ГЛАВА 13
От столицы до столицы
Поднявшись на поверхность из конечной, самой западной станции пекинской подземки, где было так хорошо запутывать следы, я оказался под черным небом, сверкающим яркими звездами. Последнее время я слишком часто оставался наедине с небом… Холодные огоньки далеких звезд освещали мне дорогу, помогали не заблудиться и не утратить мужества. Ведь любая человеческая проблема кажется несоизмеримо малой при сравнении ее с необъятностью космоса и его величием.
Я люблю нашу Землю и не меньше ее люблю космос. В детстве, как и многие мои сверстники, мечтал преодолеть земное притяжение, ступить на безжизненную пыльную почву Луны или на красные камни Марса… Когда был ребенком, экскурсии на Марс еще не были общедоступным удовольствием. Сейчас слетать на Марс, пожалуй, не дороже, чем с большим комфортом отдохнуть в Новой Зеландии или на Острове Пасхи. Но в космос летает все меньше людей. Доступное не так притягательно.
Когда стали позволять средства и технические возможности, я побывал на Луне, на Марсе, на двух спутниках Юпитера — Ганимеде и Европе. Пролетал мимо кольца Сатурна, приближался к огромному газовому шару Урана. Мечта детства осуществилась.
Как и все, я продолжал мечтать о полете к звездам. И никогда не думал, что эта мечта осуществится при моей жизни. И что я буду активно противодействовать первому проекту межзвездной экспедиции. Но вопрос, как это часто бывает в жизни, упирался в цену, которую человечество согласно заплатить за великий проект. Не в количество труда, затраченного на постройку межзвездного корабля, не в стоимость израсходованных материалов — в цену последствий для всей Земли, всего человечества. Неосязаемых, но более чем важных последствий.
Господин Акиро Фукуро, транснациональная корпорация которого финансировала постройку первого звездолета на орбите нашей планеты, не пожелал размениваться по мелочам. Он не захотел отправить звездолет к самой близкой к нам Проксиме Центавра, в системе которой вряд ли можно было найти что-то интересное. Тщеславный японец решил послать корабль, названный гордым именем «Великий поход», к самой яркой и самой известной звезде в истории человечества — к альфе Большого Пса, Сириусу. Быть первооткрывателем именно этой системы…
Древние племена догонов в Африке знали слишком много об этой звезде: двойной, что можно разглядеть в телескоп, и тройной фактически, что выяснилось впоследствии с помощью астрономических наблюдений и расчетов. Догоны поклонялись звезде, с которой, по их мнению, прибыли их предки. И оперировали такими данными о системе Сириуса, что в наличие «исторической памяти» вполне можно было поверить.
Сейчас земляне практически не сомневались в том, что около альфы Большого Пса существует высокоразвитая цивилизация с многовековой историей Или, по крайней мере, база такой цивилизации. Но мы до сих пор ничего не знали о ней. И о том, как выглядят инопланетяне, точнее, что они вообще из себя представляют. Чем занимаются, какие у них могут быть интересы и проблемы. На послания землян инопланетяне не отвечали, да и сами не разбрасывались радиосигналами, так же, как излучениями в любом другом известном науке диапазоне электромагнитных волн. Кораблей, которые мы могли бы обнаружить, к нашей планете не посылали. То есть на контакт идти решительно не желали.
И вот господин Фукуро решил осчастливить их нашим визитом. Вторгнуться в зону их интересов. Что можно было ожидать от возможного контакта? Вряд ли чего-то хорошего. Нет, даже самые закоренелые скептики не считали, что цивилизация, представителей которой мы сможем встретить на Сириусе, объявит нам войну или поведет себя враждебно.
О звездных войнах говорить не приходилось. Какие шансы могли быть у нас в возможном столкновении? Нулевые. Если бы могущественные инопланетные цивилизации, существующие многие тысячи лет, ожидали от землян подвоха, проблема человечества была бы решена тысячи лет назад, когда наши предки обрабатывали землю мотыгами, а то и заостренными палками.
Даже на нынешнем уровне развития земляне могли бы предугадать опасность, если бы она грозила людям, скажем, от орангутангов или собак — когда-нибудь в далеком будущем… И не решить ее было бы просто глупо. Что уж говорить о мудрецах с опытом сотен тысяч лет за плечами,
По сути, наша цивилизация чрезвычайно молода.
