— Ну что, организм у тебя здоровый, так что, жить будешь… — знакомое лицо склонилось над аспирантом. Аркадий Сергеевич улыбнулся и сделал ему укол. — Отдыхай и ни о чем не думай, — хирург вышел и тихонько прикрыл за собой дверь…

Мукеш провалился в глубокий сон. Сколько времени он проспал — неизвестно, а открыв глаза, увидел заплаканное лицо мамы и капельницу со стеклянными бутылочками.

— Очнулся! — обрадовалась она, поглаживая сына по голове.

— Где я?

— В больнице — в первом меде. Здесь очень хорошие врачи, поставят тебя на ноги… Ты хоть помнишь, что произошло?

— Что-то припоминаю… Алина! С ней все в порядке?

— Все, хорошо, сынок. Тебе нельзя волноваться.

— А где она? — настойчиво переспросил Мукеш.

— Наверное, в институте. Подожди, я порошу медсестру позвать Аркадия Сергеевича. Это он тебя оперировал… дай бог ему здоровья… До Мукеша наконец дошло, почему он оказался здесь.

Мама выглянула за дверь. В это время Мукеш медленно, превозмогая боль, повернулся к тумбочке, в надежде найти на ней телефон.

— Лежи, не шевелись! — В палату зашел Аркадий Сергеевич. — Ну что, друг, монету не потерял? — приветливо улыбнулся он.

— Не знаю, надо в кармане рубашки посмотреть.

— Да там она, там, — сказала вместо него мама.

— Вот что, друг, для того, чтобы ты полетел вместе с нами в Индию, тебе придется хорошо потрудиться.

— Потрудиться? Скажите, что я должен сделать?

— Прежде всего, ты должен полностью выполнять указания мои и медсестры. Принесут таблетки — пей, назначу перевязки с мазями и уколы — будешь терпеть. Понял?

— Понял… Алина придет ко мне?

— Придет, но только через пару дней. Сейчас тебе нельзя много говорить. Только спать и пить.

— Буду стараться, — Мукеш попытался улыбнуться. Улыбка получилась вымученной, как и он сам…

… Он быстро шел на поправку. Молодая душа аспиранта жаждала любви и новых ощущений. Посему, болеть ему было некогда. Три недели Мукеш терпеливо переносил все прописанные ему процедуры — старался прийти в форму как можно быстрее. Алина забегала к нему после занятий каждый день и просиживала рядом часа по два. Он терпеливо учил её санскриту — заставлял вспоминать фразы и выражения. Девушка схватывала на лету.

— Умница, — сегодня он похвалил её очередной раз, — за время, пока я валялся на койке, ты вспомнила много слов! Еще грамматику подтянем, и тебе можно спокойно дебютировать в Дели.

— Ты классный, Мукеш Бхагават, — ответила ему на шутку Алина, и добрый…, но дебютировать мне еще рано.

— Напрасно ты так думаешь, лучше начать говорить сразу, чтобы барьер не возникал. И правильно писать, со временем, привыкнешь.

— Посмотрим, не будем загадывать, сейчас главное — твоё здоровье.

— Кстати, когда мне разрешат выписаться? Ты, случайно, не знаешь?

— Думаю, не раньше, чем через неделю.

— Вы не улетите без меня?

— У тебя в запасе есть еще время. Так что, отдыхай и ни о чем не беспокойся.

— О чем диспут? — спросил Аркадий Сергеевич, заглянувший в палату.

— Да так…, — уклончиво ответил Мукеш, — просто беседуем.

— Алина, тебе пора домой, — папа строго посмотрел на дочь, — твоему другу надо отдыхать.

— Все, ухожу… — девушка нехотя поднялась со стула.

Мукеш взял её руку и поцеловал ладонь. — До завтра, — тихо сказал он.

— До завтра, — ответила Алина.

Папа дождался, когда дочь выйдет из палаты и прикрыл дверь. Мукеш недолго почитал принесенный одногруппником ксерокс конспекта, закрыл глаза, попытался сосредоточиться и… неожиданно оказался на берегу Ганга. Перед ним возникла фигура пожилого брахмана с длинной бородой, облаченного в белые одежды.

— Ты нужен нам, — брахман поклонился Мукешу.

— Зачем? — удивился тот.

