17

Мрак вместе с Мартой дожидались их у одного из домов, окружавших площадь. Первым их заметил Карт, который начал махать им рукой так, что чуть не выронил бочонок, за что тут же был награжден обжигающим взглядом вспыхнувших глаз Смерти.

– Видели? – радостно закричал вурдалак. – Видели, как я судил? Жаль, что вас не было на сцене, знали бы вы, как смешно было смотреть на их открытые рты, когда я объявлял победителя.

– Да, мы подошли, как раз когда ты осматривал второй гроб, – кивнул Мрак. – Молодец, я слышал, что ты очень понравился зрителям.

– Еще бы я им не понравился, – хмыкнул Карт и, приосанившись, принял такую позу, как будто это он только что победил в конкурсе.

– А мне понравилась ваша награда победителю, – произнесла Марта, глядя на темную гостью. – Вы правы, кому нужен этот кубок? Что с ним потом делать? А долото пригодится мальчику в его работе.

– Спасибо, – мрачно кивнула Смерть и ловким движением подхватила бочонок, который все же выпал из рук Карта, когда он попытался придать своей позе еще больше важности, скрестив руки на груди.

– Будь скромнее, вурдалак, – тихо сказала она. – Когда-нибудь ты так задерешь голову, что она отвалится и покатится по земле, как нос у твоего друга, о котором ты рассказывал.

Карт моментально пришел в себя и принял свой обычный вид.

– Вы выполнили мою просьбу? – обратилась Смерть к Мраку.

– Да. Мы встретили вашего друга, но, когда сообщили ему о том, что вы его здесь ждете, он ничуть не обрадовался, а совсем наоборот – развернулся и поехал обратно.

– Это хорошо, – кивнула Смерть, – очень хорошо.

Теперь она могла не переживать, что Гольд расскажет Гропсу о том, что увидел на лесной дороге. А это значит, что ее план удался и цель достигнута.

– Что ж, в благодарность за вашу помощь я предлагаю вам отправиться в какое-нибудь тихое место подальше от деревни и откупорить этот бочонок, отметив наше участие в фестивале.

Мрак, наслышанный о нраве Смерти, бросил вопросительный взгляд на Карта. Тот округлил глаза и отрицательно покачал головой.

– Мы с удовольствием приняли бы ваше приглашение, если бы не спешили поскорее добраться до Лёдсбурга, – виновато произнес парень. – Посещение фестиваля не входило в наши планы, поэтому…

– Достаточно было сказать нет, – пожала плечами Смерть. – Не буду настаивать. До встречи.

Она обвела всех троих взглядом и, поудобнее перехватив бочонок, направилась к ближайшему выезду с площади. Проводив ее взглядом, Карт повернулся к Мраку.

– Она пошла в сторону Западных ворот, поэтому нам лучше выбрать другой путь. Не завидую тем, кто встретится с ней через пару часов.

– Тогда пойдем по той же дороге, по которой мы сюда пришли, – произнес Мрак.

– Да, но не сегодня, а завтра, – заявил упырь. – Я так устал от этого праздника – мне нужно отдохнуть.

– Никакого отдыха, – возразила Марта. – Мы и так должны были уже быть на подходе к Лёдсбургу, а торчим в этой дыре. Выдвигаемся прямо сейчас.

Карт взглянул на парня, ища у него поддержки, но Мрак, выспавшийся, пока они с Мартой ждали Гольда, предпочел поддержать девушку.

– В деревне мы оставаться не будем. Эта толпа все равно не даст нам поспать.

– Но тогда нам придется устроить привал в Безымянной пустоши.

– И что? – хмыкнула Марта. – Ты боишься открытых пространств?

– Вообще-то да, если для тебя это было секретом, – капризно отставив ногу, произнес Карт. – Нам, вурдалакам, больше нравятся уютные норки, ямки, всякие подвалы и тоннели. Зато мы не боимся лежать в гробах, в отличие от вас.

– Ну и лежал бы, – пожала плечами девушка. – Ты же сам зачем-то решил отправиться в Лёдсбург. А туда невозможно попасть, не посетив Безымянную пустошь.

