ГЛАВА 5
Беспокойный день рождения
Даже сквозь сон я продолжал ощущать, что происходит вокруг. Но окончательно из состояния дремы меня вывел металлический грохот. Я сел, осмотрелся. Солнце еще не показалось из-за гор, но было уже светло. Бодрый Дима сновал вокруг вертолета. Только что он уронил на камни пустую алюминиевую канистру. Случайно или хотел нас поторопить?
Мила тоже высунула заспанное личико из-под пледа. Беточка от грохота вскочил и куда-то побежал, но лаять не стал. Собака была на удивление тихой. Только бегала много.
— Пора вставать? — осведомился я.
— В монастыре мы привыкли подниматься до солнца, чтобы первые рассветные лучи заставали нас бодрствующими, — извиняющимся тоном ответил китаец. — Я решил облегчить вертолет. Как ты считаешь, может быть, мы снимем пулемет? Он тяжелый, и без него у машины будет более миролюбивый вид…
— Не знаю, — ответил я. — Отвинтить его не так просто… Стоит ли овчинка выделки?
— Без лишнего груза мы сможем пролететь несколько лишних километров.
— Но лишимся оружия.
— Ты собираешься воевать? Мне запрещают убеждения, — заявил Дима.
— Наличие оружия не предполагает его обязательное применение, а часто служит сдерживающим фактором, — огласил я прописную истину.
Мила поднялась и побрела к озеру.
— Если бы вы завезли меня в Кабул, вертолет бы стал легче на пятьдесят восемь килограммов, — заявила девушка на ходу. — Точнее, на шестьдесят восемь. Альберт и сумка тоже что-то весят.
— Ну нет! В Кабул я не полечу! — воскликнул Дима. — К тому же на монастырь в Бамиане нужно будет заходить с юга.
— Почему? — заинтересовался я.
— На севере подходы к монастырю хорошо стерегут. Все ущелья перекрыты, на вышках стоят зенитные пулеметы.
— Вчера ты об этом не говорил.
— Забыл, — ответил китаец. — Считал, что информация общеизвестна.
Если прежде у меня имелись сомнения в том, что Дима разбил уус Милы специально, то теперь я был почти уверен в этом. Ночью китаец связался по своему прибору, который у него наверняка имелся, с теми, кто послал его в Афганистан. И получил от них новые сведения. Но поскольку никаких проявлений враждебности в поведении Димы я не наблюдал, то сделал вид, что ничем не обеспокоен.
— Пулемет снимать не будем, — заявил я. — Долго и незачем. Не так много он весит. Можешь выбросить патроны. Но одну ленту на всякий случай оставь.
— Ладно, — кивнул Дима, поднимаясь в вертолет. Вернулся он с двумя помповыми ружьями.
— Там еще одно, — сообщил он. — Выбросим?
— Выбери самое надежное и оставь в вертолете, два выложи, — согласился я.
Зачем китаец разоружается, точнее, разоружает наш отряд? Не хочет, чтобы оружием воспользовался я? Хоть с оружием, хоть голыми руками ему со мной не совладать. Он, конечно, может не догадываться, кто я такой. Но ведь он видел меня в деле и вряд ли питает иллюзии относительно своих сил в рукопашном бою.
Впрочем, мотивы Димы могут быть вовсе не так коварны. Кроме оружия, в вертолете мало что можно выбросить. Кресла? Но как мы тогда полетим? А топлива действительно осталось немного. Чем шагать лишних двадцать-тридцать километров по горам, лучше уж избавиться заранее от не очень нужных вещей, которые в любом случае придется оставить в вертолете.
Дима выложил на камни ружья, вытащил из кабины цинк с пулеметными лентами. Вернувшаяся с озера Мила свернула плед и попыталась забросить его в вертолет.
— Вряд ли возникнет нужда в одеяньях из меха, — . вежливо остановил ее китаец.
— Ага. Доберемся до твоего Бамиана, там ты бросишь вертолет, и хоть трава не расти. Ночевать в поле придется еще не раз. Ведь в Кабул мы не летим.
Дима задумался.
— Цао Чжи говорил:
Служат целям разным, скажем, нож или острое шило, и в коляске, и в лодке ценность разная заключена. Отказаться от вещи непростительной будет ошибкой, потому лишь, что вещь не для всякого дела годна.
Китаец покивал головой, словно смакуя мудрость поэта, и продолжил:
— И коль скоро идешь с нами ты, для удобства возможно и плед захватить.
Утренняя собранность и деловитость Димы мягко перетекли в поэтичность. Видимо, наш китаец окончательно проснулся и стал глядеть на жизнь веселее.
— Я не иду вместе с вами. У меня просто нет выбора. Не оставаться же мне здесь? — проворчала Мила.
Настало время определить позиции.
— Дима, расскажи нам, что тебе нужно в Бамиане, — предложил я. — Поскольку мы подвергаемся риску вместе с тобой, то имеем право знать. А предприятие, судя по всему, предстоит рискованное.
Молодой китаец на мгновение задумался.
— Если к делу с умом подойти, то риск минимален, — сообщил он. — Захватив вертолет, мы с любой стороны к Бамиану подступим. С юга воинов меньше и путь легче наш. Так считаю я…
— Ты только надеешься, что с юга охрана слабее?
— Ничего твердо не знаешь?
Дима замялся.
— Да…
— Пусть так. Но ты так и не сказал — зачем тебе нужно в монастырь?
— Вы не оставите меня после того, как я скажу? Не помешаете мне? Не расскажете никому? — Дима задал сразу несколько вопросов.
— Полагаю, нет, — ответил я. — С трудом представляю, что настолько ценного может встретиться в старых развалинах. Или ты должен найти не что-то, а кого-то?
— Я должен отыскать и вернуть в монастырь сокровище, — тихо произнес китаец.
— Сокровище? — глаза Милы расширились. — Надо же! На это стоит посмотреть. Я — с вами. А мы получим свою долю?
— Нет, — покачал головой Дима. — Там один только камень. Его я должен найти и принести. Но те, кто поможет мне, получат щедрую награду. Так думаю я.
— Камень? — переспросил я. Появились какие-то не очень хорошие предчувствия. — Простой камень?
— Драгоценный.
— И никто больше не знает о его существовании?
Китаец хмыкнул.
— Я бы солгал, если бы попытался уверить вас, что это так. Камень, напротив, всем нужен весьма, и ищут его все с усердьем. Но, надеюсь, пока не нашли и не скоро найдут. Мне поручено камень найти, сохранить и укрыть. Если ж достанется он не тому, кому должен — много горя из этого выйти может.
— Камень заключает в себе сведения о каких-то передовых технологиях?
— Об утраченных знаниях, — ответил китаец.
— А вознаграждение? — проявила неожиданную практичность Мила. — Ты что, предлагаешь нам деньги?
— Нет, — покачал головой молодой монах. — Знания. Умения. Всего этого вы получите вдосталь. Если мы добьемся успеха.
— Нет ничего ценнее знаний, — заявил я. — Летим Дима еще раз осмотрел вертолет в поисках ненужных вещей. Ничего лишнего не нашлось.
— Может быть, оставим собаку здесь? — с надеждой спросил он. — Пес найдет пропитание даже в этих скалах.
Мила стала чернее тучи.
— Думай, что говоришь! Я лучше оставлю здесь тебя.
— Но кроме меня никто не сможет поднять вертолет! И только я знаю, как найти сокровище.
— Только поэтому я согласна терпеть тебя на борту. Это же надо — предложить оставить Беточку! Какая бесчувственность! А еще поэт!
Белый шпиц, почувствовав, что говорят о нем, подбежал и впервые за сегодняшний день тявкнул. На молодого человека.
— Да ладно, будем друзьями, — засмеялся Дима, обращаясь к псу. — К тому же тебя при случае можно съесть.
Мила в негодовании воздела глаза к небу, а китаец расхохотался. Не думаю, что он привык есть собачатину. Особенно если вспомнить, что совсем недавно Дима отказывался от любого мяса.
Двигатель завелся без проблем. Пилоты генерала Муслихиддина отлично следили за вертолетом. Прогрев, тестирование систем, и винтокрылая машина взмыла в воздух. Беточка спрятался за мою ногу, иногда выглядывая в открытый люк. Мила задремала на сиденье стрелка. Если уж заняла это место — чем спать, училась бы целиться из пулемета!
Своим неожиданно агрессивным мыслям я даже удивился. Мы ведь летели не в бой. Пусть даже воины халифа стерегут монастырь — что за беда? Прокрадемся… Не в первый раз.
Помочь Диме Ляну раздобыть его сокровище я уже решил. Вовсе не потому, что мне нужно было что-то от китайца.
Если информация может быть полезна ученым Великого Халифата, вряд ли разумно отдавать ее им. Халифат — конкурент не только Китаю, но и России. У него богатые людские ресурсы, достаточно сырья… Правда, вручать ценную информацию китайцам — еще более скользкий путь. Но ученым Китая доступно большинство технологий, использующихся в России. Да и монастыри в Тибете проводят почти независимую политику, некоторые делают самостоятельные исследования в самых разных областях. Скорее всего Дима работает не на правительство. В противном случае он был бы лучше экипирован и добирался бы в далекую провинцию Бамиан не пешком… Да и одежды монаха — не лучшее прикрытие на землях Халифата.