— Раджпутское княжество в опасности. Беда приближается.

— Но я еще болен.

— Идем со мной, — брахман взял его за руку и подвел к каменному храму.

Из дверей храма лилась музыка. Мощный поток энергии подхватил аспиранта и затянул внутрь. Перед ним возникло изваяние шестирукого Шивы, вращающего колесо.

— Дотронься до Сансары, — услышал он голос старца, появившегося из закоулков сознания, и послушно дотронулся.

— Теперь выпей, — старец поднес к его губам чашу.

Тот осторожно сделал глоток горьковатого отвара, секунду спустя осмелел и выпил содержимое до дна…

— Сынок…, — услышал он сквозь транс голос мамы, — ты спишь?

— Нет, просто лежу с закрытыми глазами.

— Мы тебе свежие фрукты принесли. Будешь?

— Мам, весь холодильник едой забит, а ты опять принесла. Алина тоже… столько есть я не в состоянии.

— Не ворчи, тебе надо кушать, чтобы быстрее поправиться, — отец поцеловал сына в лоб и полез во внутренний карман куртки…

— Это тебе… — он протянул ему конверт, подписанный на английском языке. — Письмо от твоего деда… из Дели.

Мукеш удивленно передернул бровями.

— С чего это, вдруг, он написал?!

— Не знаю…, но почерк точно его. И обратный адрес.

— Странно, мог бы и по электронной почте сообщение послать. Я на «фэйсбуке» есть.

— Мукеш, какая электронная почта, ему уже за восемьдесят лет!

— Ну да, я не сообразил, привык, что у нас народ на мякине разводят…

— Какая мякина! Это точно письмо от твоего деда! — возмутился отец.

— Пап, не нервничай, сейчас прочитаю… — Аспирант вскрыл письмо и достал листок с коротким посланием: «Мой единственный внук от старшего сына, сожалею, что видел тебя только на фотографии. Но время для нашего знакомства настало. Знаю, что скоро окажусь на небесах у Индры, но прежде, чем туда попасть, прошу: исполни просьбу старика — навести меня в Дели. Я первым протягиваю тебе руку, и чем быстрее ты пожмёшь её, тем лучше… Жду тебя с нетерпением. Вот мой адрес и телефон…». Внизу стояла подпись: «Мишра Бхагават Шарма, Брахман».

Пока Мукеш читал, отец успел нарезать пару кругов по палате.

— Пап, ты никогда толком не рассказывал мне про деда!

— Сынок, твой дед родовитый брахман. В его владении находятся обширные земельные наделы в разных штатах Индии и акции нескольких крупнейших промышленных корпораций. Думаю, что на сегодняшний день его состояние только увеличилось.

— Ничего себе! Я и не знал, что происхожу из старинного брахманского рода, да еще и богатого! Значит, мы принадлежим к высшей касте?

— Да. Раньше и я принадлежал, но теперь живу в России. Здесь каст нет, и Слава Господу, как говорит твоя мама. Но я старался воспитывать тебя в наших старинных традициях. И теперь понял, что делал это не напрасно. Время для вашего знакомства действительно настало. Скорее всего, старик стал себя плохо чувствовать. Не иначе, — отец вздохнул, — но тебе придется ехать одному. Меня он так и не приглашает.

Услышав, что сказал отец, мама неожиданно всхлипнула.

— Марина, не пытайся начать реветь. Можно подумать, ты сына на каторгу отправляешь, — отец одернул мать, — пусть познакомится с дедом. Знакомство ему только на пользу пойдет.

— Какая польза от вашего индуизма? — огрызнулась та, — заставит его там остаться.

— Эту песню я слушаю с его рождения, — отец кивнул в сторону сына, — не надоело тебе постоянно твердить одно и то же?

— Нет, не надоело. Прежде всего, он мой сын. Никому его не отдам, и точка. — Мама надула губки.

— Мам, не забывай: Индия — родина моего отца и твоего мужа, относись к ней, пожалуйста, уважительно, а индуизм — ещё и моя специализация. Тем более, узнав о дедушке, я должен полететь в Дели в ближайшее время. Кстати, Алина с папой тоже полетят туда. Так что, все складывается удачно.

— Ну, если Аркадий Петрович за тобой присмотрит…

— Вспомни, пожалуйста, сколько мне лет?

