10
Песчаная буря неслась по улицам Мос-Эспа удушающим, застилающим глаза вихрем, который безжалостно рвал одежду и впивался в кожу. Энакин крепко держал Падме за руку, пробиваясь, пока еще было время, к своему дому в квартале рабов, а фермер, дроид и их земноводный приятель шагали следом. Мимо спешили горожане и приезжие, точно так же спасаясь от бури. Головы их были опущены, лица закрыты, плечи ссутулены, словно под тяжестью прожитых лет. Где-то в отдалении испуганно взревела эопи. Дневной свет приобрел непривычный желтовато-серый оттенок, а воздух превратился в густую непроглядную завесу из песка и щебня, за которой пропали очертания построек.
Сражаясь с бурей, Энакин унесся мыслями далеко-далеко. Он думал о Падме и о том, что ведет ее домой, где его ждет мама; о том, как покажет девушке свои секретные поделки, и о том, сколько еще будет вот так держать ее за руку. Кровь шумела в ушах, и от этого одновременно было жарко и боязно. Еще Энакин размышлял о фермере – хотя едва ли он был фермером. Мальчик разглядел световой меч у него на поясе, а такие носят только джедаи.
Думать, что настоящий джедай будет гостить у них дома, было слишком самонадеянно. Но чутье подсказывало Энакину, что он не ошибся и само провидение свело его с этой таинственной компанией.
Наконец его мысли перескочили на собственные мечтания и надежды. Что, если эта нежданная встреча положит начало чему-то чудесному, что навсегда изменит его жизнь?
Они добрались до хижин рабов – похожих на муравейник нагромождений построек, объединенных несущими стенами и винтовой лестницей. Площадь перед ними почти опустела: жители спасались от бури. Энакин провел гостей через песчаную завесу к двери и толкнул ее.
– Мама! Мама! Это я! – звонко закричал мальчик.
Побеленные глиняные стены мягко отсвечивали в смешанном сиянии тусклых солнечных лучей, пробивающихся сквозь маленькие окна, и электрических потолочных светильников. Энакин провел своих новых друзей в гостиную – небольшое помещение, которое почти полностью занимал стол со стульями. У одной стены располагалась кухня, у другой – мастерская. Отсюда же вели двери к кладовкам и спальням. За окном ревел ветер, срывая со стен очередной слой замазки.
Джа-Джа Бинкс огляделся, испытывая одновременно любопытство и облегчение.
– Уютная ваша дом, – проговорил он.
Из кладовки, вытирая руки о фартук, показалась мать Энакина – женщина лет сорока, в грубой и незамысловатой одежде, с усталым лицом и длинными темными волосами, собранными на затылке. Когда-то она была красивой, и хотя Энакин до сих пор считал ее таковой, прожитые годы и жизненные неурядицы сказались на ее внешности. Мама тепло улыбнулась Энакину, но улыбка тут же погасла, едва женщина завидела незнакомцев за спиной сына.
– Ох! – выдохнула она, неуверенно переводя взгляд с одного гостя на другого. – Эни, что случилось?
Мальчик просиял:
– Мама, это мои друзья. – Он улыбнулся Падме. – Это Падме Наберри. А это… – Он запнулся. – Ой, похоже, я не знаю ваших имен, – признался он.
Квай-Гон выступил вперед:
– Я Квай-Гон Джинн, а это Джа-Джа Бинкс. – Мастер-джедай указал на гунгана, и тот всплеснул руками.
Астромеханик издал короткий писк.
– И наш дроид, R2-D2, – завершила представления Падме.
– Я тоже мастерю дроида, – торопливо вставил Энакин: ему не терпелось показать девушке свои поделки. – Хочешь посмотреть?
– Энакин? – Услышав мамин возглас, мальчик замер. – Энакин, зачем они пришли?
Сын озадаченно воззрился на нее:
– Мама, там же песчаная буря. Сама посмотри.
Женщина бросила взгляд на дверь, потом оглядела окна. Ревущий ветер нес по улице потоки песка и щебня.
– Ваш сын любезно предложил нам укрытие на время бури, – объяснил Квай-Гон. – Мы познакомились в лавке, где он работает.
– Идем! – Энакин снова схватил Падме за руку. – Я покажу тебе дроида.
И он увел девушку в комнату, на ходу разглагольствуя о своей работе. Падме без возражений пошла следом, внимательно слушая. R2-D2 покатился за ними, изредка попискивая в ответ на слова мальчика.
