Сгустились сумерки. В Лесу Владычицы наступила ночь. Ульфгер стоял на опушке леса, неподвижный, как статуя. Закрыв глаза, он устремился мыслями в темноту и почувствовал рыб и лягушек в неглубоких длинных бассейнах вдоль двора, одинокую лису и пару голубей, ворковавших на ветке. Между этими птицами чувствовалась давняя связь, любовь длиной в целую жизнь. Ульфгер вмешался в их мысли, велел им испугаться друг друга и ощутил охвативший обоих страх. Отчаянно хлопая крыльями, птицы взлетели в воздух и понеслись в разные стороны.

Улыбнувшись, Ульфгер перенес внимание на эльфийские казармы – вычурный общий дом, стоявший на страже во дворе, рядом с тронным залом. Эльфы были дома. Он чувствовал за деревянными стенами всех – общим числом два десятка и еще одного. Читать их мысли было труднее, чем мысли животных, но Ульфгер чувствовал общее возбуждение. Эльфы готовились к бою.

Дверь казарм распахнулась, и в темноте по ту сторону двора заплясал огонь факела. Четверо эльфов с флягами через плечо вышли наружу и направились вниз по тропинке за одним из длинных бассейнов. Проследив, как они подходят к древнему колодцу и наполняют фляги, Ульфгер поднял сломанный меч и двинулся к ним, даже не утруждаясь ступать потише. Увидев его, эльфы выхватили оружие. Одним взмахом меча Ульфгер отразил сразу два клинка, легко пробил защиту и снес обоим нападавшим головы.

Один из оставшихся эльфов ударил Ульфгера в грудь, но доспехи выдержали удар. Клинок второго полоснул по предплечью и глубоко рассек мускулы. Руку обожгло огнем. Устремив на эльфов пылающий взгляд, Ульфгер нащупал их страх, мысленно ухватился за него и сумел удержать эльфов – как раз настолько, чтобы успеть обрушить меч на голову переднего. Череп эльфа раскололся надвое, с ног до головы окатив его товарища брызгами крови и мозга.

Крепко сжав шею последнего из четверых, Ульфгер рывком поднял эльфа в воздух – легко, словно противник ничего не весил. С той же легкостью он мог бы одним движением свернуть эльфу шею, но вместо этого поднес к его глазу черный клинок. Увидев ядовитое острие, эльф отчаянно впился ногтями в руку Ульфгера.

– Отчего же ты так корчишься? – спросил Ульфгер. – Если ты верен Аваллаху, меч не сожжет тебя.

Коснувшись лезвием щеки эльфа, он слегка, едва заметно, рассек его кожу. Надрез тут же почернел, зашипел, и плоть поползла в стороны, точно разъедаемая кислотой. Эльфа охватил жар, под действием яда кровь его закипела, забурлила в жилах, хлынула из носа, из глаз, из ушей. Ульфгер держал жертву на весу, наслаждаясь ее последними судорогами, пока эльф не обмяк и не замер без движения.

Отшвырнув мертвое тело, Ульфгер взглянул на раненое предплечье и с удивлением увидел, что рана совсем неглубока и даже не кровоточит – а ведь удар был силен. Присмотревшись, он заметил, что рана уменьшается, затягивается прямо на глазах.

– Я… я воистину бог! – воскликнул он. – Теперь Рогатый – я!

Он глубоко вдохнул, набрав полную грудь свежего ночного воздуха.

– Что ж, настало время похитителю детей предстать перед истинным сыном Аваллаха.

Ульфгер прошел через Дьявольский лес без малейшего страха. Почувствовав случайного зверя, он внушал ему страх, и звери в панике разбегались от него.

– Трепещите, – шептал он, – трепещите передо мной!

Он двигался по лесу в поисках следов или троп, указывающих путь к нужному месту, и все больше и больше полагался на свои новые чувства – просто закрывал глаза и отпускал мысли на волю. Наконец впереди что-то замерцало – едва заметно, будто искорки вдалеке. Едва заметив их, он пошел к ним. Искорки приближались, и вскоре Ульфгер оказался прямо перед Дьявол-Деревом.

– Похитителя детей здесь нет, – пробормотал он себе под нос. – Зато она, его краснокожая сучка, там. Я чую ее боль.

Губы Ульфгера медленно растянулись в улыбке.

«Отнять ее у него, – подумал он. – Разрубить на куски, и оставить там, над дверью, ее голову – после всего этого шума вокруг ее спасения. Да, уж это поставит его на колени! – Ульфгер негромко рассмеялся. – Пусть узнает, каково это – потерять то, что тебе дорого».

