

— Вы получите сто тысяч. Если мы сможем забрать дирижабль завтра или послезавтра, без оформления документов. Надеюсь также, вы полностью заправите топливный бак водородом.

Госпожа Тизенберге застыла.

— Сто тысяч? Наличными?

— Нет, по карточке. На ваш счет.

— Вы аферисты, — кивнула она. — Впрочем, если бы вы платили наличными, дело обстояло бы еще хуже. Не люблю фальшивомонетчиков.

Я покачал головой.

— Напрасно вы нас обижаете. Я переведу деньги ваш счет сразу, как только мы окажемся у вашего компьютера. Без обязательств с вашей стороны. Потому что я вам верю.

— У моего компьютера… — задумчиво проговорила Элиночка. — А почему у вас нет своего компьютера? Ууса? Имплантов, в конце концов?

— У меня есть импланты, — ответила Мила. — Уус я разбила.

— А у меня аллергия на импланты, — ответил я. — Организм их отторгает. Мы воспользуемся вашим компьютером, и после вы сможете связаться со своим юристом, бухгалтером — с кем угодно. Не сомневаюсь в том, что юрист у вас есть.

— Да, в Риге, — кивнула госпожа Тизенберге. — Все еще в Риге. Хотя тоже мечтает бежать от цивилизации… Что ж, гребите назад. Посмотрим, не разыгрываете ли вы меня. Если разыгрываете — мы вместе посмеемся.

На обратном пути Элина помалкивала. Видимо, Усиленно размышляла над моим предложением.

— Кстати, на дирижабле найдется место для мотоцикла? — спросил я. — Мне бы не хотелось оставлять его здесь.

— Найдется. Там и небольшой автомобиль поместится. Но автомобиль я бы вам возить не советовала.

Ага! Похоже, Элиночка уже мысленно рассталась со своим дирижаблем. Что ж, я умею убеждать. А деньги умеют делать это еще успешнее.

Около дома госпожа Тизенберге попросила:

— Погуляйте еще немного. Я должна переговорить с юристом. Как все сделать наилучшим образом. Не то чтобы я вам не доверяла…

— Конечно! Вы непременно должны быть уверены в чистоте сделки.

— Можете бродить где вам вздумается. Жду вас через час. Дирижабль смотреть сейчас не стоит — легко сорваться с вышки…

Хозяйка старалась быть вежливой. Европейская основательность и уважение к людям, готовым запросто выложить сто тысяч, пусть и юаней, боролась с настороженностью жительницы глухих мест по отношению к любым странным предложениям.

— Мы погуляем, посмотрим поля, — улыбнулся я. — Нам интересно, что вы выращиваете.

Элиночка скрылась в доме, а Мила фыркнула:

— Больно меня волнует, что они выращивают. Я всегда терпеть не могла сельское хозяйство. А меня в детстве заставляли возиться на клумбе. Думали, что общение с природой пойдет мне на пользу.

— Клумба — пустяк, — заметил я. — Мы вот пололи подсолнухи под жгучим солнцем. Ряды — по два километра… Но это не заставило меня возненавидеть растения, подсолнечное масло и крестьянский труд.

— Когда ты рос, еще не изобрели культиваторы и гербициды?

— Изобрели. Но культиваторами можно полоть сорняки только между рядами. А гербициды не слишком полезны для здоровья. Нас приучали к труду.

Стоящее на холме поместье оказалось больше, чем виделось сверху, с дороги. В частности, с дороги мы не заметили заглубленный в землю реактор, вполне приличной мощности для не самой крупной сельскохозяйственной фермы. Теперь было ясно, что в горячей воде у хозяйки недостатка нет и экономить ее совсем ни к чему. Просто после посещения деревни неподалеку от Мендонг-Гомпа и ночи в гостях у Чампы я был готов поверить, что и здесь котел топят углем.

Элиночка могла зарабатывать неплохие деньги даже на водороде. А может, теперь и будет зарабатывать. Прежде водородное топливо для нужд окрестных деревень производили, используя реактор монастыря. Теперь монополия перейдет к экстравагантной латышке.

Сразу за реактором возвышалась длинная низкая постройка с маленькими окошками вверху. Конюшня? Нет, здание слишком велико… Общежитие для рабочих? Но почему тогда ни в одном окошке не горит свет? И для кого предназначены несколько маленьких домиков неподалеку от главного здания? Может быть, здесь живут сезонные рабочие? Но для того чтобы обработать несколько небольших полей, не нужно дополнительных сил…

Дверь в здание неизвестного назначения, как мне показалось, была не заперта.

— Зайдем? — предложил я Миле.

— Зачем? — удивилась она.

