Случилось так, что однажды некий господин по имени мистер Брирли был застигнут за противоестественным непотребством с молодым конюхом, а иные утверждают, будто и вовсе с лошадью. Впрочем, интимные прихоти посторонних людей для нас никакого интереса не представляют. А единственное значение имеет тот факт, что после того, как упомянутый мистер Брирли удавился, не вынеся позора, стало известно об огромных долгах, за ним числящихся, и вдова выставила дом со всем содержимым на продажу по весьма приемлемой цене.

Вышеизложенные новости доходят до мистера Хэнкока, когда он собирается по своим делам однажды утром.

– Я куплю для вас этот дом, – говорит он жене за завтраком.

– О нет, – живо возражает она. – Только ради меня – не надо. Ни в коем случае.

Анжелика, румяная и сочнотелая, неописуемо прелестна в своем свободном утреннем платье, белом с тонким лиственным узором. А какие милые обычаи она завела! Например, сегодня пригласила мистера Хэнкока после утренней работы, в десять или одиннадцать часов, присоединиться к ней в будуаре для чаепития со свежей выпечкой.

Он опасливо сидит на изящном стуле, расставив ноги по обе стороны крохотного круглого столика, и осторожно держит хрупкую фарфоровую чашечку двумя пальцами, а Анжелика, недавно вставшая с постели, намазывает себе на булочку масло и мармелад. Завтраки для нее в новинку – в прежней своей жизни она редко поднималась раньше полудня, – и мистеру Хэнкоку приятно наблюдать, с какой серьезностью она ест теплый хлеб с холодным конфитюром.

– Я обещал вам большее, – говорит он. – Я не намеревался навсегда поселить вас в Дептфорде.

– Меня здесь все устраивает, уверяю вас.

– Вдобавок мы должны предоставить Сьюки… – (которая к ним не присоединилась, поскольку все еще дуется на мистера Хэнкока), – больше возможностей встречаться с благородными особами и учиться у них изысканным манерам.

В глубине души он беспокоится, что теперь, когда Анжелика вскружила ей голову обещаниями насчет танцевальных уроков и наставников-французов, племянница меньшим не удовольствуется. К тому же он чувствует себя немного виноватым, что сам не додумался предложить девочке что-нибудь подобное.

– Мы можем – и должны – устроиться лучше, – продолжает он. – Я уже не тот, кем был раньше, миссис Хэнкок. Ныне я землевладелец и домовладелец: моя недвижимость в Мэрилебоне растет в цене столь быстро, что вскоре я смогу полностью отойти от торговых дел. Человеку с моим состоянием не пристало жить в таком доме, – настаивает он, – тем паче теперь, когда у него есть такая жена, как вы. Каждый божий день я смотрю на вас, сидящую у камина, и думаю: прекрасный бриллиант нуждается в прекрасной оправе.

– Ах, бросьте! Я же сказала: я полностью всем удовлетворена.

– Удовлетворение – вещь, конечно, хорошая, – говорит мистер Хэнкок, – но я сделаю вас счастливой. Я дам вам все, чего вы желаете.

– Так не бывает. – Анжелика намазывает маслом следующую булочку. – Человек всегда желает большего, чем имеет.

Не зная, что ответить, мистер Хэнкок улыбается с приоткрытым ртом, похожий на крупного пса, озадаченного непонятной командой своей хозяйки, и доброжелательно ждет, когда она выскажется яснее.

– Да и могу ли я поверить хоть единому вашему слову, – поддразнивает Анжелика мужа, – когда вы так и не подарили мне обещанную русалку?

– Вы слишком нетерпеливы, моя дорогая. Русалку свою вы непременно получите. Ее уже везут в Англию, на борту «Единорога».

– А где сейчас «Единорог»?

– Неизвестно, – со вздохом признается мистер Хэнкок. – Но это дела не меняет. Для Джонса это было необычное плавание. Он наверняка уже на подходе к нашим берегам.

Да, наверняка. Ибо куда Тайсо Джонс мог запропасть?

– Русалки часто потопляют корабли, – замечает Анжелика.

– Не говорите такого, – резко произносит мистер Хэнкок и суеверно стучит по столику. – Даже в шутку.