Ульфгер толкнул дверь. Прочная дверь была крепко заперта. Он обогнул дерево, но другого пути внутрь не нашел. Нужна была самая малость – чтоб кто-нибудь отодвинул засов. Быть может, удастся заставить отпереть дверь кого-то из детей? Поднажать, как на тех голубей, и…

Закрыв глаза, он потянулся мыслями внутрь, нащупывая чужое сознание – и тут же наткнулся на тролля, спавшего наверху. Поняв, до кого дотянулся, Ульфгер поспешно оставил его в покое. Старый тролль был полон разных хитростей и неведомых тайн, и Ульфгер не на шутку опасался, что тот может так же коснуться его в ответ. Двинувшись дальше, он нащупал девочку, но та спала глубоким сном. Рядом с ней отыскался мальчишка, но и он спал без задних ног. Недалеко от них нашелся второй мальчишка – этот был с головой погружен в сновидения. Сны так и кишели в его сознании, и Ульфгер, как ни старался, не смог пробиться сквозь них. Охваченный нетерпением, он продолжал поиски, заглядывая в каждый закуток, пока не наткнулся на кое-что весьма и весьма интригующее – одинокого мальчишку в небольшой комнатке. У этого сна не было ни в одном глазу. Его сознание было открыто, распахнуто настежь. Ульфгер явственно чувствовал кипевшую в нем ярость – о, сколько злобы и ненависти к «ним» и к самому себе! Мальчишка буквально обезумел от злости, и Ульфгер понял: именно это безумие и делает его столь открытым – то есть совершенно беззащитным.

«Отопри дверь, – подумал Ульфгер, посылая мысль в голову мальчишки. – Отопри дверь».

Мальчишка не откликался.

«Отопри дверь».

Нет ответа.

«Отопри дверь».

Ульфгер досадливо сморщил лоб, но тут же понял истинную суть великого дара, ниспосланного ему Аваллахом. Нет, он не мог управлять чужим разумом, не мог заставлять людей делать то, что им не по нраву. Он мог лишь подталкивать их к нужным поступкам, используя нечто, уже имеющееся в их головах, – скажем, страх, ненависть или зависть. Пощупав еще раз, он отыскал кое-что интересное и сразу понял: этим вполне можно воспользоваться.

«Убей», – подумал он, подтолкнув мысль мальчишки в нужную сторону.

К его немалому удивлению и огромной радости, этого легкого толчка, едва ощутимого дуновения оказалось довольно. Ненависть в голове мальчишки вспыхнула и расцвела, сменившись жаждой убийства.

Проснувшись, Ник открыл глаза. Впервые с самого появления в Авалоне он просыпался, не обливаясь потом и не чувствуя жжения в желудке. Но все же ему было неспокойно. Ник взглянул на круглую дверь. Его никак не оставляло ощущение, что там, снаружи, ожидая случая проникнуть внутрь, таится нечто злое.

Он оглядел зал. Ни Питер, ни Дьяволы еще не возвращались. Сколько же времени?

Сверчок с Дэнни спали в своих клетках непробудным сном: долгий тяжелый день брал свое. Клетка Секеу была придвинута к очагу. Раненая девочка беспокойно ворочалась во сне, лицо ее выглядело встревоженным, будто ей снилось что-то дурное. Взглянув на клетку Лероя, Ник обнаружил, что она пуста.

Вдруг до него донесся негромкий звук – какой-то писк. Звук повторился. Сдавленный смех? Крик? Этого было не понять. Звук повторился вновь, и на этот раз Ник узнал его – действительно, писк, отчаянный писк. И доносился он из уборной.

«Что за черт?» – подумал Ник, выбираясь из клетки. Без Дьяволов в огромном зале было жутковато. Прислушавшись, Ник услышал храп тролля на верхнем этаже, а затем снова писк – долгий, пронзительный. По спине пробежал холодок. Как такой тихий звук может быть настолько ужасным?

Ник пересек зал и подошел к уборной. Дверь была слегка приоткрыта, сквозь щель проникал наружу тонкий мерцающий луч. Ник поднял руку, собираясь толкнуть дверь, но дверь внезапно распахнулась, и он оказался лицом к лицу с Лероем. Но Лерой словно бы и не видел Ника – взгляд мальчишки был устремлен мимо него, к круглой двери.

– Он здесь, – прошептал Лерой, протискиваясь мимо Ника наружу.

Прежде чем Ник успел сказать или сделать хоть что-нибудь, из уборной снова донесся пронзительный писк. Он заглянул внутрь и вытаращил глаза от удивления. На каменном полу рядом с ямой валялось смятое крылышко пикси с длинным клочком окровавленной синей кожи на конце.

Снова пронзительный писк – так пищит мышь в зубах кошки. Он доносился из ямы. Нику совсем не хотелось видеть, что там, но все же он шагнул вперед и заглянул в глубину. Там в липкой черной паутине запутались два пикси – мальчишка и девчонка с гривой пышных, тонких, как дымка, белых волос. Девчонка с виду была цела, а вот мальчишка казался мертвым: тело его было изломано, словно его раздавили ногой, на спине, на месте оторванных крыльев, зияли кровавые раны.

Девочка душераздирающе завизжала, ее синяя кожа засияла ярче, освещая яму, и Ник увидел там, в глубине, среди дерьма и вони, сотни черных пауков. Их крохотные глазки мерцали снизу холодным голубым светом. С негромким сухим стрекотом они полезли по паутине наверх. Девочка снова завизжала, забилась в паутине, пытаясь освободиться.

Пауки добрались до мальчишки, сгрудились над ним, и маленький пикси жалобно застонал.

– О, господи! – вскрикнул Ник, увидев, что бедняга еще жив. – О, господи милостивый!

Оторвав мальчишку от паутины, пауки потащили его вниз, и он исчез среди их черных лоснящихся тел.

Пауки двинулись к девочке.

