ГЛАВА 7
Над горами

Широкий двор монастыря был полон людей. Утренняя смена «археологов» и их подручных заступала на работу. Мы вынырнули из узкого прохода, ведущего на склад, и слились с толпой. Публика среди рабочих встречалась самая разношерстная, наша группа не привлекла к себе особого внимания.

Внедрившись в толпу, мы изображали целеустремленных работников, спешащих на свое место. Дима деловито помахивал котелком — алмаз, лежащий на нем, был прикрыт ветошью. Только никакого рабочего места у нас, понятное дело, не было. Мы вообще имели слабое представление о том, кто и в каких помещениях монастыря сейчас трудится. А мыкать все время среди расходящихся к месту работ техников и сменяющихся с постов солдат нельзя. Убираться отсюда нужно было как можно скорее. Но вход во двор был оборудован совсем не символическим контрольно-пропускным пунктом. Там устанавливали личности входящих на территорию монастыря, да и выходящих наверняка проверяли… Дима резко толкнул меня в бок.

— Чего тебе, поэт? — я едва не подпрыгнул.

— Вертолет, — заявил Дима, кивая на площадку, огороженную колючей проволокой.

— Несерьезно, — покачал головой я. — К вертолету нас не пустят, да если и пробьемся, поднимемся в воздух — собьют через пару километров. Тут не дикие скалы. Видел, сколько самолетов в их распоряжении? Догонят и расстреляют из пулеметов.

— Другие предложения? — поинтересовался китаец.

Я промолчал. Мила прижимала к себе испугавшегося большого количества людей, затравленно озиравшегося Беточку.

— Тогда пойдем ближе к вертолету, — предложил молодой человек. — Не все ли равно, куда идти? Стоять на месте гораздо более подозрительно.

Мы направились к забору из колючей проволоки, вдоль него добрались до ворот. По тропинке здесь спешило много народу — вертолетная площадка преграждала проход из северной части хозяйственного двора в южную.

Вход на огороженную площадку охраняли двое солдат с автоматами.

— Внутрь! — скомандовал китаец. Зачем? — изумился я.

Но Дима не стал утруждать себя ответом. Рванувшись к ближайшему солдату, он вырвал у него из рук автомат, не прерывая движения, ударил прикладом лоб второго часового. Бросок был рассчитан хорош но что толку? Солдат, дежуривший на вышке в не скольких метрах от ворот, уже разворачивал в нашу сторону пулемет.

В руке у меня словно сама собой оказалась граната, подаренная Милой. Кидать гранаты я любил и умел

Бросок, стальной цилиндр бьет в лоб часовому на вышке. Парень падает через перила и летит вниз. Летит долго, потом ломает дощатый навес какого-то сарая и проваливается внутрь.

Растерянная Мила даже успевает сказать:

— Вообще-то нужно выдергивать кольцо…

И в это время граната, оставшаяся на площадке пулеметной вышки, взрывается. Пулемет вырывается из гнезда и подбрасывает метров на десять к небу. Вспыхивают сухие доски. Вопят люди в толпе. Мы спешим дальше. Мимо вертолета, в глубь дворика, уставленного техникой.

— Склоняю голову в почтении перед мастером, — прокричал Дима, оценивший точно рассчитанный бросок, когда мы обогнули обитый толем сарайчик — по всему видно, склад с запчастями.

— А я не склоняю голову перед твоей идеей. Мы в этом дворике — как крысы в норе с одним выходом.

— Я приметил в горе интересную штуку, — заявил Дима.

— В горе? Что ты имеешь в виду?

— Доберемся — узнаешь, — заявил китаец. — В любом случае, на той стороне вертолетной площадки есть ход в скалу. И целый лабиринт ходов. Спрячемся.

На долину обрушился вой сирены. Техники и рабочие орали, солдаты стреляли в воздух. Теперь еще объявили боевую тревогу.

