Проглотив ложку каши, Ник поморщился. В горле до сих пор саднило, но тролль оказался прав. Если не считать ломоты в висках, он чувствовал себя намного лучше. Сверчок с Дэнни тоже морщились при каждом глотке, но все они так проголодались, что вылизали миски дочиста.

На раны, оставленные жалом, все еще страшно было взглянуть, но Секеу смазала их какой-то мазью, и покраснение почти прошло, а опухоль спала.

– Ребята, что вы знаете о Пожирателях плоти? – спросил Ник.

– Немногое, – ответила Сверчок. – Мне ничего не говорили. «Узнаете в свое время», вот и все.

– Что бы это значило? – протянул Ник. – Не нравятся мне все эти секреты. А вас, ребята, они не смущают? То есть…

Лерой отставил миску, подошел к Нику и уселся рядом.

– Сумасшедший денек, а? – жизнерадостно, едва ли не дружелюбно сказал он.

Ник с отвращением отвел взгляд и уставился в пустую миску. Наступило долгое молчание.

Сверчок вздохнула.

– Лерой, Абрахам рассказал мне, что ты сделал, – сказала она, протягивая Лерою руку. – Спасибо.

Лерой просиял и пожал ее руку.

– Черт, там просто все как завертелось… Сам не пойму, как вышло.

Дэнни вертел в руках очки, пытаясь выпрямить погнутую оправу, а попутно и оценить ситуацию. Руки он Лерою не подал, но тоже сказал:

– Спасибо.

Насколько Ник мог судить, его благодарность была вполне искренней.

– Эй, – заговорил Лерой, – я знаю, что порой могу вести себя как полное дерьмо. Но… ребята, может, плюнете на это все? Я что хочу сказать: ребята, может, начнем все заново, а? Что скажете? Дружба?

Сверчок с Дэнни переглянулись, кивнули друг другу и, наконец, ответили:

– Дружба.

Ник промолчал.

– Теперь я стану Дьяволом. Дьяволы должны стоять друг за друга, – сказал Лерой, протягивая руку Нику. – Верно, Ник?

Ник даже не взглянул на него. Он молча возил ложкой по дну пустой миски.

– Верно, Ник? – заметно резче повторил Лерой.

«Нет, – подумал Ник. – Больше я эту роль играть не стану. Хватит с меня всей этой хрени – и Питера с его играми, и, уж конечно, Лероя».

Ник встал из-за стола и направился к корням, не обращая внимания ни на растерянные взгляды Сверчка и Дэнни, ни на крайне расстроенный вид Лероя.

Присев под корнями, Ник закрыл глаза. После еды по всему телу разлилось приятное тепло. Он был уверен, что между ним и Лероем еще ничего не кончено, но это можно было оставить на потом. Сейчас у него болела голова, хотелось побыть одному и разобраться в собственных мыслях, но всего через минуту к нему подсели Сверчок и Дэнни.

– Ну-у-у? – требовательно протянула Сверчок?

Ник промолчал.

– Ну, что там у тебя с Лероем?

– Ничего.

– Да-да, конечно! – казалось, Сверчок может взорваться в любой момент. – Давай, рассказывай. Что он натворил на этот раз? А? Что?

– Ничего, – резко ответил Ник, не понимая, отчего в этот вечер абсолютно все решили довести его до белого каления. – Забудь. Все в порядке.

– Слушай, что с тобой? – не унималась Сверчок. – Лерой тебе жизнь спас. Вроде бы можно с ним помягче. Подумай о…

– Ребята, а вы по дому не скучаете? – перебил ее Ник.

– Нет, – без колебаний ответила Сверчок. – Ничуть. Там вправду было хреново. Отец… – она оборвала фразу, помедлила, будто хотела добавить что-то еще, но в конце концов только покачала головой. – Теперь мой дом – Дьявол-Дерево.

«Насколько же все было плохо там, если здесь, среди этих кретинов, ей спокойнее, чем в собственной семье?» – подумал Ник.

– А мне не хватает шоколадных хлопьев, – сказал Дэнни.

Ник со Сверчком дружно закатили глаза.