«Вытащи же ее, – подумал Ник. – Скорей! Поспеши!» И сам же жестко ответил: «Нет! Слишком глубоко. Не достать. Не достать!»

Однако он, будто против собственной воли, опустился на колено и замер над ямой.

– Нет! Нет, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

Пауки были уже рядом. Девочка завизжала. Ник сунул руку в яму по самое плечо, разрывая клейкие нити, и схватил пикси – вместе с пригоршней пауков. Жесткие мохнатые лапки и мягкие скользкие тельца закопошились в горсти, в ладонь брызнули теплые струйки секрета паутинных желез.

Внезапно ладонь пронзило болью, как от укуса осы – раз, другой, третий! Ник вскрикнул, но не выпустил девочку. Поспешив сесть, он выдернул руку из ямы. Тягучие нити паутины, прилипшей к ладони, затрещали, лопаясь одна за другой. Пауки присосались к коже, будто пиявки. Их плоские, как у клещей, тельца, изгибались, морщились, блестели от клейкой мучнисто-белой слизи. Ник бросил девочку на пол, вскочил и принялся судорожно давить пауков в руке, отрывать их от кожи, топтать. По-крабьи перебирая лапами, уцелевшие пауки кинулись обратно в яму.

На ладони и запястье остались воспаленные красные пятна. Ник вытер облепленную вонючей паутиной руку, и бросил взгляд на пикси. Та была с ног до головы в грязи и паутине, ее крылышки дрожали, в глазах застыл ужас, но, судя по всему, она не пострадала.

Тут Ник услышал смех Лероя. Войдя в луч неверного света фонаря, Лерой остановился и заглянул в уборную. Увидев в его руках меч, Ник тут же узнал Маладриэль. Лерой улыбнулся странной отсутствующей улыбкой и двинулся дальше.

– Какого хрена? – пробормотал Ник, бросаясь за ним.

Потребовалась секунда, чтобы глаза привыкли к темноте. «Куда он пошел?» – подумал Ник, и тут же увидел Лероя у очага, над клеткой Секеу. Просто, как ни в чем не бывало, как будто протыкая охапку сена, он поднял меч и вонзил его в горло Секеу.

Глаза Секеу сверкнули в темноте, и в ее горле отвратительно забулькало.

– Нет!!! – закричал Ник, со всех ног бросившись вперед.

Казалось, он движется в густом, липком сиропе. Лерой выдернул меч и опустил его вновь – еще, еще и еще… Из горла Секеу хлынула кровь, она заметалась, забилась, пытаясь увернуться, но, запертая в клетке, была беспомощна, точно животное, обреченное на убой. Острое лезвие вонзилось в плечо, в ладонь, в грудь, и, наконец, в лицо.

Ник со всего разбега толкнул Лероя и сбил его с ног. Тот врезался в камни, ограждавшие очаг, и выронил Маладриэль. Клинок зазвенел об пол. Подхватив меч, Ник двинулся к Лерою.

Лерой ошеломленно заморгал. Увидев Ника с окровавленным мечом в руке, он в ужасе вытаращил глаза и завизжал:

– Не подходи!!!

– Что происходит?! – загремел чей-то бас, и ослепительный свет преградил Нику путь.

Ник остановился, зажмурился, открыл глаза и увидел перед собой Таннгноста с факелом и топором в руках. За спиной тролля замерли, побледнев от ужаса, Сверчок и Дэнни.

Пламя факела осветило куда больше, чем Нику хотелось бы видеть. Секеу пыталась что-то сказать, из раны в ее горле рвались наружу кровавые пузыри, раны в груди влажно чмокнули, со свистом втягивая воздух. Она умоляюще взглянула на Ника, будто прося о помощи, но в следующую секунду из ее рта хлынула кровь, и Секеу замерла, не сводя с Ника немигающих мертвых глаз.

Лерой медленно поднял руку и устремил трясущийся палец на Ника:

– Он… он… убил ее. Я видел. Все видел. Он же псих! Я предупреждал! На всю башку сдвинутый!

Ник взглянул на меч – его собственный меч в руке. Капли крови, падая с лезвия – кап, кап, кап, – мерно, обличающе стучали о каменный пол.

– Ник? – слабым голосом окликнула его Сверчок.

Ник сжал кулак, не чувствуя, как ногти впились в ладонь, не слыша нечеловеческого рыка, вырвавшегося из горла, не замечая оскала на собственном лице. Не сводя взгляда с Лероя, опустив голову, будто разъяренный пес, он сделал шаг вперед.

– Убийца, – прохрипел он. – Убийца!

Слова будто сами рвались из горла, лицо исказилось от небывалой ярости.

– Убийца!!! – закричал он.

– Назад! – крикнул тролль, оттолкнув Сверчка с Дэнни в сторону. – Он обратился! Тьма одолела его!

Лерой за спиной тролля поднялся на четвереньки, вскочил и кинулся к двери. Забыв обо всем остальном, Ник рванулся за ним и только в последний миг заметил взвившийся в воздух топор тролля. Нырнув под удар, Ник увернулся. Топор зазвенел о стенку очага, осколки камня брызнули в стороны.

– Держите его! К двери не пускайте!!! – закричал Ник, скривившись от досады.

Неужели они не видят, что Лерой направляется к двери и вот-вот впустит внутрь зло, что таится там, за порогом?