– Да хватит вам уже! – вклинился Мрак в их перепалку. – Самим не надоело еще ссориться?

– А чего она? – возмутился Карт. – Да, у меня тоже есть недостатки, но это же не значит, что над ними нужно смеяться?

– Да никто над тобой не смеется. Успокойся, – похлопал его по плечу парень.

– Ладно, – смирился Карт, – но давайте хотя бы перекусим?

– У тебя есть деньги?

– Нет, но в рюмочной можно взять обещанный хлеб с маслом.

– Обойдемся без подачек, – возразил Мрак. – Тем более что бабушка Марты напекла ей в дорогу очень вкусных пирожков. Ими и поужинаем. Если она не против, конечно, – добавил он, взглянув на девушку.

– Скажешь хоть слово про бабушку – будешь есть не пирожки, а траву, – опередила Марта вурдалака, который уже открыл было рот, чтобы выдать очередную «остроумную» шутку.

– Я просто хотел спросить, с чем пирожки? – обиженно буркнул Карт.

– С начинкой, – бросила Марта и зашагала по улице, которая должна была вывести их к Восточным воротам.

– Мрак, объясни этой невеже, что у меня дырявый желудок и мне нельзя есть тяжелую пищу! И вообще, как она разговаривает с почетным судьей конкурса плотников! Одно мое слово – и ее…

– Сам и скажи, – вздохнул Мрак, уставший от постоянных перепалок между девушкой и вурдалаком. – Надоели уже, сил нет.

Парень подтянул лямки рюкзака на плечах и зашагал вслед за девушкой.

– Никакого уважения ни к старшим, ни к мертвым. Эх, молодежь… – вздохнул Карт и поплелся за ними.

Из деревни они выбрались без приключений и уже через час добрались до развилки Лёдсбургского тракта. Подкрепившись пирожками, по настойчивой просьбе вурдалака, трое свернули на север. До Лёдсбурга оставалось всего ничего – не больше дня пути. Как уже отметила Марта, в город нельзя было попасть, не преодолев последнее препятствие – Безымянную пустошь.

По поводу названия этого места долгое время велись ожесточенные споры между картографами всей Плоской равнины, которые не стихают и по сей день. Дело в том, что много лет назад, когда в городах стало модно создавать различные министерства, в Стрижгороде торжественно открыли новое Министерство картографии и первопроходства. Инициатором его создания был человек по имени Криволап, который решил самостоятельно составить самую первую карту Плоской равнины, вписав свое имя в историю края вместе с новыми названиями географических объектов. Криволап был очень тщеславным человеком, а помимо этого – еще и начисто лишенным фантазии. Ко всему прочему он обладал довольно неважным зрением, и именно поэтому первым на его карте появился горный массив Шестигорье, который протянулся с севера на юг страны к востоку от Темной реки. Неоднократно местные жители говорили ему, что на самом деле вершин в этой гряде не меньше пятнадцати, но Криволап упорно настаивал на том, что своими собственными глазами видел только шесть.

Возможно, он бы поменял свое мнение, если бы во время работы не пребывал в дурном расположении духа из-за того, что по пути к подножию горной гряды в темноте не заметил речку и свалился в нее с берега, вымокнув до нитки. Невольная виновница его падения получила имя Темной реки, так как, по словам Криволапа, ночью ее совершенно невозможно различить на фоне такой же темной земли. После этого инцидента на карте появились Деревянный лес и Мокрое озеро, а добравшись до северной части равнины, Криволап обнаружил там огромный участок местности, абсолютно лишенный каких-либо примет и видимых объектов. Так на карте появилась Пустынная пустошь, которая гордо носила свое название вплоть до того момента, пока в Лёдсбурге не открыли Министерство речи и правописания, служащие которого сразу же возмутились таким вопиющим примером безграмотного использования языка. На конгрессе, посвященном этой проблеме, куда были приглашены, в том числе и представители Министерства картографии и первопроходства, решили переименовать пустошь и дать ей более подходящее название. Были рассмотрены следующие варианты:

1. Безлюдная пустошь.