– Нет, я не шучу, – сказал Дэнни, продолжая попытки выпрямить очки. – А вы не готовы прямо сейчас убить кого угодно за миску шоколадных хлопьев? Или попкорна из микроволновки? А вот чего мне в самом деле не хватает, это – обычной, мать ее, туалетной бумаги. Никогда бы не подумал, что туалетная бумага – одно из величайших изобретений человечества. А знаете, что еще? Мне не хватает моего геймбоя. И моей глупой собачонки, мопса по кличке Пятачок. У нее что-то не так было с носом, и она все время хрюкала. Совсем как поросенок. Такая забавная… Маленькая, морда как у обезьянки, а храпела громче папки. Приходилось на ночь запирать ее внизу, в прачечной, иначе уснуть было невозможно. По школьным друзьям тоже немного скучаю. И по мамке с папкой, наверное, тоже. Но… – он невесело рассмеялся. – Больше всего мне не хватает этого треклятого геймбоя.

Ник со Сверчком молча смотрели на него. Наконец Ник спросил:

– Дэнни, так отчего же ты удрал из дому?

– Что? А, потому что школу поджег. А потом увидел, сколько пожарных и полиции понаехало, и решил, что лучше слинять из города.

– Что ты сделал?! – в один голос спросили Ник и Сверчок.

– Ну, – осторожно ответил Дэнни, – я разозлился на эту старую кислятину, миссис Керри. Это она отобрала у меня геймбой.

– И из-за этого ты сжег школу? – спросил Ник.

– Да. То есть нет… В общем, вроде того. Хотел сжечь. Но удалось сжечь только кусты и кусочек крыши, а потом…

– Здорово, Дэнни, – перебила его Сверчок. – А ты, Ник? Отчего ты сбежал?

– Надо было.

– Зачем?

– Долгая история. В бабушкин дом въехали кое-какие типы. Кончилось это плохо.

– Что, прямо настолько плохо? – спросила Сверчок.

Ник закатал рукав и показал обоим ожог на предплечье.

– Да-а, – протянула Сверчок. – И правда…

– И за это надо сказать спасибо моей мамаше.

– Это она сделала?!

– Нет, но все из-за нее. Это она додумалась сдавать комнаты в бабушкином доме. И переехать в Бруклин – тоже была ее идея. Раньше мы жили в Форт-Брэгге, в Южной Каролине, а потом папа погиб, и мать решила, что нам нужно переехать к бабушке. Сказала, что с деньгами туго. И по той же причине уговорила бабушку сдать комнаты первого этажа. Вот так в нашем доме и появился Марко с дружками. Это он мне руку жег.

Ник покачал головой.

– А я ведь сразу понял, что эти типы – полное дерьмо. Как только их увидел. Понимаете? Но мамаша так обрадовалась съемщикам, что готова была перед ними в лепешку разбиться. И что? Оказалось, эти козлы – уличные наркоторговцы, и, благодаря мамаше, чувствуют себя у нас как дома. Вот скажите, вы можете в такое поверить?

Вскоре в доме стало не протолкнуться от каких-то пацанов с дурью. Одни уходят, другие приходят… Начали торговать круглые сутки прямо с заднего крыльца. Как будто это их собственный дом!

– И она не вызвала полицию? – спросила Сверчок.

– Нет, в том-то и дело. Не вызвала. Мы из-за этого поссорились. Оказалось, Марко пригрозил: если мать вызовет копов, он все подстроит так, будто и она замешана. А тогда власти заберут меня у нее или конфискуют бабушкин дом. И еще наговорил кучу всякого дерьма. Навешал ей лапши на уши и запугал до смерти. И еще как-то пронюхал о нашем споре, потому что вскоре после того разговора они с дружками оставили мне на память вот это.

Ник постучал пальцем по предплечью со следами ожогов.

– И ты сбежал?

– А то! Очистил их нычку и слинял.

Сверчок в ужасе уставилась на него.

– Сбежал и оставил маму с бабушкой одних в доме… с этими?!

– Нет… То есть да, сбежал, но не говори так, будто я их бросил!