Новый удар тролля выбил из рук Ника меч. От толчка Ник отлетел к стене.

Лерой уже был у двери и отодвигал засов.

Ник дернулся влево и прыгнул направо. Купившись на этот трюк, тролль споткнулся о скамью. Ник проскользнул мимо него, но Лерой успел распахнуть дверь, выскочил наружу и скрылся в ночи.

Ник замер, ожидая, что на порог вот-вот ступит нечто неописуемо ужасное, но ничего ужаснее тролля с топором поблизости так и не появилось. Оглянувшись, Ник увидел обвиняющие взгляды Сверчка и Дэнни.

– Нет! – закричал он, отчаянно мотая головой. – Это не я!!!

Но тролль, не помешкав и секунды, вскинул топор и бросился к нему.

– Это не я!!!

Ник бросился наружу и помчался прочь сквозь густой ночной туман. За спиной грохотали тяжелые шаги тролля.

Осмелившись наконец-то остановиться, Ник тут же пожалел об этом. На бегу все мысли были заняты одним: как бы не споткнуться о камень или корень, не запутаться в колючих кустах, не провалиться в яму. Для других тревог просто не оставалось места. Но теперь, стоило ему только устало прислониться спиной к стволу упавшего дерева и перевести дух, он начал вслушиваться в ночь и услышал множество ночных тварей.

Мало того, сам лес вокруг скрипел и стонал. Нику сразу вспомнились говорящие друг с другом деревья в Шепчущем лесу. Может, и эти деревья говорят? Прямо сейчас рассказывают когтистым и зубастым ночным созданиям, что он здесь, доносят жуткому существу, таившемуся за дверью, что он один?

Ник напряг зрение, вглядываясь во мрак. Он чувствовал: ночной гость все еще где-то рядом, ищет его в ночи. Ник потянулся к мечу и только сейчас вспомнил, что меч остался на полу у очага. Хорошо, хоть нож оказался на месте. Ник вынул его из ножен, но оружие в руке показалось ему до смешного маленьким и жалким.

«Здесь оставаться нельзя, – подумал он. – Нужно возвращаться. Я же смогу все объяснить, верно?»

«Нет, – ответил внутренний голос. – Не сможешь».

Да, Ник прекрасно понимал: ничего объяснить не удастся. Лицо тролля и взгляды Сверчка с Дэнни не оставляли на этот счет ни малейших иллюзий. Тролль сказал, что он обратился. Куда? Или «в кого»? «Наверное, в Пожирателя плоти», – решил Ник. Вспомнив их взгляды, догадаться было проще простого. Теперь все уверены, что это он убил Секеу, и Питер прикончит его на месте без разговоров.

Ник двинулся вперед, но тут же остановился. «А куда идти? Конечно, домой. Я должен вернуться домой, к маме, во что бы то ни стало».

Но, поразмыслив, Ник покачал головой: «Я не могу выбраться даже из этого проклятого леса. Как же я сумею найти дорогу домой? Выходит, я в заднице. В полной заднице».

Вдали, там, откуда он пришел, послышался шум. Шаги? Питер и Дьяволы уже начали на него охоту? Дожидаться подтверждения этой догадки вовсе не хотелось. Ник бросился вниз, под уклон, но тут же сообразил, что понятия не имеет, куда направляется – возможно, и вовсе назад, к Дьявол-Дереву. И тут впереди, на небольшой прогалине, в зеленоватом фосфорическом свете тумана у земли, показался он – тот самый ночной гость, высокая фигура в длинном меховом плаще. На голове ночного гостя был шлем, увенчанный ветвистыми кривыми рогами. Незнакомец держал за плечо мальчишку – Ник сразу узнал Лероя – и, кажется, что-то говорил ему.

Вдруг существо в рогатом шлеме повернуло голову к Нику. Глаза его ярко вспыхнули в темных смотровых щелях. Их пламенеющий взгляд внушал такой страх, что у Ника отказали ноги, и он упал на колени.

– Беги, кролик. Беги, – прозвучало в голове.

Ник обнаружил, что снова может двигаться. Вскарабкавшись на четвереньках наверх, он кое-как поднялся на ноги и бросился бежать.

Питер вел Дьяволов домой, к Дьявол-Дереву. Мерной рысцой бежал он по ночному лесу, стараясь сосредоточиться на завтрашнем дне и не думать об Абрахаме. Отыскать его помогла ведьма. Обезглавленное, нагое, изуродованное тело мальчишки висело на дереве у границы выжженных земель. Ведьма отнеслась к горю Питера едва ли не с сочувствием: ведь это на ее земли, в ее болото Пожиратели плоти явились как к себе домой. Она была готова к бою и жаждала крови. Все было решено. «Завтра, – думал Питер. – Завтра мы с ними покончим».

Тропа поднялась на взгорок. Увидев впереди и внизу Дьявол-Дерево, Питер остановился. Дверь в крепость Дьяволов была распахнута настежь. В проеме темнел силуэт Таннгноста с топором в руке.

«Что на этот раз?» – подумал Питер, со всех ног бросившись вперед. Приблизившись, он разглядел искаженное сильнейшей душевной мукой лицо тролля и перешел на шаг.

