Франклин Делано Рузвельт принял президентскую присягу в полдень 4 марта 1933 г. В тот день банковская система, обеспечивавшая «кровоток» капиталистической экономики», перешла в стадию коллапса. По словам гуверовского контролера денежного обращения, «соломинкой, сломавшей спину верблюда», оказалось решение губернатора штата Мичиган объявить по всему штату банковские каникулы 14 февраля 1933 г. Это вызвало панику. Люди бросились снимать деньги со счетов, и с 15 февраля по 8 марта объем денег в обращении вырос почти на 2 млрд долл. Далее последовало обвальное изъятие золота, депонированного в Федеральном резервном банке Нью-Йорка, в результате чего объем федерального золотого запаса упал намного ниже требуемой законодательством доли 40 % от объема банкнот Федерального резервного банка – до 24 % (после чего ФРС приостановила выдачу золота). По состоянию на конец рабочего дня 4 марта 1933 г., согласно оценкам Аллана Мельцера из Университета Карнеги–Меллона, банковские каникулы объявили банки в 35 из 48 штатов. 5 марта 1933 г. первым своим указом в качестве президента Франклин Рузвельт закрыл все банки на основании довольно спорного федерального мандата.

Закрыть банки было проще, чем возобновить их работу, избежав при этом массового снятия вкладов населением. Рузвельт обнаружил, что его администрация не способна справиться с этой сложной задачей. К счастью, команда Гувера, которую возглавлял министр финансов Огден Миллс и в которую входил председатель ФРС Юджин Мейер, за последний год его президентства разработала достаточно продуманный план оздоровления банковской системы. Этот план позволил бы возобновить бесперебойную работу банков. Он подразумевал стратификацию банков по трем группам в зависимости от их финансовой стабильности; тщательную проверку их деятельности, а затем поступательное возвращение их к работе. Первыми открывались банки класса А. Банки класса В могли получить займы от Федерального резерва для поддержания ликвидности и после этого возобновить работу. Банки класса С либо включались в программу специальной поддержки, предусматривавшую в случае необходимости в числе прочего вливания капитала в обмен на долю в акциях, либо ликвидировались. К сожалению, Рузвельт отказывался подписать эту программу Гувера до официального вступления на пост президента США, однако первым делом после инаугурации он настоял на принятии Конгрессом Чрезвычайного закона о банках. Этот закон наделил Рузвельта полномочиями предложить 100 %-ную гарантию банковских вкладов, на чем новый президент остановился особо во время своей первой «Беседы у камина» 12 марта. Это была демонстрация силы, превосходная речь, в которой он объяснил финансовую ситуацию настолько доступно, что, как съязвил Уилл Роджерс, ее понял бы и банкир. За несколько следующих месяцев вкладчики вернули в банки миллиарды долларов в золоте и наличных деньгах, извлеченных «из-под матрасов».

Затем Рузвельт создал Федеральную корпорацию по страхованию вкладов (FIDC, затем FDIC), которая гарантировала сохранность индивидуальных банковских депозитов на сумму до 5000 долл. (впоследствии эту сумму многократно повышали). Изъятия банковских вкладов, некогда бывшие безоговорочной характерной чертой капитализма, после этого стали редкостью. Кроме того, он реформировал фондовый рынок, создав Комиссию по ценным бумагам и биржам и заставив компании публиковать подробную информацию о себе – раскрывать балансы, обнародовать отчеты о прибылях и убытках, данные о директорах. Прежде на Уолл-стрит доминировала горстка инсайдеров вроде банка J. P. Morgan, имевших привилегированный доступ к информации. Теперь же информация стала доступна гораздо более широкому кругу людей, и мелкие инвесторы получили равные с «акулами капитала» шансы. Помимо этого, Рузвельт вырвал контроль за торговой политикой из рук Конгресса и передал его в Белый дом. Это ограничило возможность закулисных сделок в Конгрессе – «толкачества» (логроллинга), когда разные группы конгрессменов договаривались о взаимных услугах и обмене голосами в интересах своих «подшефных» отраслей: сахарозаводчики Луизианы, например, могли голосовать в пользу картофелеводов Айовы и т.п.

