40
После школы мне хочется поскорее попасть домой и потискать щенка, но меня ждет чтение с Калебом, поэтому я иду в библиотеку. Вчера его приемная мама написала мне на почту, что они закончили читать «Паутину Шарлотты», а значит, нужно выбрать новую книгу.
Обожаю этот момент. Медленно хожу между стеллажами, вытаскивая книги за корешки, наблюдая за тем, как Калеб изучает обложки и выбирает лучшую для себя.
Сегодня он останавливает свой выбор на «БДВ», и я уже знаю: эта книга станет хитом. Пока мы возвращаемся к своим местам, Калеб так жадно листает ее и рассматривает картинки, что мне приходится направлять его между стеллажей. Повернув за угол детективного отдела библиотеки, я обнаруживаю, что наш столик занят. И не кем-то там, а Тедди.
Калеб продолжает идти по направлению к столику, засмотревшись на иллюстрации, я же застываю на месте и молча смотрю на Тедди. По-моему, я никогда еще не видела его в библиотеке, включая школьную. И для меня это необычное и нежданное зрелище.
Тедди поднимает на меня взгляд, но удивленным не выглядит.
– Привет, – говорит он при нашем приближении, откинувшись на спинку маленького стульчика. К его ногам прижат полурасстегнутый рюкзак, в котором видны папки и книги. На столе лежат тетрадь и ручка. Тедди словно устроился тут, чтобы немного поработать.
– Хм… привет, – хмурюсь я.
Калеб опускается на соседний стул, кладет книгу на стол и восторженно рассматривает изображенного на обложке великана. Тедди тоже наклоняется поглядеть.
– Хорошая книга, – замечает он. – Кто у тебя любимый герой?
– Уилбур, – машинально отвечает Калеб.
– Это великан?
Калеб смотрит на него, как на отсталого.
– Нет, поросенок.
– Значит, великан – поросенок?
– Нет, Уилбур – поросенок.
– О, – понимающе кивает Тедди. – Значит, поросенок – великан?
– Нет, – хихикает Калеб. – Поросенок – это поросенок, а великан – это великан.
– Тогда кто такой Уилбур? – хитро улыбается Тедди.
Это может продолжаться целую вечность, поэтому я прокашливаюсь, привлекая внимание обоих.
– Можно тебя на минутку? – спрашиваю я Тедди.
Он подхватывает свой рюкзак и протягивает Калебу кулак, чтобы тот ударил о него своим.
– Еще увидимся, дружище.
– Я скоро вернусь, – говорю я Калебу, таща Тедди за собой в коридор.
Там он прислоняется к постеру «Шпионки Хэрриэт», сунув руки в карманы флисового жилета.
– Что ты здесь делаешь?
– Работаю, – пожимает плечами Тедди.
– В детском отделе?
– Мне нравится атмосфера.
– Я так понимаю, ты не школьное задание выполняешь?
– Это точно.
– Ну и?
– Что – ну и?
– Перестань дурить, – ударяю я его в грудь. – Нельзя сначала взять и пропасть, а потом вести себя как ни в чем не бывало. Что с тобой происходит? Где ты пропадал? И почему торчишь в библиотеке?
Тедди потирает ушибленное место, состроив болезненную гримасу, но его выдают глаза: они лучатся от смеха.
– Я же сказал тебе: работаю.
– Над чем?
– Над кое-чем, – отвечает Тедди и шустро отклоняется в сторону, избегая нового удара. – Обещаю, скоро я тебе все расскажу, но пока не могу.
Я складываю руки на груди:
– Ладно. Но…
– Да?
– Между нами все нормально?
– Конечно, – кивает он.
– Просто… после нашего возвращения ты словно исчез из моей жизни.
– Знаю, – признается Тедди и делает то, чего никогда раньше не делал: убирает мне за ухо выбившуюся прядь, отчего по позвоночнику бежит дрожь. – Но между нами все нормально. Верь мне.
– Хорошо, – киваю я.
– Мне тут птичка на хвосте принесла, что ты выбрала Северо-Западный университет, – улыбается Тедди. – Эта новость ошарашила меня. Я даже не подозревал, что ты всерьез рассматриваешь обучением там. Особенно после нашей поездки.
– Неудивительно, – смущенно отвечаю я. – Сама не ожидала, что передумаю.
Тедди одобрительно кивает.
– Имеешь право. – Он прочищает горло. – Ты же знаешь, я не особо фанатею от идеи учиться в универе…
– Которую мы с тобой еще не закончили обсуждать.
– …но я ярый фанат нашей местности. – Похоже, Тедди хочет еще что-то добавить, но останавливает себя. – Поэтому поздравляю тебя.
– Спасибо. Я очень рада своему решению.
– Ну а я рад тому, что ты рада. Кстати! Приняли мое последнее предложение по покупке квартир. И это означает, что теперь я владею всем зданием.
– Ничего себе! – Я потрясенно округляю глаза. – Твоя мама в курсе?
Тедди качает головой.
– Я сам недавно об этом узнал. Расскажу ей, когда вернусь домой.
– До сих пор не могу поверить, что ты купил целое здание. Ну, то есть… могу, конечно. Но несколько месяцев назад это было бы абсолютно…
– Невозможно, – договаривает он за меня с улыбкой.
– И когда вы переезжаете?
– В следующем месяце. Предстоит еще много перепланировки, но подрядчик уверил меня, что к этому времени на одном из этажей уже можно будет жить. На самом деле никакой спешки нет, но я с нетерпением жду переезда. Мне кажется, настало время начать жить с чистого листа.