Таннгност открыл рот, но не сумел вымолвить ни слова и только покачал головой, однако Питер прочел в его глазах все, что ему требовалось знать. Он шагнул внутрь, но тролль схватил его за плечо.

– Питер, – заговорил Таннгност, – Питер, подожди. Ты должен…

Вырвавшись, Питер протиснулся мимо него в зал и увидел все – и одеяла, и кровь на полу и на стенах, и смуглую руку Секеу, торчавшую из-под одеял. Подойдя, он опустился на колени, потянулся к руке Секеу, помедлил, будто боясь прикоснуться к ней, и осторожно сжал ее ладонь. Ладонь оказалась холодной, как лед.

– Секеу, – прошептал Питер, потянувшись к одеялу, закрывавшему ее лицо.

– Нет, – твердо сказала Сверчок, придержав одеяло.

– Питер, – негромко, мягко заговорил Таннгност, – это была тьма. Она овладела Ником. Прости. Все это… произошло так… быстро, что…

– Тьма? – переспросил Питер, едва не задохнувшись от изумления. – Нет, не может быть!

На лице тролля отразилась боль.

– Я понимаю, как тебе тяжело. Но… я ведь был здесь. Я все видел собственными глазами. Мы все видели, Питер. Ник лишился разума. Он и на Лероя бросился. Я в жизни не видел подобной ярости.

– Но как? – голос Питера дрогнул. – Как? Ты же сам видел: Владычица… она же исцелила его. Избавила от тьмы. Ты же видел. Скажи: видел?

– Владычица… что ж Владычица… она ведь так слаба теперь… Может, исцеление долго не продержалось. Может… – Таннгност был смущен. – Питер, я просто не знаю. Хотел бы я знать ответ!

– Нет, – сказал Питер, покачав головой. – Нет, это не тьма. Не верю.

Через порог, пятясь, не сводя глаз с леса, шагнул Лерой. Наткнувшись спиной на дверь, он поспешил закрыть ее и завозился с тяжелым засовом.

– Где он? – спросил Таннгност.

Лерой подскочил от неожиданности, засов выскользнул из его рук и с громким стуком упал на каменный пол. Лерой обернулся, в страхе заозирался, перевел взгляд с Секеу на Питера и испуганно вжался спиной в дверь.

– Это Ник убил ее! – крикнул он.

– Да, да, – нетерпеливо рыкнул тролль. – Где он?

– Там, в лесу, – быстро ответил Лерой. – Я хотел его остановить… но у него меч… тот самый, его меч, и я не… не смог. Я хотел его остановить. Было бы у меня оружие – и остановил бы.

– Точнее! Где «в лесу»? – требовательно спросил Таннгност. – В каком направлении он побежал?

– В сторону Гогги-крик.

– Питер, – сказал Таннгност, – его нужно поймать как можно скорее. Немедля.

Питер не отвечал.

– Питер, неужели не понимаешь? Мы не можем допустить, чтобы он попал в руки Пожирателей плоти. Он знает, где Дьявол-Дерево. Знает, сколько нас, знает все наши планы. Они заставят его говорить. На кон поставлено все, Питер. Он знает, где находится Гавань!

Но Питер не сводил глаз с длинных черных волос Секеу, рассыпавшихся по полу из-под одеяла. Коснувшись этих волос, он провел по ним кончиками пальцев. «Секеу… Как же так?»

Красная Кость принес Питеру копье. Дьяволы выстроились за его спиной. На их лицах застыла тревога.

– Мы готовы, – сказал Красная Кость. – Питер?

– Идите, – вмешался Таннгност, подталкивая Дьяволов к выходу. – Скорее, пока не поздно. Берите всех. Каждая пара глаз на счету. Дэнни, Сверчок, вы тоже.

Сорвав со стены пару копий, он едва ли не силой сунул их в руки Сверчка и Дэнни.

– Не искушайте судьбу. Помните: это не Ник. Вашего друга Ника больше нет. Осталось только чудовище в его обличье, – Таннгност повысил голос. – Убейте его, как только увидите. Делайте что угодно, но не дайте ему угодить в руки Пожирателей плоти!

Питер не двигался. Казалось, голос Таннгноста доносится откуда-то издалека.

Тролль присел рядом с ним.

Питер продолжал гладить волосы Секеу. Мысли путались в голове, спотыкаясь одна о другую. Он прижал руку к виску.

«Как же я мог это допустить? Почему? Потому что был совершенно уверен. Потому что собственными глазами видел, что Владычица исцелила его, вот почему. Нет, тут дело в чем-то другом. Иначе и быть не может».

Он взглянул на Маладриэль, на кровь – кровь Секеу, еще не запекшуюся на тонком эльфийском клинке – и сдвинул брови. «А ведь Лерой сказал, что меч у Ника, в лесу? Да, так и сказал, и даже подчеркнул».

– Таннгност!

– Да?

– Ты видел, как Ник убил Секеу?

– Да… Э-э… То есть нет. Именно этого я не видел. Но…

– А ребята? Кто-то из них это видел?

– Да. Лерой.

– Где Лерой?

– Пошел со всеми.

Питер задумался. Лерой вел себя как-то странно. Он вряд ли мог бы сказать, в чем состоит эта странность, но был уверен: здесь что-то не то.

– Мне нужно поговорить с Ником!