— Сынок, ты думаешь, что двадцать шесть — много?

— Вполне достаточно, чтобы принимать решения самому, — напомнил маме отец. — Оставь его в покое вместе со своей гипертрофированной опекой. Раджпуты в этом возрасте уже по нескольку детей имеют.

— Но он в России живет. И родился здесь.

— Какая разница, мам? Не говоря о культуре, даже еда в нашей семье давно смешанная. А ты сопротивляешься. Да и понятие Родины с большой буквы, из-за которой ты споришь, в России давно размыто. До революции была Родина, Отечество, после революции и гражданской войны её не стало. Потом был СССР, голод двадцать четвертого года, а про талоны и очереди за продуктами в восьмидесятые ты мне сама рассказывала.

Мама удрученно молчала, глядя на сына. А он продолжал, в запале:

— Сейчас нет больше Родины, за которую воевали твои деды. Сейчас Родина там, где открыт счет в банке. Если в Сбербанке — значит в России, А если в Швейцарском банке, — значит в Швейцарии. Во мне, после армии, патриотизма не осталось. Начисто из головы выбили. А воевать за сбережения и наделы земли олигархов и чиновников я не намерен. А вот за своих родных и близких глотку любому перегрызу. Еще в армии я понял: семья и клан — единственные, за что можно биться в нашем мире.

— Сын, не горячись, успокойся. Никто тебя воевать не заставляет. — Папа попытался разрядить обстановку. — Мама нам другое внушить пытается — что ты еще маленький. А ты через год ученую степень получишь, сам преподавать будешь, а тебя всё малышом считают. Забавно!.. Выпишешься из больницы — соберешься и полетишь. Поездка дальнейшему обсуждению больше не подлежит.

Марина притихла — не могла припомнить, когда, в последний раз, муж и сын так раздражались на её слова. Видимо, знакомство с дедом — слишком серьезное событие.

Она еще раз убедилась, что ради мира в семье ей придется и дальше считаться с убеждениями её любимых мужчин…

— Давайте выйдем на улицу, — попросил Мукеш и осторожно встал. — Погода сегодня хорошая. Весна в самом разгаре, а я тут валяюсь. Свежим воздухом подышать хочется. Аркадий Сергеевич разрешил. — Он открыл дверцу шкафа, снял с плечиков куртку и накинул на себя.

— Пойдем, — сказал отец и тоже поднялся со стула. Мама запихнула фрукты в холодильник и пошла за мужчинами.

Они спустились в садик и сели на скамейку.

— Поговорю с Аркадием Сергеевичем. Бок уже не болит. Так что, мне домой пора. Что-то я здесь залежался.

Мама вздохнула.

— У меня дел полно — надо оставшиеся зачеты сдать и к поездке готовиться. Так что, идите домой, — попросил Мукеш, — сегодня Аркадия Сергеевича нет, я его завтра попрошу, чтобы он меня под расписку из больнички отпустил.

— Сын, просить тебя полежать еще неделю — другую бесполезно. Я давно понял, что русское упрямство досталось тебе по наследству от матери. — Отец взглянул на жену и добавил: — поступай, как хочешь.

Аспирант встал, чмокнул маму, обнял отца и вернулся в палату. Уснуть ему никак не удавалось. Перед глазами стояла Алина, одетая в яркое цветное сари, обрамленное позолоченными нитями по краям… большой дом… слуги… интересно, сколько слуг у деда? Наверное, огромное количество… а чем занимается он сам? Сидит на балконе, под тенью пальмовых листьев, читает книгу, или Дейли Ньюс…

Утром, после долгих пререканий с Аркадием Сергеевичем во время обхода, он собрал вещи, пожелал выздоровления бедолагам из соседней палаты и пошел домой пешком. По дороге он вспомнил слова Алининого папы: «ты — везунчик. Хорошо, что живёшь недалеко от первого меда. Иначе дело могло бы закончиться летальным исходом».

«Может, дед мне каким-то образом помогает, или монета-талисман?» — неожиданная мысль пробежала в его голове. Но он отбросил её, как ненужный мусор.

Зайдя в квартиру, аспирант сразу же сел за компьютер, забронировал и оплатил с карточки последний билет авиакомпании «Финэйр» до Дели с открытой датой вылета обратно, потом переоделся и поехал в университет — на кафедру истории.

