Поездку к устроителю аукциона пришлось отложить до утра. Позвонив в офис аукционного зала, чтобы узнать, до которого часа работает Ринат Вольский, устроитель интересующего полковника аукциона, Гуров выслушал речь автоответчика, в которой ему посоветовали по всем вопросам обращаться строго с девяти утра до пяти вечера. К тому времени часы показывали двадцать один пятнадцать, так что ехать смысла не было.

По дороге в отдел Гурову пришла в голову мысль: если Гудини двумя штрихами сумел изобразить кулон, может, он и лицо Ляли, женщины из черного седана, сумеет нарисовать, ну, или хотя бы описать, а уж художники из отдела по описанию составят фоторобот. Искать женщину все равно придется, а так работа облегчится в десятки раз.

Гудини с задачей справился самостоятельно, не прибегая к услугам работников оперативного отдела. Трудился долго, старательно, зато рисунок вышел лучше фотоснимка, Ляля на нем получилась как живая. Она действительно была хороша: выразительные глаза, полные, но без перебора, губы, правильной формы нос. Волосы длинные, гладкие, через лоб наискосок идет стильная челка: тонкая, почти прозрачная. Цвет воронова крыла Ляле к лицу, подчеркивает аристократичность черт. Гудини и кулон ей на шею повесил для полноты картины.

– Красиво получилось, – не удержался от комментария Стасик.

Доктор Зинчев тоже участвовал в процессе, но молча, не вмешиваясь в работу пациента. Когда рисунок был закончен, он высказал предположение, что рисованием Гудини занимается профессионально. Тот покрутил карандаш в руках, пощупал кончиками пальцев бумагу, несколько минут посидел с закрытыми глазами, примеряя профессию на себя, и в итоге мысль доктора отверг. Не будоражит, мол, идея, никаких ассоциаций не вызывает.

– Может, в детстве в художественной школе учился, время прошло, а навык остался, – выдвинул он свое предположение.

– Для простой школы слишком круто вы рисуете, – не согласился Стасик. – Я вот тоже в детстве кружок рисования посещал. Лошадей там всяких рисовал, пацанов на речке, даже портреты, а возьмись сейчас, так и с натуры не нарисую, не то что по памяти. А у вас вон как лихо выходит.

– Просто способностей побольше, – уныло произнес Гудини. – А было бы неплохо. Красивая профессия, одухотворенная.

Вся компания во главе с доктором Зинчевым минут двадцать обсуждала вероятность того, что Гудини все же принадлежал к людям творческой профессии. Перебрали все возможные организации, где применяется труд художников, но так и не сумели пробудить в нем хоть искру воспоминаний. В итоге Зинчев велел дать мозгу Гудини покой и выпроводил всех из лазарета.

На следующий день Гуров стоял возле двери аукционного зала без четверти девять. Первого сотрудника пришлось ждать целых двадцать минут, работники господина Вольского пунктуальностью не отличались. Молоденькая девица с заспанными глазами и встрепанными волосами, наспех собранными в жидкий хвост, подлетела к входной двери с опозданием в пять минут. Бросила на Гурова сердитый взгляд, открыла дверь ключом и прошмыгнула внутрь так быстро, что он и рта открыть не успел.

Поворчав на тему отсутствия культуры общения у молодежи, Гуров дернул ручку. К его великому удивлению, дверь не поддалась. Он дернул еще раз. Так и есть, замок защелкнулся, либо девица намеренно его закрыла. Лев поискал глазами переговорное устройство. Его нигде не было видно. Тогда он постучал в дверь кулаком. В ответ тишина, только пустой просторный холл, хорошо просматривающийся сквозь стекло двери, отозвался гулким эхом. Недовольно ворча, он полез за телефоном.

Телефонную трубку взяли не сразу, пришлось выслушать не меньше пяти гудков, предварительно вновь прослушав запись с автоответчика, прежде чем мелодичный девичий голос сменил автоответчик:

– Компания «РиВал» приветствует вас. Офис-менеджер Юлия, чем могу помочь? – прошелестело в трубке.

– Доброе утро, Юлия. Мы только что виделись, – произнес Гуров. – Стою у дверей в ожидании, когда их откроют.

– Мне жаль, но компания «РиВал» сегодня не функционирует. Внеплановая дезинфекция, – бесстрастно сообщила девушка. – Приходите завтра. Приносим свои извинения за доставленные неудобства.

