Глава 52
Все еще не придя в себя от того, что услышал, Александр некоторое время неподвижно сидит за рулем машины.
– Невероятно! Ведь перед глазами же был… Эта сволочь была прямо перед моим носом!
Он начинает прикидывать, как лучше действовать, чтобы прижать этого психа.
Потому что Александр уверен: Тень не кто иной, как Квентин. Обольстительный и загадочный Квентин. Без сомнения, прекрасный муж и отец. Который тем не менее проводит сиесты с лучшей подругой Хлои. А в свободное время терроризирует женщину. После того, как толкнул другую на самоубийство. Вот оно, пресловутое связующее звено между Лорой и Хлоей.
Звонит его мобильник, он отвечает не сразу, все еще пребывая в шоке. Голос Хлои возвращает его к реальности.
– Что случилось?
– Ничего… Мне просто захотелось с тобой поговорить, – отвечает молодая женщина. – Ты где?
– На паркинге супермаркета.
– И что делаешь?
На мгновение ему захотелось сообщить, что он напал на след, причем серьезный. Но он сдерживается.
– Продолжаю искать.
– На паркинге супермаркета? – веселится Хлоя. – Странное место для поисков!
– Хочешь, пообедаем вместе? – вдруг предлагает он.
Хлоя удивлена, он догадывается, что она улыбается.
– Да, с удовольствием!
– Я возвращаюсь в Париж… Буду максимум через полчаса, устраивает?
* * *
– В этот ресторанчик мы часто ходили с Каро, – говорит Хлоя.
Гомес спешит воспользоваться случаем:
– Мне ее парень показался странным, не находишь?
– Квентин? Ну… Я бы не сказала. Может, немного загадочный.
– А мне он неприятен, – заявляет коп. – Чем он занимается?
– Медбрат в психлечебнице.
– Да, верно! Ты знаешь, где он работает?
– В Вильжюиф. Там такое хитрое заведение, я точно не помню, как оно называется… место, куда помещают тех, кто действительно опасен.
– Спецбольница? – предполагает Александр.
– Да, точно! Спецбольница. А что это означает?
– Закрытая психбольница для особо опасных пациентов.
– Странная все же работа. Но кажется, там у санитаров особые премии за риск, так что, на мой взгляд, у медперсонала есть свой интерес! К тому же Квентин работает по ночам, поэтому…
– Только по ночам?
– Не знаю. Он мне говорил, что часто по ночам.
– Он ведь женат и отец семейства, верно?
– Да. Но почему он тебя вдруг заинтересовал? – удивляется молодая женщина.
– Просто так. Как я уже сказал, мне он кажется своеобразным.
– В каком смысле своеобразным? Ты подозреваешь, что он и есть?..
– Нет! – поспешно заверяет Гомес. – У меня нет оснований его подозревать. Хотя все, кто имел к тебе отношение, близкое или далекое, становятся потенциальными подозреваемыми.
– Разумеется… Но вообще-то, я его едва знаю, этого Квентина. И не понимаю, с какой стати он бы… Ты правда его подозреваешь?
– Я же тебе сказал: мне важен любой след. И я еще не занимался им вплотную. Как и Кароль, кстати.
– Кароль? Надеюсь, ты шутишь!
– Ни капельки. Ты знаешь его фамилию?
– Нет.
– А адрес?
– Тоже нет, – с сожалением говорит Хлоя.
Она берет его за руку.
– Какое счастье, что ты здесь, чтобы защитить меня.
– Только поэтому? – с улыбкой спрашивает Александр. – Ну давай, расскажи мне, как Кароль познакомилась с этим типом и как влюбилась в него…
– Я обедаю с копом или с мужчиной?
– С обоими, дорогая! Ты не можешь получить одного без другого. Или в одном флаконе, или никак.
– Согласна на флакон.
– Тебе неприятно, что мы говорим о твоей подруге Кароль?
– Она мне больше не подруга.
– Но ты ведь рано или поздно простишь ее? – надеется Гомес.
– Я никогда не прощаю.
* * *
По дороге мозг Александра работал на полных оборотах. Он прокручивал в голове короткую встречу с тем, кто стал его главным подозреваемым, и все, что о нем рассказала Хлоя.
Эта мразь соблазнила лучшую подругу Хлои, чтобы проложить дорогу к ней самой. Чтобы все знать о ней. Все кусочки пазла медленно занимали положенные места.
Александр добрался наконец до Вильжюиф, оставил «пежо» на стоянке специализированного заведения.
Психиатрическая лечебница, место, внушающее страх.
Здесь находилась одна из спецбольниц, рассеянных по всей территории Франции.
Место, где изолируют тех, чья патология делает их опасными для других и для самих себя. Кстати, чаще для самих себя.
Тех, кто совершил преступление, но кого признали недееспособными и по решению префекта направили на принудительное лечение.
Тех, кому не место в тюрьме, и потому они были переведены сюда.
Или же тех, кто внушает опасения своей потенциальной агрессивностью.
За этими стенами также влачат существование те, кто склонен к самоистязанию, кто сам себя разрушает. Те, кто хочет умереть, но по невезению промахивается.