Максимум десять тысяч лет историко-культурного развития — долгих веков, когда ничего сколько-нибудь существенного не происходило. О первой половине этого срока мы вообще знаем лишь несколько фактов. Да и потом, вплоть до начала промышленной революции ничего особенного не происходило. Люди изобрели бронзу, научились ковать сталь, приняли золото и серебро в качестве всеобщего эквивалента. И воевали, воевали между собой, стремясь жить не напрягаясь, за счет себе подобных. Иногда философствовали — когда позволяли время и средства…
История ярко выраженной промышленной цивилизации насчитывает и того меньше — каких-то пятьсот лет, если брать за точку отсчета дату изобретения парового двигателя как наиболее значимого события промышленной революции. Мы изобрели много хитроумных штуковин. Научились летать, погружаться на дно океанов, решили проблему голода, победили болезни. Но стали ли мы другими? Разве только совсем чуть-чуть…
А к развитию возможностей человека обратились всего каких-то полторы сотни лет назад, в начале двадцать первого века. Направление перспективное и развивающееся. Оно обнадеживает гораздо больше, чем «революция машин». Но все равно — люди в целом изменились не так сильно… Ведь стиль мышления остался тем же!
Ни в промышленной области, ни в области владения своим телом мы не достигли еще результатов, которые можно было бы считать экстраординарными. Даже если мы «росли» чрезвычайно быстро, по сравнению с другими разумными существами, человеческая цивилизация в настоящее время пребывает в состоянии детства или очень ранней юности.
Развитие науки, временно остановленное демографическими проблемами, продолжается. Каждый год мы узнаем что-то новое. Как малыш-первоклассник, для которого жизнь полна открытий. Если он хочет их совершать…
Что даст нам встреча с представителями высокоразвитых цивилизаций? Ничего хорошего. Почему? Да потому, что если бы что-то хорошее могло последовать, инопланетяне давно бы встретились с нами сами.
Поставим себя на место какой-нибудь древней варварской державы. Хотел бы ее народ завладеть орудиями и технологиями промышленной эры? Конечно. Но что получилось бы в результате? Полная деградация этого народа, его ассимиляция с теми, кто дает ему технологии.
Нечто похожее происходило на Земле, когда европейская цивилизация подминала под себя не настолько развитые в промышленном отношении народы. «Дикари» окультуривались и становились европейцами. Они давали что-то Европе, но свой уклад жизни безвозвратно теряли…
Но мы, по крайней мере, люди… Чего же ждать от обитателей далеких звезд? Кто знает?
Я брел по освещенной редкими фонарями улице в сторону окраины. Сотни жителей Пекина сновали вокруг. Они были похожи друг на друга, и их было так много — даже здесь, в этом малолюдном по местным меркам районе. Благодаря трудолюбию людей, которые меня сейчас окружают, построен огромный корабль, что должен стартовать с земной орбиты через пару недель. Но какие результаты принесет этим людям успех экспедиции? Останутся ли они такими же, как сейчас? Вправе ли мы искушать их? Ведь совершенно неизвестно, какими ценностями обладает цивилизация Сириуса, какими принципами руководствуется.
Посетив маленький магазинчик, торгующий электроникой, я приобрел лэптоп со спутниковым подключением к Сети. Владелец магазина не выразил никаких эмоций при виде единственного белого человека в районе. Любезно улыбнулся, попытался упаковать товар, но я объяснил китайцу, что портативный компьютер нужен мне для работы именно сейчас. Это тоже не произвело на китайца никакого впечатления. В моей молодости человека, покупающего компьютер ради нескольких часов работы, назвали бы безумцем. Сейчас это в порядке вещей.
Европейский костюм и галстук я купил еще раньше в супермаркете на одной из станций подземки. Там же приобрел вместительный кожаный портфель, в который положил видавший виды рюкзак. Так что сейчас меня скорее всего можно было принять за сотрудника крупной европейской или американской компании или за дипломата. Может быть, за шпиона, который не соблюдает инкогнито. Выйдя на улицу, я остановил такси.