Скалы под вертолетом становились все выше и неприветливее. Камни, камни, кучи щебня, глубокие Расселины. Опытный горный турист или разведчик со специальными навыками мог здесь пройти, но лететь на вертолете было гораздо приятнее. Дима забирал влево, огибая высокие горы. Мы уже опустились на широту Бамиана, но монастыря, расположенного в скалах, не видели. Он остался по правую руку, за холлами и взгорьем. По левую руку, неподалеку отсюда, лежал Кабул, столица Афганистана.
— Мне сообщили, что раскопки на территории монастыря ведут едва ли не пятьсот техников, — Неожиданно сообщил Дима. — Их охраняют две тысячи солдат. Они вооружены легким стрелковым оружием, пулеметами, зенитными ракетами. Но они не знают, от кого охранять монастырь. И где искать сокровище.
— А ты знаешь? — спросила Мила. — Пятьсот человек… Они, наверное, такой котлован отрыли — дна не видно. Рано или поздно найдут.
— Монастырь в Бамиане — это две тысячи гротов с лестницами, украшенными дивными барельефами. Множество статуй Будды. Две из них, высотой пятьдесят три и тридцать пять метров, известны на весь мир. В конце двадцатого века фанатики расстреляли их из пушек, а потом взорвали. Но статуи снова восстановили. В конце двадцать первого века на них опять покушались террористы. Последний раз их реставрировали около тридцати лет назад. Примерно в то же время в монастыре было спрятано сокровище. Бесценный камень, хранящий знания.
— Камень, хранящий знания? — переспросила Мила. — Что бы это значило? Какая-то мистическая побрякушка?
— Не надо так говорить, — помрачнел китайский монах. — Не оскорбляй святыню, за которую многие люди заплатили своей кровью и жизнью. Девять человек вышли осенью из нашего монастыря. Восемь, те, что пошли более короткой дорогой, пропали. Большая часть — на подходах к Бамиану, когда путь уже был преодолен. Остался лишь я. И я подготовлен хуже всех, у меня мало выдержки и совсем мало опыта. Но я должен выполнить свою миссию. Иначе в Халифате появятся чудовища, которые заставят вздрогнуть весь мир.
Я не стал ничего спрашивать у китайца. Только стал, вспоминал, сопоставлял исторические события. Что особенно яркого произошло тридцать лет назад? Китайскими властями был разгромлен монастырь в Нетонге, неподалеку от Лхасы. Его практически сровняли с землей ковровыми бомбардировками. Китайцы не жалели фугасов, стремясь разрушить все подземелья монастыря, не оставить от него даже фундамента. Россия и Индия заявили протест, но он запоздал — операция была проведена молниеносно.
В монастыре Нетонга работали над совершенствованием человеческого тела. Возможно, ученые и монахи вплотную приблизились к созданию новых генных технологий? На что были способны созданные или преобразованные в Нетонге организмы? Я не знал. Да и была ли эта информация доступна хоть кому-то, кроме погибших монахов и высших чинов китайских служб безопасности, принявших решение о бомбардировках?
Нежелание властей Китая и Японии совершенствовать передовые генные технологии, коренным образом модифицировать организм человека общеизвестно. Хотя религии этих стран всегда делали ставку на человека и его возможности, правительства решили пойти по пути развития техники. А монастыри — государства в государстве — на свой страх и риск проводили самостоятельные исследования.
Ученые Нетонга явно достигли многого, если с ними расправились в одну ночь, выслав бомбить монастырь три эскадрильи тяжелых бомбардировщиков, и то после того, как монастырь подвергся удару нескольких десятков ракет средней дальности. Наверное, открытие монахов в самом деле могло изменить мир. Или хотя бы Китай. Который к тому времени не был готов меняться… Да и стоило ли изменять его? Вряд ли правительство Китая решилось на силовую операцию без крайней нужды.
— Настало время обрести знание вновь! Но, боюсь, нашим сокровищем завладеют чужаки из Халифата. Создатели мерзких оборотней, демонов в людском обличье, — закончил Дима.
— Каждый живет как может, — заметил я. — Кому-то не по душе генные технологии, кому-то — межзвездные перелеты. Сам-то ты из какого монастыря? Сколько летим вместе, а мы еще не знаем.
— Мой монастырь расположен неподалеку от озера Теринам, рядом с поселением Мендонг-Гомпа, в тени хребта Алинг-Гангри.
— В Тибете? — на всякий случай уточнил я. Догадаться легко, но можно и ошибиться. Тибет небезграничен. Рядом — Памир, Алтай… Монастыри есть и там.
— Да, на Крыше мира, — ответил китаец. — На юге лежат хребты Кайлас и Ньенчен-Тангла, отделяющие Китай от Непала.
— Далеко от Нетонга? — осведомился я. Дима вздрогнул.
— Значит, ты в курсе событий? Тебя послали в Афганистан не случайно? Но что за интерес в наших знаниях для России?
— Могу только подозревать, что ты ищешь. И миссия моя никак не связана с твоими поисками, — ободряюще улыбнулся я, хотя сидящий вполоборота Дима вряд ли мог это видеть. — Достаточно было вспомнить, что произошло тридцать лет назад. Знать историю полезно почти всегда.
— От Мендонг-Гомпа до Нетонга километров шестьсот-семьсот. По прямой, — сообщил китаец. — Контакты между монастырями были редки. Именно поэтому наш монастырь уцелел.
— Вы говорите о каких-то зловещих вещах, — прошептала Мила.
— Зловещей не бывает, — кивнул я. — И кто сыграл в истории минувших дней более зловещую роль — правители или монахи, узнать сейчас трудно.
— Монахи стремились только к знаниям, — заявил Дима.
— А правители — к стабильности. Не думай, что я их оправдываю… Просто пытаюсь понять.
На приборной панели вертолета вспыхнула красная лампочка.
— Топливо подходит к концу, — объявил Дима, резко поворачивая вертолет вправо. — Спирта осталось максимум на пятнадцать минут полета.
— А если он закончится в воздухе? — испуганно ахнула девушка.
— Тогда мы упадем, — утешил ее пилот. — Но я постараюсь не доводить дело до крайности и посажу вертолет заранее. Пусть лучше литр-другой топлива останется в баке. На радость местным пьянчугам, которые найдут вертолет.
Мы перевалили через гору, за которой открылась глубокая долина. И с нашей, и с противоположной стороны ее ограждали высокие скалы со множеством древних и новых построек. Под большим холмом, изрытого ходами, раскинулся огромный палаточный лагерь. В самом холме была выдолблена ниша, в которой возвышалась одна из огромных статуй, известнЬ1х на весь мир. Рядом с ней работали несколько ярко-оранжевых и желтых машин. К безоблачному синему небу поднимались столбы белой пыли. Вокруг лагеря поднимались сторожевые вышки, тянулись ряды ограждений из колючей проволоки.
Стоящий муравейник. Люди выглядели отсюда, как снующие между палаток черные точки, не очень крупные жуки.
— Занг-Каль, — вздохнул Дима, кивнув на огромную статую. — Во что же они превратили нашу святыню?
— По крайней мере, они не взрывают статуи, — заметил я.
— Они не могут этого сделать, не повредив то, что ищут. Сейчас техники пробивают в скалах и статуях дыры, используя ультразвук. Пытаются найти то, что спрятано не для них. Пусть ищут…
— Пусть, — согласилась Мила. — А что это за мужчина на скале? Он тоже ищет, сторожит или просто лазает по горам? Самодеятельный альпинист?
Я посмотрел на скопление скал, в сторону которых кивнула девушка. Мила была слишком воспитана, чтобы ткнуть в таинственного неизвестного пальцем. Поэтому я заметил его не сразу.
Мужчина в облегающем черном костюме сидел на гребне скалы, забраться куда можно было только со спецснаряжением. Только никакого снаряжения у него не было. Так же, как не было поклажи, бороды и волос на голове. Радовало, что и оружия он не имел. Загорелая лысина «альпиниста» слегка поблескивала на солнце. Взгляд был устремлен к нашему вертолету.
— Сажай машину! — приказал я Диме, доставая из-за спины помповое ружье. — Быстро вниз!
— Рано. Долго добираться до лагеря. Нас еще не засекли.
На приборной панели замигала оранжевая лампочка. Мигание сопровождалось неприятным резким сигналом.
— Хотя нет, я рано обрадовался… Вертолет обнаружен чужим радаром, — пояснил Дима. — Действительно, надо садиться. Протянуть бы по этому ущелью пару километров. Радар сюда не достанет…
— Посадка! Срочная посадка! — закричал я. — Ты, не понял: радар — ерунда! Там, на скале, магисик! — Дима побледнел и повернул штурвал. Я высунулся в окно и выстрелил в магисика из помпового ружья. Тот даже бровью не повел. Впрочем, бровей у него тоже не было. Далеко. Ружье — не снайперская винтовка, оно предназначено для поражения близких целей. Крупная дробь ударила в камни метров на десять ниже, чем сидел страж.
— Кто такой магисик? — поинтересовалась Мила, пока я передергивал затвор.
— Сын демона, — сквозь зубы отозвался Дима.