Джа-Джа так и стоял на месте, озираясь по сторонам, будто ждал, когда кто-нибудь укажет ему, что делать. В неловкой тишине Квай-Гон остался один на один с матерью Энакина. В толстое оконное стекло часто-часто били горсти песка.
– Меня зовут Шми Скайуокер, – представилась женщина, протягивая руку. – Мы с Энакином рады принять вас у себя.
Квай-Гон уже оценил ситуацию и решил, как поступить. Он достал из подсумка на поясе пять маленьких капсул.
– Я понимаю, что наш визит очень неожиданный. Вот, возьмите. Этого хватит на ужин для всех.
Шми взяла капсулы:
– Спасибо. – Ее взгляд поднялся и опустился снова. – Большое спасибо. Извините, если я повела себя грубо. Я, наверно, никогда не привыкну к выходкам Энакина.
– Он очень необычный мальчик, – заметил Квай-Гон.
Шми посмотрела на него таким взглядом, будто им двоим только что открылась важная тайна.
– Да, – тихо сказала она. – Я знаю.
В спальне Энакин показывал Падме С-3PO. Отключенный дроид лежал на верстаке – в настоящее время мальчик трудился над металлической обшивкой. Внутренняя электропроводка уже функционировала, но корпус, руки и ноги дроида пока еще ничто не закрывало. Один глаз покоился рядом на верстаке, где Энакин оставил его предыдущим вечером, когда подгонял по толщине визуальный рефрактор.
Падме посмотрела через плечо мальчика, заинтересованно изучая дроида.
– Круто, правда? – живо спросил Энакин, изнывая от желания узнать ее мнение. – Я еще не закончил, но осталось недолго.
– Отличная работа, – с явным одобрением ответила Падме.
Мальчика захлестнула волна гордости.
– Тебе правда нравится? Это протокольный дроид… Он будет помогать маме. Смотри!
Он нажал выключатель, и дроид резко сел. Почувствовав, что что-то неладно, мальчик засуетился. Наконец он нашел на верстаке недостающий глаз и с размаху вставил его в пустой разъем.
С-3PO осмотрел присутствующих:
– Здравствуйте. Я протокольная модель, специалист по дроидам… между отношениями и людьми.
– Ой, – буркнул Энакин. – Он немного запутался.
Мальчик схватил прибор с длинной рукояткой, на которой виднелся электронный код, и бережно вставил в разъем на голове С-3PO. Затем несколько раз провернул, изучая меняющиеся цифры. Увидев нужные показания, Энакин вдавил кнопку на ручке. Дроид несколько раз дернулся, а когда Энакин отключил прибор, встал с верстака и повернулся к Падме:
– Здравствуйте. Я С-3PO, специалист по отношениям между людьми и дроидами. Чем могу служить?
Энакин пожал плечами:
– Я дал ему имя несколько дней назад, но забыл ввести код в базу данных, чтобы он мог сам представляться.
Падме восхищенно улыбнулась Энакину:
– Он замечательный!
R2-D2 подкатился ближе и выдал резкую трель.
С-3PO озадаченно перевел взгляд на него:
– Прошу прощения. В каком смысле – голый?
R2-D2 снова что-то пропищал.
– Надо же! Какой стыд! – Протоколист окинул взглядом свои непокрытые руки и ноги. – Видно внутренние детали? Ну дела!
Энакин надул губы:
– Это верно… Ты не волнуйся, скоро я все доделаю. – Он снова опустил дроида на верстак и оглянулся на гостью через плечо. – Когда закончится буря, я покажу тебе болид. Я мастерю гоночную машину. Но Уотто о ней не знает. Это секрет.
Падме улыбнулась:
– Все в порядке. Я умею хранить секреты.
Буря продолжалась весь день, застилая улицы Мос-Эспа принесенной из пустыни пылью. Та заполняла воздух и затмевала солнечный свет, насыпая покатые дюны под стенами запертых домов. Шми Скайуокер приготовила ужин из пищевых капсул, которые дал ей Квай-Гон. Пока она стряпала на кухне, а Падме пропадала с Энакином в его комнате, мастер-джедай отошел в сторонку и тайком связался с Оби-Ваном. Качество связи оставляло желать лучшего, но разговор состоялся, и ученик рассказал наставнику о сообщении с Набу.
