То, что современные материалы для гримирования такие стойкие к воздействию температуры, воды, Гуров знал. Сам много раз смотрел с женой соревнования по синхронному плаванию, видел несмываемый макияж у спортсменок. А вот на себе он опробовал эти материалы впервые. И ощущения повергли его буквально в шок. Кожу стягивало так, что он с трудом улыбался и вообще владел мимикой. Через десять минут после того, как гример закончил работу, ему нестерпимо захотелось почесать лицо и голову под париком. Странно и непривычно было смотреть на свои руки с мастерски нанесенными лагерными наколками, которые, как ему обещали, смываются специальным составом без следа.

– Встреть на улице, я бы тебя не узнал, – заявил Крячко, придирчиво осматривая своего напарника. – Образ стопроцентный. Старый жулик: и сидел немало, и хитрости набрался выше крыши. Интеллигентный в прошлом человек, но зона тебя отшлифовала по-своему. То, что надо. Молодец гример – настоящий волшебник.

– Лицо, как в маске, – скривился Лев.

– Ничего, будешь с ним «через губу» разговаривать. Манера у тебя якобы такая.

Крячко сам отвез напарника к месту встречи в Отрадном. Бурмистров с парой оперативников для прикрытия операции были уже на месте. Лев вышел, а Стас остался в машине. Возле бара было людно и шумно. Субботний вечер, любимое место отдыха. Может быть, и еще какие-то преимущества тянули именно в этот бар мужчин среднего возраста и постарше. Однако степенности в поведении посетителей Гуров что-то не заметил. Зато заметил несколько молодых женщин и девушек характерной внешности. Понятно, женатый мужчина может здесь снять для себя женщину на вечер. Прикормленное местечко!

Самого майора Лев заметил у входа в бар. Бурмистров курил и мило беседовал с какой-то дамой в красном коротком платье с глубоким вырезом. Мельком глянув на появившегося загримированного Гурова, он поднял руку и приветственно помахал кому-то. Это был сигнал. Во-первых, Бурмистров узнал полковника в гриме, потому что ему отправили по электронной почте несколько фото Гурова в разных ракурсах. А во-вторых, это означало, что Барон в баре, что он явился на встречу, о которой договаривался через блатных с вором по кличке Джамбул.

Редкая кличка, или ее уже носил кто-то в блатном мире – это было сейчас не важно. Барон не особенно разбирался в этом, потому что вращался немного в иных кругах. Он просто иногда пользовался услугами воровского мира в своих целях, и его здесь знали. Предложение о встрече Гуров подбросил Барону через свою уголовную агентуру. Цель встречи была завуалирована, чтобы и не вспугнуть профессионального криминального посредника, и заинтересовать его. Барон должен был подумать, что ему хотят предложить (не безвозмездно) информацию о кинжале, или о пропавшем Бене Кальмаре, или о том, кто Барону перешел дорогу. О внешности Барона, его манере одеваться, привычках, особенностях мимики и жестикуляции Гуров получил информацию от тех, кто общался с этим человеком, кому просто приходилось с ним встречаться. Всего в уголовном мире Москвы таких, с кем можно было безопасно побеседовать о Бароне, набралось около десятка человек. Поэтому Лев мог рассчитывать, что узнает Барона, даже если тот и попытается изменить внешность. Хотя сейчас это было не в интересах афериста.

– Здорово, Барон! – подошел он к столику и, не дожидаясь разрешения, уселся напротив мужчины в белой кепке и белых брюках.

А он не из нервных, подумал Лев, разглядывая мужчину. Хорошие глаза: уверенные, цепкие, располагающие. Умный, разворотливый. Всюду у него свои люди, всюду связи, знакомства. И бояться ему нечего: по мелочи – «отмажется», по-крупному – не докажешь.

– Чего хотел? – спокойно осведомился Барон, откладывая вилку и поднося к губам высокий стакан с соком.

– Хорош порожняк гнать, Барон, – холодно парировал Гуров. – Мы с тобой о встрече договаривались. Или ты про меня не слыхал?