— Сын человека. Но сам — не человек, — уточнил я. — И, главное, пока неизвестно, что умеет именно этот магисик. Летать? Ловить зубами пули? Испепелять взглядом? Плеваться ядом? Видеть сквозь стены? Слышать за десятки километров? Усилием воли глушить двигатели автомобилей и вертолетов? Все вместе? Или ничего из перечисленного?
— Разве такое возможно? — недоверчиво спросила Мила.
— Конечно. Возможно и реализуемо. И имеет под собой строгую научную базу. Магисик заметил наш вертолет. Он будет атаковать. На земле у вас есть шансы. В воздухе — мало.
— У нас? — переспросил Дима. — У нас с Милой? А у тебя?
— Со мной ему не совладать.
— Ты так в этом уверен?
— Должен же я быть уверен хоть в чем-то. Хотя может случиться всякое…
Вертолет резко пошел на снижение. Дима буквально «нырнул» в расщелину. Магисик исчез из поля зрения, но легче на душе у меня от этого не стало. Мы не видим его, но он вполне может слышать, чувствовать, или как-то по-иному ощущать нас.
— Зачем ты стрелял в него? — спросил китаец.
— Любой магисик — заклятый враг, — выдал я давно усвоенную аксиому. — Магисики — не люди. Надеяться просто пролететь мимо не стоит. А выстрел мог спровоцировать его на поспешные действия.
— Ты считаешь, что любого магисика нужно уничтожить?
— Нет. Но я твердо знаю другое — любой магисик будет уничтожать людей, как только появится такая возможность. Поэтому лучше упредить его действия.
Мила поежилась. Бедная девушка начинала понимать, в какой переплет она попала. Дима сосредоточился на управлении вертолетом. Сейчас мы мчались над крупными камнями, посадить на которые вертолет нельзя. А ровной площадки никак не находилось.
— Вы можете спрыгнуть, — предложил Дима. — . А я попытаюсь подлететь ближе к монастырю. И отвлечь внимание на себя.
— Заодно избавиться от нас, — добавил я. — Не беспокойся — я помогаю тебе. А девушка нам не помешает.
— Как знаешь, — выдохнул Дима, втискивая вертолет между двумя скалами.
Колеса коснулись земли, подвешенный под дном пулемет задел за камни. Раздался скрежет, вертолет вздрогнул и застыл. Китаец заглушил двигатель.
— Что теперь? — спросил он. — Уходим от места посадки?
— Да. Но не торопясь, внимательно глядя по сторонам. Нам нужно разобраться с магисиком. Потом можно будет пробираться к монастырю.
Мы выбрались из вертолета. Беточка выпрыгнул дедом за Милой и принялся обнюхивать камни.
— Поводка у тебя нет? — поинтересовался Дима. — Убежит он, выдаст нас…
— Поводок есть, — призналась Мила. — Но Альберт не любит ходить с поводком.
Я прихватил из вертолета помповое ружье и свой маленький рюкзак, Дима не взял ничего, кроме рюкзачка. Сумка в руках девушки мне совсем не нравилась. Но как знать, может быть, в ней находится что-то ценное? Пусть пока тащит. Все равно драться девушка не будет. А когда придет время убегать, выбросит сумку сама.
Мы отошли от вертолета на десять метров, на двадцать, на тридцать… Вот и поворот ущелья. Машина скрылась из вида. Магисик не появлялся. Я пытался вслушаться в эфир, но удавалось это с трудом. Уловить след магисика не так просто…
Скрежещущий голос раздался над ущельем неожиданно.
— Отвечать, кто такие, куда идете, — словно заводная кукла, произнесла повисшая на скале фигура в черном. Магисик говорил по-русски. К счастью, это был тот же самый субъект, что засек наш вертолет, стало быть, других поблизости, возможно, и нет.
Не раздумывая, я вскинул ружье и выстрелил. Но магисика уже не было в том месте, куда я стрелял. Он исчез, а прямо позади меня, словно из воздуха, материализовалось массивное тело. Хлопок воздуха, оказавшегося лишним в объеме, занятом телом магисика после материализации. И еще один хлопок, со скалы, когда, где воздух устремился во внезапно опустевший объем.
Телепортироваться я не умел. Наши опыты с тунельно-энтропийным полем пока не давали Надежных положительных результатов. А вот в Халифате да и в Китае ученые достигли успеха. Как бы то ни было, встреченный нами магисик телепортировался, пусть недалеко, в пределах видимости, но телепортация была полноценной и не оставляла сомнений в способностях нашего врага.
Я попытался повернуться, чтобы встретить противника лицом к лицу. Но, как ни быстро я двигался, было ясно: не успеть. Не для того магисик оказался у меня за спиной, чтобы позволить мне противостоять его нападению.
Никаких лишних движений, никаких щелчков зубами. Клыки магисика впились мне в плечо. В кровь хлынул яд. Он распространялся по телу очень быстро и оказывал нервно-паралитическое действие. Правая рука отказала сразу — нервы и мышцы были парализованы непосредственным воздействием яда на клетки. Я не мог воспользоваться ружьем, не мог двинуть рукой.
Ружье выпало из ослабевших пальцев. До земли — сантиметров восемьдесят, дробовик будет лететь четыре десятых секунды. Прежде чем раздастся удар о камни, я должен расправиться с магисиком или хотя бы восстановить свою боеспособность. Иначе победу одержит он — ведь я не успею справиться с ядом. С каждой секундой я буду слабеть, а он — оставаться сильным.
Усилием воли я остановил сердце. Продвижение яда замедлилось, но не прекратилось. Хорошо продуманная формула — яд сам проникал в капилляры, блокировал нервы и продолжал распространение по организму.
Правая рука — мне не помощница. Я отвлекся от сторонних рассуждений, забыл о магисике, о своих униках и взял под контроль каждую клеточку тела вокруг раны. Локализовал яд. Поставил блокаду, используя не затронутые действием яда мускулы. Но что дальше? Яд нужно удалить из организма. Я не смогу жить с «выключенным» сердцем больше минуты. Особенно при таких нагрузках…
Но не только мускулы могут производить движение в теле. Я закупорил одни кровеносные сосуды, широко открыл другие. Яд словно бы сам собой потек вниз, к кисти. Удар сердца. Весь яд из раны — в правой руке.
Грянул о камни дробовик. Я повернул голову. Магисик подступал к Диме.
— Попался, монашек? — осведомился он все тем же скрипучим, лишенным выражения голосом. — Я перекусил хребет трем твоим товарищам. Ты будешь четвертым. А потом я закушу вашей девочкой…
Мила взмахнула сумкой, намереваясь огреть магисика по голове. Но тот не собирался тратить время на поединок с девушкой. Сделал шаг в сторону и устремился к китайцу. Сумка еще опускалась, а руки Димы взметнулись навстречу противнику. Но и магисик был очень быстр. Быстрее молодого монаха. Удар, блок, еще удар…
На запястье магисика вырос шип, которым он оцарапал кожу юноши.
— Прощай, мой герой! — оскалился модифицированный из человеческого организма монстр. — Теперь — девочка. И зачем они взяли тебя с собой, моя Радость? Не иначе, для утехи мне!
Я падал вперед. Словно потеряв равновесие. А левая рука поднималась. Короткий, всесокрушающий удар под ребра магисика. Пальцы вошли в тело, вспаивая внутренности. Я намеревался пробить печень врага. С большим удовольствием я разбил бы ему голову, но до головы сложнее достать. Далеко. Да и Голова может оказаться крепче, чем я рассчитывал. умение телепортироваться — раз, ядовитая слюна — Два Почему бы не череп из титана — три? Недаром он не боялся выстрелов…
Магисик завыл. Громко. Давясь своим воплем. Он потерял контроль над собой. Хотя бы на несколько секунд. Теперь у меня была возможность заняться своим телом.
Забыв о противнике и о валящемся на камни Диме — ничего страшного с ним не случится, надеюсь, — я ногтями вспорол вены на правой руке чуть ниже локтя. Из раны хлынула черная, с зеленцой, кровь. Какая все-таки дрянь этот яд!
Мила, заметившая, что магисик ранен и падает на землю, поспешила ко мне. Наверное, сейчас попытается остановить кровь. Глупышка! Иногда кровопускание способно излечить человека. Это знали даже античные врачи…
Я отмахнулся от Милы, грубо оттолкнув ее на камни. Удивленно тявкнул Беточка. Ничего, дружок, иногда не до вежливости.
Нужно убедиться, что в крови не осталось яда. Нет, практически не осталось. Правда, и крови стало гораздо меньше. Плохо, очень плохо. Но что поделаешь? Я восстановил кровообращение и повернулся к врагу. Магисик согнулся в три погибели и скулил. Стремился справиться с болью, собрать в кулак волю и телепортироваться отсюда куда-нибудь подальше. 0Н не привык к бою с противником, который чего-то стоил. Даже преимущество в виде ядовитых клыков его сейчас не радовало. Магисику нужна была еще и внезапность. Но для того чтобы скачком переместиться в пространстве, так же, как и для того чтобы летать, необходимо контролировать каждую клеточку тела. Сейчас магисик не был способен на это.
Я взмахнул левой рукой и нанес магисику рубящий удар по шее. Сзади. Какие честные поединки могут быть в смертельной борьбе с нечистью? Настоящего врага нужно добивать всеми средствами и любыми способами.
