Стражники сопроводили меня обратно в мою комнату. Я прислонилась к закрытой двери.

Во рту у меня появился горький вкус. Я задержала дыхание и постаралась не дышать как можно дольше. Я знала, что, как только начну дышать снова, время ринется вперед, разрывая мне сердце острыми когтями скорби.

Я сползла на пол, поджав колени к груди.

Я потеряла Клэя, и это было похоже на потерю дома, как будто я снова и снова наблюдала, как горит деревня. Но еще хуже было узнать правду об аббатстве. Разграблено. Осквернено. Монахи убиты.

Почему они не защитили себя? Брат Тисл с его глупыми высокими идеалами и надеждами на пророчество. Он думал, что избежит гнева короля? Спас меня из тюрьмы и погиб за это. А где Аркус? Говорил, что защитит меня. Забыл обо мне?

Часть за частью, я теряла себя. Блаженство, которое я чувствовала после убийства капитана… Брака что-то заметила в моих глазах. Месть внезапно показалась мне абсолютно бесполезной, как пепел от сгоревших дров. Ощущение тьмы в этот раз было сильнее, острее. Если я продолжу сражаться на арене, если я продолжу убивать, я потеряю себя навсегда? Исчезну?

Не все ли равно, если все, кто был мне дорог, ушли?

Спотыкаясь, я поднялась с пола и сорвала маску, швырнув ее прочь, подошла к кровати и прямо в доспехах упала на нее.

Я услышала, как дверь открылась и закрылась.

– Не сейчас, Дорина, – сказала я.

– Это я.

С усилием я повернула голову.

– Тебя я тоже не хочу тебя видеть.

Марелла прошла в комнату, ее бирюзовое платье с пышной юбкой шуршало при каждом шаге. Я ощутила, как пахнет ее кожа – розовая вода и мыло – резкий контраст с запахом пота и крови, исходившим от меня. Я вдруг почувствовала, как сильное жжет руку, лодыжка пульсировала от боли. Проведя ладонью по плечу, я увидела, что из раны все еще идет кровь.

Она подняла юбку и осторожно обошла кровавые следы, которые я оставила на полу. Я свернулась калачиком, повернувшись к ней спиной.

– Ты опять победила, – наконец сказала она, и в ее голосе послышалась гордость. – Я говорила ему, что ты сильная.

– Победа… Именно это меня и убивает. Каждый раз, когда я побеждаю, я теряю часть себя. Я больше не могу это делать.

– Я понимаю, что ты скорбишь и чувствуешь себя потерянной. Но ты исцелишься и разумом, и телом.

– Тебе не понять.

– Конечно, ты права. Но ты слишком важна, чтобы сдаться, – сказала она, сжимая мое плечо, прежде чем отпустить руку. – Что у тебя на сердце, Руби? Только огонь? Или что-то еще?

Я открыла и закрыла рот несколько раз, прежде чем мне удалось говорить.

– Что ты имеешь в виду?

– Я думаю, ты знаешь. На арене. Что-то помогло тебе победить своих противников. И это что-то – ключ к нашим с тобой желаниям. Ты понимаешь, о чем я?

– Нет.

– Ты знаешь больше, чем говоришь. Но сейчас не время для секретов. Она наклонилась и подняла отброшенную мной маску. – Тебе не нужно носить маску, Руби. – Ее слова дразнили, но глаза оставались серьезными. – Я вижу тебя насквозь.

Она положила маску на кровать и ушла, изящно взмахнув юбками.

Меня разбудил шипящий звук. Тело мое затекло и словно окаменело. Я поняла, что заснула в доспехах. Я потерла глаза и повернула голову на подушке. В тонких лучах света под дверью танцевали тени, змеясь темными дымящимися струями и закручиваясь воронкой, словно черная вода заполняла прозрачный сосуд. Наконец, тени слились в темную плотную фигуру, стоявшую передо мной. Мне показалось, что, если я прикоснусь к ней, меня унесет в бесконечную пустоту. Это существо было гораздо больше человека, у него были широкие острые плечи, а над головой поднимались рога, которые постоянно меняли форму и иногда становились похожи на корону.

Я лежала на кровати, застыв от страха. Оно двинулось вперед, и каждый шаг сопровождался странным свистом, напоминающим низкое звучание флейты. Возле кровати оно остановилось и склонилось надо мной.