– Ты поступил правильно, – уверил его мастер-джедай, стараясь говорить шепотом.
– Королева сильно огорчилась. – Голос Оби-Вана пробивался сквозь треск помех.
Квай-Гон оглянулся на Шми, которая склонилась над разделочным столом.
– Нет сомнений – это сообщение передали специально, чтобы напасть на наш след.
– А вдруг губернатор Биббл говорит правду и население страдает?
Квай-Гон вздохнул.
– Что так, что этак, время уходит, – тихо проговорил он и отключил связь.
Вскоре они сели ужинать. Снаружи ревела буря, создавая зловещий контраст с царившей внутри дома тишиной. Квай-Гон расположился во главе стола, Падме – напротив него, а Энакин, Джа-Джа и Шми по сторонам. Энакин, как это водится у мальчишек, завел разговор о своей жизни, ни капельки не стесняясь рабского ярма и преподнося его как всего лишь один из поворотов судьбы, который во что бы то ни стало надо обсудить с новыми друзьями. Его мать постаралась объяснить гостям тяжесть их положения и тем самым оградить сына от излишних расспросов.
– У всех рабов под кожу вшиты передатчики, – объяснила женщина.
– Я хотел сделать сканер, чтобы найти их, но пока не получается, – серьезным тоном добавил ее сын.
Шми улыбнулась:
– При попытке побега…
– …тебя взорвут! – закончил мальчик. – Бабах!
Джа-Джа хлебал в свое удовольствие суп, слушая вполуха и наслаждаясь наваристым бульоном. На этих словах, однако, он перестарался и издал такой громкий звук, что разговор вмиг прекратился и все уставились на него. Джа-Джа смущенно опустил голову и притворился, что ничего не произошло.
Падме обратилась к Шми:
– Не могу поверить, что где-то в Галактике еще существует рабство. Республиканские законы…
– Здесь у Республики нет власти, – оборвала ее хозяйка. – Мы выживаем своими силами.
Повисла неловкая пауза, и Падме опустила глаза, не найдя что сказать.
– А ты видела гонки на болидах? – встрял Энакин в попытке разрядить обстановку.
Девушка покачала головой. Бросив быстрый взгляд на Шми, она заметила неожиданную тревогу на усталом лице женщины. Джа-Джа запустил язык в глубокую миску на противоположном конце стола и, ловко подцепив лакомый кусочек, заглотил его и смачно облизал губы. Но неодобрительный взгляд Квай-Гона быстро заставил его угомониться.
– На Маластере проводят гонки, – сказал мастер-джедай. – Скорость высокая, да и риск большой.
Энакин усмехнулся:
– Из людей только я могу гонять на болидах! – Под недовольным взглядом матери усмешка быстро исчезла с его лица. – Мам, а что? Я не хвастаюсь. Это правда! Уотто говорит, что никогда не слышал, чтобы человек участвовал в гонках.
Квай-Гон внимательно посмотрел на него:
– У тебя, должно быть, реакция как у джедая.
Энакин расплылся в улыбке от похвалы. Джа-Джа улучил момент, чтобы стянуть еще кусочек, но на этот раз Квай-Гон подготовился… Движение руки – и язык гунгана оказался крепко прихвачен двумя пальцами. Джа-Джа застыл с открытым ртом и высунутым языком, широко распахнув глаза.
– Больше так не делай, – приказал Квай-Гон с ноткой недовольства в голосе.
Гунган попытался было ответить, но вышло лишь невнятное мычание. Джедай отпустил его язык, который тут же свернулся во рту. Джа-Джа энергично потер вытянутые губы.
Энакин обратился к гостю с некоторой неуверенностью в голосе:
– Я… я хотел спросить.
Квай-Гон кивком показал, что слушает.
Мальчик прочистил горло, набираясь храбрости:
– Вы – рыцарь-джедай, правда?
Долгую секунду мальчик и мужчина молча смотрели друг на друга.
– Почему ты так решил? – наконец осведомился Квай-Гон.
Энакин сглотнул:
– Я видел у вас световой меч. Такое оружие носят только рыцари-джедаи.
Квай-Гон долго не сводил с него глаз. Наконец он откинулся на спинку стула и улыбнулся:
– Может, я убил джедая и забрал его меч.
Энакин тряхнул головой:
– Джедая никто не может убить.
