Глава 21
Любовь Лиззи
Русамия. Велидар. 2016 год
– Как вы себя чувствуете ночью? Вас не мучают галлюцинации?
Доктор оттянул мне нижнее веко и посветил в глаз маленьким фонариком. Острый свет ударил в зрачок, я поморщилась. Говорила Натану, что врач не поможет, но не сумела пересилить его упрямство. После бессонной ночи, когда я металась в бреду, мучимая угрызениями совести, Натан с утра поволок меня в больницу.
– Сегодня она с ума сходила. Кричала, плакала, смеялась. Хотя обычно спит спокойно. Еще у нее поднялась температура, – ответил за меня Натан. Он сидел в углу кабинета, как нахохлившийся воробей. – Скажите, это может быть связано со спиртным?
Доктор глянул на Натана, вокруг его глаз собрались сердитые морщинки:
– Она пила? С такими лекарствами, которые принимает Елизавета, спиртное противопоказано. Если, конечно, вы не хотите раньше времени отправить ее на тот свет!
Натан побледнел, а я опустила голову, и на лицо упали волосы, скрыв улыбку. Маленькая компенсация за мои мучения. – Я… не знал…
Натан закрыл лицо ладонями, и злорадство сменилось жалостью. Я должна упасть перед ним на колени и молить о прощении. Мало измены, теперь он страдает из-за моего эгоизма.
Напротив висело зеркало, но я не выдержала и минуту, вглядываясь в бледное дрожащее отражение. Иначе завопила бы на всю больницу от ненависти к себе.
– Я пришел с работы утром. Она вся горела. Я пытался сбить жар холодным полотенцем и нашел пустую бутылку коньяка, – бормотал Натан скорее сам себе, чем врачу.
Темные круги под глазами кричали о том, как сильно он устал. Взъерошенные волосы – о полной растерянности.
Я отвернулась и крепко зажмурилась. Такая грешница не имеет права плакать.
Доктор вздохнул и выписал рецепт:
– Успокоительное для вас двоих. Постарайтесь не мучить друг друга лишний раз, молодые люди. А вам, Елизавета, еще раз настоятельно рекомендую лечь в нашу клинику. Нервное потрясение, которые вы пережили после аварии, наложило свой отпечаток…
– Я вас поняла, доктор, – перебила мужчину и спрыгнула с койки, – спасибо за помощь и до свидания.
Ответ уже не слышала. Вылетела из кабинета, подальше от старческих нравоучений. Я – взрослая, совершеннолетняя девушка. И я здорова. Мне не нужно лечение.
Минут десять ждала Натана возле машины, пиная колеса. За это время сумела убедить себя, что Глеб прав. Произошла ошибка, и о ней лучше не вспоминать. Мы с Натаном распишемся, и постепенно совесть перестанет жалить сердце ядовитым жалом.
– Он снова спрашивал, когда мы поженимся. – Натан упал на водительское место и устало закрыл глаза. – Ему не нравится, что незамужняя девушка живет у холостого мужчины.
– Так в чем проблема?
Я намотала на палец локон и с силой потянула. Боль вытеснила мутные воспоминания о вчерашнем вечере.
– У меня нет денег на шикарную свадьбу, которую ты хочешь, – холодно отрезал Натан. – Поехали домой, мне сегодня опять в ночь вместо Егора.
Я промолчала. Натан и так был взвинчен до предела. Даже поцелуи его не смягчат. Наоборот, разозлят еще сильнее.
Дома он заперся в спальне Кристины, которая сейчас пустовала. А я села на пол возле двери, мысленно переворачивая страницы никчемной жизни. До и после аварии.
Вспомнила, как мечтала о скромном венчании в местной церкви. И как резко все изменилось, когда судьба подарила мне второй шанс. Не каждому выпадает такой случай, и я поняла, что от жизни следует брать все. Только теперь мои желания не совпадали с возможностями. И я запуталась, чего хочу сильнее: без разбору «пожирать» эмоции и чувства, не оставляя ни крошки? Или же быть счастливой?
