Глава 35
Гомесу не хватило мужества заехать в больницу.
Да и зачем, в сущности? Слышит ли Пацан его долгие молитвы, замечает ли его присутствие за стеклом?
Александр предпочел с головой уйти в новое расследование. В эту сумасшедшую историю.
Очень подходящее дело; он и сам постепенно сходит с ума.
Спасти Хлою, пока не станет слишком поздно. Спасти хоть кого-то.
За последнее время он оставил за собой столько трупов.
Он выбирается из машины, проходит несколько метров, ища нужный номер. Скромный домик в рабочем квартале Сарселя. Прилепившийся к соседним, окруженный густым частоколом высоток и скрытый в их недружелюбной тени. Крошечный дворик с тремя горшками цикламенов, которые, как могут, изображают цветущий сад.
На почтовом ящике никакой Лоры Паоли. И все же Гомес нажимает на звонок и терпеливо ждет. Никто не отвечает. Многообещающее начало поисков!
Он доходит до соседнего дома, снова пытает удачу. На пороге появляется пожилая дама в пестром халате. Цветочный рынок в одном лице.
– Что такое?
– Судебная полиция, мадам!
Он предъявляет свою карточку сквозь завитки ограды. Старушка осторожно подходит ближе.
– Я офицер полиции и хотел бы задать вам несколько вопросов.
– Полиция? Но что случилось?
– Ничего серьезного, не тревожьтесь. Не могли бы вы открыть?
– Там открыто… Замок сломался.
Гомес толкает створку, пытается улыбнуться хозяйке. Он знает, что выглядит пугающе, и, судя по лицу бабульки, она действительно в ужасе. И то сказать, она такая маленькая и сгорбленная, что едва доходит ему до пояса.
Он вдруг кажется себе косматым великаном. Этаким взлохмаченным пещерным медведем.
– Не бойтесь, мадам. Простое расследование по соседству… Можно зайти?
Она все еще в нерешительности, Александр снова улыбается с риском вывернуть себе скулы. Тренировок отчаянно не хватало, теперь ломота обеспечена.
Внутри темно и бедно, но чистенько и приятно пахнет.
– Я как раз завтракала, хотите кофе?
– С удовольствием, мадам. Большое спасибо.
Побольше меда в голосе, мягкости в движениях. Завоевать ее доверие.
– Как у вас мило, – заявляет он.
Она приносит ему свою бурду в большой, чуть выщербленной кружке. Оба устраиваются в гостиной за столом, покрытым древней клеенкой в красно-белую клетку. Гомес уже давным-давно не видел ничего подобного.
– Я ищу женщину, которую вы наверняка знали: Лору Паоли.
– Лору?
– Да, вашу соседку.
– Бывшую соседку, – поправляет его старая дама. – Она уже давно здесь не живет.
– А вы знаете, где я могу ее найти?
– Нет, месье.
– Почему она уехала?
– Она потеряла работу и больше не могла платить за аренду дома. Нашла себе маленькую студию где-то в районе вокзала. Кстати, она оставила мне своих кошек.
– А где она тогда работала?
– В супермаркете «Карфур». Который в большом коммерческом центре, на въезде в город… Представляете, где это?
Гомес подтверждает движением подбородка.
– Когда она съехала из дома?
– Погодите, дайте подумать… Уже месяцев шесть назад. Может, больше. Время летит так быстро…
Она слабо взмахивает рукой, пытаясь изобразить бешеный ход времени.
– Она давала о себе знать после того, как сменила жилье?
Старушка неловко поправляет волосы изуродованной артритом левой рукой.
– Нет, ни разу. Можете себе представить? Ни звонка, ничего. Даже не узнавала, как Митуфль. Это старшая из ее кошек. И она в плохом состоянии, между прочим. Старость не радость, знаете ли… наверно, мне нужно пойти одеться, – вдруг спохватывается она.
Она застегивает все пуговки халата, Гомес нежно ей улыбается.
– Вы в полном порядке, не беспокойтесь. Это я вломился ни свет ни заря, простите, пожалуйста… А перед тем, как Лору уволили, вы не замечали чего-то необычного? Она не изменилась? Не казалась испуганной?
– Она уже не так часто улыбалась, это верно. Я подумала, что у нее проблемы. Можно сказать, она была грустной. Я практически больше не видела ее в саду. Она закрывалась у себя даже в выходные дни.
– А она не рассказывала вам, из-за чего стала грустной?
– Нет.