— Вэй! Довезете до Тяньцзиня?
— Далеко, — смутился водитель. — Сколько платите?
— Сколько нужно?
— Триста юаней.
— Поехали. Водитель был шокирован тем, что я даже не стал торговаться. Выскочил из машины. Я уже решил, что он попытается убежать от странного пассажира. Но нет — только открыл передо мной дверь.
Устроившись на заднем сиденье, я задернул шторку из пластика, отделяющую меня от водителя, и вышел в Сеть. Мне так хотелось поговорить с отцом Диомидом — но линию могли прослушивать… Ну и пусть Пора получить информацию. Я вынул из рюкзака свой универсальный блок связи, подключил его к лэптопу, скачал в машину программу дешифровки сигнала и обратился на сервер Собора. Теперь прослушать нас будет не так легко.
Диомид вышел на связь спустя пять минут после того, как я подал запрос.
— О твоих подвигах гремит слава по всей Евразии, — заметил он вместо приветствия.
— Не я искал приключений, но они находили меня… Вы встретите девушку, которую я нашел в Афганистане? Ее зовут Мила…
— Уже отдал команду, послал людей в аэропорт. Девушку будут охранять незаметно для нее самой.
— Откуда вы узнали о том, что Мила летит в Москву?
— У нас хорошая разведка, — ответил Диомид, улыбнувшись. — И ты это знаешь намного лучше других. Поэтому говори, ради чего ты со мной связался по прямому каналу.
— Я хотел узнать больше о миссии магистра Фомы. Он летал к Сириусу?
— Да, — кивнул Диомид, немного помедлив. — Но ты, насколько я понял, знаешь о нем едва ли не больше нас. Он сообщил, что передал тебе часть своих умений…
— Это так. Умений, но не знаний. О Сириусе я не узнал ничего нового. Поэтому мне нужно знать — что он нашел там. Как получилось, что он вернулся раньше положенного срока. И вообще, если он вернулся — есть ли смысл в том, чтобы останавливать «Великий поход»?
Глава Собора покачал головой.
— Я тоже знаю мало. Но и того, что я знаю, более чем достаточно. Все оказалось даже серьезнее, чем нам представлялось. Нежелательность визита к старшим братьям по разуму подтвердил Фома. А доказательства преступности замысла Фукуро предоставил ты…
— Я?
— Именно. Мы убедились в этом, анализируя полученные от тебя сведения. Мы не можем допустить старт звездолета. Людям, которые находятся на борту, грозит безумие.
Оторвавшись от монитора, я выглянул в окно автомобиля, в ночь. Пекин остался позади. Машина мчалась по темному полю. В небе неярко светили звезды — наше искушение, наша цель… И источник опасности для нас.
— Они повредятся в рассудке, когда достигнут Сириуса?
— Гораздо раньше. Информация с кристалла, которую ты передал нам из гостиницы, полностью расшифрована и проанализирована. Разработки ученых Нетонга опережали свое время лет на тридцать… Современные исследователи только приближаются к созданию психотропных технологий, опробованных в Нетонге. Узнав законы генерации кода влияния, мы раскрыли диверсионную сеть в столице. Ту самую сеть, с помощью которой тебя едва не остановили прямо на выходе из резиденции Собора…
Я знал Диомида слишком хорошо, чтобы не сомневаться — лишнего он не скажет. И если сейчас он заговорил о кристалле и об агентурной сети тайной организации — значит, это имеет непосредственное отношению к звездолету « Великий поход». Но, хотя я не перебивал магистра, он замолчал, словно о чем-то задумавшись.
— По всей видимости, люди сами не подозревали о том, что над их сознанием кто-то берет контроль? И вам достаточно было ликвидировать верхушку? — уточнил я.
— Да, конечно, — кивнул Диомид. — К сожалению, предатели нашлись и в наших рядах.
— Предатели? Чем можно соблазнить магистра?
— Знаниями, — ответил глава Собора. — Конечно же, их соблазнили знаниями… Как и тех, кого пригласил на борт своего корабля господин Фукуро. Лучших из лучших… Их разум сейчас в непосредственной опасности.
— Почему? — было удивительно, что приходится торопить Диомида.