Навстречу нам, застегивая кожаные куртки, мчались двое парней. Я уже собирался обездвижить хотя бы одного из них, но молодые люди резко свернули в сторону и поспешили к вертолету.

— За ними! — предложил китаец.

Я схватил его за ворот.

— Нет!

— Почему?

— Мне кажется, так будет лучше…

Двигатель вертолета взвыл, лопасти винта пришли в движение. Через минуту он взлетит. Китаец смотрел на вертолет с жадностью.

А я вынул из рюкзака свое устройство связи, щелкнул тумблером и громко сказал в микрофон по-русски:

— Диверсантами захвачен вертолет. Повторяю, диверсантами захвачен вертолет.

Еще один поворот тумблера, и, слегка изменив голос, я крикнул:

— Улетаем! Скорее улетаем отсюда!

На душе было муторно. Я не хотел никого убивать, не желал быть причиной гибели людей. Но это — война. А на войне неизбежны потери.

Операторы зенитных установок, штабисты, часовые и дежурные сейчас, спустя несколько секунд после объявления тревоги, на взводе. На каком языке прошла информация, они даже не заметят. Русский понимают многие, а кто не понимает — для того переедут дежурные радисты, которые дублируют все сообщения. Несколько секунд — и захват вертолета будет подтвержден десятком сообщений. То, что первоначально эту дезинформацию забросил я с помощью интеллектуального передатчика, выбирающего сразу несколько каналов, на которых ведутся переговоры, Могут впоследствии даже не выяснить.

Я уже представлял, как в оперативном штабе даются команды:

— Активировать зенитные установки!

— Поднять в воздух штурмовики!

— Приготовить три группы захвата для прочесывания местности!

— Выслать к летной площадке самолет-разведчик!

Дежурный вертолет оторвался от земли и заскользил к южному выходу из монастыря. Пилоты не знали, что произошло во дворе. Они получили сигнал тревоги и вылетали на патрулирование.

Не успел вертолет преодолеть и пятьсот метров, как на ближайшей скале полыхнуло. Зенитная ракета, молнией сорвавшаяся со скалы, распорола вертолет надвое. Грохот, облако пламени, сыплющиеся на скалы обломки…

— То же произошло бы с тобой, — объяснил я китайцу. Во рту было горько. — Теперь обсудим наши дальнейшие планы. Постарайся предложить что-нибудь разумное. Ты упоминал лабиринт в скалах?

— Да, лабиринт, — сглотнул китаец. — Но там, под горой, я заметил разгонные пилоны планерного комплекса. Может быть, они не станут сбивать планер?

— Почему бы им не сбить планер? Чем планер лучше вертолета?

Китаец прищурился, втянул носом воздух. Видно, хотел произнести приличествующий случаю стих, но ничего не вспомнил.

— Надо успеть принять решение. Вряд ли они успеют… Ты предпринял по-настоящему сильный ход. Возникла серьезная неразбериха после того, как был сбит собственный вертолет. Если выяснится, что в вертолете были не мы, они остерегутся бездумно посылать зенитные ракеты. А если уверены, что уничтожили нас — тогда и боеприпасы тратить жалко.

— Согласен, — кивнул я. — Идем. Только не пойму — неужели планеры так быстро летают? Да и планировать здесь особенно некуда… Кругом — горы.

— На старте планеры летают очень быстро, — заявил Дима. — Это ведь не обычные спортивные планеры…

— А какие?

— Специализированные, курьерские. Очень надежные и удобные машины.

— Ты, похоже, умеешь управлять всем, что летает?

— И ездить на том, что передвигается по земле, — серьезно кивнул молодой человек. — Включая танки и другие боевые машины. Планерные установки — моя давняя слабость. Всегда мечтал полетать на планере.

— Как же ты учился, если не летал прежде? Заочно?

— Да. В монастыре я прошел курс гипнотического обучения.