«Страшилка» сидела за столом, уткнувшись глазами в монитор, но сразу подняла голову, отреагировав на звук открывающейся двери.

— Бхагават, неужели вы?!

— Как видите.

— Вы здоровы?

— Все нормально…, не могли бы вы принять у меня зачет?

— Да, могу. Присаживайтесь рядом…

Мукеш пододвинул стул к столу и сел напротив преподавательницы.

Они проговорили целый час… Наконец Ирина Николаевна сдалась.

— Давайте зачетку… Иногда мне кажется, что древнюю историю Европы вы знаете не хуже меня. А также я знаю, что вы пишете рефераты некоторым студентам. Подрабатываете?

— Да. Еще перевожу тексты с санскрита для издательства, руковожу обществом по истории Индии для взрослых. В общем, работы хватает.

— Вы большой молодец! Хотите преподавать у нас в будущем?

— Пока не знаю, — уклончиво ответил Мукеш, — сначала мне необходимо защититься.

— Я посодействую вам, — страшилка кокетливо улыбнулась, если хотите, можем позаниматься дополнительно… у меня дома.

— Спасибо, Ирина Николаевна. На самом деле, я еще на «больничном». Меня выписали под расписку. Придется походить на процедуры некоторое время.

Страшилка на мгновение сникла, но моментально взяла себя в руки.

— Поправляйтесь. У вас все получится.

— До свидания, — аспирант вышел за дверь и облегченно вздохнул. Ему совершенно не хотелось выслушивать новые «заманчивые» предложения навязчивой дамы «на будущее». и обсуждать произошедший инцидент. Похоже, о нём знали уже все аспиранты и преподаватели без исключения… «Не нужна мне такая популярность». — Мукеш немного расстроился, но внезапно вспомнил о письме. Рука потянулась к телефону.

— Алина, ты где?

— Дома.

— Сможешь приехать ко мне через часок?

— Смогу.

— Давай, очень жду.

Аспирант продиктовал ей адрес и помчался домой, срезая углы через проходные дворы. По дороге ему попался цветочный киоск. Он купил нежную махровую розу, затем свернул в свой двор, поднялся в квартиру и открыл дверь. «Ага… пока я болел, мама основательно прибралась в комнатах. Это хорошо». Его учебники и конспекты вечно раскиданы по всем углам, равно как и джинсы с рубашками и бейсболками. Отвращение заправлять за собой диван-кровать и класть на место вещи он стал испытывать после армии. Своеобразный душевный протест — некий интеллектуальный кавардак и свобода действий. Мама сначала ругалась, потом привыкла. Он ни в какую не позволял ей прибирать в своей комнате. Сам натирал паркет и тщательно пылесосил у себя и в зале. Особенно боялся, что та нечаянно закроет книги, и он потеряет нужную страницу. Ему нравилось читать сразу несколько старинных текстов подряд. Один информативно дополнял другой. Что делать, если так своеобразно устроена его голова. Мукеш заглянув в холодильник: «отлично, как всегда, полный набор — первое, второе и компот», — так он любил шутить по поводу еды после пребывания в армии…

В домофон позвонили. Сердце молодого человека учащенно забилось. Он схватил розу, и даже не заметив, что накололся о шип, помчался с ней в коридор, нажал кнопку и открыл дверь нараспашку. Алина уже поднималась на второй этаж, звонко стуча остренькими каблучками по широкой старинной лестнице.

— Привет, — она улыбнулась.

Мукеш протянул ей цветок, обнял за талию, провел в коридор, потом, на всякий случай, выглянул на лестницу и закрыл тяжелую дубовую дверь на два замка. Он, вдруг, испугался, что девушка может исчезнуть — ускользнуть, или испариться, как призрак. «Откуда такие мысли?» — Аспирант провел рукой по волосам, невольно выдав волнение.

— Не стой в коридоре, идём ко мне.

Алина прошла за ним через просторный зал в комнату.

— Вот тут я и обитаю… вместе с книгами. Мне удобно. Тут комп, рядом стеллажи, напротив диван. Садись, кстати. Диван удобный.

Девушка села, положила розу рядом и откинулась на мягкую спинку.