— Узнаем, что там.

— Неудобно…

— Очень удобно. Даже дверь ломать не надо.

— Там темно.

— Тогда подожди меня здесь.

— Ну уж нет! Одной мне страшно! Поднявшись на низкое крыльцо, я толкнул неплотно прикрытую дверь. Скрипнули петли. Пахнуло нежилым помещением: пылью, плесенью, сырым деревом. Остались здесь и запахи пота, табака. Но их было слышно не так явственно. Люди не жили в здании не меньше недели. Дверь открывалась в длинный узкий коридор. По обе стороны от него шли небольшие комнатки. Двери в некоторые из них были распахнуты настежь, другие оказались закрытыми.

Я сделал несколько шагов по коридору. Заглянул в открытую комнату. Две пластиковые кровати с матрасами, но без белья. Тумбочки и шкаф. На полу валялась пачка из-под сигарет с китайскими иероглифами.

Мила выглянула из-за моего плеча.

— Это общежитие?

— Скорее казарма…

Принюхавшись, я различил запах ружейного масла и пороха.

В следующей комнате мебель была точно такой же. А в одной из тумбочек я нашел две пустые пистолетные гильзы.

— Что бы это значило? — обратился я к Миле.

— Здесь живут охранники? — предположила она.

— Почему же сейчас их нет? И зачем на такой маленькой ферме столько охраны? Здесь можно разместить полноценный взвод.

Мы прошли по коридору дальше. Обнаружили пищевой блок с электрической плитой и несколькими большими кастрюлями, маленький зал с четырьмя столиками — по всей видимости, столовую.

— Мне это не нравится, — заявил я Миле.

— Почему?

— Элиночка что-то скрывает. Она не просто владелица поместья. У нее другой бизнес.

— Торгует наркотиками?

— Какой сейчас спрос на наркотики? Люди употребляют модификаторы… Вряд ли в поместье серьезно занимаются химией, а что толку выращивать мак или коноплю, если не перерабатывать их? Да и запаха наркотиков я не слышу.

— Почему бы не спросить у нее напрямую?

— Чем она занимается? — улыбнулся я.

— Нет. Зачем ей эта казарма? Она ведь разрешила нам гулять везде. Если бы у нее были тайны, она не гостила бы нас и на порог. Или не велела бы выходить 03 дома без присмотра. Может быть, разгадка проще, чем кажется.

— Не исключено. Относительно разрешения гулять — всякое может быть. Элиночка могла догадаться, кто я. Тем более с собаками вышла промашка. Я выдал себя с головой.

— Ты говоришь о своих сверхъестественных способностях?

— Сформулируем по-другому — расширенных способностях.

— Пусть она поняла, что ты магистр. И что? Чем ты для нее страшен?

— Лично я не страшен. Но я мог оказаться инспектором.

— Тем более глупо не приставить к тебе человека, который следил бы за нами.

На улице послышался шорох. Я в несколько прыжков вернулся к двери, выглянул и увидел удаляющегося прочь от домика Йеши. Тибетец куда-то спешил.

— Следил? — спросила Мила. — По-моему, нет.

— А что же он здесь делал?

— Поместье не такое большое. Пойдем в дом. Будем действовать по обстоятельствам.

В гостиной собралось «высшее общество» поместья. Элина в длинном шелковом платье изумрудного цвета восседала в высоком кресле, как на троне. На диване по правую руку от нее устроились двое тибетцев — Йеши и пилот Лонгченпа, они были одеты в европейские костюмы. Выглядело это немного комично. Низкорослые, смуглые тибетцы гораздо лучи смотрелись бы в национальных одеждах — халата или в чем там они ходят… Марта в белоснежном Переднике стояла позади хозяйки.

Мила, одетая в старенькую блузку и рваные местами брючки, чувствовала себя неуютно. Правда, на пальце у нее синел драгоценный перстень, подаренный Чампой. Меня простой костюм совершенно не смущал. Главное — что представляет собой человек что на нем надето и как он выглядит — совершенно не важно.

— Мы готовы, — торжественно объявила Элиночка. — Марта, принеси компьютер!

Служанка вышла в соседнюю комнату. Маленький ноутбук она вынесла на подносе, накрытом скатертью! Такого я еще не видел. Я имею в виду не лэптоп, конечно, а чтобы его носили с подобными церемониями.

— Возьмите, Даниил, — попросила Марта. — Вы знаете, как обращаться с этой моделью?

— Дело нехитрое, — проворчал я, включая лэптоп. — Счет, на который нужно перевести деньги?