– К ней кто-нибудь приходил?
– Вначале у нее был парень. Но потом я его больше не видела. Может, он бросил ее, вот она и упала духом.
– Действительно, вполне возможно.
– А почему вы разыскиваете мадемуазель Лору?
– Мне нужны ее свидетельские показания по одному старому делу, – говорит Гомес, вставая. – Во всяком случае, вы очень мне помогли. И за кофе тоже спасибо. Очень вкусный.
В рот взять невозможно, несусветная горечь. Как она умудряется выжить, вливая в себя такое каждое утро?
Александр направляется к выходу, хозяйка семенит за ним, стараясь не отстать.
– До свидания, мадам.
– До свидания, месье. Скажите… Если вы ее найдете, можете дать мне знать? Лора была такой милой…
– Постараюсь, – обещает он.
* * *
Совершенно особый момент. Извилистый путь от грез к яви. Медленное высвобождение из снов, сознание стремится взять верх. Тело Лизы в последний раз летит в пустоту и разбивается у ее ног. Только тогда Хлоя просыпается.
Боль опоясывает лоб, как будто тиски сжимали ее череп на протяжении многих часов.
Она садится на край кровати; веки как свинцом налились, ноги ватные.
Он снился ей ночью. Образы уже рассеиваются. Становятся смутными. И скоро погрузятся в мучительные архивы ее подсознания.
Но она прекрасно помнит, что Тень присутствовала в ее кошмарах и разговаривала с ней. Только она уже забыла слова. Зато осталось чувство, что она совсем рядом, ощущение ее присутствия.
Она смотрит на будильник, ей требуется целая секунда, чтобы осознать, что уже девять.
– Черт!
Хлоя кидается в ванную, окунает в воду онемевшее лицо.
В голове стучит, как будто что-то пытается оттуда выбраться. Или забраться вовнутрь. Наверняка тошнотворный результат коктейля из виски с транквилизаторами.
Большой сбор в десять часов с Пардье и высшим руководством. Ежемесячный совет директоров.
Она плюет на завтрак, только проглатывает лекарство, вихрем принимает душ и одевается как по тревоге. Взмах щеткой для волос, и вот она уже сбегает по ступенькам. Подкрасится в машине.
Половина десятого. Еще есть шанс приехать вовремя.
«Мерседес» срывается с места, его чуть заносит на повороте из-за мокрой дороги и большой скорости. Светофоры без всякой жалости раз за разом загораются красным.
Девять сорок пять. Седан выезжает на автостраду.
Через сто метров первая пробка. Вереница стоп-сигналов, уходящая за горизонт.
– О черт! – снова выходит из себя Хлоя.
Кончено: она опоздает. И еще раз выставит себя на всеобщее обозрение.
* * *
Коммерческий центр просыпается. Магазины еще не подняли шторы. Только супермаркет открыл свои двери ранним клиентам.
Гомес подходит к справочной стойке, достает свое удостоверение вместо «здравствуйте».
– Мне нужно увидеть кого-нибудь из начальства.
Администратор переводит на него глаза вареной трески.
– Какого начальства?
Гомес вздыхает. Старушкин кофе жжет ему внутренности почище любой сивухи.
– Директора, если вам так понятней. И срочно.
– Директора? Но… его нет. Еще не пришел.
– Ладно, тогда завперсоналом.
– А по какому поводу?
Спокойно, Алекс. Эта несчастная дуреха ни при чем.
Он улыбается, смотрит ей прямо в глаза. Она тут же покрывается мертвенной бледностью.
– Полицейское расследование, душа моя. Поэтому доставьте мне такое удовольствие, позвоните ему немедленно.
Она хватается за телефон, извиняется, прежде чем объявить плохую новость.
Здесь полиция, месье.
Завперсоналом незамедлительно выбирается из своего кабинета, спускается, пожимает руку Гомесу. Рукопожатие вялое, как переспелый инжир. И сопровождается пронырливым взглядом.
– Месье Пастор, заведующий персоналом, – торжественно объявляет он.
– Майор Гомес, Судебная полиция. Ничем не заведую.
Месье Пастор, заведующий персоналом, чуть отступает назад, столкнувшись с такой дерзостью собеседника.
– Чем могу вам помочь?
– У вас есть кабинет?
– Разумеется! – восклицает завперсоналом с улыбкой, которую Гомес находит омерзительной.
Решено: если уж срывать сегодня на ком-то накопившуюся злость, пусть будет этот субъект. Высокомерный, самодовольный. Безукоризненно отглаженная рубашка, чудовищный галстук и начищенные до блеска туфли.