Это была угроза, хотя и замаскированная под простой вопрос. В блатном мире заявить, что я твоей кликухи не знаю, о тебе слыхом не слыхивал – может оказаться страшным оскорблением. Как это ты не слышал о Джамбуле, а вдруг он в большом авторитете, вдруг только глухой о нем не слыхал. Тем более в этом городе, в котором ты года три не появлялся и в блатной среде не вращался. А вдруг за это время Джамбул стал тут…

– Ладно, что ты сразу с наезда начал, – засмеялся Барон. – Я же не в том смысле. Ты мне встречу назначил, что-то важное сообщить хотел или поговорить о чем-то. Так я слушаю тебя. Или, может, выпьем за знакомство?

Барон поднял было руку, чтобы подозвать официанта, но Гуров остановил его, отрицательно покачав головой и веско заявив:

– Не время водяру глушить, у нас с тобой базар будет по делу. У тебя есть товар, у меня есть товар. Может, и сговоримся. Тебе будет выгода, и мне будет выгода.

– Ну, выкладывай, – наигранно вздохнул Барон.

– Я знаю, где Беню Кальмара искать. И знаю, что у тебя с ним договорок был по одному делу.

– Какой еще договорок? – довольно правдоподобно удивился Барон.

– Хорош, Барон! – резко бросил Гуров и тут же сбавил тон, внимательно осмотревшись по сторонам. – Другой покупатель у него на кинжал есть. Завтра обмен состоится, а потом Беня свалит из Москвы. Надолго свалит. Ты его искать будешь – не найдешь. Он все чисто сделал, но скоро подмену засекут, и поднимется большой шмон в городе. Оно тебе надо, если твоя фотокарточка появится в «уголовке»? Короче, я тебе Беню и товар сдаю, ты мне отстегиваешь десять процентов от твоей сделки с твоим покупателем. Это последнее слово!

– Не хило ты зарядил на десять процентов, – усмехнулся Барон, и Гуров про себя улыбнулся: не стал возражать, не стал отнекиваться и играть «в несознанку», значит, у него ситуация с кинжалом и заказчиком и правда патовая.

– Барон, а мне резона нет свою долю уменьшать. Я ведь могу Беню кинуть и сам кинжальчик выгодно сбыть. Но это уже между нами, без свидетелей говорю тебе.

– Где он? – напрягся Барон. – В Москве?

– Кто? Беня?

Переспрашивая, Лев сделал задумчивое лицо. Почесать это лицо, стянутое гримом, хотелось неимоверно, но он терпел, отчего выражение лица делалось капризно-недовольным, что вполне соответствовало образу и характеру его «героя».

– Да, – начал откровенно злиться Барон. – И Беня, и кинжал! Ты хоть представляешь, сколько на этом можно заработать?!

– Нормально, – кивнул Лев. – Ты меня уже пытаешься купить? Продолжай, Барон, мне нравится поворот в нашей беседе. Так кто тебе больше нужен: Беня Кальмар или кинжал из коллекции профессора Пименова? Я все знаю, не удивляйся. И цену знаю тоже. Кто тебе заказал кинжал из коллекции? Что в нем ценного, кроме возраста?

Этот разговор Гуров завел не случайно. Он понимал, что, несмотря на его настойчивые вопросы, Барон, скорее всего, заказчика не сдаст. А вот расспрашивая об истинной ценности оружия, он сможет догадаться, где искать этого заказчика, в каких кругах. В каком хотя бы городе. Ясно, что это не московский заказ. Вероятнее всего, заказчик вообще не из России, а из Европы. Барон вышел на международный уровень!

– Это не разговор, Джамбул, – нахмурился Барон. – Не по правилам это, сдавать заказчика. Но человек серьезный. Так что я Бене не очень и завидую, если он решился на такое.

– Ну, Кальмару и я не завидую, – искренне проговорил Гуров. – Так ты как, расскажешь про ножичек? Я пойму, ты брови не хмурь. У меня два курса университета в зачете, это перед тем, как я в первую ходку свою отправился. Хочешь, чтобы мы партнерами были, колись про кинжал. Что в нем ценного? Десять процентов, и мы с тобой отсюда поедем прямо к Бене. Согласен? У него и спросим, где кинжал. Согласен?