Я выпила таблетки, поднялась наверх и зарылась под одеяло. Пустая мансарда давила на меня одиночеством. Я привыкла слушать дыхание Натана, любила смотреть, как он спит. Рука потянулась за второй дозой таблеток, чтобы скорее уснуть, но вовремя остановилась. Нет. Нельзя поддаваться мимолетным желаниям. Одну ошибку с Глебом я уже допустила.
Постепенно сон окутал густым туманом, и на этот раз я с радостью шагнула в его объятия.
Тихий скрип половиц прорвался в беспокойное сознание. С тревогой открыла глаза. Натан сидел на краю кровати, его пальцы гладили мое плечо. Печальная улыбка кривила губы, а в глазах – пугающее смирение.
– Прости, – сглотнула непрошеные слезы. Не хотела испортить редкий момент, когда я осознавала масштаб разрушения, который приносила. – Меня следует запереть в клетке. Подальше от людей.
Натан покачал головой и поцеловал мою ладонь, там, где белел шрам:
– Почему?
– Потому что я – монстр.
– Тогда ты самый чудесный монстр, – он вздохнул. – Но прошу, больше не пей. Спиртное губит тебя.
– Сейчас я готова пообещать что угодно, лишь бы снова стать той девушкой, которую ты полюбил. Но я знаю, пройдет время и… – тихий стон договорил за меня.
– Мы справимся, Лиззи. Если бы ты согласилась лечь в больницу…
– Натан! Я полгода отлежала в больнице после аварии, и что? Стало только хуже.
– Но саморазрушение – тоже не выход. Нельзя бездействовать, пока…
– Пока что? – переспросила я, когда Натан неожиданно замолчал. – Пока я окончательно не свихнулась?
– Нет. – Он отвел взгляд в сторону.
– Называй вещи своими именами. – Я обхватила ладонями его лицо и повернула к себе. – Я схожу с ума, и ничто мне не поможет. Ничто. В больнице меня превратят в овощ.
Лучше смерть, чем такая жизнь.
Чувствовала, что в Натане клокочут невысказанные слова, но он молчал, судорожно сжимая и разжимая пальцы.
В конце концов он подарил легкий поцелуй в щеку и ушел. Ему тяжело. Мне тоже. Но мы ничего не могли изменить.
Я прикрыла глаза, ощущая, как на меня накатывает отвращение к себе и истерический смех. А затем желание танцевать.
Я сумасшедшая. Я схожу с ума. С ума…
Остервенело выкапывала люпины и ненавидела каждый лепесток, аромат, цвет. Мне казалось, что если избавлюсь от них, то навсегда сотру из памяти прикосновения Глеба, его поцелуи. Все было неправильно, отвратительно и неизбежно. Слезы вышли из-под контроля, и я зарыдала, жалея себя, Натана, Кристину и даже Глеба. Так больно и одиноко мне еще никогда не было.
– Занимаешься самобичеванием?
Глеб оперся о край дома. Понуро ссутулился. Глаза ввалились, как у покойника, и от этого сравнения мерзлые мурашки окатили шею.
Я отвернулась и продолжила копать землю, хотя в темноте уже ничего не видела.
– А ты нет? – с ненавистью спросила его.
– Смысл? Этим ничего не исправишь, только испортишь. Я говорил тебе, лучше забудь, но ты же упрямая.
Я швырнула лопату и побежала в дом. Глеб побрел следом, хотя до жути хотелось избавиться от него. Он воплощал в себе наш проступок.
– Мы не должны были этого делать! Это моя вина, – металась по кухне в поисках выхода, но ситуация убивала неразрешимостью.
Голые факты кричали в лицо. Я изменила Натану. Человеку, который жил только для меня, дышал ради меня. И я изменила ему.
– Ты никому не расскажешь, поняла? Чертова ошибка. Просто забудь!
Оглянулась на Глеба и наконец увидела его бледное лицо, дрожащие губы, лихорадочный блеск в глазах. Он говорил одно, но чувствовал и думал совершенно другое.
– Я не могу, я так виновата перед ним.
Подумала, что, если я смогу убедить Глеба признаться во всем, Натан поймет. Ведь я больна. Я не понимала, что делаю.
