Каждый день Питер вешал табличку, отсчитывая количество дней, оставшихся до конца прощального турне. Он начал рисовать слезу под глазом. Мне казалось, что из-за этого он стал похож на Грустного Вилли, знаменитого персонажа клоуна Эммета Келли, который гастролировал с цирком братьев Ринглинг, Барнума и Бейли. В остальном, глядя на его макияж, создавалось впечатление, будто он забыл, как это делается. Он смахивал на панду с большими прямоугольниками вокруг глаз.

Гастроли были ужасными. Постоянная рутина и страдания. Мы потратили всю нашу энергию, выманивая Питера и Эйса из гостиничных номеров. На одном из концертов Эйс исподтишка ударил Томми. Питер все таскался со своим справочником, в котором описывал, как персонал отеля должен с ним обращаться, какие окна должны быть занавешены фольгой, и все в таком духе. Ни одно из его требований не имело смысла. Мы никогда не знали, сможем ли попасть на концерт вовремя, а выйдя на сцену, мы не знали, получится ли у нас отыграть концерт. Посудите сами: если у парня проблемы с нанесением макияжа, то как он собирается играть? Неудивительно, что некоторые концерты получились довольно ужасными. Я был зол на Питера и Эйса за то, что они неуважительно относились ко всему, чего мы достигли и что фанаты доверили нам.

Ко мне пришло осознание, что это конец. Конец KISS. Некуда было больше идти. Это было невыносимо. В музыкальном плане мы тоже зашли в тупик — в основном мы играли те же семнадцать песен, которые Питер и Эйс выучили перед нашим воссоединением. Это был уже третий тур с одинаковым сет-листом. Питер с Эйсом просто не могли потянуть нечто большее. Терпение было на исходе. Мне приходилось придумывать бессмысленные ответы на вопросы, почему мы играем одни и те же песни. Я ведь не мог просто сказать: «Потому что Питер и Эйс не могут выучить что-то другое».

Однажды во время шоу Док МакГи попытался привлечь мое внимание, стоя у края сцены, тыча в меня пальцем и зажимая нос. Чего это он? «Ты лажаешь!» — заорал он. Я подошел к нему во время перерыва между песнями: «Что ты сказал?» «Ты лажаешь!» — повторил он. «Чертов Питер играет слишком медленно», — сказал я ему. Док пробежал за барабанной стойкой и сделал тот же жест в сторону Питера: «Питер, ты играешь слишком медленно!» «Ну, так и они тоже! — крикнул Питер в ответ. «О чем ты говоришь? — закричал Док. — Ты ведь гребаный барабанщик!»

На другой вечер у Питера была новая проблема. Внезапно он перестал играть в середине песни — просто поднял палочки и уставился на меня как истукан. Я заорал: «Играй!» и начал топать ногой, чтобы он хотя бы снова начал бить в барабаны. Это был не единичный случай. Один известный музыкант, который много раз бывал на наших концертах, подошел ко мне однажды и сказал: «Я больше не могу приходить на ваши шоу. Это слишком больно слушать». Хуже всего было читать разгромные рецензии на концерты и мысленно соглашаться со всем написанным. Было так стыдно, потому что мы могли быть великолепными. Очень горько было осознавать это, учитывая, что у нас были все шансы играть великолепно. Закулисные драмы, враждебность, обиды, удары в спину привели к тяжелым музыкальным последствиям. А потом были наркотики. Когда Эйс допускал много ошибок во время выступления, мы шутили, что он намешал лишнего в свое зелье.

Было бы так здорово уйти в лучах славы, но вместо этого мы кое-как волочили свои задницы. В определенный момент мы договорились выделить несколько дней, чтобы освежить в голове песни и привести себя в порядок. Эйс не появился ни на одной из репетиций. Он сказал, что плохо себя чувствует, потому что у него болезнь Лайма из-за укуса оленьей кровососки. Питер, будучи в своем репертуаре, сказал: «Это чушь собачья! Его никогда не кусали олени!»

В какой дурдом меня занесло?

11 августа 2000 года, после недельного отдыха, у нас было запланирована шоу в Ирвайне, штат Калифорния. Всю неделю Эйс провел в Нью-Йорке. У нас было правило, что если кто-то собирался добираться до места проведения концерта коммерческим рейсом, то он должен прибыть за день до концерта, просто чтобы подстраховаться в случае плохой погоды или другого форс-мажора. Нам очень не хотелось отменять шоу.