– Ладно, согласен! – Барон чуть не сломал вилку от злости, но быстро взял себя в руки и заговорил: – Не простой это кинжал. Не знаю, слышал ты или нет про меч Ульфберта. Вообще-то говорят во множественном числе – мечи Ульфберта. Скандинавские мечи каролингского типа. Относятся примерно к IX–XI векам. Всего найдено около 170 экземпляров с характерной надписью на клинке, но большая часть – подделка из мягкой стали с низким содержанием углерода. Настоящих мечей из невероятно чистой для того времени стали мало. Так вот полагают, что настоящий был один или всего несколько, а потом кто-то построил на этом бизнес, и их стали ковать на заказ или на продажу. Бизнес, он во все века бизнес. И настоящий, один из первых мечей того самого конунга Ульфберта, был без клейма. А еще был кинжал к нему. В комплекте, так сказать. Есть основания полагать, что у этого вашего московского коллекционера как раз и находится настоящий кинжал Ульфберта. На какой-то там выставке год назад или около того кто-то по поручению моего заказчика взял спил с кинжала. Сталь очень высокого качества. Может, метеоритное железо, может, был какой-то колдун, который уже в IX веке развивал кузнечное дело и металлургию.

– Почему нет, – пожал плечами Лев. – Додумался ковать вместе с какими-то присадками…

– Ты знаешь, какая температура плавления в средневековом горне и какая в современной металлургической печи? То-то и оно! Но мне плевать на эти загадки, мне важно понимать, что за эту штуку готовы отвалить хорошие бабки. Так что, Джамбул, если ты в доле, то давай брать Кальмара за жабры!

– Ну, поехали, – кивнул Гуров и поднялся.

– Куда? – то ли насторожился, то ли обрадовался Барон.

– К Кальмару, – небрежно бросил Лев. – Он сейчас в таком месте, откуда сбежать у него не получится. Так что от меня тебе, Барон, гарантия полная, что увидишь ты Беню. Я слов на ветер не бросаю.

Крячко сидел в машине, посматривая на вход в бар. Если что-то пойдет не так, ему сразу сообщат. На этот случай, кроме телефонной связи, был предусмотрен код из нескольких жестов. «Все хорошо, жди», «Внимание, приготовиться! Они выходят», «Тревога, на помощь!» Можно было воспользоваться рацией, но коммуникатор могут засечь. И не только перехватить диалог на рабочей волне, а просто догадаться, что человек периодически разговаривает по коммуникатору. Когда планировали операцию, то решили не рисковать. Слишком дорого могла обойтись ошибка.

И вот на пороге показался Бурмистров. Майор задержался на ступенях, демонстративно вскинул левую руку и посмотрел на наручные часы. Крячко с удовольствием размял пальцы рук. Ну, все в порядке, сейчас выйдут. Значит, Гуров провел беседу хорошо, Барон ему поверил. Он и должен был поверить, потому что все говорило о том, что сделка ему слишком дорога, хочет он кинжал получить, и уж точно в глаза посмотреть Бене Кальмару, который его кинуть решил. А тут еще люди помощь предлагают в таком щепетильном деле. И не откуда-то, а из самых недр блатного мира. Правда, Барон не настолько был вхож в этот самый блатной мир, чтобы раскусить Гурова. Да и Лев не первый день в уголовном розыске, смог, значит, сыграть свою роль. Эх, Маша не знает, похвалила бы, невольно подумал о жене Гурова Стас. Хотя ей лучше не знать, в какие мы тут иногда игры играем.

Гуров вышел через минуту в сопровождении Барона. Неизменную кепку Крячко сразу узнал, но вот обычной ироничной улыбки на губах Барона сейчас не было. Нервничал знаменитый аферист и посредник. Когда пассажиры уселись на заднее сиденье машины, Стас без команды завел мотор и тронулся. Если бы что-то изменилось в планах, то Гуров сказал бы об этом. Но все молчали, и он поехал по направлению к моргу Центра судебно-медицинской экспертизы, заметив в зеркало заднего вида, как еще две машины с оперативниками двинулись за ними от бара.

– Я не понял, – пробормотал Барон, когда Крячко остановил машину и выключил двигатель.

– Пошли, пошли, – спокойно произнес Гуров и вышел из машины.

Барон вышел неторопливо, озираясь по сторонам. Подошли Бурмистров и два оперативника и встали по сторонам от Барона. Гуров двинулся не к главному входу, а к запасному, открытому специально для них в эту ночь. Окруженный оперативниками Барон молча поднимался по лестнице, шел по коридору. И только в холодильном боксе, когда открыли дверку и сотрудник морга выдвинул накрытое тело, он снова заговорил:

– Вот так, значит?