— Потому что основным двигателем « Великого похода» станут не электромагнитные ускорители, не ионные и не фотонные двигатели, — ответил магистр. — А усилия людей… Организм человека пока еще остается самым совершенным из известных нам механизмов. Поэтому корабль будет разгоняться усилиями магисиков, соединенных в особую сеть. Такую, где каждый из них перестает быть личностью… Они искривят пространство, замедлят время — и создадут гравитационную линзу, которая и станет главным ускорителем «Великого похода». Но одному человеку это не под силу. Магисики сольются сознаниями, перестанут быть самостоятельными личностями.
— Мрачно, — заметил я.
— Самое мрачное — не это. Магисики все равно потеряны для общества. Как правило, они понимали, на что идут, когда изменялись. Излучение сети магисиков будет так сильно, что под ее действие попадут все шестьдесят членов экипажа. Они тоже обретут общее сознание и утратят индивидуальность. Даже если их не будут подключать к «живой сети» специально.
— Да… И что подумают о нас обитатели системы Сириуса…
Отец Диомид резко повел рукой, словно отсекая мой вопрос.
— Неужели ты на самом деле думаешь, что дело в их мнении? Постоянная попытка повлиять на тебя с помощью психотропных излучателей, видимо, слегка затмила твой разум… Наблюдатели с Сириуса присутствуют на Земле постоянно. С древних времен. Они не вмешивались, когда люди уничтожали друг друга тысячами, сотнями тысяч, а потом и миллионами. Когда мы создавали страшное оружие и совершали преступления против разума и человечества. Когда в погоне за выгодой истребляли природу, когда не щадили людей во имя казавшихся великими целей, на поверку обернувшихся никому не нужными и вредными прожектами… В конце концов, всего лишь несколько дней назад они наблюдали уничтожение монастыря в Мендонг-Гомпа — и не вмешивались… Видел облако над горами?
— Чувствовал, — кивнул я, вспомнив об ощущении присутствия, о странном явлении, встретившемся нам в горах Северной Индии.
— Это были они. Наблюдали за событиями у озера Теринам… Они почему-то сделали невидимым ваш планер. Но не остановили бомбардировку монастыря, хотя могли бы просто вышвырнуть термические ракеты в никуда… Обитатели Сириуса вмешиваются только в редчайших случаях, влияя на события в локальном объеме. То есть они могут спасти одного человека, группу людей — но никогда не остановят войну. Почему — я не знаю, только догадываюсь. Скорее всего у них действует мораторий на вмешательство в нашу историю. Один человек — это еще не история. Десять — тоже. Но глобальные события должны происходить по воле людей, без вмешательства извне. Так я полагаю…
— Ясно. Разрушение монастыря — событие значительное, старт первого звездолета — тем более…
— Вот именно. Да и в любом случае, что для них потеря шестидесяти человек, соединенных в одно уродливое существо? Не более чем еще одна наша ошибка. Предотвратить эту ошибку важно для нас. Для людей.
— Понял, — кивнул я. — Значит, обитатели Сириуса выглядят как облако, состоящее из многих разумных особей? Они живут роями?
— Облако, которое ты видел, — подобие наших роботов, — ответил отец Диомид. — Настоящие инопланетяне выглядят совсем не так.
— А как?
— Не знаю, — просто ответил Диомид.
— Фома не показал вам?
— Он не показал, а я не просил его об этом. И никогда не попрошу. Есть знания, которые не должны становиться доступными для людей раньше положенного срока. Я тоже боюсь впасть в искушение…
— А магистр Фома?
— Магистр Фома не будет жить на Земле. Это его решение. Он слишком изменился, чтобы оставаться с людьми…
Да… Пусть магистр и похож на бревно с глазами — кого это в наше время, когда по улицам бродят человековолки и человекокоты, смутит? Дело в другом. В отличие от нас, Фома видел тех, кто живет рядом с Сириусом. Общался с ними. И сам образ его мыслей изменился настолько, что он боится изменить людей. Повлиять на них недолжным образом. Поэтому, выполняя долг любого магистра, Фома заботится прежде всего об интересах человечества и лишь потом — о себе.
— Куда же направится магистр? Он ведь по-прежнему магистр?