— Ты — полезный спутник. Только не подведет ли нас твое обучение?

— Раньше ведь не подводило. За штурвал вертолета позавчера я тоже сел в первый раз.

Мила прервала нашу затянувшуюся беседу.

— Вон там! Солдаты!

— Поспешим! — крикнул я, срываясь с места. Солдаты не успели нас заметить. Мила оказалась зорче, и это позволило нам сэкономить силы и нервы.

Никогда прежде я не видел стартовой площадки планерного комплекса. Рельсы, трубы, какие-то громоздкие угловатые конструкции с соплами… Скрутить сторожа оказалось совсем не трудно. Пожилой афганец читал электронную газету с экрана компьютера и даже не потянулся к пистолету, когда мы вошли. Поэтому остался цел и невредим, отделавшись легким испугом и связанными руками.

— Комплекс готов к работе! Скорее в планер! — обрадовался Дима, осмотрев пещерку, где, как он уверял нас, располагалась стартовая площадка.

— Где ты видишь планер?

— Вот он! — заявил китаец, тыча пальцем в странный бескрылый объект на рельсах. — Залезайте!

Дима распахнул люк. Мила посадила в кабину собаку, поднялась сама. За ней протиснулся я, следом влез, задраив за собой люк, Дима. Меня не оставляло ощущение, что китаец сошел с ума. Не может эта неуклюжая вагонетка быть планером!

Кресел, как всегда, в кабине странного устройства оказалось только два. Я привычно занял место позади. Беточка — на руках у хозяйки. Китаец предупредил:

— Держитесь очень крепко. Будут сильные перегрузки.

Не успев усесться в кресле, Дима активировал бортовой компьютер и начал работать с ним. То ли задавал программу полета, то ли тестировал агрегаты машины.

— Нам надо улететь очень далеко, — сообщил он. — Дальше, чем в состоянии доставить нас эта система. Поэтому приготовьтесь к не очень комфортному старту и опасному полету.

— Только бы убраться отсюда, — прошептала Мила.

— Всегда готов! — бодро ответил я.

Дима активировал введенную в компьютер программу.

Мне показалось, что кто-то сильно ударил меня в грудь, попытавшись заодно оторвать подошвы ботинок. Мила застонала — ее прижало к креслу, а сверху пятьюдесятью килограммами веса при пятикратной перегрузке навалился Беточка. Ракетные двигатели вышвырнули наш «планер» из шахты. Оставляя дымней след, мы неслись к небу почти под прямым углом, лишь немного забирая на северо-восток.

— Не летал прежде на таких планерах, — с трудом выговорил я. — Сдается мне, это ракета…

— Нравится? — преодолевая напряжение, спросил китаец.

— Понравится, когда мы расправим крылья. Ведь крылья выдвигаются?

— Да.

Спустя пятьдесят секунд после старта ракетные двигатели чихнули и выключились. Щелкнуло, капсулу тряхнуло, и мы очутились в невесомости.

— Ракетные двигатели отошли, — объявил Дима, активируя очередную программу.

Состояние невесомости исчезло. С треском распрямились огромные складные крылья, и планер заскользил над горами.

— Высоко, — подала голос Мила.

— Мелочи. Около трех километров над поверхностью. Четыре с лишним тысячи метров над уровнем моря, — сказал китаец. — Здесь даже дышать можно, если очень захочется. Теперь нужно внимательно следить за показаниями приборов, ловить восходящие потоки. Я постараюсь продержаться как можно дольше. Не отвлекайте меня без нужды.

— Можешь не беспокоиться, — хмыкнул я. — Мы Пока вздремнем.

Планер скользил над снеговыми вершинами. Казалось, мы скатывались с горы на санках, подскочили на небольшом холме и вот-вот коснемся земли. Но то ли благодаря мастерству китайца, то ли из-за особенностей конструкции машины мы летели и летели, поднимаясь вверх и соскальзывая в ущелья, огибая заснеженные пики и переваливая горные хребты.