Магисик рухнул на камни лицом, прокусил себе губы и щеки, дернулся и затих. С ним покончено. Повреждения, не совместимые с жизнью, плюс отравление собственным нервно-паралитическим ядом, при передозировке которого не только наступает паралич, но и останавливается сердце. Опасно носить в себе столько яда, парень…
Интересно, как он ухитрялся телепортироваться вместе с одеждой? Наверное, создаваемое клетками туннельное поле распространяется на небольшой участок вне объекта. Именно поэтому его одежда такая тонкая и облегающая. Поэтому же у него нет волос и бровей. Все это магисик потерял при первой телепортации. Кости ему, наверное, модифицировали…
Ладно, мои наблюдения за этой тварью пригодятся специалистам в Москве. Или не пригодятся. Потому что не любая модификация организма оставляет человека человеком. А нелюдей мы плодить не собираемся.
Сейчас не до высокой науки. Нужно помочь друзьям, Уйти от погони воинов Халифата. Мы справились с магисиком, но радар засек вертолет. И если лагерь Археологов» сторожат не дилетанты, они пришлют сюда разведывательную группу. Воины халифа обнаружат вертолет, найдут поверженного магисика и начнут нас искать так, что скрыться будет невозможно. Именно поэтому к тому времени мы должны убраться отсюда. Захватить «сокровище», которое ищет Дима и уйти.
Китаец валялся на камнях, не подавая признаков жизни. Мила сидела, не делая попыток встать. Наверное, я сильно ударил ее, когда оттолкнул от себя, девушка тяжело дышала. Белый шпиц прижался к ней испуганно озираясь по сторонам. Естественно, он не лаял. Похоже, наша команда полностью деморализована.
Кровь из раны, которую я нанес себе сам, остановилась. Но удалить ее пришлось слишком много. Из-за потери крови я испытывал легкий дискомфорт. Обычный человек назвал бы это слабостью. Я чувствовал, что любой мысленный приказ телу будет выполняться медленнее — из-за отсутствия нужного количества энергии. Пожалуй, взлететь я не смогу. К счастью, сейчас мне этого и не надо.
— Вставай, Мила! — предложил я.
— Зачем ты меня ударил? — дрожащим голосом спросила девушка. — Решил, что я враг?
— Нет. Я тебя не бил. Толкнул. Ты мешала мне покончить с магисиком.
— Это повод для того, чтобы ударить девушку? Вот она, женская логика! Малейшая ошибка, и все мы попали бы во власть этого ужасного существа. Что произошло бы дальше, можно только догадываться. Но девушке обидно, что я не мягко отстранил ее, сделав перед этим несколько реверансов, а просто отшвырнул в сторону. Так уж она воспитана.
— Прости меня, Мила! — попросил я, протягивая девушке руку. — С кем не бывает?
Спорить с женщиной — бессмысленное занятие. Гораздо лучше сразу извиниться — даже если она не права.
— Ты спас нас, — тут же проявила чувство благодарности Мила. — И ты ранен. Нужно забинтовать руку.
— Пока не нужно. Займемся Димой.
— Что с ним? Магисик свернул ему шею?
— Укусил. У него на клыках нервно-паралитическое вещество.
— и что теперь? Он парализован?
— Да. Полагаю, паралич — явление временное. Но мы не можем ждать.
В моем рюкзаке имелась аптечка. Шприц с нейтрализатором, шприц с восстановителем, шприц с адреналином… Восстановитель Диме не поможет — он только для меня. Нейтрализатор помочь может, но его применение приведет к серьезной встряске организма юноши. После применения нейтрализатора скорее всего придется колоть адреналин. Прямо в сердце.
Что ж, если китайцу не устроить встряску сейчас, встряску нам устроят в ближайшее время воины халифа. Дима хвастался, что знает здешний монастырь? Действительно, глупо было идти в такую даль за кладом и не изучить план местности. А нам нужен проводник. Нести молодого человека я мог. Только куда? Главное — привести его в сознание…
Размышления мои прервал гул самолетных винтов. Небольшой серо-синий самолет-разведчик прошел над нами. Не знаю, засек ли пилот людей — мы не прятались, укрытием была только тень ущелья, и застить нас с воздуха было довольно просто — а вот вертолет разведчик увидел наверняка. Каждому ясно, что мы рядом с вертолетом.
Времени для раздумий не осталось. Взяв шприц с нейтрализатором, я вколол его содержимое в вену китайца. Нейтрализатор действует быстро. Он сделан на основе генетически модифицированной человеческой крови. Активность универсальных лейкоцитов нейтрализатора — сверхвысокая. Минута — и чужеродные примеси в крови будут расщеплены и выведены из организма.
— Отвернись, — приказал я Миле. — Тебе не нужно на это смотреть, если ты не медсестра.
— Я могла бы помочь, — начала Мила, но увидев что я снимаю с китайца брюки, отвернулась. Нет, медицинскую подготовку она явно не проходила.
Дима дернулся, лицо его исказилось. Более сильное мочегонное, чем нейтрализатор, трудно представить. Часто он работает и как слабительное. А брюки у Димы только одни…
Китаец дернулся несколько раз, лязгнул зубами. Ощущения — не из приятных. Сам я пару раз использовал нейтрализатор — когда недосуг было справляться с отравлением организма своими силами. Как уже говорилось, боль я воспринимаю структурировано, и ощущение от применения нейтрализатора воспринял так, как если бы мне в кровь залили крутого кипятка. Полагаю, для человека с обычным болевым порогом ощущения непереносимые. К счастью, Дима был без сознания.
Судороги продолжались с минуту. Потом парень открыл глаза и попытался вырвать. Но диета вчерашнего дня не способствовала этому процессу, а всю воду Дима потерял и так. Тонкая струйка черной жидкости сползла изо рта, китаец дернулся и затих. Совсем затих.
Я постоянно контролировал пульс молодого человека и сразу ощутил, что у него остановилось сердце Укол адреналина — тоже ощущение не из приятны* после таких встрясок. Дима опять дернулся и открыл глаза. На меня он смотрел с неземной тоской.
— Приходи в себя. Нет времени расслабляться, — приказал я.
— Да, — прохрипел Дима. — Пытаюсь. Но знал бы как мне паршиво. Языком с трудом ворочаю.
Способность ворочать языком после такого воздействия на организм — уже большой плюс. Не каждой сможет. Китаец был очень хорошо тренирован.
В небе послышался низкий, густой гул. Это уже не самолет-разведчик. Бомбардировщик?
Нет, когда самолет на низкой высоте прошел над нами, от него отделились крупные черные точки. Но не бомбы — десантники. Прыгали они с малой высоты, белые купола парашютов раскрывались в самый последний момент.
— Через несколько секунд они приземлятся возле вертолета. Через пару минут будут здесь, — объяснил я Диме. — Нужно уходить. Куда?
— Вперед, по ущелью, — выдавил из себя молодой человек.
Одевать китайца было некогда, но не тащить же его голым? Я поспешно натянул на Диму широкие штаны, взвалил его на плечо. Ружье поднимать не стал. Против нескольких автоматов помповый дробовик — не оружие.
— Бежим! — приказал я Миле.
Девушка, заметившая десантников, не на шутку взволновалась.
— Они будут нас ловить?
— Ловить и убивать, — уточнил я. — Скорее! Девушка бежала впереди. Собака — следом за ней.
Мы спешили за собакой. Диму я перекинул через плечо. Подозреваю, что поза его была не очень удобной, но сейчас не до подобных тонкостей.
Сзади в ущелье послышались прерывистые команды, отклики. Ударила автоматная очередь. В кого-то они стреляют? Не иначе, в убитого магисика. Не нашли. Точнее, стреляли они поверх него — чтобы не встал. Нет, он уже не встанет. А вы, ребята, подумайте — стоит ли так спешить, если один из ваших сам сильных бойцов выведен из строя. И горы вражеских трупов рядом с ним нет…
Скалы вокруг ущелья стали ниже. Я опустил Дим на камни, в несколько прыжков выбрался на холм г которого можно было оглядеться.
Десантники миновали вертолет и двигались за нами. С другой стороны, немного дальше по ущелью, навстречу нам шли еще нескольких солдат с автоматами. Нас зажали. Вокруг летал синий самолет-разведчик. Со стороны лагеря поднимался вертолет.
Когда я вернулся к своим, Дима самостоятельно сел на камни. Встать у него сил пока не было, но состояние юноши определенно улучшалось.
— Здесь есть подземные ходы? Пещеры? Потайные лазы? — спросил я Диму.
— Дальше, — отрывисто ответил он. — Километра полтора по ущелью. Там, где начинаются гроты. В них есть потайные пустоты, скрытые переходы. Я намеревался воспользоваться ими.
— От монастыря мы отрезаны. Впереди — солдаты.
— Значит, нам конец, — склонил голову Дима. — От меня они не добьются, где спрятано сокровище. А вы сами не знаете этого. Может быть, в Мендонг-Гомпа успеют подготовить еще одного гонца… Камень запрятан надежно…
Ну нет, сдаваться так быстро я не собирался. Если бы не Мила и не Дима, десяток-другой солдат с автоматическим оружием вряд ли меня испугали бы. Неприятно, но преодолимо. Сковывали руки спутники. А медлить было нельзя — в любой момент сюда могли подоспеть другие магисики, чтобы поквитаться за своего убитого товарища. Да и люди имели возможность подтянуть силы: автомобили с крупнокалиберным и лучевым оружием, бронетехнику… Это уже хуже.