– Вот так, – кивнул Гуров и сделал знак открыть тело. – Видишь эту дырку у него в груди? Знаешь, чем она сделана? Точной по размеру копией того самого кинжала, который вы хотели с Кальмаром похитить. Любопытно, Барон, правда? Ты заказываешь копию кинжала по рисунку и размерам, снятым на одной из выставок. Мастер по фамилии Росчанский изготавливает копию. Плохонькую, но внешне вполне похожую. Кстати, уже есть показания Сергея Владимировича Росчанского, он узнал тебя. А потом Беня лезет в квартиру коллекционера Пименова и получает удар в грудь этой самой копией. А драгоценный оригинал исчезает. Ты ничего не хочешь объяснить, Барон?

– Я должен был догадаться, что ты никакой не Джамбул, – пробормотал Барон, глядя на мертвое тело.

– Гражданин Вангель, – строгим тоном проговорил Гуров. – Вы должны были уже давно догадаться, что ваш промысел незаконен, что вы рано или поздно попадете под преследование по статьям Уголовного кодекса. А сейчас вы главный подозреваемый в деле кражи исторической ценности и умышленного убийства с признаками его предварительной подготовки. Так-то!

– Но это же глупо! – взмолился Барон. – Какой мне смысл убивать Беню? Вы же знаете, что я его сам искал, вы и на меня вышли только потому, что все вокруг знали, что я его разыскиваю. Зачем же мне…

– А кто вас знает, – усмехнулся Бурмистров, протягивая руки с раскрытыми наручниками. – Поняли, что дело ваше плохо, вот и решили пыль в глаза пускать. Ценный кинжал похищен, исполнитель и главный свидетель мертв. Обычное дело в нашей практике. Руки давайте…

Генерал Орлов зашел в кабинет своих сотрудников, когда допрос Вангеля был в самом разгаре. Барон сидел, облокотившись руками о колени, сейчас на его голове не было знаменитой кепки, и его лысина сверкала в лучах послеобеденного солнца, попадавшего в окно кабинета из-за соседних высоток.

– Ба, кого я вижу! – рассмеялся Петр Николаевич, обойдя стул с задержанным и усаживаясь возле Гурова. – А ведь постарел, а, Лева? Постарел барон Вангель. И морщин на лице больше, и цвет кожи уже не тот. Нет прежней розовизны, и блеска прежнего в глазах я что-то не вижу. С чего бы это?

– Нездоровый образ жизни, – подыгрывая, пожал плечами Гуров. – Нездоровые страсти, грех обмана и предательства ближнего своего, все это не способствует, скорее наоборот!

Вангель молчал, угрюмо рассматривая свои ногти. Орлов некоторое время разглядывал известного афериста, потом повернулся к Гурову:

– Молчит?

– Молчит, Петр Николаевич. Упрямый стал, а может, хуже стал соображать. Ведь кузнец его опознал, он приходил к Росчанскому заказывать копию кинжала. И факт сговора Барона с Беней Кальмаром установлен с помощью показаний свидетелей. И труп в морге красноречивый, и мотив у Вангеля шикарнейший, на всю катушку тянет.

– А ты сказал ему, что в баре, когда ты в уголовника с ним играл, велась запись вашего разговора?

– Нет, – покачал головой Лев. – Пока еще не сказал, не успел. Я ведь рассчитывал, что Борис Николаевич Вангель сам поймет ситуацию правильно и пойдет на сотрудничество со следствием. Выхода у него ведь иного нет, а он еще не понял. А запись я ему сейчас продемонстрирую. Там хорошо слышно, как он меня называет, как я его называю, и вопросы мои, и его ответы. Все хорошо слышно, любая экспертиза подтвердит, что это наши с ним голоса. Только стоит ли заморачиваться, а, Борис Николаевич?

Вопрос был адресован Вангелю, и тот даже вздрогнул от неожиданности. Потом откашлялся и тихо спросил:

– Что мне будет?

– Видите ли, Борис Николаевич, – усмехнулся Орлов, – когда вы в прошлый раз смогли улизнуть от ответственности, мы испытывали некоторое раздражение. Хотелось бы вас еще несколько лет назад видеть в исправительной колонии, но не срослось. Не успели собрать мы доказательства вашей причастности к уголовным преступлениям. Хотя, признаюсь честно, работаете вы умело и чисто. Трудно вас схватить за руку с поличным. Но теперь все иначе.