— Гиндукуш, — сообщил молодой человек, кивая на горы. — Мы уже переваливали эти горы — когда шли к Бамиану.

— Зачем ты опять взял курс на север?

— Не совсем на север. На северо-восток, — ответил Дима. — Нужно запутать наших противников. Обойти их крупные населенные пункты, имеющие надежную систему противовоздушной обороны — в частности, Пешавар. Потом повернем. Как ты говорил: для сильного пса триста ли — не круг?

— Почти так…

В кабине планера было тесновато, но никто не жаловался. Лучше уж духота, чем разреженный холодный воздух на такой высоте. Мы спаслись чудом. И чудо, что нас еще не сбили… Неужели в Бамиане до сих пор творится неразбериха? Или мы улетели слишком далеко, туда, куда не распространяется юрисдикция властей Халифата, а точнее, куда опасно посылать истребители? Возможно… Индия и Китай не так далеко, а сфера действия их сил противовоздушной обороны — еще ближе. Хотя территорию Халифата мы скорее всего пока не покинули.

— Ракетный двигатель планера работает на водородном топливе, — продолжил просвещать нас Дима. — Очень мощный агрегат. К тому же экологически чистый. Можно стартовать хоть из центра мегаполиса. Нас трудно засечь на радаре благодаря специальному покрытию и небольшой массе. А ракете, ориентированной на тепло двигателя, не на что ориентир0ваться — ведь двигателя внутреннего сгорания у нас нет.

Мила наморщила носик, спросила:

— Ты не боишься, что, когда мы войдем в воздушное пространство Китая, нас попытаются сбить? Может тебе лучше предупредить своих соотечественников что это мы, а не террористы или контрабандисты?

Дима вздрогнул.

— Нет, лучше не предупреждать.

— Потому что мы и есть контрабандисты, — усмехнулся я.

— Может быть, — не стал спорить Дима. — А сбивать нас скорее всего не станут. Любой оператор, если обнаружит нас в воздухе, поймет, что на планере нет оружия. Мы не представляем ни для кого опасности. К тому же наш путь не пересекает места расположения стратегически важных объектов. Мы сядем в горах, далеко от промышленных и научных центров.

— Как же ты приземлишься в горах? — поинтересовалась Мила. — У тебя есть аэродром на примете?

— Увидишь, — ответил ставший в последнее время загадочным китаец.

— Власти Поднебесной не опасаются контрабанды? — продолжил тему я.

— Все можно пронести по земле, — пожал плечами молодой человек. — Если кто-то имеет наглость лететь на виду у всех — скорее всего он не затевает ничего дурного.

— Разве что так…

Дима, порывшись в ящике, укрепленном над лобовым стеклом, достал оттуда ворох карт и протянул мне.

— Необходимый набор документации, — пояснил он — Обозначены все аэродромы, отмечены преобладающие ветра. Можешь ознакомиться.

— Почему же ты не пользовался картами до сих пор? — спросил я.

— Эти места я неплохо знаю.

— Гипнотическое обучение?

— В том числе…

Я развернул карту Центральной Азии. Горные хребты, редкие поселения, синие и красные стрелки на правления ветров.

— Скоро будем у Пешавара, — обратился я к пилоту. — Так?

— Мы проходим севернее, — отозвался китаец, — Слева по-прежнему видны горы Гиндукуша. Перед нами — Хиндурадж.

Горы громоздились со всех сторон. И как только Дима ориентируется в них? Все-таки гипнотическое обучение имеет определенные преимущества. Даже имея перед глазами карту, узнать местность было трудно.

— Чтобы перевалить несколько хребтов и проделать больше тысячи километров, нам не хватит высоты, — заметил я. — Каким бы искусным пилотом ты ни был.