— Жаль, мой уус не работает, — тихо сказала Мила — Можно было бы вызвать подмогу…
— Подмогу? — переспросил я. — Здесь, около этого монастыря, одно из немногих мест, куда подмогу вызывать нельзя. Любые действия нашей армии тут чреваты серьезными международными конфликтами. Да и солдаты могут погибнуть ни за что. Постараемся справиться с ситуацией сами.
— Как? — прохрипел Дима.
— Мне надо подумать.
Я прикрыл глаза, вслушиваясь в мерный гул моторов, в топот бегущих по ущелью солдат. Вслушался в скалы, постарался представить себе их внутреннюю структуру. Может быть, среди камней найдутся потайные ниши? Скрытые убежища? В здешнем каменном хаосе легко затеряться…
Нет, вокруг нас скалы стояли ровной плотной стеной. А вот немного дальше солдат, преграждавших нам подходы к Бамиану, под землей тянулся длинный узкий ход. Выходит ли он на поверхность? Отсюда не разобрать… Но если есть ход, не зря же его проложили? А если ход естественного происхождения, он проделан водой. И тогда попасть в него можно наверняка. Ведь вода должна проходить насквозь…
— Идите за мной. Медленно, — приказал я. — впереди есть убежище.
— Дима не сможет, — заявила Мила.
— Он обопрется на тебя. Мне надо решить некоторые вопросы. Постарайся, чтобы собака не отходила от вас, если не хочешь, чтобы ее застрелили.
— Беточка не отойдет от меня, — пообещала Мила — И Диму я потащу…
Китаец, скрипнув зубами, поднялся на ноги его шатало.
— Молодец, — подбодрил его я. — Шагайте, чтобы вас не догнали десантники, идущие от вертолета. Он рядом.
— Но я не знаю ни о каких убежищах и тайниках поблизости, — заявил Дима. — Хотя неплохо изучил карты монастыря…
— Все на карту не нанесешь, — ответил я. — Нам некогда. Вперед. Мила, может быть, ты бросишь сумку?
Девушка покачала головой, беря Диму под руку. Нет, тут вам не прогулка, молодые люди… Китайцу было бы лучше ухватиться за ее шею. Ну да разберутся. Пройдут метров десять, поймут, как лучше двигаться.
Я побежал вперед. Итак, четыре автоматчика. Идут косой цепью. Каждый прикрывает другого. Контролируют скалы над ущельем.
Какую тактику избрать? Затаиться вроде бы негде. Зайти сзади — вряд ли удастся…
До десантников осталось сорок метров. Тридцать. Сейчас они покажутся из-за крупного камня, перегородившего ущелье…
Я провел правой рукой по лицу. Хотя рана на руке закрылась, кровь, оставшаяся на коже, еще не успела полностью свернуться. А вытирать руку до сих пор было некогда, да и незачем. Лицо окрасилось в алый цвет. Особенно густо я смазал кожу вокруг рта, имитируя внутреннее кровотечение.
Теперь осталось упасть на землю, лицом вверх, неловко подвернуть под себя ногу, уставиться открытыми глазами в небо. Изобразить остекленевший взгляд конечно, не проще, чем смотреть через полуопущенные ресницы. Но видно с открытыми глазами дальше да и иллюзия убитого, а не раненого человека гораздо более полная. Раненые, как правило, не лежат с отбытыми немигающими глазами. А мертвецы редко их закрывают. И, понятное дело, мертвец никому не угрожает.
Солнце пекло. Голые камни быстро нагревались. Если бы не воздух, можно было бы представить, что ты на пляже, недалеко от моря. Но воздух был чужим. Пахло здесь по-другому. Горькими травами, сухой пылью. Немного — порохом и железом. Пахло войной.
Не прошло и десяти секунд, как на тропе появился первый автоматчик. Полевая форма, в руках — «Калашников»… Нет, это не десант. Солдаты охранения, которых сняли с поста и погнали вперед. Уже лучше. С бойцами элитных подразделений справиться сложнее.
Солдат заметил меня. Дождался, когда из-за камня появился второй автоматчик. Указал на меня, потом махнул рукой вперед. Собирается проверить, нет ли кого-то поблизости. Правильная тактика.
Первый солдат прошел мимо, даже не остановившись. Внимательно глядел по сторонам, на вершины скал. Не забывал проверять дорогу перед собой. Не поставил ли враг «растяжку», не копался ли в земле, устанавливая противопехотную мину?
Второй автоматчик осторожно приблизился, аккуратно тронул меня носком сапога. Пора! «Неловко» подвернутая нога превратилась в толчковую. Я легко ворвался от земли, вырвал из рук молодого солдата автомат. Нельзя никого убивать. Эти люди не виноваты в том, что встали на моем пути.
Ударом приклада я оглушил парня, оттолкнул его в борону, оглядываться не стоит. Разведчик группы повернет назад не сразу. Важнее нейтрализовать третьего солдата, прикрывающего спину идущего впереди
Еще не зная, кто идет следом за разоруженным мной автоматчиком, я рванулся вперед. И встретился глазами с еще одним молодым солдатом, держащим в руке импульсную винтовку. Раструб излучателя направлен в мою сторону. Я «нырнул», стараясь прижаться к камням.
У парня была неплохая реакция. Поспешно, не целясь, он выстрелил. Пучок излучения пришелся в большой камень по левую руку от меня. На пятачке сантиметров в тридцать диаметром камень стал мягким и потек. По воздуху пошли волны жара.
Коснувшись руками земли, я вновь принял вертикальное положение, бросился к солдату. Молодой воин не терялся. Ствол винтовки смотрел прямо мне в лицо. Прямого попадания импульса не выдержит никто. Даже если импульс попадет в тело. Попадание в голову — верная смерть.
Солдатик крепко сжал зубы, одним усилием воли унял дрожь в руках и нажал на спусковой крючок винтовки еще раз. Со временем из него выйдет хороший воин. События текли для меня медленно, позволяя уловить малейшие нюансы.
Спусковой крючок нажат, я еще жив. А поток излучения идет со скоростью света. Значит, выстрела не было? Конечно. Ведь это импульсная винтовка. Не автомат. Требуется время для охлаждения зеркала, накачки очередной порции энергии…
Я ударил солдата в шею. Не до церемоний. Вылечат.
Винтовка мне не нужна. Слишком мощное оружие. С ним на танки ходить. А воевать с танковыми частями я не собирался.
Что со следующим солдатом? Его еще не было видно из-за камня. Отстал. Прикрывает тылы. Пока в дозревает, что его товарищи попали в засаду. Хорошо, что импульсная винтовка стреляет почти бесшумно!
Схватив круглый камень, я поднялся на возвышение. Увидел замыкающего маленького отряда, швырнул камень в него. В правое плечо, чтобы не мог выстрелить. С болезненным криком солдат упал.
Что же они все такие молодые? Еще бы детей в армию набрали. Нет, это — не десантники-головорезы. Десантник мог бы и не промахнуться из винтовки. По крайней мере, после первого выстрела вспомнил бы, что у него имеется в наличии другое оружие. Например, нож за голенищем сапога или пистолет за поясом.
Я резко развернулся. Сейчас оставшийся невредимым разведчик встретит Милу и Диму. Стрелять сразу он, пожалуй, не станет. Мои друзья безоружны. Но кто знает, что творится в его голове?
Стоило поспешить назад.
Впереди раздалась короткая очередь. Крик на незнакомом мне языке, скорее всего фарси. Дурень! Команды следует подавать на международном языке, чтобы противник тебя понял. И никогда не нужно палить в воздух просто так.
Автоматчик очень обрадовался, что нашел виновников переполоха. Он даже не обернулся на мои шаги. Просто стоял и разглядывал Милу, к плечу которой привалился китаец. Девушка в самом деле была хороша. Только нам совсем некогда. Поглазел — и будет.
Я осторожно пережал солдату сонную артерию. он даже не заметил, что кто-то приблизился к нему с3аАи. Впрочем, мало бы кто заметил…
Подбежав к своим, я схватил Диму под другую руку.
— Пошли быстрее!
— Хорошо, — выдохнула Мила. — Думала, тебя поймали. Или ты убежал…
— Никуда я от вас не денусь. Еще метров двести — и мы в относительной безопасности.
На ходу я продолжал сканировать местность, да несомненно, впереди — узкий тоннель. Он спрятан за камнем. Не просто спрятан — очень хорошо спрятан… Там есть возможность укрыться по-настоящему,
Первый солдат, второй… Третий, с поврежденным плечом… Он не попытался взять в руки оружие — только закрыл лицо руками. Совсем еще мальчишка.
— Лежи тихо! Мы уже улетаем! — сообщил я ему. Куда улетаем? Как? Неважно. Главное, чтобы при допросе он повторил мои слова. Мы улетели как можно дальше отсюда. Пусть хотя бы такая версия усыпит бдительность охранников монастыря.