– Подождите, не вешайте трубку. Полковник Гуров, Московский уголовный розыск, – торопливо вставил Гуров в эти шаблонные извинения. Девица замолчала, но связь не прервала, и он продолжил: – У полиции есть вопросы к гражданину Вольскому. Как я могу его увидеть?

– Ждите! – коротко бросила девушка, и в трубке Гурова зазвучала печальная мелодия, означающая, что его звонок перевели в режим ожидания.

Ждать пришлось не меньше десяти минут. У него уже заканчивалось терпение, когда музыку сменил живой голос:

– Благодарю за ожидание, – действуя по шаблону, проговорила Юлия. – Ваш вопрос поставлен на рассмотрение.

– Что значит «поставлен на рассмотрение»? – не понял Гуров. – Кем поставлен?

– Господином Вольским. Оставьте свой контактный телефон, и господин Вольский с вами свяжется.

– Девушка, вы не поняли. Я не собираюсь ждать, пока ваш господин соизволит мне перезвонить, – вспылил Лев. – Представлюсь еще раз, видимо, с первой попытки обозначить свой статус мне не удалось. Московская полиция. Уголовный розыск. Уголовный, девушка, это вам о чем-нибудь говорит? Если нет, моя обязанность предупредить: лица, препятствующие проведению расследования, подпадают под уголовную ответственность и караются принудительными работами либо лишением свободы. В лучшем случае штрафом до двухсот тысяч рублей.

Он выдержал паузу, давая девушке возможность переварить услышанное и принять правильное решение. Юлия идиотизмом не страдала, поэтому ровно через тридцать секунд она пробежала через холл, а еще через несколько секунд входная дверь широко распахнулась.

– Проходите, Ринат Габитович сейчас подъедет, – выпалила девица, испуганно моргая ресницами.

– Благодарю вас, – сухо произнес Гуров. – Подождать в холле?

– Что вы! Нет, конечно. Проходите в его кабинет.

И девица полетела по коридору, указывая полковнику дорогу. В кабинете Вольского работал кондиционер, и, хотя в девять утра солнце еще не успело раскочегариться, прохладе Гуров был рад. Он занял место в стороне от стола, под самым кондиционером и вопросительно посмотрел на секретаршу, продолжавшую стоять в дверях. Та смущенно опустила глаза в пол, но не ушла. «Караулит, – догадался Гуров. – Видимо, оставлять посетителя одного в кабинете начальника здесь не принято. Что ж, воспользуемся ожиданием с пользой».

– Проходите, Юлия, стоять в дверях – дурной тон, – улыбаясь уголками рта, произнес он. То, как смущается девушка, ему нравилось. Как показывала практика, в большинстве своем современная молодежь напрочь лишена стыдливости, поэтому встретить девушку, которая умеет смущаться, было отрадно. Гуров не считал себя стариком, ханжой он тоже не был, но это новое качество, приобретенное молодежью в условиях бизнес-гонки, приводило его в уныние. Что будет с обществом, когда все его члены потеряют стыд и страх? Хаос, деградация и анархия. А кто все это будет вынужден разгребать? Правильный ответ: полиция. Если она к тому времени еще будет существовать, конечно.

– Кофе? Чай? – чтобы скрыть смущение, спросила Юлия. Она поняла, что полковник догадался, по какой причине она стоит в дверях, и теперь испытывала неловкость. Понятно, что инициатива исходит не от нее, но краснеть-то все равно ей приходится. Да еще полицейский такой строгий и еще какой-то… правильный, что ли? Засмущаешься тут.

– Не утруждайте себя, – отказался Лев. – Давайте лучше побеседуем. Вам ведь все равно здесь стоять. А так с пользой время пройдет.

– Вы бы лучше Рината Габитовича дождались.

– Не думаю, что Ринат Габитович будет возражать против нашей с вами беседы. Она в любом случае состоится, так почему не сейчас? Проходите, Юлия, составьте мне компанию. И не переживайте, вопросы будут несложные и не провокационные, так что ответами своими вы начальника никоим образом не подведете.