— Новейшие планерные системы, используемые в Халифате, имеют автономные вакуумные электродвигатели. Пока я не включаю насосы. Мы высоко, ресурс мотора стоит поберечь.

— Мотора? — удивился я. Планер казался совсем легким. Да и о вакуумных двигателях прежде слышать не доводилось. — Ты же говорил, что в планере нет двигателя. Собственно, на то он и планер…

— Двигателя, в привычном понимании, здесь и правда нет, — объяснил китаец. — По сути дела, вакуумный двигатель — тот же насос. Он закачивает воздух в резервуар и выбрасывает его оттуда под давлением. Планер оснащен двумя миниатюрными реактивными ускорителями. Мощность их мала, с помощью таких ускорителей не взлетишь. Но поддерживать высоту и скорость можно очень долго.

— Пока не кончится заряд аккумуляторов?

— Да. А литиевые аккумуляторы подзаряжаются от солнечными батареями на крыльях. Так что ресурс дальности полета планера весьма велик,

Небо над Бамианом было чистым. Когда мы добрались до гор Хиндураджа, землю начало постепенно затягивать облаками. В основном белые громады скапливались под нами. Но некоторые оказывались и выше нас, а одно огромное облако встало на пути планера. Дима вздохнул, пробежал пальцами по сенсорам бортового компьютера. Загудели вакуумные ускорители, о существовании которых я узнал только что. Планер начал медленно набирать высоту, но «перелезть» через облако не смог — зарылся в него, и мы продолжили полет в густом тумане. На лобовом стекле оседали капли воды.

— Приборы спутникового ориентирования я отключил, — сообщил Дима. — Связь с внешним миром нам не нужна… Ориентироваться в облаке будет тяжело.

— Почему нам не нужна связь? — встрепенулась Мила.

— Да потому, что, пользуясь данными со спутников, мы выдаем и свое местоположение. Нас легко могут обнаружить хозяева планера. Может быть, они уже разобрались, что в сбитом вертолете летели вовсе не похитители их сокровища.

— Значит, мы врежемся в скалу? — спросила девушка.

— Пока нет, — ответил я, вслушиваясь в колебания эфира.

Гор впереди не было. Точнее, мы пока летели на Достаточной высоте, чтобы не замечать скалистые вершины внизу. Хиндурадж мы перевалили, и только Далеко впереди ощущалась огромная масса горного хребта. Судя по карте, это был Каракорум.

— Мне страшно, — неожиданно заявила Мила

Я вгляделся в побледневшее лицо девушки. И понял неожиданно, что, сохрани я в полной мере человеческие чувства, мне тоже стало бы сейчас страшно

Потому что рядом что-то присутствовало.

— Ты ничего не чувствуешь? — обратился я к Диме Китаец покачал головой. Зубы его были плотно стиснуты. Как же! Этот и испугался — не признается. Ведь страх человека — порождение влияния Мары, бога иллюзий, мешающих ищущему путь просветляться и видеть мир таким, какой он есть. Дима изгонял свой страх, стремился преодолеть его всеми силами. Наверное, это настолько вошло у него в привычку, что любые подсознательные ощущения он не впускал в сердце…

Я вслушался в эфир, пытаясь различить колебания на другой волне — той, на которой проявляется деятельность разумных существ. И едва сдержал непроизвольный возглас.

Над нами, под нами, впереди и позади нас сновали тысячи живых существ. Странных, маленьких, деловитых, не похожих на людей — но, несомненно, разумных. Такого я не ощущал никогда прежде. Мы словно бы оказались в большом здании, скажем, в огромном многоэтажном магазине, наполненном детьми. Только существа вокруг были похожи на детей лишь отдаленно. Любознательные, живые, но куда более целеустремленные и обладающие значительным опытом.