Пытаясь наладить работу капиталистической экономики, Франклин Делано Рузвельт первые 100 дней президентства посвятил тому, чтобы вернуть людей на работу. Он предложил создать Гражданский корпус окружающей среды (ССС), позволивший трудоустроить четверть миллиона молодых людей в области лесоводства, защиты от паводков и благоустройства территорий. Он также предложил создать Федеральное управление по чрезвычайной помощи (FERA), которое помогало штатам обеспечить работой безработных. Он запустил смелые программы регионального развития, самой примечательной из которых стало учреждение корпорации по управлению ресурсами бассейна Теннесси (Tennessee Valley Authority, TVA), призванной способствовать экономическому развитию в одном из самых отсталых регионов страны.

Первые 100 дней своего президентства Рузвельт завершил разработкой законопроекта, который он называл «самым важным и далекоидущим законом, который когда-либо принимал американский Конгресс», – Закона о восстановлении национальной промышленности (NIRA). Закон вводил федеральное регулирование максимально допустимых рабочих часов и минимального уровня заработной платы в некоторых отраслях и – что было еще более радикальной мерой – предоставлял рабочим право объединяться в профсоюзы и организовывать забастовки. Кроме того, законопроект предусматривал создание двух новых организаций – Управления по восстановлению промышленности (NRA) и Управления общественных работ (PWA). Управление по восстановлению промышленности отвечало за проведение широкой картелизации под контролем и при содействии государства, которая предусматривала регулирование производственного процесса в масштабах целых отраслей и определяла нормы ценообразования и заработной платы в соответствии с волей правительства. NRA не только приостановило деятельность антитрестовских законов США, но и по сути преобразовало промышленность страны в сеть уполномоченных правительством трестов, что было ошеломляющим нарушением американской традиции. Управление общественных работ разработало амбициозную программу общественных строительных работ. Подписав окончательные версии законов, поступившие с Капитолийского холма 16 июня, Франклин Делано Рузвельт справедливо – пусть и несколько нескромно – заметил, что «сегодня история вершилась так, как ни в один прежний день в жизни нации».

Близнецом NRA для сельской Америки был Закон о регулировании сельского хозяйства, который предотвращал «перепроизводство» и стабилизировать цены на сельскохозяйственную продукцию. Американцы десятилетиями бросали свои земельные участки по мере того, как машинный труд на фермах вытеснял ручной, а город предлагал более высокооплачиваемую работу. 1930-е гг. в двух отношениях усугубили этот процесс: сельскохозяйственные рабочие были вынуждены оставаться в деревне, поскольку в городе для них работы не было; в Европе спрос на американскую продукцию упал из-за закона Смута–Хоули. В результате бедность в сельских районах часто была более серьезной, чем в городских. Рузвельт пытался решить эту проблему за счет ограничения производства (фермерам платили за то, чтобы те не производили продукцию) и взвинчивания цен.

Действия неизбежно вызывали противодействия – как со стороны левых, так и со стороны правых. Норман Томас, постоянный кандидат в президенты от социалистов, критиковал «Новый курс» как попытку «лечить туберкулез леденцами от кашля». Роберт Лафоллет, губернатор традиционно прогрессистского штата Висконсин (там оседало много выходцев из Скандинавии с их твердой приверженностью к работоспособному правительству и социальному равенству), утверждал, что Рузвельт должен гораздо активнее добиваться справедливого распределения материальных благ. Эптон Синклер, журналист-разоблачитель и новеллист, баллотировался на пост губернатора Калифорнии с программой, предусматривавшей конфискацию частной собственности и отмену прибыли. Еще один калифорниец, малоизвестный прежде врач Фрэнсис Таунсенд, стал фигурой национального масштаба, предложив выплачивать каждому гражданину страны, оставляющему работу в 60 лет, по 200 долл. в месяц, что было эквивалентно ежегодной выплате 45 000 долл. на сегодняшние деньги. Опросы общественного мнения показали, что 56 % населения поддержали идею Таунсенда, а петиция, призывавшая Конгресс принять этот план, набрала 10 млн подписей. Правый же медиамагнат Уильям Херст принялся втихомолку обзывать президента Сталин Делано Рузвельт, а его редакторы заменяли в новостях термин «Новый курс» на «Новый трюк»^, . «За спиной Рузвельта – Москва!» – гласил заголовок одной из 28 газет Херста во время президентской кампании 1936 г..