– Истинный сосуд, – произнесло оно так, будто одновременно ударили тысячи колоколов. – Мы с тобой соединимся, когда твое сердце будет кровоточить, когда в твоей душе не останется ни искры света. Ты почувствуешь такую свободу, какой не ощущала никогда.

Оно потянулось ко мне, я хотела закричать, но тут раздался стук в дверь. Вцепившись в одеяло, я оглядела комнату круглыми от ужаса глазами. Вокруг было пусто.

Дверь открылась, и мелкими шажками вошла Дорина – ее мягкие коричневые туфли не издавали звуков.

– Давайте я помогу вам снять доспехи?

Она вздохнула, увидев высохшую кровь, бормоча что-то о безответственности придворной целительницы, которая уже давно должна была прийти. Она быстро, но осторожно сняла доспехи. Я сидела неподвижно, не в силах выкинуть из головы образ навестившего меня существа. Было это на самом деле и просто привиделось?

– Что-то случилось, миледи? – спросила Дорина.

Осознав, что сижу с застывшим от ужаса лицом, я постаралась успокоиться и заверила ее, что просто устала. Одно присутствие этой тихой девушки изгнало сумрачные тени из моего сознания.

В конце концов, явилась целительница и с суровым видом осмотрела мою рану сбоку.

– Этот порез довольно глубок, – сказала она таким тоном, будто я нарочно поранила себя. – Надо накладывать швы.

Лекарство, которое она дала мне, чтобы облегчить боль, было горьким и не таким эффективным, как чай Брата Гамута, но оно сняло напряжение. Наложив швы и перевязав раны, она осмотрела мою лодыжку.

– Необходим отдых, как минимум, неделя. И нужен лед на лодыжку.

– Ну, в этом недостатка нет, – пробормотала я.

Я никак не ожидала, что мне разрешат отдыхать целую неделю, как предписала целительница. Дни тянулись медленно, полные скуки и растущего чувства безысходности. Мне хотелось исследовать замок, больше узнать о троне и разобраться, что делать дальше. Но вместо этого я лежала в постели, стараясь как можно меньше шевелиться, чтобы не разошлись швы.

Целительница приходила каждый день, чтобы сменить повязки, а Дорина приносила мне еду, иногда задерживаясь чуть дольше, чтобы поболтать, если у нее была свободная минутка. Иногда она приносила с собой одежду, которая нуждалась в починке, и, работая над ней, рассказывала мне новости дня. Сплетни быстро разносились по замку, распространяясь подобно болезни среди придворных и слуг.

Говорили, что короля посетили послы из Сафры, которые почти умоляли его о заключении мирного договора. Через несколько часов после их прибытия они покинули замок верхом на лошадях, так и не достигнув цели. Очевидцы утверждали, что до подножия горы доехал только один сановник, а других король приказал наказать за безрассудство. Оставшийся в живых должен был передать королю Ремусу на востоке послание Ледяного Короля.

На одном из уроков брат Тисл рассказывал мне, что по крайней мере до начала войны у Сафры была довольно большая и хорошо подготовленная армия. Но, судя по всему, короля это не особо беспокоило. Его армия, возглавляемая генералами Ледяной крови, взяла под контроль главные ценности этого королевства – рудники и шахты для добычи полезных ископаемых на северо-западе – и теперь должна была просто удерживать эти земли.

Короля больше заботили сообщения о бунтах. В замке говорили, что он разослал еще больше доносчиков и начал проводить больше времени в командном пункте со своими советниками. Но Дорина сказала, что все эти слухи основаны на надежде, а не на фактах. Потому что, заметила она, разве кто-то осмелится восстать против Ледяного Короля?

К сожалению, она не могла рассказать мне ничего нового о троне. Когда я узнала, что она умеет читать, я попыталась убедить ее поискать в королевской библиотеке книги о троне, но она задрожала уже от самой просьбы. Я довольствовалась чтением тяжелых томов, которые принес слуга с приветом от короля: история военной славы Ледяных Королей за последнюю тысячу лет. Помимо прочего, они помогали мне заснуть.

Марелла не появлялась. Я задавалась вопросом, строит ли она еще какие планы или просто потеряла интерес ко мне, возможно, решив, что мои раны означают, что я не так сильна, как ей хотелось бы.

Неделя, наконец, прошла, и целительница, удовлетворенная ходом моего выздоровления, объявила, что я могу вернуться к обычным делам. Через несколько минут после ее ухода в комнату ворвался стражник.

