Глава 11

Внешнее окружение

О Боги! Уничтожьте пространство и время,

Сделайте счастливыми двух влюбленных.

Александр Поуп (1728)

Как наш живой разум воспринимает окружающий мир?

Нам всегда твердили, что существует время и пространство, и каждый прожитый нами день наглядно это подтверждает – каждый раз, когда мы идем из одного места в другое, и всякий раз, когда мы что-то ищем. Мы не привыкли задаваться абстрактными вопросами о пространстве. Подобно времени, пространство настолько встроено в нашу жизнь, что думать о нем – все равно что подвергать анализу свою ходьбу или дыхание.

«Конечно, пространство существует, – возразите вы, – ведь мы в нем живем. В нем мы передвигаемся, мы ездим по нему и строим в нем. Мили, километры, кубические и линейные метры – все это мы используем для измерения пространства». Люди назначают встречи в конкретных местах – например, на углу Бродвея и 82-й улицы, в кафе на втором этаже книжного магазина. Мы используем четкие определения, часто сопровождая их указанием времени. И всегда уточняем «что, где и когда» должно происходить.

Сама теория, что пространство и время свойственны только чувственному восприятию, источнику нашего понимания и сознания, пока что нова и кажется абстрактной. Ее трудно понять – тем более что наш повседневный опыт никак не поддерживает такое видение реальности. Наоборот, время и пространство характеризуют наше внешнее окружение, и они бесконечны. Нам кажется, что время и пространство направляют и связывают воедино весь наш опыт, что они основополагающие, а не вторичные характеристики нашей жизни. Создается впечатление, что они находятся вне человеческого опыта и представляют из себя координатную сетку, внутри которой все с нами и происходит.

Мы разумные существа и описываем наши переживания самим себе и другим с учетом времени и пространства. История рассказывает нам о прошлом, помещая людей и события в соответствующие время и пространство. Историческая логика лежит и в основе научных теорий. Такой логике следуют теория Большого взрыва, представление о геологических эпохах и эволюционная теория. Сам наш физический опыт, когда мы движемся из точки A в точку B, паркуемся параллельно бордюру или стоим на краю обрыва, – подтверждает существование пространства.

Когда мы берем стакан воды со стола, ощущение пространства обычно нас не подводит. Вода из стакана не проливается, потому что наши движения безошибочны. Чтобы вообразить себя создателем времени и пространства, а не просто объектом, живущим по их законам, надо пойти против здравого смысла, жизненного опыта и образования. Каждому из нас необходимо радикально изменить свое видение мира, чтобы интуитивно понять, что пространство и время характерны лишь для чувственного восприятия живых существ. Следствия такого подхода будут поистине потрясающими.

Мы инстинктивно понимаем, что пространство и время не являются вещами, то есть предметами, которые можно видеть, чувствовать, пробовать, трогать или нюхать, для них характерна особая непостижимость. Их нельзя взять и расставить на полке, как ракушки или красивые камушки, найденные на берегу моря. Физик не может принести в свою лабораторию время или пространство в пробирке, как это делает энтомолог с насекомыми для их изучения и классификации. Пространство и время необычны, потому что не являются реальными ни в физическом, ни в философском плане. Они концептуальны, а потому исключительно субъективны по своей природе. Они являются способами для интерпретации и понимания. Они входят в ментальную логику живого организма и, как программное обеспечение, формируют из наших ощущений многомерные объекты.

Как и время, пространство является конструкцией человека, где все ощущаемые предметы помещены в огромный контейнер без стен. К сожалению, настоящее восприятие отсутствия пространства возникает лишь в ходе экспериментов, связанных с «изменением сознания». Испытуемые сообщают, что все объекты утрачивают реальность и перестают быть индивидуальными, отдельными элементами.

Однако сегодня мы логично понимаем, что внешние черты любого из бесчисленного множества предметов в пространстве сначала необходимо узнать и идентифицировать, а далее этот шаблон закрепить в памяти.

Рассматривая известные нам предметы, например набор посуды на столе и столовое серебро, мы по ментальной привычке воспринимаем каждый предмет по отдельности, отмечая между ними пустое пространство. При этом не испытываем ни трансцендентального переживания, ни особой радости: ложки и вилки совсем не представляются нам удивительными. Они лишь элементы, отмеченные мыслящим разумом по характерным для них цветам, формам и назначению. Мы считаем, что зубья вилки являются отдельными элементами только потому, что у них есть свое название. Но не воспринимаем как отдельный предмет изогнутую часть вилки между ручкой и зубьями потому, что она никак не называется.

Обратимся к тем редким случаям, когда логический разум вдруг сталкивается с новым и непонятным для него визуальным опытом, например странно изменяющимися узорами северного сияния – а это действительно поразительное зрелище, если его наблюдать на Аляске. Видящий его впервые просто застынет от изумления. Все узоры сияния не только не имеют названия, но при этом еще и постоянно меняются. Он не будет воспринимать эти узоры как отдельные объекты, так как они существуют вне нашей обычной и стандартной системы категоризации. В момент восприятия этого феномена пространство исчезает, потому что объект и его окружение объединяются. Само это калейдоскопическое шоу представляет собой новую удивительную сущность, причем пространство не играет здесь определяющей роли. Подобному всеобъемлющему осознаванию тоже есть место в нашей жизни, и оно наступает не только под действием психоделических таблеток. Достаточно лишь обладать более непосредственным восприятием, а не распознаванием на основе привычных концепций – выученных, но реально не существующих.

Поскольку человеческий язык и мышление определяют, где заканчивается один объект и начинается другой, то порой мы сталкиваемся со сложными визуальными феноменами или событиями, с сочетанием множества цветов и узоров (например, закат Солнца), и не можем разложить такое явление на отдельные элементы. Тогда мы называем все видимое одним словом. Воробей или просветленный старец пришли бы в восторг от невыразимого величия игры формы и цвета. А интеллектуал лишь подберет для такого буйства красок название. А потом начнет читать лекцию о других закатах и как их описывали поэты и т. д. Другие примеры – это неустанно меняющиеся летом облака или бесчисленные струи бушующего водопада. Водопад может быть огромным, но мы не рассматриваем его вблизи и не делим на водяные компоненты. Мы не называем и не опознаем их как капли, струи или брызги и не думаем, что между этими струями и каплями есть пустое пространство, причем его контуры постоянно меняются. Для нас это весьма затруднительно. Мы называем этот феномен облаком или водопадом, а общепринятая категоризация объектов, разделенных пустым пространством, исчезает. В целом мы стремимся воспринимать свое окружение четко, просто глядя на то, что видим, а не распознавая поток ментальных символов.

Уже сам вид Ниагарского водопада удивит любого наблюдателя, но он вызывает особое воодушевление еще и потому, что способен ослабить прутья наших ментальных узилищ. К зрелищу водопада добавляется и эффект его фантастического шума, что затрудняет привычный процесс осмысления.

«Назовешь цвета – и станешь слепым», гласит старая дзенская пословица. И в самом деле, привычка нашего ума всему давать имена и наклеивать ярлыки ведет к утрате огромной доли переживаний, подменяя живую и трепетную реальность нескончаемым потоком обозначений. То же и с пространством, представляющим собой лишь метод концептуального разума сделать передышку, паузу между опознанием символов.

Как бы там ни было, субъективная правда об этом сегодня подтверждается реальными экспериментами (мы говорили об этом в главах о квантовой теории). Исследования четко доказывают, что расстояние (пространство) не существует для запутанных частиц, даже если оно невероятно велико.