12
В эту ночь Энакину Скайуокеру снились сны, в которых он видел себя взрослого. Во сне он все еще был юн, но не так, как сейчас, а все-таки старше. Он был высечен из камня, а голову наполняли видения настолько устрашающие, что Энакин не мог заставить себя вникнуть в их суть, а лишь отстранял их подальше, сгорая в огне честолюбия и предвкушения. Он был в неизвестном месте и в неизвестном времени, на незнакомой планете, посреди невиданного доселе пейзажа. Местность вокруг утопала в дымке и тенях, одновременно равнинная и уходящая под уклон, словно рожденный пустошами Татуина мираж.
Все вокруг пошатнулось, и раздались тихие отдаленные голоса. Энакин потянулся к ним, отворачиваясь от внезапно выросшей перед лицом темной волны, отстраняясь от породившего ее сна.
– Надеюсь, все готово, – послышался голос Падме.
Но девушка стояла на гребне темной волны из его сна, и эта волна оказалась армией, марширующей ему навстречу…
R2-D2 что-то пропищал, С-3PO рассыпался в уверениях, что все готово, и Энакин проснулся.
Его щеку тихонько погладила чья-то рука, и сон окончательно развеялся. Мальчик открыл глаза, потер их, зевнул и перевернулся на другой бок. Вопреки ожиданиям он не растянулся на коробке с запчастями, а лежал в собственной кровати.
Рука отдернулась, и Энакин встретился глазами с Падме, чье лицо показалось ему таким красивым, что в горле застрял ком. Но он смотрел на девушку недоверчиво, поскольку она была главной героиней его сна, только старше и печальнее, чем сейчас… и было в ней что-то еще.
– Я видел тебя во сне, – произнес Энакин, судорожно сглотнув, чтобы выдавить из себя эти слова. – Ты вела в бой огромную армию.
На лице девушки промелькнуло удивление, тут же сменившееся улыбкой.
– Надеюсь, этого не будет. Я ненавижу войну. – Голос ее был веселым и беззаботным, даже снисходительным, что неприятно резануло слух. – Мама сказала тебя разбудить. Нам скоро отправляться.
Энакин окончательно проснулся и выбрался из постели. Выйдя на крыльцо, он окинул взглядом муравейник рабских хижин, суетящихся горожан, спешащих на свою подневольную работу, чистое утреннее небо, обещавшее ясную погоду для заездов. Свежевыкрашенный, блестящий в утреннем свете болид покоился перед крыльцом на репульсорном подъемнике. R2-D2 разъезжал вокруг с банкой краски и кистью, нанося последние штрихи. За астромехаником хвостиком ходил С-3PO, указывая на пропущенные участки и высказывая непрошеные советы и суждения. Сквозь отсутствующую обшивку протокольного дроида проглядывали внутренние механизмы.
Заслышав пыхтение эопи, Энакин развернулся и увидел Китстера, который пригнал двух животных, чтобы отбуксировать болид на арену. Смуглое лицо мальчишки сияло от предвкушения, и он радостно помахал Энакину.
Тот крикнул в ответ:
– Китстер, запрягай! – Он повернулся к Падме. – А где Квай-Гон?
Девушка сделала неопределенный жест:
– Они с Джа-Джа отправились на арену. Но сначала хотели найти Уотто.
Энакин побежал в спальню, чтобы умыться и одеться.
Квай-Гон Джинн прогуливался по главному ангару гоночной арены Мос-Эспа, с праздным любопытством поглядывая на суету вокруг. В просторном помещении обычно хранились гоночные болиды и оборудование, а в дни соревнований оно служило местом базирования участников и их машин. Несколько болидов уже были загнаны на площадки техобслуживания, и под ними копошились десятки инопланетников со всех концов Галактики под требовательные окрики бригадиров-механиков и пилотов. Стук и скрежет металла о металл отдавались эхом по ангару, вынуждая всех общаться на повышенных тонах.