Но самую мощную критику на Рузвельта обрушили популисты, не признававшие простого идеологического разделения на «левых» и «правых». Губернатор Луизианы и сенатор от этого штата Хьюи Лонг, самый, пожалуй, пронырливый из американских политиков за всю историю страны, в феврале 1934 г. создал свое движение «Поделимся богатством» (Share Our Wealth) c лозунгом: «Каждый человек – король, но никто не носит корону». Он превратил свой родной штат в рекламную площадку своих политических решений и достижений: там действовала программа социальной защиты населения, шло строительство инфраструктуры. Все эти программы оплачивались за счет нефтяных сверхприбылей. За время губернаторского срока Лонга в Луизиане построили больше дорог, чем в любом другом штате за исключением Нью-Йорка и Техаса, несмотря на то, что Луизиана оставалась беднейшим штатом в стране. Тогда же был построен впечатляющий новый университет – Университет штата Луизиана – несмотря на то, что штат был самым отсталым в плане образования. Чарльз Коглин на своей радиостудии в Ройял-Оук в Мичигане проповедовал экзотический набор из популизма в стиле «все поделить» и расизма в стиле «во всем виноваты евреи». Он отрицал «лживый золотой стандарт, который с незапамятных времен был источником ненависти, созидателем мечей и губителем человечества», и призывал слушателей восстать «против Морганов, Кунов–Лебов, Ротшильдов, Диллон-Ридов и банкиров-гангстеров из Федерального резерва». Эти призывы снискали ему широкую популярность: он получал так много писем, что Почтовой службе США пришлось создать для него персональное почтовое отделение, а издания его речей расходились миллионными тиражами. Поначалу Коглин был горячим поклонником Рузвельта. Он заявил, что «Новый курс – это курс Христа!», но вскоре их пути разошлись. Это неудивительно, учитывая грандиозное самомнение Коглина и его экстравагантные политические взгляды. Коглин после этого набросился на Рузвельта, обвиняя его в том, что тот действует в интересах различных международных тайных обществ.

В ответ на критику Франклин Делано Рузвельт предложил второй «Новый курс», согласно которому Служба социального обеспечения гарантировала бы помощь нуждающимся, Управление общественных работ (WPA) обеспечивало экономический стимул; кроме того, он предложил изменения в трудовое законодательство, расширявшие права профсоюзов. Второй «Новый курс» создавался в интересах некоторых самых преданных его сторонников. Закон о Службе социального обеспечения, обнародованный 17 января 1935 г. и вступивший в действие 14 августа, семь месяцев спустя, являлся самым значимым тогда нововведением Рузвельта: он должен был обеспечить постоянный, а не краткосрочный, стимул для развития экономики. Этот документ имел, вероятно, самые значительные последствия во всем американском законотворчестве в области внутренней политики, поскольку он на долгий срок изменил взаимоотношения между правительством и народом страны. США поздно пришли к идее государственного обеспечения и социальных гарантий. Отто фон Бисмарк ввел обязательную систему социального обеспечения в Германии в 1880-е гг. За Германией последовали остальные страны Европы. Даже приверженная принципам laissez-faire Великобритания в начале ХХ в. ввела систему обязательного социального страхования. Америка предпочитала надеяться на местное разнообразие и добровольные действия. Но Франклин Делано Рузвельт и его соратники по «Новому курсу» использовали Великую депрессию для того, чтобы произвести две радикальные перемены – сделать федеральное правительство поставщиком социального обеспечения и создать программу социального обеспечения, действующую вне зависимости от необходимости в ней.

На выборы 1936 г. Франклин Делано Рузвельт шел как защитник простого народа от власть имущих – эгоистичных и недальновидных бизнес-элит, которые, с его точки зрения, обрекли страну на рецессию и упорно стремились подорвать «Новый курс». В ежегодном послании Конгрессу 3 января 1936 г. он обрушился на «заскорузлую алчность». «Они жаждут восстановить свою эгоистичную власть. <…> Только дайте слабину – и они вернутся к тому, чем всегда жила аристократия прошлого: власть для себя и рабство для народа». Выступая в Филадельфии после партийного выдвижения его кандидатуры на пост президента, он сравнил свою борьбу против «экономических роялистов» с борьбой американцев за независимость против Британии в 1776 г. Речь Рузвельта, обращенная к восторженной толпе в Мэдисон-скуэр-гарден в Нью-Йорке 31 октября 1936 г., была исполнена классовой ненависти: Рузвельт перечислил своих «старых врагов» – представителей «деловых и финансовых монополий, спекулянтов, безответственных банкиров, всех желающих нажиться на классовых противоречиях и войне» – и заявил, что он приветствует их ненависть. Он вернулся в Овальный кабинет с еще бóльшими амбициями и с еще бóльшим доверием со стороны избирателей.