Идеальная добыча.
– Ну что ж, показывайте дорогу, я за вами.
– У вас есть ордер?
Будь он в другом настроении, Александр расхохотался бы.
Но он не в настроении. К тому же скулам и без того досталось.
– Ордер, чтобы пройти в ваш кабинет? А почему не королевская печать?
– Но ведь…
– Ведь что? Я должен задать вам несколько вопросов. Если вы предпочитаете, я могу пригласить вас посетить мою бригаду в симпатичном белом автофургоне с синей мигалкой. У нас его зовут автозаком или мусоровозкой. Ну а мусор для вас дело привычное, верно? Впрочем, как вам будет угодно…
Администратор за стойкой отворачивается, чтобы втихаря прыснуть.
– Хорошо, идите за мной, – капитулирует завперсоналом.
Через несколько минут они уже в пресловутом кабинете, больше похожем на куриную клетку, из которой открывается вид на гигантский дворец сверхпотребления.
– Желаете кофе? – предлагает Пастор, с которого градом льет пот.
– Нет, спасибо. Стоит глянуть на ваш галстук, как меня тянет блевать.
– Вы всегда такой грубый? – возмущается завперсоналом.
– Нет, иногда куда хуже, уверяю вас.
– Понимаю… так чем я могу быть вам полезен?
– Как давно вы работаете здесь? – приступает коп.
– Скоро будет девять лет.
– Отлично. Имя Лора Паоли вам о чем-то говорит?
Завперсоналом напрягает мозги, которые из-за раннего часа пробуксовывают на холостом ходу.
– Уволена около года назад, – добавляет Гомес. – Работала здесь кассиршей.
– Возможно… Я не очень помню.
– А вы припомните, – настаивает майор. – Или найдите ее дело.
– Могу ли я узнать, почему она вас заинтересовала?
Александр чувствует, как последние крохи терпения испаряются из его организма.
– Давайте я вам объясню основной принцип: вопросы задаю я. А вы отвечаете. Это просто, верно? Даже пятилетний ребенок способен понять. Итак, если вы не помните Лору Паоли, принесите ее дело. И побыстрее.
– Не будьте так агрессивны, месье! – встает в позу завперсоналом.
– Я совершенно не агрессивен. Пока. Но если вы настаиваете, за мной не заржавеет.
Он погружает взгляд в бегающие глазки начальника отдела кадров. Пятидесятилетний извращенец с дряблыми щеками и искусственным загаром, который наверняка вдоволь тешится тем, что гоняет свою армию кассирш.
Завперсоналом осознает, что лучше как можно быстрее избавиться от этого грубого субъекта, и начинает торопливо рыться в папках, расставленных в шкафу. Наконец он находит досье Лоры, лежащее в коробке с архивами.
Кладет его на стол, торопливо пролистывает. Гомес понимает, что вся эта суета совершенно излишня. Этот паршивый лицемер прекрасно помнит Лору Паоли, хотя всячески старается уверить его в обратном.
– Да, точно, она отчислена из нашего штата одиннадцать месяцев назад.
– Под отчислена из штата вы имеете в виду, что выставили ее вон… Я правильно перевел?
– Действительно, нам пришлось от нее избавиться.
Можно подумать, он говорит о своей собаке, привязанной к дереву где-то по дороге в отпуск.
– Могу я узнать почему? – продолжает Гомес.
– Увольнение за служебную ошибку.
– Поподробнее, пожалуйста.
Завперсоналом делает вид, что изучает досье. Лишь бы не встречаться взглядом с этими дьявольскими глазами.
– Неоднократные опоздания, неоднократное необоснованное отсутствие, ошибки на кассе.
– Почему?.. С чего вдруг взялись эти опоздания, отсутствия, ошибки на кассе?
– Но откуда мне знать!
– Вы же наверняка вызывали ее, прежде чем выгнать, верно? Вы должны были спросить у нее!
– Может быть… Безусловно. Кажется, я и впрямь припоминаю, что она ссылалась на личные проблемы. Но мы не можем допускать такое. У всех свои личные проблемы.
– Действительно! – насмехается Гомес. – А до этого какой сотрудницей она была?
– Нормальной, никаких претензий, – признает Пастор.
– В деле есть фотография?
Тот кивает.
– Покажите.
Наконец-то Гомес видит лицо Лоры. Красивая шатенка с изумительной улыбкой. Он отцепляет фотографию от досье и кладет себе в карман.