Улыбка сошла с лица Квай-Гона, и в темных глазах промелькнула грусть:
– Если бы…
– Один раз мне приснилось, что я джедай, – торопливо сообщил мальчик, с воодушевлением ухватившись за новую тему разговора. – Я прилетел на Татуин и освободил всех рабов. Мне это приснилось, когда я ночевал в пустыне. – Он замолчал, и юное лицо осветилось надеждой. – Вы явились, чтобы освободить нас?
Квай-Гон покачал головой:
– Боюсь, что не для…. – Он замешкался.
– А я думаю, что для этого, – с вызовом произнес мальчик. – Иначе зачем вы здесь?
Шми открыла было рот, чтобы отчитать сына за дерзость, но Квай-Гон опередил ее, заговорщицки наклонившись к мальчику:
– Я вижу, тебя не проведешь. Но об этом никому нельзя рассказывать. Мы направляемся по важному заданию на Корусант – центральную планету Республики. Это наш секрет.
Энакин округлил глаза:
– Корусант? Ого! А как же вы оказались во Внешнем Кольце?
– Наш корабль поврежден, – ответила Падме. – Мы застряли здесь, пока его не починят.
– Я помогу! – воскликнул мальчик, сгорая от желания быть полезным. – Я могу починить что угодно!
Квай-Гон воспринял его порыв с улыбкой:
– В этом я не сомневаюсь, но ты сам помнишь, как мы пришли в лавку Уотто за запчастями.
– Наша нечего давай взамен, – уныло добавил Джа-Джа.
Падме задумчиво посмотрела на джедая:
– Должны же быть у этих торгашей хоть какие-то слабости.
– Азартные игры, – обронила Шми. Встав из-за стола, она начала собирать тарелки. – В Мос-Эспа все вертится вокруг ставок на этих ужасных гонках.
Квай-Гон тоже поднялся и, подойдя к окну, уставился через толстое матовое стекло на тучи вздыбленного ветром песка.
– Гонки, – повторил он. – Жадность может быть богатым подспорьем, если ее умело использовать.
Энакин вскочил на ноги:
– У меня есть болид! – торжественно объявил он. Мальчишеское лицо светилось гордостью. – Он быстрее всех на свете! Послезавтра будет большая гонка в канун праздника Бунты. Вы можете выставить мой болид! Он уже готов…
– Энакин, успокойся! – резко прервала его мама. Ее глаза горели от переживаний. – Уотто не позволит тебе участвовать.
– Уотто и не узнает, что болид – мой! – отозвался мальчик, уже вовсю обдумывая детали. Он повернулся к Квай-Гону. – Вы можете сказать, что машина ваша! И сделаете так, чтобы Уотто позволил мне сесть за штурвал!
Мастер-джедай перехватил взгляд женщины и не отвел глаза. Молча отметив ее оцепенение, он стал терпеливо ждать, что она скажет.
– Эни, я не хочу, чтобы ты участвовал, – тихо промолвила Шми, покачав головой, чтобы подчеркнуть значение своих слов. В глазах плескались усталость и беспокойство. – Они ужасны. Я умираю от страха каждый раз, когда Уотто отправляет тебя на трассу. Каждый раз.
Энакин прикусил губу.
– Мама, но мне-то они нравятся! – Он указал на Квай-Гона. – И им нужна моя помощь. Они в беде. А на призовые деньги можно будет купить запчасти.
Джа-Джа согласно закивал:
– Наша немнога вляпайся.
Квай-Гон подошел к Энакину:
– Мама права. Больше мы не будем это обсуждать. – Он с секунду смотрел мальчику в глаза, а потом повернулся к Шми. – Вы знаете кого-нибудь, кто сочувствует Республике и согласится нам помочь?
Та застыла на миг, обдумывая вопрос. Но все же покачала головой.
– Мама, мы должны помочь, – настаивал Энакин, чувствуя, что это верный путь, что сама судьба свела их, чтобы он помог джедаю и его спутникам. – Помнишь, ты сама говорила: главная беда Вселенной в том, что никто никому не помогает.
Шми вздохнула:
– Энакин, не надо…
– Но ты так сказала, мама. – Мальчик не собирался отступать и не отводил взгляда.
На этот раз женщина ничего не ответила, только застыла, нахмурив брови.
