17
Нас провожают к столику на двоих, расположенному в глубине ресторана. На нем расставлены тарелки с золотой отделкой, салфетки сложены в форме лебедей. Большинство посетителей в почтенном возрасте и седовласы, они снисходительно улыбаются, когда мы проходим мимо них в кроссовках и джинсах.
– Ох, всегда сложно выбирать между костным мозгом и черной икрой. – Я открываю меню, стараясь сохранить невозмутимый вид. – Прямо решить не могу.
Тедди задумчиво потирает подбородок.
– Ты же знаешь: я питаю слабость к трюфелям.
– Знаю. Слышала, здесь они просто дивные.
– Кстати, тут и улиток подают. О, я тебе рассказывал анекдот про змею? – спрашивает он, однако ответа не ждет: – В общем, змею ограбила черепаха. В полиции ее просят описать преступника, и та заявляет: «Ну, понимаете, все случилось так быстро…»
Хочется на это фыркнуть или закатить глаза, но мне так весело, что я смеюсь.
– Ты сегодня в ударе.
– Я всегда в ударе, – усмехается Тедди.
Когда к нам подходит принять заказ официант в смокинге, Тедди закрывает меню и откидывается на спинку стула.
– Мы возьмем всего по чуть-чуть.
– Что, простите? – переспрашивает мужчина, дернув усами.
Тедди подмигивает мне.
– Мы хотим попробовать всего. Особенно сквоба.
Ручка официанта зависает над блокнотом.
– Возможно, вам подойдет дегустация меню, сэр?
– Прекрасно подойдет, – благодушно отзывается Тедди. Официант уходит, и он разворачивается ко мне: – У меня уже живот от голода подвело.
– Тедди, – тихо говорю я, наклонившись, и от моего дыхания колеблется огонек свечи между нами. – Ты видел, сколько это стоит?
– Дегустация меню?
– Двести долларов с носа. Плюс чаевые.
Его лицо слегка бледнеет.
– Ничего страшного. Уверен, у меня достаточно…
Он тоже наклоняется вперед, вытаскивает из заднего кармана стопку кредитных карт и веером раскладывает перед собой. У пары за соседним столиком удивленно ползут вверх брови. Тедди этого не замечает.
– У этой вроде лимит в триста баксов, но я не помню, сколько на ней осталось, – поднимает он синюю карту. – У этой вроде на двести, но, кажется, я уже что-то потратил, поэтому…
Он умолкает, так как к нашему столику подходит администратор – низенький мужчина с блестящей лысиной и в очках с толстыми стеклами.
– Доброго вечера вам, – говорит он с английским акцентом. Его взгляд падает на кредитки, разложенные на столе наподобие игральных карт. – Я просто хотел убедиться, что сегодняшний вечер…
– Мы платежеспособны, – прерывает его Тедди, быстрым движением собрав кредитки. – Если вы именно это хотели узнать. У нас достаточно денег.
– Конечно же нет, сэр, – ошарашенно отвечает администратор. – Я бы никогда не позволил себе…
– Вообще-то я только что выиграл в лотерею. Деньги еще не получил, но нам хотелось отпраздновать выигрыш, для того и все эти кредитки, – выпаливает объяснение Тедди. – Мы все оплатим.
Я слушаю и морщусь. Мне есть от чего поморщиться: тон Тедди, словно он оправдывается, выступившая у него на лбу испарина, смущенное лицо администратора и повисшая за ближайшими столиками тишина. Посетители вытягивают шеи в нашем направлении, и я вдруг вижу нас их глазами: двое подростков, невесть как оказавшихся в шикарном ресторане, с размахом заказали всего по чуть-чуть и при этом путано бормочут что-то про лотерейный выигрыш.
Однако самое ужасное – видеть, что то же самое осознает Тедди. Он резко закрывает рот и бросает на меня удрученный взгляд. Затем выдавливает слабую улыбку:
– Простите, я просто не хотел, чтобы вы думали… Я хотел, чтобы вы знали: мы не доставим вам проблем.
– Конечно, сэр, – коротко кивает администратор. – И пожалуйста, дайте мне знать, если мы можем чем-то еще скрасить вам ужин.
Как только он отходит, мы с Тедди смотрим друг другу в глаза.
– Не переживай, – спешу я его успокоить. – Это ерунда.
Он оглядывает ближайшие столики. Сидящие за ними люди снова принялись ужинать и лишь изредка бросают на нас короткие взгляды.
– Да, но…
– Они завидуют.
– Чему? – хмурится Тедди.
– Тому, что у тебя куча кредиток, – усмехаюсь я.
Тедди смеется, но уже через секунду его улыбка тает.
– Не надо было всего этого говорить. Я занервничал.
– Ты привыкнешь к подобному, – замечаю я, хотя вовсе не хочу, чтобы он привык к дорогим ресторанам и жизни на широкую ногу, полной деликатесов, поблажек и особых привилегий. К жизни, которая столь разительно отличается от привычной нам.
