3 декабря 1901 г. Теодор Рузвельт, занявший пост президента после того, как Уильям Маккинли был убит анархистом-террористом, выступал со своим первым ежегодным посланием Конгрессу. Начал он с торжественного перечисления достижений страны. Он заявил, что деловая уверенность высока; что достаток растет; что прогресс ускоряется. Он нахваливал промышленников и фабрикантов, способствовавших росту этого достатка: «Флагманы индустрии, протянувшие сеть железных дорог через весь континент, наладившие торговлю, выстроившие наши производства, в целом принесли немало добра нашему народу». Он настаивал на том, что они заслужили свои баснословные вознаграждения, ибо разницу между «блестящим успехом» и «безнадежным провалом» определяют личные таланты и способности, а деловых людей проявлять эти таланты и способности стимулирует только перспектива выиграть «огромную награду». Он также предупреждал против неоправданного вмешательства в бизнес. «Механизм современного бизнеса крайне деликатен. К нему необходимо подходить с огромной осторожностью, воздерживаясь от опрометчивых или невежественных попыток повлиять на него».

Однако закончил речь он уже на другой ноте: «Те, кто стремится к более совершенному обществу, должны поставить целью такое же бескомпромиссное искоренение плутовства и махинаций в деловом мире, как и искоренение насильственных преступлений в мире правящей элиты». По мере того, как Рузвельт сживался с ролью президента, Тедди-реформатор в нем возобладал над Тедди-миротворцем. Все слова об «опрометчивости» резких реформ и «деликатности» бизнес-механизма были забыты, когда Теодор Рузвельт посвятил себя делу прогрессистов целиком и полностью.

Дело в том, что Рузвельт был по природе своей человеком действия. Его дочь Элис Рузвельт-Лонгворт говорила, что он хотел быть «невестой на каждой свадьбе, покойником на каждых похоронах и младенцем на каждом крещении». Популярный американский романист Генри Джеймс называл его воплощением шума. Либеральный политолог Луис Харц говорил, что Рузвельт был «единственным американским президентом-ницшенианцем». Он представлял собой уникальную комбинацию аристократа и интеллектуала: будучи интеллектуалом, он придерживался концепции Гегеля о примате государства и, как аристократ, презирал нуворишей.

В 1902 г. Рузвельт приказал министру юстиции и генеральному прокурору США открыть дело по нарушению антитрестовского закона против готовившегося слияния железнодорожных компаний Burlington, Great Northern и Northern Pacific, в результате которого мог возникнуть крупнейший в мире (после компании U. S. Steel) бизнес-конгломерат. Верховный суд в 1904 г. подержал правительство, потребовав распустить объединение. Далее Рузвельт выступил инициатором еще 44 судебных разбирательств, направленных в том числе против Мясного треста, Сахарного треста, корпорации DuPont и, конечно, против Standard Oil. В 1903 г. он учредил Министерство торговли и труда, в состав которого входило Бюро корпораций, занимавшееся расследованиями противоправных деяний в бизнесе. В 1905 г., уже будучи законно избранным президентом (он получил 56,5 % голосов), Рузвельт обнародовал политическую программу, «рассчитанную на то, чтобы у промышленников волосы дыбом встали». В 1906 г. он подписал Акт Хэпберна – закон, расширивший полномочия правительства по регулированию железнодорожных тарифов, и закон о доброкачественности пищевых продуктов и медицинских препаратов, дававший правительству дополнительные возможности противодействия фальсификации продуктов и ненадлежащей их упаковке, а также ввел подоходный налог и налог на наследуемое имущество, а также запретил корпоративные политические фонды.

Рузвельт хотел использовать правительство в качестве арбитра и посредника между двумя силами, которые он считал самыми опасными в индустриальном обществе, – бизнесменами, стремящимися к выгоде, невзирая на общественное благо, и толпой, которую было очень легко ввести в неистовство, играя на зависти и злости. С патрицианским пренебрежением, к тому времени выглядевшим уже архаично, он провозглашал: «Из всех форм тирании самая неприятная и вульгарная – это тирания денег, тирания плутократии». Но в то же время он предупреждал об опасности копания в грязном белье, об опасности популизма и власти толпы. «Если победит Брайан, – твердил он, – нам предстоят годы общественных невзгод, нищеты, не сильно отличающейся от той, что господствует в любой из южноамериканских республик». Он заявлял, что «каждый, кто владеет собственностью, подчинен фундаментальному праву общества регулировать ее использование в той степени, которой потребует общественное благо». «Я верю в корпорации, – признавался Тедди Рузвельт, – но я также верю, что они должны быть поставлены под надзор, что их деятельность необходимо регулировать таким образом, чтобы они действовали в интересах общества в целом». Его целью было показать, что правительство Соединенных Штатов обладает большей властью, чем любое объединение капиталов, но при этом ему ни разу не приходило в голову, что само правительство также может превратиться в своего рода группу влияния, готовую вмешиваться в деликатный баланс корпоративной жизни не ради соблюдения общего блага, но ради соблюдения собственных интересов.