– Мне нужно узнать побольше, – продолжает майор. – Я должен опросить тех коллег по работе, которые были с ней близки.
Завперсоналом становится белым, как его рубашка.
– Придется повозиться, – коварно добавляет Гомес. – Это может занять несколько часов. Если только вы мне не скажете, с кем она здесь дружила. Кто мог бы помочь ее найти.
– Ну… На самом деле мне кажется, что она была очень близка с Амандой… С мадемуазель Жуане, другой нашей кассиршей.
– Она здесь?
– Сейчас посмотрю расписание.
Завперсоналом щелкает мышью, открывает таблицу.
– Аманда… Аманда… Она как раз только что заступила.
– Отлично. Велите ей подняться.
– Невозможно. Она на рабочем месте, вам надо прийти после того, как…
– Велите ей подняться, – повторяет Гомес. – Немедленно.
Пастор на мгновение подумывает, не возмутиться ли подобным поведением копа. Вызвать охрану, выставить его вон. Но в результате решает не доводить дело до скандала.
Следует телефонный звонок, и вскоре вышеозначенная Аманда входит в кабинет. На лице тревога, ей явно не по себе от вызова к этому кровопийце.
Гомес улыбается ей и представляется. Потом поворачивается к завперсоналом:
– Оставьте нас. И, выходя, закройте дверь, будьте так любезны.
Пастор опять собирается запротестовать. Гомес буквально вытесняет его, едва не оттоптав ему ноги. Он надвигается на него, вынуждая отступить в коридор. Потом захлопывает дверь у того перед носом, предлагает кассирше сесть, а сам устраивается в кресле Пастора.
– Расслабьтесь, мадемуазель… Наверняка с ним не сладко, с этим типом! – шутит он, понижая голос.
Аманда робко ему улыбается.
– Это меньшее, что можно сказать! – доверительно сообщает она. – Настоящий фашиствующий ублюдок!
– Итак, я ищу одну девушку, которую вы знаете, она работала здесь… Лора Паоли.
– Лора?
– Вы были одной из ее подруг, так?
– Да, но…
Аманда кажется ошеломленной тем, что этот человек заговорил с ней о Лоре.
– Вы знаете, где я могу ее найти? – спрашивает Гомес.
Молодая женщина кивает.
– Ну так скажите! – проявляет нетерпение майор.
– Центральное кладбище, четырнадцатая аллея.
* * *
Выходя из автобуса, Хлоя подвернула ногу. С самого утра все пошло наперекосяк.
Стиснутая плотной толпой, она направилась к переходу. Опять опаздывает. Кароль ждала ее в их любимом ресторанчике, чтобы пообедать с глазу на глаз. Они уже виделись накануне, но Кароль настояла. Мне нужно с тобой поговорить, дорогая…
На ходу Хлоя вспоминала сегодняшнее ужасное утро.
В зал заседаний она явилась с опозданием на сорок пять минут, пробормотала какие-то извинения и уселась на свое обычное место рядом со Стариком.
Она и сейчас помнила каждое слово. Каждое слово, произнесенное Пардье.
Мадемуазель Бошан! Как мило, что вы к нам присоединились! Хорошо спали, надеюсь?
Перед всеми. Перед всеми сотрудниками агентства.
Публичное унижение, худшее из наказаний. Как он посмел?
Ухмылка Матье Ферро, креативного директора. Этого молодого самодовольного козла. И Мартен на вершине счастья… Кошмар.
Совершенно выбитая из колеи, Хлоя запуталась, представляя досье на повестке дня. Ошибалась в именах, цифрах, датах. Продемонстрировав всем собравшимся свою неспособность ни подготовиться, ни сконцентрироваться.
Являя жалкое зрелище собственной некомпетентности.
Наконец показывается светящаяся вывеска ресторана, и Хлою едва не сбивает машина, когда она в неположенном месте перебегает улицу.
Она толкает дверь ресторана, переполненного и шумного. Оглядывается по сторонам: Кароль сидит в глубине. Хлоя подходит к ней, они целуются.
– Все в порядке, дорогая? – спрашивает Кароль.
– О нет… У меня было на редкость дерьмовое утро!
Хлоя вкратце излагает все перипетии сегодняшнего дня, не упоминая только, что она встала посреди ночи, чтобы выпить виски.