– Ах, не смотрите на меня так! Обходилась же я до сих пор без русалки, да и королевой Франции никогда не была, но тем не менее вот они мы, вполне довольные жизнью. Корабль благополучно вернется домой, а с русалкой или без – не имеет значения. В конце концов, я же вышла за вас замуж. Покупайте дом, коли вам угодно, сэр, а я последую с вами, куда прикажете, и буду счастлива там, я уверена.

– А я не просто уверен! Я точно знаю! – с горячностью восклицает мистер Хэнкок. – Вот увидите, этот дом превзойдет все ваши ожидания!

Анжелика поднимает ладонь, успокаивая мужа. На пальцах у нее блестит масло. Она встревожена пылким проявлением чувств; слово «счастье» пугает ее, как и слово «любовь». Ей не нужно ничего столь ненадежного и непостоянного.

– Мы должны жить по средствам, – говорит она.

– Это не ваша забота.

– Прошу вас, мистер Хэнкок, только не влезайте в долги. Я совсем не стремлюсь к роскоши. Если уж нам действительно необходимо найти новый дом, давайте выберем просто удобный для жизни, без всяких излишеств.

– Вы чрезвычайно разумная женщина.

Каким приятным сюрпризом стала для мистера Хэнкока гармония, установившаяся между ними! В последнее время к нему вернулись давно забытые ощущения, которые он испытывал в первые счастливые дни супружества с Мэри: прежде всего блаженное чувство, что теперь он не один. Рассеянное прикосновение ласковой руки к его руке; тихое покашливание в соседней комнате; полупробуждение ото сна, когда она ночью встает справить малую нужду. Неизменное присутствие рядом отзывчивого слушателя, с которым можно поделиться шуткой или любой неприятностью и который всегда примет его сторону. Анжелика, конечно же, не Мэри, даже и близко не похожа – но многое в отношениях со второй женой напоминает мистеру Хэнкоку о первой и живо воскрешает в памяти ее милый образ.

Раздается стук в дверь, и в комнату заглядывает Бригитта.

– Вам письмо, госпожа.

– Мне? Не мистеру Хэнкоку?

– Вам. – Бригитта входит, протягивая письмо. – Там на улице мальчишка-посыльный ждет вашего ответа.

Бумага плотная и жесткая: свернуть и засунуть в карман не получится.

Анжелика подносит письмо к глазам, чтобы разглядеть получше.

– Что-то не узнаю печать. – Она поддевает сургучную лепешку большим пальцем. – Странно. Кто же мне пишет?

Сердце у нее слегка сжимается. А вдруг это кто-то из прошлой жизни, какой-то мужчина? А вдруг это Джордж? (Ее Джордж! Ее Джордж!) Но что ему от нее нужно? Ах, что же он хочет сообщить?

Бригитта с праздным любопытством наблюдает за ней; мистер Хэнкок смотрит в окно, постукивая ногтем по зубам, но наверняка тоже следит краем глаза…

– Миссис Фрост, – протяжно выдыхает Анжелика. – Миссис Фрост прислала весточку.

– В самом деле? – говорит мистер Хэнкок.

– Смотрите-ка, она указывает Сент-Джеймс в качестве своего адреса. Не сомневаюсь, она без труда нашла себе хорошее место. Вы бы на что поставили? На то, что она теперь ходит в домоправительницах? Такая работа как раз для нее. Интересно, знают ли хозяева, что она использует их посыльного для своих личных надобностей?

Поскольку Анжелика теперь жена и рачительная хозяйка дома, она всегда носит на поясе серебряный карандашик на цепочке. Лизнув грифель, она колеблется.

– Что мне написать?

– Прошу прощения?

– Миссис Фрост желает навестить меня сегодня днем. Что мне ей ответить?

– Ну, ответьте «да».

– Она ни разу прежде не писала мне сюда.

– Наверное, просто не имела такой возможности.

Мистер Хэнкок не обнаруживает особого интереса к разговору. Анжелика сглатывает, пытаясь избавиться от горького привкуса во рту. «А почему вдруг сейчас написала?» Она опускает карандаш.

У нее какое-то нехорошее чувство, очень смутное. Если бы она могла определить его и хорошенько исследовать, то осознала бы, что мысль о встрече с миссис Фрост вызывает у нее тревогу. Но в ее груди теснится много чувств, разобраться в которых она не в состоянии.

Анжелика снова берет карандаш и говорит:

– Мне хотелось бы повидаться с миссис Фрост. Она была превосходной компаньонкой. Замечательно укладывала мне волосы.