— По совету своего юриста я только что открыла новый счет в Российском Банке, — заявила Элиночка. — Вы переведете деньги туда. А я попробую осуществить со счета платеж. Как только он пройдет, я буду убеждена, что деньги действительно пришли.

— Разумно, — кивнул я. — Номер счета?

— В компьютере.

Вставив в «кассовую щель» карточку, я набрал одноразовый пароль доступа и команду приказа. Платеж был произведен в доли секунды. Спустя пару секунд пришло подтверждение.

— Пожалуйста, — кивнул я хозяйке. — Деньги на счету.

— И вы не боитесь, что я воспользуюсь ими? Не отдам дирижабль?

— Нет. Зачем вам это нужно? Тем более факт платежа подтвержден. При возникновении трудностей я просто подам на вас в суд и сошлюсь на устную договоренность. Дело беспроигрышное. Но главное — не это. Я вам верю.

— Очень хорошо, — кивнула Элиночка, быстро взглянув на меня. — Компьютер, что у вас в руках, я вам дарю. Вы могли ввести туда вирусы, симуляционные программы. Так объяснил мне юрист. Для чистоты эксперимента у меня есть второй компьютер.

Я склонил голову.

— Хорошо. Спасибо. Компьютер со спутниковым доступом в Сеть нам пригодится.

— Он стоит пятьдесят юаней, — отозвалась Элиночка. — Копейки по сравнению с суммой нашей сегодняшней сделки. Не стоит благодарности.

Вынув из-под стола другой ноутбук, госпожа Тизенберге быстро набрала на клавиатуре несколько команд.

— Подтверждение платежа есть, — сообщила она. — Что бы нам заказать, заплатив с этого счета?

— Брючный костюм, туфли, пару блузок и пару юбок для меня, — не растерялась Мила. — Ну и еще кое-что из белья. Посекретничаем с вами позже. Даниил возместит вам расходы. Он мне кое-что задолжал.

— Отлично! Размеры вы мне сейчас скажете, способ доставки — баллистический снаряд… Вы предпочитаете бутик Москвы, Парижа или Нью-Йорка?

— Патриотично одеваться в Москве, и вещи там неплохие, но Париж все еще остается столицей моды, Париж, пожалуйста!

— Подходите ближе, милая, подскажете мне размеры…

Дамы начали выбирать вещицы, просматривая оглавления каталогов с последними новинками моды. Мне не оставалось ничего другого, как завести разговор с тибетцами.

— Лишил я вас работы, Лонгченпа? Дирижабля ведь больше нет.

— Дирижабля теперь нет, — на хорошем русском ответил непалец. — Работа есть. Теперь куплю для госпожи Тизенберге новый дирижабль. Не грузовой, а скоростной. Ваше предложение поступило очень кстати. Вы, наверное, тоже собираетесь строить ферму где-нибудь поблизости? Не нужен пилот?

— Сейчас — вряд ли. Может быть, когда-нибудь. Трудно построить ферму?

— Построить — никаких проблем. Долго сооружали реактор, возили землю. А возвести дома и проложить водопровод было делом двух месяцев, — ответил Йеши.

— Рядом с реактором стоит большой дом. В нем жили строители? — наудачу спросил я.

— Это вам расскажет хозяйка, — опустил глаза Йеши.

Госпожа Тизенберге тем временем притушила в гостиной свет и включила голографический проектор. В полутьме заискрились вечерние платья и модные блузки, засверкали лаком туфли — все из парижских бутиков. Цены были указаны во франках и в долларах. Они впечатляли не меньше, чем сами платья.

Спустя несколько минут дамы окончательно определились с заказом. Свет вновь загорелся ярче, картинки далекой жизни растаяли в воздухе.

— Ты стал беднее на две тысячи юаней, — сказала мне Мила. — Обидно, что половина — за скоростную доставку.

— — Нет-нет. Расходы — за мой счет, — объявила Элиночка. — И еще, Даниил… Я прекрасно понимаю, Что ваше предложение было слишком щедрым. Получается, что я наживаюсь на вашей нужде. Позвольте мне вернуть вам тридцать тысяч.

Хорошие люди живут в Тибете! И благородный Чампа, и странная, но все же милая Элиночка…

— Нет, госпожа Тизенберге. Слово сказано, дело сделано. Торговаться не будем. Несколько необременительных просьб. Прикажите сейчас же начать заправку топливного бака. Вряд ли вы держите его наполненным под завязку, имея рабочий реактор. — Лонгченпа, займись, — приказала Элиночка.