У меня возникает неприятное чувство: только ли квартиру имеет в виду Тедди? Я думаю о его недавней отстраненности. Что ее вызвало и что она означает? Возможно, Тедди потихоньку отдаляется от меня? Эта мысль вызывает у меня горячее желание схватить его за руку и не отпускать.
– Мне пора бежать, – говорит Тедди, качнувшись на пятках. – Еще раз поздравляю тебя с поступлением в Северо-Западный университет.
– Спасибо. А я поздравляю тебя с новым домом.
Он машет рукой и уже начинает удаляться, когда мне приходит в голову одна мысль.
– Эй, Тедди? – зову я его, и он разворачивается ко мне. – Наверное, мои слова прозвучат странно, но… это ты прислал Лео щенка?
Он сверкает одной из своих фирменных улыбок.
– Возможно.
– Почему?
– Потому что, – протягивает Тедди таким тоном, будто ответ и так очевиден, – он об этом мечтал.
– Ага. В двенадцать лет.
– Точно! – еще шире улыбается он.
Я пораженно и радостно качаю головой.
– Увидимся позже, Эл-лигатор, – машет мне через плечо Тедди.
Прошли годы, но я автоматически отвечаю:
– Обязательно, Мишка Тедди.
Проводив его взглядом, возвращаюсь к сгорбившемуся над книгой Калебу. Его палец сбивчиво скользит по странице.
– Пока нравится? – спрашиваю я, и он указывает мне на слово «общежитие». Я громко проговариваю его, но Калеб все равно выглядит сбитым с толку.
– Что такое «обще-житие»? – пробует он на вкус это слово.
– Место, где живут много людей.
– Почему Софи спит в таком месте? – удивляется Калеб, не отрывая взгляда от страницы. – Где ее родители?
– Думаю, – осторожно подбираю я слова, – что это общежитие – приют для сирот.
– Для сирот? – тихим голосом переспрашивает Калеб.
Я киваю.
– Таких, как я, – шепчет он.
– И таких, как я.
Калеб вскидывает на меня взгляд, его лицо кривится, словно он не знает, верить мне или нет, словно пытается понять, к какой категории взрослых я отношусь: к тем, кто старается угодить, или к тем, кто говорит правду.
– Ты? – выдыхает он.
– Да, – снова киваю я.
– Ты – сирота?
Столько времени прошло, а это слово до сих пор меня ранит. Однако я не показываю этого, поскольку Калебу не нужно этого знать. Не нужно видеть, сколько усилий мне по-прежнему требуется прилагать, чтобы выглядеть как все, чтобы надежно укрывать за толстыми стенами нежное и уязвимое место в душе.
– Да. – Я смотрю ему прямо в глаза. – Я – сирота.
– Твоя мама умерла?
Кивок.
– И папа умер?
Снова кивок.
Калеб мгновение пытливо глядит на меня.
– Мои родители тоже, – неожиданно прозаично замечает он. – Отстойно.
У меня вырывается смех.
– Не могу с этим не согласиться.
Несколько секунд мы смотрит друг на друга. Затем Калеб возвращает свое внимание к книге и сдвигает палец к следующему слову на странице, потом – к слову за ним, проговаривая их громко, медленно и отчетливо. Но я не могу сосредоточиться на истории. Мой взгляд падает на дальнюю стену, где над низким стеллажом висят в ряд плакаты. Одни из них простенькие, с сидящими на стопках книг котятами и щенками, другие – мотивационные, отличающиеся ярко выраженными призывами. По большей части призывы банальны: «Следуй за своей мечтой!», «Не бойся выходить за рамки!» и «Чтобы преуспеть, ты должен верить в себя!».
На одном из плакатов черный фон, и все слова написаны на нем разным цветом: «Страшно не неведение, страшно равнодушие».
Я долгое время смотрю на этот мотиватор.
– Ты читал «Гарри Поттера»? – перебиваю я Калеба, с запинками читающего предложение о часе ведьм.
Он озадаченно смотрит на меня:
– Нет. Но я видел фильм.
– Значит, ты знаешь, что Гарри – тоже сирота.
Калеб настороженно кивает.
– Но при мысли о нем какое первое слово приходит тебя на ум?
– Волшебник? – прямо как Лео говорит он.
– Верно. А еще?
– Игрок в квиддич? – Калеб на секунду задумывается. – Гриффиндор?
– Правильно. Гарри был сиротой, но не только. Его можно описать разными словами. Как и тебя.
На лице Калеба отражаются сомнения.
– Например?
– Например, – я постукиваю пальцами по обложке книги, – ты – читатель. – Затем указываю на его синюю футболку: – И фанат «Чикаго Кабс».
– Ага, – смущенно улыбается он.
– Кем еще ты хочешь быть?
– Пожарником, – без промедления отвечает Калеб. – Или хозяином поросенка.
– И то и другое – хорошо, – смеюсь я.
– А тебя как можно описать?
– Племянница. И двоюродная сестра. И лучшая подруга.
«И дочь», – про себя заканчиваю я и на этот раз не задумываюсь, можно ли оставаться дочерью, если родители умерли. Вместо этого я вспоминаю слова тети Софии, сказанные тем утром в Северо-Западном университете. И мое сердце распирает от чувств.
– Репетитор, – добавляю я с улыбкой, легонько шлепая Калеба по руке. Потом указываю на книгу: – И читатель.
Он кивает.
– А еще?
Я медлю, поскольку подходящих слов больше не нахожу, а список найденных кажется тревожно коротким. Приходит осознание: я, так же как и в девять лет, не знаю ответа на этот вопрос. И это малость расстраивает.
– Не знаю, – признаюсь честно. – Я все еще не поняла.