– Надо же, – огорчается Кароль. – Придется тебе в оставшиеся недели быть безупречной паинькой, а то Старик может и передумать насчет места…
Подруги делают официанту заказ, затем Кароль приступает к допросу.
– А не считая утреннего фиаско, как у тебя дела?
Хлоя пожимает плечами:
– Бертран придет вечером.
– Блеск! – восклицает Кароль. – Думаешь, он?..
– Ничего я не думаю. Он должен заехать, чтобы отдать мои ключи. Но я надеюсь, нам удастся поговорить. Потому что я так и не поняла, что произошло. И потом, кто знает, может, он изменит свое решение… Я думаю приготовить хороший ужин, на всякий случай. Вдруг он не устоит!
Приносят блюда, но у Хлои нет аппетита. В последнее время она ест все меньше и меньше. Бывает, за целый день не проглотит ни кусочка.
– Я много думала над тем, что ты мне рассказала в прошлый раз, – возвращается к прежнему разговору Кароль.
Хлоя чувствует, что подруге трудно подобрать слова. Что она готовится затронуть деликатную тему. Ее мускулы напрягаются – защитная реакция. Воздвигается невидимый щит.
– Тебе по-прежнему кажется, что за тобой кто-то следит?
Кароль задает вопрос очень мягко. И все равно у Хлои ощущение, что ее жестоко оскорбили.
– Кажется? – сухо возражает она. – Мне ничего не кажется. Это реальность.
– Послушай, Хло… Честное слово, я бы очень хотела тебе поверить. Мы дружим уже двадцать лет, и ты знаешь, как ты мне дорога, но я не смогла бы тебе помочь, идя у тебя на поводу.
Лицо Хлои замыкается, но Кароль все равно не может остановиться.
– Я думаю, у тебя проблема.
– Это уж точно! – иронизирует Хлоя.
– Я не шучу. Полагаю, что ты страдаешь разновидностью паранойи.
– Час от часу не легче!.. Да будет тебе известно, вчера вечером ко мне пришел офицер полиции. Вот он мне верит и воспринимает меня всерьез. И начнет расследование.
Кароль поражена, но не убеждена. Параноики в разгар навязчивого бреда способны убедить окружающих, это известно. Значит, при помощи своего обаяния Хлое удалось провести копа.
– Знаешь, я поговорила с Квентином…
– Ты все рассказала своему парню? – вскидывается Хлоя. – Но по какому праву?
– Не надо так это воспринимать, прошу тебя, – вздыхает Кароль. – Я подумала, что по роду своей профессии он мог бы помочь мне понять. И он со мной согласен.
– Правда? Счастлива узнать, что он тоже считает меня чокнутой!
Хлоя отталкивает свою тарелку и скрещивает руки на груди.
– Мы же хотим помочь! – напоминает Кароль.
– Вот коп – да, хочет помочь. А ты…
– Не говори так.
Кароль достает из сумочки сложенный листок бумаги, кладет его рядом с тарелкой подруги. Хлоя разворачивает его, видит имя и номер телефона.
– Это координаты одного психиатра, – поясняет Кароль. – Мой парень его знает и говорит, что он один из лучших. Обратись к нему от имени Квентина, Хло. Нельзя же тебе вот так оставаться…
На губах Хлои дрожит улыбка, в которой ярость смешивается с унижением и безжалостностью.
– Это тебе надо к нему обратиться, – бросает она.
Кароль на мгновение немеет, потом добавляет:
– Ты права, всем не помешает обратиться к психиатру.
– Нет, не всем. Но тебе точно. Может, он сумеет тебе объяснить, почему ты трахаешься с женатым мужиком.
Пришел черед Кароль получить оплеуху.
– Ты не должна так говорить, – бормочет она.
– А ты не должна считать меня сумасшедшей. Потому что я ничего не придумывала. Потому что тот тип существует и хочет меня убить. Я считала тебя своей подругой.
– Я и есть твоя подруга! – защищается Кароль.
Она на грани слез. Но Хлоя неумолима.
– Предатели не друзья, – добивает она.
Она встает, надевает пиджак. Потом комкает листок бумаги, прежде чем бросить его в тарелку Кароль.
На улице ее поджидает мелкий дождь. С ветром, который кажется ледяным.
Сердце Хлои бьет сильно. Очень сильно. Слишком сильно, как всегда. Она быстро идет по тротуару, не замечая толпу, дождь, холод.
Когда она доходит до конца улицы, то уже плачет горючими слезами.
* * *
Центральное кладбище, четырнадцатая аллея.