Прежде чем выйти из машины, Александр некоторое время пребывал в нерешительности. Как получить координаты Квентина, если нет никакого официального расследования? Если он представится своим настоящим именем, то рискует поставить под удар дальнейшие поиски.
Несмотря на ощущение, что он на всех парах несется прямиком в стену, Гомес решил попытать счастья.
Две минуты спустя он уже стоял в приемном отделении спецлечебницы, вооруженный самой обворожительной из своих улыбок.
– Здравствуйте, мадемуазель. Я ищу одного человека, который работает здесь. Он медбрат и дежурит по ночам… Его зовут Квентин.
– Квентин? Да, конечно. Сейчас позову.
Молодая женщина поднимает телефонную трубку, Гомес застывает. Он вроде бы все предвидел. Кроме очевидного.
– Квентин? Это Рашель… Спустись в приемную, к тебе пришли.
Она посылает Александру обезоруживающую улыбку.
– Он сейчас выйдет, месье.
Майор подумывает сбежать, но знает, что это бесполезно. У секретарши было время рассмотреть его, она опишет медбрату его детальный портрет. Лучше уж встретиться лицом к лицу.
– Спасибо большое, – просто говорит он. – Скажите ему, что я жду снаружи.
Александр снова проходит через раздвижные двери и прикуривает сигарету. Двух минут ему хватило, чтобы набросать подобие плана. Тут как раз к нему присоединяется Квентин.
– Надо же… майор! Вот уж сюрприз…
Мужчины пожимают друг другу руки.
– Простите, что беспокою в разгар работы, но мне нужно с вами поговорить.
– Сейчас все спокойно, – отвечает Квентин. – Могу уделить вам несколько минут.
– Отлично… Пройдемся немного?
Они двинулись по аллее, окаймленной рахитичными газонами. Жуткий вопль пробивается сквозь стены корпуса, Гомес бросает на медбрата вопросительный взгляд.
– Мы уже не обращаем внимания. Вопрос привычки… Чем могу вам помочь? Надеюсь, с Хлоей ничего не случилось?
– Нет. Я пытаюсь опросить по одному всех ее друзей и близких… Чтобы найти деталь, которая могла бы вывести меня на верный путь. А раз уж я был рядом, то решил попытать счастья.
– Но я не из ее друзей! – поспешно уточняет Квентин. – Не угостите сигаретой? Я не взял свои.
Гомес протягивает ему пачку «Мальборо» и зажигалку.
– Вы часто бываете у ее лучшей подруги. Так что вы часть ее окружения.
– Можно и так посмотреть. Я не очень давно знаю Кароль. А Хлою видел всего два раза. Нет, три, на самом-то деле… В последний раз вы там были!
– Как вы знаете, я разыскиваю типа, который ее преследует и…
– Какого типа? – прерывает его Квентин с циничной улыбкой. – Вы действительно верите, что он существует?
Он качает головой с видом слегка опечаленным и откровенно снисходительным.
– Только не говорите мне, что вы на это купились, Александр!
Гомес не отвечает, давая медбрату раскрыть свои карты.
– Вы его видели? Этого загадочного преследователя, вы его видели?
– Нет, – признается Александр. – Никогда.
– Одна Хлоя его видела! Откровенно говоря, мне ее жаль.
– Просветите меня, – приказывает майор. – Вы кажетесь настолько уверенным в себе…
– У Хлои приступ острой паранойи. Судя по тому, что рассказывала Кароль, это не в первый раз.
– Правда? – удивляется коп.
– Скажем так: у Хлои всегда были параноидальные наклонности. Вы понимаете, ощущение, что все плетут заговоры у нее за спиной, что люди ревнуют и завидуют ее успехам, что они хотят отомстить и желают ей зла…
Квентин сопровождает свою речь выразительной, слегка театральной жестикуляцией.
– Но тут она вступила в фазу бреда, что намного серьезней. Такое иногда случается. Как правило, субъекты, имеющие параноидальные наклонности, рискуют вступить в эту фазу ближе к сорока годам.
– А что это такое, параноидальный бред? – спрашивает майор.
– Говоря по-простому, это когда пациент создает целую систему, вполне логичную, но основанную на искаженной реальности.
– А еще яснее?
– Хлоя просто выдумала воображаемого преследователя.
– Вы хотите сказать, она лжет? Всем?
Они остановились, Квентин смотрит собеседнику прямо в глаза.
– Нет, Хлоя не лжет: она убеждена, что этот человек действительно существует. Я даже думаю, что на этой стадии она его видит. Как вы сейчас видите меня.
– А как вы объясните вещи, которые перемещаются у нее дома?
– Вполне возможно, что она сама их переставляет. Или уверяет себя, что их поменяли местами, пока ее не было. Она приписывает этому загадочному незнакомцу любое событие, пусть самое безобидное и пустячное. Мертвая птица на пороге дома? Ее точно подложил он. Рисунок на машине? Он нарисовал. Тачка, которая ехала за ней чуть ближе обычного? Опять он… Вы следите за моей мыслью?
– Но… А нападение?
Квентин присаживается на низкую ограду, тушит подошвой окурок. Гомес остается стоять рядом.