– Ник, это ужасно. Подумай, как твоей маме страшно там, одной, без тебя!

– Это она привела их в дом! – зло огрызнулся Ник. – Это она не стала звонить в полицию. Что мне было делать? Остаться и терпеть от Марко любое дерьмо? Этот козел собирался убить меня.

– Ник, подумай вот о чем. Ей, вероятно, пригрозили, что, если она сделает что-нибудь или расскажет кому-нибудь, пострадаете вы с бабушкой. Ты же не знаешь, что ей наговорили! – Сверчок покачала головой. – Бедная женщина оказалась в таком ужасном положении – и что ей было делать? Поверить не могу, что ты так просто смылся и оставил ее там.

– Ты не понимаешь. Тебя-то там не было. Все не так, как ты думаешь. Все… – Ник оборвал фразу, не договорив. – Все! Забыли! Забыли про всю эту хрень!

Поднявшись на ноги, Ник с громким топотом пересек зал и скрылся в уборной. Здесь он закрыл за собой дверь, заперся на задвижку и привалился к двери спиной, не обращая внимания на шорох и щелканье в яме. Из разбитого зеркала на него таращилась дюжина злобных лиц.

«Ну ее, – подумал он. – Она просто не знает, о чем говорит. Я не бросал мать. Я никогда бы такого не сделал!»

Он гнал прочь мысли о матери, оставшейся дома с Марко, но не мог думать ни о чем другом. Перед глазами появилось ее лицо, лица Марко и его дружков, вспомнились его выпученные, налитые кровью глаза, его звериный оскал, вспомнилось, как все они гоготали, когда жгли ему руку. Если они способны жечь человека раскаленным железом, то что могут сделать с мамой и бабушкой? Его рядом нет, и они могут сотворить все, что угодно. «Господи, – подумал Ник, – как ей, наверное, страшно!» И, сверх всего прочего, бабушка в последние дни почти не вставала с постели. Маме некуда было пойти. Ни родных, ни друзей, которые могли бы помочь… «Что я наделал?» Лицо Ника скривилось, из горла вырвался жалкий всхлип. Уткнувшись лицом в ладони, он зарыдал.

– Мама, – прошептал он, – прости. Прости меня, пожалуйста.

Ульфгер вынул из ножен палаш. Его огромные мускулистые руки напряглись, будто ему не терпелось разрубить рыжеволосого мальчишку надвое. Он сделал шаг вперед, к уступу, на вершине которого, широко расставив ноги, уперев руки в бедра и вызывающе глядя на него, стоял Питер.

– Тебя предупреждали, недомерок, – сказал Ульфгер. – Тебя ждет жестокая кара.

Таннгност, цокая копытами, вышел вперед и встал между ними.

– Лорд Ульфгер, позволишь ли мне…

Питер выхватил нож.

– Иди сюда, достань меня, урод одноухий! – крикнул он и испустил дикий вой.

– Питер! – прикрикнул на него Таннгност, бросив на мальчишку яростный взгляд. Ну, почему этот юнец не может держать себя в руках? Зачем напоминать потенциальному союзнику о его увечье?

– Достану, можешь не сомневаться! – прорычал Ульфгер, сплюнув наземь.

– Мы пришли не затем, чтобы драться! – крикнул Таннгност, дивясь тому, как быстро ситуация может выйти из-под контроля.

– Взять его!!! – заорал Ульфгер.

Эльфы обнажили мечи.

– Глупцы!!! – загремел Таннгност, ударив посохом о землю. Его мощный голос эхом разнесся по лесу. – Ссоритесь по пустякам, как детишки! Неудивительно, что мы проигрываем войну! Уберите мечи немедля!

Эльфы в замешательстве взглянули на Ульфгера.

Темные глаза Ульфгера угрожающе засверкали.

– Помни свое место, старый козел! Не тебе здесь распоряжаться.

– Прошу прощения, лорд Ульфгер, – с легким поклоном откликнулся Таннгност. – Я прошу лишь выслушать меня.

– Я уже сыт по горло твоими интригами, передергиваниями, полуправдами и…

– Пожиратели плоти выжигают Шепчущий лес, – перебил его Таннгност.