– Стучаться не учили? – сухо спросила я, отрываясь от толстой книги по истории.

Он кисло посмотрел на меня.

– Король приглашает вас на ужин.

Пришла Дорина, чтобы помочь мне помыться и одеться. В этот раз мне принесли малиновое платье с белыми и синими лентами, которые крест-накрест пересекались под моей грудью и на талии. В ушах у меня красовались серьги филигранной работы с голубыми камнями. Завитые в локоны волосы свободно спадали по спине. Дорина размазывала на моих губах воск, чтобы сделать их блестящими.

– Вы прекрасно выглядите, – сказала Дорина. – Сегодня королю грозит опасность.

– Что ты хочешь сказать? – резко спросила я.

– Вы такая красавица, что он может влюбиться в вас.

Я вздрогнула.

– Типун тебе на язык.

Она слегка наклонила голову.

– Знаете, а такое уже бывало. Однажды король Ледокровных влюбился в Огнекровную.

Ее слова напомнили мне о разговоре с Аркусом в ту ночь, когда мы сидели бок о бок под полумесяцем – его едва заметный профиль в угасающем свете, его плащ, развевающийся на ветру, его взгляд, сверкающий в звездном свете всякий раз, когда он смотрел на меня. Именно тогда он в первый раз доверился мне и рассказал о своем прошлом. Он тоже рассказывал о Ледяном Короле, который полюбил Огнекровную. От воспоминаний у меня внутри все затрепетало.

– Я слышала историю об Огнекровной, которая стала королевой. А люди ее приняли?

– Ну… – Дорина посмотрела на меня и быстро отвела взгляд. – На самом деле все закончилось трагично. Королеву убили. Говорят, что дворянка, которая любила короля, ревновала и задумала убить королеву. Ее убили в первую годовщину их свадьбы.

У меня по позвоночнику прошла дрожь.

– Ужасная история.

Она задумчиво кивнула, нахмурив брови.

– Дела между огнем и льдом редко заканчиваются хорошо.

Я спокойно стояла, пока она заканчивала мою прическу, но не могла не думать о судьбе бедной королевы Огненной крови.

Когда стражник привел меня в зал, в ледяной люстре теплым светом горели свечи, мерцая от холода ледяных стен. В воздухе витал запах жареного мяса и специй.

На этот раз не было ни богато одетых женщин, ни придворных – только король во главе стола. В его волосах играли золотистые блики свечей. Мой взгляд остановился на стуле, на котором сидел капитан, когда я в последний раз была здесь. Я сидела всего через два места от него, желая, чтобы он умер. И он умер. Пал от моей руки.

Король был одет во все черное, и этот цвет резко оттенял его бледную кожу и светлые волосы, что снова напомнило мне о тех моментах на арене, когда мир становился черно-белым. Но свечи пока горели золотистым цветом, и блики на стенах были голубыми. Я глубоко вздохнула, прогоняя эти воспоминания из памяти.

И снова король указал на стул рядом с ним. Я медленно двинулась к нему. Сердце гулко стучало в ушах, когда я села на белый мех.

Он выглядел таким красивым и строгим. Руки у меня на коленях дрожали. В последний раз, когда я сидела здесь, он солгал мне о монахах. Мне хотелось вцепиться ему в горло. Или сжечь его на месте. Но даже вдали от трона он излучал силу, и он продемонстрировал это на арене. Моему огню не совладать с ним.

Он пристально разглядывал на меня, его губы слегка изогнулись в улыбке, но она не коснулась его глаз. У него были необычные глаза – почти полностью черные, с темно-синим ободком по краям.

– Ты замечательно выглядишь сегодня, Руби.

Я застыла при звуке своего имени.

Он расслабленно откинулся на спинку стула.

– Я выполнил свою часть нашей сделки, – сказал он ровным голосом. – Отдал тебе капитана. Разве ты не благодарна?

– Я не хотела его убивать. Во всяком случае не так.

– Не так, – повторил он с моей интонацией, пренебрежительно взмахнув рукой и не отрывая глаз от моей застывшей с прямой спиной фигуры. – Ты такая привередливая, Огнекровная. Ты хотела его убить и ты убила. Только это и имеет значение.

– Я убила его на глазах у жены и дочери, – прошептала я онемевшими губами. – И он сказал мне, что монахи уничтожены. По вашему приказу.