Девушка все медлила, взвешивая его слова и решая, можно ли ему доверять. Еще пару секунд, и она приняла бы решение в пользу Гурова, но тут в коридоре послышались шаги, и вскоре в кабинет вошел мужчина средних лет, приятной внешности, с искринкой в плутоватых глазах. На ходу кивком отпустив секретаршу, он твердым шагом подошел к полковнику и протянул руку:

– Доброе утро. Ринат Вольский. Вы и есть тот посетитель, ради которого Юлечка вызвала меня в такую рань?

– Не знал, что она вас вызвала, – пожал протянутую руку Гуров.

– На самом деле это не совсем так, – признался Вольский. – Она сообщила, что мной интересуется уголовный розыск. Я велел ей назначить время приема, либо переписать контакты для последующей встречи. Стандартная процедура. Юлечка почему-то забеспокоилась. Сказала, что по виду вы не из тех, кто станет долго ждать. Поэтому я сел в машину и приехал. Моя секретарша оказалась права. Вы здесь, значит, приехал я не зря.

– Полковник Гуров, Лев Иванович, – представился Лев. – Спасибо, что приехали.

– Хотелось бы узнать, в чем я провинился перед полицией? Да еще перед уголовным розыском?

– Узнаете вещицу? – Лев протянул Вольскому рисунок кулона.

– Хороший рисунок, – вглядываясь в изображение, заметил Вольский. – Откуда он у вас?

– Недавно эта вещица была продана на вашем аукционе. Меня интересует покупатель.

– Собрали информацию?

– Давид Илларионович.

– Лаконично, – улыбнулся Вольский. – Раз в деле замешан Давид Илларионович, полагаю, отпираться бесполезно?

– Верно подмечено, – улыбнулся в ответ Гуров.

– Хорошо, спрашивайте.

– Кто купил кулон? И если вам известно, то для кого?

– Боюсь, ни на тот, ни на другой вопрос ответа у меня нет, – виновато развел руками Вольский.

– Вот так с ходу, не подумав, не просмотрев записи? Ведется же у вас учет?

– Учет ведем, только вам это не поможет. И записи для этого листать мне не нужно. Я помню этот лот, шикарная вещица. Мало кому из женщин пойдет, для таких украшений стиль нужно иметь, шарм особый, а у нынешних обладательниц эксклюзивных драгоценностей по большей части нет ни того, ни другого. Тем не менее кулон был продан. Не так дорого, как хотелось бы, но и не за гроши. Цена интересует?

– Не помешает.

– Около двухсот, а точнее, сто девяносто шесть тысяч, в пересчете на «деревянные». Как вы понимаете, торгуются у нас за доллары.

– Вот как? Не знал, – искренне удивился Гуров.

– Что тут странного? В наших аукционах не только отечественные толстосумы принимают участие. Мы организовываем аукционы международного уровня, а там, сами понимаете, наши рублики не котируются.

– На ваши аукционы приезжают из других стран? – Гуров чуть не застонал от разочарования. Искать покупателя за рубежом ему совсем не улыбалось.

– Зачем приезжать? В век глобального Интернета это совсем не обязательно. Существуют определенные технологии, которые позволяют вести торги удаленно. Ваш кулон, кстати, так и купили.

– Зарубежный участник?

– Наш, отечественный. Кто – не скажу, некоторые индивиды сохраняют инкогнито. Ваш как раз из таких.

– И нет никакой возможности связаться с ним?

– Понятия не имею. У меня как у устроителя такой необходимости никогда не было.

– Хорошо. Расскажите мне о процедуре торгов. Допустим, торг идет дистанционно. Лот продан. Что происходит дальше?

– Оплату провели банковским переводом, далее приезжает курьер и забирает товар. После того как товар получен, ответственности за него мы уже не несем.

– Тогда скажите, кто забрал кулон?

– Есть два способа забрать купленный лот: заказать доставку силами нашей компании либо прислать своего представителя. Ваш клиент воспользовался третьим способом. Он заказал пересылку через почтовое отделение на номер ячейки. Можете попытаться выяснить имя держателя ячейки через почту.

– Обязательно сделаю это.

Разговор подошел к концу, пора было уходить, но Лев не спешил. Мысль работала, переваривая информацию, воспроизводила реконструкцию событий, искала связи, причины и следствия.

– Что-то еще? – вынужден был задать вопрос Вольский, так как пауза слишком затянулась.

– Да, есть кое-что.