У могилы Лоры Паоли Гомеса пробрала дрожь. Он подумал о Хлое.
Не оставляйте меня одну, я боюсь…
Вы правы, что боитесь, Хлоя.
На могильной плите букет увядших цветов. Значит, кто-то приходил сюда несколько недель назад. Нужно найти его. И быстро.
Кто-то из близких? А может, убийца?
Гомес поднял ворот куртки и направился к выходу. Он не торопясь шагал среди могил; он чувствовал себя немного как дома. Странное чувство.
Зашел в контору смотрителя, достал свои магические корочки и задал вопросы типу, который и сам казался высеченным из мрамора.
Вышел оттуда несколькими минутами позже с именем и адресом. Похоже, брат Лоры. Гомес надеялся, что тот согласится ответить на вопросы по телефону. Если удастся найти номер. Иначе придется отправляться к нему.
Слишком далеко, чтобы ехать на машине, значит, поезд. И ему это совсем не нравилось.
В последний раз он ездил на поезде вместе с Софи.
Они тогда узнали, что она скоро умрет.
* * *
Однако игра стала затягиваться, пора начинать новую партию.
Так он сказал себе перед разрывом с Хлоей.
С того момента Бертран чувствует себя отлично. Свободным. Всегда свободным играть, как ему нравится.
Найти новый цветок, собрать с него пыльцу и безжалостно выполоть.
Он снова вышел на охоту, в поисках новой добычи. Но он не спешит. Потому что партия с Хлоей еще до конца не завершена. Лучшее впереди. Кстати, оно уже началось. Когда он поставил финальную точку в их отношениях.
Самое лучшее всегда на закуску.
Он так любит слезы. Крики, страдания. Больше всего на свете он обожает причинять боль.
Каждому свой кайф.
Что он может поделать. Зачем бороться с собственной природой?..
Ранить, желательно до смерти. Иначе не так забавно. И даже представляет потенциальную опасность. Всегда приканчивать добычу, а то она может встать на дыбы и напасть в свой черед.
С Хлоей он вдоволь побаловал себя и надеется, что многое еще впереди.
История повторяется, игрок совершенствуется. День за днем, год за годом.
Прежде всего найти подходящую. Ту, которая в него влюбится.
И стать для нее наркотиком.
Сделать ее счастливой, поманить ее восхитительным настоящим и безмятежным будущим.
Действовать с нежностью. Всегда с нежностью, только так можно сделать по-настоящему больно.
Скрывать всю мерзость за завесой ласки, улыбки, внимания. Спрятать гниль под толстым ковром розовых лепестков, брошенным к ее ногам.
С Хлоей все прошло как по маслу. Пробуждение было таким жестоким… Он до сих пор упивается!
Она по-прежнему надеется. Заново покорить его. Она будет биться до конца, ползать на коленях.
Чем они сильнее, тем ниже падают. Математика.
И это наслаждение не имеет себе равных.
* * *
Хлоя заканчивает накрывать на стол. Она заставила себя просидеть на работе до шести часов, лишь бы уйти позже Старика. Все равно она успевает.
Красивая скатерть, соответствующая музыка, аппетитные запахи с кухни.
Платье немного секси, но не слишком, скромные украшения, безупречная прическа.
Идеальная западня.
Бертран с удовольствием в нее попадется, она уверена.
Ей не удается отвлечься от всех напастей этого дня. Вечером она пытается убедить себя, что все поправимо и она все наверстает. Снова обаяет Пардье, докажет ему, что может быть на высоте.
Этот полицейский майор обезвредит Тень, вернет свет в ее жизнь.
Бертран опять упадет в ее объятия.
Она станет еще сильнее, чем раньше. Скоро все войдет в колею. Без сомнения.
Хлоя вносит последние штрихи в свою бархатную ловушку. Немного духов, тех, которые особенно нравятся Бертрану.
Несколько раз она порывалась налить себе стаканчик виски. Просто чтобы расслабиться, смягчить тревогу. Но удержалась.
Временами она думает о Кароль. О разрыве, который кажется ей необратимым.
Но какие тут могут быть угрызения. Лучшей подруге не говорят, что она сумасшедшая!
И хотя она не сожалеет о своем поведении, Хлое все равно плохо. Непонятная боль накатывает волнами. Смутная дурнота, которую она списывает на счет тяжелого дня, который должен закончиться самым прекрасным образом, она уверена.
Она предпочитает загнать сомнение как можно глубже. Игнорировать его.