Прежде, чем тролль успел возразить, Питер подхватил копье и помчался наружу.

«Идут», – подумал Ульфгер. Мальчишки и девчонки, общим счетом двадцать три, а то и двадцать четыре, шли вперед редкой цепью, преследуя кролика. Открыв глаза, Ульфгер увидел едва заметный свет среди ветвей: низкие тучи озарил первый утренний луч.

Он снова закрыл глаза: с закрытыми глазами теперь было видно гораздо больше. Казалось, чем дольше он носит шлем, тем дальше может видеть, как будто шлем и его разум понемногу сживались друг с другом, сливались в единое целое.

Кролик снова замер впереди. Ульфгер чуял его растерянность и страх. Чуть дальше, за опушкой леса, ждали они, Пожиратели плоти, так много, что и не счесть, и все они были исполнены ненависти и жажды крови.

Он следовал за кроликом всю ночь, не позволяя тому сбиться с пути. Стоило кролику замедлить шаг или свернуть в сторону, он просто показывался ему на глаза, и кролик вновь пускался бежать.

Должно быть, Аваллах был благосклонен к нему. Даже слишком благосклонен: все вышло – проще некуда. Кролик выведет похитителя детей и его щенков прямо на Пожирателей плоти, прямо к их ловушке. А потом – о, потом… Невольно рассмеявшись, Ульфгер никак не мог остановиться. Казалось, этот смех не прекратится никогда.

Неподалеку треснула ветка. Ник встрепенулся и открыл глаза. Сквозь путаницу ветвей над головой пробивался слабый свет. Сколько же он проспал? Ник тревожно огляделся. А где же этот?.. Как он мог уснуть, когда его преследует эта жуткая тварь? Всякий раз, стоило только подумать, что ему удалось оторваться, стоило только остановиться, чтобы перевести дух, этот страшный великан появлялся вновь и устремлял на Ника огненный взгляд, проникавший в самую душу…

Ник еще раз огляделся, пытаясь понять, куда его занесло, но из-за густого тумана уже в двадцати шагах было ничего не разглядеть. Где-то сзади снова раздался треск. Ник схватился за нож, жалея, что не сумел удержать меч. Он поднялся и крадучись двинулся в заросли, но земля оказалась мокрой, и вязкая грязь чавкнула под ногой. Сзади послышались быстро приближающиеся шаги. Оглянувшись, Ник увидел Дирка, уставившегося на него из-за кустов. Судя по глазам, он был удивлен и испуган не меньше Ника.

Ник вскинул руки:

– Дирк, это сделал не я! Поверь, я…

Дирк прыгнул вперед и метнул в Ника копье. Ник сумел увернуться. Копье свистнуло над головой и вонзилось в дерево.

– Сюда!!! Вот он!!! – заорал Дирк, выхватив меч и бросившись сквозь заросли к Нику.

Ник сорвался с места, шмыгнул в кусты, выскочил на узкую тропку и побежал по ней так быстро, как мог. Со всех сторон закричали, в тумане среди деревьев мелькнули несколько фигур, бегущих в том же направлении, что и Ник.

Ник выбежал на просторную поляну, по колено заросшую серой травой, и тут же впереди навстречу ему из леса вырвалась еще одна группа Дьяволов. Ник резко свернул в сторону и кинулся к редким зарослям. Там, за деревьями, виднелись выжженные поля, и ему пришло в голову, что, может быть – может быть! – туда Дьяволы за ним не погонятся.

Мимо – так близко, что щеку обдало дуновением воздуха – просвистело копье. Дьяволы разразились звериным воем. В эту минуту Ник понял, что должен чувствовать олень, преследуемый стаей волков. Из его горла рвался пронзительный крик, глаза широко раскрылись от ужаса, сердце отчаянно билось в груди, ноги путались в высокой траве.

Ник добежал до края поляны. Спереди пахнуло мокрым обгорелым деревом. Пущенное сзади копье скользнуло по бедру, запуталось в ногах, и Ник, споткнувшись о его древко, растянулся в траве.

Вдали послышались крики. В густом тумане трудно было разобрать, с какой стороны доносятся голоса. Питер остановился, склонил голову вправо, влево, прислушался…

Он напал на след Ника перед самым рассветом и двинулся за ним. Но вскоре этот след пересекся со следами Дьяволов, и Питер помчался вперед со всех ног, надеясь нагнать Ника первым. По пути ему встретились и другие следы – большие, глубокие отпечатки ног. Немалый нужен вес, чтобы оставить такие. Кто же это? Одинокий Пожиратель плоти? Вряд ли. Единственный вероятный ответ был таков, что о нем не хотелось и думать. И, кем бы он ни был, тяжеловес тоже шел по следу Ника.

Вдали снова послышались громкие голоса. «Они недалеко от выжженных полей», – подумал Питер. Эхо диких воплей и воя загремело над склонами долины, окутанной предутренней тишиной, и Питер пришел в ужас. «Да что они – забыли, где находятся?»

– Смилуйся же над нами, Аваллах, – взмолился Питер, сорвавшись с места и бросившись вперед. – Хватит с нас бед!