Изумление явственно отразилось даже на каменных лицах эльфов.

– Ложь, – сказал Ульфгер. – Шепчущий лес невозможно поджечь.

– Найди место повыше – увидишь пожары сам.

Ульфгер сузил глаза.

– Питер пришел сюда, вооруженный лишь ножом – это ли не доказательство? – продолжал Таннгност. – Ты полагаешь, он пошел бы на такой риск без крайней нужды, если бы Владычице не грозила неминуемая опасность? Не говоря уж о том, что он отставил в сторону гордыню и прежние распри и взывает к тебе? – тролль перевел дух. – Возможно, ему не хватает дипломатических навыков, но его меч и жизнь посвящены Владычице. Уж если он пошел на такой риск, неужели ты не можешь хотя бы выслушать нас?

– Хорошо, – сдался Ульфгер, – говори, с чем пришел. А потом я решу, жить ему или умереть.

Таннгност изо всех сил стиснул посох, опасаясь вспылить.

– Нет, лорд Ульфгер, – ровно ответил он, – это решать не тебе. Нужно ли напоминать, что право жить на Авалоне пожаловано Питеру твоим отцом? Он заплатил за это право собственной кровью и кровью своего клана. Если ты, несмотря на это, сейчас поднимешь на него руку, это будет настоящим убийством.

Ульфгер обжег тролля яростным взглядом.

– Говори, с чем пришел, и убирайтесь, – буркнул он.

– Надень Рогатый Шлем, – сказал Таннгност. – Займи свое законное место и веди нас в битву. Пожиратели плоти ослабли. С мечом твоего отца мы сможем загнать их в Туман. Стража Владычицы, Дьяволы и даже ведьма со своими ордами – все они сплотятся вокруг Рогатого Шлема. Они пойдут за тобой, Ульфгер. За тобой!

Ульфгер вздрогнул, отступил на шаг и огляделся, почти как загнанный зверь, ищущий пути к бегству.

– Шепчущий лес – не моя забота, – пробормотал он.

– Ты полагаешь, они остановятся на его уничтожении?

Ульфгер задумался.

– Мой долг – быть рядом с Владычицей. Я не оставлю пост по прихоти каких-то незваных гостей.

– Прячешься за давно мертвыми клятвами! – прокричал Питер с вершины уступа.

Ульфгер вскинул на него злобный взгляд.

– Если уж заговорил о долге, – продолжал Питер, – возьми меч! Выходи на бой с врагами Владычицы, пока не поздно!

– Не делай вид, будто имеешь право говорить со мной, вор! – прошипел Ульфгер.

Питер убрал нож в ножны, спрыгнул на тропу и двинулся к Ульфгеру.

– Осторожнее, юный Питер, – предостерег его Таннгност.

Питер безбоязненно прошел мимо Ульфгера и остановился перед строем эльфов.

– Стража Владычицы тоже решила сдаться? Есть среди вас те, кто встанет рядом с дикими ребятами из Дьявол-Дерева против врагов Владычицы? – он подождал, вглядываясь в лицо каждого, и заговорил тише. – Завтра, на рассвете, Дьяволы соберутся у Красных Камней. Мы намерены выгнать Пожирателей плоти из Шепчущего леса. Если нам придется драться с Пожирателями плоти без поддержки, мы не отступим. Но помните: если падем мы… падете и вы.

На лицах эльфов не отразилось ни следа каких-либо чувств.

Ульфгер хлопнул в ладоши и захохотал.

– Теперь понятно! Ты пришел позабавить нас своими ужимками! Или ты вправду думаешь, что в страже Владычицы найдутся глупцы, готовые последовать в бой за простым мальчишкой, ребенком, заигравшимся в полководца?

– Заигравшимся? – ухмыльнулся Питер. – Как жаль, что сын самого Рогатого не может похвастать хотя бы игрой в войну с Пожирателями плоти!

Ульфгер оборвал смех. Его лицо окаменело, взгляд темных глаз стал холодным и жестким.