Но Глеб был непоколебим:
– Лиза, ты слышишь меня? Не смей никому говорить, иначе…
– Иначе что? Убьешь меня, а тело зароешь под люпинами! – гневно выкрикнула я и засмеялась. – А ты не подумал, что я могу выставить все в ином свете? Как будто ты меня изнасиловал!
Лицо Глеба менялось на глазах. Вытянулось и словно покрылось трещинами, как будто вместо кожи серая маска. Сердце замерло от страха. Что будет, если она лопнет и слетит с него окончательно?
– Шлюха! – Глеб рванул ко мне и схватил за горло.
Я захрипела. Он приподнял меня над полом, я чудом умудрялась стоять на носочках.
– Раздвинула ноги, и думаешь, теперь можно меня шантажировать? Я вижу тебя насквозь!
– Ты недостоин Кристины, – лишь прохрипела я, за что получила оглушительную пощечину.
Полетела на пол и ударилась спиной о кухонные ящики. Боль прочертила огненную линию вдоль позвоночника.
– А ты думаешь, что достойна Натана? – взревел Глеб. – Сумасшедшая истеричка с ангельским личиком. Да он мечтает от тебя избавиться!
Глеб намотал на кулак мои волосы и рванул вверх. Я заверещала, замотала ногами в попытках его ударить. Но каждый раз промахивалась.
– Отпусти, – голос напоминал визг собаки, – отпусти!
Глеб прижал меня к стене, пальцы безжалостно стискивали шею. Перед глазами полетели круги, давление разрывало голову, кислород превратился в запретный наркотик. А слова продирались ко мне сквозь тягучий туман.
– Решила перевернуть все с ног на голову. Напоила, соблазнила, а теперь угрожаешь, тварь! – шипел Глеб.
Он швырнул меня. Я отлетела к дивану. Кашель сковал легкие, раздирал горло ржавыми гвоздями. Отчаянно поползла к выходу, цепляясь за пол, ломая ногти.
– Что ты хочешь? Чтобы я покаялся перед Натаном, что изнасиловал тебя? Сплясал под твою дудку?
Ярость, исходившая от Глеба, опаляла кожу. Сама того не осознавая, я разбудила вулкан и теперь тонула в шипящей лаве. Не одну меня загрызала совесть. Я нажала нужную кнопку, и Глеб выплеснул внутреннюю боль.
Во мне скрутились сгустки страха и расширялись, заполняя легкие ядовитым дымом. Видимо, Бог сжалился над моей истерзанной душой, и входная дверь распахнулась. На пороге стоял Натан. Мой Натан. Любимый, нежный, единственный. Он переводил отрешенный взгляд с Глеба на меня и обратно.
– Я нашел замену на работе, – прошептал он, словно оправдывался за то, что вмешивается в наши разборки.
Я всхлипнула и протянула трясущиеся руки к нему:
– Любимый, – горло свело судорогой.
В глазах Натана сверкнул пугающий блеск. Он перешагнул через меня, как будто не замечал. Внимание устремил на Глеба. Мышцы парня вздулись под рубашкой от напряжения.
– Что ты с ней сделал?
Я не узнала его голос. Холодный, металлический, не терпящий возражений.
– Ты не так понял. – Глеб отшатнулся. Выставил вперед ладони. – Я не хотел причинить ей боль. Потерял контроль. Она довела меня! Ты же знаешь, Натан, какой она бывает. – Он пытался надавить на дружеские чувства.
– Ты изнасиловал ее, – фраза прозвучала утвердительно.
– Нет! Это спиртное. Затуманило голову…
Жесткий удар свалил Глеба на пол.
– Она больна, и ты воспользовался ее беззащитностью! – рычал Натан.
– Ты глуп, если считаешь ее беззащитной, – усмехнулся Глеб и вытер окровавленный рот. Но только размазал по лицу.
Я забилась в угол, прижимая к себе колени. Старалась слиться со стеной. А передо мной развивалась битва. Нет. Убийство. Тихое и беспощадное. Натан зарычал и повалился на Глеба. Стулья разлетелись по гостиной, ковер окрасился кровью. Воздух наполнился бешенством.
– Сначала Кристи, теперь Лиззи. Мразь, я не позволю разрушить мою семью!
