Часть 3
Март
18
Деньги приходят в дождливый день в середине марта. Последние семь недель Тедди отчаянно косит под участника телевизионных шоу, в которых всех, включив таймер, запускают в магазин с горой налички. С его растущим ассортиментом кредиток он ухитрился влезть в такие долги, что у доджекпотового Тедди давно бы уже случился инфаркт.
Сегодня колоссальный выигрыш должен наконец-то официально приплыть к нему в руки, и мы с Лео прогуливаем восьмой урок ради присутствия на пресс-конференции в офисе лотереи. Мама Тедди, разумеется, тоже тут, и мы стоим вместе с ней в конце зала позади репортеров с их микрофонами и эфирных бригад с их громоздким оборудованием, наблюдая за тем, как Тедди принимает здоровенный чек с не менее здоровенной улыбкой.
– Тедди, – заговаривает репортер, когда наступает время вопросов. – Что ты планируешь делать с такой суммой денег?
– Еще не знаю, – отвечает Тедди, окруженный вспышками фотокамер.
Лео закатывает глаза. Мы оба знаем, что Тедди слегка кривит душой. Он уже вовсю расстарался, чтобы проделать в этой сумме маленькую брешь.
– Пока я лишь привыкаю к мысли, что разбогател.
– Ты – самый юный победитель за всю историю лотереи, – замечает другой журналист. – Старшеклассник. Для тебя этот выигрыш что-то меняет?
– Помимо моих отметок по математике? – шутит Тедди, и зал взрывается смехом.
Я вижу, как блестят его глаза, какое удовольствие ему доставляет расположение толпы. Не важно, кто рядом с ним – стайка репортеров или группка школьников: Тедди знает, как завоевать сердца людей, и для него происходящее на пресс-конференции – лишь следующая ступень и больший вызов.
Тедди поднимает громадный картонный чек выше, и одна рука соскальзывает. Менеджер тянется помочь ему, но Тедди, недобро покосившись на него, отступает, прижимая чек к себе и обводя собравшихся преувеличенно обеспокоенным взглядом.
– Ни за что на свете не выпущу эту штуку из рук, – заявляет он.
Толпа смеется, и мои губы тоже растягиваются в улыбке. Тедди такой привлекательный в своей застегнутой наглухо рубашке, тщательно причесанный – особенно на затылке, где волосы всегда встают ежиком. Он полон мальчишеского задора и едва сдерживает радость. Даже если бы я не была в него по уши влюблена, все равно бы нашла его сейчас привлекательным до невозможности.
– Известно, что лотерейный билет вам подарила подруга. Вы можете это как-то прокомментировать?
Щеки обдает жаром. Кэтрин берет меня за руку и слегка сжимает ладонь. Стоящий на возвышении Тедди подмигивает мне – настолько молниеносно, что если не ждать этого, то и не заметишь. Я ждала.
– Так и есть, – отвечает он аудитории. – И это лишь доказывает, что я самый везучий парень на земле не только в отношении выигрыша.
Я неосознанно прижимаю руку к груди, и Тедди улыбается мне.
После конференции он подходит к нам и спрашивает, улыбаясь от уха до уха:
– Ну как я справился?
Судя по его улыбке, ответ ему и так уже известен.
– Когда это ты успел стать в этом профи? – светится от радости Кэтрин.
– По-моему, я был для этого рожден, – смеется Тедди.
– Ты поосторожней, а то твоя раздутая голова станет больше, чем чек, – поддразнивает его Лео.
– Ты замечательно справился, – отвечаю я, прекрасно сознавая, что не могу отвести от него глаз. Может, дело в свете, или вспышках камер, или в том, что он отвечал на вопросы журналистов так, будто всю жизнь только тем и занимался, но я вижу его сейчас другими глазами.
– Спасибо, Эл. И спасибо за то, что пришла.
– Да уж это стоит благодарности. Ради абы кого я бы не прогуляла уроки.
– Я это очень ценю, – улыбается Тедди.