— Не знаю… — грустно улыбнулся Диомид, отвечая, наверное, сразу на оба моих вопроса. — У него впереди — долгая жизнь. Возможно, когда-то он вернется на Землю. А может, ему это и не понадобится.
Я не стал спрашивать, за счет чего и поступившись чем обрел свои способности Фома. Не мы придумали, что за все надо платить. За долголетие — здоровьем и активностью. За мои сверхчеловеческие способности и долгую, очень долгую жизнь — невозможностью получать удовольствие и что-либо забывать…
На самом деле магистром быть страшно. Очень страшно. Ты словно смотришь в черную бесконечность — и не имеешь возможности даже на мгновение прикрыть глаза… Именно поэтому далеко не все люди стремятся получить сверхспособности и стать магистрами. А мы, магистры, не спешим обрести бессмертие… Неуязвимость… Потому что плата может оказаться еще более высокой.
— Спасибо, отец Диомид, — склонил голову я. — Продолжаю выполнение вашего задания.
— Понял, — кивнул глава Собора. — Мы отследили твое местоположение. Напутствий тебе не даю — ты сам знаешь, что делать. Консультации с Магистратом Китая идут полным ходом. Кстати, спроси своего спутника, который сопит впереди, что он думает о предстоящей экспедиции. Интересный вопрос, правда? Часто мы, руководствуясь высшими соображениями, забываем посоветоваться с людьми. А они порой предлагают такие решения, до которых не додуматься и ста мудрецам. Счастливо тебе! Удачи!
— Спасибо…
Я отключил от лэптопа свой блок связи, стер из компьютера программу дешифровки. Она и сама стерлась бы через два часа, но за два часа многое может произойти. Отдернул пластиковую шторку, отделяющую меня от водителя. Китаец напевал что-то, крутя баранку. Автопилотом он не пользовался. Может, не доверял спутниковой навигации, может, просто хотел развлечься.
— Холодные напитки в термоящике, — сообщил таксист, по-своему истолковав мое появление в окошке. — Горячий чай тоже можно приготовить в два счета…
— Нет, я завершил дела и просто хочу поговорить. Как вас зовут?
Китаец кивнул на табличку с иероглифами над зеркалом заднего вида, потом, сообразив, что я не читаю иероглифы, сказал вслух:
— Оуян Цянь.
— То есть Цянь.
— Да.
— А я — Даниил.
— Рад познакомиться, Да Ниил, — улыбнулся водитель. — Вы хотите, чтобы я рассказал вам о Тяньцзине?
— Расскажите.
— Хороший город. Крупный. Но до Пекина ему далеко. В Пекине жить лучше. Работа оплачивается выше.
— Столица, — согласился я, — в Тяньцзине можно купить моторную лодку? Яхту?
— Скорее всего. У вас ведь есть компьютер. Сделайте запрос.
— А вы знаете, где порт? Я бы лучше спросил на месте. Хочется посмотреть лодку в действии.
— Прямо туда и поедем. Вам лодка нужна сейчас, ночью?
— Почему бы и нет?
— Просто некоторые люди ночью спят.
— Мне часто приходится работать.
— Мне тоже, — засмеялся Цянь.
Впереди показалось зарево огней большого города. А в открытое окно можно было уловить запах моря.
— Слышали о том, что с космодрома в Сеуле собираются лететь на Сириус? — поинтересовался я, памятуя о предложении Диомида.
— Не с космодрома. С орбиты. А сеульский космодром обеспечивает сборку звездолета на орбите, — проявил недюжинную эрудицию Цянь.
— Бывали в Сеуле? На космодроме?
— Да. Летал на Луну с женой, когда только поженились. Именно с этого космодрома.
— И как впечатления?
— Лучше бы отдохнули неделю на Гавайях, в пятизвездочном отеле или в отдельном бунгало, — усмехнулся таксист. — В каюте тесно, душно, невесомость… Даже не прижмешься к жене как следует. Но теперь посмотришь на Луну — и вспоминаешь медовый месяц.
— Приятные воспоминания… А на Сириус вы бы полетели?
Цянь покачал головой.
— Ни за какие деньги.
— Почему?