– Послушайте, – хмуро осведомился Вангель. – Вы же прекрасно понимаете, что я Кальмара не убивал. И сам не убивал, и киллера не нанимал. Не нужно мне это, совсем не нужно. Мне нужен только кинжал… и деньги за него. Смысл какой, вы же не идиоты, чтобы считать меня… еще большим идиотом!

– Хорошо. – Лев потер лицо, которое все еще чесалось после грима. – Давай тогда думать, как доказать твою невиновность. Пока все против тебя. Даже мотива ни у кого нет!

– А случайность? – с надеждой в голосе спросил Вангель.

– Хм, – покачал головой Орлов. – Случайности бывают разные, но всегда есть логика событий. Даже кирпич на голову с крыши не падает без причины. Есть, гражданин Вангель, закон причинно-следственной связи. Кирпич был плохо кем-то уложен при строительстве или ремонте крыши, его могли затащить из хулиганских побуждений мальчишки. Так что и у вашей случайности должна быть логичная и обоснованная причина.

– Я не знаю, может, другой вор, может, Беня кому-то проболтался о заказе. Может быть, кто-то параллельно нам заинтересовался и решил украсть кинжал. Другой коллекционер, например. Мало их в стране?

– Вангель, не морочьте нам голову, – вздохнул Гуров. – Кто ваш заказчик? Назовите нам фамилию.

– Вы же понимаете, что я не могу этого сделать. В нашей профессии свои законы, свои требования к сделкам.

– Не надо нервничать и уговаривать нас, – оборвал его Лев. – Лучше пораскиньте мозгами. Ведь показания вашего заказчика – единственное, что может послужить доказательством вашей невиновности в убийстве Кальмара. Не получал заказчик кинжала, значит, и вы его не получили от Бени, значит, он его не крал. Тогда будем думать, кто его опередил.

– Так вы мне и поверили, – со скорбными интонациями в голосе отозвался Барон. – А вдруг я заказчику кинжал все же передал? А вдруг мы с ним с самого начала уговорились, что он будет отказываться от всего? Знакомство признает, может, факт заказа признает, а от всего остального открестится. Не получал, мол, кинжала, и все тут. За желания не посадишь, мысли у нас не наказуемы.

Гуров молчал и ждал, Орлов насмешливо рассматривал арестованного, как будто наслаждался тем, что хитроумный Барон в этот раз от заслуженного наказания не уйдет. Вангель поднял глаза, посмотрел на полицейских и нервно махнул рукой:

– А черт с вами, все одно жизнь боком! Маврин его фамилия! Маврин Олег Сергеевич!

– Откуда он, где живет? – холодно продолжал спрашивать Гуров. – Коллекционер?

– Он в Питере раньше жил, а теперь… У него двойное гражданство. Он во Франции живет. Хирург известный.

– Сейчас он у нас? Где его найти?

– Да в Москве, три дня уже. Ждет результата, ну, и дела у него какие-то в клинике. Вроде как для операции его пригласили.

Директор частного охранного предприятия, с которым у клиники был договор об охране, молча выслушал Орлова, чуть пожевывая задумчиво губами. Высокий сутулый мужчина с цепким взглядом профессионала свой сейчас взгляд отводил, стараясь говорить убедительно, медленно, аргументированно.

– Вы понимаете, Петр Николаевич, если профессор Маврин поднимет шум и начнет предъявлять претензии, то у руководства принимающей стороны будут большие неприятности. Боюсь, что им выставят многомиллионную неустойку или компенсацию. И не в рублях, а в евро. У вас же не будет на руках ордера, а клиника – это частная территория. Я понимаю, что у вас железная аргументация, что у вас есть, чем придавить хирурга, иначе бы ко мне не пришел сам руководитель Главного управления уголовного розыска страны. Спасибо за уважение и честь, но и у меня будут неприятности. Я лишусь солидного клиента – а это сильный удар по бизнесу. Со мной потом после такого фортеля никто не захочет договора заключать, ведь я не смог обеспечить конфиденциальность. Пусть я и обязан формально идти вам навстречу и помогать органам внутренних дел, но это, извините, касается больше положения о ЧОПах в рамках охраны общественного порядка и предотвращения преступления.

– Как быстро, Игорь Андреевич, теряется оперативная хватка и как быстро приобретаются навыки хозяйчика, – сокрушенно покачал головой Орлов. – Не узнаю я тебя. Изменился, но не в лучшую сторону. Когда в 2012 году мы на трассе в Подмосковье брали банду рэкетиров, ты рассуждал иначе. Мне, помнится, приходилось осаживать тебя, об осторожности напоминать, о том, что за тобой люди идут и ты не имеешь права рисковать их жизнями и здоровьем, что лихость неуместна. А что теперь?