Это название отвергли картографы, потому что, по их мнению, такое определение не соответствовало действительности – ведь по Лёдсбургскому тракту пустошь ежедневно пересекали сотни людей. К тому же это могло вызвать возмущение представителей нежити, так как название подразумевает отсутствие людей, но никак не учитывает наличие на этой территории других существ.

2. Бездушная пустошь.

Против такого названия категорически выступили языковеды, справедливо заметив, что слово «бездушная» имеет несколько значений, в том числе и негативное, а соседство пустоши с Лёдсбургом может сказаться и на его репутации тоже.

3. Слепая пустошь.

Вариант был снят с голосования, так как картографы посчитали, что это название звучит как издевка над основателем их министерства и явной отсылкой к инциденту на Темной реке.

В итоге конгресс закончился потасовкой и массовой дракой между языковедами и картографами, в которой, по данным Министерства статистики, было разбито пять носов, три губы, сломано одно ребро и даже надкушено одно ухо. Чтобы избежать в дальнейшем подобных инцидентов, пустошь переименовали в Безымянную, да так и оставили, решив, что вернутся к обсуждению этого вопроса позже. Со временем название прижилось и перестало возмущать работников министерств, а местные жители просто привыкли.

– Хорошо, что уже стемнело, и я не вижу это отвратительное место во всем его безобразии, – нарушил тишину Карт.

– О, вурдалак заговорил о безобразии? – на ходу хмыкнула Марта.

– Кстати, где мы остановимся на ночевку? – быстро сменил тему разговора Мрак, чтобы избежать очередного конфликта. – Не будем же мы спать в чистом поле?

– Мы переночуем у Ленточного Чу, – отозвалась девушка, заставив парня поморщиться.

– Звучит не очень располагающе. Я даже боюсь спросить, за что он получил свое прозвище.

– У кого? У Ленточного Чу? – вдруг очнулся вурдалак. – Э, нет. Вы как хотите, а я, пожалуй, переночую в поле. Я наслышан об этом чудаке.

– И что же плохого тебе о нем рассказали? – обернулась Марта.

– Много чего. Но больше всего меня пугает то, что он своим нытьем может разбудить даже покойника. Его же невозможно заставить замолчать!

– Ты серьезно? – рассмеялась девушка. – Я тоже знаю одну особь, которую невозможно заткнуть, и это совсем не Чу.

– Мрак, ты слышал? Она назвала меня особью! Как тебе такое?

– Она не называла тебя особью, – терпеливо ответил парень, – она сказала, что знает такую особь, но не говорила, что это ты.

– А кто это еще может быть? – возмущенно спросил Карт, но, сообразив, в какое глупое положение сам себя поставил, тут же замолчал.

– Так кто такой этот Чу? – обратился Мрак к девушке.

– Так зовут чучело, которое когда-то поставил у своего дома один из величайших волшебников Плоской равнины по имени Клиф. Наверное, ты слышал о нем?

Настольная книга его родителей со скучным названием «История волшебства в лицах» всегда казалась ему нудной и неинтересной, поэтому, когда при подготовке к экзаменам Мрака заставляли читать ее, он просто вкладывал в нее другую книгу и отправлялся в путешествия по дивным фантастическим мирам, полным приключений отважных странников и юных принцесс, а также таинственных кладов, зарытых на островах посреди безбрежных морей. Родители, глядя на своего отпрыска, который часами не отрывался от чтения, многозначительно улыбались друг другу и не могли нарадоваться, с каким интересом их сын погружается в описания жизней великих волшебников. Они были уверены, что при таком рвении он просто обязан стать одним из них, и, может быть, когда-нибудь и его биография появится в очередном издании этой книги, прославив всю их волшебную династию.

– Что-то слышал вроде бы, – пожал плечами Мрак.

– Клиф хотел превратить Безымянную пустошь в цветущие сады, – продолжила Марта. – Он построил небольшой домик в поле и только тем и занимался, что варил зелья и сочинял новые заклинания, которые должны были помочь ему превратить пустыню в самое красивое место на всей равнине.

– Судя по всему, у него это не очень-то и получилось? – озираясь по сторонам в поисках хотя бы одного дерева, спросил Мрак.