Ник сел. Его настигали, брали в кольцо. «Вот, значит, как я умру?» – подумал он. Не в пасти чудовища, не в лапах торговца наркотиками, а от рук кучки ребят – тех самых, что еще вчера называли его братом… Ужаснее всего был даже не страх смерти, а выражения их лиц – лихорадочное веселье, далеко превосходящее обычную кровожадность, убийственное ликование, свойственное одной лишь толпе, собравшейся, чтобы вершить суд Линча.

– Это сделал не я!!! – закричал Ник.

Но его никто не слушал. Все взгляды обещали одно – смерть, скорую и неизбежную смерть.

Дирк прыгнул вперед, занося меч для удара. Взгляд его был устремлен на шею Ника, а лицо ничем не отличалось от лица мальчишки, который вот-вот забьет победный гол. И вдруг из-за спины Ника вылетело копье – тяжелое, толстое копье, глубоко вонзившееся в грудь Дирка и сбившее его с ног.

Воздух вздрогнул от громкого крика. Из-за деревьев длинной неровной цепью вырвались Пожиратели плоти. Люди в доспехах, в тяжелых сапогах, с воплем хлынули на поляну, потрясая мечами, копьями и боевыми топорами.

Ник вскочил на ноги, но чьи-то толстые сильные пальцы стиснули его руку, рванули вверх и с силой швырнули оземь – так, что дух перехватило. Над Ником нависло лицо Пожирателя плоти. Губы его скривились в издевательской усмешке, обнажив белые десны и черные зубы; глаза – узкие красные щелки – полыхнули огнем.

– Все в порядке, парень. А как же – мы здесь, чтобы спасти тебя.

Ник отпрянул назад, но тут же почувствовал острие клинка у горла.

– Тихо, тихо, – негромко захихикал Пожиратель плоти. – Сиди смирно, если не хочешь остаться без ушей.

В этот момент ранили и Красную Кость. Копье попало ему в бок и вышло из спины. Красная Кость обеими руками схватился за древко, застонал сквозь стиснутые зубы и упал на колени.

Дьяволы, цепью рассыпавшиеся по поляне, замерли на месте. Их лица, еще секунду назад – лица кровожадных хищников, вытянулись от потрясения и ужаса.

– Вперед!!! – скомандовал высокий человек в широкополой шляпе.

Еще один отряд вооруженных до зубов Пожирателей плоти – не меньше тридцати, а то и сорока человек – выбежал на поляну с восточного склона.

– Бегите!!! – заорал Красная Кость. – Валите отсюда!!!

Дьяволы сломали строй и кинулись врассыпную. Люди устремились в погоню. С обеих сторон полетели копья, Пожиратели плоти и Дьяволы начали падать. На глазах Ника рослый светловолосый мальчишка по кличке Медведь получил два копья в спину, но не упал. Он продолжал идти, шатаясь, как пьяный, сипя и кашляя, пока один из людей не добил его топором в затылок. Другой мальчишка, чернокожий парень из Бруклина, чьего имени Ник так и не запомнил, был ранен в ногу. Копье пронзило его бедро насквозь. Мальчишка упал и пополз вперед, впиваясь пальцами во влажную землю. Мечи и топоры сразу пятерых врагов мигом покончили с ним.

С запада на поляну выступил третий отряд Пожирателей плоти, и вслед бегущим Дьяволам полетели сети с каменными грузилами. Многие запутались, попадали на землю и были заколоты, не успев освободиться.

Тут Ник увидел Сверчка и Дэнни. Парализованные страхом, оба замерли на дальнем краю поляны. «Бегите! – подумал Ник. – Чего ждете?!» Кто-то из Пожирателей плоти крикнул, указав в их сторону, и к ребятам устремилось не меньше дюжины врагов. Дэнни развернулся и бросился назад, в заросли. Секунду спустя за ним последовала и Сверчок.

Питер мчался по тропе со всех ног. Грохот битвы и крики боли разносились над туманной долиной, предвещая беду. «Там Дьяволы! Дьяволы гибнут!» Подстегиваемый этой мыслью, Питер без оглядки перепрыгнул широкий бурный ручей и кубарем скатился вниз по каменной осыпи. Оказавшись внизу, он кувыркнулся, вскочил на ноги и снова помчался вперед. Он был полон решимости прийти на помощь своим, пока еще не все потеряно.

Обогнув небольшую дубовую рощицу, он оказался на вершине каменного уступа и увидел внизу Дэнни, Сверчка и Дьявола по прозвищу Трюк, окруженных доброй дюжиной Пожирателей плоти. Кольцо сужалось. Отчаянно вопя, со свистом рассекая воздух копьем, Трюк сдерживал врага из последних сил. Сверчок и Дэнни, вцепившись в копья, застыли без движения, парализованные страхом.

На Трюка разом бросились четверо Пожирателей плоти. Один из них отбил в сторону оружие мальчишки, а остальные пронзили его копьями. Лицо мальчишки исказилось от боли, изо рта хлынула кровь, и он осел на землю.

Питер зарычал, прыгнул к краю уступа и метнул копье. Бросок его был верен: копье вонзилось в кирасу ближайшего врага, пробив тонкий металл и сбив Пожирателя плоти с ног. Выхватив из ножен мечи, Питер взял короткий разбег и с жутким воем прыгнул вниз с двадцатифутовой высоты. Подняв взгляды, люди увидели демона, летящего прямо на них, и изумленно вытаращили глаза.