Мила спотыкалась. Сумка колотила ее по ногам, Беточка тихо поскуливал, не отставая от людей ни на шаг. Дима обессилено висел у нас на плечах. Хорошо, что веса в китайце — от силы пятьдесят килограммов. Мускулов много, кости легкие, жира почти нет, Что тоже не совсем хорошо. Организм должен иметь внутренние резервы. И не только на клеточном уровне…
Поймав себя на том, что думаю слишком уж «структурно», представляя внутреннее строение молодого китайца как механизм, одернул себя. Дима — человек. И Мила — человек. Не стоит забывать об этом. Иногда они не способны использовать все резерв своего организма, а иногда, напротив, в состоянии делать больше, чем возможно. За счет совершенно иных резервов.
Камень, закрывающий вход в тоннель, я едва пропустил. Слишком незаметно он выглядел. Точнее камень был виден очень хорошо, но я слабо представлял, как за ним может что-то скрываться. И тем не менее «вслушавшись в землю», я понял, что вход — здесь.
— К стене, — тихо сказал я Миле.
— Опять солдаты? — вздрогнула она.
— Хуже. Нам надо прятаться. Ощущения будут не из приятных. Но сдаваться врагу теперь нельзя.
Действительно, если прежде можно было рассчитывать на какую-то гуманность или соблюдение норм международного права, то после расправы над магисиком хорошего отношения ждать не приходится. К ответу притянут всех. Если не официальные власти — то орден магисиков Халифата. А они — не люди. Поэтому их так ненавидят даже те, на кого магисики работают.
Оставив Диму на попечение девушки, я скользнул под камень. Небольшое пустое пространство. Кажется, будто ниша не имеет никаких секретов и осмотреть ее очень легко. Только когда залезешь внутрь и поднимешь голову вверх, виден узкий зев прохода, из которого еле слышно тянет воздухом. Значит, проход имеет не только вход, но и выход. Только какого размера второй выход? Протиснусь ли туда я или это под силу только змее?
— Я иду первым, Дима — следом, ты замыкаешь, — предложил я девушке.
— А Беточка?
— Беточка полезет за тобой. Если ты не хочешь Постоянно упираться в его хвост. К тому же, когда собака взбесится и бросится обратно, ты будешь на ее пути. Пусть уж лучше вернется сама.
— Беточка меня не покинет!
— Посмотрим…
Я влез в пологий проход, втянул за собой Диму. Китаец вздохнул:
— Ползком я смогу передвигаться. Если подъем и будет слишком крутым.
Пока что тесная каменная нора уходила вперед полого. Она была узкой, но не слишком. Развернуться здесь вряд ли удастся, но продвигаться вперед пока легко.
Преодолев метра три, я почувствовал, что в туннель влезла Мила. По характерному поскуливанию и шуршащим звукам можно было определить, что в одной руке она держит собаку и сумку. Как только пес оказался в проходе, он начал действовать самостоятельно. Полез за девушкой, нисколько не возмущаясь, — будто ползать по крысиным норам вошло у него в привычку.
— Бросила бы ты поклажу, — предложил я девушке, не оборачиваясь. Слышимость в узком лазе была хорошая. — В этом тоннеле сумку не найдут. А если найдут тоннель, то и нас рано или поздно достанут.
— Нет. Мне не тяжело, — ответила Мила. — Вещи нам еще пригодятся. Ты лучше скажи, кто проделал такую нору?
— Вода. Монахи, — ответил я. — Не знаю точно. Поспешим. Полагаю, нас не слышно снаружи, но лучше продвинуться дальше. На случай непредвиденных обстоятельств.
Не знаю, как Миле и китайцу, а мне в узкой каменной норе было неуютно. Легкая клаустрофобия преследовала меня еще до того, как я стал магистром. А после преобразования тела она перешла в разряд пассивных страхов. Я не боялся замкнутых пространств, не испытывал ужаса перед толщей земли над гол вой — но мне было неуютно в узких норах. Рассудком понимая всю нелепость подобных чувств, я, в отличии от магисиков, все же оставался человеком. И некоторые особенности человеческой психики у меня присутствовали.
Мы продвигались вперед, а ход становился все уже, каменные стены сближались. Теперь, преодолев метров пятьдесят от входа, я касался плечами одновременно правой и левой стены. Да и голову поднять особо не получалось.
— А если выхода нет? — осторожно спросила Мила. Голос ее дрожал.
— Тогда мы отсидимся здесь и выйдем спустя пару дней.
— Я не просижу в этом каменном гробу и суток. Мне страшно, — прошептала девушка.
— Просидишь. Резервы человеческого организма велики.
Ответил и еще сильнее ощутил голод. Я потерял слишком много крови, слишком много энергии. Жировые запасы стремительно таяли. А впереди было очень много работы.
По камням прошел низкий гул. Весьма неуютно сидеть в узкой норе и чувствовать, как вокруг трясется земля.
— Что это? — спросил Дима.
— Полагаю, летит большой самолет. Колебания воздуха вошли в резонанс с толщей горных пород. Поэтому мы хорошо слышим звук.
Скалу, в которой был проделан проход, ощутимо тряхнуло. Следом за этим раздался оглушительный грохот.
— Они бомбят ущелье! — воскликнул Дима.
Грохот повторился. Тяжело ухнуло что-то в самом чале туннеля — там, где мы в него вошли.
— Обвал? — осторожно, боясь верить себе, спросила Мила.
— Скорее всего да, — не стал утешать я ее, — тем больше стимул пробиться вперед.
— Мой уус будет здесь работать? — спросила девушка.
— В такой толще камня? Едва ли… Нам нужно надеяться только на свои силы. Давайте отдохнем.
— Я не могу отдыхать! Мне тяжело здесь находиться! — простонала Мила.
Даже Беточка подал голос — не залаял, но сдавленно зарычал. Рык перешел в тоскливое поскуливание.
— Диме требуется отдых. Он не может ползти так же бодро, как мы.
Минут десять лежали молча. Воздуха в полной мере не хватало, но приток кислорода все же имелся. Мила всхлипывала, китаец, похоже, забылся дремой. Как он вообще двигается? Нужно отдать пареньку, должное — сила воли у него необычайно высока.
С поверхности несколько раз раздавался грохот — не такой сильный, как первый раз. Бомбардировки продолжались, только сместились в сторону. Какой смысл бомбить ущелья, которые просматриваются с воздуха? Наверное, охранявшие Бамиан заподозрили, что мы могли укрыться в складках местности. И пытались если не выкурить нас на поверхность, то похоронить под завалами.
Десантников они, видимо, отозвали. Или бомбили те ущелья, которые не удалось закрыть людьми… А охрана монастыря поставлена на должный уровень, если они не жалеют бомб даже на маленькую диверсионную группу…
— Пойдем дальше, — предложил я, когда решил, что все достаточно отдохнули. — Ход не может бы слишком длинным.
Дима очнулся и сделал рывок, уткнувшись мне в ботинок. Я пополз вперед.
Тоннель несколько расширился, хотя поворачиваться в нем еще было трудно. Метров тридцать — и я уперся в нависающий с «потолка» камень. Под ним имелось пространство сантиметров в пятнадцать, поэтому препятствие можно было почувствовать, только подобравшись к нему вплотную, Потолок опустился на несколько сантиметров — только и всего…
— Небольшие проблемы, — сообщил я товарищам. — Остановка. Отдыхайте.
— Можно пройти еще немного, — заявил Дима.
— Нет. Отдохнем. Мила заплакала.
— Не могу здесь находиться! Мне тяжело! Тяжело! Я сейчас задохнусь!
Подземелья и узкие лазы действовали на девушку так же плохо, как на меня. Только она пока еще не знала, что мы заперты в тоннеле. Обвал завалил вход, свисающая с потолка плита закрывала путь вперед.
Итак, что делать? Возвращаться назад и попытаться пробиться через обвал? Пока это не имеет смысла — если мы вылезем, то попадем прямо в руки охранникам. К тому же, опасаюсь, разминуться с Димой и Милой в проходе не удастся. Развернуться — тоже. А Мила ничего не сможет сделать с завалом.
Оставалось одно — пытаться пробиться вперед, пролезть в пятнадцатисантиметровую щель не удастся. Разрушить камень, в принципе, можно… Крошить руками кирпичи я умел, справиться с более твердой Породой — вопрос времени. Здесь все же не базальт и не гранит. Но не спровоцирует ли разрушение препятствия новый обвал? Сейчас плита представляет собой своего рода «ребро жесткости», удерживающее свод. Если его убрать — не рухнут ли другие камни?
Я сконцентрировался, постарался тщательнее «пр0. щупать» проход впереди. Плита, мешавшая нашему продвижению, была небольшой. Сантиметров сорок длиной. Дальше проход несколько расширялся, и уже метров через двадцать выходил в большой зал. Возможно, в естественную пещеру или в какой-то из выдолбленных в скале искусственных гротов.
Пожалуй, небольшая плита, преградившая нам дорогу, не повлияет на устойчивость свода. Я протянул руку, нащупал ребристый край камня и отломил небольшой кусок. Так, чтобы оставить в этом месте зацепку и иметь возможность продолжить вгрызаться в горную породу. Обломок я перекинул через плечо, чтобы он упал рядом с Димой.
— Передавай камни Миле, — предложил я. — Нам надо распределить их по тоннелю равномерно.
— Завал? — без лишних эмоций спросил китаец.
— Почти, — ответил я.
Из моих слов можно было предположить, что завал не слишком серьезный. Щадить чувства Димы я не считал нужным — китаец, несмотря на молодость, был закаленным бойцом. А Мила могла удариться в панику.