– Да, после того как он все-таки создал небольшой садик вокруг своего дома, он отправился в глубь пустоши, чтобы опробовать там новое заклинание, но так и не вернулся обратно. С тех пор его никто и никогда не видел. Говорят, что иногда на закате в пустоши можно увидеть силуэт, который копается в земле, но мне кажется, что это просто сказки для детей.

Мрак снова осмотрелся, но темнота уже окончательно опустилась на землю, и, кроме далекой линии горизонта, что-то разглядеть в этой однообразной местности было уже невозможно.

– Интересная история, только я так и не понял, кто такой Чу и почему он Ленточный.

– Я же сказала. Чу – это чучело, которое сделал Клиф для охраны своего сада от птиц. С момента пропажи волшебника прошло уже много лет. Сад засох, дом покосился, а чучело до сих пор стоит и ждет своего хозяина.

– Заодно сводя с ума путников своими рассказами о нем, – недовольно добавил Карт.

– То есть он еще и говорящий? – закатил глаза Мрак, у которого любые упоминания о волшебстве вызывали не самые лучшие воспоминания, связанные с проваленным недавно экзаменом.

– А какое еще может быть чучело у волшебника? – усмехнулась Марта. – И не слушай Карта, Чу – очень интересный собеседник. Правда, иногда он действительно зацикливается на рассказах о Клифе, но к этому стоит отнестись с пониманием. Он очень любил своего хозяина.

– А почему он Ленточный?

– Потому что от него очень сложно избавиться, – не удержался вурдалак.

Марта решила проигнорировать очередную глупую реплику Карта.

– Просто за ночь, проведенную в доме волшебника, он берет с путников плату в виде ленточек. Он надеется, что их шуршание на ветру когда-нибудь услышит Клиф и вернется домой.

– У меня с собой нет никакой ленточки, – похлопав себя по карманам, нахмурился Мрак.

– Я об этом позаботилась и взяла несколько лент из дома, – кивнула Марта. – В крайнем случае можно будет подарить ему Карта. Он будет стоять рядом с Чу и бубнить. Думаю, что если Клиф его услышит, то обязательно вернется, чтобы превратить упыря в еще одно чучело, но только безмолвное.

– А сейчас она меня тоже не оскорбила, Мрак? – возмутился Карт. – Сейчас ты снова ничего не слышал?

– Это была шутка, – улыбнулся парень, – не обижайся.

– Нет, вы только посмотрите! Значит, когда я шучу, то это глупый загробный юмор, а когда она, то я не должен обижаться?! Ну и дела…

– А все же здорово ты победителя выбрал на фестивале, – быстро пресек его недовольство Мрак.

– Правда? – упырь тут же забыл о страшной обиде и заметно повеселел. – Думаю, они еще долго будут обо мне вспоминать и в следующем году обязательно снова пригласят в жюри конкурса. Как думаешь?

– Обязательно пригласят, – буркнул Мрак и замолчал, приготовившись в очередной раз выслушать историю о том, как все удивились невероятному и очень справедливому решению Карта.

Уговаривать Карта не пришлось, и остаток пути до места ночевки Мрак с Мартой преодолели под болтливый аккомпанемент восхищенного собой вурдалака.

О приближении к владениям Ленточного Чу они, как и предупреждала Марта, были оповещены заранее. Даже слабый ночной ветерок, лениво играющий высохшей травой Безымянной пустоши, разносил шум колышущихся лент на довольно большое расстояние, пугая неопытных путников и радуя матерых путешественников.

Едва услышав знакомый звук, Марта остановилась и повернулась к своим спутникам.

– Мрак, обращаюсь к тебе, потому что из вас двоих ты более-менее разумный, – начала она и, пропустив мимо ушей очередное возмущение Карта, продолжила: – Веди себя вежливо с Чу – он очень ранимый и обидчивый. Сам понимаешь, он потерял своего друга, отца и создателя в одном лице. Перед тем как отправиться на ночь в дом, нам нужно будет с ним поговорить и выслушать несколько историй. Карт прав: иногда он бывает занудным, но игнорировать его ни в коем случае нельзя – все-таки в отсутствие Клифа он здесь хозяин. Теперь дай мне мой рюкзак.