Лев снова полез во внутренний карман и достал второй рисунок. Почему решил показать его Вольскому? Однозначно на этот вопрос он бы вряд ли ответил. Возможно, слова устроителя аукциона о шарме и особом стиле вызвали ассоциацию с Лялей. Вот у нее есть и шарм, и стиль, как раз под стать кулону. Может быть, просто за соломинку цеплялся, а может, интуиция сработала. Так или иначе, этот поступок Гурова стал поистине знаковым в ходе расследования, хоть и выяснилось это гораздо позже. Сейчас же он, повинуясь порыву, просто показал Вольскому рисунок, на котором Гудини изобразил Лялю.

– Да ладно! Нет, вы только подумайте, бывает же такое! – Вольский ухватился за листок, поднес его ближе к свету, выражая то ли восхищение работой художника, то ли удивление по поводу того, что рисунок вообще всплыл в ходе разговора. – Да, чудеса на свете существуют.

– Вы узнали девушку?

– Лялю? Конечно, узнал. Отличный портрет. Кто рисовал?

– Скажите, что вас так удивило в рисунке? – вместо ответа спросил Гуров.

– Не в рисунке, с ним как раз все в порядке. Сходство просто фотографическое, – заявил Вольский. – Сам факт, что вы принесли с собой портрет Ляли, это настоящее чудо.

– Объяснитесь, – попросил Лев.

– Дело в кулоне, – начал Вольский. – Когда на аукцион выставили этот лот, первая женщина, о которой я подумал, была Ляля. Вот, думаю, чью шею должна украшать подобная вещица. Он будто для нее сделан, понимаете? Так и видишь ее в вечернем платье с открытой спиной и изящным кулоном поверх шелка. И тут вы со своим рисунком. Трудно было не удивиться. Если вы сейчас скажете, что он достался ей, я сразу поверю в провидение, в карму и прочую экстрасенсорную ерунду.

– Так и есть.

– Да ладно! Вы меня разыгрываете. – Вольский и верил и не верил полковнику. – Хотите сказать, анонимный покупатель и есть Ляля? Да нет, бред! Откуда у Ляли такие деньги? Насколько мне известно, живет она сейчас более чем скромно. Разве что нового спонсора себе нашла.

– То, что девушка вам знакома, я уже понял, и она интересует меня не меньше, чем кулон. Так что было бы неплохо, если бы вы сообщили мне все, что вам известно про Лялю.

– О, тогда вам придется задержаться, и надолго. История жизни Ляли достойна того, чтобы по ней романы писали, а может, и фильмы снимали, – выдал Вольский и без перехода приступил к повествованию.

История получилась и правда больше книжная, чем жизненная, но устроитель аукциона заверил Гурова, что каждое слово в ней истинная правда. Ляля, по паспорту Альбина Шибаева, в Истру попала совершенно случайно. Из родного города, название которого Вольскому было неизвестно, Ляля приехала сюда на заработки. Подрядилась горничной в отель «Авантель Истра», расположенный неподалеку от Истринского водохранилища. Отдыхающие в отеле люди не бедные, отсюда и зарплаты приличные, а для провинциалки, каковой на тот момент являлась Ляля, так вообще деньжищи баснословные.

Поработать Ляля успела недолго, едва ли неделя прошла. Необычной красотой и шармом она обладала уже тогда, хоть шарм ее и был еще не приглаженный и не отшлифованный. Красоту девушки заметил один из отдыхающих, мужчина не обремененный семьей и какими бы то ни было обязательствами. Заприметил и решил, что Ляля – то, что ему нужно. Он сделал девушке предложение, от которого та и не думала отказываться. Уволилась одним днем и уехала с мужчиной в Истру.

Отдельной квартиры Ляля не получила, личного авто тоже. Шмоток, правда, прибавилось, побрякушек разных хоть отбавляй, отдых на элитных курортах, спа-салоны и прочая женская ерунда – в этом ей любовник не отказывал. Поселил в своем доме и использовал Лялю в качестве эскорта. Все бы ничего, если бы не род деятельности любовника. Дмитрий Рогозин, по кличке «Рогоз», являлся правой рукой авторитета Крупа.

Официально господин Крупнов числился владельцем сети автосалонов и сопутствующих организаций, таких как автомойки, автомобильные станции техобслуживания и автостоянки. На деле же в определенных кругах Круп был известен как человек, который может достать любой элитный автомобиль по цене ниже рыночной. Зарубежный автомобиль, разумеется. Попросту говоря, банда Крупа занималась угоном машин и дальнейшей их реализацией. На этом деле Круп ни разу не погорел, хоть и находился под пристальным вниманием полиции.