– Сегодня милость моего отца спасла тебе жизнь, недомерок. Но клянусь собственным именем: если я еще раз увижу тебя в этом лесу, никаких разговоров не будет. Ты умрешь на месте.

Развернувшись, Ульфгер двинулся обратно. Эльфы на миг задержались, глядя на Питера холодными узкими глазами, и тоже скрылись за взгорком.

Дверь содрогнулась от трех резких, громких ударов. Отвлекшись от своих занятий, Дьяволы переглянулись и уставились на дверь.

Рослый мальчишка по кличке Медведь выглянул в глазок, и его лицо озарилось широкой улыбкой. Отодвинув засов, он потянул круглую дверь на себя.

– Так-так, – сказал он, – гляньте-ка, кого черти домой принесли!

Питер бросился в дом мимо него, выбежал на середину зала и высоко поднял нож.

– Кровь есть клан, а клан есть кровь!!! Слава владыкам Дьявол-Дерева!!!

Дьяволы, побросав все дела, вскочили и бросились к Питеру с криком:

– Кровь есть клан, а клан есть кровь!!!

Ник чувствовал общее возбуждение, пронизавшее воздух, точно заряд электричества. Дьяволы с воплями плясали вокруг Питера, как будто к ним явился мессия. Даже обычно сдержанная Секеу сияла, как первоклашка.

Высокий грузный тролль тихо вошел вслед за Питером и запер за собой дверь. Казалось, его никто не заметил – а если и заметили, то не обратили внимания. Обойдя ребят, он опустился на скамью у корней и подпер длинную морду ладонями. Похоже, он был измучен и подавлен.

Питер попытался что-то сказать, но в общем гвалте его невозможно было расслышать. Тогда он поднял руку и подождал тишины.

– Не сомневаюсь, всем вам известно, что положение отчаянное. Пожиратели плоти жгут Шепчущий лес. Настало время риска и храбрых дел.

Лица Дьяволов помрачнели.

– Вот почему я решил войти в Лес Владычицы, убедив Таннгноста, что настала пора забыть прежние распри и попытаться объединить все кланы.

Тролль закатил глаза.

Питер ударил себя в грудь.

– Я смело вошел в Лес Владычицы и в одиночку, вооруженный только ножом, встал лицом к лицу с Ульфгером. И бросил ему вызов, призвав выйти на битву с Пожирателями плоти плечом к плечу с нами.

Дьяволы затаили дыхание и подались вперед.

Питер сплюнул под ноги.

– Этот трус отказался.

Некоторые разразились презрительным «бу-у!», послышались возгласы «да кому он нужен», но Ник явственно увидел тревогу на нескольких лицах.

– Не бойтесь. Ибо у меня есть план, – лицо Питера озарилось дьявольской улыбкой. – Коварный план! Обещаю: Дьяволов ждет день славы! – Питер поднял нож над головой. – Ибо кто истинные защитники Владычицы?!

Ребята взорвались криком:

– Дьяволы!!!

– А кто истинные владыки Авалона?!

– Дьяволы!!!

Питер вновь поднял руку и подождал тишины.

– Думаю, все уже слышали, что сегодня Дьяволам пришлось столкнуться с ведьмой.

По залу разнеслось дружное «ура».

– И Дьяволы выстояли против всей орды Зеленозубой Джинни!

Новые крики «ура» и торжествующий вой.

– И мало этого! Один из Свежей Крови показал, чего он стоит. Защищая клан, он в одиночку убил двух баргестов и спас жизнь троих новичков.

Питер понизил голос:

– Дьяволы… приготовиться!

Двое Дьяволов побежали по залу, гася огни. Вскоре горел только один факел – на увитом корнями столбе в центре зала, над головой Питера.

Секеу подала Питеру рваную волчью шкуру. Питер накинул на голову волчью морду, как капюшон. Глаза его заблестели из-под волчьей маски. Вскочив на камень у подножья столба, он театрально воздел руки кверху. В зале наступила гробовая тишина.

– Принесите мне тело… Лероя!

На лице Лероя отразился восторг вперемешку со страхом. Красная Кость и еще несколько Дьяволов схватили его и подтащили к Питеру.