Волосы на моей голове зашевелились. Еще до того, как стать магистром, в детстве, я опасался входить в темную комнату не из-за того, что кто-то в ней мог напасть на меня. Я был почти уверен, что даже в неведомом мраке не таятся силы, способные причинить мне вред. Об этом говорил опыт: слышали ли вы о людях которых съело нечто в темной комнате собственного дома? Но я боялся, что загадочный «кто-то» может все же оказаться в этой комнате. Таких-то историй, о духах и привидениях, мы слышали в избытке. И только факт присутствия сверхъестественного существа полностью изменит привычные законы мира, в котором я живу. Сделает его другим. Не таким привычным, не таким уютным, не таким понятным… Чужим! Сейчас я встретил нечто, совершенно не вписывающееся в рамки моего опыта, и это нельзя было объяснить никакими допущениями. Словно в лицо заглянуло привидение. Да что уж там привидение — сонм приведений. Над горами. В полном безлюдье. Когда вокруг были только скалы, облака и мороз. Неподалеку от мифических средоточий силы.

— За нами кто-то наблюдает, — прошептала Мила. — Я чувствую недоброе…

— Недоброе? Нет, что ты, совсем нет… Равнодушное, — отозвался я. — Точнее, нечеловеческое. Надчеловеческое… Вряд ли нам стоит опасаться. Возможно, это всего лишь дыхание гор…

— Мы не сможем приземлиться? — спросила девушка.

По щеке ее сбегала слеза. Может быть, и не слеза, а капля со стекла, к которому она прижималась щекой?

— Что толку? — холодно и отстраненно спросил Дима. Несомненно, он чувствовал то же, что и мы.

— Все будет хорошо. Тебе только кажется, что мы в опасности, — я постарался успокоить девушку. — Дима, скажи, а в каком районе, по преданиям монахов, расположена Шамбала?

— Возможно, где-то рядом, — скупо улыбнулся китаец. — На север от Индии и от Тибета. Но Шамбала — мифическая страна. Севернее Индии — Россия, и все это знают. К тому же спутниковые исследования гор не показали наличия каких-то тайных долин.

Перед глазами плыл плотный белый туман. И я уж не был уверен, что хорошо слышу «голоса» гор. Может быть, впереди и на самом деле скала? Крутой склон? Чей-то летательный аппарат?

— Мы не поднимемся над облаком? — спросил я молодого человека. — Не мешало бы осмотреться.

— Постараюсь, — отозвался Дима, потянув штурвал на себя. — Мы потеряем скорость, но наберем высоту.

Вакуумные насосы загудели на более высокой ноте. Планер пошел вверх.

— По-моему, это облако нигде не кончается, — тихо сказала Мила. — Ни вверху, ни внизу. Мы попалив ловушку и будем лететь здесь всегда. В этом тумане, в холоде, в месте, где ничего нет…

Планер качало. Показания альтиметра росли. Шесть тысяч метров. Очень высоко. Пора бы кончиться любому облаку. Но нет — вокруг по-прежнему держался туман.

Дима продолжал тянуть штурвал на себя. Казалось, планер остановился, завис в густом тумане. Ощущение тревоги не исчезало. Посторонний разум по-прежнему чувствовался где-то неподалеку.

Но вот облако стало чуть реже, туман просветлел. Пространство вокруг неуловимо изменилось, воздух заискрился. Вверху блеснуло солнце! Еще несколько мгновений — и планер вырвался под пронзительно синее небо, скользя над ослепительно белыми облачными полями. Девушка радостно взвизгнула — туман все-таки не был бесконечным! Даже невозмутимый китаец скупо улыбнулся.

Внизу клубились горы облаков с неровными края ми. А сбоку и сверху, там, где я ощущал присутствие, бесшумных существ, колебалось какое-то серое, едва различимое взглядом марево.

— Видишь там что-нибудь? — указав на серую пелену, спросил я Милу.

— Какая-то дымка, — спокойно ответила разом успокоившаяся девушка. — Наверное, пар.

— Тебе больше не страшно?