За день до концерта в Ирвайне Томми организовал лимузин для Эйса, чтобы забрать его и отвезти в аэропорт. Он всегда заказывал лимузин на пару часов раньше, потому что вытащить Эйса из дома было такой же сложной задачей, как выманить его из отеля. Мы уже собрались и пинали балду, ожидая новостей от Эйса. Встреча с ним была запланирована на 12:00 по североамериканскому восточному времени. В полвторого ночи Томми позвонил водителю лимузина: «Мистер Фрейли уже с вами?». «Эм, сэр, он еще не вышел из дома». Прошло еще полчаса. Томми и Док пытались дозвониться до Эйса, набирая его домашний телефон, но безрезультатно. На пятый раз он наконец снял трубку. «Эйс, ты должен сесть в машину, иначе опоздаешь!» — «Есть проблема… Кхм… Я болею». Миллионы оправданий. Мы без конца бронировали Эйса на все более поздние рейсы. Лимузин из раза в раз подъезжал к его дому. Сначала в семь, а потом в восемь вчера. «Пассажир не выходит из своего дома, сэр», — каждый раз сообщал водитель лимузина. Томми снова удалось дозвониться до Эйса. «Сегодня вечером еще один рейс, последний». «Хорошо, в этот раз обещаю», — сказал Эйс. Но вот опять в назначенное время ничего не произошло. «Пассажир не выходит из дома, сэр». Рейс пропущен. На следующий день было шоу. А в это время Эйс находился на другом конце страны. Однако каким-то образом утром он добрался до аэропорта, где его встретили и проводили в самолет.

Серьезную проблему представляли пробки на дорогах по пути из международного аэропорта Лос-Анджелеса до места проведения концерта. Поэтому мы организовали вертолет, который должен был забрать Эйса из четвертого терминала и доставить его к месту проведения концерта. Таким образом он бы как раз успел к началу шоу. Затем нам позвонили: «Есть хорошая новость и плохая. Хорошая новость в том, что Эйс сел в самолет. Плохая же новость заключается в том, что у самолета возникли технические проблемы, и он задерживается». В этот момент Док велел Томми бросить все свои дела и ехать к нам. Теперь ему предстояло выступить на концерте. В качестве страховки мы путешествовали с костюмом Инопланетянина, подогнанным специально под Томми. Совершенно новый наряд, ботинки и все остальное, сделанное специально для Томми, всегда хранилось в одном из ящиков гардероба. Мы знали, что Томми сможет выручить нас, но ему еще не представлялось такой возможности. «Вы как супергерои, — сказал Док. — А значит, Томми Тейер сегодня выступает в роли Бэтмена. Со стороны не отличишь, кто в костюме». Томми накрасился и оделся. А меж тем мы получали обновления о местонахождении Эйса по мере того, как шоу близилось к своему началу. Он приземлился… Пассажир в вертолете… В пятидесяти милях отсюда.

Эйс вошел в раздевалку примерно за двадцать минут до начала шоу. Он посмотрел на Томми, который был при полном параде и с гитарой, готовый выйти на сцену, и просто сказал: «Эй, Томми, как дела?»

Мы задержали концерт на час, Эйс принялся за макияж, и мы вышли на сцену. Тот факт, что мы путешествовали с костюмом для Томми, похоже, совсем не беспокоил Эйса. Он думал, что это уловка — нечто среднее между шуткой и пустой угрозой. Но мы на сто процентов были готовы продолжать с Томми. Мы попросили его одеться не для того, чтобы преподать Эйсу урок, мы сделали это потому, что у нас на носу был концерт и нужно было играть. Такое же безрассудное поведение, которое привело к нашему падению длиною в десять лет, теперь угрожало потопить корабль под названием KISS. У нас имелся спасательный круг. Тем не менее Эйс продолжал думать и вести себя так, будто он незаменим. Он продолжал демонстрировать полное пренебрежение ко всем остальным, словно мы должны были молиться на него. Он поздравил сам себя с тем, что успел к началу концерта.

«Так не пойдет, — сказал Док мне и Джину. — Эти парни просто катастрофа, а я управляю частной компанией, а не Красным Крестом. Я не подписывался восстанавливать города после бомбежки. Я не спасаю людей. Вы должны внести изменения». Тем не менее мы с Джином цеплялись за нашу концепцию об оригинальном квартете. «Вы уже дали этим ребятам на три года больше, чем надо бы», — сказал Док.

