Глава 3
Триумф капитализма: 1865–1914 гг.

За полвека между Гражданской и Первой мировой войнами Соединенные Штаты приобрели зримые черты современного общества. В 1864 г. страна все еще демонстрировала признаки принадлежности к старому миру – миру натурального хозяйства. В городах жило примерно столько же животных, сколько и людей, причем не только лошадей, но и коров, свиней и цыплят. Одна искра могла спалить целый город буквально дотла, как это произошло, например, в Чикаго в 1871 г. (считается, что тот весьма впечатляющий пожар спровоцировала корова, опрокинувшая масляный фонарь), поскольку большинство домов все еще были деревянными. Люди в основном работали в маленьких семейных компаниях. Но к 1914 г. американцы пили кока-колу, ездили на «фордах» и в метро, работали в небоскребах, поклонялись «научному менеджменту», брились одноразовыми лезвиями Gillette, освещали и обогревали дома электричеством, летали самолетами – или хотя бы читали о таких полетах – и болтали по телефонам, предоставленным компанией AT&T.

AT&T была одной из сотни с лишним гигантских корпораций, которые сформировались в сердце американской экономики. 53 компании, входившие в 2000 г. в список Fortune 500, были основаны в 1880-е, 39 – в 1890-е гг. и 52 – в первое десятилетие ХХ в. Америка далеко опережала весь остальной мир в таких новейших отраслях, как металлургия, автомобилестроение и электроэнергетика. Но и в традиционных отраслях – таких как сельское хозяйство – она также задавала темпы развития: к концу 1870-х гг. страна обеспечивала от 30 до 50 % мирового рынка зерна и 70–80 % мирового рынка мяса.

Одновременно Америка превратилась в общество потребления с крупнейшим в мире классом долларовых миллионеров (4000 человек к 1914 г.) и наиболее высокооплачиваемых рабочих: доход на душу населения в США в 1914 г. составлял 346 долл., в то время как в Великобритании – 244 долл., в Германии – 184 долл., во Франции – 153 долл., в Италии – 108 долл. Компании производили не просто продукты, но бренды, которым потребители могли доверять: оладьи от Aunt Jemima, пшеничная соломка от Kellogg, жвачка Juicy Fruit, пиво Pabst Blue Ribbon, овсянка Quaker Oats. Рекламщики продавали свои бренды с пиццами, что мгновенно прижилось и стало привычным. Jell-O – это было «быстро и легко». Продукты компании Kellogg были ключом к здоровому образу жизни. В 1896 г. Генри Хайнц воздвиг на Таймс-сквер 15-метровый пикуль (маринованный огурчик) с электрической рекламой: 1200 лампочек перечисляли все 57 разновидностей продукта, который предлагала компания. Потребители бросались из одной мании в другую – роликовые коньки в 1870-е, велосипеды в 1890-е гг. Большие города наперебой возводили храмы потребления – супермаркеты: Wanamaker's в Филадельфии, Macy's, Bloomingdale's, Lord & Taylor в Нью-Йорке, Filene's в Бостоне, и, возможно, самый шикарный из них – Marshall Field's в Чикаго. В 1864 г. самым высоким зданием в Нью-Йорк-Сити была церковь святой Троицы на углу Уолл-стрит и Бродвея. В 1914 г. таким зданием стал «храм коммерции» – 60-этажный Вулворт-билдинг.