Дьяволы выстроились перед Питером полукругом. Секеу принесла и подала Питеру меч и нож в ножнах, свисавших с широкого клепаного пояса.

Вытащив нож из ножен, Питер поднес клинок к глазам Лероя. Мерцающий свет факела заплясал на остром лезвии.

– Лерой, отдашь ли ты Дьяволам свою кровь?

Лерой замялся, глядя на нож, и, наконец, неуверенно выдавил:

– Да.

– Все слышали! – воскликнул Питер. – Он отдает свою кровь по доброй воле!

Дьяволы застучали зубами.

Лерой оглянулся и обвел Дьяволов безумным взглядом. Ник заметил, как часто вздымается и опадает его грудь.

Золотые глаза Питера сверкнули – мрачно, едва ли не зло.

– Протяни руки, – велел он.

Лерой медленно вытянул дрожащие руки вперед и зажмурился.

Питер вложил рукоять ножа в руку Лероя и сомкнул пальцы поверх его ладони. Теперь они держали нож вместе.

– Отныне это твое, – тихо, почтительно объявил Питер.

На лице Лероя разом отразилось невероятное облегчение. Открыв глаза, он уставился на нож, вне себя от радости.

Секеу подала Питеру пояс с мечом. Опустившись на колено, Питер затянул пояс на талии Лероя, встал и звучно хлопнул Лероя по плечам.

– Добро пожаловать, брат. Добро пожаловать в клан Дьявол-Дерева.

Лерой просиял.

– Он рискнул жизнью ради клана! – закричал Питер. – Встал лицом к лицу с двумя баргестами! Наградой ему – наше братство. Запомните этот день, когда Лерой заслужил право носить меч – право называться Дьяволом!!! Да здравствует клан Дьявол-Дерева!!!

Зал взорвался радостными возгласами и криками «ура». Дьяволы подхватили Лероя на плечи и торжественным маршем двинулись вокруг зала, хором скандируя его имя.

– Глаза ему вырву, – прошипел Ник, сжав кулаки так, что ногти глубоко впились в ладони. – Всю рожу сожгу. Заколю. Заколю. Заколю…

Опомнившись, Ник крепко сжал зубы. Что он такое несет? Он помотал головой, стараясь избавиться от жгучего яда в душе. Что на него нашло? Откуда все эти мысли?

Он проводил взглядом Дьяволов, марширующих по залу, увидел Лероя, заливающегося смехом, как первоклассник…

Волна ненависти вновь накрыла Ника с головой. Разочарование и злость вскипели в груди, и желудок тут же вспыхнул от жара. Яд подступил к горлу. «Дерьмо собачье! Вырвать ему глаза. Разорвать глотку. Размозжить череп о камень!»

Ник крепко прижал ладони к вискам. «Нет, – подумал он. – На фиг все это. Наплевать и забыть».

Но его второй половине было не наплевать на все это – вовсе не наплевать.

Стук в висках нарастал. Может, все это – от яда баргеста? Но нет, ощущения были такими же, как в кошмарах за миг до того, как он превращался в жуткую адскую тварь. Захотелось пить. Оглядевшись, он встретился взглядом с троллем и сделал глубокий вдох. «Наплевать и забыть, – сказал он себе. – Выпей воды, успокойся».

Поднявшись, он зачерпнул кружку воды и пошел к столу, как можно дальше от всех остальных.

Тролль проводил его озабоченным взглядом.

Ник уткнулся взглядом в стол, изо всех сил стараясь не обращать внимания на всеобщее торжество. В щели между досок столешницы застрял орех, и Ник принялся выковыривать его. Хоть чем-нибудь надо было себя занять – все, что угодно, только бы забыть о Лерое и о жажде убийства, от которой стучало в висках. Высвободив орех, Ник покатал его в ладонях. «Просто был долгий тяжелый день, вот и все, – подумал он. – Блин, сначала чуть не убили, потом вся эта фигня с Лероем – понятно, такое кому угодно испортит настроение. Правда ведь?»

Двое пикси спорхнули на стол вне пределов досягаемости и уставились на орех.