– Наверное, стоило подождать получения денег. Все будет гораздо проще, когда новость предадут огласке и обо мне услышат. Тогда мне не придется ничего доказывать. – Тедди тасует в руке кредитки. – Мама хотела, чтобы я сохранил анонимность. Я тебе говорил?
– Я думала, это невозможно.
– В некоторых штатах – возможно. Чем и воспользовался тот, кто выиграл в Орегоне.
– Но не у нас?
– Не у нас. Мама уговаривала меня загородить на пресс-конференции лицо билетом. Я сказал, что это не сработает. Люди все равно узнают, кто выиграл. Да и какая мне от этого радость?
– Кстати, неплохая мысль. Деньги ты по-любому получишь, но тебе не придется иметь дело с…
– Знаю, знаю. Со всеми этими стервятниками, которые полезут изо всех щелей с просьбами о пожертвованиях, инвестициях и всяких подаяниях. Мне мама этим уже уши прожужжала. И твоя тетя лекцию прочитала. Пофиг. Я не собираюсь прятаться за куском картона и пропускать все веселье.
Появляется наш официант и, не глядя на нас, ставит на стол маленькую тарелку.
– Булочки бриош с крем-фрешем и черной икрой.
Он уходит, и Тедди улыбается. При виде еды у него сразу поднимается настроение. Мы начинаем лакомиться икрой.
В полумраке зала ярко горят свечи. Где-то на заднем фоне тихо играет классическая музыка. Поблизости метрдотель открывает бутылку шампанского. Тедди улыбается мне, и от этого всего веет такой романтикой, что, когда он наклоняется вперед и говорит: «У меня к тебе предложение», у меня на миг останавливается сердце.
– Какое?
Он смеется, видя выражение моего лица.
– Не такое, о каком ты подумала.
– Конечно, нет, – говорю я дрогнувшим голосом. – Так какое?
– Ну, я хотел узнать, не передумала ли ты насчет денег.
– Ясно. – Грудь теснит от понимания, что Тедди пригласил меня сюда не из чувства благодарности. Он пригласил меня сюда, потому что по-прежнему считает себя обязанным мне. – Я уже сказала тебе…
– И я тебя услышал. Но как насчет небольшой части денег? Хотя бы миллиона? Этого хватит на…
– Тедди.
– Что? – У него расширяются глаза. – Я не понимаю тебя! Что плохого в том, чтобы о тебе позаботились? Почему бы не получить с этого хоть что-нибудь?
Я опускаю взгляд, снова вспомнив о тете Софии и дяде Джейке. Они ведь наверняка хотят «получить с этого хоть что-нибудь». Эгоистично не спросить их мнения. Я это осознаю. Но что, если они столько лет заботились обо мне лишь в надежде на то, что Вселенная как-то отплатит им за это? Я этого не переживу.
Судорожно вздохнув, заставляю себя посмотреть на Тедди:
– Спасибо за предложение. Это очень мило с твоей стороны. И я знаю, что ты делаешь его от всей души. Но мой ответ остается прежним. Мне не нужны эти деньги.
Он качает головой.
– Не понимаю. Как они могут быть не нужны тебе? Почему ты отказываешься от них?
«Потому, – хочется ответить ему, – что эти деньги превратят нашу жизнь в стеклянный снежный шар, перевернутый вверх тормашками. Они изменят все. А для меня нет ничего страшнее».
Но я не могу сказать этого Тедди. Не сейчас, когда он взлетел к облакам с той самой минуты, как мы нашли лотерейный билет. Мне не хочется быть той, кто вернет его назад на землю.
– Просто не нужны, и все, – на этот раз намного тверже повторяю я.
Поняв по моему тону, что дальнейшие уговоры бесполезны, Тедди со вздохом откидывается на спинку стула.
– Хорошо, – говорит он и тянется за последней булочкой. – Но я тебя честно предупреждаю: если ты не поторопишься изменить своего мнения, я, возможно, потрачу твою часть денег на икру.
– Это твоя часть денег, а не моя, – слегка улыбаюсь я. – И скорее всего, ты потратишь ее на что-то более экзотичное.
– Как ты догадалась? – поднимает брови Тедди.
– Это же очевидно. Сквоб!
– И правда, очевидно, – ухмыляется он. – Возможно, я открою целый сквоб-ресторан. Или еще лучше: сеть ресторанов. Я принесу сквобов в массы!
– Уверена, только сквобов массам и не хватает.
– Мы назовем сеть «МакСквоб». Это стопудово будет хит. Я стану великим ресторанным заправилой, открою огромный офис в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе и буду летать на частном самолете из Токио в Сидней, из Сиднея в Пекин, из… – Тедди умолкает, видя мое вытянутое лицо. – Что?
– Ничего, – качаю я головой. Я знаю, что он шутит. Конечно, шутит. И все равно такое ощущение, будто он уже готовится отсюда улететь.
– Эй, – он наклоняется и берет меня за руку. – Все будет хорошо, ты же знаешь.
– Знаю, – машинально отвечаю я.
– Ничего не изменится, – обещает он. – Правда.
И я, как дурочка, ему верю.