Непалец поклонился и вышел. Интересно, пойдет переодеваться или будет подсоединять к реактору трубки в костюме? Работа не пыльная, но и не совсем конторская…

— Прошу вас также не производить перерегистрацию дирижабля в течение нескольких дней. Мы с Милой хотели побывать в Лхасе, оттуда слетать в Катманду. Гораздо проще делать это с местной регистрацией цепеллина.

— Хорошо, — кивнула Элина, но тут же задумалась. — А если вы врежетесь куда-то?

— Или соберемся совершить террористический акт? — поставил я вопрос более прямо. — К вам претензий не возникнет. Факт продажи зафиксирован. Перерегистрацию допустимо отложить на несколько дней. Это полностью законно.

— Но вы ведь не собираетесь никого взрывать? — с надеждой спросила госпожа Тизенберге.

— Даже в мыслях нет. Просто не хотим, чтобы нам мешали. Мы очень торопимся.

— Все это не стоит тридцати тысяч… Хотя и семьдесят тысяч юаней за старый дирижабль — завышенная цена.

— Пусть так. Считайте это капризом богатого русского.

— Да, ваши соотечественники славятся широкой натурой…

— Еще один вопрос: кто жил в бараке по соседству с реактором? — спросил я, внимательно наблюдая за реакцией Элиночки.

Хозяйка осталась совершенно спокойна.

— Геолого-этнографическая экспедиция, — просто ответила она.

— Геолого-этнографическая? — не поверил я своим ушам. — Что это за гибрид ежа с ужом?

— В экспедиции были и геологи, и этнографы, — пояснила госпожа Тизенберге. — Геологи лазили по горам со своими инструментами, этнографы вели беседы с местными жителями, записывали сказания… Не знаю точно, что они разузнали, — мои крестьяне их не интересовали, как ни странно. Хотя тот же Йеши живет здесь с рождения, знает много о мифологии Тибета.

— А барак вы строили специально для них? Или он для сезонных рабочих?

Элиночка пристально взглянула на меня. На лице ее отражались сложные чувства.

— Не совсем понимаю ваш интерес, Даниил. Такое впечатление, что вы меня в чем-то подозреваете.

— Отнюдь. Просто мне занятно — такие уютные домики для рабочих на берегу озера… И этот мрачноватый барак… Мы с Милой поспорили, для каких целей он служит.

— И что думает Мила?

— Полагаю, в нем жили рабочие, когда ферма только строилась, — не растерялась девушка. — Потом дом просто не стали сносить.

— Считаю, что он используется и сейчас и предназначен для сезонных рабочих, — заявил я.

— Вы оба ошиблись, — усмехнулась Элиночка. — Так что спор выиграла я. Но поскольку ставок я не знаю, в выигрыше не останусь, как ни жаль…

— Так что это за странный дом? — спросила Мила.

— Он даже не принадлежит мне, — неожиданно заявила Элина. — Думаете, я потерпела бы такое убожество на своей земле? Правительством Китая передо мной было поставлено условие — содержать общественное здание, разрешать останавливаться в нем государственным служащим и военным, в случае необходимости, снабжать их энергией и съестными припасами по средним расценкам. Согласившись на это, я без труда получила и землю, и разрешение на установку реактора… Имею налоговые льготы. К тому же такое соседство — неплохая защита. Бандиты боятся связываться с государством и его служащими.

— Понятно, — кивнул я. — Теперь мне много стало ясно. Мы узнали то, что я, в общем-то, и не хотел знать.

Элиночка поняла мои слова по-своему.

— Да, страшных тайн в моем поместье нет!

— Но вокруг их достаточно…

— Совсем темно! Пора ужинать, — предложила хозяйка. — Пойдемте в столовую! А через час-другой, думаю, прибудет капсула с заказом.

— Будет очень весело вылавливать ее из озера, — Через силу улыбнулся я. — Теперь ясно, зачем вам шлюпка!

Добродушная Элиночка даже не поняла, что ее поместье стало шпионской резиденцией. Точнее, выездной штаб-квартирой китайской контрразведки. Не вызывая особых подозрений, «геологи» и «этнографы» вовсю следили за монастырем в Мендонг-Гомпа Неделю или две назад они узнали все, что хотели. Программа была свернута. Люди эвакуированы. Может быть, руководители проекта опасались, что после атаки на монастырь будут предприняты ответные шаги?

Но монахи не стали воевать. Они проявили истинное смирение. Не вполне понятное мне.

Свист падающего с большой высоты тела за окном и писк лэптопа в соседней комнате сообщил нам, что заказ прибыл. Элиночка достала из шкафа рамку пеленгатора, мы взяли мощные электрические фонари и отправились к озеру.

Впрочем, ни фонари, ни пеленгатор не понадобились. Слегка светящаяся капсула с заказом из Парижа качалась на легкой зыби озера метрах в двадцати от причала шлюпки.