Ник обнаружил, что сегодня не переносит даже вида крохотных синекожих человечков. Он отмахнулся от них тыльной стороной ладони:

– Брысь!

Оба показали ему языки, развернулись и завиляли в его сторону задницами. Ник почувствовал, что жар в желудке разгорается, а яд снова подступил к горлу, и с силой потер виски. «Да что со мной стряслось?»

К Лерою подошел Питер и заговорил с ним.

Ник прекратил катать в ладонях орех.

Питер явно поздравлял Лероя – изо всех сил тряс его руку, хлопал его по спине. Лерой расплылся в улыбке.

У Ника задрожали губы; пальцы стиснули столешницу так, что ногти впились в дерево.

Один из пикси щелкнул Ника по уху, а другой метнулся к ореху. Ник яростно отмахнулся от них. Оба, хихикая, упорхнули.

Из-за стола Ник не слышал, о чем говорит Лерой, но, судя по театральным жестам, он начал описывать свою славную победу над баргестами.

Жар в желудке сделался невыносимым – точно так же, как во сне, и, точно так же, как во сне, в груди вскипело неодолимое желание убивать. И не только Лероя – всех до одного.

Один из пикси дернул Ника за волосы, а второй вновь попытался выхватить у него орех, и Ник почувствовал, что яд одолевает.

Он взвыл и швырнул в пикси кружкой. Кружка попала в цель, и пикси упал на пол. Кружка со звоном покатилась под стол.

В зале стало тихо.

Пикси заверещал, и его крик – крик боли – заставил Ника очнуться. Он потрясенно уставился на раненого пикси, безуспешно пытавшегося взлететь. Неужели это сделал он? Да, именно он. Но как он мог сотворить такое? Как мог настолько выйти из себя?

Услышав, как ахнула Сверчок, он поднял взгляд. Все молча смотрели на него.

Красная Кость выхватил нож и двинулся к Нику.

– Нет, – сказал Питер.

– Что? – Красная Кость удивленно оглянулся. – Ему нужен урок. Нужна зарубка на память.

– Нет, – повторил Питер.

Секеу откашлялась.

– Ника нужно убить.

– Нет, – ответил Питер.

Таннгност вздохнул.

«С этим будет непросто», – подумал он, глядя в небо сквозь поредевшую листву. Сторожевая башня всегда была лучшим местом для совещаний – здесь, наверху, мысли прояснялись сами собой. Роса на ветках серебрилась в лучике лунного света, чудом пробившемся сквозь низкие тучи. Увидев нескольких светлячков, старый тролль вспомнил те времена, когда деревья пышно зеленели, а ночь оживляло сияние мириадов крохотных волшебных созданий. Сунув в рот трубку, Таннгност глубоко затянулся и выпустил длинную струю дыма, тут же подхваченную и унесенную легким бризом.

– Она права, Питер. У нас нет иного выхода.

– Нет, – повторил Питер.

– Он обращается, – сказал Таннгност. – И если мы будем медлить, пока не станет слишком поздно, хуже будет всем. Если он обратится на глазах у ребят, если мы, что еще хуже, убьем его на глазах у ребят… Подумай, как это скажется на их настроении. Нужно действовать прямо сейчас.

Питер сжал губы и непреклонно покачал головой.

– Все признаки говорят об этом, – подтвердила Секеу.

Питер промолчал. Подогнув ноги к груди, он обхватил их руками и уперся подбородком в колени.

«Сплошные противоречия, – подумал Таннгност. – Вот он – хладнокровный убийца, а в следующую секунду – сентиментальный мальчишка, да еще вечный оптимист, несмотря на то, что вся жизнь его – сплошная трагедия. Конечно, отсюда и его обаяние. Это и привлекает к нему детей, за это они и любят его, несмотря на такое множество противоречий».

– Нику снятся кошмары, – продолжала Секеу. – Я слышу его по ночам. А утром в его глазах плещется тьма.

Лицо Питера сделалось совершенно непроницаемым.

– Ты видел его сегодня, – добавила она. – Он не может сдерживать злость. Ты знаешь: это последний признак. Скоро он обратится навсегда.