Тень существует, я не параноик. Кароль была не права и потеряла меня. Это больно, но неизбежно. И потом, она больше нуждается во мне, чем я в ней, думает Хлоя.
И однако, кто – хозяин или раб – более зависим?..
На часах восемь сорок, когда раздается звонок в дверь. Хлоя спешит открыть, посылает Бертрану нежную улыбку. Он очень элегантен, одет с иголочки. Первый знак грядущей победы.
Хлоя приглашает его войти, забирает у него пальто. Он протягивает ей ключи, она делает вид, что не заметила, и ведет его в гостиную.
– Налить тебе стаканчик?
– Я ненадолго, – предупреждает он, когда видит накрытый стол.
Хлоя не дает сбить себя с толку. Она ждала чего-то подобного. Легко и не могло быть, он обязательно должен оказать сопротивление, заставить желать себя. Такова игра.
– Но у тебя же есть время выпить стаканчик?
– Если ты настаиваешь, – соглашается он.
Он устраивается в одном из кресел, она приносит его любимый аперитив. Бокал белого «Сен-Жозефа». Хлоя объездила три магазина, пока не нашла.
– Как ты? – спрашивает она.
– Хорошо. А ты?
– Нормально, – заверяет она.
Она садится напротив, скрещивает ноги, обтянутые чулками телесного цвета.
– Это полиция попросила меня забрать ключи, – объясняет она. – Один офицер занялся моим заявлением. Сейчас они выслеживают человека, который не давал мне покоя на протяжении недель.
Бертран не скрывает удивления.
– Я им вполне доверяю, – заверяет его Хлоя. – Сам коп показался мне весьма энергичным. Думаю, он задержит того психа и избавит меня от него раз и навсегда.
– Он нашел зацепку?
– Он начал расследование только вчера.
Хлоя чувствует, что должна укрепить свои позиции, пусть даже приврав.
– Два его человека заходили сегодня снять отпечатки пальцев… Он мне посоветовал снова сменить замки.
– Правда? – подхватывает Бертран, ухмыляясь. – Тогда зачем тебе мои ключи? Если ты меняешь замки, они тебе ни к чему!
Хлоя смотрит на него дерзким взглядом:
– Это был предлог тебя повидать.
Он улыбается, залпом допивает свой бокал.
– Ты не изменилась, – только и говорит он.
– Неправда. Думаю, изменилась… Ты принес чек из супермаркета? Он нужен полиции.
– Я его не нашел, – признается Бертран. – Наверно, выбросил.
– Ну надо же… Досадно, но что делать.
Бертран ставит пустой бокал на журнальный столик, смотрит на часы.
– Я приготовила твое любимое блюдо. Останешься ужинать? – продолжает Хлоя.
Это не вопрос, скорее утверждение.
– Жаль, но у меня нет времени.
Хлоя старается не дать себя обескуражить. Это игра, да. Даже если впереди забрезжило поражение.
– Брось, найдется у тебя время! Мы сможем поговорить, и я покажу тебе, до какой степени я переменилась.
Бертран кладет связку ключей на столик и встает.
– Я не останусь. Я заехал отдать тебе ключи, как мы и договаривались, верно?
– Да ладно, не понимаю, почему ты боишься поужинать со мной…
Может, имеет смысл его спровоцировать?
– Я не боюсь. Но я уже опаздываю. Меня ждет женщина, и я умираю от желания ее увидеть. И эта женщина не ты.
* * *
Хлоя неподвижно стоит у застекленной двери гостиной.
Она похожа на каменную статую. Или, скорее, на песчаную скульптуру. Готовую рассыпаться от малейшего дуновения, от первой же волны.
Он с другой женщиной, уже. Нашел мне замену, уже. Вычеркнул из памяти, выгнал из своей жизни. Что в ней такого, чего нет во мне?
Обманута еще до того, как брошена. Верх унижения.
Хлоя задергивает шторы, открывает бар. Золотые правила мишени забыты. Два разрыва в один день вполне оправдывают отступление от регламента. Тем более что уже конец недели и она не рискует опоздать завтра утром. Может отсыпаться хоть весь день, если захочет.
Реветь весь день, если захочет.
Хлое, вообще-то, не нравится алкоголь. Но она заставляет себя принять солидную дозу мартини и джина. Методично продолжает, приканчивает бутылку «Сен-Жозефа», открытую на аперитив, и добавляет к этому коктейлю одну из своих пилюль от сердца, а также три таблетки успокоительного.