Питер с лету врезался во вражеский строй ногами вперед, и под его натиском Пожиратели плоти попадали наземь, как кегли. Оттолкнувшись ногами от одного из упавших, Питер прыгнул вверх, отрубил ему голову, приземлился на второго и, прежде чем тот успел поправить съехавший на глаза шлем, вонзил меч в его лицо. Разрывая дистанцию, он достал третьего, отрубив ему руку по локоть одним из мечей, а другим мечом ткнул в горло четвертого. Он запрыгал из стороны в сторону, клинки засвистели в воздухе, закружились в смертельном танце, оставляя на своем пути окровавленные обрубки рук, ног и шей.

Не увидев впереди новых жертв, Питер яростно сверкнул глазами и развернулся, не удосужившись даже стереть с лица брызги черной крови. У его ног лежали шестеро убитых и раненых, стоны умирающих звучали в ушах, будто музыка.

Вдруг Дэнни отчаянно вскрикнул. Взглянув в его сторону, Питер увидел, что один из оставшихся на ногах Пожирателей плоти схватил мальчишку, а остальные прикрыли его, сомкнув строй. Сверчок карабкалась вверх, на уступ, но на полпути остановилась и оглянулась на Питера.

– Беги!!! – крикнул Питер.

Секунду помедлив, Сверчок взобралась на гребень уступа и скрылась из виду.

Питер обвел хищным взглядом восьмерых уцелевших врагов и оскалил зубы в ухмылке. С его мечей капала черная кровь.

Пожиратели смотрели на него с ужасом, будто на одержимого злым духом. Но перед Питером были вовсе не новички, а опытные, закаленные бойцы. Они тут же начали перестраиваться, занимая оборону. Один, замешкавшись, оказался слишком далеко от остальных, и Питер тут же атаковал его. Лязгнула сталь. Отбив в сторону острие вражеского копья, Питер кувыркнулся вперед, и его меч отсек ступню Пожирателя плоти у щиколотки. Враг закричал, схватился за брызжущий кровью обрубок ноги и рухнул на землю. Прежде чем стоявший рядом смог прийти товарищу на помощь, Питер успел подняться и отскочить. Потом двинулся вбок. Пожиратели плоти настороженно следили за ним, нацелив на него острия копий и мечей.

Из-за деревьев послышались крики. К месту боя шли еще люди – много, очень много. Теперь уже Пожиратели плоти оскалили зубы в хищных ухмылках, и Питер понял, что со всем этим нужно кончать, да поскорее. Но стоило ему шагнуть вперед, и человек, державший Дэнни, приставил меч к его горлу.

– Еще шаг, и мальчишка умрет.

Дэнни жалобно заскулил. Тонкая струйка крови потянулась вниз по его шее из-под острия меча.

– Я его прирежу! Прирежу! Глотку перехвачу!

Пожиратель плоти не понимал, что так ему ничего не добиться. Конечно, Питер намеревался спасти Дэнни, если получится, но жестокая правда заключалась в том, что Питер не мог допустить, чтобы Дэнни попал в руки Пожирателей плоти живым. Ни при каких обстоятельствах. Дэнни знал путь к Владычице.

– Ну что ж. Молись, Дэнни.

Голос Питера был жесток и холоден, словно сталь. Пожиратели плоти встревоженно переглянулись.

Питер со всех ног помчался на них. Люди сомкнули строй и склонили копья ему навстречу. Но это-то от них и требовалось. В последнюю секунду Питер сделал шаг влево. Строй Пожирателей плоти, ощетинившись копьями, развернулся к нему, и тогда он метнулся направо, оттолкнулся от огромного корня и, кувыркнувшись в воздухе «колесом», взвился над вражеским строем. Мечи Питера скрестились, точно лезвия ножниц, и сомкнулись на лице того, кто держал Дэнни, срезав большую его часть, обнажив глазницы, носовую полость и зияющую дыру на месте рта. Раздался жуткий булькающий крик, вывалившийся изо рта язык раненого затрепетал, будто «чулок» ветроуказателя под напором ветра. Пожиратель плоти схватился за то, что осталось от его лица – и выпустил Дэнни.

Между тем Питер приземлился за спинами Пожирателей плоти. Те попытались разом развернуться к нему, но только смешали строй, запутавшись в древках собственных копий. Вонзив мечи в спины двоих, стоявших рядом с Дэнни, Питер рванул его к себе, оттащил в сторону и толкнул вперед, на тропу.

– Беги!!! – крикнул он. – Ради Владычицы, беги!

Дэнни кинулся бежать. Питер помчался за ним, но Дэнни, не успев сделать и пяти шагов, споткнулся и упал – прямо Питеру под ноги. Питер рухнул на него и тут же получил сильный удар по затылку.

В голове помутилось, от удара лицом и грудью о жесткую землю вышибло дух, но Питер успел почувствовать боль и разглядеть злобные ухмылки и смертоносные острия копий окруживших его людей. А затем он увидел и кое-что еще: на вершине холма стоял, глядя вниз, великан в плаще из лосиной шкуры и в шлеме, увенчанном ветвистыми лосиными рогами.

Питер улыбнулся. Вот это да! Сам Рогатый пришел проводить его в Потусторонний мир!