Когда Дима кинул ей камень, так и произошло.
— Мне страшно! Мы никогда отсюда не выйдем Лучше бы нас расстреляли из автоматов! Да что там — лучше бы меня побили камнями!
— Не отчаивайся, — громко предложил я, вкладывая в интонации всю убедительность, на которую был способен. — Каких-то два часа, и мы выйдем в пещеру. Там отдышимся, отдохнем. Доверься мне.
— И так только и делаю, что полагаюсь на тебя, — жалобно всхлипнула девушка. — Один раз это спасло мне жизнь, но с каждым новым шагом наше положение становится все ужаснее.
Я продолжал разрушать плиту. Камень был сравнительно мягким, и иногда вполне можно было отломить кусок покрупнее. Но большой кусок мешал бы продвигаться моим спутникам. Поэтому я ломал плиту в мелкий щебень.
— Кто проложил этот ход? Когда? Зачем? — пробормотал Дима, бросая назад очередную порцию камней.
— Монахи. Для каких-то своих нужд. Полагаю, пару тысяч лет назад, — ответил я. — Они расширили и улучшили естественный ход, проточенный водой.
— Значит, этим путем мы попадем на территорию монастыря?
— Скорее всего. Но монастырь — не единое целое. Некоторые гроты расположены поодаль от других.
— Знаю, — согласился Дима. — Тем не менее в любом гроте я могу сориентироваться. И буду точно знать, куда и как нам идти.
Час напряженной работы, и я протиснулся в дыру под камнем. Дима пройдет здесь без труда. Мила тоже должна пролезть.
— Препятствие устранено. Осталось немного, — сообщил я. — Вперед.
Было слышно, как Дима скрипнул зубами и пополз. Мила двинулась следом молча.
Проход становился все шире. Еще немного — и я мог встать на четвереньки.
До сих пор вокруг царила полная темнота. Но вот впереди появился слабый, рассеянный свет. Воздух стал. свежее. И еще я почувствовал воду.
— Все в порядке, — сказал я друзьям. — Мы добрались до пещеры. Сейчас сможем умыться и отдохнуть.
Мила сдавленно расхохоталась. Смех перешел рыдания.
Еще рывок — и я спрыгнул с полутораметровой высоты на гладкий каменный пол круглого грота, Своды его поднимались метров на пять. Метров шесть было от стены до стены. Посреди застыло маленькое озерцо — темное зеркало в оправе желтого камня.
Я протянул к черному зеву прохода руки и помог спрыгнуть Диме. Поймал заплаканную, грязную и дрожащую Милу. Вытащил из дыры собаку.
Беточка сразу кинулся к озеру и принялся лакать студеную воду, Мы последовали его примеру. Пить хотелось как никогда в жизни. В моем организме уровень жидкости упал почти до предельного уровня.
Рассеянный свет шел из-под свода грота. Где-то вверху скрывалось невидимое снизу отверстие, выходящее на поверхность. Свет, попадающий в него, освещал камни и, отразившись от них несколько раз, доходил до грота. Думаю, войди кто-то сюда снаружи, из-под палящего солнца, рассеянного света он бы и не заметил. Но после пребывания в темноте в течений нескольких часов, в слабоосвещенном гроте можно было видеть каждый камешек.
Впрочем, в гроте имелись не только камешки. На противоположном берегу озерца валялись старые полусгнившие доски. При желании мы даже можем развести костер! Только нужно ли нам это?
— Где мы? — тихо спросила Мила, утолив жажду. — Как отсюда выбраться? Я не могу больше оставаться в подземелье! Тут так страшно, так тоскливо. Не нужно мне никаких сокровищ…
— Выбраться из грота наверняка можно, — я попытался успокоить девушку. — Наверху есть выход наружу, оттуда поступает свет… Да и доски эти каким-то образом сюда попали — вряд ли через тот ход, через который пролезли мы. Но спешить нельзя. Лучше переждем некоторое время.
Вопреки моим ожиданиям, Мила не стала спорить, покорно кивнула и села на камень. Беточка прижался к хозяйке, тихо поскуливая.
— Есть хочет, — объяснила Мила. — Я — тоже.
— Но запасов у нас нет. И вряд ли мы отыщем здесь еду…
— У меня есть шоколадка. В сумке. Не зря я тащила сумку с собой… Давайте ее съедим?
— Ты как, Дима? — спросил я. — Хочешь есть?
Китаец, напившись из ручья, так и остался стоять перед озером на четвереньках. Глаза его были устремлены к темной поверхности воды, но вряд ли он видел что-то перед собой. То ли впал в нездоровую дрему, то ли глубоко задумался. На мой вопрос он не ответил.
Я осторожно тронул Диму за плечо:
— Очнись!
Паренек медленно повернул голову,
— Прости, Даниил. Забылся. Мне уже лучше. От еды я в ближайшие несколько дней воздержусь. Это только пойдет мне на пользу.
— Как знаешь…
Дима, не делая лишних движений, поднялся с колен и сел перед озером в позу лотоса. Расправив плечи он неожиданно заявил:
— Я знаю, где мы. В Зале Прохладного Уединения. — Доводилось бывать здесь прежде? — поинтересовалась Мила.
— Нет. Изучал интерактивные модели бамианского монастыря у себя дома, в Мендонг-Гомпа… Узнал место. Вот эти доски — обломки резной лестницы из красного дерева. По ней можно было спуститься озеру, миновав Малый Желтый Зал. Монахи использовали Зал Прохладного Уединения редко. Здесь холодно и темно, хоть и красиво. К тому же грот тупиковый — о существовании прохода, которым мы попали сюда, я не знал. Скорее всего он не был нанесен на карты. Из этого грота мы сможем попасть в другие помещения монастыря. Если только проходы не заложили камнями.
— Стенки нам не помешают, — неожиданно заявила девушка.
— Вот как? — удивился я.
Неужели она вычислила, что разрушить стену для меня — не проблема? Только не каждую стену удастся разбить голыми руками. Если закладывали с умом — без соответствующего снаряжения не обойтись…
— Да, — кивнула Мила. — У меня кое-что есть.
Девушка поднялась и открыла свою сумку. Вытащила оттуда пару легких блузок, легкомысленные белые брючки — такие же короткие, как те, что были на ней. Достала большую, грамм на триста, шоколадку.
— Последний подарок Сахбана, — фыркнула она. — Вот мерзавец! Надеюсь, хоть шоколад он не отравил?
— Проверим, — ответил я.
— На собаке — не дам, — решительно заявила Мила.
— На мне. Я хорошо распознаю известные яды на вкус.
— Да? Ну, это другое дело… Держи, Даниил!
Я развернул обертку, понюхал плитку. Подозрительный запах отсутствовал. Самый обычный шоколад. Впрочем, из дешевых, больше похожий на заменитель, с низким содержанием какао. Зато сахара много.
— А это — тебе на день рождения. Сегодня ведь у тебя праздник?
Мила протягивала мне армейскую гранату. Образца эдак столетней давности. Настоящий раритет.
— Спасибо.
Она еще помнила про мой день рождения! Мне было не до того. Да и отвык я от праздников…
Подарок, однако же, интересный. Меня не так просто удивить, но Миле это удалось. Не столько самой гранатой, сколько тем, что она оказалась в сумке у девушки.
— Одна древняя граната, которую к тому же придется использовать, если мы захотим взорвать стену, — не подарок, — улыбнулась девушка, вновь наклоняясь над сумкой. — Я хочу, чтобы у тебя осталось что-то на память обо мне…
Изящным пальчиком Мила легонько толкнула по гладкому полу еще один цилиндр. Точно такая же граната! И еще один! Девушка носила с собой целый арсенал. И сейчас решила избавиться от него. Тяжело таскать? Или считает, что у меня гранаты найдут лучшее применение?
— Зачем они были нужны тебе? — поинтересовался я, удивляясь все больше. Девушка на самом деле особенная! — И зачем ты носишь их в сумке?
— Люблю оружие, — капризно сложив пухлые губки, ответила пшеничноволосая прелестница. — Особенно архаичные виды вооружения. Обещаниями показать много интересного и заманил меня к себе Сахбан. Вокруг его деревни не только прекрасные скалы, по которым так приятно полазить… Там множество потайных складов с оружием. В Афганистане вдевали очень долго! На протяжении столетий.
— Воевали и продолжают воевать, — подтвердил я — Спасибо тебе за подарок, Мила! Тронут до глубины души.
— Рада, что тебе понравилось.
— Много еще сюрпризов у тебя в сумке?
— Нет, оружия больше не осталось. Сахбан подарил мне еще автомат, но его я оставила… К тому же стрелять из него было нельзя.
— Автомат мы добудем. Если захочешь, — усмехнулся я.
— Наверное, я изменю свое отношение к оружию после этих событий… Ведь я видела его в действии. И это совсем не так интересно, как кажется. Ты знаешь, как пользоваться гранатой, Даниил? Что вот это кольцо просто так выдергивать нельзя?
Я рассмеялся.
— Знаю. Когда служил в армии, такие штуки еще были в ходу. Запал гранат снабдили электронным секундомером сравнительно недавно. Механическое кольцо долго считалось надежнее и проще в использовании.
Дима повернул голову в нашу сторону.
— Фляги у вас нет?