– Какое нападение?
– Хлое вкатили наркотик, и она очнулась совершенно голая посреди леса.
Медбрат опять сокрушенно улыбается:
– Готов поспорить, что не было ни одного свидетеля!
– Не было, но…
– Она была ранена? Были на ней следы насилия или… чего-то другого?
– Нет, – признает Александр.
– Не мне учить копа, что любое нападение оставляет следы, верно? Она утверждает, что была изнасилована… Она обращалась к медику, к медэксперту?
Гомес кивает.
– И что?
– И ничего, – уступает коп.
– Видите! Она все выдумала, – заверяет медбрат. – Это часть ее сценария.
– Тут, мне кажется, вы слегка перебарщиваете!
Квентин разглядывает здание-крепость за спиной майора.
– Учитывая те случаи, с которыми я ежедневно сталкиваюсь за этими стенами, могу вам сказать, что не нахожу в ее случае ничего удивительного. Я видел вещи куда более ошеломительные! Но с паранойей проблема в том, что пациент отказывается признать, что болен. Это стало бы крушением всех его убеждений, концом того мира, который он создал… Эти больные хуже всего поддаются лечению. У нас сейчас таких несколько. Я знаю, о чем говорю, можете мне поверить.
Гомес тоже присаживается.
– Хлоя яростно отталкивает всех, кто пытается объяснить ей, что она больна и должна лечиться, – продолжает Квентин. – Она считает их врагами. Именно так и случилось с Кароль. Я дал ей координаты специалиста, очень хорошего. Но когда Кароль попыталась убедить Хлою к нему обратиться, та воспротивилась. И до такой степени, что больше не желает с ней разговаривать… Хотя они двадцать лет были лучшими в мире подругами!
Александр прикуривает новую сигарету, и ему кажется, что у той странный привкус.
– Вы ведь спите с ней, не так ли? – бросает Квентин.
Коп не отвечает; медбрат воспринимает его молчание как признание и продолжает свой монолог.
– Заметьте, я вас понимаю, она и впрямь очень привлекательна! Я обратил на нее внимание в первый же раз, когда увидел. Она ослепительна. Но я тут же почувствовал, что она опасна.
– Опасна?
– Есть в ней что-то подспудное, – уточняет медбрат. – Я таких замечаю за километр! Это отчасти моя профессия, надо признать.
– Ладно… подводя итог тому, что вы мне сказали, Хлоя серьезно больна, и я ничего не могу для нее сделать.
– Вы теряете время, майор. Можете вести расследование хоть десять лет, вы никогда не найдете этого психопата. Потому что он существует только в голове у Хлои. И нигде больше. Поэтому, если вы действительно хотите ей помочь, постарайтесь убедить ее обратиться к специалисту. Желательно к хорошему.
– Судя по тому, что вы мне рассказали, эта миссия невыполнима!
– Кто знает… Любовь иногда творит чудеса!
Некоторое время они молчат, потом Гомес возвращается к теме:
– И все же в вашей теории меня смущает одна вещь… Вся эта история серьезно навредила Хлое: пост генерального директора уплыл у нее из-под носа, она потеряла своего парня, лучшую подругу…
– Верно. Хлоя причинила себе зло, вы правы. Она могла бы даже окончательно себя разрушить. Это и есть самоуничтожение.
Гомеса бросает в дрожь при мысли о попытке самоубийства, о которой Хлоя ему рассказывала.
– Но почему?
– Только хороший психиатр мог бы вам ответить! Кстати, Хлоя и сама этого не знает. Она действует бессознательно.
– Полагаю, она чувствует себя виноватой в несчастном случае, который произошел с ее сестрой, – делает попытку Гомес.
– Да, Каро мне рассказывала. На самом деле вполне вероятно. Может быть, она накладывает на себя наказание, потому что считает себя виновной. Она придумала себе палача и кару.
– Но почему сейчас? Почти тридцать лет спустя! Это не имеет смысла.
– Напротив, имеет, и еще какой. Все это случилось в тот момент, когда она должна была окончательно добиться успеха. Чудесный любовник, директорский пост… У нее было все. А у ее сестры больше ничего нет. Начинаешь понимать, Александр?
Гомес кивает, слегка удивившись этому неожиданному переходу на «ты».
– Так, мне пора возвращаться, – заявляет Квентин, глянув на часы. – Я не могу отсутствовать дольше. Но если тебе понадобится дополнительная информация, обращайся в любой момент.
Они встают, пожимают друг другу руки.
– Если я смогу помочь Хлое, то буду рад.
– Спасибо… Можешь оставить мне свои координаты?
– Да, конечно. Звони мне сюда или на мобильник.
Квентин диктует оба номера, Гомес прилежно записывает их в свой блокнот.
– А твоя фамилия?
– Варфоломей. Как святой Варфоломей! До скорого, Александр. И держи меня в курсе.
– Обязательно.
Медбрат возвращается в помещение больницы, Гомес провожает его глазами и медленно идет к машине.
Он приехал сюда, выслеживая подозреваемого. А уезжает с поселившейся в голове неуверенностью.