Джа-Джа повис на плече у джедая, а Уотто мельтешил с другой стороны. Гунган находился в своем обычном нервном состоянии, вертя глазами на стебельках и озираясь с таким отчаянным беспокойством, что казалось, будто голова вот-вот отвалится. Уотто не было дела ни до чего, кроме собственной нескончаемой болтовни. Он готов был часами мусолить одни и те же темы.
– Полагаю, чужестранец, никто не усомнится, что наш с тобой уговор нерушим, – повторил тойдарианец третий раз за последние десять минут. И для подкрепления своих слов покивал синим хоботком. – Пригонишь мне корабль, как только закончится гонка.
Он не скрывал, что считает свое право наложить лапы на яхту лишь вопросом времени. С того момента, как Квай-Гон нашел его у стойки букмекера, барахольщик не допустил даже мысли, что результат гонки может быть иным.
Мастер-джедай отклонил его притязания простым пожатием плеч.
– Терпение, мой синий друг. Ты получишь свой выигрыш еще до захода солнц, а мы с моими спутниками отправимся своей дорогой.
– Это вряд ли, потому что твой корабль станет моим! – фыркнул Уотто и самодовольно расхохотался. Но тут же осекся, уставившись на джедая проницательным взглядом. – Учти, никаких уловок я не потерплю!
Квай-Гон даже шага не замедлил. Он со скучающим видом глазел по сторонам, готовясь подсечь тойдарианца, как только тот проглотит наживку.
– Ты не веришь, что Энакин выиграет?
Уотто обогнал его и завис перед лицом, вынуждая остановиться. Он ткнул пальцем в припаркованный поблизости ярко-оранжевый болид, чьи двигатели были модифицированы особым образом: при включении энергоцепи они соединялись электродугой в характерный крест. На борту кабины восседал Себульба – тот самый даг, у которого была стычка с Джа-Джа каких-то два дня назад. Злобные глазки неотрывно следили за ними, тонкие руки были воздеты в угрожающем жесте. Пара проворных тви’лек – гуманоидных красоток с Рилота – старательно разминали его шею и плечи. У девиц были заостренные зубы и гладкая синеватая кожа; с безволосой головы на изящную спину спускались по два отростка-лекку. На мгновение они подняли на Квай-Гона алые глаза, в которых промелькнул интерес, но тут же поспешили вернуться к своему занятию.
Уотто фыркнул.
– Пойми меня правильно, – начал он, осторожно покачивая головой. – Я верю в мальчика. Он – украшение вашей расы. – Тойдарианец сжал зубастые челюсти. – Но победит все-таки Себульба.
Квай-Гон притворился, что присматривается к дагу:
– Почему?
– Потому что он всегда побеждает! – разразился смехом тойдарианец, довольный собственным остроумием. – Я поставил на него кругленькую сумму.
– Я поставлю против, – неожиданно заявил Квай-Гон.
Уотто оборвал смех и отскочил как ошпаренный.
– Что?! – Он изумленно тряхнул головой. – Как это?
Квай-Гон шагнул вперед, вынуждая барахольщика попятиться.
– Ставлю свой болид против… – Он умолк, маринуя собеседника. – Скажем, против мальчика с матерью.
Тойдарианец закипятился:
– Машину за двух рабов! – Синие крылья замельтешили, нося своего хозяина туда-сюда вокруг джедая. – Ну, может быть. За одного. За женщину. Мальчика не уступлю.
Квай-Гон нахмурился:
– Мальчик еще мал. Он не может стоить дороже.
Уотто упрямо тряхнул головой.
– Я предлагаю самый быстрый на свете болид.
Тойдарианец был непреклонен.
– Или оба, или никак.
Они стояли у центральных ворот, где было не так шумно. Снаружи весь обзор заслоняла арена – колоссальная круглая постройка с ложами для хаттов, будкой комментатора, съемочным оборудованием и продуктовыми прилавками. Трибуны уже заполнялись зрителями: по всему городу был объявлен выходной, лавки и магазины позакрывались, и население Мос-Эспа отдыхало от души. В небе реяли разноцветные флаги и вымпелы, прибывающие болиды сверкали отражением солнечного света на полировке.