— Действительно удобно… Хорошо, что окна комнаты выходят во двор. Тихо, — заметила она и принялась разглядывать стеллажи: Средневековые орудия; Г.К.Жуков. Мемуары; Бунт генерала Зейдлица; Захаров В.М. Генеральный штаб в предвоенные годы; Анфилов В.А. Незабываемый сорок первый; А.Я.Калягин…, Кардашов В.И. Ближе всех к Ленинграду, а дальше еще фамилии авторов: Кузьмичев, Бланк, Кривель; Разгром Квантунской армии Японии…, на других полках стояли книги на санскрите и английском.

— У тебя приличная военная библиотека!

— Да. Увлекаюсь военной историей.

— А что за пушка на столе? — Алина подошла и прочитала надпись на деревянной подставке: «NAPOLEONIC CANNON».

— Модель пушки Наполеона — отличное полевое орудие тех времен. Я её сам собрал. Хочу собрать еще одну — «Единорог», уже и чертежи изучил, но пока времени нет.

— Тебе нравится этим заниматься?

— Еще бы! Я люблю возиться с оружием.

— А кинжалы над диваном откуда?

— Это не кинжалы, а старинные персидские клинки. Подарок от благодарного клиента. Провел для него одну большую работу.

— Какую?

— Тайны клиентов не раскрываю, — Мукеш улыбнулся.

— А над столом что?

— Cовременная копия арбалета. Знакомый китаец подарил. Между прочим, арбалет стреляет. Хочешь, покажу, как?

— Нет, спасибо. К оружию я равнодушна. И в детстве с пистолетами не играла, даже с водяными.

— А что тебе интересно?

— Наверное, эзотерика и, как и тебе, история Востока. Бабушкина знакомая говорит, что у меня есть экстрасенсорные способности. Но я их не развиваю — нет опытного наставника.

— А почему на биологический поступила?

— Папа убедил, что специальность для девушки хорошая.

— Главное, чтобы тебе было интересно.

— Меня интересует биохимия, генетика поведения человека, наследственные болезни… — Алина осторожно провела рукой по деревянному корпусу арбалета. — А знаешь, я совсем не ожидала увидеть оружие на стенах твоей комнаты.

— Я же мужчина!

— Хорошо, что ты правильно понимаешь смысл слова. Основная масса считается мужчинами только лишь по гендерному признаку, настоящих защитников мало. Вот если бы все были такими, как ты….

Мукеш промолчал в ответ и сел рядом с девушкой на диван.

— Кстати, ты хотел мне что-то рассказать?! — напомнила Алина.

— Дед письмо прислал…, из Дели. Приглашает в гости. Просит прилететь в ближайшее время. Я уже билет заказал. Полечу в Индию на день раньше, чем ты. Скажешь мне адрес отеля, я тебя найду.

— Ничего себе! Он же с вами не знался?! А теперь захотел познакомиться?

— Выходит, что так. Старый стал, сентиментальный.

— Значит, у тебя будет мало времени гулять со мной по городу, — расстроилась девушка.

— Нет, что ты! Времени у нас будет достаточно, и потом, я очень хочу познакомить тебя с дедом. Представлю, как свою девушку, конечно, если ты не против, — аспирант с надеждой заглянул ей в глаза.

Только чуть покрасневшие щеки выдали волнение девушки. Она спросила:

— А он кто, твой дедушка? Наверное, тоже инженер?

— Тебе предстоит познакомиться с самым настоящим высокородным брахманом.

— Вот это новость! Расскажу папе. Ему будет интересно узнать о таком событии.

— А тебе самой интересно?

— Конечно! Познакомиться с настоящим брахманом дано далеко не всем!

— Тогда договорились. Поедем к нему в гости вместе…, — Мукеш обнял её и прижал к себе.

— Я пойду, тебе надо отдыхать, — Алина мягко отстранила его руку, взяла розу, прошла в коридор и надела туфли. — Созвонимся.

— Может, еще посидишь? — спросил расстроенный аспирант, с надеждой заглянув ей в глаза.

— Не могу, у меня еще дела есть.

— Как скажешь, — Мукеш открыл дверь, вышел вместе с девушкой на лестничную площадку, несколько секунд неуверенно потоптался на месте, потупив взгляд, потом вдруг с силой прижал её к себе и крепко поцеловал в губы. Дремавшая в нём страсть вырвалась наружу. В ответ девушка послушно подалась навстречу ласке, дав понять, что барьера между ними не осталось.