Питер поднял взгляд:

– Что? Ну, дал он пикси шлепка. Кто из нас этого не делал? Если этих зараз не гонять, совсем на голову сядут.

– Нет, Питер – возразил Таннгност, – это был не просто шлепок. Я следил за ним. Им овладела тьма. Он стремился убить этого пикси.

– На днях вечером я нашла одного мертвым, – сообщила Секеу. – Кто-то раздавил его.

Питер вскинул на нее взгляд.

– Что? Да нет…

– Да.

– Он справится, – сказал Питер. – Другие же проходили через это: тела мальчишек постарше, в самом начале созревания, всегда сопротивляются волшебству.

– Верно, – ответила Секеу, – но у них не заходило так далеко. Одна-две ночи кошмарных снов, жжение в желудке – и все.

Таннгност глубоко втянул воздух, будто перед прыжком в воду.

– Нового Роджера мы себе позволить не можем, – ну вот. Слово сказано. – Особенно сейчас, когда на кон поставлено все.

Секеу жестко взглянула на Питера. Тот помрачнел и отвел глаза, устремив взгляд в ночное небо.

Таннгност понимал: напоминать о Роджере – жестоко. Ему ужасно не хотелось делать этого, но сейчас требовалось во что бы то ни стало достучаться до Питера, а с ним порой просто нельзя было иначе. Роджер оказался переростком. Как и у Ника, все началось с болей в животе и кошмарных снов, а затем начались вспышки беспричинной злости. Посмотришь на него – все в порядке. Еще секунда – и он теряет контроль над собой. А после – то же недоумение на лице: подобно Нику, не может понять, что с ним… Как страшно было видеть это! Роджер обратился во время вылазки по ягоды. Секеу рассказала, что он спокойно собирал ягоды и вдруг, ни с того ни с сего, бросился на другого новичка, Сэма, начал колоть его копьем – в лицо, в шею, в живот – и никак не мог остановиться. Именно Секеу пришлось убить его, а потом избавить от мук Сэма.

– Питер я не допущу, чтобы это случилось снова, – сказала Секеу таким ледяным голосом, что Таннгноста пробрала дрожь. – Еще один такой всплеск – и я убью его.

– Нет. Это я привел его сюда. Если он обращается, я убью его сам.

– А если тебя не будет рядом? – спросила Секеу.

Питер жестко взглянул на нее.

– Если это случится снова… убей его, – нехотя сказал он. – Убей, но только поскорее. Предупреди Красную Кость, но остальным – ни звука.

Секеу с заметным облегчением кивнула.

Питер с силой ударил кулаком о перила.

– Мы не можем его потерять. Он нужен. Если хотим одолеть Пожирателей плоти, нужны все до одного.

Наступила неуютная тишина. Таннгност снова затянулся трубкой.

– Значит, с Пожирателями плоти решено? – спросил он.

Питер кивнул.

– Что нам еще остается? Еды почти нет. Либо рискнуть и попробовать прогнать Пожирателей плоти, либо придется драться с Зеленозубой и Ульфгером за те крохи, что еще остались в их лесах.

– Ты говорил о каком-то плане – коварном плане, насколько мне помнится.

Питер наморщил лоб.

– А, это… – он откашлялся. – Я еще думаю над ним, – поднявшись, он зашагал по настилу взад-вперед. – Отлавливать их по одному больше нельзя. Так мы их никогда не прогоним. Их слишком много, нас слишком мало, и времени уже нет. Нужна новая стратегия.

– Что же ты предлагаешь?

Питер кивнул собственным мыслям, словно убеждая в чем-то самого себя, и скрестил руки на груди.

– Решительная атака всеми силами.

Таннгност удивленно вскинул кустистые брови.

– Питер, ты же знаешь: их слишком много, чтоб…

– У нас нет времени. Если они прорвутся сквозь Шепчущий лес, всему конец. И что мы еще можем сделать? Есть предложения?

Таннгност промолчал. Других мыслей у него не было.

– Настал конец, мой старый друг, – с угрюмой решимостью во взгляде сказал Питер. – Так или иначе, скоро все кончится.