Он нахмурился и задумался, но затем его лицо разгладилось и приобрело обычное для него выражение безразличия.

– А, возможно, я забыл.

Я не была удивлена – он просто сбился со счета. Разве можно запомнить такое множество людей? Но небрежность, с которой он произнес эти слова, ошеломила меня.

Расмус сделал движение рукой, вышел слуга и наполнил его тарелку едой. Потом слуга сделал то же самое для меня. Сложив руки на коленях, я сидела и смотрела на него, пока он не ушел. А король долго смотрел на меня тяжелым взглядом, и мы оба по-прежнему молчали.

Потом он встал и схватил меня за запястье. Его холодная кожа обжигала меня сильнее, чем огонь.

– Вы делаете мне больно, – сказала я, пытаясь вырваться.

– Мне тоже больно от твоих прикосновений, – ответил он, и его голос был таким же грубым, как и его рука, тянувшая меня ближе. – Но мне нравится эта боль.

Однажды Аркус сказал мне, что мои прикосновения растапливают его лед, вызывая дискомфорт, потому что мое тепло проникает в его защиту и вынуждает его чувствовать то, что он не хотел бы чувствовать. Но сейчас было по-другому. Прикосновения короля причиняли боль мне, и я причиняла боль ему. Если ему это нравилось, значит он – извращенец.

Он подвел меня к стене напротив стола, затем нажал на едва заметную выемку в каменной стене, которая, видимо, запустила какой-то механизм. Распахнулась потайная дверь. Мы вошли в узкий туннель, освещенный факелами. Потолок был настолько низким, что ему пришлось наклонить голову.

– Это мой личный туннель, – сказал он, немного ослабив хватку на моем запястье, пока мы шли. Его голос тонул в узком пространстве. – Тебе невероятно повезло, что ты попала сюда. Открыв его тебе, я оказываю величайшее доверие.

Мое дыхание участилось. Я не сделала ничего, чтобы заслужить его доверие. И все же, если оно было, я должна использовать это в своих интересах.

Через минуту мы подошли к другой двери. Король толкнул ее, открыв тронный зал, задрапированный светом факелов и теней на фоне черной безлунной ночи. Трон был большим, и его присутствие угрожающе давило. Лед растекался от него в коридор, распространяясь по всему замку и попадая даже на арену. Когда я впервые увидела его, он напомнил мне сердце и идущие от него кровеносные сосуды. Теперь, когда на стенах дрожали тени, я поняла, что Минакс живет в троне, но передвигается по расползающемуся от него льду.

Я начала задыхаться, когда знакомая невидимая сила украла мой огонь.

– Что мы здесь делаем? – спросила я дрогнувшим голосом. – Я думала, мы будем ужинать.

– Ты же отказываешься есть. А я устал от игр. Тебе же хотелось сюда попасть. Поэтому ты здесь – это мой подарок тебе.

Он повел меня вперед, пока мы не остановились у трона, от которого исходили волны темной силы. Мне захотелось отодвинуться, сбежать, но в то же время меня тянуло к нему, словно бабочку к огню.

– Ты чувствуешь? – спросил он, прижимая мою руку к трону. – Чистая сила, мощь. Трон был создан самим Форсом в качестве дара народу Ледяной крови. Ты знала это?

– Да, – прошептала я, холод полз вверх по моей руке. – Но Форс – твой бог, а не мой. Он обжигает меня.

– Еще один дар был преподнесен его братом Эврусом. Некоторые называют этот дар проклятием ревнивого бога, который пытался уничтожить творение своего брата. Но это действительно дар – сила, которую могут чувствовать только избранные. Чтобы высвободить ее полностью, нужен правильный человек. Тот, кого создали носителем такой мощной силы.

– Дитя тьмы, – пробормотала я, сопротивляясь его хватке.

– Да. Когда я занял трон, он сказал мне, чтобы я нашел это дитя. Вместе с ней мы принесем на землю тьму. С ней я стану совершенством.

В глазах его горело волнение, которого я никогда раньше не видела. Я покачала головой, мой разум отказывался понимать смысл его слов.

– Но это не я. Я – не дитя тьмы.

Его ледяные пальцы коснулись моего подбородка, поднимая мое лицо, и наши взгляды встретились в мерцающем свете.