– Семья? Из вас всех только Кристина – нормальный человек. Твоя Лиззи – сумасшедшая, а ты – ее раб!
Воображаемые крики разрывали мои ушные перепонки. На самом деле они боролись молча. Никто не узнает, что здесь творится. Потому что никто не услышит.
Кровь залила лицо Глеба. Костяшки на кулаках Натана сбиты. Глеб не мог противостоять его силе. Если бы я окликнула Натана, попыталась оттащить, возможно, все сложилось бы иначе. Но я безропотно наблюдала, как он душит Глеба, поглощенный безумной яростью. Он сдавливал его горло, и только умоляющие хрипы булькали внутри парня.
Вскоре тот затих. На этот раз навсегда. Но Натан не сразу отпустил его.
Когда же он все-таки разжал пальцы, то долго молчал, словно до него не доходило, что произошло.
Затем он согнулся и зажал ладонью рот. Судороги прокатились по телу.
– Боже, боже, – шептал Натан.
Надо было подойти, обнять, утешить его. Сказать банальные слова, что он не виноват. Но меня парализовало.
– Мы скажем Кристине, что он сбежал из-за карточных долгов, – сбиваясь, предложила я.
Мои слова отрезвили Натана. Он присел рядом с телом, пощупал пульс. И обреченно оперся о стену.
– Она не поверит. Лучше ничего не говорить. Мы не знаем, что с ним.
Натан протер испарину на лбу, с трудом встал. Пошатнулся. Его злость испарилась вместе с жизнью Глеба. Но нельзя щелкнуть пальцами и обернуть время вспять. Я уже пыталась миллионы раз. И каждый раз напрасно.
Я всхлипнула:
– Что теперь будет, Натан?
– Ничего. Потом поговорим, – глухо ответил он.
Схватил Глеба за ноги и поволок через заднюю дверь на улицу. Он действовал механически, словно каждый день прятал трупы и это для него вполне привычно и обыденно. Я подползла к окну и с ужасом увидела, как Натан разрывает землю позади люпинов. Готовит могилу. Для Глеба.
Меня вывернуло на пол, словно душа пыталась покинуть отвратительное тело. Слезы смывали кровь с лица, а голова кружилась, будто кто-то раскручивал ее на шее.
Глеб мертв. Натан – убийца. Кристина будет страдать. И во всем виновата я. Никогда раньше я ненавидела себя так, как сейчас. И до безумия хотелось поменяться местами с Глебом.
Руслана едва заставила себя дочитать страшную сцену из прошлого. Подбирала разбросанные листы и подносила их к единственной свече, чей одинокий фитилек освещал кривые строчки, набитые на древней машинке.
Ее, как и Лизу, тошнило, когда она читала, как Натан душил Глеба. Но в отличие от нее Лана кричала, мысленно пыталась разнять мужчин, но не смогла.
Внутри Русланы переворачивалось сердце, словно она была там. Удары, которые Глеб наносил Лиззи, обжигали и Лану. Она так же беспомощно пыталась спастись.
Она задохнулась и отшвырнула от себя кровавые листы. Свеча погасла, и Руслана погрузилась в темноту, оставшись наедине с серебристым ликом луны. Как оглушенная, Лана смотрела в окно и видела неясный силуэт мужчины. Он медленно приобретал черты Глеба. Она видела его раньше. В грозу. Возле люпинов, где он похоронен.
Призрак шагнул к Лане, его губы беззвучно шевелились, руки тянулись к ней. И она не выдержала. Крик заполнил мансарду, проник в самые укромные уголки дома. И призрак растаял, словно страшное воспоминание. Но Руслана не могла остановиться. Ее колотило, трясло, а легкие разрывались от боли. Шею жгло, словно на ней затянули невидимую веревку. А слезы напоминали по вкусу кровь.
Лана не поняла, как Марк оказался рядом. Он спрятал ее в объятиях и нервно укачивал. Шептал ласковые слова, гладил по голове, и вскоре крик стих. Уступил место глубоким рыданиям. Но Лана еще долго не могла прийти в себя, вновь и вновь воскрешая в сознании образ Глеба.