— При свете солнца многие страхи кажутся пустыми, — улыбнулась девушка. — Чего нам бояться?

Солнечный свет, и правда, наш великий союзник. Солнце и чистое небо — что еще нужно для счастья и уверенности в своих силах?

— Да, — согласился я. — Бояться нечего.

Но ощущение загадочного присутствия никуда не делось! Серое облако существовало — пусть и невидимое для моих спутников. И было оно совсем не простым! В нем кипела неведомая, странная жизнь.

Дима повернул планер на юго-восток. Мы заскользили над снеговыми клубами облаков, время от времени окунаясь в белый туман. Спустя некоторое время облака начали редеть, а потом исчезли вовсе. Осталось позади серое марево. Внизу, среди темных отрогов гор, под снежными пиками, сверкнула широкая река.

— Инд, — торжественно произнес Дима. — Одна из великих рек Индостана. Мы на правильном пути.

— Разве в воздухе одна дорога? — спросил я.

— Горы высоки, не каждый хребет удастся перелететь без труда. Мы полетим над долиной Инда, между хребтом Ладакх по левую руку и хребтом Заскарпо правую. После гор Ладакха мы увидим величественный хребет Алинг-Гангри, на южных склонах которого стоит монастырь, ставший мне родным.

Вокруг сияли десятки снежных вершин, похожих и не похожих одна на другую. Впереди их было особенно много. Мы добрались до Тибета — скалист крыши мира.

— Ладакх в тысяче километров отсюда, — замети я, сверяясь с картой.

— Мы одолеем их за несколько часов. Важно то что мы покинули территорию Халифата, — улыбнулся Дима. — Сейчас мы над Индией, но очень скоро окажемся в Китае. И мы вновь увидели солнце…

Глаза китайца вдруг остекленели, из уголка рта побежала тонкая струйка слюны.

— Что с тобой? — с тревогой спросил я. Дима лязгнул зубами, лицо его скривилось.

— Все нормально… — с трудом выговорил он. Руки китайца отпустили штурвал, и планер начал зарываться носом к земле. Я потянулся вперед и перехватил рукоятку штурвала, выправил полет. Благо, сообразить, куда нужно двигать штурвал, было недолго — наблюдал за работой нашего пилота я уже давно.

Мила в это время хлестнула китайца по щеке. Тот моргнул, схватил штурвал, нажал на несколько сенсоров управления компьютером. Похоже, парень пришел в себя.

Насосы планера изменили тональность звучания, в кабине стало прохладнее — не иначе, Дима выключил обогрев.

— Что с тобой случилось? — опасливо спросила Мила.

— Испугался.

— Чего? Когда было на самом деле страшно, ты не боялся, — поддержал я девушку.

— Не подавал вида, — признался китаец. — Сердце мое сжимал леденящий ужас. Страх смерти и не правильного перерождения…

Мила достала из кармана рубашки зеркальце в металлической оправе, пластмассовый гребень и начал расчесывать густые волосы. Будто бы мы уже через несколько минут окажемся в монастыре Мендонга и предстанем перед настоятелем. Приводя себя порядок, девушка повела атаку на притихшего китайца.

— Что-то не пойму я тебя, Дима. То ты говоришь, чт0 все в порядке и мне только показалось, будто над нами нависла опасность. Едва ли не трусливой дурочкой меня выставляешь. То сам впадаешь в жуткую панику. Там, в облаке, на самом деле что-то было? Это не моя разыгравшаяся фантазия?

Лицо китайца опять ничего не выражало. Он словно бы надел маску спокойствия и равнодушия.

— Не знаю… В самом деле, не знаю. Давно мне не было так страшно. А я многое видел в горах. Даже в окрестностях нашего монастыря порой встретишь такое…

— Мы ощутили чье-то присутствие, — пояснил я. — Но кто это был или что это было, сказать затрудняюсь. Прежде я не встречался с подобными существами или явлениями. Хотя повидал на своем веку немало.