Ну а Рогоз был тем человеком, который выполнял для Крупа любую грязную работу. Денег с этого он имел нехило, но Лялю баловал в меру. Их странный симбиоз просуществовал лет восемь, а потом произошла кровавая история в лучших традициях лихих девяностых. Случилось это почти два года назад. С кем Круп не поделил незаконный бизнес, Вольский не знал, но разборка получилась жесткая. Правда, односторонняя. Со стороны конкурентов о погибших Вольский не слышал, а вот со стороны Крупа все закончилось плачевно. Любовника Ляли, Рогоза, взорвали вместе с водителем Крупа где-то на трассе, ведущей к Москве. Мощный взрыв раскурочил асфальт на несколько метров, от автомобиля остались лишь воспоминания, что уж говорить о телах? Опознавали по крохотным остаткам личных вещей, которые разлетелись во все стороны. Старательные криминалисты собрали эти крохи и выдали заключение: два трупа, предположительно, Рогоз и личный водитель Крупа, Бочка.

То, что в момент взрыва самого Крупа в машине не оказалось, посчитали чистым везением. Но и его везение длилось недолго. Через пару дней исчез и он. В городе ходил слух, что он отправился вслед за Рогозом на тот свет, официальная версия это подтверждала, хотя тело так и не нашли. Банда тихо-потиху развалилась.

Пропала с горизонта и любовница Рогоза, Ляля. По крайней мере Вольский о ней больше не слышал. Возле незанятых представителей противоположного пола, имеющих приличный доход, Ляля не появилась, своего бизнеса не открыла, так что в городе считали, что после трагедии с любовником она просто уехала из города. Отправилась искать счастья в другом месте, так говорили досужие сплетники. Вероятно, на этот раз они ошиблись.

– Так Ляля в Истре? – закончив рассказ, задал вопрос Вольский.

– Это нам еще предстоит выяснить, – ответил Гуров и убрал рисунок.

– Думаю, сделать это будет непросто. Раз уж Ляля ушла в тень, значит, на то есть причина. Вряд ли вы застанете ее в доме Рогоза, хотя ума не приложу, где еще она может быть.

– Разберемся.

Гуров поднялся, поблагодарил Вольского за помощь и ушел. После визита в аукционный зал у него появилось сразу три зацепки: почтовое отделение, через которое покупатель оформил доставку, имя и фамилия женщины из седана и криминальная история взрыва, в котором погиб любовник Ляли, Рогоз. С этим уже можно было работать. Как говорится, то пусто, то густо.

В отдел Лев вернулся в приподнятом настроении и тут же начал отдавать распоряжения. Подтянул майора Иванченкова и отправил его к руководству почтовым отделением. По его расчетам, погоны майора должны были сработать эффективнее, чем лейтенантские звезды Марченко. Он по опыту знал, что получить сведения о клиентах в подобных учреждениях, особенно не имея официальных бумаг, позволяющих сделать это на законных основаниях, занятие неблагодарное. Молодому лейтенанту вряд ли по силам, а матерому майору, да еще из местных, удастся почти наверняка. Оформлять официальные бумаги – это время, которое и так на вес золота, так что на этот раз придется потрудиться и Иванченкову.

Стасик без работы тоже не остался. Ему предстояло искать Альбину Шибаеву, используя все возможные источники. Проверить квартиру Дмитрия Рогозина, пообщаться с соседями, сделать запрос в паспортный стол на предмет получения сведений о месте регистрации гражданки Шибаевой, обзвонить гостиницы, пансионаты и отели. Вдруг, оказавшись в стесненных обстоятельствах, Альбина вернулась к прежнему роду деятельности? А еще прошерстить социальные сети, женские форумы и прочую интернет-бадягу, разыскивая след Ляли.

Сам же выяснил имя следователя, который два года назад занимался взрывом автомобиля авторитета Крупнова, созвонился с ним и назначил встречу. История с исчезновением Крупа его заинтересовала, да и получить имена тех, с кем Ляля контактировала два года назад, – затея стоящая.