Мрак сбросил с плеч свою ношу, и Марта принялась в нем копаться. Через несколько минут она извлекла из него три ленточки разной длины и цвета. Раздав всем по одной, свою она обвязала вокруг талии.

– И еще. Если не хотите спать на холодной земле, то не перебивайте Чу, не смейтесь над ним и вообще постарайтесь поменьше говорить. Я давно с ним знакома, поэтому доверьте это дело мне. Все понятно? Идем.

Через несколько минут, когда шуршащий звук стал довольно громким, Мрак различил на фоне горизонта силуэт небольшого дома и сразу радостно сообщил об этом Карту, который уже смирился с тем, что эту ночь им придется провести в обществе конкурента по говорливости – Ленточного Чу.

– Клиф, это ты? – послышался взволнованный, скрипучий голос из темноты.

– Нет, дорогой Чу, – тут же отозвалась Марта. – Это не Клиф, но я уверена, что однажды наступит тот счастливый день, когда он вернется и подарит тебе самую красивую ленту на свете.

– О, когда этот день наступит, я стану самым счастливым чучелом на всей Плоской равнине. Да что там на равнине! Во всем подзвездном мире!

Трое приблизились к источнику голоса, и наконец Мраку удалось рассмотреть того, о ком с таким уважением рассказывала Марта. Чу представлял собой незамысловатое огородное чучело, сбитое из двух перпендикулярных досок. Он был одет в старое потрепанное пальто, которое практически полностью скрывалось под ворохом разноцветных лент, привязанных к его деревянным рукам. Вместо головы на длинную доску был насажен тряпичный шар, набитый то ли песком, то ли опилками, на котором углем было нарисовано довольно грубое подобие человеческого лица. Образ завершала соломенная шляпа, водруженная кем-то на его голову.

– Не могли бы вы выполнить одну просьбу? – спросил Чу.

– Конечно. Мы с удовольствием сделаем все, о чем ты попросишь, – сказала Марта и тут же направилась к дому, видимо заранее зная, чего именно хочет чучело.

– Возьмите в поленнице у дома немного дров и разожгите передо мной костер. Возможно, его увидит Клиф, и тогда он скорее найдет дорогу домой.

Мрак, заметивший, что Марта уже тащит целую охапку дров, тут же ринулся к ней на помощь, а Карт тем временем принялся расчищать кострище от старых углей.

– Клиф любил разжигать костер по вечерам, – продолжил Чу. – Он разводил его именно здесь, на этом месте. Мы смотрели на огонь и разговаривали о разном. Вот ты когда-нибудь разговаривал с кем-нибудь о разном? – спросил он у Карта.

Тот уже хотел было ответить что-то резкое, но его опередила подоспевшая Марта.

– Думаю, мы вряд ли когда-нибудь это делали.

– Верно, – усмехнулся Чу, – ведь разговаривать о разном могут только те, у кого нет никаких секретов и тайн друг от друга. Это большая редкость – возможность говорить о разном, и далеко не каждый может похвастаться, что у него был в жизни человек, с которым он мог это делать. Ты можешь думать о разном, но говорить… Нет, это дано немногим. Скоро Клиф вернется, разведет костер, и мы снова будем всю ночь говорить с ним о разном, глядя на огонь.

– Ты все еще думаешь, что он вернется? – спросил Карт, за что тут же получил от Марты ощутимый тычок под ребра.

– Не трогай его, девочка, – снисходительным тоном произнес Чу. – Он не виноват в том, что начисто лишен веры. Наверное, ему никогда не приходилось ждать и, что важнее, он никогда не дожидался. Клиф вернется – в этом нет сомнений. Даже если я к этому времени сгнию и стану прахом, все равно наступит день, когда он снова войдет в свой дом, а утром выйдет из него, и эта пустынная земля превратится в цветущий сад. И ради этого стоит жить. Ради этого стоит даже умереть.