– А теперь я просто работаю в другом ведомстве, – нахмурился еще больше директор ЧОПа. – И за мной снова люди, о которых я должен думать. Только теперь они рискуют не жизнями, а благополучием своих семей, своим заработком.

– Так! – вмешался в разговор Гуров, примирительно поднимая руку. – Давайте не будем спорить, а лучше подумаем вместе, где и как нам его перехватить. Перехватить так, чтобы и разговор с ним доверительный получился и чтобы не подставлять «чоповцев». Нам нужно всего несколько минут, чтобы начать разговор. Потом Маврин и сам не захочет от нас уходить. Есть такие фактики, которые заставят его принять нашу игру, так как положение у него самого аховое. Если упрется, откажется давать показания, мы его и не будем заставлять, но если его фирма получит от нас сообщение о делах, в которых замешан известный хирург, то не знаю, чем закончится его карьера во французском медицинском центре. Европа толерантна, но до тех пор, пока все в рамках уголовного приличия.

– Хорошо, – согласился наконец директор охранного предприятия. – Давайте разыграем вот какую схему…

Профессор Маврин приехал в клинику на метро. Причина была далеко от идей демократичности и близости к простому народу. Олег Сергеевич слишком ценил свое время, чтобы терять его в бесконечных московских пробках. К тому же, прожив много лет за границей и бывая в Москве лишь редкими наездами, он действительно скучал по московскому метро. Ведь в большинстве стран Европы, да и в США метрополитен был лишь прагматичным и удобным видом транспорта. Но только в Москве каждая станция имела свой неповторимый вид, вызывала чисто эстетическое наслаждение. Любил Маврин Московский метрополитен, грустил по нему, будучи во Франции, как иные люди грустят по русским березкам, лесным озерам.

Сегодня профессор торопился на операцию, а перед ее началом предстояло ознакомиться с результатами последних анализов, чтобы принять окончательное решение. День начинался позитивно, ничто не омрачало хорошего настроения. И даже когда в холле здания клиники на первом этаже вдруг не сработал турникет, не пропустив Маврина, это вызвало у профессора только улыбку.

– Идемте, Олег Сергеевич, – вежливо предложил худощавый мужчина с бейджиком охранного предприятия на лацкане пиджака. – Вы можете пройти через пост охраны, а мы разберемся с техникой. Увы, с железом это иногда бывает!

Проводив профессора до двери в служебное помещение, он кивнул с улыбкой:

– Проходите!

Маврин открыл дверь и вошел в прохладный коридор. Пара дверей в помещения справа и дверь в конце. Продолжая думать об операции, профессор дошел до конца коридора и потянул дверь за ручку. Она не открывалась. Нахмурившись, Маврин толкнул ее от себя, но дверь явно была заперта. Что за чертовщина?

– Не открывается? – раздался вдруг за спиной мужской голос. – Сейчас откроем, Олег Сергеевич, вы пока пройдите сюда, присядьте.

Профессор, начиная нервничать, повернулся на голос и увидел перед собой мужчину с внимательными умными глазами и импозантно тронутыми сединой висками. Ничего пугающего в этом человеке не было, скорее располагающая внешность, но вся цепь мелких неприятностей начинала напрягать Маврина.

– Что тут происходит? – спросил он, все же сделав шаг в комнату, куда его пригласил мужчина. – Что за цепь неполадок? Я вообще-то спешу, у меня сегодня операция. Если вы не знаете, то я скажу, что приехал специально из Парижа, чтобы провести у вас уникальную операцию. И приехал по приглашению…

– Знаем, все знаем, Олег Сергеевич! – Из-за стола поднялся плечистый мужчина, чуть старше первого. Он взял Маврина под локоть и подвел к креслу у стола. – И о вас все знаем, и о целях вашего визита в Москву знаем. Отрекомендуюсь: генерал полиции Орлов Петр Николаевич. А это – полковник Гуров Лев Иванович. И нам с вами нужно поговорить.

– Что происходит? Что за безобразие! – испуганно посмотрел на мужчин профессор и попытался подняться из кресла. – Позвольте, но мне нужно идти!