– Я уверена, что Квай-Гон ни за что не подвергнет вашего сына риску, – внезапно вмешалась Падме, чувствуя неловкость из-за того, что они стали причиной разногласий между матерью и сыном. – Мы как-нибудь по-другому…
Шми бросила быстрый взгляд на девушку и покачала головой:
– Нет, Эни прав. По-другому нельзя. Он в силах вам помочь, хоть мне и не по душе то, каким способом он это сделает. – Она помолчала. – Может быть, в этом его предназначение.
Женщина произнесла это так, будто подобное откровение раньше ускользало от нее и лишь сейчас снизошло со всей ясностью, причиняя тем не менее боль.
Энакин просиял:
– Ты разрешаешь? – Он радостно хлопнул в ладоши. – Ты разрешаешь!
Над необъятным городским пейзажем Корусанта раскинулась ночь, словно укутав бесконечные ряды мерцающих шпилей в плотную бархатную драпировку. Огни в окнах горели яркими точками. Всюду, куда ни падал взор, сквозь поверхность планеты иглами из стального сплава и зеркального стекла прорастали городские здания. Застройка давным-давно поглотила всю планету, превратив ее в единый город, центр Галактики, символ превосходства Республики.
Превосходства, с которым кое-кто жаждал покончить раз и навсегда. Превосходства, которое было ему поперек горла.
Похожий на порождение ночи в своем черном балахоне, Дарт Сидиус любовался Корусантом с балкона. Он смотрел на город, неотрывно следя за огнями, за неспешным воздушным движением. Он не обращал ни малейшего внимания на ученика, который стоял рядом.
Мысли Дарта Сидиуса занимало учение ситхов и история их Ордена.
Ситхи появились несколько тысяч лет назад. Их доктрина опиралась на темную сторону Силы, поддерживая учение о том, что отринутая власть – это пропавшие впустую возможности. Учение ситхов основал мятежный рыцарь-джедай, одинокий раскольник в дружных рядах, бунтарь, который с самого начала понимал, что истинная мощь Силы – не в свете, а во тьме. Не найдя поддержки у Совета, этот джедай покинул Орден. Он унес с собой знания и секреты мастерства, поклявшись уничтожить тех, кто не принял его.
Поначалу ситх был одинок, но вскоре к нему присоединились джедаи, которые разделяли его убеждения и вслед за ним принялись изучать темную сторону Силы. Прочих завербовали позже, и постепенно число ситхов перевалило за полсотни. Они с презрением относились к идеям сотрудничества и согласия, полагая, что могущество даст им силу возвыситься над другими. Ситхи основали собственный Орден в противовес Ордену джедаев. Он был создан не чтобы служить, а чтобы властвовать.
Противостояние с джедаями было яростным, но обреченным на неудачу. Мятежный джедай – основатель Ордена был его номинальным главой, и жадность не позволяла ему делиться властью. Ученики почти с самого начала строили заговоры против учителя и друг против друга, поэтому война затронула их гораздо больше, чем джедаев.
В конце концов ситхи сами себя погубили, сначала уничтожив предводителя, а потом начав истреблять друг друга. С теми немногими, кто пережил череду кровавых бань, расправились бдительные джедаи. Что до окончательной гибели Ордена, то она стала делом всего нескольких недель.
Погибли все, кроме одного.
Дарт Мол нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Ученик еще не перенял спокойствия наставника, но со временем придет и это. В конечном счете именно терпение спасло Орден ситхов. И именно терпение дарует им победу над джедаями.
Ситх, который выжил, когда все его единомышленники пали, понимал это как никто другой. Для него терпеливость была достоинством, которое отвергли все остальные. Он поставил во главу угла хитрость, уловки и интриги – древние джедайские приемы, презираемые первыми ситхами. И остался стоять в стороне, когда все прочие вцепились друг другу в глотки, подобно хищным крайкам, и все вместе пали. Когда резня окончилась, этот последний выживший залег на дно, выгадывая время и поджидая подходящего случая.
Постепенно мир пришел к заключению, что ситхи поголовно уничтожены, и тогда-то последний из них вышел из укрытия. Он не мог действовать в одиночку, понимая, что стареет и должен кому-то передать накопленные знания. Став наставником, он воспитал себе преемника, чтобы тот тоже нашел ученика, и таким образом дело ситхов продолжилось. Но единовременно их могло быть только двое. Тогда не будет повторения ошибок прошлого, не будет борьбы за власть среди единомышленников. Враждовать следовало с адептами светлой стороны, а не друг с другом. Ситхи должны были уберечься, чтобы нанести разящий удар по джедаям.