Его зовет к себе жестом один из организаторов лотереи. Извиняюще пожав плечами, Тедди спешит к нему. Ему предстоит дать множество интервью, переговорить с множеством людей, пожать множество рук. Кэтрин остается дожидаться его, а мы с Лео, попрощавшись, уходим.
На улице идет дождь. Мы стоим под навесом над входом в здание. Воздух пахнет весной и ожиданием, когда же она вступит в свои права.
– М-да, – говорит Лео, косясь на меня.
– М-да, – смеюсь я.
– Это было… нечто.
Прохожие пытаются совладать с зонтиками. Мы вглядываемся в небеса: набухшие, с низко нависшими тучами, свинцового цвета – под стать зданиям вокруг.
– Ты домой? – спрашивает Лео, накидывая капюшон.
Я отрицательно качаю головой.
– В дом престарелых.
– Ну да. Ты ведь ни за что не пропустишь карточную игру.
– Нужно ловить момент, пока фортуна улыбается, – усмехаюсь я. – А ты сейчас куда?
– Заявление дописывать.
– В Мичиганский университет?
Лео мотает головой, глядя на дождь:
– Нет, в Институт искусств. В Мичиганский уже все подготовил.
Его голос дрогнул, но я сделала вид, что не заметила этого. Покрутила в руке зонт, слушая мерный стук дождя и шелест мчащих по мокрой дороге шин.
– Думаешь, Тедди станет теперь куда-то поступать? – смотрит на меня Лео.
– Конечно.
На лице брата читается сомнение.
– Он всегда хотел в конечном счете поступить в университет. Вопрос был только в том – когда?
– Нет, – возражает Лео. – Вопрос был только в деньгах.
– Что теперь не является проблемой.
– Поскольку он стал миллионером.
– И? Не будет же он целыми днями купаться в деньгах. Он хочет быть тренером – университетским тренером, – а для этого надо закончить университет. Я уже распечатала для него кипу заявлений, и он обещал их посмотреть. В большинство выбранных мной вузов документы на поступление можно подать в любое время. Он поступит. Я уверена в этом.
– Как скажешь, – отвечает явно неубежденный Лео. – А ты? Решила, что будешь делать, если…
– Не поступлю в Стэнфорд? – выдавливаю я улыбку. – Еще нет.
– Но что, если…
– Я не знаю. Я должна поступить, и все тут.
Документы я подала еще осенью, но решение по моему заявлению было отложено. Это лучше, чем отказ, но я все равно страшно расстроилась. С тех пор я по настоянию тети Софии отправила кучу заявлений и в другие вузы – всего в восемь – так сказать, для подстраховки. Но для меня запасного плана просто не существует. С самого детства моей единственной целью был Стэнфорд.
Помню тот день, когда мама узнала о том, что ее приняли на программу обучения руководителей некоммерческих организаций. Мы с папой испекли ей торт, и он даже позволил мне нарисовать на нем дрожащей рукой нечто напоминающее эмблему Стэнфорда – печать с изображением секвойи. Мама смеялась, когда разрезала торт и увидела, что мы испекли «Красный бархат» в честь фирменных цветов университета: красного и белого.
– Гордишься университетом? – спросила она, и папа наклонился поцеловать ее через стол.
– Горжусь тобой, – ответил он с сияющими глазами.
Однако маме не удалось отучиться. Несколько месяцев спустя она узнала о своей болезни, и моя жизнь пошла наперекосяк.
Теперь у меня есть возможность сделать то, что не получилось у нее. Пойти по ее стопам. Вернуться на Западное побережье. Найти путь домой.
– Я должна поступить, – повторяю я уже более спокойным тоном.
– Поступишь, – кивает Лео. – Жаль только, что Стэнфорд настолько далеко от нас.
– Ну не настолько уж. И потом, возможно, ты будешь учиться в Мичигане.
– Тоже не ближний свет.
– Едва ли.
Лео хмыкает.
– Когда там учится твой парень, кажется, что вас разделяют миллионы миль.