— Не исчезай надолго, — добавил он, с трудом заставив себя оторваться от неё.

— Не исчезну, — шепнула ему на ухо Алина и пошла вниз. Она не любила долгих прощаний. Мукеш подошел к кухонному окну и смотрел её вслед, пока его желанная не скрылась за поворотом арки.

По дороге домой Алина в сотый раз подумала о том, что её знакомство с неординарным аспирантом не случайно. Девушка снова вспомнила историю, когда-то рассказанную ей отцом, и снова попыталась провести параллель между ней и неожиданными событиями, происходящими вокруг: в тридцатых годах её молодой дед вместе с несколькими институтскими товарищами отправился в длительное путешествие по Индостану. Вернулся он оттуда только лет через пять в весьма подавленном состоянии и вскоре умер. Спустя полгода после печального события вдова получила письмо из Кашмира с текстом на санскрите и вложенной туда фотографией мужчины в белых одеждах. Сначала его супруга хотела ответить, что мужа больше нет в живых, но передумала. Плотный железный занавес уже был накинут на всю страну. Она побоялась неприятностей. С тех пор прошло много лет. Никаких новых весточек из Индии не поступало.

Алина вздохнула. «Интересно, где теперь этот конверт? Сохранился, или нет? Cпрошу у папы…».

Еле дождавшись, когда тот придет домой, она пристала к нему с расспросами на кухне во время чаепития:

— Где лежит загадочное письмо, которое прадед получил из Индии?

— Зачем тебе?!

— Как зачем! Мукеш переведёт текст на русский. Вдруг мы сможем узнать, что связывало прадеда с человеком на фотографии?

— Времени с тех пор прошло много, — возразил Аркадий Сергеевич, — нужно ли ворошить события?

— Нужно… найди письмо, ну пожалуйста! — Алина обняла его за шею и чмокнула в щеку.

— Хорошо, сейчас поищу. Где-то оно лежало… по-моему, в шкатулке…, — Папа сдался, — отставил чашку и прошёл в свою комнату. Он не мог отказать дочери и спустя несколько минут вернулся с пожелтевшим письмом в руках.

— Вот оно, дождалось своего часа, — обрадовалась девушка.

Аркадий Сергеевич осторожно открыл ветхий конверт, достала оттуда старый пожелтевший листок и протянул дочери.

— Ничего себе, бумага отдаёт сандалом!

— Еще бы, — ничуть не удивился он, — бумага дорогая — английское производство. Вот до сих пор и благоухает, как надушенный батистовый платочек.

— Приятно взять в руки…, — Алина попыталась прочитать послание и неожиданно расстроилась. Хорошо сохранившийся текст, тщательно выведенный каллиграфическим подчерком, был написан не на английском, а на совершенно неизвестном ей языке.

— Текст нам не прочитать. Тут без специалиста явно не обойтись…, а фотография хоть цела?

— Посмотри сама.

Алина взглянула на неё и окончательно разочаровалась. На том месте, где должно быть лицо человека, образовалось черное пятно. Видимой остались только одежда.

— Жаль…, а письмо я обязательно покажу Мукешу. Возможно, он сможет прочитать.

— Попробуй, — Аркадий Сергеевич внимательно взглянул на дочь, — куда тебя затянет эта ниточка?

— Какая ниточка? — не поняла Алина.

— Ниточка, которая связывает нашу семью с Индией…, даже молодой человек у тебя оказался хоть наполовину, но индусом…, интересно события складываются.

— Я и сама над этим думаю, но мне с ним хорошо. Он необычный — умный и рассудительный. И дед у него настоящий потомственный брахман.

— И я только ради тебя и работаю, — не в тему поддакнул Аркадий Сергеевич, — до сих пор простить себе не могу, что Аллочка — мама твоя умерла, царство ей небесное…

— Я привыкла. Ты у меня мужчина ответственный. И Мукеш такой же, сам зарабатывает, и неплохо. И вообще, он мудрый не по годам!

— Хорошо, если бы так было всегда…, — Все, я иду спать, — Алина чмокнула папу в щеку, — спокойной ночи…