– Пророчество говорит, что дитя тьмы будет обладать мощным даром. Я испытал на арене всех самых сильных Ледокровных и Огнекровных. И только у тебя возникла связь с троном. Прекрати сопротивляться, Руби, и ты больше никогда не почувствуешь боли.

Я покачала головой.

– Но другие люди будут чувствовать боль. Люди страдают, а ты этого не видишь. Трон отнял у тебя сострадание. Ты стал монстром.

– Не монстром, – сказал он, поглаживая мою щеку пальцем. – Вместе мы – ты и я – будем подобны богам.

– Я не хочу быть богом! – я отшатнулась от него. – Я хочу быть целителем, как моя мама.

Это была правда, которой я не знала, пока не произнесла эти слова вслух. Мне хотелось научиться мягко касаться страждущих и мне хотелось научиться терпению. Но у меня были только яростные эмоции, сопровождавшиеся силой, способной только калечить и убивать.

– Хоть ты и отрицаешь, но убийство доставляет тебе удовольствие. Благодаря этому тьма проникает все глубже в тебя – с каждой смертью.

Он прижал меня к груди и нашел мои губы своими. Холод и тепло слились с тьмой, чтобы создать новое пламя. Его рот был тверд и холоден, но согрелся под моими губами, и внутри у меня спиралью вспыхнуло возбуждение. Его рука коснулась моего лица и запуталась в моих волосах, острый камень кольца врезался мне в щеку.

Его губы скользнули к подбородку, затем к ложбинке под шеей, опускаясь все ниже в прохладной ласке. На меня нахлынула целая смесь чувств – удовольствие и отвращение в равной степени. Мои руки нащупали его плечи, чтобы оттолкнуть, но вместо этого прижали к себе. Король оторвался от меня и улыбнулся.

– Моя кровожадная Огнекровная, – прошептал он, проводя подушечками пальцев по моим губам. – Думаю, еще один бой, и ты будешь готова. Как только ты позволишь Минаксу слиться с тобой, его сила увеличится в десятки раз, и вместе мы разделим её.

– Я не буду сливаться с ним.

– Но ты уже делала это у меня на арене. Неужели ты не чувствовала, что он помогает тебе? Он дает тебе силу убивать, ты убиваешь и этим укрепляешь его силу. Он испытывает полное блаженство.

Его слова напомнили мне сон, темное существо, которое говорило мне, что мы сольёмся, когда мое сердце станет черным.

– Но Минакс уже часть тебя, – сказала я.

Он слегка покачал головой.

– Он дает мне советы и придает силы, помогает мне. Да, благодаря моей короне, он делится со мной силой. Но слиться с ним полностью я не могу, а ты – можешь. Когда ты и Минакс объединитесь, мы создадим идеальную систему правления в идеальном королевстве. Никакие повстанцы не смогут противостоять нашей общей силе. Ни одна страна не сможет оспорить мою власть. И с ним внутри тебя мы не будем ограничены замком. Мы сможем отправиться, куда угодно, и везде его сила будет с нами.

Теперь я поняла, почему король заставил меня выйти на арену. Он так легко манипулировал мной, заставляя меня убивать и убивать, каждый раз расширяя трещины в душе, чтобы добавить тьмы. Кем я стану, если позволю ему превратить меня в это существо, которым он был так увлечен, даже возбужден? Это было похоже на то, как Эврус создавал свои тени – не думая о том, что правильно или неправильно, а только наслаждаясь актом творения, контролем над другим человеком.

Я попыталась вырваться, но почувствовала себя мошкой в куске застывшего янтаря. Его рука ласкала мне шею. Восхитительное удовольствие пронзило меня.

Огромная тень поднялась из трона, у него были широкие острые плечи и массивные рога, растущие прямо из головы. Сейчас Минакс выглядел более внушительно, чем на арене, – увеличившись в размерах, словно он становился все более материальным, пока я смотрела на него.

Зыбкая тень сформировалась в черную руку, которая протянулась и погладила кончик моего пальца. Я почувствовала покалывание в руке и груди. Из меня словно вытянули всю горечь и заменили ее головокружительной силой. Он забирал все болезненные ощущения, заменяя их пустым подобием радости. Мне хотелось броситься к нему в объятия. Мне хотелось все забыть. Я жаждала беспамятства.

Спустя несколько секунд я поняла, что ко мне вернулось мое тепло. Минакс вернул мне огонь.

В голове у меня шептал мечтательный голос.