Квай-Гон заметил в толпе Энакина с Падме верхом на эопи, тащившей за собой один из «Радон-Ульцеров». Следом ехал Китстер: его вьючное животное было запряжено вторым двигателем. Эопи были жилистыми длинноносыми стадными животными с гладкой кожей и короткой шерстью, помогавшей им переносить татуинскую жару. Замыкали шествие Шми Скайуокер, R2-D2 и C-3PO, сопровождавшие болид. Квай-Гон нарочно повернулся в их сторону, словно приглашая Уотто полюбоваться процессией. Глаза тойдарианца заблестели при виде мальчика и его гоночной машины.
Барахольщик снова повернулся к джедаю, обеспокоенно отдуваясь:
– Ни один болид не стоит двух рабов. В длительной перспективе – уж точно! Отдаю только одного раба!
Квай-Гон скрестил руки на груди:
– Тогда я беру мальчика.
Уотто сердито покачал головой. Он так силился настоять на своем, что его толстое синее тельце раскачивалось из стороны в сторону от напряжения:
– Нет. Нет!
Тойдарианец внезапно вытащил из кармана небольшой кубик и стал перекидывать его из руки в руку, словно тот был слишком горячим, чтобы удержать.
– Пусть решает случай. Выпадет синий цвет – заберешь мальчика. Красный – его мать.
Уотто бросил кубик на землю. В этот момент Квай-Гон незаметно повел рукой, призвав свои способности джедая, чтобы оказать небольшое воздействие на Силу.
Кубик подпрыгнул, перевернулся и остался лежать синей стороной вверх. Уотто раздраженно всплеснул руками. Глаза его превратились в узенькие щелки, похожие на прицелы.
– Этот раунд за тобой, чужак! – презрительно бросил он. – Но гонку ты проиграешь, так что разницы большой не будет.
– Посмотрим, – спокойно ответил Квай-Гон.
Энакин загнал болид в ангар, и вся компания направилась к джедаю и тойдарианцу. Уотто в сердцах удалился, но перед этим все-таки успел рявкнуть на мальчика.
– Пусть твой друг поумерит пыл, – раздраженно выпалил хозяин лавки. – Того и гляди сам станет моим рабом.
Одна из эопи заинтересованно принюхалась к тойдарианцу, и тот в ответ разразился потоком хаттских ругательств. Бедное животное отшатнулось. Бешено молотя крыльями, Уотто искоса глянул на джедая и улетел в глубину ангара.
– Что он такое говорит? – удивился Энакин. Остановившись возле Квай-Гона, он оглянулся вслед удаляющемуся хозяину.
Мастер-джедай пожал плечами:
– Потом объясню.
Лицо Китстера, вставшего рядом, горело от возбуждения.
– Это так круто, Эни! На этот раз у тебя обязательно получится!
Падме переводила взгляд с одного мальчика на другого.
– Что получится? – с подозрением спросила она.
Китстер просиял:
– Доехать до финиша, конечно же!
Девушка переменилась в лице и обратила горящий взор на Энакина.
– А раньше ты никогда не доезжал? – изумленно спросила она.
Мальчик залился краской:
– Ну… как-то так. – Он решительно стиснул зубы. – Но Китстер прав. На этот раз у меня все получится.
Квай-Гон взял эопи под уздцы и похлопал мальчика по бедру.
– Конечно получится, – уверил он.
Падме Наберри ничего не оставалось, как молча прожигать его взглядом.
Центр Мос-Эспа начал пустеть: горожане многочисленными толпами стекались к гоночной арене на окраине. Хозяева еще открытых лавок и магазинчиков спешили последовать примеру всех прочих и поскорее завершить работу. Торговцы сворачивали продажу, бросая нетерпеливые взгляды в сторону плотного потока транспорта. Посреди суеты и сумятицы деловито парил дроид-разведчик, переводя механический окуляр с двери на дверь, с лица на лицо.