Пока Гуров занимался расстановкой приоритетов и раздачей поручений, время подошло к обеденному перерыву, так что знакомство со следователем Елоховским состоялось в скромном, но вкусно пахнущем выпечкой кафетерии в двух кварталах от места работы капитана. Когда Гуров добрался до места, капитан Елоховский уже сидел за столом и с аппетитом уплетал жареный картофель, приправленный зеленым горошком и целой горой зелени. Он наспех извинился за то, что принимает полковника не в кабинете, и продолжил жевать.

Чтобы не смущать следователя, Гуров и себе заказал порцию картофеля и томатный сок. Получив заказ, он сразу перешел к цели визита, рассеянно ковыряя вилкой в тарелке. Есть ему не хотелось, тарелку он использовал скорее как реквизит.

– Меня интересует дело двухлетней давности, – начал Лев.

– Я понял, вы сообщили по телефону, – напомнил Елоховский. – Вас интересует Крупнов, верно?

– Не только он. Его помощник Рогозин тоже, а еще любовница Рогозина, Альбина Шибаева.

– С кого начинать?

– С любого.

– Вы вообще материалы дела читали?

– Нет, сразу к вам.

– Тогда начну по порядку и обо всем.

Елоховский отставил пустую тарелку, с сожалением взглянул на порцию Гурова, осуждающе покачал головой, видя, как тот терзает обед, но замечаний делать не стал. Отхлебнул из чайной чашки и начал рассказывать.

Ситуацию, предшествовавшую взрыву, Елоховский помнил хорошо, впрочем, как и само расследование взрыва. Крупнов мужик скользкий, но не агрессивный, сам на рожон никогда не лез, предпочитая с конкурентами договариваться полюбовно. Вот Рогозин, тот да, человек жесткий, даже жестокий. Но фартовый. Сколько раз на него истринские дело шили, а он всегда сухим из воды выходил.

Два года назад на куш Крупнова виды заимел некий Закир. Закиров Заур, грек по национальности, подвизался в том же бизнесе, что и Крупнов, но до его планки не дотягивал. Закира это бесило до коликов в животе. Характер у Закира взрывной, темперамент бешеный, зависть к более удачливому конкуренту его буквально изнутри съедала. Оттого и договориться с ним Крупу не удавалось. К тому же Закир воровских законов не соблюдал, так как к группе авторитетов не относился и вообще плевать хотел на любые законы, кроме законов бизнеса. А закон бизнеса в интерпретации Закира звучал так: все, что можно отобрать у конкурента, нужно отобрать.

Перед тем как взорвался автомобиль с Рогозом, бизнес Крупа подвергся серьезному испытанию. Сперва сгорел склад автозапчастей, расположенный на окраине Истры. Затем автомойка на выезде. Позже в автосалоне поработали вандалы, изуродовав с десяток дорогостоящих автомобилей. Круп вынужден был сделать ответный шаг. Бизнес Закира он трогать не стал, вместо этого разнес в щепки его загородный дом. Вроде как предупреждение. Подобных предупреждений Закир не понимал и тут же ответил более жестко. Заминировал авто Крупа, но немного просчитался. Круп оказался мужиком сентиментальным и в тот день деловые планы поменял на визит к родственникам. Так и остался жив.

Автомобиль его взрывом разнесло в клочья. Рогоза опознали по зубным протезам, которые удалось найти метрах в тридцати от трассы. Водителя идентифицировали по останкам конечностей. Они разлетелись во все стороны, но сохранились относительно целыми. Крупа в связи со взрывом вызывали в отдел, но он, разумеется, не пришел. Чтобы воровской авторитет сотрудничал с «краснопогонниками»? Боже упаси! Но поговорить с ним Елоховскому все-таки удалось. Сам встречу назначил. В безлюдном месте, в темное время суток, но и это для Крупа было больше, чем он мог себе позволить.

При встрече он назвал имя Закира, так в полиции и узнали, с кем ведет разборки Круп. До этого выяснить что-либо конкретное не удавалось. Сдавать Закира Круп, разумеется, не стал, но завуалированно на него показал. И даже следующий шаг конкурента предсказал. Только полиция облажалась, потому и не взяла Закира с поличным, а Крупа потеряла. Как? Все до гениальности просто. На днях к Крупу должен был прилететь с деловым визитом давний партнер из Санкт-Петербурга. После решения деловых вопросов Круп планировал устроить тому отдых по полной программе: на частном вертолете они должны были улететь в подмосковный заповедник, где их ждали шашлык, вино и девочки.