— Десять лет туда, десять — обратно… Потратить большую часть жизни, чтобы взглянуть вблизи на чужую звезду? Ее и из южных провинций отлично видно…
— Но около этой звезды могут жить разумные существа…
— Сколько мы с ними не виделись и еще немного потерпим, — усмехнулся китаец. — Подожду, когда изобретут корабль, способный долететь до Сириуса за месяц.
— А люди, которые летят? Вы за них не боитесь?
Цянь задумался, почесал ухо левой рукой, придерживая руль правой.
— Они сами захотели лететь… Им платят за это деньги… Правда, говорят, что звездолет строила частная фирма?
— Да. Компания «Чижапко».
— Вот что меня и удивляет… Такие расходы… Что они хотят найти на Сириусе? Золото? Уран? Драгоценные камни?
— Может быть, технологии, которых нет у нас. Или бессмертие.
— Бессмертие нельзя привезти с чужих звезд. Его или получаешь при рождении… Или не получаешь вообще.
Автомобиль выехал на ярко освещенную магистраль, миновал полицейский пост на въезде в город, и сразу Цяню пришлось лавировать в потоке машин. Несмотря на поздний час, людей на улицах Тяньцзиня гуляло много. Народ веселился. Цветные фонари бросали на лица причудливые тени.
— Порт рядом с этим выездом, — сообщил китаец. — Несколько кварталов. Неподалеку от города сливаются воды нескольких рек: Юндинхэ, что протекает неподалеку от Пекина, Хутохэ, Фуянхэ, Вэйхэ… До моря отсюда совсем недалеко: километров тридцать-сорок.
— Да, я знаю…
— «Веселый квартал», — кивнул Цзянь на дома с приветливо освещенными окнами. — Может быть, остановить здесь?
— А как же молодая жена? — спросил я.
— Я поеду домой, — честно округлил глаза китаец. — Думал, может быть, вы не хотите кататься на своей яхте один? Туристы часто ездят сюда из Пекина. Можно подумать, у нас нет своих девушек…
— Порт скоро?
— Да вот он.
Впереди блеснула темная гладь реки, и мы поехали вдоль кранов, причалов, барж и лодок. Яркая вывеска проката лодок была видна издалека.
— Нам сюда, — сообщил я. — Если договорюсь — такси мне больше не нужно. Если нет — поедем искать транспорт дальше.
— Конечно, — кивнул Цянь.
Взяв мою карточку, он вставил ее в прорезь счетчика.
— Пятьдесят юаней «на чай».
— Спасибо, — расплылся в улыбке китаец.
Пожилой смотритель нисколько не удивился, увидев европейца в галстуке с портфелем. Словно половина его клиентов приезжала прямиком из Берлина или Москвы.
— Мне нужна моторная лодка, — сообщил я.
— Моторной лодки нет, — с достоинством ответил китаец.
— Яхта с водородным или спиртовым двигателем.
— Тоже нет.
— А что есть?
Лодочник открыл лэптоп, вгляделся в экран и сообщил:
— Парусные яхты. Весельные лодки. Скутеры. У нас центр для развлечений…
Я сначала удивился — неужели старик не знает, какие суда в наличии на станции? Потом понял, что он просто читал названия транспортных средств по-русски. Выбрал нужную страничку и излагал.
— Скутеры надежные?
— Да, — с достоинством ответил старик. — Все надежное. Один скутер — совсем новый, двухместный. Еще два — в приличном состоянии.
— Я хочу купить скутер.
Пожилой китаец наконец удивился.
— Не продается… Нет такой услуги.
— Считайте, что я хочу взять его в прокат дней на десять. Такое возможно?
— Пожалуй.
— А если не верну?
— Пропадет залог.
— Ну вот, обманывать не хочу, залог назначьте с учетом того, что скутер можете больше не увидеть.
Цянь посмеивался и подмигивал из-за моего плеча старику. Я этого не видел, но прекрасно ощущал настроение таксиста.
— Ладно, — кивнул лодочник.
— Сколько мне перевести на ваш счет?
— Две тысячи юаней.
— Где скутер?
— Да вот он. Прямо перед вами.
На воде едва заметно покачивался большой водный мотоцикл черного цвета. Сиденье рассчитано на двоих, мягкие обводы, удобный руль… Я протянул старику карточку.