Еще до полудня на трибуны набилось более сотни тысяч зрителей. Они рассаживались по местам и вместительным обзорным платформам, теснились в проходах. Стадион превратился в огромное бурлящее море, играющее оттенками и перекатами волн. Посреди арены развевались флаги и вымпелы с символикой пилотов и их попечителей. Имена и эмблемы фаворитов будоражили умы болельщиков. Отдельных участников поддерживали целые музыкальные оркестры, в игру которых изредка вклинивались одиночные горны и барабаны. По рядам сновали торговцы, предлагая зрителям закуску и напитки из стоящих внизу палаток. Всеобщее возбуждение нарастало с каждой секундой.
Когда из главного ангара показались болиды, трибуны взревели. Машины одна за другой выдвигались на старт; часть их тянули вьючные животные, другие – толкали вручную или на репульсорных санях. Со всех сторон болиды обступали пилоты, механики и просто сочувствующие. Впереди стройной разноцветной шеренгой шагали знаменосцы, а сверху на процессию взирали ясным и жадным взглядом солнца-близнецы.
Когда болиды заняли место перед трибунами, в приватной ложе поднялась суета: прибыли Джабба Хатт и его соотечественница Гардулла. Протискиваясь в прохладную ложу к обитым цветным шелком сиденьям, хатты оставляли на полу слизистый след. Джабба вполз первым и сразу же направился к арочному окну, чтобы явить свою персону жителям Мос-Эспа. Он поднял пухлую руку, наслаждаясь одобрительным ревом толпы.
Гардулла что-то благосклонно промямлила, сверкнув глазами и покачав головой, венчавшей толстое бесформенное тело. Следом за хаттами в ложу набилась свита из людей и инородцев, получивших от правителей Мос-Эспа заветное приглашение на гонку. Последними вошли скованные цепями рабыни – представительницы самых разных биологических видов, предназначенные для утех свободных горожан.
Пилоты болидов выстроились перед ложей и по команде низко поклонились своему благодетелю в знак признания его заслуг.
– Чоубасо! – прогремел Джабба. Динамики разнесли его поставленный голос по всей арене и далее, в пустоши. – Там ка чи Бунта рули я, ки маид адрудда ду вунди! Добро пожаловать!
Толпа взревела еще громче, взметнув флаги и вскинув руки в знак приветствия. Под звуки горнов Джабба начал представлять зрителям участников:
– Кубба ти. Себульба тута Пикселито!
Даг, стоявший рядом с Энакином, выпрямился и помахал трибунам. Группа поддержки сыграла неистовый туш, а поклонники Себульбы и азартные игроки, положившиеся на репутацию дага, завопили и захлопали в унисон.
Джабба по очереди представлял пилотов. Газгано. Болс Рур. Бен Квадинарос. Алдар Бидо. Оди Мандрелл. Зелбри. Марс Гуо. Клегг Холдфаст. Боззи Баранта. Уон Сендедж. Энакин слушал, переминаясь с ноги на ногу: ему не терпелось начать. Быстро оглянувшись, мальчик увидел, как Китстер подсоединяет «Радон-Ульцеры» к кабине и порывистыми движениями проверяет крепление стилтоновских кабелей.
– …Махоник тута Хок! – ревел Джабба. – Тимто Пагалис тута Мунус-Мандел! Энакин Скайуокер тута Татуин!
В рядах зрителей раздались аплодисменты – впрочем, не такие бурные, как в случае Себульбы, Газгано и иже с ними. Мальчик помахал в ответ, едва скользнув взглядом по трибунам, поскольку в мыслях уже был далеко на трассе.
Повернувшись к болиду, он увидел маму, стоявшую рядом. Со стоическим спокойствием на усталом лице Шми Скайуокер обняла и поцеловала сына. Отстранившись, женщина взяла мальчика за плечи и, хотя взгляд ее был тверд, не смогла скрыть тревогу.
– Будь осторожен, Энакин, – попросила мама.
Мальчик кивнул:
– Я буду, мама. Честно-честно.
Шми улыбнулась теплой ободряющей улыбкой и зашагала прочь. Энакин подошел к Китстеру и Джа-Джа, которые распрягали эопи, чтобы увести их с арены. R2-D2 подкатился к мальчику и что-то задорно пропищал. C-3PO с серьезным видом перечислил опасные последствия превышения скорости и пожелал хозяину удачи. На этом приготовления закончились.