По версии Крупа выходило, что Закир попытается взорвать вертолет, только не на охраняемой вертолетной площадке на территории Истры, а там, в заповеднике. От полиции он ждал активных действий, но что-то там пошло не по плану, разрешение на проведение задержания не получили, или даты неверно просчитали, не важно. Важно то, что в назначенный день на территорию заповедника не отправили ни одного оперативника, не говоря о спецназе. А Закир свое дело выполнил без волокиты и душевных терзаний. Вертолет Крупа взорвался в воздухе, идентифицировать оказалось нечего. Обломки вертолета и те едва нашли.

На Закира у полиции ничего, кроме подозрений Крупа, не было, и найти не удалось. Закир какое-то время посидел, не высовываясь, а потом начал прибирать к рукам бизнес Крупа. Самого же Крупа зачислили в пропавшие без вести, предположительно убитым. Искать его больше никто не искал, частей тела не находил, и вскоре о Крупе просто забыли, сдав «висяк» в архив. Убиваться по поводу смерти криминального авторитета никто не собирался.

– Это все, что касается Рогоза и Крупа, – добравшись до конца, заявил Елоховский.

– А Шибаева? Что можете сказать про нее? – напомнил Гуров.

– Шибаева? Да особо говорить нечего. Вызывали в отдел чисто для проформы. В расследовании она ничем помочь не смогла, так как делами любовника не интересовалась. Убитой горем не выглядела, скорее раздосадованной.

– Раздосадованной? – переспросил Лев.

– Еще бы ей не досадовать. Кормушки лишилась, жилья практически тоже. Про перспективы я вообще молчу, – пояснил Елоховский. – Если честно, непонятно мне было, чего она расстраивается? С ее внешностью она себе таких, как Рогоз, с десяток разом наберет. Красивая женщина – это ведь как красное переходящее знамя. Всегда найдется тот, кто это знамя заслужить захочет.

– Выходит, не захотели. Насколько я понимаю, нового богатенького любовника она себе не завела.

– Так-то да. Впрочем, кто ее знает, где она теперь? Может, у шейха какого-то живет. В Анталии, например, или в Греции. Где-нибудь в Патрах или Салониках. И любовники у нее теперь не русское быдло, а греческое дерьмо. – Елоховский хмыкнул собственной шутке. – Она ведь действительно красивая женщина.

– Есть вероятность, что девушка все еще в Истре, – заявил Гуров.

– Возможно, – не удивился капитан. – Тогда у Рогоза живет, пойти ей больше некуда.

– Не помните, у Ляли есть в городе подруги?

– Чего не знаю, того не знаю.

– Скажите, этот человек вам знаком? Возможно, он входил в банду Крупа, или каким-то образом их интересы пересекались.

Гуров достал фото Гудини. Елоховский долго его изучал, затем отрицательно покачал головой и вернул снимок.

– Нет, в банду он точно не входил. Лицо вроде знакомое, но ярких ассоциаций не вызывает. Смутные, размытые, как, например, когда встречаешься каждое утро с человеком в метро. Вроде бы и видишь его, и черты лица примелькались, а при случае не вспомнить, откуда он тебе знаком. Может, просто похож на кого-то, а может, память шутки шутит.

– И все же попрошу вас на досуге подумать. Снимок оставлю, вдруг что-то всплывет. Если что-то вспомните, не сочтите за труд позвонить, – произнес Лев и вручил Елоховскому визитку. – И последний вопрос: как считаете, Ляля могла бы отомстить обидчикам своего любовника?

– Отомстить? Это каким образом? Убить, что ли? – выпучил глаза Елоховский.

– Любым способом.

– Вряд ли. Зачем ей это? Думаете, она настолько безумно любила своего бритоголового Рогоза? Нет, товарищ полковник, подставлять себя она бы ни за что не стала.

Пришлось Гурову удовлетвориться таким ответом. Стройная версия, где Ляля выступает в роли убийцы-палача для его обидчиков, разлетелась на куски, так и не получив продолжения. Сверившись с часами, он выгнал автомобиль на проезжую часть. Встречаться с друзьями и родственниками Крупа Лев не собирался. Все равно от таких встреч пользы никакой. Вместо этого он решил потратить время на помощь Стасику. Узнал по телефону адрес Рогоза и отправился туда.