Следующие несколько дней Мукеш с утра носился по университету, выискивая преподавателей и сдавая зачеты, после обеда бежал на процедуры, затем в издательство. К концу недели он сдался. Потеря сил после ранения, все же, сказывалась. А еще он поймал себя на мысли, что соскучился. Реально. По Алине. Он проделал несколько восстанавливающих энергию упражнений и позвонил девушке.

— Можешь приехать ко мне? — спросил он её без обиняков, — мне без тебя грустно.

— А я почувствовала, что ты сейчас позвонишь, значит, с хвостами разобрался?

— Все сдал. Не сомневайся.

— Тогда приеду…

Мукеш зажег ароматическую свечу и забегал по комнатам, раскладывая разбросанные по комнате вещи по полкам шкафа-купе.

Только он успел прибраться, как Алина уже звонила в домофон. Аспирант впустил девушку.

— Идем, — он взял её за руку и повел в комнату. Множество медных колокольчиков, свисающих над дверью на тонкой красной нити, несколько раз тоненько прозвенели, приветствуя гостью. Аспирант посадил девушку на диван и сел в кресло напротив.

— Сегодня ты какая-то возбужденная! Что-то случилось?

— Случилось. Бабушка нашла старинное письмо из Кашмира, адресованное прадеду.

Можешь прочитать? — Алина достала из сумочки конверт и протянула молодому человеку.

— О-о, послание написано самим Хари Сингхом Бахадуром, и не на санскрите, а на местном диалекте — смеси санскрита и старинного арабского.

— Кто такой Бахадур?

— Последний, перед разделением Индии на два государства, правитель княжества Кашмир. Видимо, твой прадед был близко знаком с ним. Но почему текст написан не на английском?! Сейчас попробую перевести: «господин Наумов, у нас бунт. В городе снова пролилась кровь. Мусульманские солдаты преследуют иноверцев. Из-за произошедших событий в уме воцарилась тьма… Убили много женщин и детей… Но мы — сикхи. Мы призваны подчиняться воли Богов, что возвышает нас над страданиями и утратами… Ты знаешь, что Душа, которая ищет покровительства Божьего, сливается с Высшей Душой. Не оплакивай их, как положено по вашему обычаю, ибо они пребывают в блаженстве. Сегодня кончается десятый день, проведенный в беспрерывных молитвах и чтении последних страниц из священной Ади Грантх. Но успокоение ко мне так и не пришло. Месть, только кровная месть удовлетворит меня. Заканчиваю писать — спешу на поминальный ужин. Вкладываю в конверт свою фотографию на добрую память тебе — человеку, не позволившему мне бесславно умереть.

С сердечной любовью и признательностью, Бахадур».

— Ничего себе, — только и нашлась, что ответить, Алина. — В общем, права была бабуля, когда сказала, что мы вряд ли узнаем что-либо о его жизни в Индии. Документов не осталось. Кстати, что ты знаешь о сикхах?

— Довольно крупная каста. Проповедуют мистический пантеизм, смешанный с суеверием — религиозное течение, требующее полного повиновения гуру — главарю. Они считают его мессией. Но мессия — человек. Соответственно, ему нельзя поклоняться, но необходимо безоговорочно подчиняться. Стать сикхом — значит стать условно мертвым. Сикх должен быть терпеливым, преданным, свободным от предрассудков и самое главное — страха. Он должен поступать подобно рабу и преданно служить гуру. Так учит их священная книга — «Ади Грантх». С чтения этих строк каждый сикх обязан начинать свой день.

— Похоже на поведение воинственных фанатиков, — заметила Алина.