Алюминиевый контейнер было не так просто выудить из воды. Гладкий мокрый шар выскальзывал из рук. Да и размеров он оказался приличных. Не думаю, что девушки заказали столько платьев. Видимо, размер контейнера был стандартным. И рассчитывался таким образом, чтобы при любом содержимом общая плотность контейнера не превосходила плотность воды — то есть чтобы он мог плавать.

После непродолжительной борьбы посылка из Парижа была водворена в лодку. С добычей я вернулся к дамам.

— Мы идем примерять одежду, — широко улыбнулась Элиночка. — Не думаю, что вам будет с нами интересно.

— Мне было бы интересно, но я лучше займусь дирижаблем. Нужно освоиться с управлением. Надеюсь, Лонгченпа поможет мне разобраться с приборами.

— На пару недель я вполне могу уступить вам Лонгченпу. Он довезет вас куда угодно, — простодушно заявила госпожа Тизенберге.

— Не смею отбирать у вас пилота. К тому же мне было бы интересно самому управлять дирижаблем. Очень давно не летал, хотя когда-то у меня был свой дирижабль.

По пути к причальной вышке я размышлял. Может быть, стоит оставить Милу здесь? Одному мне было бы не просто проще — несоизмеримо проще. Но зачем я тогда покупал дирижабль? Нет, девушка мне понадобится. Я встретился с ней не случайно. А если и не понадобится — лучшую заложницу, чтобы угрожать мне, трудно представить. Оставлять ее в гнезде китайской контрразведки глупо.

Лонгченпа сидел около причальной вышки на бочке из-под питьевой воды, глядя в черное бездонное небо. К дирижаблю тянулись пластиковые шланги заправочных устройств. Они слегка вибрировали. Водород шел от реактора порциями. Клапан топливного бака пропускал его внутрь, но не выпускал обратно.

— Хороший дирижабль, — равнодушно кивнул Лонгченпа, заметив меня. — Дорого купили, правда.

— Срочно понадобился, — отозвался я.

— Убегаете от сожженного монастыря?

— Нет, причина спешки не в этом. А что ты знаешь о монастыре?

— Бомбили всю ночь, — вздохнул Лонгченпа. — И ни одного выстрела в ответ… А они могли бы выстрелить… Мой брат работал там механиком, рассказывал об оборонительном оружии. Нападавшим не показалось бы мало.

— Брат погиб?

— Его отослали в Непал. И многих рабочих тоже. Монахи знали, что произойдет. Но приняли такую судьбу.

— Ты говоришь по-русски даже лучше, чем Йеши,

— Я окончил Новосибирский университет, — усмехнулся Лонгченпа. — Не похоже?

— Похоже, — покривил душой я. — А почему работаешь пилотом на дирижабле?

— Инженеры в Тибете почти никому не нужны. В Китай я не хочу. Госпожа Тизенберге платит очень неплохо. И работы немного. Много времени остается для того, чтобы думать. Смотреть на звезды…

По винтовой лестнице вокруг причальной вышки я поднялся в корзину дирижабля. Приборы были знакомыми, навигационное оборудование — тоже. Дирижабли не слишком изменились за последние сто лет.

— Какая скорость в штиль? — крикнул я вниз.

— Можно разогнать до сорока километров в час, — отозвался Лонгченпа. — Но лучше идти тридцать. Расход водорода в три раза меньше.

— Хорошо.

Спустившись, я пожал Лонгченпе руку, поблагодарил его:

— Дирижабль в отличном состоянии!

— Старался… Привык выполнять свою работу добросовестно.

Главный вопрос я задал без перехода:

— Как ты догадался, что мы были у монастыря?

— В глазах твоей девушки боль. Она слишком молода для таких сильных чувств. Недавно она видела что-то страшное.

— А в моих глазах боли нет?

— В них нет радости, — ответил непалец.

Меня поразило точное определение Лонгченпы. На самом деле, я давно ничему не радовался… Все мои улыбки, шутки — напускное. Я делаю только то, что необходимо. Потому что так нужно. И меня мало трогает, что будет со мной. Только в той степени, насколько это отразится на выполнении задания.

— Постараюсь обрести радость, — улыбнулся я Лонгченпе.

Тот молча покачал головой. — Вряд ли это так просто…

— Тогда я сделаю то, что от меня требуется.

— Делай что должно, и будь что будет, — отозвался непалец.

Назад: ГЛАВА 8 Пепелище

Дальше: ГЛАВА 10 Блага цивилизации

ГЛАВА 9 Крыша мира

ГЛАВА 9
Крыша мира