Две, не больше, предупредил невролог. Но в исключительных обстоятельствах…
Она разглядывает семейные фото, останавливается на лице Лизы, которая, кажется, ее осуждает.
Свечи впустую догорают на столе. Тогда Хлоя хватает скатерть и сдергивает ее с диким криком ярости и последовавшим за ним оглушительным грохотом. Фарфор и хрусталь разбиваются. С той же легкостью, что и ее сердце.
Все такое хрупкое.
Она падает на диван, ждет избавления. Забыться, забыть. Хоть на одну ночь.
Разведать глубины бездн, если уж не можешь покорить высоты.
В правой руке «вальтер», снова заряженный под завязку.
В груди концерт ударных. И рыдания, которые ее душат.
* * *
Бертран ложится на диван, включает телевизор.
Может, он переборщил. В шахматную партию вкралась небольшая ошибка в расчетах.
Ему следовало оставить ей надежду, хоть крошечную. Чтобы она ползала перед ним, снова и снова. Но он не теряет веры, убеждает себя, что в игре будет еще один раунд. Что она не в полном дауне.
Улыбаясь, рассматривает потолок.
Мальчишкой он любил обрывать крылья у бабочек. Любил потом смотреть на них, прикованных к земле, бьющихся в медленной агонии.
Став мужчиной, он начал обрывать крылья у ангелов.
* * *
Гомес не очень понимает, что он здесь делает. Зачем он пришел. Он чувствовал себя потерянным, поехал наудачу. Если только удача имеет к этому хоть какое-то отношение…
Когда он ее замечает, то едва не поворачивает обратно. Но уже слишком поздно: Валентина идет к машине. Тогда Гомес вылезает, спрашивая себя, что же ей сказать.
– Добрый вечер, Александр, – говорит она со своей притворно робкой улыбкой.
Она уже в полицейской форме, и та неплохо на ней сидит.
– Добрый вечер, Валентина. Мне захотелось вас повидать, – с лету признается он.
– Мы вроде перешли на «ты», разве нет?
– Точно, но у меня такое впечатление, что с нашей последней встречи прошел целый век!
– Это недалеко от истины! – смеется Валентина. – Я думала, ты позвонишь мне раньше.
Ни намека на упрек в ее голосе.
– Я хотел, но… Она умерла. Софи умерла.
Валентина на мгновение отводит взгляд.
– Я не знала. Мне правда очень жаль.
– Спасибо.
– Мне сказали про… про лейтенанта из твоей группы.
– Он еще жив, но, возможно, это ненадолго… Видишь, смерть бродит вокруг меня.
– Не говори так, Александр.
Молодая женщина смотрит на часы в некотором затруднении.
– Тебе следовало позвонить мне. Тогда мы встретились бы пораньше, потому что сейчас мне пора заступать. Но мы можем увидеться завтра, если хочешь. Я буду рада.
Возможно, этих слов он и ждал. За этим и приехал. Знать, что кто-то рад его присутствию.
– Завтра я не смогу. Меня не будет в Париже. Но я скоро позвоню тебе, – обещает он.
Она не поверила ему ни на секунду, но вроде бы ничуть не обиделась. Она уже поняла, что ей придется подождать. Поднимается на цыпочки в своих армейских ботинках, чтобы поцеловать его в уголок губ.
Он прикрывает глаза, привлекает ее к себе. Ему приятно держать в объятиях женщину. Возникает ощущение, что он еще живой.
– Я позвоню тебе, – повторяет он. – Ладно, ступай.
Она дарит ему последнюю улыбку и убегает в сторону комиссариата. Гомес смотрит ей вслед, пока она не исчезает в глубине здания.
В кармане джинсов начинает вибрировать его мобильник, номер незнакомый, но он все равно отвечает, хотя и с дурным предчувствием.
Слышит только дыхание. Что-то вроде стона.
– Алло?
– Он здесь! – шепчет замогильный голос.
Гомес хмурится.
– Хлоя? Это вы?
– Он здесь… Приезжайте, прошу!
– Сохраняйте спокойствие… Где вы?
– Дома! Он здесь, приезжайте скорее!
– Он в доме? Вы его видите?
– Помогите мне!
– Уже еду, – говорит Гомес, пристраивая мигалку на крышу своего «пежо». – Буду через несколько минут. Держитесь, Хлоя!
Связь внезапно прерывается, машина рвется с места, визжа шинами, и устремляется с ревущей сиреной через уснувший город.