— В общем, да. Таковы их обычаи. Секта образовалась в шестнадцатом веке благодаря учению бродячего проповедника Ненака, пытавшегося примирить Индуизм с Исламом. Идея, конечно же, утопическая. Увы, религиозные фанатики до сих пор не примирились. Особенно после раздела территории общего государства на две разные иноверные страны. В двадцатом веке появилась другая, более современная теория. Сикхов повысили в статусе и стали представлять как некий «рыцарский» орден, с иным мировоззрением — орден уже не примирял, а наоборот, призывал защитить индуизм от ислама. У них появилось понятие кровной мести, заимствованной у того же ненавистного им ислама. Вот такие изменения произошли в умах людей. Религия во все времена служила яблоком раздора.

— Это точно.

— Сейчас сикхи активно занимают места в силовых структурах и руководстве страны, пропагандируя непримиримость с иноверцами. Их современная концепция вероисповедания значительно отличается от средневековой — основополагающей. В те времена Ненак учил, что нет ни индусов, ни мусульман. Он не признавал Веды, Шастры, равно, как и Коран. При всем этом он не мог отказаться от кастового устройства. Ему, как основателю религии, было невыгодно такое положение. Он же гуру!

— Интересно, что общего могло быть у прадеда с этими «гуру»?!

— Скорее всего, их вместе свел какой-то случай. Об этом есть намек в письме, но не более того. Если хочешь, обратимся в архивы Индии. Может, там что-нибудь и проясним, — Мукешу нестерпимо хотелось закончить разговор, похожий на лекцию. Сейчас он желал только любви. Все остальное не в счет, в том числе и письмо. С ним можно разобраться и позже.

— Хорошо, — согласилась с его доводами Алина.

— А я, между прочим, деду уже успел позвонить. Голос у него приятный…

— Что он у тебя спрашивал?

— Ничего особенного. Он волновался и даже, как мне показалось, заплакал. Длинные разговоры будем разговаривать после моего приезда. Все. Больше не спрашивай меня ни о чем. Ты сидишь рядом и не даешь возможности лишний раз себя приласкать.

Алина смолчала в ответ.

«Стесняется показать свои чувства? Ах так! Ладно!»…

Считав на подсознании молчаливый сигнал к действию, Мукеш попросил:

— Встань на минутку, — и потянул Алину за руку, чуть приподняв с поверхности дивана, одним щелчком разложил его, затем неожиданно притиснул девушку к себе и, не дав ей опомниться, с жаром приоткрыл в поцелуе её розовые губы. Через секунду его мозг принял следующий сигнал с просьбой о более чувственной ласке. Осторожно, наблюдая за реакцией, он руками залез ей под свитер, и резко потянув его вверх, вывернул наизнанку и снял через голову. Его нос тут же уткнулся в выемку между упругими грудями. Ощутив приятное тепло, исходящее от ароматного девичьего тела, он принялся изучать его при помощи искусных ласк. На пол незаметно упала снятая юбка, следом лифчик и кружевные трусики… Алина полностью расслабилась — на ощупь с закрытыми глазами перебирала его шевелюру.

Мукеш и не понял, когда успел раздеться сам… Горячее переполненное желанием мужское тело властно подмяло девушку под себя. Она с удовольствием двигалась в одном ритме с ним… Постепенно их тела становились менее и менее весомыми и, в какой-то момент, будто очутились в воздухе. Неописуемое блаженство царило в душах… Сколько времени длился захвативший их экстаз, определить невозможно. Они и не заметили, когда опустились вниз…

«Ритуал свершился, — Мукеш оценил ситуацию исходя из традиции, — теперь она моя жена».

«Все. Он только мой, — подумала Алина, — никому не отдам…»

— Что ты со мной делал? — спросила она.

— Занимался согласно психоэнергетическим практикам из древних трактатов — соединением йоги с бхогой, то — есть телесными наслаждениями.

— Невероятно, но я почувствовала себя на седьмом небе от счастья!

— На тринадцатом, — поправил девушку аспирант.

— Почему на тринадцатом?

— По гороскопу майя небо делилось на тринадцать уровней. Тринадцатый, самый последний уровень, олицетворялся с теми, кто владеет небом, душами людей и переходным состоянием от жизни к смерти. Так что, ты совершила первое восхождение к венцу творения. Будем развивать свои способности дальше. Надеюсь, ты не против?