Выслушав это искреннее признание, Карт пожал плечами и направился к поленнице за очередной порцией топлива для костра, который уже принялась разводить Марта. Когда огоньки пламени подросли и потянулись к небу, трое гостей расположились вокруг огня, переглядываясь друг с другом и изредка посматривая на Ленточного Чу, который не умолкал ни на секунду, рассказывая все новые и новые истории о волшебнике Клифе.

– Вы развели хороший огонь. Его будет видно издалека, а это значит, что Клиф обязательно его увидит.

Он произнес это так убедительно, что даже Карт невольно оглянулся, чтобы рассмотреть в темноте приближающийся силуэт старого волшебника. Но степь, как и прежде, была пустынной и безжизненной.

– Однажды вечером мы сидели с Клифом у огня, и к нам подошел человек. Он стал смеяться над Клифом и его мечтой. Он говорил, что невозможно превратить пустошь в сад, и был уверен, что никому в целом свете это не под силу. И знаете что? Клиф даже бровью не повел. Он только устало улыбнулся и спросил у человека: «О какой пустоши ты говоришь?» Путник удивился и указал рукой на окружающую нас степь. Тогда Клиф произнес слова, которые я запомнил на всю жизнь. Он сказал: «Даже мертвая земля сможет когда-нибудь ожить и превратиться в сад, если бросить в нее семя, но тысячи зерен добра и надежды погубит пустошь, которая находится в человеческой душе. Нет во всем мире места страшнее, чем пустая душа». – Чу ненадолго замолчал, а затем, вздохнув, продолжил: – С тех пор я стал присматриваться к душам людей, которые останавливались здесь, и среди них я видел много пустых. Они с презрением смотрели на Безымянную пустошь, они ненавидели ее и старались как можно быстрее ее покинуть, но они не замечали безжизненную пустыню внутри себя, а над теми, кто пытался подарить им семена света, они смеялись и издевались так же, как и над Клифом, который хотел сделать этот мир немного ярче и красивее. Иногда я думаю, что Клиф просто устал от этих людей и отказался от своей мечты, чтобы эта пустошь напоминала им о том, что творится внутри них самих. Но все же я верю, что настанет день, когда в последней пустой душе пробьется маленький зеленый росток, – и тогда Клиф вернется, чтобы расправиться с последней пустошью в мире. Она превратится в зеленый сад, а мы сядем с ним у костра и будем говорить о разном. Мы будем с ним говорить… о разном…

Тряпичная голова чучела наклонилась вперед, а речь стала тише и неразборчивее.

– Он засыпает, – шепнул Мрак девушке.

Та кивнула и, медленно поднявшись на ноги, подошла к Чу. Развязав ленту на своей талии, она аккуратно, стараясь не разбудить чучело, привязала ее к деревянной руке. После чего она знаком дала понять Мраку и Карту, что им нужно сделать то же самое. Карт накинул свою ленту на шею чучела и направился к домику вслед за девушкой, а Мрак задержался на несколько мгновений, завозившись с узлом.

– В твоей душе растет трава, – неожиданно прошептал проснувшийся Чу и посмотрел прямо в глаза опешившего Мрака. – Твоя душа вся покрыта зеленым ковром, а в самом центре к свету пробивается маленький росток. Ты должен сберечь его во что бы то ни стало. Убереги его от бурь и ураганов, которые ждут тебя в будущем, и тогда этот росток превратится в сильное дерево. Большое и сильное дерево. И тогда ты тоже сможешь… сможешь говорить… о разном…

Угольные глаза чучела снова закрылись, и голова опустилась на деревянную грудь. Мрак привязал ленту и, немного постояв рядом с уснувшим Чу, размышляя над его словами, медленно побрел в дом, где уже вовсю хозяйничали Марта и вурдалак. Место на единственной деревянной лавке Мрак и Карт уступили девушке, а сами расположились на полу. Не прошло и получаса, как Марта затихла, перестав ворочаться на неудобном ложе, а упырь засопел, погрузившись в глубокий сон. Мрак еще долго лежал с открытыми глазами и смотрел в окно, за которым ему чудился силуэт высокого сгорбленного старика, бродившего по пустоши. Наконец уснул и он.