В эту эпоху Америка вступила в период самоподдерживающегося роста. После тысячелетнего экономического застоя (или почти застоя) темпы роста в стране поначалу были невысокими, а сам этот процесс периодически приостанавливался. В основном новации (многофакторная производительность) и снижение затрат на единицу продукции (почасовая выработка) зависят от сложного взаимодействия новых идей и производственных процессов, которые могут принести плоды лишь спустя десятилетия. Во второй половине XIX в. великие прорывы в экономике – повышение качества передачи информации (телеграф), покорение пространства (железная дорога), новые источники энергии (электричество) – происходили особенно медленно, поскольку они зависели от строительства соответствующей инфраструктуры. Но, наконец, в конце XIX – начале ХХ в., экономический рост начал ускоряться все заметнее, поскольку новые идеи подпитывали друг друга, товары циркулировали все быстрее, а региональная специализация интенсифицировалась. Ежегодный прирост производительности поднялся от среднего показателя 1,4 % в год в период с 1800 по 1890 г. до 2 % в период с 1889 по 1899 г., что соответствует увеличению темпа экономического роста в две пятых, а затем, в 1920-е гг., темпы возросли еще.

Американцы гордились всеми этими темпами роста гораздо сильнее европейцев (и они имели больше оснований для гордости). Республиканская партия, доминировавшая на политической арене бóльшую часть послевоенного периода, действовала беззастенчиво в интересах бизнеса и экономического роста. В 1864 г. Конгресс принял Акт о поощрении иммиграции, создав в составе Госдепартамента Иммиграционное бюро и выделив средства из федерального бюджета и персонал для того, чтобы нанимать иностранных рабочих и облегчить им путь в Америку. Крупные компании (в особенности железнодорожные) и власти штатов проводили рекламные кампании перед потенциальными иммигрантами по всей Европе. Даже интеллектуалы, которых обычно не ангажируют на капиталистические балы, присоединились к восторженному хору. Уолт Уитмен восхвалял «предельную деловую энергию» Америки и ее «почти маниакальный вкус к богатству». Ральф Эмерсон пел дифирамбы «стране будущего… стране начинаний, проектов, смелых замыслов и больших ожиданий». Он путешествовал по Америке с лекциями о достоинствах самосовершенствования и коммерческого прогресса. «В броске одной железной дороги через континент больше поэзии, – говорил Хоакин Миллер, поэт Запада, – чем во всей этой кровавой истории о сожжении Трои!».

Незадолго до начала Первой мировой войны этот нахальный и пробивной подросток потеснил своего стареющего родителя – Великобританию – с позиции лидера мировой экономики. То по одному, то по другому показателю Америка обгоняла бывшую метрополию. В 1857 г. население США превзошло население Великобритании (включавшее тогда и население Ирландии). С 1870 по 1910 г. доля Америки в мировом промышленном производстве выросла с 23,3 до 35,3 %, а доля Британии упала с 31,8 до 14,7 %. Тщательный подсчет дает основания предположить, что к 1910 г. доход на душу населения в США превосходил этот показатель в Британии на 26 %.

Поток технологических знаний и идей развернулся вспять. В первой половине XIX в. американцы заимствовали (а чаще – просто крали) большинство идей, способствующих технологическому прогрессу, из Англии. Честолюбивые банкиры – Джуниус Морган и другие – отправлялись в Лондон, чтобы обучаться своему ремеслу. Во второй половине XIX в. начался обратный процесс. Чарльз Йеркс, магнат с сомнительной репутацией из Чикаго, захватил контроль над большей частью Лондонского метрополитена, построил три новые линии, ввел электропоезда и консолидировал линии в более или менее единую систему. Джон Морган превратил английский банк Morgan Grenfell & Co. в подразделение своей глобальной империи. Генри Хайнц построил фабрику в Пэкхеме, на юго-востоке Лондона. Фрэнк Вулворт открыл первый супермаркет Woolworth's по ту сторону Атлантики – в Ливерпуле.

Некогда издевавшиеся над технологической отсталостью американцев, теперь британцы видели в них опасных соперников. В конце Викторианской и в Эдвардианскую эпоху выходили тонны книг о росте американской промышленной мощи. Страдавшие раньше колониальным подобострастием американцы становились все более высокомерными по отношению к своим бывшим господам. Одной из первых «движущихся картинок», продемонстрированных в США, в 1896 г., был сатирический эпизод «Дядя Сэм отправляет задиристого коротышку Джона Булля в нокаут».