– Давай сольемся воедино. Вместе мы освободимся.

У меня внезапно появилось непреодолимое желание направить весь огонь на трон, чтобы растопить эту глыбу льда, пока от него не останется только лужа.

Чтобы освободить Минакса.

Прежде чем я успела отреагировать, губы Расмуса прижались к моим более твердо, более настойчиво. Мой разум метался, искал опору, поддержку – мне нужно было ухватиться за что-то, чтобы противостоять этому вихрю темной силы. И в сознании вдруг возникло воспоминание – другие губы, холодные, но пылкие, целуют меня. На секунду мне показалось, что это Аркус. Я почувствовал его щеки под своими ладонями, шелковистые пряди волос у меня в руках. Я видела, как его губы касаются моих. Потом появились другие образы: его профиль в темноте, дрожь в голосе, когда он сказал мне, что не хочет меня отпускать, его убежденность в том, что я сильная.

Надежда и грусть росли, наполняя меня до краев, и тьма дрогнула и отступила. Но она могла вернуться в любой момент. Я воспользовалась передышкой, оттолкнула короля и кинулась к главным дверям, колотя по ним кулаками.

Вслед мне несся смех. Кто смеялся – король или темная тень, парящая над троном, я не знаю.

По указанию короля стражники открыли двери, взяли меня под руки и повели в мою комнату.

Я сидела на кровати, обняв себя руками. Король заметил тьму внутри меня, и я не могла отрицать этого – она была. Я открыла себя и тьме, и королю – я не просто позволила ему целовать себя, но и ответила на поцелуй. Я закрыла глаза от волнения и стыда. Как бы мне ни хотелось это отрицать, но его поцелуй понравился мне почти так же, как мне нравилось убивать на арене. А теперь и Минакс говорил со мной, просил меня слиться с ним воедино. Я больше не могла считать это видение сном. Тьма набирала силу, становилась более мощной, более жестокой, и чем дольше я здесь нахожусь, тем больше буду убивать.

Раскачиваясь, я закрыла лицо руками. В кого я превратилась?

Даже сейчас я жаждала этой тьмы, ее завораживающей ласки – как чая брата Гамута, который облегчал боль – только в тысячу раз сильнее. Я устала от боли – я хотела забвения, даже если это уничтожит меня.

Я ненавидела короля. Ненавидела его до глубины души. И все же что-то он пробуждал во мне: жажду бессмысленной власти, которую я не могла контролировать.

Я соскочила с кровати и стала шагать взад и вперед – от каменной стены до деревянной двери. Когда Брат Тисл объяснял мне этот план, вечернее солнце пробивалось сквозь окна здания капитула, а он выглядел таким уверенным. Я приеду в замок и разрушу трон.

Теперь, когда я была в замке, все было слишком сложно. Я не могла убить короля, потому что его защищал трон. Я не могла разрушить трон, потому что он отбирал у меня силу, исключая моменты, когда я соприкасалась с королем.

Часть меня была готова сдаться. Пусть следующий противник убьет меня. И я наконец-то смогу воссоединиться со своей матерью в загробном мире.

Если я действительно дитя тьмы, то для мира будет лучше, если я умру, а не стану непреодолимой силой в руках короля.

Мысли замерли, темные, тяжелые, неопровержимые.

К несчастью, тьма не позволит мне погибнуть. В двух прошлых схватках она проникла в меня и взяла под контроль, когда мне что-то угрожало. Каждый раз она была сильнее. Даже если я вступлю в борьбу с этой темной силой, я не знаю, смогу ли победить.

Тогда пусть тьма заберет меня. Король выиграл.

Внезапно стукнула ставня, и окно распахнулось, впустив лучики дневного света, и мне вспомнился образ моей бабушки, как она рассказывала истории перед огнем. Я видела, как двигались ее губы, чувствовала ее руки на своей голове. Когда история заканчивалась, она всегда делала вывод.

Впустив в себя тьму, я лишусь выбора. Конечно, я стану сильной. Я могла бы побороться с Минаксом и противостоять ему. Но я больше не буду убивать.

Я проиграю на арене, но выиграю битву против короля. Моя смерть разрушит его надежду найти сосуд для Минакса. И, возможно, другой Огнекровный, кто-то более сильный, более хитрый и стойкий, придет и разрушит трон.

Просто это просто буду не я.

– Я найду свет, бабушка, – прошептала я.