— Не задавай провокационных вопросов. Лучше скажи, мой самый умный и смелый мужчина: отсюда ли происходит понятие — умереть от счастья? Ведь в момент соития счастье кажется таким огромным, что заслоняет собой весь остальной мир. Тебя в нем не существует. Правильно?

— Наверное, правильно. Философия — штука непростая… Иди ко мне, — Мукеш прижал девушку к себе. — Буду звать тебя не Алиной, а Абхой.

— Почему?

— Абха — означает «сияние». Красивое индусское имя. Вот как раз сейчас ты сияешь, как бриллиант.

— Уговорил, буду Абхой…, звучит гораздо приятнее, нежели примитивное — кисуля, или «рвотный» зайчик…

Так они и провели весь день…, до вечера, постигая древние мудрости. Опомнились только тогда, когда зазвонил телефон. Мама спрашивала — есть ли хлеб в доме. Она уже вышла с работы. В этот миг он очень пожалел, что не имеет собственного жилья. Он решил заняться решением насущного вопроса сразу после возвращения из Дели…

— Мне пора. — Алина заторопилась. Мукеш попробовал уговорить её еще немного побыть с ним, но девушка отказалась — не хотела встретиться с мамой.

Аспирант с неохотой вызвал такси, проводил Алину до машины, поцеловал на прощанье, дал водителю денег, закрыл дверь и подумал: «действительность снова разлучила меня с Алиной на пару дней. Ничего, переживу. Буду собираться в дорогу. Куплю русские сувениры в подарок. У деда, должно быть, все есть. Наверняка, трудно чем-либо удивить брахмана».

Он еще долго не мог успокоиться. Даже от ужина отказался — предпочел закрыться в комнате и читать древние тексты. Работа обычно помогла ему справиться с потоком неожиданных мыслей, но только не на этот раз. Образ Алины, одетой в дорогое сари, не давал ему покоя. Он отбросил книгу и лег, стараясь уснуть, но сон не шел. Вместо него показался храм, расположенный внутри горы. И снова перед глазами появилось изваяние Шивы. На этот раз он держал не колесо, а трезубец. Мукеш дотронулся до него и поймал странную мысль, исходящую, как ему почудилось, от божества: «Я покажу тебе прошлое. Без прошлого нет будущего…».

Алина вошла в квартиру, разделась и направилась в ванную.

Приняв душ, накинула пестрый махровый халатик, прошла в комнату, открыла дверцу шкафа, нашла хранящееся в глубине полки еще с интернатовских времен желтое сари из искусственного шелка, приложила его к телу и вдруг поймала себя на мысли, что отныне хочет обсуждать дела только с Мукешем. Он знает все, может все объяснить и поступать грамотно. Невольно девушка подумала о том, что сделал бы папа, если бы на него напали? Ответ напросился сам: драться он бы не стал точно. Скорее, попытался бы увещевать нападающих. Слишком интеллигентный. Увы. Теперь ей казалось, что это качество воспитания не всегда уместно.

«Что со мной? Я меняю взгляды на жизнь»? Алина небрежно кинула сари на стул. Сари соскользнуло и упало на пол. Она подняла его, собралась снова кинуть обратно, но заметила на стуле том Махабхараты «Стрипарва», взяла его в руки и села на кровать. «Зачем Мукеш попросил меня прочесть Стрипарву? — Алина задумалась, автоматически перелистывая страницы, — я должна разделять его взгляды на жизнь? Но смогу ли?..»

Её следующий день прошел в предполетной суете и сборах… Уже в аэропорту Алина поняла, что реально соскучилась по своему другу, хотя виделись они совсем недавно, и ждала следующей встречи уже в его родной стихии с большим волнением. Папа, как и положено уставшему от сверхмерной работы мужчине, проспал весь восьмичасовой полет. Она не стала тревожить его. Пусть отдохнет…