Рузвельта на посту президента сменил более традиционный и менее радикальный республиканец. Уильям Тафт подчеркивал, что федеральное правительство не должно делать «эффектного шоу из принятия великих уложений, устанавливающих новые заповеди морали или вводящих новые стандарты корпоративной этики». Правительство должно устанавливать предсказуемые правила и позволить бизнесу накапливать богатства. Однако неутомимый Теодор Рузвельт в 1912 г. вновь выставил свою кандидатуру на пост президента – на сей раз от «Лосиной партии». Программа партии была впечатляющей: решительная битва с «трестами», резкое поношение и преследование злодеев-богатеев, аннулирование непопулярных судебных решений и устранение упрямых судей через прямые выборы. Президентские выборы Рузвельт проиграл, но результаты голосования показали, как далеко зашло восстание против laissez-faire. Вудро Вильсон и Теодор Рузвельт разделили между собой 69 % голосов. Тафт, кандидат от лояльных бизнесу республиканцев, финишировал третьим с 23 % голосов. Основанная в 1901 г. Социалистическая партия штурмом взяла национальную политическую сцену: кандидат от социалистов Юджин Дебс получил почти миллион голосов, а на местных выборах представители социалистов провели на различные посты более тысячи кандидатов.

Если Тедди Рузвельт демонстрировал аристократическое презрение к бизнесу, то Вудро Вильсон выражал это презрение от лица ученых и чиновников. «Учитель из Принстона» доработал и расширил многие прогрессистские положения Тедди Рузвельта. В 1913–1914 гг., когда Европа стремилась к войне, Вильсон подписал серию законодательных актов с далекоидущими последствиями. 16-я поправка, принятая штатами в 1909 г. и одобренная Конгрессом в 1913 г., вводила подоходный налог. Антитрестовский закон Клейтона закрепил действие закона Шермана 1890 г. и запретил совмещенное директорство. Закон о Федеральной торговой комиссии создал организацию, целью которой было искоренение ограничительных торговых практик, нарушавших свободу конкуренции. Одной из самых важных реформ Вудро Вильсона стал закон о создании Федерального резерва, который он подписал 23 декабря 1913 г. Этот закон произвел институциональную революцию: 12 банков в ноябре 1914 г. образовали Федеральную резервную систему и вскоре начали расширять объем кредитных ресурсов Америки до масштабов, недостижимых при прежней, ограничительной, системе золотого стандарта. Этот закон спровоцировал и интеллектуальную революцию: замена золота суверенным кредитом, обеспеченным государственными гарантиями Соединенных Штатов, позволяла руководителям центральных банков осуществлять то, что прежде исполняли, с одной стороны, негибкий монетарный механизм, а с другой – ненадежные, хотя и необходимые, интервенции частных банкиров вроде Джона Моргана.

Справедливости ради нужно сказать, что Америка продолжала привязывать свой обменный курс к золоту, и закон о Федеральном резерве установил лимиты кредитной экспансии в золотом соотношении – 40 % золотого обеспечения для новых эмиссий федеральных резервных банкнот и 35 % золотого обеспечения депозитов в банках, входящих в систему Федерального резервного банка. Но за последующие полвека едва лимиты оказывались «в пределах досягаемости», их постепенно снижали – до тех пор, пока в 1968 г. они не были отменены окончательно. В главе 9 мы обсудим, как президент Никсон 15 августа 1971 г. разорвал последние связи с золотом. С тех пор финансово-кредитная политика в основном находилась в ведении комитета Федеральной резервной системы по операциям на открытом рынке.