— Он не торгуется, — прокомментировал мои действия таксист.
— В этом нет беды для продавца, — ответил старик, принимая карточку и засовывая ее в переносной кассовый аппарат. — Горючее — бесплатно.
— В скутере полный бак?
— Половина. Десять литров. Хватит километров на сто.
— Мне нужно больше. Литров пятьдесят. Старик воззрился на меня с негодованием.
— Ты в своем уме, парень? Бак рассчитан на двадцать пять литров. Его хватает часов на десять работы двигателя. Ты что, собрался подняться до верховий Хутохэ? Или собираешься переплыть Ляодунский залив?
— Мало ли какие неожиданности могут встретиться в пути… У вас ведь есть топливо? Оно в канистрах?
— Каждая канистра на двадцать литров обойдется в сто юаней.
— Я возьму три.
Старик покачал головой, поочередно вынес из ангара три емкости со спиртом. Одну канистру я тут же вылил в бак скутера. Две, с помощью Цяня и старика-лодочника, приторочил к сиденью.
— Фонарей на мотоцикле нет, — сообщил старик. — Как бы тебе не налететь на корягу или на отмель. Не разгоняйся. А лучше — подожди до утра…
— Света вполне достаточно, — ответил я, садясь за руль и пристраивая портфель и лэптоп между канистрами со спиртом. — Прощайте!
Скутер завелся сразу после поворота ключа. Я повернул ручку акселератора, вылетел на середину реки. Вокруг действительно было не очень светло. Полагаю, человека в черном костюме на черном скутере разглядеть в такую темень довольно тяжело. Ну а мне путешествовать ночью, когда нет дополнительных источников освещения, не впервой. Звезды освещали дорогу. И даже если бы небо было закрыто тучами, я мог бы мчаться по реке, ощущая каждый изгиб ее плавного потока, слушая шум воды, плеск рыб в глубине…
В темноте лодочник и таксист вряд ли поймут, куда я направился. Лишние пересуды ни к чему. Впрочем, не всесилен же господин Фукуро? Без помощи китайского Магистрата и армии вряд ли он может хозяйничать здесь как у себя дома. Нельзя услышать все разговоры, опросить миллионы людей, которых я мог встретить на своем пути.
Китайские магистры, по всей видимости, откажут ему в помощи. Потому что одно дело — поддерживать проект, который прославит твою родину, и другое — работать на человека, намеревающегося лишить разума и личности несколько десятков человек… «Великий поход», долетев до Сириуса, на самом деле прославил бы Азиатский альянс в любом случае… Но и погубил бы лучших его сынов. Нет, китайские магистры теперь, после консультаций с Собором, будут помогать мне. Если и не помогать — то не мешать.
Горизонт постепенно светлел. Скутер мчался по глади реки, проседая под тяжестью седока и груза. Ничего, в тяжелой морской воде его осадка улучшится… Я снял галстук, бросил его в воду. Расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Давно мне не было так хорошо. Только река, мотоцикл и я…
Когда красный край солнца показался над горизонтом, я добрался до устья реки. Впереди сверкало огромное море. Мотоцикл вылетел на широкую морскую гладь и помчался вперед, бороздя солнечную дорожку.
Мне не нужно переплывать Ляодунский залив — он останется слева. Мой путь лежит еще дальше. Через пролив Бохай, к берегам Кореи. Километров шестьсот. Лишь бы не начался шторм. Скутер — не лучшее транспортное средство для передвижения по бушующему морю. Пожалуй, часов за шесть-восемь я доберусь до берега.
Над морем можно было и лететь. Но одинокий мотоциклист гораздо менее приметен, чем летящий человек. Да и возмущение электромагнитного поля при полете очень характерно. Одно дело — летать в своей стране, будучи уверенным, что станции слежения под контролем твоих союзников, и другое — громко заявлять о себе на чужбине, там, где есть и необходимое оборудование, и операторы, которых вполне можно подкупить. К тому же не помешает сэкономить силы, пусть даже немного проиграв во времени.
Скутер рвался вперед, поднимая тучи соленых брызг. Следом за ним с криком летели чайки.