– Пойдете! – Гуров надавил Маврину на плечо, заставляя снова сесть, и уселся рядом на стул. – Всего несколько слов, чтобы вы избавились от иллюзий. Криминальный аферист по кличке Барон задержан и дал показания по поводу вашего заказа на похищение средневекового кинжала из коллекции профессора Пименова. Похищение произошло. И не просто похищение, оно сопровождалось убийством еще одного человека. Все это случилось ночью в доме профессора Пименова. Так что давайте поговорим по-хорошему, Олег Сергеевич! Формально мы можем вас задержать в рамках уже возбужденного уголовного дела, но фактически мы ведем себя корректно, не привлекаем к вам внимания. Давайте и вы будете вести себя так же осмотрительно и вежливо. Договорились?

– Какой кинжал, какой Барон? Я не понимаю! Пустите, я хочу уйти!

– А, черт! – повысил голос Орлов, глядя на пытающегося встать из кресла Маврина и разыгрывая приступ злости. – Чего мы с ним нянчимся? Пусть идет, отпусти его, Лева! Сегодня же следователь выпишет постановление, и хрен он уедет в свой Париж. Будет сидеть под подпиской о невыезде и давать показания. А если юлить начнет, то на его шею труп и повесим. Коллекционер хренов! Все уже показания дали, фактически против него, а он выделывается…

– Подождите! – почти выкрикнул Маврин. – Давайте же поговорим. Просто поговорим. Я и правда никого не убивал и не хотел никаких смертей. Я просто…

– Что просто? – посмотрел Лев в глаза профессору. – Ну? Вы просто нашли посредника, которому сказали, как хочешь, все на твое усмотрение?

– Вы меня заставляете давать показания против самого себя… – пробормотал побледневший Маврин. – Если я скажу, что заказал Барону кинжал, я стану соучастником.

– А вы не соучастник?

– Он обещал договориться с хозяином о продаже клинка.

– У вас есть доказательства? Или это только слова?

– Есть, – мрачно кивнул Маврин. – Я сохранил переписку в телефоне. Мы обсуждали с Бароном возможность получить кинжал. Я и сумму называл, и долю самого Барона, если он мне поможет.

– Где сейчас кинжал? – резко спросил Орлов.

– Я не знаю, – тихо отозвался профессор. – Я поэтому и запаниковал, на операцию эту в клинике согласился, чтобы была возможность мотивированно приехать в Москву. Как чувствовал, что может понадобиться такой мотив. Он на связь перестал выходить. Ну, этот Барон. Вроде бы все договорено, а потом он пропал. Я и стал волноваться, решил, что он меня обманул и нашел другого покупателя. А ведь я обещал большие деньги за клинок, очень большие…

– Ладно, об этом мы тоже еще поговорим, – кивнул Лев. – И о том, для чего вы хотели купить этот кинжал. Сейчас не это важно. Важно, где кинжал, в чьих он руках.

– Я наводил справки. Никто из серьезных коллекционеров и ценителей не интересовался коллекцией Пименова, – признался профессор. – Честно говоря, я немного приврал Барону об истинной ценности кинжала. Ну, чтобы он проникся важностью идеи. Нет, клинок, конечно, имеет историческую и материальную ценность, слов нет, но не запредельную. Просто хорошо сохранившийся средневековый кинжал. Поймите, нет смысла из-за него убивать кого-то! Не та ценность!

– Не горячитесь, Олег Сергеевич! – посоветовал Лев. – Давайте спокойно, методично вспоминать, кого называл Барон в числе знакомых ему коллекционеров и специалистов по древнему оружию, о чьем интересе к коллекции Пименова он мог упомянуть вскользь.

Вот теперь началась настоящая работа. Душевное состояние Маврина от самоуверенного отрицания всего, даже очевидного, прошло стадию паники, и сейчас он осмысленно стал искать вместе с полицейскими выход из создавшегося положения. Дошло наконец до профессора, что улики уликами, что можно до бесконечности разыгрывать непонимание, но когда в деле фигурирует труп, то чаша весов неминуемо склоняется в сторону «виновен». Это ощущает чисто психологически каждый обвиняемый и, тем более, преступник.

Орлов тихо поднялся из-за стола и бросил взгляд на часы. Все, его роль в этом спектакле окончена. Гуров посмотрел на генерала и в его глазах прочитал: «А я тебе всегда говорил, что логика логикой, а психологическое давление все равно эффективнее, когда ты ограничен во времени».