Тот, кто обновил учение, называл себя Дартом Бейном. Со времен гибели Ордена ситхов минула уже тысяча лет, и наконец-то пробил их час.
– Татуин – малонаселенная планета. – В мысли Дарта Сидиуса ворвался резкий голос ученика, и наставник обратил взор на голограмму планеты. – Территория хаттов. Республика там не в почете. Учитель, если след верен, то я найду их быстро и без помех. – Желтые глаза в мозаичной раскраске лица блестели от возбуждения и предвкушения. Дарт Мол с нетерпением ждал ответа, и Дарту Сидиусу это было по нраву.
– Сначала обезвредь джедаев, – тихо приказал он. – После этого ты без труда вернешь королеву на Набу, где она подпишет соглашение.
Дарт Мол резко выдохнул. В его голосе было слышно удовлетворение.
– Наконец-то мы встретимся с джедаями. Наконец-то сможем отомстить.
– Ты блестяще подготовлен, мой юный ученик, – проговорил Дарт Сидиус. – Джедаям с тобой не сравниться. Они не успеют нам помешать. Все идет по плану. Скоро я сожму Республику в кулаке. – В последовавшей тишине повелитель ситхов смог в полной мере насладиться поднявшейся в груди волной темного жара.
Квай-Гон Джинн молча стоял в дверях комнаты и смотрел на спящего мальчика. Шми и Падме заняли соседнюю комнату, а Джа-Джа Бинкс свернулся калачиком на полу кухни и громко храпел. Но мастер-джедай заснуть не мог. Что-то было в этом мальчишке… Энакин погрузился в дрему и не подозревал о чужом присутствии, так что Квай-Гон мог свободно наблюдать за тем, как мерно вздымается и опадает его грудная клетка. Мастер-джедай назвал мальчика необычным, и его мать с этим согласилась. Она точно так же это почувствовала. Энакин Скайуокер ничуть не походил на других.
Квай-Гон перевел взгляд на тьму за окном. Буря закончилась, ветер ослаб. На улице все стихло, и ночь завораживала свежестью и покоем.
На мгновение джедай задумался о собственной жизни. Он знал, какого мнения о нем Совет. Квай-Гон в своих порывах своеволен, даже безрассуден. Он усерден, но распыляет усердие на дела, которые не стоят его внимания. Однако правила придуманы не только для того, чтобы досконально управлять чьим-то поведением. Они нужны для того, чтобы наметить путь познания Силы. Разве так уж предосудительно толковать правила так, как подсказывает совесть?
Джедай сложил руки на могучей груди. Сила была сложным и труднообъяснимым явлением. Она брала начало в равновесии всего сущего, и любое ее колебание грозило нарушить это равновесие. Джедаи стремились к гармонии, плыли по течению Силы, следуя ее подсказкам. Но она пронизывала не один уровень бытия, и достижение мастерства на всех развилках пути – задача целой жизни. Или больше чем жизни.
Квай-Гон знал свои слабости. Он был слишком привязан к Живой Силе, тогда как должен был уделять больше внимания Силе Единой. Он раз за разом пытался достучаться до окружающих – до тех, кто жил вместе с ним здесь и сейчас. Прошлое и будущее, существа иных времен и пространств мало заботили Квай-Гона. Живая Сила удерживала его, направляла его сердце, разум и дух.
Другим джедаям не понравилось бы то, как он сопереживал Энакину Скайуокеру, открыв в этом мальчике потенциал, мимо которого нельзя пройти. Оби-Ван зациклился на Единой Силе, на своей потребности увидеть полную картину мира. Молодому джедаю не хватало интуиции. Он не обладал, как Квай-Гон, интересом и состраданием по отношению ко всему живому. Ему было недоступно то, что открывалось взору наставника.
Квай-Гон вздохнул. Он не критиковал ученика, лишь констатировал факт. Еще неизвестно, кто из них двоих лучше толковал подсказки Силы. Но иногда это приводило к разногласиям, и Совет чаще поддерживал позицию Оби-Вана, чем Квай-Гона. И впредь будет так же. Еще много раз. Но это не остановит мастера-джедая, и он сделает то, что должен. Он узнает все об Энакине Скайуокере. Он поймет, какое место отвела мальчику Сила, будь то Живая или Единая. Он узнает, какое предназначение уготовано его юному другу.
Через несколько минут мастер-джедай уже спал, растянувшись на полу.