Изменение жизненного уклада, пожалуй, лучше всего отражает появление Джона Моргана перед комитетом, который возглавлял член конгресса Арсен Пуйо. В 1905 г. Морган сумел сдержать развитие финансового кризиса, заставив своих коллег-банкиров поддержать банковскую систему страны. В 1912 г. Пуйо, конгрессмен от седьмого округа Луизианы, заставил Моргана отчитываться перед своим комитетом и обвинил его в махинациях. Комитет Пуйо заключил, что представители «денежного треста» занимали 341 позицию в советах директоров 112 компаний с активами 22 млрд долл., и в 1913 г., после смерти Моргана, назначенные им директора без особого шума подали в отставку со своих постов в 40 компаниях. Многие яростные ревнители статус-кво считали, что смерть Моргана в Риме, случившаяся через несколько месяцев после его появления перед комитетом, была вызвана тяжестью публичного унижения, через которое ему пришлось пройти. Это преувеличение – гораздо вероятнее, что причиной смерти Моргана стала его привычка выкуривать по дюжине гигантских сигар ежедневно и отказ от физических упражнений – но тем не менее комитет Пуйо стал ярким признаком окончания эры, в которой банкиры могли совмещать функции финансовых титанов и центробанка.

Величайшим вкладом Вильсона в завершение эпохи laissez-faire стало то, что он много лет пытался предотвратить: вступление Америки в Первую мировую войну. Объявление войны Германии в апреле 1917 г. фундаментально изменило отношения между государством и обществом в США. Федеральному правительству пришлось поднять налоги на доселе невиданный уровень для того, чтобы оплатить участие в конфликте, который, по подсчетам Хью Рокоффа из Ратгерского университета, обошелся стране примерно в 32 млрд долл., или 52 % ВВП того времени. В 1917 г. налоги были подняты повсеместно. Подоходный налог стал более прогрессивным, а наибольшая его ставка достигла 67 %. Налог на крупную недвижимость поднялся до 25 %. Серьезнейшими налогами были обложены корпоративные доходы: правительство пыталось таким образом ограничить военные спекуляции. После войны обычным гражданам все равно приходилось платить налоги. Правительству пришлось также занимать деньги различными способами, в том числе и через так называемые облигации свободы.

Федеральное правительство пыталось подстегнуть экономику за счет работы новых федеральных агентств – таких как Совет по военной промышленности, Продовольственная инспекция и Топливная инспекция, где работали экономисты и другие эксперты. Их наделили властью менять цены и устанавливать целевые показатели. Совет по военной промышленности пытался регулировать продажи алкоголя наряду с координированием правительственных закупок и регулированием цен в более чем 60 «стратегических» отраслях. Кроме того, он национализировал железные дороги, чтобы обеспечить беспрепятственную транспортировку товаров по стране. Власти попытались даже контролировать свободу слова: закон об антиправительственной агитации 1918 г. объявлял противоправным любое высказывание, где использовались «неблагонадежные, похабные, непристойные или оскорбительные выражения» в адрес правительства Соединенных Штатов, флага страны или ее вооруженных сил. Закон соблюдался неукоснительно: Юджин Дебс был брошен за решетку. Для «чистых» либералов это означало, что «яркое утро надежд» не наступит уже никогда.

После войны Америка отказалась от большинства этих федеральных институтов и практик. Вашингтонский левиафан Вильсона вытащили на берег. Свобода слова была восстановлена. Железные дороги вернули частным владельцам. Но война оставила несмываемую метку. Америка осталась в плену правительственных экспертов, наводнивших новые федеральные агентства. Агентства военного времени создали основу для гораздо более амбициозных учреждений, созданных в эпоху Нового курса президента Франклина Делано Рузвельта десять с лишним лет спустя: Совет по военной промышленности породил закон о восстановлении национальной промышленности, а Продовольственная инспекция – закон о регулировании сельского хозяйства и соответствующую инспекцию. «Практически каждая правительственная программа, начатая в 1930-е гг., отражала опыт Первой мировой войны, – заключил Хью Рокофф, – и многие из тех, кто был призван руководить агентствами, созданными в рамках Нового курса, обучались своей профессии во время Первой мировой войны».

Война оказала существенное влияние как на международные, так и на внутренние дела. Несмотря на то, что американский народ вернулся к традиционному изоляционизму, когда война была выиграна, США остались вовлеченными в европейскую и азиатскую политику гораздо сильнее, чем до 1917 г. В период между 1920 и 1940 гг. США тратили 1,7 % национального ВВП на армию и флот, что примерно вдвое больше, чем доля ВВП, потраченного на те же цели между 1899 и 1916 гг.. В 1915 г. национальный долг составлял 1,191 млрд долл. Джон Рокфеллер мог бы уплатить его целиком несколько раз из собственного кармана. К 1919 г. национальный долг перевалил за 25 млрд долл.