Греческий термин апология родствен английскому «to apologize» – «извиняться», однако с извинениями не имеет ничего общего. «Апология» означает «защита». Применительно к литературному жанру – рациональная, с доводами и аргументами, защита чьих-либо личных, философских или религиозных воззрений. Так, «Апология Сократа» – это рассказ Платона о том, как прославленный философ защищал себя перед афинским судом. Сама речь Сократа – одно из величайших произведений античной классики. Впрочем, Сократу она не помогла: его все равно казнили.

Последующие поколения, читая апологии, порой недоумевают, почему же они не убеждали современников, ведь доводы их кажутся неопровержимыми. Так обстоит дело и со многими христианскими апологиями. В современном христианском контексте их доводы звучат так очевидно, так убедительно, что остается совершенно непонятным, почему же язычники с ними не соглашались.

Однако христианские апологии II и III веков, как правило, не предназначались для посторонних. Это была внутренняя литература: апологии писали христиане для христиан, чтобы морально их поддержать и снабдить интеллектуальными аргументами для защиты веры. Верно, что почти во всех случаях апологии формально адресуются язычникам, как правило, самому императору. Однако величайшей наивностью было бы думать, что они в самом деле попадали в руки к правителю страны или что он тратил время на разбор сложной и порой запутанной христианской аргументации. Императоры, сами понимаете, были люди занятые.

Некоторые ученые полагают, что апологии публиковались как «открытые письма» к императорам, примерно как в современных газетах. Такое, конечно, возможно; но кажется более вероятным, что рукописи эти просто ходили по рукам в церковных общинах, так же как писания современных христианских апологетов – ведь и их читают почти одни только христиане, дабы вооружиться доводами против неверующих, неверующие же, как правило, очень мало ими интересуются.

Насколько мы можем судить, ранние христиане почти всегда считали, что должны уметь защищать свою веру от предъявляемых им обвинений; порой наставники прямо от них этого требовали. Уже в Новом Завете, в Первом послании Петра, мы читаем: «Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета (греч. cmoXoyiav) в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1 Пет. 3:15). Без сомнения, в первые десятилетия христиане часто обсуждали между собой, почему они верят, в чем их вера выше веры их прежних собратьев – иудеев и язычников, и как словесно защитить свою веру от нападок внешних. Однако письменные сочинения в защиту веры появляются лишь в середине II века, и еще примерно двести лет (быть может, чуть дольше) выходят из-под пера очень немногочисленных интеллектуалов, влившихся в ряды Церкви.

Эти писания ходили по рукам, их читали, переписывали, дополняли – и некоторые из них дошли до наших дней. Нам известны апологии Иустина Мученика Римского, Афинагора Афинского, Тертуллиана Карфагенского, Минуция Феликса из Северной Африки, Оригена из Александрии Египетской. Некоторые апологеты (Тертуллиан, Ориген) хорошо известны нам по другим своим писаниям; от других (Иустин, Минуций Феликс) дошли до нас только апологетические труды. Одна из древнейших известных нам апологий, «Послание к Диогнету», не упоминается ни в одном другом античном источнике. Называется она по имени получателя; автора послания мы не знаем и не можем сделать даже никаких предположений о его личности.

Вместе эти апологеты предоставляют нам целый арсенал аргументов как в защиту христианской веры, так и для нападения на взгляды язычников и, хоть и в гораздо меньшей степени, иудеев. Среди прочего, касались апологеты и крайне странной юридической позиции христиан на судах. Как мы уже видели, христиан привлекали к суду не за совершение какого-либо преступления в прошлом, а за то, что они совершают преступление сейчас, будучи христианами. Для апологетов это выглядит бессмыслицей – по двум причинам. Одна из них та, что название – не преступление. Преступление – это действия, направленные против других: убийство, воровство, прелюбодеяние, измена. Называя себя христианами, члены этой религиозной группы ничего не «делают» – они просто так себя называют. Это не может быть преступлением. Более того: суд над христианами выглядит совершенно бессмысленно, поскольку от них требуют не признаться в совершенном преступлении – обычная процедура в уголовном суде, – а его отрицать. Они должны отречься от христианской веры и принести присягу верности языческим богам. Это отречение у них вымогают пытками. Выходит, процесс дознания здесь направлен не на то, чтобы раскрыть преступление, а на то, чтобы его прекратить. Как с иронией пишет Тертуллиан: «Если [преступники] отрекаются, вы подвергаете пыткам для того, чтобы они признались, а нас – для того, чтобы мы отреклись» («Апология», 2).

Нет нужды говорить, что эти указания на логические несообразности не встречали понимания у противников. Как и все прочие аргументы апологетов, сколь бы разумными ни казались они современным читателям. Как логично ожидать, большая часть их направлена против уже известных нам обвинений и подозрений в адрес христиан: в безбожии, в сексуальной распущенности, убийстве младенцев и каннибализме.