Мы решили отправиться на прощальные гастроли в Азию в начале 2001 года. Эйс был в деле. Я лично предложил Питеру миллион долларов, чтобы он отыграл с нами восемь концертов в Японии в марте 2001-го. Он принял гениальное деловое решение — отказался.

«Питер, — сказал я ему, — я хочу, чтобы ты понял: либо ты получаешь миллион долларов, либо остаешься ни с чем, и поезд уходит без тебя». Он не изменил своего решения. В очередной раз перечить мне было для него важнее, чем получить семизначную сумму. Тогда я предупредил его, что позвоню Эрику Сингеру.

«Поклонники вам этого не простят, — сказала Джиджи, которая потом стала женой Питера. — Питер самый талантливый в группе».

Я просто сказал: «Хорошо».

Я был верен своему слову и позвонил Эрику Сингеру. К удивлению Питера, тур продолжился. Эрик носил макияж Кота. Тогда стало ясно, что идея с четырьмя оригинальными персонажами с самого начала была ошибкой, и мы не собираемся наступать на те же грабли. Кот, Демон, Инопланетянин и Звездный Мальчик были гораздо важнее Питера, Джина, Эйса и Пола. Никто в KISS не является незаменимым, это относится и ко мне. Во всем мире люди могут узнать по фотографии группу KISS, не зная при этом никого по имени. Значит, так тому и быть.

Перед нашей поездкой в Японию Джин и Эйс собрались вместе с Эриком в Лос-Анджелесе, чтобы порепетировать. Играть без Питера было настоящим освобождением, словно глоток свежего воздуха. Питер вел себя маргинально с самого начала воссоединения, и с тех пор его игра только ухудшалась. Его барабанные соло были посмешищем. А Эрик ненавидел барабанные соло. Такие вещи говорят все, что нужно знать об Эрике.

Без Питера наш музыкальный стандарт быстро пошел в гору. Даже Эйс начал наматывать упущенное, когда играл вместе с Эриком. Несмотря на это, я не был уверен, какой будет реакция фанатов. То же самое сомнение я испытывал много лет назад, когда мы сняли грим. Оказалось, что фанатам, похоже, было все равно. Никто не обвинял нас в жульничестве с подменой. На каждом шоу мы представляли Эрика по имени, и он получал в награду аплодисменты, которые по праву заслуживал за свою игру. Никто не заставлял людей под дулом пистолета идти покупать билеты, и все же посещаемость была такой же большой. Оказалось, что мы без причины волновались из-за этой концепции, которую сами себе навязали. На деле в этом не было никакой необходимости.

Мало кто скучал по Питеру, и Эйс в том числе. «Я не хочу, чтобы об этом услышал Питер, но я рад, что его здесь нет, — сказал Эйс однажды вечером. — С ним я постоянно был как на иголках, теперь мне гораздо веселее». Когда Эрик вернулся в группу, Эйс снова начал общаться со всеми нами. Эрик нравился ему со всех сторон, и он обожал играть с ним. Мы снова начали устраивать групповые обеды и проводили время вместе в Японии и Австралии, где в апреле 2001 года провели концерты. Все складывалось как нельзя лучше. Что касается игры Эйса, то так хорошо он не выступал с 1996 года. Атмосфера была великолепной вплоть до последнего шоу в Австралии 13 апреля. Тот вечер выдался особенно тяжелым, и в некотором отношении Эйс уже никогда не был прежним после того концерта. После этого планировалось провести прощальное турне по Европе, но мы никак не могли уговорить Эйса. Он сначала соглашался, а через некоторое время менял свое мнение. В конце концов он полностью исчез с радаров. Никто не мог с ним связаться, даже его адвокат.

После он заявился на встречу, чтобы обсудить еще одно предложение из Европы, и выглядел невероятно исхудавшим. На протяжении многих лет он имел тенденцию то набирать вес, то становиться очень худым — в зависимости от того, какие вещества принимал в тот момент. Но теперь он выглядел так, будто вот-вот умрет. Он явно был не в себе. «Боже мой, Эйс, как ты стал таким худым?» «Йога», — пробормотал он.

Мы так и не провели европейское турне.