— И что? Мало ли чего мы не видели в нашей жизни? Главное — опасность позади, не так ли? — робко улыбнулась Мила, закрепляя на волосах заколку. — Мы ведь целы и невредимы…

— Нет, не так, — покачал я головой. — Если человек увидел нечто странное, он должен познать его. Иначе оно может обрести власть над человеком, смекать его планы, изменить судьбу. А то, что мы видели… Точнее, ощущали… Оно полностью непонятно и Неизвестно людям. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Дело даже не в опасности — в непознанности явления.

— Так, может, вернемся? — без энтузиазма спроса девушка. — Вы ведь исследователи. Разведчики вам надо все знать. Всюду засунуть свой нос! Бросим дела, плюнем на то, что нас могут сбить над Афганистаном…

— Нет, пока мы не можем вернуться, — ответ я. — Но я, несомненно, полечу в те края, когда выполню свою миссию. К добру ли, к худу ли эта таинственная встреча — не знаю. Но человек тем и отличается от других существ, что идет навстречу опасности с открытыми глазами и прямым взором. И не всегда бежит от неведомого.

— Может быть, я полечу с тобой, — неожиданно заявила Мила. — Возьмешь?

— Не знаю, — честно признался я. — Мое решение будет зависеть от многих факторов.

Мила отвернулась, разглядывая снежные вершины под нами и сбоку от нас. Дима выключил насосы реактивного ускорителя, повернул штурвал от себя. Планер наклонился носом вперед и помчался к земле.

— Ускоримся, — заявил китаец. — Внизу и двигатели будут работать более эффективно, и скорость наша станет выше. Сейчас мы еле тянемся. Увеличим скорость на спуске и стремительно понесемся над землей.

Мы не стали возражать. Пилоту виднее.

Планер, потерявший, судя по показаниям альтиметра, около километра высоты, и правда летел гораздо быстрее. Хотя частично эффект «большой скорости» объяснялся тем, что земля стала ближе. Ведь и из окна мчащегося поезда кажется, что столбы вдоль железнодорожного полотна проносятся мимо стремительно, а дальний лес почти не движется — хотя скорость движения поезда относительно них совершенно одинакова.

Синяя лента Инда по-прежнему сверкала внизу' Река текла среди скал. Никаких поселений вокруг было.

— Мы сейчас летим против течения реки. Когда доберемся до места, где реки Синги и Гартанг сливаются, образуя Инд, — повернем на восток, — объявил Дима. — Оттуда уже недалеко да озера Нгангларинг, за ним тибетские озера идут чередой.

— Не ожидала я, что, отправляясь в Афганистан, уберусь так далеко, — вздохнула Мила. — И, вы знаете, мне это даже нравится! Никогда прежде не была в Китае. Жаль, Индию мы не увидим по-настоящему.

— Не каждому и не часто выпадают приключения, подобные нашему, — улыбнулся я. — Приключения могут нравиться, когда о них слушаешь или читаешь, но в реальной жизни лучше бы они поскорее заканчивались. Будем надеяться, что все опасности позади. Во всяком случае, для нас. Хотя с таким грузом, какой мы несем, о полной безопасности не может быть и речи.

— Монастырь Мендонг-Гомпа защитит гостей, — пообещал Дима. — А вы будете там самыми дорогими гостями. Даже Мила.

— Даже я? — возмутилась девушка. — А чем я провинилась, что меня ты выносишь словно бы отдельной строкой?

— Монахам нельзя общаться с женщинами. Но тебя прекрасно устроят в деревне по соседству.

— Спасибо, — фыркнула Мила. — Хорошо хоть не оставят в чистом поле.

— В чужой монастырь со своим уставом не лезут, — заметил я. — Будем надеяться, что монастырь и правда, защитит вас. Да и я смогу отдохнуть там пару дней в полной безопасности…