– К счастью, ты увидишь его меньше чем через неделю.
Брат улыбается:
– До сих пор не верится, что родители отпустили меня…
– Провести весенние каникулы с дружком-студентом? – усмехаюсь я. – А мне верится. Они любят Макса. И доверяют тебе. К тому же вскоре ты и так будешь сам по себе. Может, даже поступишь в Мичиганский университет.
– Может быть, – слегка мрачнеет он.
– Ты замечательно проведешь время, – уверяю я брата насколько возможно радостным голосом, хотя нелегко радоваться каникулам, когда и Тедди, и Лео оставляют меня одну.
Несколько месяцев назад Тедди пообещал, что мы в каникулы оторвемся по полной, так как он тоже никуда не уезжает.
– Мы с тобой, – пообещал он, – встряхнем этот город!
– Поставим на уши?
– Что?
– Ну, так говорится: «Поставить на уши».
– Почему на уши? Почему не на нос?
– Если хочешь, поставим и на нос.
– Отлично, – кивнул он. – Решено! Мы поставим этот город на нос.
Но потом он выиграл в лотерею. И планы изменились. Теперь он везет всю баскетбольную команду в Мексику, где снял пляжное бунгало в шикарном отеле. За свои деньги, конечно же. А я остаюсь здесь, и город на уши никто не поставит.
– Не заставляй меня чувствовать себя виноватым за то, что я уезжаю, – улыбается Лео, видя выражение моего лица. – Ты ведь могла поехать в Мексику.
– О да, – одаряю я его красноречивым взглядом. – Я, Тедди и вся баскетбольная команда. Просто мечта, а не каникулы.
Лео смеется.
– А мне даже немного завидно. Там и джакузи есть, и частный бассейн. С водной горкой.
– Ну а то, – отвечаю я, ни капельки не удивившись.
Чек Тедди получил только сегодня, но вот что он уже успел прикупить (и это только самые последние из его отнюдь не дешевых покупок): новый мобильный, новый компьютер, новые кроссовки и новую куртку с кучей молний, ховерборд, на котором он не умеет кататься, и настолько дорогущие часы, что у него хватило духу надеть их лишь через неделю после покупки. И на все это раскошелился парень, который раньше изводился вопросом, заплатить ли ему за соус гуакамоле к буррито.
Несколько недель назад в классе мисс Магуайер прямо посреди просмотра фильма о Второй мировой войне сломался телевизор, и Тедди, к восторгу учительницы, тут же заказал другой, еще лучше. А на прошлой неделе он залез на стоящий в центре столовой стол и помахал толстенным манильским конвертом.
– Билеты на этот сезон! – закричал он. – Кто хочет смотреть со мной игры Каббиз?
Остаток обеденного перерыва к Тедди тянулась вереница ребят, которым он с великодушной улыбкой раздавал билеты.
На следующий день он угостил пиццей всех присутствующих в столовой. А днем позже возле школы остановилась кофейня на колесах, и каждый мог бесплатно выпить чашечку кофе.
– Тедди Макэвоя в президенты! – крикнула одна девчонка, уходя с дымящимся макиато. В эти дни ее бы единодушно поддержали все школьники.
– Он только что выиграл в лотерею, – говорит Лео, словно мне требуется напоминание. – Нельзя его винить в том, что он живет на полную катушку.
– Я и не виню. Просто…
– Ты считаешь, что он перебарщивает, – заканчивает за меня брат, глядя на моросящий дождь.
– А ты так не считаешь?
– Честно? Я думаю, это только начало.
Я киваю, уставившись на свои мокрые сапоги.
– Запомни вот что, – загадочно начинает Лео. – Если ты дала тигру кекс, не злись на то, что он его съел.
– Зачем давать тигру кекс? – смеюсь я.
– Ну а почему нет? – пожимает плечами он.
Проблема вот в чем: я не злюсь на Тедди за то, что он ест этот «кекс».
Я злюсь на себя – за то, что дала его ему.