— К сожалению, нет, — покачала головой девушка. — Я ведь не собиралась бегать по горам и прятаться в пещерах… Ты точно не будешь шоколад?
— Даже если бы мне пришло в голову что-нибудь съесть — это был бы не шоколад. Мы и так питались вчера только им.
— Некоторым перепало немного баранины, — деловито заявила девушка. — Займись распределением продуктов, Даниил!
— Слушаюсь, моя королева!
Фраза, хоть и была шутливой, вырвалась у меня почти невольно. Мила посмотрела на меня внимательно, но ничего не сказала в ответ.
На три части я делить шоколадку не стал. Отломил маленький кусочек для собаки, остальное разломил. Возникло искушение взять себе больше — энергия нужнее, чем Миле, — но хорошее воспитание и правила поведения в обществе не так легко переломить, как плитку шоколада. Я ведь все-таки не магисик! И хотя от моей боеспособности зависит жизнь нашей группы, я буду вести себя как человек. То есть делить продукты поровну, распределять обязанности согласно возможностям каждого, оставлять свободу действий моим друзьям. И так Мила таскает свою сумку сама, хотя рядом двое мужчин… Нехорошо, по большому счету!
Шоколад лип к зубам. Я сразу съел свою долю — нет нужды экономить и растягивать удовольствие: в организме энергия сохранится лучше. Скудную трапезуя обильно запивал холодной водой из озерца.
Дима отошел в сторону и прилег. Жаль, что мы оставили плед в вертолете. А китаец словно чувствовал, что он нам не понадобится, точнее, что большая часть поклажи не сохранится, когда мы собирались лететь этим утром, Утром? Да… Сейчас день близился к вечеру, но до наступления темноты оставалось еще несколько часов.
Веточка, сообразивший, что дополнительной кормежки в ближайшее время не предвидится, пошел вместе с китайцем, но улегся немного поодаль. Хотя псу не нужно было волноваться за свою жизнь и тащить сумки его никто не заставлял, а в каменной норе где мы ползли, Альберт шел едва ли не с гордо поднятой головой, он тоже устал. Может быть, от переживаний за хозяйку.
Мила съела половину своей доли шоколада, подумала немного, протянула остатки плитки мне.
— Хочешь?
Хочу ли? Не вполне верный вопрос. Я ничего не хочу! Но энергия мне крайне необходима!
— Нет, спасибо, — коротко ответил я. — Надеюсь скоро мы раздобудем что-нибудь съедобное.
— Где? В кладовых монастыря?
— Может быть. В кладовых, под открытым небом Или там, куда мы отправимся после того, как Дима найдет свое сокровище.
— Ты еще надеешься что-то здесь отыскать? Большой удачей будет, если мы выберемся отсюда целыми и невредимыми!
Мила тряхнула волосами, достала из сумки гребень и начала причесываться. Я объяснил ей:
— Выбраться отсюда с камнем или без него — одинаково трудно. Так почему бы нам не попытаться добыть то, из-за чего сюда шел Дима? Разве тебе не интересно?
— Теперь уже нет.
— А мне интересно.
Девушка задумчиво наматывала на палец светлую прядь.
— Ты совсем не прост, Даниил! Явно заинтересован в том, чтобы Дима нашел свое сокровище… Именно Дима, а не ты. Так?
— Не знаю… Сложно сказать. Не исключено. А насчет моей простоты… Я ведь и не пытался показаться простым. Сразу предупредил тебя, что все не так, как может представиться с первого взгляда.
— На кого ты работаешь? Или ты просто авантюрист, искатель приключений?
— Нет, приключений я не ищу. А работаю на Собор.
— Что это значит? — Мила удивленно подняла брови.
— Если ты не слышала о нем прежде, объяснять бесполезно.
— И все-таки? Это какая-то секретная организация?
Зеленые глаза девушки смотрели на меня с неподдельным интересом.
— Мы наблюдаем за порядком. Поддерживаем стабильность.
— Служба безопасности?
— Одна из ветвей системы безопасности. Видно, в школе ты не слишком внимательно изучала основы государства?
— Постоянно прогуливала уроки.
— Бегала на свидания? — поинтересовался я.
— Все больше — в реальное кино, — улыбнулась Мила. — Бывало, что и с мальчишками. У меня хватало поклонников. Но чаще — с подружками. Мальчикам и девочкам нравятся разные фильмы… А сейчас я бы сходила в ресторан. В Кабуле есть рестораны, как ты думаешь? И есть ли в Афганистане своя национальная кухня?
— Затрудняюсь сказать, — честно признался я. — Своя кухня есть у каждого народа, но я мало знаю об афганцах. Рестораны в Кабуле должны быть — как Же без них? Можно пригласить тебя в ресторан? Необязательно в Кабуле — где-то еще…
— Ты намереваешься тащить меня за собой все Дальше и дальше? — довольно-таки прохладно поинтересовалась Мила. — Не знаю, Даниил. Ты не слишком понятен мне. И недавно сам посоветовал быть осторожнее. Помнить, что тебе девяносто семь. Так?
— Да.
— Я не очень верю в твой возраст, но совету твоему последую. И предложение твое отклоню. Буду держаться от тебя подальше. Когда это возможно.
От озера ощутимо веяло холодом. Камни вокруг нависали тысячетонным грузом. И тишина… в гроте стояла почти полная тишина.
Впервые за последние несколько лет мне стало по настоящему больно и одиноко. Обидно. Хотя на кого я мог обижаться? На себя? На мир? Во всяком случае не на молоденькую девушку, которая поступала очень и очень разумно…
— А сейчас я предлагаю отдохнуть, — закончила Мила. — Ты считаешь, нас не найдут в этом зале?
— Надеюсь на это. Во всяком случае, надежнее мы вряд ли спрячемся. Разве что вернемся обратно в нору, из которой попали в грот.
— Нет, лучше рискнуть и остаться. Здесь, по крайней мере, хватает воздуха и стены давят не так сильно. Но в этом гроте и правда совсем не жарко. Зал Холодного Уединения… Так, кажется, сказал Дима?
Мила поежилась, обхватив плечи изящными руками.
— Прохладного Уединения. Впрочем, перевести можно по-разному.
— Давай ляжем спать рядом. Будет хоть немного теплее. Или ты тоже боишься женщин?
— Я никого не боюсь. Мои действия подчинены рациональным побуждениям.
— Ну-ну, — таинственно улыбнулась Мила. Холод действительно шел от озера — возможно, вода в него поступала с ледников? Или от самых корней гор? Так или иначе, у стен грота было заметно теплее.
Мы устроились на одной из немногих ровных площадок. Когда-то, тысячи лет назад, на этом самом месте медитировали монахи. Пройдут, может быть, еще десятки лет, прежде чем человек снова заглянет в грот. Монастырь пришел в запустение, туристы редко посещают его, монахов не осталось вообще.
Раскопки завершатся — и долина Бамиана вновь опустеет надолго.
Мила прижалась ко мне, обняв рукой за шею. а чувствовал ее грудь, мягкую округлость бедра. Щека девушки касалась моей щеки, волосы щекотали шею. Тонкий, свежий аромат духов не мог сохраниться со вчерашнего дня. Не иначе, парфюмерно-косметический набор нашелся у Милы в сумке. Только когда она успела им воспользоваться?
Волновала ли меня близость девушки моей мечты? Той, что была для меня прекрасней всех?
И да, и нет. Сердце мое не билось учащенно. Дыхание оставалось ровным. А мысли… Мыслям не прикажешь. Я хорошо осознавал, что романтика в наших отношениях отсутствует. К человеку, который ей небезразличен, Мила не стала бы так прижиматься.
Девушка поняла, что я — черствый сухарь. И вела себя со мной соответствующим образом. Сухари и нужны для сугубо утилитарных целей. Удовольствия от них мало, польза кое-какая имеется. Сейчас я помогал ей согреться. Без лишних эмоций. Не китайского же монаха в очередной раз смущать?
Я невольно усмехнулся, представив себе пробуждение паренька. Что он подумает о невоздержанных и развратных русских? Хотя ни невоздержанности, ни тем более распущенности в нашем поведении не прослеживалось. Только ярко выраженная эмансипация Милы, трезвое отношение к жизни нас обоих, подавление или даже отсутствие эмоций с моей стороны…
Вот если бы она согласилась пойти со мной в ресторан, поужинать при свечах — дело другое. А в походе У костра — к чему все эти ненужные, глупые формальности между друзьями? Правда, друзьям кое-что позволено…
Я улыбнулся и поцеловал Милу в нежную бледно розовую щечку. Ту, на которой не было синяка.
Девушка покосилась на меня удивленно, слегка приоткрыв глаза. Пробормотала сонно:
— Имениннику прощается, но больше не приставай! Что это еще за номера? Не ожидала от тебя…
— Понятно, — тихо сказал я ей на ухо. — Больше не буду. Спи спокойно.
Свет в гроте постепенно мерк. На долину Бамиана опускалась ночь. Засыпая, я вслушивался в доносившиеся с поверхности звуки.
Возможно, нас и искали, но поиски шли далеко отсюда. Где-то в ущельях за пределами долины.
Монастырь изредка содрогался от работы буровой установки, которую не выключили даже вечером. Завтра мы должны найти камень, который нужен Диме. Или убраться отсюда подобру-поздорову. Рисковать и правда больше не стоит.