Джа-Джа похлопал мальчика по спине, сморщив вытянутое от беспокойства и страха лицо:
– Страшная дела, Эни. Боги пускай храни твоя.
Краем глаза Энакин увидел, что Себульба крутится у его болида. Даг перескакивал на коротеньких ногах, с нескрываемым интересом таращась на «Радон-Ульцеры». Остановившись у левого двигателя, он быстро огляделся – не смотрит ли кто – и с силой саданул по стабилизатору.
К Энакину подошла Падме и поцеловала в щеку. Ее темные глаза горели.
– На тебя вся наша надежда, – тихо произнесла девушка.
Мальчик выпятил нижнюю губу:
– Я вас не подведу.
Падме долгую секунду смотрела на него, но вскоре тоже ушла. К мальчику тут же подскочил Себульба и, доверительно склонив морщинистое усатое лицо, тихо проскрежетал:
– На этот раз, рабское отродье, тебе живым не уйти. Бантово ты пуду!
Энакин выдержал нападки с каменным лицом:
– Не дождешься, облезлая морда!
Тут показался Квай-Гон, и Себульба, источая злобу, ускакал к собственному болиду. Раздался звук горнов, и трибуны снова взревели. Джабба Хатт навис над перилами ложи, воздев толстые руки.
– Каа базза кунди да там друдда! – провозгласил он. – Да начнется гонка!
Зрители зашумели еще сильнее. Квай-Гон помог Энакину забраться в кабину. Мальчик уселся поудобнее, затянул ремни, нацепил старый потертый шлем и опустил очки.
– Ты готов, Эни? – тихо спросил мастер-джедай. Энакин кивнул, твердо глядя ему в глаза. – Уделяй внимание только настоящему. Ощущай, а не думай. Доверься инстинктам. – Положив руку на плечо мальчика, Квай-Гон улыбнулся. – Да пребудет с тобой Сила, Эни.
Затем ушел и он, и Энакин остался совсем один.
Мастер-джедай быстро шагал через толпу к обзорной платформе, где его ждали Шми, Падме и Джа-Джа. Он лишь раз оглянулся на Энакина, который как раз в этот момент деловито поправлял очки. Джедай кивнул своим мыслям. Мальчик справится. Платформа со зрителями начала подниматься, и Шми бросила в сторону чужестранца вопрошающий взгляд.
– Все в порядке, – уверил ее Квай-Гон, легко прикоснувшись к плечу.
Падме с сомнением покачала головой.
– Вы, джедаи, слишком беспечны, – тихо проронила она. – Королева…
– Юная барышня, королева доверяет моему чутью, – невозмутимо оборвал ее Квай-Гон, так чтобы слышала только она. – Вам, пожалуй, следует брать с нее пример.
Девушка яростно уставилась на него:
– Вы слишком много о себе вообразили.
Платформа завершила подъем, и все переключили внимание на гонщиков. Энергоцепи включились, между парными пластинами сомкнулись электромагнитные дуги, сцепив каждый болид в единое целое с его двигателями. Затем ожили и сами двигатели. Их отрывистый грохот и гудение поначалу слились с ревом толпы, но потом перекрыли и его. Знаменосцы и механики со всех ног бежали прочь, освобождая стартовую линию под арочным проемом. Над головой гонщиков горел красный прожектор. В ожидании зеленого пилоты газовали, не в силах дотерпеть до стартового сигнала. Массивные кожухи двигателей тряслись так яростно, что кабели, соединявшие их с кабинами, готовы были вырваться из креплений.
Джа-Джа Бинкс, стоявший под боком у Квай-Гона, драматично закатил глаза.
– Моя не смотри. Тама закрутись кутерьма.
Хоть мастер-джедай и не произнес этого вслух, но в глубине души был всецело согласен. «Соберись, Энакин Скайуокер, – мысленно подбадривал его Квай-Гон. – Сосредоточься».
Прожектор на старте поменял свет на зеленый, сигнализируя о начале заезда.
